3 ответов в теме

[Yorik]

Подготовка к бегству и пересечение границы

Сначала необходимо дать хоть кратенькую характеристику нашего героя.
Борис Георгиевич Бажанов родился в 1900 году в Могилёве-Подольском в семье врача. В 1919 году вступил в РКП(б), какое-то время был секретарём одного из укомов на Украине, а немного позднее, в 1920 году приехал в Москву и поступил в Высшее Техническое училище. В 1921 году в очередной раз приехал в Москву и по совету знакомого устроился на работу в аппарат ЦК ВКП(б), в административный отдел, которым тогда руководил Л.М. Каганович.

Вскоре способного молодого человека заметил секретарь ЦК ВКП(б) В.М. Молотов и сделал его своим помощником. Работая у Молотова, Бажанов составил проект нового устава ВКП(б), который больше подходил для партии, оказавшейся у власти. Проект устава был представлен Генеральному секретарю ЦК ВКП(б) И.В. Сталину, который оценил проделанную работу, от своего имени ознакомил с проектом устава Ленина, а Бажанова перевёл в свой личный секретариат.
Помощником Сталина и одновременно секретарём Политбюро ЦК ВКП(б) Бажанов был назначен 9 августа 1923 года. С 1924 года Бажанов одновременно стал работать в Наркомфине и в Высшем Совете физической культуры.

Когда Бажанов начал работать в самом сердце государственного аппарата и столкнулся практически со всеми руководителями СССР, то его коммунистические иллюзии быстро развеялись. Он проницательно понял, что его жизнь через некоторое время окажется в смертельной опасности, и начал вести подготовку к бегству из СССР.

Предварительно Бажанов начал свёртывать свою работу в верхних эшелонах власти.
В середине 1925 года Бажанов ушёл в отпуск, и за это время его функции секретаря Политбюро стали исполнять Товстуха и Маленков; таким вот образом Бажанов ушёл из Политбюро.
Уйти из секретариата Сталина оказалось труднее, так как он знал слишком много секретов своего патрона. В мемуарах Бажанов этот процесс описывает довольно кратко:

"Уйдя из Политбюро, я продолжаю всё же числиться за секретариатом Сталина, стараясь делать в нём как можно меньше и делая вид, что основная моя работа теперь в Наркомфине. Но до конца 1925 года я продолжаю секретарствовать в ряде комиссий ЦК, главным образом постоянных. Меня от них долго не освобождают - от секретаря в них спрашивается солидное знакомство со всем прошлым содержанием их работы. Только в начале 1926 года я могу сказать, что я из ЦК окончательно ушёл. Сталин к моему уходу равнодушен".

За Бажановым осталась работа в Наркомфине, редактирование “Финансовой газеты” и участие в Высшем Совете физической культуры.
В рамках этой последней работы в декабре 1925 года Бажанов с делегацией советских спортсменов ездил в Норвегию. Но наш герой неправ, отмечая равнодушие Сталина к своему уходу из его секретариата. В 1926 году Бажанов организовывал поездку очередной группы советских спортсменов заграницу, но самого Бажанова в эту делегацию не включили, так как подозрительный Сталин сказал: "Пусть пока дома посидит".

Бажанов понял, что официальным путём он страну покинуть больше не сможет, и стал искать варианты бегства. Очень быстро он убедился в том, что бежать через границу в Европейской части СССР практически невозможно.
Оставалась какая-то возможность бегства из Средней Азии в Персию, но советско-персидская граница в то время считалась труднопроходимой, да и в самой Персии было полно советских агентов.
Но Бажанов решил, что персидская граница является для него единственно возможным вариантом бегства.

Он обращается к Молотову с просьбой о направлении на работу в Среднюю Азию, и вскоре получает путёвку "в распоряжение Среднеазиатского бюро ЦК на ответственную работу".
В Ташкенте Бажанов легко добился направления на работу в Ашхабад, куда он приехал уже вместе с неким Максимовым.

Интересно проследить за подготовительными этапами бегства:

"Через несколько дней я заявил, что я страстный охотник, но на крупную дичь (должен сказать, что охоту я ненавижу). Позвонил Дорофееву, начальнику 46-го Пограничного Отряда войск ГПУ, который нёс там охрану границы, и сказал ему, чтоб он мне прислал два карабина и пропуска на право охоты в пограничной полосе на меня и Максимова. Что я сейчас же и получил.
В течение двух-трёх месяцев я изучал обстановку, а Максимов, которого я устроил на небольшую хозяйственную работу, исправно посылал обо мне донесения в Москву".

Так в самом конце 1927 года Борис Бажанов оказался на юге Туркмении, имея при себе охотничий карабин и разрешение на охоту вдоль персидской границы, выданное властями в Ашхабаде.
Его неотлучно сопровождал бывший командир Красной армии Аркадий Романович Максимов. На самом деле он был сотрудником ОГПУ, и его фамилия была Биргер. Максимов-Биргер должен был постоянно сопровождать Бажанова и регулярно докладывать о его действиях. Советское руководство никак не могло допустить, чтобы Бажанов бежал заграницу.

Напомню ещё раз, что Бажанов полтора года был одним из личных секретарей Сталина и некоторое время состоял членом Политбюро, но в 1925 году постепенно ушёл со всех своих высоких постов. Его пока не арестовывали, но держали под присмотром. Руководитель ОГПУ Ягода очень не любил товарища Бажанова, который знал огромное множество государственных секретов, но в Туркмению его отпустил, так как туркмено-персидская граница считалась очень надёжной. Ведь уже несколько десятков человек пытались бежать из СССР в Персию, но удачных попыток пока не было ни одной. Да и Персия была в те годы буквально наводнена советскими агентами, которые легко отлавливали беглецов и возвращали их на родину; однако Бажанов решил попытать счастья именно здесь.

Он предположил, что на отдалённых заставах пограничники в ночь под Новый год перепьются, и у него появится возможность беспрепятственно пересечь границу. Так и случилось.
31 декабря 1927 года Бажанов и Максимов вышли из кишлака Лютфабад на охоту и направились вдоль ущелья в сторону пограничной заставы. Около заставы Бажанов направил карабин на Максимова и сказал ему, что собирается перейти границу, чтобы потом пересечь Персию, добраться до Британской Индии, а уже оттуда – в Европу. Максимов может идти с ним или возвращаться – он знает, что Максимов агент ОГПУ, - но Бажанов не советует Максимову препятствовать ему.

Максимов согласился сопровождать Бажанова в его бегстве, так как, вернувшись без него, он наверняка был бы расстрелян. Как и предполагал Бажанов, на заставе все пограничники уже перепились, и никто не остановил их, когда беглецы пересекали нейтральную полосу.
На персидской заставе беглецов окружила толпа местных пограничников и доставила их в полицейский участок ближайшего кишлака, где они и переночевали. Однако советская граница была ещё слишком близко, и на следующий день беглецов доставили в город Мухаммадабад. Шеф местной окружной полиции Пасбан выслушал просьбу беглецов о предоставлении им политического убежища и согласился помочь им добраться до города Мешхед, центра провинции Хорасан.

Бажанов не очень рвался в Мешхед, так как в этом городе было полно агентов ОГПУ. Ему было известно, что года назад два сотрудника ОГПУ бежали из СССР и добрались до Мешхеда, но там их среди бела дня схватили агенты ОГПУ, перевезли через границу с СССР и сразу же расстреляли. Местная полиция и пограничники не пытались им помешать. Однако другого выхода у Бажанова не было.

Зимой Мешхед был практически отрезан от внешнего мира. Прямая дорога туда шла через перевал, лежащий на высоте 3000 метров и практически непроходимый в это время года, поэтому там можно было не опасаться засады со стороны советских агентов, но этот путь в Мешхед был сопряжён с большим риском для жизни.
Кружная дорога в Мешхед вела через город Кучан, лежавший недалеко от советской границы, и там большевики наверняка устроили засаду на Бажанова.

Бажанов выбрал первый вариант пути в Мешхед, а Пасбан дал беглецам лошадей, проводника и провизию. Пасбан так напутствовал беглецов:

"Не доверяйтесь проводнику, доверьтесь лошадям – они найдут дорогу".

Лошади, действительно, не подвели, нашли дорогу; через четыре дня путники спустились с гор и остановились на отдых в одном кишлаке недалеко от Мешхеда.

За эти четыре дня агенты ОГПУ поняли, что беглецы не поехали через Кучан, и устроили им засаду в этом самом кишлаке.
Бажанов сразу же понял, что в кишлаке находятся гепеушники. В этот день из кишлака в Мешхед отправлялся один автобус, вернее, даже не автобус, а грузовик, переделанный под автобус. Бажанов не сомневался, что этот рейс организовали агенты ОГПУ. Такими агентами были, по крайней мере, водитель автобуса и секретный агент Пашаев.

Бажанов, Максимов и проводник-перс сумели первыми вскочить в автобус и занять самые задние места. Теперь все пассажиры автобуса сидели к ним спиной и были у них как бы под прицелом. По дороге автобус встретил автомобиль с советскими сотрудниками ОГПУ, которыми руководил главный советский агент в Мешхеде некто Осипов.
Осипов и Пашаев долго что-то обсуждали на обочине дороги, вероятно, как быстрее ликвидировать беглецов, но решили, что перестрелка на глазах у местных жителей и проводника-перса может привести к осложнениям. Агенты ОГПУ ошибочно полагали, что Бажанов со спутниками тоже имеет оружие.

Осипов пересел в автобус, который, наконец, доехал до Мешхеда, где беглецы поселились в единственном в городе отеле "Доганов".
А в это время генеральный консул СССР в Мешхеде товарищ Плате и главный агент Осипов получают из Москвы категорические указания: бывший помощник Сталина должен быть уничтожен на месте в самое ближайшее время, любым способом и любой ценой.
Указанные товарищи уверены, что Бажанову уже не вырваться из мышеловки. Они заверяют каждый своё руководство, что сделают всё возможное и невозможное для максимально быстрой ликвидации Бажанова.

[Yorik]

Персидские страдания


В отеле "Доганов" Бажанову и Максимову готовили номер, а пока им принесли кофе. Бажанов сразу уловил лёгкий аромат миндаля, и пить такой кофе не стал, отставив чашку в сторону. Он посоветовал Максимову сделать то же самое, так как кофе был с цианидом.
Когда Бажанов попал в свой номер, то обнаружил, что внутренняя задвижка на двери отсутствует. Другой номер нашим беглецам получить не удалось, хотя в отеле и было много пустых номеров, но все они оказались уже забронированными для неких важных гостей.

Тогда Бажанов с Максимовым забаррикадировали дверь своего номера изнутри различной мебелью и сумели поспать несколько часов.
В этом отеле работал армянин по фамилии Колтухчев, который был платным агентом советского консула Плате. Он подмешал яд в ужин для беглецов, но те оказались предусмотрительными и ничего есть не стали.
Тогда Колтухчев взял револьвер и стал ночью ломиться в номер Бажанова, однако на этот раз персидская полиция оказалась на высоте и арестовала Колтухчева, так как возле номера беглецов была устроена полицейская засада.
Никто так и не узнал, кто приказал устроить подобную охрану номера Бажанова и руководил действиями персидской полиции в данном эпизоде.

Бажанов предполагал, что за их чудесным спасением в Мешхеде стояли англичане, но когда документы английской разведки были рассекречены, стало ясно, что генеральный консул Великобритании в Мешхеде в это время ещё ничего не знал о двух беглецах из СССР, и тем более он не мог знать, каким важным лицом был один из них.

После этого инцидента персы перевели наших беглецов в здание, которое одновременно было полицейским участком и тюрьмой, и имело один единственный вход и выход. Бажанову, как более важному беглецу (кто-то неведомый это уже установил), был устроен ночлег в кабинете начальника полиции, и это его немного успокоило.
Целых шесть недель провели Бажанов и Максимов в этом здании, а советские агенты вели круглосуточную осаду местной тюрьмы в надежде застать беглецов без вооружённой охраны.

Консул Плате тоже не сидел без дела и пытался убедить персидскую полицию в том, что укрываемые ими беглецы из СССР не кто иные, как крупные воры, укравшие и захватившие с собой много драгоценностей и денег. Однако при беглецах никаких значительных сумм денег персидские полицейские не обнаружили.

Бажанов не был уверен в том, что отношение полиции к нему не изменится, и добился свидания с военным генерал-губернатором провинции Хорасан. Он показал генерал-губернатору выдержки из секретных советских документов относительно советско-персидских отношений. В частности там была стенограмма доклада Чичерина (август 1927 года) об организации государственного переворота в Персии.
Кроме того Бажанов дал доказательства наличия обширной советской агентуры в Персии, а также сообщил о том, что министр двора Абдулхусейн Теймурташ (1883-1933), близкий друг шаха, тоже является платным советским агентом.

Эту информацию генерал-губернатор вежливо выслушал, но проигнорировал – уж больно влиятельной фигурой при шахе был Теймурташ. Ведь ещё в 1926 году шах Реза Пехлеви (1878-1944) объявил:

"Слово Теймурташа – моё слово".

Чуть позже эту же информацию Бажанов сообщил командующему Хорасанским военным округом генералу Шахзаде Аманулла Мирзе. Генерал немедленно довёл полученную информацию до сведения шаха, и было проведено короткое следствие, подтвердившее все сведения Бажанова. Теймурташа быстро отдали под суд и вскоре казнили.

Вот как в виде диалога с Эмилякшером (так Бажанов назвал командующего Хорасанским военным округом, вероятно, приняв это звание за личное имя) описал эту историю Бажанов в своих воспоминаниях:

”Теперь перейдём к очень важному делу, по которому я хотел вас видеть. Я прошу вас немедленно отправиться в Тегеран, повидать лично шаха и лично, наедине, сказать ему, что министр Двора Теймурташ – советский агент”.
“Это совершенно невозможно. Теймурташ – самый влиятельный член правительства и личный друг шаха”.
“Тем не менее, это верно”.

И я привел ему все доказательства.
На другой же день Эмилякшер вылетел в Тегеран и сделал доклад шаху. Шах произвел следствие – проверку моих доказательств. Проверка их полностью подтвердила. Теймурташ был арестован и предан военному суду по обвинению в государственной измене. Суд приговорил его к смертной казни".

Очень красивая история, но вся она состоит из, мягко выражаясь, недостоверных сведений. В первом издании воспоминаний Бажанова этот эпизод отсутствует. Ведь если бы он в 1930 году написал такое, его просто обвинили бы во лжи и некомпетентности, и на репутации Бажанова можно было бы ставить крест.

Дело в том, Абдулхусейн Теймурташ исполнял свои министерские обязанности до самого конца 1932 года. Проводя много времени в Европе, Теймурташ занялся бизнесом, в том числе и делами Англо-Персидской нефтяной компании (APOC), напортачил в финансах (или проворовался?), был отозван из Лондона и в начале 1933 года арестован. До суда Теймурташ не дожил и умер в тюрьме в октябре 1933 года. Если он и был советским агентом, то это никому, кроме Бажанова, не известно. Сам же Бажанов включил эту сцену в дополненное и расширенное издание своих воспоминаний, изданных в конце семидесятых годов XX века, а кто тогда помнил про Теймурташа.
Возможно, что Бажанов и сообщал в 1928 году про какого-то агента в окружении шаха, но на старости лет спутал его с Теймурташем; возможно этим агентом был Акакий Мефодиевич Хоштария (ум. 1931), нефтепромышленник и банкир, в прошлом один из руководителей Российско-Персидского банка.

Неизвестно, что сыграло главную роль, но персы решили избавиться от беглецов в Мешхеде, и 28 февраля на небольшом грузовике в сопровождении четырёх солдат и унтер-офицера их отправили в маленький городок Дуздап на юге Персии, неподалёку от границы с Британской Индией.
Местные власти не знали, что им делать с беглецами из СССР, но поселили их в домике возле железнодорожной станции и предоставили им полную свободу передвижения.

Агентов ОГПУ в Дуздапе ещё не было, но и никакой охраны теперь у беглецов не было. Правда, как выяснилось позднее, о существовании в Персии важных беглецов из СССР уже знала британская разведка и колониальные власти в Нью-Дели.
Ещё 22 февраля британский генеральный консул в Мешхеде сообщал:

"Двое русских, арестованных в Мешхеде, куда они прибыли из Туркестана, уже более двух месяцев находятся в тюрьме. Пока нам не удалось установить их подлинные имена. Они заявляют, что принадлежат к партии Троцкого и хотели бы проследовать в Европу. Вначале местный генерал-губернатор намеревался отправить их в Тегеран, но 18-го числа он неожиданно информировал нашего атташе, что направляет их в Дуздап, откуда, по всей вероятности, они отправятся в Индию. Хотя атташе сообщил генерал-губернатору, что в Дуздапе визы на въезд в Индию не могут быть выданы без санкции британского консула в Мешхеде, губернатор игнорировал это обстоятельство и отправил русских под охраной в Дуздап 20-го числа".

Из Нью-Дели был получен очень краткий ответ:

"Сообщите, смогут ли русские оплатить проезд".

Англичане не знали, что это за беглецы, а раздавать визы на въезд в Британскую Империю и оплачивать проезд неизвестно кого просто так они не собирались.

Через несколько дней с Бажановым и Максимовым встретился местный британский вице-консул МакАнн и доложил об этой встрече в Нью-Дели:

"Они владеют исключительно важными политическими секретами, которые хотели бы сообщить правительству Его Величества, но отказываются раскрыть их, находясь в Персии. Они готовы полностью сделать это, как только окажутся в Индии. Можно ли разрешить им проследовать в Кветту?"

Ответ из Нью-Дели оказался отрицательным, так как утверждения беглецов о ценности их информации кажутся сомнительными, а создавать нежелательные прецеденты британские власти не хотят.
Неизвестно, как бы сложилась дальнейшая судьба Бажанова, если бы 3 апреля в Дуздапе не появился Клермонт Персиваль Скрайн (1888-1974), британский консул в Систане и Кайне.

Скрайн уже давно с интересом следил за беглецами из СССР, возможно, именно его вмешательству беглецы обязаны жизнью в начальный период своей одиссеи, но теперь он решил вмешаться в эту историю и лично пообщаться с беглецами. Скрайн уже достаточно хорошо представлял себе, что какое-то значение имеет только Бажанов, и провёл с ним две встречи, продолжавшиеся в общей сложности больше пяти часов.

Увидев заинтересованного человека, Бажанов решил раскрыть себя, своё настоящее имя и положение, которое он занимал в СССР. Бажанов также сообщил Скрайну некоторые важные секреты, но предупредил, что остальную информацию англичане получат от него в Нью-Дели (о планах СССР в отношении Индии).
Однако наиболее важную информацию Бажанов собирался передать только членам британского правительства в Лондоне.

На этих встречах Бажанов показал несколько важных и совершенно секретных документов, которые подтверждали его положение в советской иерархии. Он также сообщил, что располагает сведениями о планах СССР по захвату власти в Афганистане и Персии, об организации военных действий в Центральной Азии, направленных против Индии, о советско-китайских отношениях и много другой ценной информации.

Скрайн первым понял, какая важная фигура оказалась у него в руках, и решил, что такого человека надо срочно переправить на территорию, контролируемую британскими властями.
4 апреля Скрайн телеграфирует в Нью-Дели:

"В результате допроса Бажанова... я пришёл к выводу, что он говорит правду, и что его с Максимовым побег из России и намерение пробраться в Европу означают для правительства Его Величества уникальную возможность получить актуальную информацию касательно внутренней политики советского правительства, его военной подготовки и военных планов".

Одновременно Скрайн отправил телеграмму в Мешхед британскому военному атташе майору Стивени с просьбой о помощи.

Большевики тоже не теряли времени даром. Ещё в середине марта в Мешхед из Москвы прибыл один из высокопоставленных деятелей ОГПУ, который устроил консулу Плате настоящую головомойку и потребовал быстрейшей ликвидации Бажанова.
Плате лично возглавил операцию по поиску беглецов. Вскоре они выяснили, что Бажанов с Максимовым переправлены в Дуздап.

[Yorik]

В Британской Индии

Майор Стивени прибыл в Дуздап 6 апреля и согласился со Скрайном, что Бажанов является источником очень ценной информации для британского правительства и нуждается в серьёзной охране, которую очень трудно обеспечить в Персии.
7 апреля в Дуздап прибыла специальная группа ликвидаторов во главе с Плате, в которую входил и Осипов, который должен был ликвидировать Бажанова ещё по дороге в Мешхед.

Бажанов в своих мемуарах так описывает появление агентов ОГПУ в Дуздапе:

"На второе утро нашего пребывания в домике, когда мы, сидя на завалинке, обсуждали положение, вдруг подъехал автомобиль, из которого выскочили два субъекта чекистского вида с револьверами. Мы ретировались внутрь домика с рекордной быстротой. Очевидно, чекисты решили, что сейчас же из дома последует стрельба, потому что с такой же быстротой они бросились в автомобиль и спешно отбыли. Если б они знали, что у нас никакого оружия не было, события бы развернулись, по-видимому, совсем иначе. Во всяком случае, стало ясно, что надо спешить".

Это поняли и англичане. Стивени решил, что надо немедленно предпринимать активные меры для спасения Бажанова, так как большевики постараются сами ликвидировать Бажанова или займутся подкупом местной полиции, чтобы те выдали им беглецов.
На встрече со Скрайном и МакАнном выяснилось, что до 11 апреля никаких поездов через Дуздап не будет. Одновременно выяснилось, что в Дуздапе есть один достаточно новый автомобиль, принадлежавший купцу по имени Джамолиддин Муллик, который согласился доставить Бажанова и Максимова в оазис Кача, в 36 км от Дуздапа, но уже на территории Британской Индии в провинции Белуджистан. Купец Муллик не потребовал за эту услугу никакого вознаграждения.

Этой же ночью Муллик посадил Бажанова и Максимова в свой автомобиль, осторожно объехал все полицейские и таможенные посты в Дуздапе и его окрестностях и ещё до наступления рассвета доставил беглецов в оазис Кача. Местным властям Муллик вручил сопроводительное письмо, написанное Скрайном.
Местную власть в Каче представляли индийские таможенники и вождь одного из племён белуджей.

Беглецы переночевали в таможне, а на следующий день вождь местного племени отправил их с небольшим караваном и вооружённой охраной через пустыню на юг, где в 50 километрах пролегала железная дорога. Вождь был немногословен:

"Они приведут вас к поезду".

В Дуздапе чекисты утром 8 апреля обнаружили исчезновение Бажанова со спутником. Плате и его агенты весь день обыскивали Дуздап и его окрестности в поисках беглецов, но безрезультатно. На следующий день они попросили содействия у персидской полиции – результат был таким же.
10 апреля Плате обратился к губернатору провинции и официально потребовал выдачи Бажанова и Максимова, которые якобы совершили в СССР убийство и бежали в Персию.

Губернатор провинции был уже в курсе дела и знал о том, что беглецов отправили в Индию англичане. Поэтому он с самым серьёзным видом приказал начальнику полиции в Дуздапе немедленно найти и выдать Плате беглецов из Советской России.
Начальник полиции поклялся Плате в том, что ему ничего не известно о том, где теперь находятся перебежчики.

Плате разослал по советским миссиям в Мешхеде, Систане и Кермене шифровки с сообщением об исчезновении беглецов и просил организовать их поиски. Сам Плате со товарищи ещё три дня прочёсывал окрестности Дуздапа, пока окончательно не убедился в том, что их здесь нет, и вернулся в Мешхед.

Примерно в это же время Бажанов вместе с караваном после пяти дней езды достигли железной дороги, но никаких поездов на станции не оказалось. Зато утром за Бажановым и его спутником прибыл специальный состав. После долгих мытарств беглецы очутились, наконец, в роскошном салон-вагоне, в котором была даже ванна!
Бажанов пишет:

"После верблюдов этот способ сообщения был очень приятен. В особенности, ванна; и повар почтительно осведомлялся, какое меню нам будет угодно".

Прибывший состав с салон-вагоном проследовал в Симлу, летнюю резиденцию вице-короля Индии.

В Симле Бажанова и Максимова разместили в двух комфортабельных бунгало, как почётных гостей, но почти сразу же начались допросы.
Допросы перебежчиков, в основном, проводили три человека: генерал-инспектор полиции Фредерик Чарльз Айсмонджер (1876-1960), полковник военный разведки Сандерс и войсковой полковник Роулендсон, свободно владевший русским языком.

Англичан, прежде всего, интересовали вопросы, связанные с советской угрозой Индии, а также оценка военного и политического потенциала СССР.
Хотя на некоторые технические вопросы ответы мог дать только Максимов, англичане быстро поняли, что наибольший интерес для них представляет именно Бажанов.
Формальные допросы вскоре превратились в “дружеские” беседы, особенно с Роулендсоном, который прогуливался с Бажановым по садам этого дивного места. Никакой охраны или третьих лиц во время таких прогулок не было, так как Роулендсон всячески пытался завоевать доверие своего собеседника.

Бажанов ответил почти на все вопросы своих собеседников, но иногда он говорил, что на этот конкретный вопрос он ответит только представителям правительства Великобритании.
Беседы-допросы продолжались почти три месяца, и в результате англичане составили официальный отчёт о допросах Бажанова в Симле. Это 58 страниц текста, 16 из которых занимают вопросы английских “специалистов”, а на остальных страницах помещены сжатые ответы на вопросы.

Несколько экземпляров этого отчёта были отправлены в Лондон, и значительное их количество было разослано по соответствующим британским инстанциям в Индии, а также на Среднем и Дальнем Востоке.
Что же больше всего интересовало англичан?

Военных разведчиков, прежде всего, интересовали вопросы о пропускной способности железных дорог в СССР, особенно в Средней Азии, и перспективы дальнейшего развития сети железных дорог в этом регионе.
Их также интересовали вопросы вооружения Красной Армии и наличие у неё таких видов вооружения, как химическое оружие, оборудование самолётов и танков, средства технического обеспечения войск и т.п.
Интересовали англичан и общественно-политические вопросы. Как в СССР в настоящее время подходят к вопросу о мировой революции? Какие государства большевики считают своими главными противниками? Характеристики партийных и военных руководителей в СССР и расстановка сил по группировкам, а также другие подобные вопросы.

В своих ответах Бажанов довольно точно изображал методы действий большевиков в зарубежных странах и отмечал, что они стараются учитывать специфику каждой страны. Он говорил, что общества, занимающиеся культурными связями с заграничными странами, являются органами советской пропаганды; они пускают пыль в глаза западной интеллигенции и вербуют среди них агентов, а также засылают с помощью этих обществ своих агентов на Запад. За каждым возмущением “народных масс” в мире почти наверняка стоят коммунистические агенты.

Отмечал Бажанов и слабости большевиков, главной из которых оказалось элементарное отсутствие денег. Именно по этой причине СССР и не сможет воевать против таких крупных стран как Англия или Франция, и даже война с Польшей и её малыми союзниками неминуемо вызовет финансовый кризис в стране минимум через три месяца. Бажанов знал, что говорил: недаром он некоторое время занимал достаточно крупный пост в комиссариате финансов.

Помимо официального отчёта о допросах Бажанова, ценную информацию давали и несколько аналитических обзоров по наиболее важным вопросам, написанных Бажановым в это же время.
Бажанов неустанно трудился, а лондонское правительство мучительно размышляло о том, что же делать с этими двумя беглецами из СССР? Даже в Лондоне ясно не представляли себе ценности Бажанова, оказавшегося у них в руках.

Дело сдвинулось с мёртвой точки благодаря случайности.
Во время одной из бесед с генералом Айсмонджером Бажанов выразил своё недоумение медлительностью английского правительства по поводу его отправки в Европу. Айсмонджер стал объяснять, что у правительства Его Величества возникают значительные трудности в отношениях с оппозицией по вопросу о предоставлении Бажанову политического убежища. Ведь лидер лейбористов Джеймс МакДональд (1866-1937) с явной симпатией относится к Советской России.

Бажанов удивился и сказал, что он никогда не просил политического убежища в Англии.
Теперь пришла пора удивляться Айсмонджеру:

"Как? Но ведь вы в первом же разговоре выразили желание ехать в Европу".

Бажанов попытался объясниться:

"Конечно, в Европу, но не в Англию".

Говоря о Европе, Бажанов не понимал, что для англичанина, да ещё в Индии, ехать в Европу, это и значит ехать в Англию, и все затруднения Бажанова были связаны именно с этим обстоятельством.

Осознав это расхождение, Бажанов стал уверять Айсмонджера, что у него нет никакого желания ехать в Англию.
Айсмонджер поинтересовался:

"А куда же вы хотите?"

Бажанов объяснил:

"Я хочу во Францию".

Айсмонджер даже расстроился:

"Ах, как жаль, что вы это сразу не сказали! Вы бы уже давным-давно были во Франции".

Дело сразу же быстро завертелось. Лондон запросил Париж, не согласятся ли французы предоставить политическое убежище двум беглецам из СССР, Бажанову и Максимову. Париж сразу же любезно согласился и дал указание французскому генеральному консулу в Калькутте проставить визы в документах, выданных Бажанову и Максимову, “для проезда в одном направлении”. Французы только попросили, чтобы англичане выслали и им материалы допросов двух беглецов, и Лондон переслал в Париж один экземпляр отчёта, считая, что дёшево отделался от двух неудобных человечков.

[Yorik]

Бажанов в Европе

Однако ещё до своего отъезда из Индии Бажанов успел провернуть одно дельце, которое превратило лидера английских лейбористов Джеймса МакДональда из симпатизирующего Советам политика в принципиального антикоммуниста.
В свободное время Бажанов в Симле часто играл в теннис и за этим занятием он познакомился с министром внутренних дел Британской Индии господином О’Хара. Бажанов и О’Хара прониклись симпатией друг к другу, Бажанов показал О’Харе один интересный документ и попросил передать его британскому правительству в Лондоне.
О’Хара согласился и спросил:

"Вы можете нам написать объяснительную записку, объясняя, как всё это произошло?"

Бажанов ответил:

"Конечно, могу".

О’Хара с чувством произнёс:

"Вы не представляете, какую услугу вы оказываете Англии".

Бажанов написал пояснительную записку к своей бумаге, и все документы отправились в Лондон.

Какую же бумагу Бажанов показал министру О’Харе?
История возвращает нас в 1925 год, когда британская компания “Лена голдфилдс” получила у СССР концессию на добычу полезных ископаемых сроком на 50 лет, но большевики не давали компании никаких кредитов, что приводило к задержкам денежных выплат рабочим приисков. Делалось это умышленно, чтобы прощупать прочность позиций компании.
Рабочие объявили забастовку, требуя не только своевременной выплаты заработной платы, но и многократного её увеличения. “Лена голдфилдс” обратилась к советским властям, но Москва ответила, что правительство не вмешивается в дела профсоюзов, и посоветовала полюбовно с ними договориться.
Лидер лейбористов МакДональд ликовал и кричал на всех углах, что нашлась-таки страна, где рабочие могут поставить капиталистов на колени.
Тогда компания “Лена голдфилдс” обратилась к британскому правительству с просьбой принять какие-нибудь меры. В Палате Общин разгорелась жаркая дискуссия по этому вопросу, но все-таки правительство Его Величества отправило в Москву ноту с протестом и потребовало урегулировать конфликт.

Вот как Бажанов описывает в своих мемуарах появление на свет загадочного документа:

"Нота обсуждалась на Политбюро. Ответ, конечно, был в том же жульническом роде, что советское правительство не считает возможным вмешиваться в конфликты профсоюза с предпринимателем – рабочие в Советском Союзе свободны делать то, что хотят. Во время прений берёт слово Бухарин и говорит, что он читал в английских газетах отчёт о прениях, происходивших в Палате общин. Самое замечательное, говорит Бухарин, что эти кретины из рабочей партии принимают наши аргументы за чистую монету. Этот дурак МакДональд произнёс горячую филиппику в этом духе, целиком оправдывая нас и обвиняя Компанию.
Я предлагаю послать товарища МакДональда секретарём Укома партии в Кыштым, а в Лондон послать премьером Мишу Томского.
Так как разговор переходит в шуточные тона, Каменев, который, председательствует, возвращает прения на серьёзную почву и, перебивая Бухарина, говорит ему полушутливо:

"Ну, предложения, пожалуйста, в письменном виде".

Лишенный слова Бухарин, не успокаивается, берёт лист бумаги и пишет:

"Постановление Секретариата ЦК ВКП от такого-то числа.
Назначить т. Макдональда секретарём Укома в Кыштым, обеспечив проезд по одному билету с т. Уркартом.
Т. Томского назначить премьером в Лондон, предоставив ему единовременно два крахмальных воротничка".

Лист идет по рукам. Сталин пишет: “За. И. Сталин”. Зиновьев “не Возражает”. Последним “голосует” Каменев и передает лист мне “для оформления”. Я храню его в своих бумагах".

Михаил Павлович Томский (1880-1936) в рассматриваемый период был председателем ВЦСПС.
Лесли Уркварт (Leslie Urquart, 1874-1933) – британский промышленник и миллионер, у которого были интересы в г. Кыштым.

Бажанов долго ничего не знал о судьбе своего документа, так как в прессе ничего не говорилось про скандал с мистером МакДональдом. Только значительно позднее Бажанов узнал, что его бумага попала прямо в руки премьер-министра Стэнли Болдуина (1867-1947), который нашёл изящное решение данной проблемы. Через главу Интеллидженс Сервис он передал этот документ непосредственно господину МакДональду, мотивируя это тем, что данный документ касается только мистера МакДональда.
МакДональд мужественно перенёс полученный удар. Он на несколько дней удалился в свою Шотландию, а потом вернулся в большую политику, но уже ярым антикоммунистом. Это привело к расколу в лейбористской партии, но позволило МакДональду стать ещё раз премьер-министром и даже возглавить правительство народного единства.

Вернёмся к Бажанову и Максимову, которые 18 августа покинули берега Индии и 1 сентября прибыли в Марсель. Англичане постарались, чтобы путешествие беглецов не привлекло никакого внимания, и не дали им никаких охранников или сопровождающих.
В Марселе их также никто не встречал, они сели на поезд и прибыли в Париж, где их опять же никто не встречал.

Бажанов поселился в отеле “Вивьен” и явился в местную префектуру для регистрации. Шеф местного полицейского управления сказал Бажанову, что его жизнь будет находиться в Париже под постоянной угрозой, и поэтому он всегда должен быть готов к неожиданному охранному аресту.
Вскоре Бажанову предложили явиться к подполковнику французской военной контрразведки Жоссе, который две недели плотно его допрашивал. Однако Бажанову не задали ни одного вопроса на военные темы. Французов больше всего интересовали политические и финансовые проблемы.

Французы очень хотели знать, каким образом Москва финансирует компартию Франции и компартии других стран Западной Европы. Их очень интересовала борьба за власть в Кремле, кандидатуры основных соперников, их характеристики и шансы на победу.
Доклад подполковника Жоссе, написанный на основании допросов Бажанова, занимал более двухсот страниц. Из него власти Франции, а затем и других европейских стран, впервые смогли увидеть работу механизма советского государственного аппарата, борьбу внутри кремлёвского руководства и оценить фигуру нового советского диктатора – Сталина.

Много внимания в своём докладе Жоссе уделил анализу подготовки большевиками путча в Германии в 1923 году и причин его поражения. Руководителей Франции, а затем и Англии, которым был передан экземпляр доклада, поразили и ужаснули масштабы подрывной работы, организованной большевиками в самом центре Европы.
Только после ознакомления с докладом подполковника Жоссе руководители Интеллидженс Сервис поняли, какую важную фигуру они выпустили из своих рук.

В Париже Бажанов зарабатывал себе на хлеб, сотрудничая с различными изданиями, в основном, эмигрантскими. Он принципиально не мог печататься в газете “Последние новости”, издававшейся Павлом Николаевичем Милюковым (1859-1943), из-за симпатий последнего к политике СССР и утверждений, что большевизм перерождается.
Бажанов стал сотрудничать с газетой “Возрождение”, владельцем и издателем которой был известный нефтепромышленник и учёный Абрам Осипович Гукасов (Гукасянц, 1872-1969). Газета придерживалась крайне правых взглядов, так что Гукасов с удовольствием печатал материалы, поставляемые ему Бажановым.

Именно Гукасов ввёл Бажанова в общество русской эмиграции, организовав у себя приём для высших слоёв того общества – промышленников, генералов и аристократов, - на который пригласил и бывшего секретаря Сталина. Бажанов непринуждённо вёл светскую беседу и легко отвечал на вопросы типа “Что новенького в Москве?”
Когда гости разошлись, Бажанов спросил Гукасова, какое он произвёл на них впечатление. Гукасов откровенно ответил:

"Грустное, и, главное, что вам всего двадцать семь лет. Сразу несколько человек сказали мне вполне откровенно, что если там, в Кремле, много таких, как вы, - тогда нам, монархистам, действительно не на что надеяться!"

Но Бажанов так и остался в эмиграции “белой вороной”. На свои небольшие журналистские доходы он жил бы почти впроголодь, если бы не был почти аскетически сдержанным человеком. Он совершенно не пил, не курил и питался очень скромно. Он никогда не покупал дорогих вещей или ценностей, не следил за модой, а покупал только практичные и ноские одежду и обувь. Интересовался Бажанов только красивыми женщинами.
Такой образ жизни, естественно, отдалял Бажанова от других слоёв русской эмиграции.

Доходы Бажанов в эмиграции были довольно скудными и по причине негативного отношения к его творчеству со стороны французских издательств. Левые не допускали никаких нападок на СССР или попыток правдиво отобразить происходившие там процессы. Правые были довольны тем, что из-за разрухи Россия выбыла из числа великих держав, и не понимали сути происходивших в мире процессов.

Бажанов довольно быстро написал на французском языке книгу воспоминаний о работе в Кремле, но издать её оказалось довольно трудно, и только в 1930 году вышло первое издание этой книги, которая позднее была переведена на основные европейские языки.
Большевики и европейские коммунистические издания всячески замалчивали труды Бажанова и никогда не упоминали его имени.

Это, однако, не означало, что Москва потеряла интерес к Бажанову. Насчитывается около десяти случаев покушения на жизнь Бажанова. Уже в 1929 году Сталин послал в Париж Якова Блюмкина для ликвидации Бажанова. Блюмкин был ровесником Бажанова, и они были хорошо знакомы по Москве, поэтому он не стал сам охотиться на Бажанова, а завербовал человека, который был не прочь ликвидировать бывшего секретаря Сталина.

Вы, наверно, уже догадались, уважаемые читатели, что этим человеком оказался Максимов-Биргер, который по случайному стечению обстоятельств был двоюродным братом Блюмкина. Бажанов каким-то образом узнал о предательстве Максимова, так что ему не составило особого труда избегать своего напарника по бегству из СССР. А в 1937 году Максимов свалился (или был сброшен) со смотровой площадки Эйфелевой башни.
Самого Блюмкина в конце 1929 года арестовали за связь с Троцким и довольно быстро расстреляли.

Однако слухи о том, что Блюмкин ездил в Париж для расправы с Бажановым получили довольно широкое распространение в СССР. Даже Александр Солженицын в первоначальном варианте “Архипелага ГУЛАГ” так написал про эту миссию Блюмкина:

"Его [Блюмкина] держали, видимо, для ответственных мокрых дел. Как-то, на рубеже 30-х годов, он ездил в Париж тайно убить Бажанова (сбежавшего сотрудника секретариата Сталина) – и успешно сбросил того с поезда ночью".

Инцидент с поездом, действительно, имел место, но он тоже провалился, и Блюмкин не имел к нему никакого отношения; а часть фразы про Бажанова Александр Исаевич позднее убрал.

Борис Георгиевич Бажанов пережил всех своих врагов и умер в 1982 году в своём любимом Париже.