Перейти к содержимому

 


- - - - -

195_Императорская Россия в лицах и фактах


  • Чтобы отвечать, сперва войдите на форум
60 ответов в теме

#41 Вне сайта   Yorik

Yorik

    Активный участник

  • Автор темы
  • Модераторы
  • Репутация
    87
  • 15 232 сообщений
  • 9514 благодарностей

Опубликовано 26 Апрель 2016 - 10:03

В цензуру!

Дмитрий Петрович Бутурлин (1790-1849) был настолько благонамеренным подданным, что его не удовлетворяли даже священные тексты. Так он хотел, чтобы из Акафиста Покрову Божьей Матери удалили такие слова:

«Радуйся, незримое укрощение владык жестоких и зверонравных».

Граф Дмитрий Николаевич Блудов (1785-1864) сказал Бутурлину, что тот таким образом осуждает св. Дмитрия Ростовского, своего ангела, который и сочинил этот Акафист, а св. Дмитрий Ростовский никогда не считался революционером или неблагонадежным лицом.
Бутурлин стоял на своем:

«Кто бы ни сочинял, тут есть опасные выражения».

Желая смягчить собеседника, Блудов отметил, что подобные выражения есть и в Евангелии.
Бутурлин понял, что зашел слишком далеко и отшутился:

«Если бы Евангелие не было такой известной книгой, то цензуре, конечно, нужно было бы исправить и ее».



Повеление свыше

После смерти Петра I Иван Иванович Бутурлин (1661-1738) долго не соглашался стать на сторону Екатерины. Меншиков сумел уговорить Бутурлина, после чего тот велел гвардейцам окружить императорский дворец и велел ударить в барабаны.
В это время во дворце находился Аникита Иванович Репнин (1668-1726), также действовавший в интересах Екатерины. Репнин вышел и грозно поинтересовался, кто отдал такое распоряжение без его ведома. Бутурлин немедленно ответил, что все это сделано по его приказанию, и в данном случае он действовал по повелению своей государыни Екатерины I.


И.И. Бутурлин в немилости

Вскоре И.И. Бутурлин, недовольный действиями Меншикова, вступил в заговор против всесильного фаворита. Заговор был раскрыт, но Бутурлин тогда не пострадал, так как тоже был в любимцах у императрицы, и Меншиков не рискнул его тонуть.
Но при Петре II по наущению Меншикова Бутурлин был лишен всех чинов и наград и сослан в свои поместья. Вскоре Долгоруковы, сместившие Меншикова, отобрали у Бутурлина и все деревни, пожалованные ему еще Петром I. У Бутурлина осталось только родовое село Крупцы во Владимирской губернии, где он и умер в конце 1738 года, забытый всеми.


Предсказание юного Павла

В 1760 году Александр Борисович Бутурлин (1694-1767) перед отъездом в армию в качестве главнокомандующего приехал во дворец, чтобы откланяться императрице Елизавете Петровне. Рассказывают, что великий князь Павел Петрович, которому тогда было только 6 лет, провидчески сказал во время приема:

«Петр Семенович [Салтыков (1696-1772)] поехал мир делать, и мира не сделал, — а этот теперь, конечно, ни мира, ни войны не сделает».



Действия А.Б. Бутурлина

Действительно, в армии Бутурлин действовал осторожно, много маневрировал и не вступал в столкновения с противником. Тут были виноваты и излишняя осторожность самого Бутурлина, и напряженные отношения русских с австрийским главнокомандующим Эрнстом Лаудоном (1716-1790), и сковывающие инструкции из Петербурга. Свое бездействие Бутурлин оправдывал недостатком провианта и тем, что он щадит своих солдат. Императрица возражала Бутурлину, что она сама всегда рекомендовала щадить солдат, но это непозволительно там, где надо действовать.
Когда же прусский генерал Цитен вошел в Польшу и разгромил некоторые из складов, сделанные Бутурлиным, Елизавета Петровна рассердилась:

«Король прусский такие бесславные и оскорбительные оружию нашему толкования рассеет, что оныя, наконец, у многих дворов худую импрессию произвести могут».

Бутурлин был отозван из армии, но по дороге узнал о кончине императрицы, а Петр III назначил его генерал-губернатором в Москву.


За что даруют портреты

По поводу взятия Очакова граф Алексей Григорьевич Орлов давал в Москве большой обед. Хозяин был при всех орденах и с портретом императрицы. Вокруг стола расхаживал шут Нащокин, слегка опьяневший Орлов подозвал его и дал ему щелчок по лбу. Шут отскочил от Орлова, почесывая лоб, походил, а затем вернулся к хозяину и, указывая на портрет императрицы спросил:

«Что это у тебя такое?»

Орлов отстранил шута, приложился к портрету, а потом сказал:

«Дурак, это портрет матушки нашей императрицы!»

Нащокин удивился:

«Да ведь у Потемкина такой же есть!»

Орлов согласился:

«Да, такой же».

Тут Нащокин и выдал:

«Потемкину-то дают за то, что города берет, а тебе, видно, за то, что дураков в лоб щелкаешь».

Граф Орлов так взбесился от этих слов, что чуть не убил шута.


Собаками не торгую!

У одного русского помещика по фамилии Дашков были огромные датские собаки с очень красивой шерстью. Про них прослышали какие-то английские купцы, тайком увидали их и захотели приобрести таких необыкновенных собак. Англичане стали предлагать Дашкову очень большие деньги за собак, но тот отверг все их попытки, заявив:

«Русский барин собаками не торгует».



Дуэль не состоялась

Князь П.А. Вяземский рассказывал про князя Петра Ивановича Шаликова (1768-1852, из грузин), что тот никогда не терял присутствия духа. Однажды во время обеда на него обиделся некий В.Н. Ч-н и вызвал Шаликова на дуэль. Князь принял вызов:

«Очень хорошо! Когда?»

Кипевший от гнева Ч-н ответил:

«Затра!»

На это Шаликов возразил:

«Нет! Я на это не согласен! За что же мне до завтра умирать со страху, ожидая, что вы меня убьете? Не угодно ли лучше сейчас?»

Не ожидавший такого ответа Ч-н опешил, а потом расхохотался, так что дуэль стала невозможной.


Скорняк в плену!

Во время войны 1812 года в плен к русским попал генерал ле Пеллетье. Это дало повод князю Сергею Николаевичу Долгорукову (1780-1830) пошутить, что скоро французская армия погибнет от холода, потому что она лишилась своего генерального скорняка [pelletier (фр.) - скорняк]. Позже Долгоруков и сам удивлялся своему предсказанию.
Каждой змее свой змеиный супчик!

фото в галерею прошу сбрасывать на doctor_z73@mail.ru

#42 Вне сайта   Yorik

Yorik

    Активный участник

  • Автор темы
  • Модераторы
  • Репутация
    87
  • 15 232 сообщений
  • 9514 благодарностей

Опубликовано 28 Апрель 2016 - 09:56

Ровесники

Князь Юсупов (Николай Борисович, 1750-1831) как-то стал трунить над графом Аркадием Ивановичем Марковым (1747-1827) по поводу старости его. Тот отвечал князю, что они одних лет.
Князь удивился:

"Помилуй, ты был уже на службе, а я находился еще в школе".

На это Марков возразил:

"Да чем же я виноват, что родители твои так поздно начали тебя грамоте учить".



Блудов о комедии

Однажды граф Дмитрий Николаевич Блудов (1785-1864), выходя из театра после представления новой комедии, чуть ли не Загоскина, в которой табакерка играла очень важную роль, сказал:

"В этой комедии более табаку, нежели соли".



Продать Россию?

Ему же однажды передали, что какой-то сановник худо о нем отзывался, говоря, что он при случае готов продать Россию. Блудов ответил:

"Скажите ему, что если бы вся Россия исключительно была наполнена людьми на него похожими, я не только продал, но и даром отдал бы ее".



Панин и счастье государя

Однажды в кругу своих приближенных Екатерина долго и с жаром говорила о достоинствах герцога Сюлли (1560-1651) и о счастье государя, который имел подобного министра.
Граф Петр Иванович Панин (1721-1789) на это заметил:

"Найдись другой Генрих, сыщется другой Сюлли".



Говорит Бирон

Герцог Эрнст Иоганн Бирон (1690-1772), как известно, был большим любителем и ценителем лошадей. Граф Остейн, венский министр при Петербургском Дворе, сказал о нем:

"Когда граф Бирон говорит о лошадях, он говорит как человек; когда же он говорит о людях или с людьми, он выражается как лошадь".



Что вы пишете?

И.И. Дмитриев (1760-1837) рассказывал, что некий провинциал, когда заходил к нему, часто заставал его за письменным столом с пером в руках. В таком случае он обычно спрашивал у Дмитриева:

"Что это вы пишете? Нынче, кажется, не почтовый день".



Новинка (бульон) в Москве

В Москве до войны 1812 года еще не было обычая разносить перед ужином в чашках бульон, который по-французски называли consomme.
Однажды на вечере у Василия Львовича Пушкина, который любил всегда хвастаться нововведениями, разносили гостям такой бульон – эту моду он, вероятно, вывез из Петербурга или из Парижа.
И.И. Дмитриев отказался от него. Василий Львович подбегает к нему и говорит:

"Иван Иванович, да ведь это consomme".

На что Дмитриев с некоторой досадой отвечает:

"Знаю, что это не ромашка, а все-таки пить не хочу".

Следует заметить, что Дмитриев, при всей простоте своего обращения, был очень чувствителен в тех случаях, когда ему казалось, что его подозревают в незнании светских обычаев. Хотя он большого света не любил и никогда не ездил на вечерние многолюдные собрания.


Два императора

История рассказана князем Петром Михайловичем Волконским (1776-1852) из тех времен, когда он был адъютантом великого князя Александра Павловича.
Александр Павлович однажды сопровождал своего отца, императора Павла, в поездке по стране. Когда все стали располагаться на ночлег, ямщик по ошибке привез лекаря великого князя Вилие в ту избу, в которой император Павел уже собирался ложиться спать.
Император очень удивился этому обстоятельству, а Вилие был парализован от страха. Но император был в хорошем расположении духа и стал расспрашивать Вилие, каким образом он попал в ту же избу.
Вилие сослался на ошибку ямщика. Послали за ямщиком, и тот на вопрос Павла ответил, что Вилие назвал себя анператором.
Павел развеселился:

"Врешь, дурак, император - я, а он - оператор".

Ямщик тут же поклонился Павлу в ноги со словами:

"Извините, батюшка, я не знал, что вас двое".


Каждой змее свой змеиный супчик!

фото в галерею прошу сбрасывать на doctor_z73@mail.ru

#43 Вне сайта   Yorik

Yorik

    Активный участник

  • Автор темы
  • Модераторы
  • Репутация
    87
  • 15 232 сообщений
  • 9514 благодарностей

Опубликовано 29 Апрель 2016 - 09:52

Граф Ланжерон: анекдоты из его жизни


Обед с купцами
Граф Александр Федорович Ланжерон (1763-1831) был очень рассеянным человеком; по этой причине он часто размышлял вслух в присутствии других, что нередко приводило к смешным ситуациям.
Во время одного из обедов у Ланжерона – это было во время его генерал-губернаторства в Одессе – присутствовало несколько иностранных купцов. Ланжерон беседовал со своими соседями, расхваливал удовольствия одесской жизни и, указав на иностранных купцов, сказал, что очень приятно проводить время с такими образованными людьми.
В какой-то момент Ланжерон отвлекся и задумался о своих делах, - а он в то время был очень озабочен своей просьбой о прибавке ему столовых денег, - и так как граф стал мыслить вслух, то, схватив с тарелки косточку, оставшуюся от котлеты, он произнес:

"А не дадут мне прибавки, я этим господам и этого не дам!"



Запертый император
Когда император Александр Павлович приехал в Одессу, то для его пребывания подготовили дом Ланжерона. Граф встретил государя, проводил его до кабинета, а после непродолжительной беседы он откланялся, вышел из кабинета и по привычке закрыл его на ключ. Император оторопел и некоторое время просидел взаперти, но потом начал стучать в дверь и был освобожден из своего случайного заточения.


Бегом от бумаг
Граф Ланжерон ужасно не любил заниматься с канцелярскими бумагами. Часто бывало так, что, скрываясь от чиновников с докладами, граф покидал свой дом запасным входом и исчезал на несколько часов.


Война и шарада
Во время Турецкой войны граф Николай Михайлович Каменский (1778-1811) разъяснял Ланжерону свои планы предстоящих военных операций. На его беду у Ланжерона на столе лежал журнал "Французский Меркурий". Слушая Каменского, Ланжерон машинально раскрыл журнал и начал разгадывать какую-то шараду.
И вот следует такая сцена: граф Каменский излагает свой план военных действий, а Ланжерон перебивает его с криком:

"Что за глупость!"

Каменский оторопел, но Ланжерон тут же извинился, пояснив, что его реплика относилась к шараде в журнале, которую он разгадал.


Собачка на совете
В другой раз на заседании военного совета Ланжерон заметил в комнате маленькую собачку. Граф пальцами подманил собачку, стал ее гладить, а затем начал, причмокивая, беседовать с ней ласковыми словами. Реакцию генералов можете представить себе сами.


Козлы!
Когда Ланжерон еще только начинал свою деятельность в качестве одесского генерал-губернатора, он был очень недоволен русскими купцами. Чтобы выразить купцам свое недовольство, граф велел созвать их и обратился к ним с такой речью:

"Какой ви негоцьант, ви - маркитант; какой ви купец, ви - овец".

При этом граф движением руки показал козлиную бороду.


Я их не понимаю
Однажды на обеде у императора Александра Ланжерон сидел между генералами Федором Петровичем Уваровым (1773-1824) и Михаилом Андреевичем Милорадовичем (1771-1824). После обеда император поинтересовался у Ланжерона, о чем его соседи так оживленно беседовали. Ланжерон недоуменно пожал плечами:

"Извините, государь, я их не понимаю - они говорили по-французски".


Каждой змее свой змеиный супчик!

фото в галерею прошу сбрасывать на doctor_z73@mail.ru

#44 Вне сайта   Yorik

Yorik

    Активный участник

  • Автор темы
  • Модераторы
  • Репутация
    87
  • 15 232 сообщений
  • 9514 благодарностей

Опубликовано 30 Апрель 2016 - 10:50

Долг Архарова

Один купец одолжил петербургскому генерал-губернатору Николаю Петровичу Архарову (1742-1814) 12000 рублей и никак не мог получить обратно одолженную сумму. Купец совсем уж отчаялся вернуть свои деньги, но тут императором стал Павел Петрович, и купец решил обратиться лично к императору несмотря на то, что Архаров слыл его любимцем.
Купец выбрал момент, когда император был на разводе вместе с Архаровым и подал свою челобитную в руки Павла Петровича. Император начал читать бумагу и сразу понял, что речь идет об Архарове. Павел Петрович сделал вид, что у него болят глаза и велел Архарову громко прочитать полученную бумагу.
Архаров бодро начал читать челобитную, но вскоре начал запинаться, так как понял, что речь там идет о нем самом и его долге. Павел велел Архарову читать громко и четко, и тому пришлось подчиниться.
Выслушав челобитную, Павел обратился к Архарову:

"Неужели это правда?"

Генерал-губернатор даже покраснел от смущения:

"Виноват, государь! Однако я сегодня же все уплачу".

После этого Павел обратился к купцу:

"Слышишь? Деньги тебе сегодня же заплатят, однако, когда все получишь, приди ко мне сказать, что все исполнено".

Пришлось Архарову вернуть все деньги.


Удивительная лошадь

Отставной штабс-капитан Григорьев в царствование Александра II пополнил ряды бродячих фокусников под псевдонимом Калиостро и прославился своими выходками. Однажды он заманивал простаков в свой балаган таким объявлением:

"Здесь показывают лошадь, у которой голова там, где у всех лошадей хвост".

Простаки дружно сыпали свои гривенники, чтобы увидеть обыкновенную лошадь, которая была привязана к яслям не головой, а хвостом.


Угадали!

В другой раз Григорьев повесил у своего балагана вывеску:

"Здесь угадывают".

Вход стоил не больше гривенника, но посетители впускались поодиночке в полутемную комнату. Там на столе стоял таинственный сосуд. Посетителю предлагали опустить в сосуд палец, а затем понюхать его. Каждый посетитель вскрикивал:

"Да это же г...!"

"Калиостро" говорил:

"Вы угадали!" -

а затем приглашал следующего посетителя. Григорьев неплохо разбирался в психологии обывателей, и действительно, каждый, побывавший в его балагане, считал своим долгов уговорить своих знакомых побывать в удивительном балагане.


Находчивость Меншикова

Однажды Петр I рассердился за что-то на своего любимца Алексашку Меншикова, крепко поколотил его и прогнал со словами:

"Чтоб ноги твоей у меня не было!"

Меншиков исчез, но через некоторое время вошел в кабинет царя на руках и был немедленно прощен за свою находчивость.


Услужливые турки

Генерал Михаил Дмитриевич Скобелев (1843-1882) однажды во время русско-турецкой войны писал приказ на позициях. Только он собрался посыпать чернила песком, как рядом взорвался турецкий снаряд, и генерала вместе с его бумагой буквально засыпало песком. Отряхнувшись, Скобелев заметил:

"Что-то турки сегодня особенно внимательны ко мне".



Непорядок в обмундировании

Однажды на смотре император Павел Петрович обратил внимание на некоторый беспорядок в обмундировании военнослужащих. Дело в том, что обтягивающая форма плохо скрывала возбуждающееся время от времени мужское достоинство военнослужащих, и оно выпирало в разные стороны. Павел немедленно издал распоряжение, согласно которому солдаты должны были носить свое достоинство только на левой ляжке. Очевидно, в противовес ружью, которое носили на правом плече.


Толстой и городовой

Однажды в Москве Лев Николаевич Толстой заметил городового, который не слишком вежливо тащил пьяного в кутузку. Граф стал выговаривать городовому, что согласно нравственному кодексу нельзя так обращаться с ближними. Задетый за живое городовой ответил графу, что прежде чем обращаться к нему с такими упреками, тому следовало бы ознакомиться с инструкцией для городовых.


Происхождение Разумовских

У графа Кирилла Григорьевича Разумовского (1728-1803) в резном шкафу в кабинете хранился удивительный набор вещей: свирель, пастушеская сума и обычная крестьянская одежда, в которой его привезли в Петербург. Когда дети Разумовского начинали вести себя слишком заносчиво или высокомерно, граф приказывал своему камердинеру позвать детей в кабинет и продемонстрировать им содержимое этого шкафа, чтобы напомнить о происхождении их отца т им самих.
Каждой змее свой змеиный супчик!

фото в галерею прошу сбрасывать на doctor_z73@mail.ru

#45 Вне сайта   Yorik

Yorik

    Активный участник

  • Автор темы
  • Модераторы
  • Репутация
    87
  • 15 232 сообщений
  • 9514 благодарностей

Опубликовано 04 Май 2016 - 10:10

Нищенство Сенявина

Однажды, примерно в 1806-1807 году, сенатор Дмитрий Борисович Мертваго (1760-1824) сидел на своем балконе вместе с Сергеем Тимофеевичем Аксаковым (1791-1859), своим крестником, и, указав пальцем на прохожего, спросил:

"Видишь ли ты этого господина, который тащится по набережной, так гадко одетый?"

Получив утвердительный ответ, Мертваго продолжал:

"Это великий человек! Это нищий, которому казна должна миллион, истраченный им для чести и славы отечества. Это адмирал Сенявин!"

[Дмитрий Николаевич Сенявин (1763-1831).]
Мертваго окликнул Сенявина и пригласил его в дом, где они и беседовали более часа. Сенявин рассказал о своих бедах и надеждах. Аксаков видел, как Мертваго дал уходящему Сенявину какие-то деньги. Потом Мертваго рассказал Аксакову о заслугах адмирала в прошлом и бедственном положении Сенявина в настоящее время. Закончил свой рассказ Мертваго следующими словами:

"Сенявин доведен до того, что умер бы с голоду, если б не занимал денег, покуда без отдачи, у всякого, кто только дает, - не гнушаясь и синенькой. Но у него есть книга, где он записывает каждую копейку своего долга, и, конечно, расплатится со всеми, если когда-нибудь получит свою законною собственность".



О книгах в Москве

Как-то еще до войны 1812 года Константин Николаевич Батюшков (1787-1855) прогуливался по Москве, и вот что он увидел:

"Книги дороги, хороших мало, древних писателей почти вовсе нет, но зато есть Мадам Жанлис и Мадам Жевинье, два Катехизиса молодых девушек и целые груды французских романов - достойное чтение тупого невежества, бессмыслия и разврата. Множество книг мистических, назидательных, казуистских и пр."

В наши дни Батюшков смог бы написать почти те же самые слова, изменились бы только фамилии авторов.


Зазнавшийся наместник

До императрицы Екатерины II дошли слухи о том, что тульский наместник генерал-аншеф Михаил Николаевич Кречетников (1729-1793) очень загордился: окружил себя почти царской роскошью и горда держится с людьми, равными ему по положению при дворе. Императрица сообщила об этом Потемкину, а тот поручил генералу Сергею Лаврентьевичу Львову (1740-1812) проучить спесивого наместника. Львов блестяще справился со своим заданием.
В один из воскресных дней в приемной тульского наместника разыгралась следующая сцена. Перед толпой тульских граждан является важный наместник, окруженный сворой офицеров, адъютантов и различных чиновников. Благоговейная тишина сопровождает это действо. Вдруг какой-то человечек в невзрачной дорожной одежде вспрыгивает на стул в самом заднем ряду и, хлопая в ладоши, громко кричит:

"Браво, Кречетников, браво, брависсимо!"

Все изумленно уставились на нахала, но наместник почему-то сникнул и низко кланяясь подошел к незнакомцу с ласковыми словами:

"Как я рад, многоуважаемый Сергей Лаврентьевич, что вижу вас. Надолго ли к нам пожаловали?"

Но незнакомец продолжал аплодировать и просил Крчетникова

"воротиться в гостиную и еще раз позабавить его пышным выходом".

Кречетников совершенно растерялся, побледнел и униженно просил:

"Бога ради, перестаньте шутить, позвольте обнять вас".

Но Львов был неумолим:

"Нет! Не сойду с места, пока вы не исполните моей просьбы. Мастерски играете свою роль!"



Умей слушать

Екатерина II любила повторять:

"Глаз хозяина откармливает лошадей".

Императрица умела расспрашивать и выслушивать своих собеседников, и не обязательно самых остроумных или образованных. Она говорила:

"Разговор с невеждами иногда более научит, нежели разговор с учеными. Этим господам стыдно было бы не дать ответа и по таким вопросам, о которых они понятия не имеют. Они никогда не решатся выговорить эти два слова, столь удобные нам, невеждам: не знаю".



Пейте сивуху!

Говорят, что перед занятием Москвы французами писатель Сергей Николаевич Глинка (1776-1846) ездил по улицам на дрожках и стоя кричал:

"Бросьте французские вина и пейте народную сивуху! Она лучше поможет вам!"



Поздно!

Когда император Александр Павлович посетил Москву, в кабинете ему представлялись высшие чиновники города. Был среди них и директор московского почтамта Иван Александрович Рушковский (1763-1830). Когда император отпускал чиновника, он предупредительно у дверей сказал:

"Тут ступенька, смотрите, не упадите".

Но Рушковский уже зацепился за ступеньку и, падая, проговорил:

"Я уже упал, Ваше Величество!"


Каждой змее свой змеиный супчик!

фото в галерею прошу сбрасывать на doctor_z73@mail.ru

#46 Вне сайта   Yorik

Yorik

    Активный участник

  • Автор темы
  • Модераторы
  • Репутация
    87
  • 15 232 сообщений
  • 9514 благодарностей

Опубликовано 05 Май 2016 - 09:56

Михаил Петрович Бутурлин: из жизни нижегородского губернатора

Михаил Петрович Бутурлин (1786-1860) долгое время был нижегородским губернатором. Вначале он был назначен гражданским губернатором города, а с 1832 года стал и военным губернатором. При Бутурлине город начал стремительно перестраиваться и приобретать современные черты. О нем сохранилось большое количество анекдотов, характеризующих его с разных сторон. Что здесь является правдой, а что – выдумки, судите сами, уважаемые читатели.

В начале сентября 1833 года в Нижний прибыл А.С. Пушкин, который направлялся в Оренбург для сбора сведений о пугачевском бунте. Бутурлины очень ласково встретили известного поэта, к тому же дальнего родственника Михаила Петровича (ну, очень дальнего!), но сам факт визита столичного гостя встревожил губернатора.
Дело в том, что после декабрьских событий Бутурлин по поручению Николая I ездил по провинциям, чтобы оценить состояние дел на местах и прощупать царящие там настроения. Император высоко оценил миссию Бутурлина и наградил его, поэтому губернатор и решил, что Пушкин может разъезжать по провинциям с аналогичной повторной инспекцией.
Бутурлин поспешил написать своему приятелю военному губернатору Оренбурга Василию Алексеевичу Перовскому (1795-1857) о возникших у него подозрениях.
Только 1 октября в Нижнем было получено полицейское извещение об установлении негласного надзора за поэтом, но к этому времени и сам Пушкин, и послание Бутурлина уже были в Оренбурге.
Перовский был с Пушкиным в приятельских отношениях и с удовольствием прочитал поэту полученное от Бутурлина послание, над которым они весело посмеялись. Этот случай стал одним из источников гоголевского "Ревизора".

Большим событием в жизни нижегородского губернатора стал приезд в его город Николая I в 1836 году. Бутурлин очень хотел, чтобы визит императора Николая Павловича в Нижний Новгород прошел без накладок, но не получилось.

На Ивановском спуске экипаж императора увяз в непролазной грязи. Император разгневался:

"У вас в Нижнем природа сделала все, чтобы украсить город, а люди делают все, чтобы его испортить".


Потом император указал на домики, лепившиеся по склонам холмов и обращенные к реке не фасадами, а дворами, и иронично добавил:

"Ваши дома на меня задами смотрят!"


Затем император сообщил Бутурлину, что на следующий день он посетит Кремль инкогнито, и чтобы об этом визите никто не знал. Бутурлин тут же собрал всех полицейских офицеров и чиновников и под великим секретом сообщил им эту новость. Разумеется, на следующий день весь нижегородский Кремль был набит народом. Император, сидя в коляске, выражал Бутурлину свое недовольство, а тот оправдывался.

Тысячи горожан сторожили каждое появление императора на людях и встречали его радостными криками "Ура!" Местные власти также старались всячески угодить высокому гостю, так что вскоре император сменил гнев на милость и собственноручно разработал "Положение об устройстве губернского города Нижнего Новгорода". При этом он заявил:

"Я предназначен судьбой исправить ошибки истории в отношении вашего города".


В плане о переустройстве Нижнего Новгорода было заложено удлинение одних улиц и расширение других, перенос многих зданий на новые места, постройку множества церквей и часовен, новых казенных зданий, казарм и пр. Император предусмотрел перестройку домов окнами к реке, создание виадуков на набережной Оки, а также повелел вымостить Ивановский спуск, создать еще несколько новых, а также разбить на откосах бульвар и городской сад. Бенкендорф заметил на это, что русские не привыкли лазить по горам, но император ответил:

"Пускай научатся!"


Бутурлину приписывают издание приказа против пожаров, которым предписывалось домохозяевам сообщать об этом в полицию за два часа до начала пожара.

Однажды зимой через Нижний Новгород возвращалось на родину хивинское посольство. Хивинский посланник в Нижнем почувствовал себя плохо и вскоре умер. Он был особой царских кровей, так что Бутурлин донес об этом происшествии императору. Бутурлин также сообщал, что члены посольства хотели забрать тело с собой и везти его на родину, но губернатор без разрешения вышестоящего начальства на это не решился. Чтобы тело посланника не испортилось, Бутурлин велел его заморозить в реке, как это делают с осетрами. Говорят, что за этот подвиг император назначил Бутурлина в сенаторы.
Каждой змее свой змеиный супчик!

фото в галерею прошу сбрасывать на doctor_z73@mail.ru

#47 Вне сайта   Yorik

Yorik

    Активный участник

  • Автор темы
  • Модераторы
  • Репутация
    87
  • 15 232 сообщений
  • 9514 благодарностей

Опубликовано 12 Май 2016 - 10:09

Актуальная сентенция Мордвинова

Однажды граф Николай Семёнович Мордвинов (1754-1845) очень расстроенным пришел домой с заседания Государственного совета. На расспросы жены он ответил следующей тирадой:

"У нас решительно ничего нет святого. Мы удивляемся, что у нас нет предприимчивых людей, но кто же решится на какое-нибудь предприятие, когда не видит ни в чём прочного ручательства, когда знает, что не сегодня, так завтра по распоряжению правительства его законно ограбят и пустят по миру.
Можно принять меры против голода, наводнения, против огня, моровой язвы, против всяких бичей земных и небесных, но против благодетельных распоряжений правительства – решительно нельзя принять никаких мер".

Звучит вполне современно, не правда ли, уважаемые читатели?


Шишков и Потёмкин

Александр Семенович Шишков (1754-1841) дослужился до звания адмирала, был известным писателем, государственным деятелем и даже президентом Российской академии. Когда он был ещё молодым офицером, довелось ему быть назначенным на караул во дворец. Там он столкнулся с камер-лакеем, который заведовал обеспечением караулов продовольствием. Шишков выразил свое недовольство снабжением, важный камер-лакей презрительно что-то ответил наглому молокососу, слово за слово, дело дошло до мордобоя, и Шишков изрядно поколотил этого придворного. Тот сразу же побежал жаловаться обер-гофмаршалу князю Фёдору Сергеевичу Борятинскому (1742-1814).
Обер-гофмаршал вскипел и пообещал пожаловаться на наглого офицера самой императрице.
Слух о гневе Борятинского и его угрозе быстро долетел до караульной. Тут Шишков слегка струхнул и стал думать, кто бы мог за него вступиться в этой истории. Он остановил свой выбор на Потёмкине (а кто ещё смог бы отвратить гнев Борятинского?), явился к Светлейшему и откровенно доложил ему, как было дело, и какие опасности ему, Шишкову, угрожают. Откровенный рассказ понравился Потёмкину, и он сказал:

"У меня сегодня вечер. Все будут, приходи и ты, да будь посмелее. Понял?"

Шишков ответил, что всё понял.
Вечером, когда все гости у Потёмкина уже собрались и даже сели играть в карты, Шишков появился во дворце у Светлейшего. Потёмкин играл в бостон за одним столом с Борятинским, Вяземским и Разумовским. Шишков подошел к Потёмкину и дружески хлопнул его по плечу:

"Здравствуй, князь! Уже играет!"

Потом бросил свой головной убор на подоконник и стал важно расхаживать по залу, поглядывая в карты играющих.
Потёмкину понравилась выходка Шишкова, а также то впечатление, которое она произвела на всех присутствующих. Поэтому Светлейший решил подыграть Шишкову:

"Шишков, поди-ка сюда! Посмотри на мою игру. Курьёзная! Как ты думаешь, что мне играть?"

Шишков развязно ответил:

"Отвяжись, сделай милость. Играй себе, что хочешь".

Борятинский после этого забыл про историю с камер-лакеем, а остальные придворные ещё с месяц считали Шишкова фаворитом Потёмкина и низко кланялись ему при встрече.


На проповедь митрополита Платона

Однажды во времена Николая Павловича в обществе рассказали старый анекдот. Вот его короткий пересказ.
В Петропавловском соборе по случаю Чесменской победы проходил торжественный молебен. Проповедь говорил митрополит Платон и для пущего эффекта он сошёл с амвона и начал стучать своим посохом в гробницу Петра Великого:

"Встань, встань, Великий Пётр, виждь..." -

и так далее в том же роде. При этих словах Разумовский наклонился к соседу:

"От дурень, а ну як встане, всем нам палкой достанется!"

Кто-то отозвался на этот анекдот:

"И это Разумовский говорил про времена Екатерины. Что же бы Пётр сказал про наше и чем бы взыскал наше усердие?"

Ему ответили:

"Шпицрутеном!"



Военная тайна Вельяминова

Генерал Алексей Александрович Вельяминов (1788-1836) очень строго следил за соблюдением военной тайны, что в те времена было достаточной редкостью. Однажды во время похода его любимец Малиновский подскакал к командующему с вопросом:

"Алексей Александрович, куда это мы идем?"

Вельяминов, который был болен и поэтому ехал на дрожках впереди колонны, а не верхом, сухо ему ответил:

"Не знаю, спросите у барабанщика, он нас ведет".



Александр, да не тот

Жена военного министра Александра Ивановича Татищева (1762-1833) любила в обществе выдавать своего мужа за героя Наполеоновских войн. Вот однажды в кругу дам она рассказывала про армии французов, которые якобы разбил и пленил её муж, о взятых городах, и в этом месте она споткнулась, забыв название столицы одного немецкого государства. В поисках помощи она обратилась к князю Александру Ивановичу Чернышёву (1786-1857), боевому генералу, который сидел в кресле неподалёку:

"Ах, князь, вот вы знаете, какой это город взял Александр?"

Князь сухо ответил:

"Вавилон".

Генеральша удивилась:

"Что вы это? Я говорю про моего мужа Александра Ивановича".

Чернышёв все также сухо закончил:

"А я думал про Александра Македонского".



Трощинский и Александр I

Дмитрий Прокофьевич Трощинский (1754-1829) с первых дней царствования Александра Павловича был у него в особой милости. Когда в 1806 году император собрал Государственный совет и объявил, что решил взять на себя верховное командование армией, все дружно стали восхвалять это решение Александра. Молчал один Трощинский. Император обратился к нему:

"А как вы думаете?"

Трощинский спокойно ответил:

"Если генерал проиграл баталию, русский народ громогласно несчастие приписывает измене генерала, но если баталию проиграет сам Государь, что тогда в утешение останется Вашему народу?"

Александр Павлович возразил:

"Но помилуйте! Разве я первый! Сколько русских государей вели полки свои к победе. Пётр Великий всегда сам предводительствовал войсками".

Трощинский задумчиво возразил:

"О, да то же был Пётр Великий".

В результате этой беседы Трощинский отправился в отставку, а Александр Павлович отбыл к местечку под названием Аустерлиц.
Каждой змее свой змеиный супчик!

фото в галерею прошу сбрасывать на doctor_z73@mail.ru

#48 Вне сайта   Yorik

Yorik

    Активный участник

  • Автор темы
  • Модераторы
  • Репутация
    87
  • 15 232 сообщений
  • 9514 благодарностей

Опубликовано 24 Июнь 2016 - 16:00

“Неслыханный пирог”

Князь Михаил Михайлович Долгоруков (1790-1841), будучи сосланным в Пермь, пригласил однажды на обед знатных людей этого города. Среди обильного угощения, поданного гостям, был и великолепный мясной пирог. Провожая гостей, хлебосольный хозяин сообщил им, что начинкой для "неслыханного пирога" послужило мясо его датской собаки по кличке Гарди. В качестве доказательства князь предъявил ошарашенным гостям шкуру и кости вышеназванной собаки.


О дряни

Ольга Александровна Долгорукова (урождённая Булгакова, 1814-1865), жена князя Александра Сергеевича Долгорукова (1809-1873), несмотря на свою довольно привлекательную внешность прославилась как сплетница, лгунья и интриганка. Их сын, Николай Александрович Долгоруков (1833-1873), изучал медицину, и это обстоятельство породило при дворе такую шутку:

"Обычно врачи дают нам всякую лекарственную дрянь, а здесь дрянь подарила нам врача!"



Кто хуже?

Александр II однажды спросил шефа жандармов Леонтия Васильевича Дубельта (1793-1862), кого из двух врагов самодержавия он предпочитает – Герцена или князя Долгорукова?
Дубельт ответил, что

"по его мнению, они одинаково дурные люди".

Император с ним не согласился и сказал, что

"предпочитает Герцена, который хотя постоянно бранится, но, по крайней мере, иногда что-либо и предлагает дельное. Между тем как кн. Долгоруков только бранится".

Александр Иванович Герцен (1812-1870).
Пётр Владимирович Долгоруков (1816-1868).


Женский орден - мужику

После восшествия на престол Петра II (1715-1730) Александр Данилович Меншиков (1673-1729) приставил к царю своего сына Александра (1714-1764), сделав его обер-камергером и наградив орденом св. Андрея Первозванного и орденом св. Екатерины. Это был единственный случай в истории Российской Империи, когда мужчина был награждён женским орденом.
Да, тут Данилыч сильно облажался в своей тяге к титулам и званиям!


Несостоявшийся самоубийца

Александр Петрович Апраксин (1690-1725) считался, мягко говоря, не совсем нормальным человеком. В 1720 году он бросился в ноги царевне Анне (1708-1728), дочери Петра I, будущей герцогине Голштинской, вытащил из ножен шпагу и приставил её к своему сердцу со следующими словами:

"Если ты останешься глуха к моей страсти, то я убью себя!"

Царевна равнодушно ответила:

"Так и убей, тогда одним дураком на свете будет меньше, вот и всё!" -

и вышла из комнаты.
После этого Апраксин спокойно поднялся на ноги, вложил шпагу в ножны и удалился по своим делам.


Путь к разводу

Князь Пётр Алексеевич Апраксин (1728-1757) был женат на княжне Анне Борисовне Голицыной (1730-1811 или 1814). Он оказался слабоват здоровьем и не мог удовлетворить все желания своей супруги, которой вскоре по этой причине наскучил. Разводы в России были тогда практически невозможны, но Анна Борисовна нашла путь к достижению своей цели. Я опишу цепочку лиц, по которой она прошла, в обратном порядке.
Князь Пётр Иванович Шувалов (1710-1762) был родным братом фаворита императрицы Елизаветы Петровны.
Любовницей Петра Шувалова была княгиня Александра Ивановна Куракина (урождённая Панина, 1711-1786), жена князя Александра Борисовича Куракина (1687-1749).
Эта самая Александра Ивановна была близкой подругой нашей Анны Борисовны и через своего очень влиятельного любовника добилась указа императрицы (без всякого там решения Синода), по которому её брак признавался расторгнутым, а ей возвращался титул княжны.
В таком состоянии княжна А.Б. Голицына и прожила до самой своей смерти.


Мужчин надо колотить, но...

Одна из племянниц княжны Голицыной, Софья Алексеевна Голицына (1776-1815), вышла замуж за графа Армана де Сен-При (1782-1848) и стала поколачивать своего мужа. Узнав о таком поведении своей племянницы, княжна стала выговаривать ей:

"Берегись, милая моя Софи! Я согласна, мужчины заслуживают того, чтоб их тузили, но ведь любому терпению приходит конец! Смотри, и твой муж может оставить тебя, как я бросила своего!"



О Голицыных

Во второй половине XVIII и первой половине XIX веков в Москве обосновалось великое множество князей Голицыных, которые населяли многочисленные улочки и переулки возле Тверской улицы. П.В. Долгоруков в своих записках утверждал, что число Голицыных в Москве иногда достигало 130 человек (мужеского пола, разумеется).
Шутники утверждали, что во время крестин каждого младенца мужского пола старейшая из княгинь рода Голицыных брала новорожденного на руки и приговаривала:

"Никогда не забывай, что ты князь Голицын! Будь глуп, будь скуп, живи в Москве близ Тверской, а умрёшь – так в Донской!"



Первые персики

Князь Михаил Михайлович Голицын Младший (1684-1764) прославился тем, что в царствование Елизаветы Петровны съездил послом в Персию и вывез оттуда персиковые деревья, которые посадил в своём поместье Узкое, что было в семи верстах от Москвы по Калужской дороге. Деревья прижились, стали плодоносить, и когда императрицы Елизавета или Екатерина II приезжали в Москву, князь Голицын подносил им несколько корзин с персиками, что считалось в те времена очень дорогим и изысканным подношением.


Без “фон”

Жизненные передряги внушили князю Василию Владимировичу Долгорукову (1667-1746) стойкую ненависть к немцам, которая особенно ярко проявилась в его бытность президентом Военной коллегии (то есть главнокомандующим) при императрице Елизавете Петровне. В прошениях, подаваемых на его имя, ни один офицер, включая генералов, не смел ставить перед своей фамилией частицу "фон". Если ему на глаза попадалась подобная бумага, то старый фельдмаршал кричал:

"Колбасник!" -

и бросал скомканное прошение на пол.
Каждой змее свой змеиный супчик!

фото в галерею прошу сбрасывать на doctor_z73@mail.ru

#49 Вне сайта   Yorik

Yorik

    Активный участник

  • Автор темы
  • Модераторы
  • Репутация
    87
  • 15 232 сообщений
  • 9514 благодарностей

Опубликовано 01 Июль 2016 - 12:50

Лгун или остряк?

Многие современники считали князя Дмитрия Евсеевича Цицианова (1747-1835) неисправимым лгуном, и современные исследователи с удовольствием повторяют эту версию, однако такие люди как А.С. Пушкин и П.А. Вяземский называли князя просто остроумным человеком. Впрочем, судите сами по одному из широко известных примеров.
В Москве идёт проливной дождь, а князь Цицианов появляется в доме одного из своих приятелей в совершенно сухой одежде и без следов грязи на обуви.
Приятель спрашивает:

"Ты в карете?"

Цицианов отвечает:

"Нет, я пришёл пешком".

Приятель не может скрыть своего удивления:

"Да как же ты не промок?"

Цицианов же невозмутимо объясняет:

"О, я умею очень ловко пробираться между каплями дождя".

Что это – ложь или остроумие?


Не спеши!

Однажды генерал-майор Василий Петрович Титов (1758-1821) ехал в Хамовнические казармы к генералу князю Николаю Николаевичу Хованскому (1777-1821). В это же время туда же ехал в своей карете генерал князь Михаил Петрович Долгоруков. Карета Долгорукова несколько раз обгоняла карету Титова, но кучеру Титова каждый раз удавалось выйти вперёд. Наконец Титову надоела эта тряска и когда карета Долгорукова в очередной раз обгоняла его, Титов высунулся в окно кареты и прокричал:

"Куда спешишь? Все там будем!"

Затем Титов велел своему кучеру ехать медленнее. Когда же Титов подъехал к подъезду казарм, то увидел, как мёртвого князя Долгорукова выносят из кареты.


Где моя деревня?

Однажды князь Владимир Сергеевич Голицын (1794-1861) сильно напроказничал в Европе, и ему было высочайше приказано немедленно вернуться в Россию и безвыездно проживать в своей деревне до особого распоряжения.
Голицын подчинился, вернулся в Россию и начал ездить по империи, переезжая из одного города в другой. Так его занесло и в Астрахань, где военным губернатором был его старый приятель Иван Семёнович Тимирязев (1790-1867).
Тимирязев очень удивился встрече с другом:

"Как попал ты сюда, когда повелено тебе жить в деревне?"

Голицын сокрушённо ответил:

"В том-то и дело, что я всё ищу, где может быть моя деревня. Объездил я почти всю Россию, а всё деревни моей нет как нет, куда ни заеду, кого ни спрошу".



Говорун

Известный российский государственный деятель Павел Никитич Каверин (1763-1853) был неисправимым говоруном, хотя умным и весёлым. Он и сам знал за собой такую слабость, но часто не мог ничего с собой поделать.
Однажды Каверин заехал к тяжело больному генералу Павлу Афанасьевичу Офросимову (1752-1817), мужу широко известной не только в Москве Настасьи Дмитриевны Офросимофой (1753-1826). Каверин решил развлечь больного, и целый час говорил, не умолкая. Наконец Каверин распрощался и вышел из спальни Офросимова. В передней Каверина нагнал слуга и говорит ему:

"Барин приказал спросить Вас, не угодно ли Вам будет взять кого-нибудь к себе в карету, чтоб было Вам с кем поговорить?"



Чай для Наполеона

Уже известный вам, уважаемые читатели, князь Фёдор Фёдорович Гагарин (1786-1863) во время войны 1812 года служил адъютантом у Беннигсена (по другим данным – у Багратиона). Однажды он поспорил с несколькими офицерами, что сможет доставить Наполеону два фунта чаю и вернуться назад.
Когда князь Гагарин появился в расположении французских войск, его чуть не расстреляли как русского шпиона. Гагарина выручило то, что Наполеон, узнавший о безрассудном поступке русского офицера, отнёсся к этому происшествию благосклонно и велел отпустить храбреца.

Этот князь Гагарин был одним из любимцев русской армии и прославился не только как храбрый воин; почти всей России были известны его многочисленные проделки в качестве повесы, кутилы и азартного игрока. Из-за особенностей строения своей почти лысой головы он имел прозвища “Адамова голова” и “tete de mort”, что можно перевести не только как “череп”, но и как “головка голландского сыра”.
Граф Михаил Дмитриевич Бутурлин (1807-1876) в своих мемуарах так написал о князе Ф.Ф. Гагарине:

"...его недостатки заключались в человеческой слабости быть везде на первом плане, в эксцентрических выходках или замашках казаться молодым, вопреки своих лет".



Язык довёл до Киева

Фёдор Петрович Опочинин (1778-1852) в 1812 году был вице-губернатором Петербурга. После занятия Наполеоном Москвы он часто в обществе с драматическим отчаянием говорил об этом несчастье. Однажды ему сказали:

"Утешьтесь, может, и мы займём Париж!"

Федор Петрович немедленно (хоть и опрометчиво) отозвался:

"Если мы его займём, я не только утешусь, но схожу пешком в Киев!"

В 1815 году во время Венского конгресса императору Александру I рассказали о патриотическом выступлении Опочинина в 12-м году, и император велел передать Опочинину, что он ожидает исполнения данного им обета. Опочинин с большой неохотой отправился в Киев, но большую часть пути он проделал, как вы догадываетесь, совсем не на ногах.


Табакерка Ростопчина

Однажды, будучи в гостях, граф Фёдор Васильевич Ростопчин (1763-1826) оставил в сюртуке массивную золотую табакерку. Вскоре он обнаружил отсутствие любимой табакерки, вернулся в прихожую и вынул табакерку из кармана своего сюртука. Один из лакеев увидел это, и его лицо перекосилось от неудачи: мол, эх, если б я знал!


Кутузов и поляки

Преследуя отступающие войска Наполеона, Михаил Илларионович Кутузов прибыл в Вильну, и одними из первых просителей у фельдмаршала была делегация местных знатных поляков. Каясь за свою поддержку французов, поляки дружно упали на колени, но Кутузов обошёлся с ними довольно милостиво и укоризненно (хоть и с насмешкой) сказал:

"Господа, встаньте! Помните, что вы снова сделались русскими!"



Два остряка

Михаил Львович Невахович (1817-1850) в последние годы своей жизни издавал в Петербурге юмористический журнал “Ералаш”, да и сам он был довольно остроумным человеком. В какой-то момент запасы шуток и острот оказались почти исчерпанными, и Невахович отправился за пополнением портфеля своего журнала в Москву. В Английском клубе он неожиданно встретился князем Александром Сергеевичем Меншиковым (1797-1869), тоже весьма известным остряком.
Меншиков удивлённо спросил:

"Ба, вы тут зачем?"

Невахович не остался в долгу:

"За ремонтом, ваша светлость! За ремонтом!"



Кто что читает?

Уровень образованности даже высших слоёв российского общества в начале XIX века характеризует такая сценка. Офицер пригласил молоденькую княжну Урусову на танец и во время танца поинтересовался, что она читает. Ответ княжны сразил кавалера:

"Розовенькую книжку, а сестра – голубую".


Каждой змее свой змеиный супчик!

фото в галерею прошу сбрасывать на doctor_z73@mail.ru

#50 Вне сайта   Yorik

Yorik

    Активный участник

  • Автор темы
  • Модераторы
  • Репутация
    87
  • 15 232 сообщений
  • 9514 благодарностей

Опубликовано 02 Июль 2016 - 10:56

Башуцкий и Мартынов – коменданты Петербурга

Генерал от инфантерии Павел Яковлевич Башуцкий (1771-1836) состоял в должности Петербургского коменданта с 1814 по 1833 гг. На этой должности Башуцкого сменил генерал-адъютант Павел Петрович Мартынов (1784-1838). Эти коменданты были добросовестными, но несколько простоватыми служаками, так что они частенько попадали впросак, и об их деятельности сложили множество анекдотов.
Вот некоторые из них.


Неурочные виваты

Во время одного из торжественных обедов в Зимнем дворце комендант Башуцкий стоял возле окна, держа в руке платок, чтобы подавать им сигналы артиллеристам в Петропавловской крепости, когда палить виват.
Гофмаршал Дмитрий Львович Нарышкин (1764-1838), распоряжавшийся порядком проведения данного мероприятия, выбрал момент и подошёл к Башуцкому с вопросом:

"Я всегда удивляюсь точности крепостной пальбы и, как хотите, не понимаю, как это вы делаете, что пальба начинается всегда вовремя..."

Башуцкий не смог отказать и начал любезно объяснять:

"О, помилуйте, это очень просто: я возьму да и махну платком вот так..."

При этом он взмахнул платком...
После этого крепостные пушки начали палить, а за столом все очень удивились тому, что стрелять виваты начали ещё только за супом.
Комендант Башуцкий так и не понял, как такое могло случиться, и собирался после окончания обеда провести строгое расследования для наказания виновников.


Первоапрельские шутки

Однажды в день первого апреля император Александр I решил подшутить над комендантом Башуцким и заявил тому, что прошлой ночью с Сенатской площади украли монумент Петру Великому.
Перепуганный комендант отправился к памятнику, но вскоре вернулся и начал радостно докладывать императору:

"Успокойтесь, Ваше Величество! Монумент целёхонек, на месте стоит! А чтобы чего на самом деле не случилось, я приказал к нему поставить часового".

Все расхохотались, а император поздравил Башуцкого с первым апреля.
Через год в ночь на первое апреля Башуцкий разбудил императора и доложил, что во дворце начался пожар. Император быстро оделся и поинтересовался, где и что горит.
Башуцкий был очень доволен своим розыгрышем и поздравил императора с первым апреля. Александр Павлович не оценил шутку и сурово сказал:

"Дурак, любезнейший, и это уже не первое апреля, а сущая правда".



Как доставить осла во дворец?

Однажды в Эрмитажном театре решили поставить пьесу Августа Коцебу (1761-1819) "Рогус Пумперникель", и возник вопрос о том, как доставить во дворец осла для этой постановки.
Решение сразу же подсказал гофмаршал Нарышкин:

"Э, пустое дело! Самым натуральным путём – на комендантское крыльцо".



Башуцкий и арестанты

Алексей Васильевич Капнист (1796-1867) был арестован в Киеве в начале января 1826 года по делу о 14 декабря и доставлен в Петербург на главную гауптвахту. Так как Алексей Капнист был совершенно непричастен к тайным обществам, то он смотрел на происходящее с юмором и рассказывал позднее, что его очень позабавил комендант Башуцкий.
На гауптвахту доставляли очень много народу, и все прибывающие размещались вначале в большой зале. Естественно, что там сразу же находились знакомые, которые начинали разговаривать друг с другом.
Башуцкий был очень обеспокоен этими разговорами, и всё пытался как-то разъединить собеседников то столом, то диваном или ещё как-нибудь. При этом Башуцкий постоянно приговаривал:

"Между вами нет никакого сообщения".



Где амбушюр?

Когда Павел Петрович Мартынов ещё командовал Измайловским полком, в полковом оркестре выделялся своим талантом кларнетист Ребров.
Однажды этот оркестр играл в присутствии членов императорской семьи, и чтобы произвести хорошее впечатление Мартынов попросил капельмейстера сыграть какое-нибудь произведение, в котором есть соло для кларнета. Капельмейстер ответил, что Ребров сегодня отсутствует, потому что потерял амбушюр. Для кларнетиста это означает то же, что и для певца быть-не-в-голосе. Мартынов не понял и взбеленился:

"Что такое? Ты чего смотришь? Даешь ему казённые вещи терять? Завтра же на твой счёт купить велю, воры этакие!"



Развод и мороз

При императоре Николае I в Петербурге было принято назначать развод солдатам в шинелях, если мороз был больше десяти градусов.
Днем мороз был минус пять градусов, о чём плац-майор и доложил коменданту Мартынову. Мартынов, не задумываясь, велел производить развод без шинелей.
К вечеру, однако, мороз усилился, и температура воздуха опустилась значительно ниже десяти градусов. Император Николай Павлович рассердился на коменданта за такое упущение (развод без шинелей) и устроил ему головомойку.
Взбешённый Мартынов вернулся к себе и стал ругать плац-майора:

"Что вы это, милостивый государь, шутить со мною вздумали? Я с вами знаете, что сделаю?! Я не позволю себя дурачить. Так пять градусов мороза было, а?"

Плац-майор начал оправдываться:

"Когда я докладывал Вашему превосходительству, тогда термометр показывал..."

Мартынов прервал его:

"Термометр-то показывал, да вы-то соврали. Так чтоб больше этого не было. Извольте, милостивый государь, вперёд являться ко мне с термометром. Я сам смотреть буду у себя в кабинете, а не то опять выйдет катавасия".



Мартынов и масоны

Это были анекдоты, а вот реальные факты.
Когда Мартынов ещё служил в Измайловском полку, его пытались завербовать в масоны. Однако ему были смешны все эти масонские церемонии, испытания и чтение непонятных стихов, так что Мартынов отказался, заявив, что ему, как человеку военному, некогда заниматься пустяками. Об этом написал в своих воспоминаниях Сергей Тимофеевич Аксаков (1791-1859).


Табак для Басаргина

Декабрист Николай Васильевич Басаргин (1799-1861) вспоминал, что в Петропавловской крепости их посетил генерал Мартынов и поинтересовался условиями содержания. Басаргин сказал, что ему не хватает табаку, так как он привык курить трубку, и вскоре он стал получать по четверти фунта довольно приличного курительного табаку в неделю.
Каждой змее свой змеиный супчик!

фото в галерею прошу сбрасывать на doctor_z73@mail.ru

#51 Вне сайта   Yorik

Yorik

    Активный участник

  • Автор темы
  • Модераторы
  • Репутация
    87
  • 15 232 сообщений
  • 9514 благодарностей

Опубликовано 20 Июль 2016 - 09:32

Неожиданная посетительница

Граф Александр Фёдорович Ланжерон (1763-1831) в 1828 году был главнокомандующим русскими войсками в Валахии во время войны с Турцией. После одного из сражений, уже поздно вечером к нему в кабинет влетает какая-то незнакомая ему дама, плотно закутанная в плащ и с вуалью на голове. Повторяю, было очень темно, и в кабинете у графа не горели никакие огни. Ланжерон хоть и был уже в годах, но сохранял стройность фигуры и физическую силу.
Дама сразу бросилась на шею графу, стала его целовать и между поцелуями шёпотом говорила, что она убежала, пока мужа нет дома, и чтобы он не забыл попросить главнокомандующего то, о чём они договорились накануне.
Ланжерон, конечно же, понял, что дама ошиблась и приняла его за кого-то другого, но он не стал её разубеждать и проявил себя весьма галантным кавалером.
На следующий день Ланжерон узнал, кто была его вечерняя посетительница, и через несколько дней при встрече любезно сказал местной красавице, что он передал главнокомандующему её поручение, и что тот всегда в полном её распоряжении.
Дама была очень довольна своим приключением, а вот адъютант Ланжерона подал в отставку.


Дорогое чтение

Летом 1822 года Иван Андреевич Крылов снимал дачу на петергофской дороге не слишком далеко от городской черты. Эту дачу он снимал на пару со своим приятелем Михаилом Сергеевичем Шулепниковым (1778-1842), который печатал множество стихов, но под псевдонимом “Усолец”, так как он находился на государственной службе.
Очень часто у них на даче по вечерам собирались литераторы, а распорядителем на этих встречах был Иван Андреевич, имевший от друзей прозвище “Соловей”. Граф Дмитрий Иванович Хвостов (1757-1835) узнал об этих собраниях, на которых гости читали свои произведения, накатал большую оду под названием “Певцу-Соловью” и приехал на эту дачу. Так как угощение на таких вечерах происходило вскладчину, то граф Хвостов сделал обычный взнос в 25 рублей ассигнациями и был допущен в зал собрания.
Вскоре граф Хвостов попросил разрешения прочитать свою новую оду, но его спросили:

"Сколько строф или куплетов?"

Граф не придал значения этому вопросу, ответил, что 20, и начал чтение. Как только он закончил первую строфу, как раздались аплодисменты. Граф хотел читать дальше, но ему не давали такой возможности и продолжали аплодировать. Граф сконфузился от таких почестей, но один из членов собрания сказал ему, что согласно уставу собрания, если чтение прерывается аплодисментами, то читающий должен купить бутылку шампанского. Хвостов согласился с уставом собрания и продолжил чтение оды, но его чтение прерывалось аплодисментами после каждой строфы.
Шампанское тогда стоило не менее 10 рублей ассигнациями за бутылку, так что, как жаловался потом граф Хвостов, эта поэтическая экскурсия обошлась ему в 200 рублей. В том году граф Хвостов больше не ездил по дачам на петергофской дороге, а хозяина дачи он стал называть “Певцом-Соловьём-разбойником”.


Хвостов и Суворов

Племянница Суворова, княжна Аграфена Ивановна Горчакова (1757-1835), в 1789 году вышла замуж за Д.И. Хвостова (графом он стал в 1802 году). Суворов очень неодобрительно относился к графоманству мужа своей племянницы и часто говорил ей:

"Ты бы силою любви убедила своего мужа отказаться от его несносного стихоплётства, из-за которого он уже заслужил от весьма многих в столице прозвище Митюхи Стихоплётова!"

Да и сам Суворов неоднократно обращался к Хвостову с подобными увещеваниями, но тщетно.

Когда в 1800 году Суворов вернулся из Швейцарского похода, он был очень болен и остановился у Хвостовых. Умирал Суворов в начале мая, при нём постоянно находились камердинер Прошка и духовник, а родственники и близкие полководцу люди заходили к нему в комнату поодиночке на несколько минут и выслушивали его советы и пожелания.
Зашёл в Комнату к Суворову и граф Хвостов, стал на колени у кровати и поцеловал руку родственника.
Князь Суворов сказал ем:

"Любезный Митя! Ты добрый и честный человек! Заклинаю тебя всем, что для тебя есть святого – брось твоё виршеслагательство, пиши, уже если не можешь превозмочь этой глупой страстишки, стишонки для себя и для своих близких; а только отнюдь не печатайся. Не печатайся, помилуй Бог! Это к добру не поведёт: ты сделаешься посмешищем всех порядочных людей".

От Суворова граф Хвостов вышел весь в слезах, и когда у него спросили о здоровье князя, он, вытирая слёзы, ответил:

"Увы! Хотя ещё и говорит, но без сознания. Бредит!"



Исчерпывающий стих

Однажды граф Хвостов с гордостью написал:

"Суворов мне родня, и я стихи плету".

Дмитрий Николаевич Блудов (1785-1864) так прокомментировал это высказывание:

"Полная биография в нескольких словах – тут в одном стихе всё, чем он гордиться может и стыдиться должен".



Кто же мать?

В родословной известного деятеля екатерининской эпохи князя Николая Васильевича Репнина (1734-1801) есть одно тёмное место – доподлинно неизвестно, кто был матерью этого вельможи. Вот одна из версий.
Его дед, князь (А)Никита Иванович Репнин (1668-1726) отправил своего сына Василия (А)Никитича Репнина (1696-1748) на службу в часть, располагавшуюся в Ливонии. Там Василий Никитич нанял квартиру у пастора Поля и стал ухаживать за его хорошенькой дочкой, Дарье Фёдоровне (?), встретив взаимную симпатию.
Дядька, который прислуживал молодому князю, вскоре сообщил Никите Ивановичу про увлечение его сына.
Н.И. Репнин, получив такое письмо, немедленно отправился в Ливонию и внезапно предстал перед своим сыном. После объятий и поцелуев отец с сыном стали говорить о родственниках и общих знакомых, и Василий Никитич упомянул о пасторе Поле. Никита Иванович сразу же поинтересовался:

"А что ж ты молчишь об его дочери? Разве неправда, что ты ею занят?"

Василий Никитич сконфузился и признался, что дочка пастора, действительно, ему нравится.
Никита Иванович продолжил свои расспросы:

"Ты думаешь на ней жениться?"

Василий Никитич стал уверять отца, что он даже и не мечтает об этом, так как прекрасно понимает, что такая женитьба для него совершенно невозможна.
Тут князь Никита Иванович неожиданно вскипел:

"Как? Ты не думаешь жениться и пользоваться гостеприимством и доверием её отца, чтоб вскружить ей голову и запятнать её честное имя? Нет, этому не бывать, и я требую, чтоб ты ей сделал предложение".

Пришлось Василию Никитичу посвататься на другой же день, скоро сыграли свадьбу, и от этого брака через несколько лет родился князь Николай Васильевич.
Впрочем, существуют и другие претендентки на роль матери князя Н.В. Репнина - это графиня Марья Ивановна Головина (1707-1770) и даже некая Дарья Фёдоровна Макарова. Впрочем, последняя кандидатура возникла из-за путаницы, так как Репнины владели частью Макарьевской слободки в Нижегородской губернии.


Что тяжелее?

Пётр Панкратьевич Сумароков (1693-1766), уже будучи в весьма солидных чинах, однажды спросил у своего сына Александра (1717-1777), к тому времени довольно известного поэта:

“Что полновеснее ум или глупость?”

Почтительный сын немедленно ответствовал:

“Глупость – вас возят шесть скотов, а меня – одна пара”.



Слуга Божий

Когда Александр Петрович Сумароков судился с генерал-майором Василием Алексеевичем Чертковым (1726-1793), то в письмах к нему он величал своего противника Чёртовым и подписывался:

“Александр Сумароков слуга Божий, а чёртовым быть не может”.



“Скажи как-нибудь...”

Когда поэта Василия Ивановича Майкова (1730-1778) представляли императрице, он от волнения начал запинаться своим присловием:

“Как сказать... как сказать...”

Григорий Орлов прервал его:

“Скажи как-нибудь – Государыне всё равно”.


Каждой змее свой змеиный супчик!

фото в галерею прошу сбрасывать на doctor_z73@mail.ru

#52 Вне сайта   Yorik

Yorik

    Активный участник

  • Автор темы
  • Модераторы
  • Репутация
    87
  • 15 232 сообщений
  • 9514 благодарностей

Опубликовано 22 Июль 2016 - 13:36

Влияние Минкиной

После убийства Настасьи Фёдоровны Минкиной 9 октября 1825 года граф Аракчеев забросил все государственные дела, что, кстати, явилось одной из косвенных причин успешного выхода декабристов на Сенатскую площадь. Будь граф Аракчеев при исполнении своих обязанностей (а он замещал императора во время путешествия Александра I на юг), он бы сумел взять ситуацию под контроль до 14 декабря. Но это сослагательное наклонение, а мы перейдём к фактам.
Минкина была домоправительницей и любовницей графа Аракчеева, и её влияние было так велико, что множество влиятельнейших лиц Империи заискивало перед ней в поисках чинов, наград, денег и должностей.
Через шесть недель после убийства Минкиной граф Аракчеев начал разборку вещей покойной и обнаружил множество ценных подарков и вещей, которые присылались его домоправительнице как в благодарность за оказанную услугу, так и с просьбами о содействии. Все подобные дары сопровождались соответствующими письмами.
Граф Аракчеев составил подробный список дарителей и даров, нагрузил всё это добро в сорок возов и отправил в Петербург. В столице фельдъегери начали развозить эти вещи по домам тех особ, от которых они были получены. Многие знатные лица начали отказываться от этих вещей и утверждать, что они не понимают, о чём идёт речь.
Тогда Аракчеев велел передать непонятливым, что он напечатает в “Ведомостях” оригиналы имеющихся у него писем. После этого все вещи были с благодарностью приняты.
В Петербурге только два знатных дома не удостоились посещения этих фельдъегерей: графини Софьи Владимировны Строгановой (1775-1845) и князя Александра Николаевича Голицына (1773-1844).


Кто такая Пуколочиха?

Варвара Петровна Пуколова (в девичестве Мордвинова, 1784-?) была великосветской любовницей графа Аракчеева и обладала (через Аракчеева) не меньшим влиянием, чем Минкина.
Однажды на обеде у Александра I присутствовали граф Аракчеев и граф Фёдор Васильевич Растопчин (1763-1826). Аракчеев начал превозносить царствование Александра I и в заключение сказал:

"Ныне, в благоденственное царствование Ваше, всемилостивейший Государь, не существует передних, как прежде, в которых, бывало, искатели трут стены и лощат полы. И за то, бывало, получали чины, кресты, места".

Растопчин тоже поблагодарил императора, во всём полностью согласился с Аракчеевым, а потом начал рассказывать про случай, который произошёл с ним совсем недавно:

"Третьего дня вечером, довольно ещё рано, часов в 9, ехал я домой по набережной Фонтанки от Невы к Симеоновскому мосту. Вдруг карета моя остановилась... слышу много голосов, спор, крик, смотрю, и лакей мой кричит, требует, чтобы пропустили. Любопытство и некоторое беспокойство заставили меня опустить стекло: вижу множество карет, кучу форейторов и кучеров, толкавших друг друга, чтобы согреться – мороз был градусов 15 и с ветерком... Между тем слуга мой хлопочет с кучерами, чтобы очистить дорогу для проезда. Мне пришло в голову спросить у стоявших на набережной кучеров:

"Скажите, ребята, чей это дом? У кого такой съезд?"

Отвечают мне несколько голосов:

"Ты, боярин, видно внове здесь? Видно из степи в Питер прикатил? Не знаешь, чей это дом!"

"Не знаю, ребята, вы угадали, я степной олух. Скажите, кто здесь живёт?"

Отвечают:

"Пу... как бишь, да, Пуколочиха!"

В этот момент Александр Павлович метнул на Растопчина быстрый взгляд, и граф не стал досказывать, кто такая Пуколочиха.


Чины

Однажды в благородном собрании генерал от инфантерии Иван Васильевич Чертков (1764-1848) в беседе с генерал-аншефом Петром Дмитриевичем Еропкиным (1724-1805) позволил себе выражение "в наших с вами чинах".
Еропкин пристально посмотрел на Черткова и сурово ответил:

"Вы ошиблись, генерал от инфантерии! Не в наших, а в ваших чинах!"



Учения по Суворову

Когда Суворов по приказу императора был вызван из ссылки, он очень быстро прибыл в Петербург, явился во дворец и, подходя к Павлу I, вслух читал молитву “Отче наш”. Опускаясь на колено перед императором, Суворов завершал молитву словами:

"...и не введи нас во искушение..."

Павел I поднял Суворова с колен и закончил молитву:

"...но избави нас от лукавого!"

На следующий день Суворов присутствовал на вахтпараде одного из батальонов Преображенского полка. Павел Петрович несколько раз спрашивал Суворова:

"Как вы, Александр Васильевич, находите наше ученье?"

Суворов наконец ответил в своей манере:

"Помилуй Бог! Хорошо, прекрасно, Ваше Величество! Да тихо вперёд подаются".

Тогда император и говорит Суворову:

"Ну, Александр Васильевич, покомандуйте по-вашему".

Затем Павел I приказал:

"Слушать команду фельдмаршала!"

Суворов побежал перед строем и увидел несколько человек, служивших в одном из его любимых Фанагорийском полку. Став перед фронтом, Суворов прокричал:

"А есть ещё мои товарищи здесь!?"

Собравшимся солдатам Суворов скомандовал:

"Ружьё наперевес, за мной в штыки. Ура!" -

и побежал в сторону Адмиралтейства. За ним с криками “ура!” бросились гвардейцы.
Адмиралтейство в те времена было укреплено бастионами и обнесено рвом с палисадами. Солдаты быстро опрокинули палисад, по льду перебежали через ров, и уже через 10 минут взобрались на бастионы, подняв туда же на руках и Суворова. Держа в правой руке знамя, Суворов в знак победы Государя левой рукой приподнял свою шляпу.
Павел I не сказал ни слова про учения Суворова, и на третий день фельдмаршал уже был на пути в Вену.


Безграмотный генерал

Был у Павла I генерал-майор Илья Данилович Мамаев (?-1816). Прекрасный специалист в деле строевой подготовки и правильности обмундирования. Верный служака, но совершенно безграмотный.
Когда Павел I решил принять участие в совместной с англичанами экспедиции в Голландию, он вызвал к себе этого Мамаева и приказал ему:

"Я вас, сударь, посылаю с войском под командой графа Берга в Голландию".

Указав на карте Гамбург, император добавил:

"Здесь, сударь, в Гамбурге, сядешь с войском на корабли и пойдёшь морем в Голландию".

Читать карту Мамаев не умел и про Гамбург никогда не слыхивал, зато сохранил свой курский говорок. Поэтому Мамаев верноподданейше доложил Его Императорскому Величеству, что

"он с полком квартировал в городе Ямбурге [ныне Кингисепп Ленинградской обл.], да в то время моря там не видел; а протекает в городе так вот незадорная речулка [Луга]. Где же корабли по речулке? С полным грузом – и струг не пройдёт".

Павел рассердился:

"Не Ямбург, [далее следует образное идиоматическое выражение], а портовый город Гамбург!"

Мамаев же стоял на своём:

"Виноват, Ваше Величество, в Гамбурге на квартирах с полком не стоял".

Павел рассвирепел:

"Вон!"

Однако Мамаев всё-таки погрузился с полком на корабли в Гамбурге – Павел Петрович его не заменил.


От постылой жены...

Бригадиру Афанасию Павловичу Игнатьеву (1765-?) так опостылела его жена Анна Александровна (1764-1827), что он сбежал от неё. Обосноваться Игнатьев решил в Киеве, где его никто не знал, и стал выдавать себя за вдовца. Через некоторое время Игнатьев женился на одной из дочерей генерал-лейтенанта Петра Богдановича Нилуса (1768-1818?) и зажил в своё удовольствие.
Недолго веселился Игнатьев, так как года через полтора после его новой женитьбы старая госпожа Игнатьева прознала о том, где и как живёт её сбежавший муженёк. Недолго думая, брошенная жена подаёт прошение на Высочайшее имя о том, чтобы ей вернули сбежавшего мужа.
Как там рассматривалось это дело, мы не знаем, но через некоторое время последовала следующая резолюция императора Павла Петровича:

"Бригадира Игнатьева привесть из Киева в Москву и велеть ему по-прежнему жить с первой женою, а второй его жене велеть по-прежнему быть девицей Нилус".

Бедного Игнатьева привезли в Москву и заставили жить с Анной Александровной.
Говорят, что сразу же после смерти Павла I бригадир Игнатьев опять сбежал в Киев, но на этот раз его уже не удалось вернуть в Москву.


Как стать министром

Дмитрий Павлович Трощинский (1749-1829) в конце царствования Екатерины II дослужился до положения старшего кабинет-секретаря императрицы. При Павле I он стал сенатором, но в 1800 году император отставил его от всех дел.
После убийства Павла I Трощинский велел некоему Козицкому написать манифест о восшествии на престол Александра I. Козицкий составил типичный манифест, в котором подробно перечислялись деяния и заслуги покойного (убитого!) императора и передал его в типографию. Трощинский заехал в типографию, чтобы поинтересоваться, как идут дела, взял в руки отпечатанный лист и ужаснулся. Он велел прекратить печатание манифеста, уничтожить всю отпечатанную часть тиража и взялся за дело сам. В новом тексте манифеста о восшествии на престол Александра I уже ничего не говорилось о заслугах покойного императора и о преемственности правления. Наоборот, Трощинский от имени нового императора написал:

"Мы, восприемля наследственно Императорский Всероссийский престол, восприемлем купно и обязанность, управлять Богом нам вручённый народ по законам и по сердцу в Бозе почивающей Августейшей Бабки Нашей, Государыни Императрицы Екатерины Великой, коея память Нам и всему Отечеству вечно пребудет любезна, да по Её премудрым намерениям шествуя, достигнем вознести Россию на верх славы и доставить ненарушимое блаженство всем верным подданным Нашим..."

За составление этого знаменитого манифеста Трощинский был обласкан новым императором: он стал членом Государственного совета и главой Почтового управления, а при учреждении министерств получил пост министра уделов.
Каждой змее свой змеиный супчик!

фото в галерею прошу сбрасывать на doctor_z73@mail.ru

#53 Вне сайта   Yorik

Yorik

    Активный участник

  • Автор темы
  • Модераторы
  • Репутация
    87
  • 15 232 сообщений
  • 9514 благодарностей

Опубликовано 12 Август 2016 - 15:46

Не спорь с редактором!

Когда Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин (1826-1889) после смерти Николая Алексеевича Некрасова (1821-1878) стал редактором журнала “Отечественные записки”, там из номера в номер печатался роман Дмитрия Константиновича Гирса (1836-1886). Щедрину роман не нравился, и он попросил автора побыстрее закончить его, а тот вдруг заупрямился и заявил, что это только первый том его трилогии.
В новой книжке журнала Гирс с удивлением и ужасом прочитал описание грандиозной катастрофы, в которой погибли все действующие лица его романа.


Как зовут императора?

Известно, что фельдмаршал Иван Федорович Паскевич (1782-1856) и его помощник генерал Михаил Дмитриевич Горчаков (1793-1861) [не путать с канцлером Александром Михайловичем Горчаковым] отличались большой рассеянностью.
Однажды в Колпино должны были происходить маневры, на которые прибывали король Пруссии Фридрих Вильгельм IV (1795-1861, король с 1840) и молодой австрийский император Франц Иосиф I (1830-1916, император с 1848).
Вот рано утром прибывает император, в приемной у фельдмаршала Паскевича уже собралась толпа генералов и прочих офицеров, и все ждут выхода Паскевича, который должен был по такому случаю огласить соответствующий приветственный документ. Долго ждут, фельдмаршала все нет.
Вдруг распахивается дверь и выбегает Горчаков с чернильницей в руке, но в форме, а за ним в штанах и рубашке фельдмаршал, который держит в одной руке перо, а в другой – бумагу. Они начинают бегать от генерала к генералу и кричать:

"Как зовут австрийского императора?"

Забыли, понимаешь. Бывает.


Душа и лицо

Когда сын генерала Ивана Павловича Киселёва (1783-1853) вышел из Пажеского корпуса, он попал в семью, где была весьма уродливая и в приличных летах невеста. Мальчика в семье быстро окрутили. Ему внушили, что он влюблен в эту девицу, довели дело до объяснения и т.д. В общем, дело шло к женитьбе. Но требуется разрешение отца.
Генерал Киселёв прямо не стал запрещать сыну женитьбу, но очень подробно расспросил сына обо всех обстоятельствах его “увлечения”. Затем, тайком от сына, генерал отправился к невесте. Тут он обнаружил, что невеста не только слишком стара для его сына, но и очень безобразна. Киселёв все же немного побеседовал с невестой, убедился, что первое впечатление его не обмануло, и покончил со сватовством следующими словами:

"Нет, жениться нельзя! Вы, сударыня, по душе может быть и Богородица, но по лицу вы – стерва".



Честность Остермана и Брюса

С российской стороны переговоры со Швецией о заключении мира в Ништадте вели Андрей Иванович Остерман (1687-1747) и Яков Вилимович Брюс (1669-1735). Они столь успешно повели переговоры и заключили такой выгодный для России мир, что в 1721 году Брюс стал графом, а Остерман – бароном.
Следует отметить, что при отъезде на переговоры Брюс и Остерман получили на секретные и неподотчётные расходы тридцать тысяч дукатов. Так вот, по возвращении они вернули в казну девять тысяч дукатов!
Вы можете представить себе что-нибудь подобное в наши дни от наших царедворцев?


Послушание важнее

В один из постных дней князь Сергей Васильевич Гагарин (1713-1782) принимал в своём доме императора Петра III. Императору захотелось отведать гусятинки, хозяин велел слугам подсуетиться – и вот подали прекрасно зажаренного гуся. Князь Гагарин собственноручно так искусно разрезал птицу, что она внешне выглядела неповреждённой. Но стоило императору чуть подцепить гуся вилкой, как тот сразу развалился на небольшие кусочки.
Придворные загалдели:

"Сколь князь ни рад посещению Вашего Величества, а гуся по случаю постного дня есть не станет".

Пётр III пересказал это мнение своего окружения хозяину дома.
Князь на это лишь промолвил:

"Послушание паче поста и молитвы", -

и с этими словами начал есть гуся.
Подобное верноподданническое поведение князя так понравилось Петру III, что он тут же пожаловал князю Гагарину орден св. Анны, который тогда ещё не был общегосударственной наградой и не имел различных степеней.


Урок графа Остермана-Толстого

После 1828 года граф Александр Иванович Остерман-Толстой (1770-1857) окончательно переселился в Женеву (с высочайшего разрешения, разумеется). Жил граф в Швейцарии довольно широко, обзавёлся обширным кругом знакомств, но никому из иностранцев не разрешал в своём присутствии резко критиковать Россию.
Иногда в доме графа появлялись новые знакомые, и если кто-нибудь из них начинал критиковать Россию за наличие там крепостного права и привычку помещиков избивать своих крепостных, то Остерман-Толстой давал гостю возможность высказаться.
Затем граф звонком вызывал своего русского камердинера, который успел выучиться французскому языку, и между ними происходил такой диалог.
Граф:

"Как давно ты у меня служишь?"

Камердинер:

"С самого детства, Ваше Сиятельство".

Граф:

"Бил ли я тебя когда-нибудь?"

Камердинер:

"Сохрани Бог, Ваше Сиятельство!"

Граф:

"Ну, хорошо. Позови Фрица".

Фрицом звали слугу, гражданина Женевы, которого Остерман-Толстой нанял в Швейцарии для определённых целей.
Вошедшему Фрицу граф заявлял:

"Гражданин свободного народа! Сегодня я не в духе, и у меня руки чешутся надавать тебе пощёчин".

Фриц подходил к графу, получал свою порцию затрещин и удалялся. Остерман-Толстой держал этого слугу исключительно для того, чтобы колотить его в присутствии своих гостей, а Фриц за свою нехитрую службу получал довольно приличное жалованье. И никогда не жаловался на своего хозяина.


Окурок

Когда Михаил Александрович Чехов (1891-1955) в 1912 году поступал в Московский Художественный театр, то Станиславский попросил его изобразить окурок. Чехов моментально поплевал себе на пальцы и придавил ими свою макушку.
Так он загасил окурок, и был принят.


Просто вежливость

Однажды академик Иван Петрович Павлов (1849-1936, NP по медицине за 1904) стал подавать пальто уходившему от него аспиранту. Тот вырвал пальто:

"Вы, мне! Как можно?"

На что Павлов ответил:

"Поверьте, молодой человек, у меня нет никаких оснований к вам подольщаться".


Каждой змее свой змеиный супчик!

фото в галерею прошу сбрасывать на doctor_z73@mail.ru

#54 Вне сайта   Yorik

Yorik

    Активный участник

  • Автор темы
  • Модераторы
  • Репутация
    87
  • 15 232 сообщений
  • 9514 благодарностей

Опубликовано 15 Август 2016 - 10:26

Не гризетки

Однажды Александр II прогуливался по Летнему саду вместе с матерью, императрицей Александрой Фёдоровной (1798-1860), и встретил известную певицу Джулию Гризи (1811-1869) с двумя дочками. Гризи была женой известного тенора Джованни Марио (1810-1883). Император шёпотом скаламбурил, указывая матери на девочек:

"Две прелестные гризетки".

Певица услышала и немедленно парировала:

"Нет, Государь, это — мариетки".



Пороть за трусость

В 1877 году в сражении под Плевной генерал-майор Андрей Давыдович Горшков (1815-1886) командовал 1-й бригадой 32-й пехотной дивизии и проявил большое личное мужество, за что был награждён орденом св. Георгия 4-й степени.
После сражения Михаил Дмитриевич Скобелев (1843-1882) объезжал позиции русских войск и застал в расположении 1-й бригады такую картину.
Генерал Горшков сидел на барабане перед построенными солдатами, а рядом была сложена громадная куча розг: генерал собирался пороть своих солдат за трусость в бою. Скобелеву он представился так:

"Рекомендуюсь, генерал Potier" (т.е. Горшков) -

и предложил Скобелеву сесть на соседний барабан.
Затем генерал Горшков обратился к солдатам:

"Вы что это, подлецы? Бежать, а? Я вам задам! У меня три дома в Петербурге, сто тысяч денег, да я и то не боюсь. А у вас кроме вшей ничего нет, а вы трусите! Драть вас за это, всех драть! Ложись, подлецы!"

Солдаты послушно улеглись. Горшков стих, немного помолчал и говорит:

"Ну, вставать! Бог вас простит!"



Обиженный Гоголь

Граф Михаил Николаевич Муравьёв-Виленский (1796-1866) впервые встретился с Николаем Васильевичем Гоголем у Ивана Васильевича Капниста (1784-1860), который, знакомя их, сказал Муравьёву:

"Рекомендую Вам моего доброго знакомого, хохла, как и я, Гоголя".

Гоголю не понравилось такое представление, и он нахмурился.
Муравьёв обратился к Гоголю:

"Мне не случалось, кажется, сталкиваться с Вами?"

Муравьёв обладал внушительной внешностью, так что обиженный Гоголь довольно резко ответил:

"Быть может, Ваше Превосходительство, это для меня большое счастье, потому что я человек больной и слабый, которому вредно всякое столкновение".



Карета для жены Демидова

Прокофий Акинфиевич Демидов (1710-1788) на всю Россию прославился своими чудачествами.
Собирается однажды его жена, Матрёна Антиповна (в девичестве Пастухова, 1710?-1764), делать визиты, разоделась, выходит на крыльцо и видит перед собой возок из рогожи, запряжённый парой кляч в мочальной сбруе. Раздосадованная Матрёна Антиповна возвращается в дом и начинает срывать с себя наряды.
Прокофий Акинфеевич удивляется:

"Что с тобой, матушка?"

Жена в гневе:

"Что это за штуки? Лубочный возок и мочала!"

Демидов удивляется:

"Помилуй, матушка! Что ты? Английская карета четвернёй".

И действительно, у крыльца уже стоит щегольская карета.


Зять для Демидова и подарок молодым

Прокофий Акинфеевич вёл какие-то дела с купцом и промышленником Данилой Яковлевичем Земским (1710-1774). У Земского работал приказчиком его старший сын, Данила Данилович Земской (1748-1785), который понравился Демидову, и он решил выдать за него свою дочь Анну (1751-1828).
В своей шутейной манере Демидов договорился с Земскими, чтобы они до времени не открывали Анне своего настоящего положения. Анне же Демидов сказал, что решил выдать её замуж за простого приказчика, который, мол, понравился ему. Девушка поплакала немного, но, делать нечего, покорилась воле отца.
На следующий день после свадьбы молодые, по обычаю, гостили у тестя, то есть Демидова, а когда уезжали, то увидели в карете большую свиную тушу. Анна Прокофьевна догадалась, что это одна из шутовских проделок её отца, велела мужу следовать за ней в карету, и оказалось, что туша плотно набита золотыми монетами.

Существует и другой вариант легенды о свинье.
Мол, Прокофий Акинфеевич на следующий день после свадьбы послал молодым в подарок свинью, а сопровождавшему её приказчику вручил большую сумму денег для молодых. Однако деньги он велел вручить молодым только в том случае, если они будут хорошо обращаться с полученной свиньёй.
В этом варианте легенды молодых выручил Данила Яковлевич, который тоже хорошо знал проделки Демидова. Земской расстелил перед свиньёй шикарное покрывало и насыпал на него виноград на радость хрюшке. Приказчику ничего не оставалось, как отдать молодым деньги.

Семейная жизнь у молодых Земских не слишком удалась. У них было двое сыновей, но Данила Данилович любил выпить; после смерти отца выяснилось, что в делах он разбирается плохо. Анна Прокофьевна ушла от мужа в Ново-Девичий монастырь, а опеку над детьми поручили Никите Никитичу Демидову-младшему (1728-1804).


Травма Елагина

Известный русский историк, поэт и государственный деятель Иван Перфильевич Елагин (1725-1794) долгие годы был директором Императорских театров России (1766-1779). На этом поприще Елагин сделал много полезного для развития российского театрального искусства, но, в конце концов, вынужден был подать в отставку из-за своего чрезмерного увлечения прекрасным полом.
Ивану Перфильевичу уже было за пятьдесят, когда он сильно увлёкся очередной хорошенькой танцовщицей. Как-то он захотел покрасоваться перед своей пассией, выделывая различные пируэты и антраша, оступился и... вывихнул себе ногу.
Эта травма надолго отлучила Елагина от дворца. Говорят, что когда он смог самостоятельно передвигаться, Екатерина II милостиво разрешила ему появляться во дворце с тростью и даже сидеть в Высочайшем присутствии. Однако все уже хорошо знали истинную причину травмы Елагина и хихикали ему чуть ли не прямо в лицо. Самолюбивый Елагин был вынужден подать в отставку со своего поста и передать директорство Василию Ильичу Бибикову (1740-1787).


Анекдот об Елагине

Немного позднее появился анекдот на эту тему.
В начале 1789 года (уже смещение дат!) в Петербурге ожидали прибытия А.В. Суворова, раненого во время войны с турками. Героя встречали высшие лица Империи, и даже сама Императрица вышла ему навстречу. Только один Елагин спокойно оставался сидеть в своём кресле. Поймав удивлённый взгляд Суворова, Екатерина II пояснила:

"Извините, граф Александр Васильевич Ивана Перфильевича! Он также получил рану, но не в сражении, а в будуаре у танцовщицы, выделывая па".

На что Суворов рассмеялся и пожал Елагину руку.
Хорошо придумано, но придумано ведь!


Скудная пресса

Барон Николай Александрович Корф (1834-1883) в своих воспоминаниях о начале царствования Александра II написал, что российские газеты в то время публиковали так мало информации о событиях в России, что он был вынужден выписывать бельгийскую газету “Le Nord”, в которой говорилось о России гораздо больше.
Заметим, что эта газета издавалась на средства российского правительства, но не все в России об этом знали.
Каждой змее свой змеиный супчик!

фото в галерею прошу сбрасывать на doctor_z73@mail.ru

#55 Вне сайта   Yorik

Yorik

    Активный участник

  • Автор темы
  • Модераторы
  • Репутация
    87
  • 15 232 сообщений
  • 9514 благодарностей

Опубликовано 22 Август 2016 - 11:27

Метод ускорения отделочных работ

Сенатор Александр Александрович Арсеньев (1756-1844) был членом комиссии по восстановлению Москвы после пожара и заведовал постройкой Большого театра (1821-1825). Так как он опасался, что к ожидаемому приезду императора (Александра I) работы не будут окончены, то

"велел привязать подрядчика к трубе на крыше театра и объявил ему, что не отпустит его с крыши до тех пор, пока отделка театра не будет окончена к приезду Государя..."

Александр I не приехал на открытие Большого театра в январе 1825 года, но в 1826 году в Москву на коронацию прибыл Николай I.
Илья Александрович Арсеньев (1822-1887), сын сенатора, пишет, что

"Государь [Николай I], узнав об оригинальном способе, употреблённом А.А. Арсеньевым относительно исполнения подрядчиком принятых им на себя обязанностей, как будто бы рассердился, но потом смеялся до упаду и неоднократно вспоминал об этом при свидании с ним, присовокупляя:

"Ты, Александр Александрович, истый татарин, для тебя законы не писаны!"



Пасквиль на Полевого

Русский литератор Александр Александрович Писарев (1780-1848) [просьба не путать с критиком Д.И. Писаревым!] в 1825 году развернул настоящую травлю Николая Алексеевича Полевого (1796-1846) и его “Московского телеграфа”.
Как-то в московском Большом театре поставили водевиль Писарева "Три десятки", в текст которого автор вставил насмешливые куплеты против Полевого.
Ксенофонт Алексеевич Полевой (1801-1867) вспоминал:

"Об этом, задолго до первого представления, приятели Писарева разнесли слух, и таково было тогда участие к литературным событиям, что вся читающая публика разделилась на две стороны: одна хотела уничтожить Полевого, другая хотела защитить его... Заметно было какое-то глухое движение, когда начался водевиль Писарева; но когда актёр Сабуров пропел (куплет):

"Теперь везде народ затейный,
Пренебрегают простотой:
Всем мил цветок оранжерейный
И всем наскучил Полевой!" (bis), -

раздались рукоплескания и вместе страшное шиканье..."

Такая же картина наблюдалась и после исполнения второго куплета актрисой Репиной.
Сторонники Писарева после окончания представления вызвали автора:

"Несмотря на шиканье и крики противников, Писарев явился в директорской ложе и едва успел поклониться публике раза два-три, потому что шиканье, шум усилились ещё больше, заглушили немногие “браво” приятелей Писарева и сопровождались такими знаками, которые принудили автора поскорее скрыться... некоторые грозили ему кулаками... Генерал К. встал с кресел первого ряда и, оборотившись к Писареву, плюнул..."

Во время следующего представления слово “Полевой” было заменено словом “луговой”; а после нескольких представлений водевиль и совсем сняли со сцены.
Александр Матвеевич Сабуров (1800-1831).
Надежда Васильевна Репина (1809-67).


Неудачная проделка Воейкова

В январе 1826 года Н.А. Полевой получил из Петербурга анонимное письмо, в котором автор сожалел о том, что не все злодеи России ещё открыты (14 декабря 1825 года), и что на свободе ещё остаются такие злодеи как Булгарин и Греч.
Автор видимо предполагал, что, так как Полевой враждует с издателями “Северной пчелы”, то он сразу же побежит с доносом к властям. Однако, Полевой, прочитав письмо, бросил его в камин.
Через несколько дней к Полевому прибыл чиновник от московского генерал-губернатора князя Дмитрия Владимировича Голицына (1771-1844) и поинтересовался, не получал ли Полевой недавно из столицы анонимного письма. Получив утвердительный ответ, чиновник попросил Полевого пересказать содержание письма, а затем начал расспрашивать, почему он не доложил о таком письме начальству, и не догадывается ли он, кто может быть автором этого письма.
Затем чиновник достал и показал Полевому точную копию письма, полученного издателем “Московского телеграфа”. Это письмо было написано тем же почерком и на той же бумаге, что и письмо, полученное Полевым, но было адресовано генерал-губернатору и содержало приписку:

"Точно таковое письмо отправлено к издателю “Московского телеграфа”".

Выяснилось, что письмо написано тем же почерком, что и стихотворения В.Н. Олина, публиковавшиеся в “Московском телеграфе”. Однако, после связи с Петербургом выяснилось что стихи Олина, а, следовательно, и анонимные письма, написаны рукой некоего писаря, только переписывавшего стихи Олина.
Допрошенный писарь показал, что письма он писал не от себя,

"а только скопировал несколько экземпляров с черновой рукописи, которую дал ему А.Ф. Воейков".

Воейков же в то время был очень зол на Булгарина с Гречем.
Александр Фёдорович Воейков (1778-1839) — русский поэт и журналист, автор сатиры “Дом сумасшедших”, был членом “Арзамаса”.
Валериан Николаевич Олин (ок. 1788—1841) — русский поэт.
Фаддей Венедиктович Булгарин (1789-1859) – русский писатель, критик и издатель.
Николай Иванович Греч (1787-1867) – русский журналист и издатель.


Гаврила Волков (“Гаврило-меняла”)

Карета князя Николая Борисовича Юсупова (1750-1831) однажды сломалась возле места, где позднее поставили памятник Минину и Пожарскому. Князь вышел из экипажа и заговорил с букинистом, торговавшим неподалёку книжным старьём. Бойкий и смышлёный торговец понравился князю, и тот дал ему денег для найма лавки и покупки товаров.
Этот букинист, Гаврила Григорьевич Волков (1732-?), вскоре разбогател и смог открыть антикварный магазин. Дела Волкова шли настолько хорошо, что вскоре он занялся и ростовщичеством, получив в Москве прозвище “Гаврило-меняла”.
Позднее он заведовал делами сына своего благодетеля, князя Бориса Николаевича Юсупова (1794-1849), который для поправки своего материального положения стал давать деньги под залог недвижимого имущества за большие проценты.


Не в отца

Про князя Бориса Николаевича Юсупова Арсеньев писал, что он был известен, как

"самодур, далеко не наследовавший ни ума, ни щедрости, ни благородных порывов своего отца".



Забавы князя Н.Б. Юсупова-младшего

Вот что писал Илья Александрович Арсеньев (1822-1887) о барах былых времён:

"Юсупов любил театр и в особенности балет. В Харитоньевском переулке, напротив занимаемого им дома, находился другой, принадлежащий ему же дом, окружённый высокою каменною стеной, в которой помещался Юсуповский сераль с 15-20 его дворовыми, наиболее миловидными девицами. Этих девиц Юсупов обучал танцам; уроки давал им известный танцмейстер Иогель. Великим постом, когда прекращались представления в Императорских театрах, Юсупов приглашал к себе закадычных друзей и приятелей на представления своего кордебалета. Танцовщицы, когда Юсупов подавал известный знак, спускали моментально свои костюмы и являлись перед зрителями в природном виде, что приводило в восторг стариков, любителей всего изящного".

Николай Борисович Юсупов-младший (1821-1894).
Петр Андреевич Иогель или Йогель (1768-1855).


Портреты Льва Толстого

Иван Николаевич Крамской (1837-1887) получил в 1872 году заказ на портрет Льва Николаевича Толстого и рьяно взялся за работу. Однако вначале надо было получить согласие самого Льва Николаевича, а это оказалось очень непростым делом. Толстой долго отказывался позировать, считая создание своего портрета ненужным делом, но Крамской сумел убедить писателя: он говорил, что через 50 лет в Третьяковской галерее всё равно будет висеть портрет Л.Н. Толстого, но все будут очень жалеть, что портрет написан несвоевременно или даже по памяти.
Наконец Толстой согласился позировать Крамскому, художник с энтузиазмом принялся за работу и... Портрет не получился.
Художник очень переживал свой провал и собирался через полгода переписать холст, а Толстой настаивал, что вещь, которая сразу не получилась, никогда потом уже не дастся.
Крамской стоял на своём, говорил, что портрет следует взять настойчивостью, а иначе, зачем человеку дана воля.

Л.Н. Толстому так понравился получившийся портрет, что он заказал его копию для себя и своей семьи. Крамской ответил, что портрет он писал для Третьяковской галереи, и он не делает копий своих картин, но добавил:

"Дубликатов я не пишу. Весь жар остаётся в оригинале. К повторению подходишь остывшим, и оно должно выйти холодным. А давайте я с вас напишу другой портрет. Вы из двух и выберете, который вам больше понравится".

Второй портрет Крамской написал довольно быстро, и он ему понравился намного больше первого. Однако Лев Николаевич выбрал для Ясной поляны тот портрет, которому вначале предрекал полную неудачу.


Упрёк художнику

Писатель и литературный критик Павел Михайлович Ковалевский (1823-1907), чей портрет Крамской написал в 1868 году, однажды упрекнул художника в том, что тот, выпуская картины за стены своей мастерской обязательно в рамах, никогда за эти рамы денег не берёт, ограничиваясь только оговорённой ценой за работу. Ведь только на этом художник теряет до двух тысяч рублей в год.
Крамской чуть не обиделся:

"А я думал, что вы меня похвалите. Ну, как же дать портрет без рамы, когда мне хорошо известно, что портрет будет висеть в раме? Это я счёл бы даже невежливостью".

Ковалевский возразил:

"Но ведь портрет вы даёте потому, что сами делаете, а раму ведь вам делают. Вы платите за неё деньги".

Крамской стоял на своём:

"Я и за краски плачу деньги, я их тоже не делаю, и за кисти, за полотно... Выходит, что и за это отвечать заказчику?"



Смерть Крамского

Крамской часто говорил, что для него жить значит работать, он и умер с кистью в руках, когда работал над портретом доктора Карла Андреевича Раухфуса (1835-1915). Доктор не смог оказать никакой помощи художнику, так как тот умер стоя, а на пол мастерской упал его труп.
Портрет Раухфуса остался незаконченным, но голова доктора выписана великолепно.
Каждой змее свой змеиный супчик!

фото в галерею прошу сбрасывать на doctor_z73@mail.ru

#56 Вне сайта   Yorik

Yorik

    Активный участник

  • Автор темы
  • Модераторы
  • Репутация
    87
  • 15 232 сообщений
  • 9514 благодарностей

Опубликовано 06 Сентябрь 2016 - 10:20

Учите географию!

Николай Николаевич Шипов (1846-1911), наказной атаман Уральского войска в 1885-1893 гг., в 1893 году был ещё в чине генерал-майора. Приехав в Петербург, он говорил своим друзьям:

"Я уже восемь лет атаманом и, когда приезжаю в Петербург, меня просят привезти соболей, которых у нас столько же, как и в Петербурге".



Запах начальства

Тобольский губернатор Владимир Александрович Тройницкий (1847-1918, губернатор 1886-1892) любил душиться, причём одним определённым одеколоном, и все в городе знали об этом пристрастии губернатора.
Один из чиновников с горечью однажды сказал:

"Моя жена пахнет губернатором".



Трагедия Погодина

Молодой чиновник госконтроля Александр Дмитриевич Погодин (1863-1893) влюбился в знаменитую актрису Пелагею (Полину) Антипьевну Стрепетову (1850-1903) и уговорил её в 1891 году выйти за него замуж.
Актриса была значительно старше своего нового мужа, но, вероятно, неудовлетворённость своим положением в Александринском театре, толкнула её на этот шаг.
Семейная жизнь у молодых почти сразу же не сложилась: Погодин бешено ревновал жену ко всем мужчинам, особенно к предыдущему мужу актрисы, актёру Модесту Ивановичу Писареву (1844-1905), и устраивал ей частые скандалы.
Стрепетова тоже несколько странно вела себя с мужем: то начинала ласкаться к мужу при посторонних, то грубо говорила ему:

"Ты - дурак, ты ничего не понимаешь, и потому лучше молчи".

Позднее Стрепетова простодушно вспоминала, что когда она приехала с гастролей на Кавказе,

"Меня пришли встречать оба мужа, и я не знала, к кому из них ехать?"

В конце 1892 года Погодина решили перевести в Москву, но Стрепетова категорически отказалась переезжать вместе с мужем, так как надеялась вернуться на сцену Александринского театра. Она говорила Погодину:

"Я всякого мужа предпочту театру".

Погодин впал в депрессию, угрожал жене, что покончит жизнь самоубийством, но на актрису эти заявления не произвели никакого впечатления.
В конце января 1893 года Погодина нашли мёртвым. Его дядя, Тертий Иванович Филиппов (1825-1899), был Государственным контролёром, так что управление по делам печати запретило газетам сообщать об этой трагедии.
Сразу же поползли различные слухи. Говорили, что он застрелился на пороге её спальни. Однако прислуга сообщила, что Погодин в восемь часов вечера заказал себе чаю, а когда чай принесли, то чиновник был уже мёртв.
Во время похорон мужа Стрепетова очень сильно убивалась, но общество дружно обвинило актрису в смерти мужа.


Находчивый архиепископ

Когда архиепископ Смарагд освящал церковь на хрустальном заводе Мальцева, хозяин приготовил для иерарха подарок – хрустальный сервиз, отделанный серебром.
Смарагд поморщился на подарок:

"Куда мне это? Мне деньги нужны, деньгами можно помочь, можно дать тому, другому. А ведь это, чай, дорого?"

Мальцев ответил:

"Нет".

Смарагд поинтересовался:

"Ну, а как?"

Мальцев успокоил архиепископа:

"Да помилуйте, Ваше высокопреосвященство, пустяки – 500 рублей".

Смарагд решил:

"Ну, так вы мне лучше 500 рублей пожалуйте".

Мальцев выложил затребованные деньги, а Смарагд, садясь в экипаж, добавил:

"А что мне обижать Ваше превосходительство, велите-ка и сервиз положить".

Архиепископ Смарагд (Александр Петрович Крыжановский, 1796-1863).
Иван Акимович Мальцев (Мальцов, 1774-1853).


Отставка Дурново

У директора Департамента полиции Петра Николаевича Дурново (1845-1915) в любовницах была некая дама по фамилии Меньчукова. По просьбе Петра Николаевича петербургский градоначальник Пётр Аполлонович Грессер (1833-1892) даже поставил возле квартиры этой дамочки городового.
Меньчуковой одного Дурново было мало, и она связалась со смазливым атташе из бразильского посольства. Более того, она стала переписываться с ним, не зная, что в подчинении Департамента полиции был некий “кабинет”, ведавший перлюстрацией переписки граждан, особенно, с иностранцами.
Переписка Меньчуковой с бразильцем попала в руки Дурново, который велел одному из сыщиков тайно обыскать кабинет этого атташе в поисках других компрометирующих писем. Сыщик успешно справился с заданием и принёс Дурново ещё несколько писем.
Разъярённый Дурново примчался к любовнице, отхлестал её по лицу этими письмами и ушёл, бросив компрометирующие письма на пол.
Пётр Николаевич хотел скрыть эту историю, но тут возмутился бразильский дипломат: мало того, что избили его любовницу, так и ещё и в кабинете посольства обыск устроили! Ну, и страна!
Бразилец пожаловался Николаю Павловичу Шишкину (1827-1902), российскому министру иностранных дел, так дело и дошло до Александра III.
Император возмутился и... сделал Дурново сенатором, отставив от прежней должности. Сенаторы в свою очередь тоже возмутились и стали говорить, что теперь в Сенат сажают любого прохвоста.


Дурново жалуется

П.Н. Дурново в свою очередь жаловался лейб-медику Иосифу Васильевичу Бертенсону (1835-1895):

"Удивительная страна! Девять лет я заведовал тайной полицией, поручались мне государственные тайны и, вдруг, какой-то растакуэр [прожигатель жизни], бразильский секретаришка, жалуется на меня, и у меня не требуют объяснения и увольняют! Какая-то девка меня предала, и человека не спросят! Я не о себе, - мне сохранили содержание, дали сенаторство, я знаю, что с этого места в министры не попадают, - но что это за странная страна, - где так поступают с людьми - в 24 часа!"



Вылитый лев

Когда сенатор Николай Иванович Шебеко (1834-1904) переоделся в парадный костюм, а он ведь был в чине генерал-лейтенанта, его жена Мария Ивановна (Гончарова, 1839-1905) восхитилась:

"Как ты хорош! Ты похож на льва!"

Шебеко обратился к камердинеру:

"Бондаренко, похож я на льва?"

Камердинер отвечает:

"Точно так, Ваше превосходительство!"

Сенатор поинтересовался:

"Да ты видел львов?"

Бондаренко браво отвечает:

"Живыми не видал, а на картине видел".

Шебеко удивился:

"Где же?"

Бондаренко пояснил:

"А как Христос в Иерусалиме выезжал на нём".



Визиты наследника престола

Наследник российского престола, Николай Александрович, будущий император Николай II, с 1892 года регулярно посещал балерину Кшесинскую и... Ну, в общем, навещал её. Балерина тогда жила у своих родителей, которым приходилось делать вид, что они ничего не знают. Первое время наследник не снимал квартиру для своей любовницы, а ездил к её родителям, при этом он постоянно ругаел своего отца, который держит его за ребёнка, хотя ему уже 25 лет.
Суворин так описывает будущего императора в 1893 году:

"Очень не разговорчив, вообще сер, пьёт коньяк и сидит у Кшесинских по 5-6 часов, так что очень скучает и жалуется на скуку... Он оброс бородкой и возмужал, но, тем не менее, маленький".

Вскоре, однако, наследник написал балерине, что он посылает ей 3000 рублей, так как больше у него нет, чтобы она наняла себе приличную квартиру за 5000 рублей. Он к ней приедет и “тогда мы заживем с тобой, как генералы”.
Интересное у наследника российского престола было представление о генералах.
Каждой змее свой змеиный супчик!

фото в галерею прошу сбрасывать на doctor_z73@mail.ru

#57 Вне сайта   Yorik

Yorik

    Активный участник

  • Автор темы
  • Модераторы
  • Репутация
    87
  • 15 232 сообщений
  • 9514 благодарностей

Опубликовано 17 Октябрь 2017 - 13:12

Как воровали в Российской Империи, и другие истории


О, правосудие, о, полиция!
Когда Александр Васильевич Никитенко (1804-1877) ещё не был цензором, году в 1832, у него произошла любопытная беседа с одним квартальным надзирателем, который пришёл в канцелярию по какому-то делу. Потом у них завязалась долгая беседа, и квартальный пустился в общие рассуждения по своей части:

"Хороши у нас также правосудие и администрация. Вот хоть бы у меня в квартале есть несколько отъявленных воров, которые уже раза по три оправданы уголовною палатою, куда представляла их полиция. Есть несколько других воришек, которые исправляют ремесло шпионов. Есть несколько промышленников, доставляющих приятное развлечение превосходительным особам: промышленники сии также пользуются большими льготами".

Никитенко рискнул полюбопытствовать:

"А какова полиция?"

Квартальный увлёкся и был на редкость откровенным:

"Какой ей и быть надлежит при общем положении у нас дел. Надо удивляться искусству, с каким она умеет, смотря по обстоятельствам, наворачивать полицейские уставы. Мы обыкновенно начинаем нашу службу в полиции совершенными невеждами. Но у кого есть смысл, тот в два-три года сделается отменным чиновником. Он отлично будет уметь соблюдать собственные выгоды и ради них уклоняться от самых прямых своих обязанностей или же, напротив, смотря по обстоятельствам, со всею строгостью применять законы там, где, казалось бы, они не применимы. И при этом они не подвергаются ни малейшей ответственности. Да и что же прикажете нам, полиции, делать, когда нигде нет правды".

Потом квартальный подтвердил все сказанное весьма и весьма красноречивыми фактами, но это уже выходит за рамки короткой заметки.


Кредо Уварова
Министр С.С. Уваров в 1835 году произнёс следующий монолог перед группой посетителей:

"Мы, то есть люди девятнадцатого века, в затруднительном положении: мы живем среди бурь и волнений политических. Народы изменяют свой быт, обновляются, волнуются, идут вперёд. Никто здесь не может предписывать своих законов. Но Россия ещё юна, девственна и не должна вкусить, по крайней мере, теперь ещё, сих кровавых тревог. Надобно продлить её юность и тем временем воспитать её. Вот моя политическая система. Я знаю, что хотят наши либералы, наши журналисты и их клевреты: Греч, Полевой, Сенковский и проч. Но им не удастся бросить своих семян на ниву, на которой я сею и которой я состою стражем, - нет, не удастся. Моё дело не только блюсти за просвещением, но и блюсти за духом поколения. Если мне удастся отодвинуть Россию на пятьдесят лет от того, что готовят ей теории, то я исполню мой долг и умру спокойно. Вот моя теория; я надеюсь, что это исполню. Я имею на то добрую волю и политические средства. Я знаю, что против меня кричат: я не слушаю этих криков. Пусть называют меня обскурантом: государственный человек должен стоять выше толпы".

Отдельно Уваров сказал о Грече:

"Я имею такое повеление Государя, которым могу в одно мгновение обратить его в ничто. Вообще эти господа не знают, кажется, в каких они тисках и что я многое смягчаю ещё в том, что они считают жестоким".

Граф Сергей Семёнович Уваров (1786-1855) – министр народного просвещения 1833-1849 гг.
Николай Иванович Греч (1787-1867) – русский писатель.
Николай Алексеевич Полевой (1796-1846) – писатель, издатель "Московского телеграфа".
Осип Иванович Сенковский (1800-1858) – русский писатель, более известен под псевдонимом "Барон Брамбеус".


Зарисовка о Клейнмихеле
В январе 1837 года П.А. Клейнмихель, ещё не граф (графом его пожалуют через два года), но генерал-адъютант, передал А.В. Никитенко крест Анны третьей степени за Аудиторское училище, в котором последний успешно преподавал русский язык.
Никитенко вспоминал:

"Он был у нас на экзамене и свирепствовал как ураган. Это ужас и бич для подчинённых. Генералы, и те трепещут перед ним, как овцы перед волком. Я, впрочем, не могу пожаловаться: со мной он был вежлив".

Через пару дней Клейнмихель пригласил Никитенко на обед, и тот был приятно удивлён:

"На днях он приглашал меня к себе обедать: совсем другой человек. Любезен, учтив, гостеприимен - просто радушный хозяин. Жена его верх приветливости. Кажется, на сцене своей службы он по системе облекается в бурю, убеждённый, что если хочешь повелевать, то должен быть зверем".

Пётр Андреевич Клейнмихель (1793-1869) – главноуправляющий путей сообщения и публичных зданий в 1842-1855 гг.
Клеопатра Петровна Клейнмихель (урожд. Ильинская, 1811-1865) – вторая жена Клейнмихеля с 1832 г.


Роман-памфлет
Весной 1844 года под псевдонимом "Е. Хамар-Дабанов" в Москве вышла книга "Проделки на Кавказе". Книгу по недосмотру пропустил цензор Никита Иванович Крылов (1808-1879).
Когда военный министр А.И. Чернышёв прочитал эту книгу, то пришёл в ужас и сказал Л.В. Дубельту:

"Книга эта тем вреднее, что в ней что строчка, то – правда".

Почти весь тираж книги в Петербурге успели изъять у торговцев, но в Москве книга разошлась в значительном количестве экземпляров.
Автором книги, как выяснилось позднее, была Екатерина Петровна Лачинова (урожд. Шелашникова, 1810-1896), жена генерала Николая Емельяновича Лачинова (1795-1876), который в 1836-1840 гг. служил на Кавказе.

Светлейший князь Александр Иванович Чернышёв (1786-1857) - военный министр в 1827-1852 гг.
Леонтий Васильевич Дубельт (1792-1862) – начальник штаба корпуса жандармов в 1835-1856 гг.


Примеры казнокрадства
Весной 1847 года Петербург гудел, так как почти одновременно открылось несколько случаев казнокрадства в особо крупных размерах.
Председатель Петербургской управы благочиния полицмейстер Клевецкий украл 150 тысяч рублей серебром, и сделал это предельно просто: он перевозил в портфеле ассигнации, эквивалентные указанной сумме, и просто вынул их из него. Вместо ассигнаций он вложил в портфель пачку "Северной пчелы". Элементарно!

Второй случай связан был с открытием массовых хищений в резервном корпусе пехоты, где проворовались и генералы, и полковники.
Они должны были доставить на Кавказ к князю М.С. Воронцову (1782-1856) семнадцать тысяч рекрутов, но, как сообщает Никитенко,

"препроводили их без одежды и хлеба, нагих и голодных, так что только меньшая часть их пришла на место назначения, - остальные перемёрли".

Расследовать этот вопиющий случай, был послан инспектор резервного корпуса пехоты генерал-лейтенант Александр Львович Тришатый (1785-1852), который вскоре бодро доложил в Петербург, что всё обстоит благополучно, и рекруты благоденствуют.
В столице не поверили рапорту и послали другого следователя, который открыл, что воровал и Тришатый, и подчинённый ему генерал-лейтенант Николай Иванович Добрынин (?), бывший командиром резервной дивизии Отдельного кавказского корпуса, и многие другие подчинённые Тришатому военачальники, которые все

"воровали с тех самых пор, как получили по своему положению возможность воровать".

Вскоре были произведены многочисленные аресты: Тришатова, Добрынина и других разжаловали в солдаты, лишили орденов и дворянства и сослали на передовую. Однако император Николай Павлович милостиво вернул Тришатому дворянство и позволил ему жить с семьёй, где он пожелает.

Поэтому говорить о такой мелочи, как недавно открытое присвоение генералом Алексеем Максимовичем Ребиндером (1795-1869) денежных средств, которые Александр I жаловал Семёновскому полку на праздники, остатки полковой экономии и т.д., - просто не стоит. Тем более, что этот Ребиндер ходил в любимчиках и у Александра I, и у Николая I, - так что это дело быстро замяли.


Как воровали в Одессе
Председателем Одесского коммерческого суда с 1835 года был Фёдор Михайлович Гамалея (1794-1878/1881). Этот деятель был обременён большим количеством детей (всего их у него было двенадцать!), а поэтому денег в семье постоянно не хватало. Тогда Гамалея начал потихоньку заимствовать деньги из кассы суда – сначала с возвратом, а потом стал оставлять казначею лишь свои расписки. Казначей не поднимал шума, так как по законам Империи того времени начальник мог моментально уволить подчинённого без объяснения причин.
Гамалея вскоре вошёл во вкус: он почему-то был уверен, что его выберут на эту должность и на следующий срок в 1852 году, и к этому времени изъял из кассы более ста тысяч рублей серебром. Однако на новых выборах Гамалею не выбрали председателем суда.
Тогда Гамалея пришёл к казначею и стал запугивать последнего тем, что им обоим грозит каторга, но он, Гамалея, нашёл способ, как им вывернуться. Он положил на стол толстый конверт, потребовал от казначея свои расписки и сразу же бросил их в топившуюся печь. Когда казначей вскрыл пакет, там вместо ассигнаций оказалась простая бумага, а довольный Гамалея нравоучительно произнёс:

"Ну, теперь один из двух, обречённых на гибель, спасен. Но я и для вас придумал средство уйти от беды. Вот в этой склянке яд: примите его, и вам больше некого и нечего бояться".

Казначей повиновался, но после ухода Гамалеи казначея удалось откачать, а с тем вскрылось и дело о хищениях Гамалеи.


Обкрадывая инвалидов
Через год столицу потряс новый скандал. Камергер Александр Гаврилович Политковский (?-1853) был очень заслуженным человеком и жил на широкую ногу, закатывая пиры и содержа несколько любовниц. Все полагали, что Политковский живёт на доходы со своих имений, но никаких имений у Александра Гавриловича не было. Зато он с 1839 года был директором канцелярии комитета, Высочайше учреждённого 18 августа 1814 года – иными словами, инвалидного фонда. Пользуясь доверием вышестоящего начальства и полной бесконтрольностью, Политковский постоянно крал деньги из фонда, но по его отчётам дела в инвалидном фонде обстояли благополучно и никаких недостач не обнаруживалось. Начальство подтверждало правильность подобных отчётов, а Политковский широко жил на ворованные деньги.
В 1852 году всё-таки в инвалидном фонде случайно обнаружилась мелкая, тысяч в десять, недостача; стали копать дальше и обнаружили, что Политковский присвоил больше миллиона ста тысяч рублей серебром.
Дело получило огласку, Политковский от расстройства умер в начале 1853 года, а император Николай Павлович был очень огорчён открывшимися обстоятельствами этого дела.
Говорят, что как только прошла информация о хищениях Политковского, его жена и дети стали прятать ценные вещи и деньги у родственников и друзей, или закладывать их в ломбард.


Киевский воришка
Почти одновременно с открытием хищений Политковского, в Киеве проворовался местный уездный казначей, который украл 80 000 рублей серебром и оставил следующую записку:

"Двадцать лет служил я честно и усердно: это известно и начальству, которое всегда было мною довольно. Несмотря на это, меня не награждали, тогда как другие мои сослуживцы получали награды. Теперь я решился сам себя наградить..."

Говорят, что воришка успел бежать в Европу, где его следы затерялись.


Бешеный волк
Рано утром 7 ноября 1854 года на улицах Петербурга появился бешеный волк. С Елагина острова он проник на Петербургскую сторону, обежал Троицкую площадь, вокруг крепости, затем по Троицкому мосту, по Сергиевской улице домчался до Таврического сада и поспешил вернуться к Летнему саду, где его, наконец, и убили два мужика.
За время своих странствий по столице волк искусал 38 человек, не считая животных. Всех пострадавших доставили в больницы.
Каждой змее свой змеиный супчик!

фото в галерею прошу сбрасывать на doctor_z73@mail.ru

#58 Вне сайта   Yorik

Yorik

    Активный участник

  • Автор темы
  • Модераторы
  • Репутация
    87
  • 15 232 сообщений
  • 9514 благодарностей

Опубликовано 28 Январь 2019 - 13:41

Похороны с майором

Отставной гусарский майор Доможиров жил бедно, но прославился тем, что придумал себе новый промысел — предшествовать все погребальные процессии. Доможиров вскоре стал известен всей Москве:

"Он на богатых похоронах всегда шёл впереди кортежа в отставном гусарском голубом мундире, в треугольной огромной шляпе с воткнутым в неё полуаршинным белым султаном. Когда, бывало, говорят о похоронах, то при этом прибавляют:

"Да, похороны были богатые, с Доможировым".

Таким путём отставной майор не только кормился, но и сумел сколотить небольшой капитал.


Любовь к пожилым дамам

“Отставной майор польской службы” некто Осташевский избрал себе другую профессию — он ухаживал “за старухами”, и тоже сколотил себе приличное состояние.
И.А. Арсеньев в своих воспоминаниях пишет:

"Однажды Осташевский был вызван к генерал-губернатору по какой-то принесённой на него жалобе. После разных объяснений генерал-губернатор спросил его:

"Откуда и каким образом, прибыв в Москву чуть не нищим, ты приобрёл такое состояние?"

Осташевский наивно ответил:

"Я пользуюсь благосклонностью московских дам".

Однако он умер почти что нищим, так как его до нитки обобрала какая-то ловкая полька.

Илья Александрович Арсеньев (1820-1887) — русский журналист и издатель.


Покупка жены

Дела князя А.Н. Голицына находились в плачевном состоянии, но он однажды пригласил князя Д.М. Волконского и А.А. Арсеньева отобедать в “Яре”, и попросил их вначале заехать на Тверской бульвар, чтобы оттуда вместе отправиться в ресторан.
На бульваре приглашённые нашли князя Голицына и графа Л.К. Разумовского. Голицын объяснил прибывшим, что он по просьбе жены и желанию графа, уступает ему её с тем, что тот оплачивает его долги и, сверх того, дает ему сто тысяч рублей. Деньги эти граф желает вручить ему в присутствии его друзей. Вот почему и были приглашены господа Арсеньев и Волконский на обед к “Яру”, где граф Разумовский и окончит с ним расчёт.
У “”Яра” деньги были уплачены, так что

"продажа эта произвела чрезвычайно сильное впечатление в высшем петербургском и московском обществе; но время взяло своё, и бывшая обладательница Карловки чуть не до 100 лет пользовалась своим богатством и почестями, принимая в свои салоны лучшее петербургское общество".

Однако это произошло далеко не сразу.
Церковные власти были оскорблены подобным отношением князя Голицына к таинству брака и довольно быстро расторгли брачный союз Голицыных, так что в 1802 году граф Разумовский обвенчался с Марией Григорьевной. Однако высшее общество обеих столиц не слишком жаловало новоиспечённую графиню.
Так продолжалось до тех пор, пока на одном бале в наместническом доме [во дворце московского главнокомандующего графа Ивана Васильевича Гудовича (1741-1820)] Государь подошел к Марье Григорьевне и громко сказал:

"Madame la comtesse, voulez vous me faire l’honneur de danser une polonaise avec moi?"
["Графиня, не угодно ли вам сделать мне честь протанцевать со мною полонез?"].

С той минуты она вступила во все права и законной жены, и графского достоинства. Это произошло в сентябре 1809 года.

Князь Александр Николаевич Голицын (1769-1817) — камергер.
Мария Григорьевна Голицына (1772-1865) - в девичестве княжна Вяземская, жена князя Голицына с 1789.
Граф Лев Кириллович Разумовский (1757-1818) — генерал-майор.
Князь Дмитрий Михайлович Волконский (1770-1835) — генерал-лейтенант.
Александр Александрович Арсеньев (1756-1844) — сенатор, тайный советник.


Промах митрополита

Митрополит Филарет часто выговаривал Фёдору Петровичу Гаазу (1780-1853), когда тот настаивал на облегчении участи арестантов, и однажды во время заседания тюремного комитета сказал доктору:

"Да что вы, Фёдор Петрович, ходатайствуете об этих негодяях? Если человек попал в темницу, то проку в нём быть не может".

Гааз почтительно, и твёрдо, ответил:

"Ваше Высокопреосвященство! Вы изволили забыть о Христе, который тоже был в темнице!"

Все присутствующие были поражены смелым ответом доктора, а митрополит после нескольких минут молчания произнёс:

"Не я забыл о Христе, но Христос забыл меня в эту минуту. Простите меня, Христа ради!"

С этими словами митрополит встал и закрыл совещание тюремного комитета.

Митрополит Филарет (1782-1867) - в миру Василий Михайлович Дроздов; митрополит Московский и Коломенский с 1826.


Невероятное совпадение

В 1825 году на русский язык была переведена пьеса Пьера-Антуана Лебрена (1785-1873) “Мария Стюарт” (“Марiя Стуартъ”) в переводе Николая Филипповича Павлова (1803-1864).
Первое представление этой трагедии дали в Москве 19 ноября (1 декабря) 1825 года, в тот самый день, когда в Таганроге скончался император Александр Павлович.
Вся сцена представляла собой траурную комнату и была обита чёрным сукном.


Раб приличий

Однажды А.А. Арсеньев и его приятель известный баснописец И.И. Дмитриев почти одновременно заболели. Арсеньев как раз собирался нанести визит Дмитриеву, но, не имея такой возможности, он послал своих сыновей (под присмотром гувернёра, разумеется), чтобы узнать о здоровье Иван Ивановича.
Дмитриев принял детей очень ласково, напоил их шоколадом, подарил по экземпляру своих басен и по фунту конфет. При прощании Дмитриев очень благодарил детей за удовольствие, доставленное ему их визитом.
Через пару недель к дому Арсеньева подъехала карета, запряжённая четвёркой цугом. Это И.И. Дмитриев приехал отдать визит сыновьям А.А. Арсеньева, который, встретив баснописца, очень смеялся над его церемонностью.
Дмитриев очень серьёзно сказал ему:

"Не смейся, друг мой, что я отдаю визит твоим детям. Я - раб приличий и советую юношам придерживаться всегда тех же правил".

Иван Иванович Дмитриев (1760-1837) - русский поэт и баснописец.


Муж в яме

Русская поэтесса и переводчица Каролина Карловна Яниш была женщиной весьма некрасивой, и поэтому до 30 лет не могла выйти замуж. Но в 1836 году Яниши получили очень большое наследство, Каролина Карловна стала выгодной невестой, так что в 1837 году на ней женился писатель Николай Филиппович Павлов, весьма привлекательный мужчина.
Павлов был довольно легкомысленным человеком и очень свободно обращался с деньгами жены. Трату денег на азартные игры Каролина Карловна прощала своему мужу, а вот то, что он тратил их на молоденьких актрис — нет.
В 1852 году терпение Павловой лопнуло и по совету отца, она представила к взысканию заёмные письма мужа, так что Николая Филипповича на несколько дней посадили в долговое отделение московской тюрьмы, в, так называемую, яму.
Эта история наделала немало шума в обеих столицах, общество отвернулось от Каролины Карловны, а С.А. Соболевский сочинил следующую эпиграмму:

"Куда ни взглянешь -
Любви могила,
И Каролина Яниш
Мужа в яму посадила.
Плачет эта дама,
Молится о муже:
“Будь ему ты яма,
Уже, хуже, туже!”"

Каролина Карловна Павлова (1807-1893) - урождённая Яниш; русская поэтесса и переводчица.
Карл Иванович Яниш (1776-1854) — медик, профессор; отец Каролины Карловны.
Сергей Александрович Соболевский (1803-1870) - библиофил, библиограф и автора многочисленных эпиграмм и шуточных стихотворений; друг А.С. Пушкина.
Каждой змее свой змеиный супчик!

фото в галерею прошу сбрасывать на doctor_z73@mail.ru

#59 Вне сайта   Yorik

Yorik

    Активный участник

  • Автор темы
  • Модераторы
  • Репутация
    87
  • 15 232 сообщений
  • 9514 благодарностей

Опубликовано 17 Декабрь 2020 - 01:01

Хочу мужа!

Графиня Мария Симоновна Чоглокова была двоюродной сестрой императрицы Елизаветы Петровны и статс-дамой её двора. Эта дама после смерти первого мужа, Николая Наумовича Чоглокова, и отставки с должности обер-гофмейстерины тяжело заболела, но очень захотела выйти замуж за Александра Ивановича Глебова, который после тяжёлого ранения служил обер-секретарём Правительствующего Сената.
Когда Елизавета Петровна узнала о возможности такого брака, она раздражённо сказала:

"Сестра моя сошла с ума, влюбясь в Глебова! Как отдать её за подъячего?"

Брак между простым дворянином и членом Императорской семьи считался немыслимым делом. Однако Мария Симоновна так сильно уговаривала Елизавету Петровну дать согласие на этот брак, что та, в конце концов, уступила. Однако перед самой свадьбой она произвела Глебова в действительные статские советники и назначила его обер-прокурором Правительствующего Сената.
Этот брак по любви, к сожалению, оказался очень кратким, всего полтора месяца, так как Мария Симоновна в марте 1756 года скончалась от чахотки.

Графиня Мария Симоновна Чоглокова (1720-1756) — в девичестве Гендрикова; фрейлина, затем и статс-дама при дворе императрицы Елизаветы Петровны; обер-гофмейстерина при Великой княжне Екатерине.
Николай Наумович Чоглоков (1718-1754) — камергер при дворе императрицы Елизаветы Петровны; обер-гофмейстер при Великом князе Петре Фёдоровиче.
Александр Иванович Глебов (1722-1790) - обер-прокурор Правительствующего Сената 1756-1761; генерал-прокурор Правительствующего Сената 1761-1764; генерал-кригскомиссар 1760-1775.


Отказ Салтыкову

Незадолго до коронационных торжеств князь Салтыков обратился к новому Императору Александру Павловичу с просьбой назначить своего младшего сына, Сергея, президентом одной из коллегий.
Александр I ответил:

"Я сам ещё молод, и молодые президенты мне не нужны".

Однако свой отказ император несколько смягчил в день коронации, подарив Салтыкову свой портрет, украшенный бриллиантами.
К слову: Сергей Николаевич хоть и занимал затем достаточно высокие посты в Империи, но президентом коллегии так и не стал.

Николай Иванович Салтыков (1736-1816) — граф 1790, генерал-фельдмаршал 1786, светлейший князь 1814; воспитатель Великих князей Александра и Константина Павловичей.
Светлейший князь Сергей Николаевич Салтыков (1777-1828) — младший сын Николая Ивановича; член Государственного совета 1823; действительный тайный советник 1827.


Почерк Великого князя

У Великого князя Константина Павловича был очень корявый и совершенно неразборчивый почерк. Одним из его постоянных корреспондентов был генерал А.П. Ермолов, который в приватных беседах часто указывал Великому князю на это обстоятельство. Как-то они не виделись около четырёх месяцев, и за это время Константин Павлович прислал Ермолову несколько писем и при встрече поинтересовался:

"Ну, что? Разобрал ты мои письма?"

Ермолов ответил, что в некоторых местах ему это удалось, а в других...
Тогда Великий князь попросил:

"Так принеси мне их, я прочту".

Когда Ермолов принёс эти письма, Великий князь, как ни старался, так и не смог ничего разобрать.

Константин Павлович (1779-1831) — великий князь; наместник Царства Польского 1815-1830.
Алексей Петрович Ермолов (1777-1861) — генерал от инфантерии 1817; генерал от артиллерии 1837.


Два генерала в 1812 году

В 1812 году в одной деревушке под Смоленском посреди крестьянского двора на брёвнах сидели два генерала: князь Багратион и Барклай де Толли. Генералы ругались из-за того, что не знали положения французских войск, а данные их разведчиков противоречили друг другу.
Багратион ворчал:

"Ты — немец. Тебе всё русское нипочём".

Барклай возражал:

"Ты, дурак, и сам не знаешь, почему называешь себя русским".

Князь Пётр Иванович Багратион (1765-1812) — генерал от инфантерии 1809.
Михаил Богданович Барклай де Толли (1761-1818) — генерал-фельдмаршал 1814; орден Святого Георгия 1-го класса 1813.


Генералы выпендриваются

Во время Бородинского сражения русские генералы щеголяли друг перед другом своим бесстрашием и презрением к смерти.
Милорадович увидел, что Барклай де Толли выбрал себе в качестве наблюдательного поста место, которое интенсивно обстреливалось французскими пушками.
Милорадович обратился к адъютанту:

"Барклай хочет меня удивить".

Затем Милорадович проехал немного вперёд, остановился на месте, находившемся под перекрёстным огнём французских батарей, и велел подать себе завтрак.

Граф (1813) Михаил Андреевич Милорадович (1771-1825) — генерал от инфантерии 1809; Петербургский военный генерал-губернатор и член Государственного совета с 1818.


Беседа с Мюратом

Когда Милорадович вёл переговоры с Мюратом о передаче французам их раненых, Мюрат завёл разговор о том, что пора бы прекращать войну и заключать мир.
Милорадович резко ответил:

"Если теперь заключим мир, я первый сниму с себя мундир".

Иоахим Мюрат (1767-1815) — маршал Франции 1804; король Неаполитанский 1806-1815.


Губернатор и Сенат

Рижский генерал-губернатор Броун однажды получил от Сената указ, в котором не одобрялись некоторые его мероприятия. Обиженный Броун немедленно прибыл в Петербург и, явившись к Екатерине II, сказал:

"Если моя служба не угодна Вашему Величеству, то объявите мне это прямо, и я удалюсь. В противном случае, запретите своим подъячим меня оскорблять".

Императрица удивилась:

"Кто эти подъячие?"

Броун ответил:

"Ваши сенаторы", -

и подал Императрице полученный из Сената указ.
Екатерина II очень дорожила Броуном и немедленно повелела сенаторам, чтобы все посылаемые Броуну бумаги теперь давались ей на утверждение.

Граф (1774) Юрий Юрьевич Броун (1698-1792) — генерал-аншеф 1756; с 1762 года до самой смерти бессменный рижский генерал-губернатор.


Зачем нужны белила и румяна?

Известная русская поэтесса А.П. Бунина, когда начала появляться при дворе, была уже не очень молодой по меркам того времени, но ещё достаточно привлекательной женщиной. Однако, отправляясь ко двору, она всегда сильно белилась и румянилась.
Однажды её юный племянник, наблюдая за утренним туалетом тётки, спросил:

"Вы, тётенька, такая хорошенькая, беленькая и румяная. Для чего же вы белитесь и румянитесь?"

Бунина, улыбнувшись, ответила:

"Глупенький — это этикет двора. Я могу сконфузиться, покраснеть или побледнеть, и тем могу обеспокоить царских особ. А набелившись — я не изменюсь в лице".

Анна Петровна Бунина (1774-1829) — занялась самообразованием в Петербурге в 1802; первое стихотворение напечатала в 1806.


Прощальное обращение

Оренбургский военный губернатор князь Г.С. Волконский в 1817 году запросился в отставку по состоянию здоровья, и перед отъездом сделал смотр своему башкиро-мещерякскому войску.
К строю служивых старый генерал обратился запросто:

"Прощайте, ребята! Я послужил с вами довольно. Теперь Царь меня к себе требует".

Простые башкиры наивно и простодушно отвечали:

"Ну, прощай, бачка, Ваше Сиятельство! Что же, пора, пора! Стара стала, глупа стала, ум кончал!"

Князь Григорий Семёнович Волконский (1742-1824) — действительный тайный советник 1797; генерал от кавалерии 1805; Оренбургский военный губернатор 1803-1817.
Каждой змее свой змеиный супчик!

фото в галерею прошу сбрасывать на doctor_z73@mail.ru

Поблагодарили 1 раз:
НикК

#60 Вне сайта   Yorik

Yorik

    Активный участник

  • Автор темы
  • Модераторы
  • Репутация
    87
  • 15 232 сообщений
  • 9514 благодарностей

Опубликовано 11 Январь 2021 - 19:00

Играть всем соло!

Когда генерал Павел Петрович Мартынов командовал лейб-гвардии Измайловским полком (1821-1825), он слушал полковой оркестр и заметил, что почти всё время играет только один музыкант, а остальные вступают лишь изредка.
Генерал спросил:

"Отчего это всё играет один?"

Капельмейстер почтительно ответил:

"Это соло, ваше превосходительство".

Тогда Мартынов обратился к музыкантам:

"Играйте все соло!"

Павел Петрович Мартынов (1782-1838) — генерал-адъютант 1825; генерал-лейтенант 1829; комендант Петербурга и Петропавловской крепости 1831.


Это не опера

Большая опера Даниэля Обера “Немая из Портичи” была по идеологическим причинам поставлена в России вначале под названием “Фенелла”. В отличие от других опер, в этом произведении главную партию исполняет артистка балета.
После прослушивания этой оперы генерал Мартынов с возмущением сказал:

"Какая это опера? Вся музыка составлена из маршей!"

Даниэль Франсуа Эспри Обер (1782-1871) — французский композитор.


Не по чину

В 1831 году в Польскую кампанию во время переправы через реку Нур генералу Мартынову поручили наблюдать за порядком при переправе гвардейских частей. Мартынов решил пропускать офицерские кареты и телеги по чинам.
Вот к переправе смело подъезжает карета, запряженная четвёркой лошадей. Мартынов останавливает экипаж и кричит:

"Чей фургон?"

Кучер отвечает:

"Графа N!"

Мартынов в суете надрывается:

"Не надо мне графа! Чин?"

Кучер отвечает:

"Корнет, ваше превосходительство!"

Мартынов сразу же командует:

"Чин сгубил! Назад!"

В различных публикациях данного анекдота часто называют имя графа Шереметева, но ни один из известных мне графов Шереметевых в 1831 году не служил в чине корнета.


В тарантас!

Н.Н. Муравьёв, позднее получивший прозвище Карский, в 1854 году был назначен кавказским наместником и в начале 1855 года прибыл в Тифлис. Свою деятельность он начал с чистки чиновников, прикомандированных к канцелярии наместника. Было уволено множество чиновников, и среди них оказался граф В.А. Соллогуб, автор известной повести “Тарантас”.
Во время общего представления служащих Муравьёв услышал знакомую фамилию и спросил:

"Вы автор “Тарантаса”?"

Сологуб ответил:

"Точно так, ваше высокопревосходительство!"

Муравьёв буркнул:

"Ну, так можете сесть в ваш тарантас и уехать".

Николай Николаевич Муравьёв-Карский (1794-1866) - генерал от инфантерии 1853; Кавказский наместник 1854-1856.
Граф Владимир Александрович Соллогуб (1813-1882) — русский писатель; камергер 1856; тайный советник 1868.


Ничем не могу помочь!

Во время своих путешествий академик Бэр оказался на Кавказе во главе экспедиции, организованной Русским Географическим Обществом. Бэр решил, что он обязан со своими сотрудниками представиться кавказскому наместнику.
Н.Н. Муравьёв вышел в приёмную и сухо обратился к Бэру:

"Кто вы такой?"

Тот ответил:

"Академик Бэр".

Муравьёв продолжал:

"А зачем вы здесь?"

Бэр объяснил цели экспедиции, на что получил суровую отповедь от наместника:

"Ну, извините! Ничем не могу быть вам полезным. Вы хлопочете о разведении рыб, я — солдат. Время военное".

Бэр с самым серьёзным видом откланялся:

"Я с удовольствием помог бы вам, генерал, да, к сожалению, слишком уже стар".

Карл Эрнст фон Бэр (Карл Максимович, 1792-1876) — российский учёный-естествоиспытатель.


Реплика Разумовского

Однажды Московский главнокомандующий князь Прозоровский с гордостью рассказывал в обществе, как он торжественно арестовал известного издателя и масона Н.И. Новикова (1792).
Граф Разумовский недовольно прокомментировал услышанное:

"Вот расхвастался, будто город взял. Старичонка, скрученного гемороидами, схватил под караул! Да одного бы десятского или будочника послал за ним, тот бы и притащил его".

Князь Александр Александрович Прозоровский (1733-1809) — московский главнокомандующий 1790-1795; генерал-фельдмаршал 1807.
Николай Иванович Новиков (1744-1818) — русский издатель и общественный деятель.
Граф (1744) Кирилл Григорьевич Разумовский (1728-1803) — последний гетман Войска Запорожского (1750—1764), генерал-фельдмаршал (1764), президент Российской академии наук (1746-1798).


Суворов и Кулибин

Однажды Кулибин пришёл во дворец князя Потёмкина, чтобы поздравить того с каким-то праздником, но в приёмной зале он нашёл множество высокопоставленных лиц, из скромности не пошёл дальше и остался стоять у дверей.
Из другого конца залы Кулибина увидел А.В. Суворов и поспешил к нему.
Не дойдя нескольких шагов до Кулибина, Суворов отвесил ему низкий поклон со словами:

"Вашей чести!"

Сделав ещё пару шагов, суворов поклонился ещё ниже и сказал:

"Вашей чести!"

Наконец, подойдя вплотную к Кулибину, Суворов поклонился в пояс и добавил:

"Вашей премудрости, моё почтение!".

Эти действия Суворова привлекли всеобщее внимание, но тот вначале взял Кулибина за руку и поинтересовался:

"Всё ли вы в добром здоровье?"

Только после этого Суворов обратился к присутствующим, которые уже с недоумением следили за странной парочкой:

"Помилуй Бог, много ума! Он нам изобретёт ковер-самолет!"

Иван Петрович Кулибин (1735-1818) — русский механик и изобретатель.


Из записной книжки Нестора Кукольника

В 1856 году император Александр II приказал создать памятник императору Николаю I на Исаакиевской площади.
В день торжественной закладки памятника К.В. Чевкин подносил Императору ящичек с золотыми монетами, которые следовало положить в основание памятника. Однако Чевкин поскользнулся и упал в уже подготовленную яму.
Во-вторых, молоточек, которым обколачивали почётное основание, всё время сваливался с ручки.
В-третьих, во время исполнения “Многия лета” военная музыка вдруг заиграла весёлый вальс. Когда же священник затянул “Вечную память”, музыканты опять заиграли ту же весёлую музыку.
Во время расхождения публики кто-то сказал:

"Плохие предзнаменования!"

Ему тут же возразили:

"Ничуть! Во всём этом я вижу только то, что сам покойник с того света сознаётся, что не следует воздвигать ему памятник".

Константин Владимирович Чевкин (1803-1875) — генерал-адъютант 1856; генерал от инфантерии 1856; государственный деятель.
Нестор Васильевич Кукольник (1809-1868) — русский прозаик и драматург.


Каламбур Великого князя

Великий князь Михаил Павлович был довольно остроумным человеком. Ему часто удавались забавные каламбуры.
Вот французская актриса Бурбье ушла от своего любовника актёра Поля и перешла на содержание П.Н. Демидова. Вскоре прошёл слух, что Бурбье уезжает за границу.
Великий князь так прокомментировал эти слухи:

"Ничего нет в этом удивительного. Она любит переходить d'une Paul (Póle) á I'autre (от одного Поля к другому)".

Михаил Павлович (1798-1849) - великий князь; четвёртый сын императора Павла I.
Павел Николаевич Демидов (1798-1841) — русский предприниматель и меценат.
Виржиния Бурбье (?-1857) — актриса.


Незаметный Ореус

В 1844 году долголетний министр финансов граф Е.Ф. Канкрин тяжело заболел и подал в отставку. Вместо него император Николай павлович неожиданно для всех назначил новым министром финансов Ф.П. Вронченко, который хоть и был товарищем министра финансов, но особыми талантами на этой должности себя не проявил.
Когда Великий князь Михаил Павлович удивился такому назначению, Император ответил:

"Полно, брат! Я сам министр финансов, мне нужен только секретарь для очистки бумаг".

Вронченко вполне соответствовал данной цели императора, но новому министру был нужен и новый товарищ министра. Государь стал изучать список чиновников министерства финансов и постоянно ворчал:

"Всё мошенник за мошенником".

Тут он натыкается на тайного советника (1841) И.М. Ореуса, который с 1836 года тихо служил управляющим Государственного заёмного банка.
Николай Павлович очень удивился:

"Как это я его совсем не помню. Дай расспрошу".

Однако никто решительно ничего не смог рассказать Императору о И.М. Ореусе.
Тогда Император решил:

"Должно быть, честный человек, если никому не кланялся и добился до такого чина".

После чего Император назначил И.М. Ореуса товарищем министра финансов.
Новое назначение раздосадовало Ореуса, и он стал жаловаться Вронченке:

"Как вам не стыдно, Фёдор Павлович! Вы надо мной жестоко подшутили. Ни мои правила, ни род жизни, ни знакомства не соответствуют должности. Ну, сами подумайте: какой я товарищ министра?"

Вронченко со вздохом ответил:

"Эх, Иван Максимович! Да я-то сам какой министр?"

Эти слова нового министра убедили Ореуса принять новое назначение, но он постарался при первой же возможности улизнуть с данной должности, так что с 1846 года он стал сенатором Межевого департамента.
Впрочем, он честно и старательно служил на высоких государственных должностях и был награждён большинством государственных наград Империи высших степеней.

Граф Егор Францевич Канкрин (Георг Людвиг, 1774-1845) — министр финансов 1823-1844; генерал от инфантерии 1828; генерал, состоящий при Особе его Величества 1838.
Иван Максимович Ореус (1787-1863) — сенатор 1846; действительный тайный советник 1860.
Граф (1849) Фёдор Павлович Вронченко (1779-1852) — государственный деятель, министр финансов 1844-1852.


Время покажет

В конце 1837 года граф П.Д. Киселёв зачитал на заседании Государственного совета проект учреждения министерства государственных имуществ, которое выделялось из министерства финансов. Из этого документа следовали блестящие перспективы для благосостояния государственных имуществ.
После этого светлейший князь Меншиков приблизился к графу Е.Ф. Канкрину, из ведения которого увели данный департамент, и тихо поддразнил его:

"Граф! То-то будет теперь чудесно. Как вы думаете?"

Канкрин спокойно ответил:

"Ваша светлость! Время покажет. А по-моему: одно дело щупать, дело другое е...ть".

Граф (1839) Павел Дмитриевич Киселёв (1788-1872) — генерал от инфантерии 1834; министр государственных имуществ 1838-1856.
Светлейший князь Александр Сергеевич Меншиков (1787-1869) — государственный деятель; адмирал 1833; финляндский генерал губернатор 1830-1854; морской министр 1836-1855
Каждой змее свой змеиный супчик!

фото в галерею прошу сбрасывать на doctor_z73@mail.ru

Поблагодарили 1 раз:
chapajnn


Похожие темы Collapse

  Тема Раздел Автор Статистика Последнее сообщение


0 пользователей читают эту тему

0 пользователей, 0 гостей, 0 скрытых

Добро пожаловать на форум Arkaim.co
Пожалуйста Войдите или Зарегистрируйтесь для использования всех возможностей.