21 ответов в теме

[Yorik]

Петр Великий в анекдотах


Петр I в Англии
Когда Петр I был в Англии, он большую часть своего времени проводил, изучая кораблестроение и науку вождения кораблей. Король Вильгельм Оранский очень удивлялся такой неугомонности русского императора в совсем не царских делах, но относился к этому с пониманием. Он подарил Петру яхту и устроил в его честь морские маневры. Петр был так всем этим восхищен, что сказал:

"Если бы я не был русским царем, то я хотел бы быть английским адмиралом!"

Мичман и Петр I
Однажды царю представляли молодых дворян, приглашенных на службу. Дойдя до одного юноши, Петр его внимательно осмотрел и сказал, что тот никуда не годится, но пусть запишут его во флот, авось до мичмана дослужится. Наш герой очень любил в старости рассказывать эту историю, прибавляя, что и до мичмана-то он получил только при отставке.


Петр I во Франции
Во время пребывания в Париже Петр I нанес визит малолетнему французскому королю. Его встречали министры, маршалы и представители двора, а на крыльце сидел малолетний король. После взаимных приветствий возникло затруднение, кому идти первым. Тогда Петр взял малолетнего короля на руки и пошел с ним по лестнице, при этом он сказал:

"Теперь я несу на своих руках всю Францию!"

Обеды Петра I
Петр I предпочитал обедать дома в кругу семьи. Его стол был обычно довольно прост. Император предпочитал русскую кухню. На его столе обычно бывали студень, щи, каши, ветчина, утка в кислом соусе и овощи. Очень любил император лимбургский сыр, к которому пристрастился во время своей поездки по Европе. Перед обедом он выпивал рюмку анисовой водки, а во время обеда пил венгерские и мозельские вина. За обедом ему прислуживал только один дежурный денщик. Петр не любил многочисленной прислуги, и называл лакеев

"шпионами, которые плохо слышат, а еще хуже пересказывают слышанное".

Петр I в Теплице
После лечения в Карлсбаде, Петр проезжал через город Теплиц, славящийся своими минеральными источниками. Владелец источников граф Вальдек пригласил Петра посетить его замок. Император принял приглашение и был встречен роскошным и продолжительным обедом, во время которого Петр, известный своей простотой нравов, откровенно заскучал. После обеда ему предложили осмотреть замок, что Петр и проделал с большим интересом и вниманием. Хозяин поинтересовался, как императору понравился его замок. Петр ответил, что замок хорош, но в нем есть один существенный недостаток - слишком большая кухня.


Петр I в Нарве
После взятия Нарвы Петр посетил городской магистрат и спросил собравшихся там городских советников об их пожеланиях. Те стали просить императора о сохранении своих прав, земель и привилегий. Петр их внимательно выслушал и обещал все исполнить. Потом он спросил, не забыли ли отцы города еще чего. Те были очень довольны таким оборотом дела и отвечали, что им больше ничего не надо. Тогда Петр сказал:

"Права ваши я сам дам, привилегии и земли оставлю, но так как вы сами забыли Бога, то я лишаю вас церквей".

   Церкви городу Нарве были возвращены только при Анне Иоанновне.

[Yorik]

Сватовство царя Алексея Михайловича к Наталье Кирилловне Нарышкиной

Н.К. Нарышкина была родственницей боярина Артамона Сергеевича Матвеева и воспитывалась в его доме в Москве. Но так как девица была бедна, то все московские женихи обходили ее своим вниманием. Царь Алексей Михайлович после смерти своей первой жены (княжны Милославской) нарушил старинные обычаи русских царей и стал бывать в домах наиболее доверенных своих подданных. Одним из них был и боярин А.С. Матвеев.
Однажды царь остался поужинать в доме Матвеева, но просил, чтобы это был обычный семейный ужин, и чтобы ради его присутствия в доме не нарушался обычный домашний порядок. За столом царь заметил девицу, которую прежде у боярина Матвеева он не встречал. Кроме того он знал, что у боярина есть только один сын.
Матвеев рассказал, что эта девица дочь одного из его близких друзей, Кирилла Нарышкина, которую он взял в свой московский дом для дальнейшего воспитания и в надежде выдать ее со временем замуж. Но девица бедна, сам Матвеев тоже не может дать за ней достаточного приданого, вот Нарышкина и сидит в девках.
Девица царю очень понравилась, он подробно расспросил Матвеева о девице, ее воспитании и поведении, и остался очень доволен услышанным. Царь пообещал Матвееву, что он лично найдет жениха для этой девицы, который не будет интересоваться ее приданым.
Через несколько дней Алексей Михайлович напомнил Матвееву об их разговоре и о своем обещании найти жениха для Нарышкиной. Царь сказал, что он уже нашел жениха для девицы, что это вполне достойный человек, и что царь его хорошо знает. Остается только выяснить у девицы, выйдет ли она замуж за человека, которого ей нашел царь.
Матвеев ответил, что Нарышкина захочет узнать, что это за человек, да и он сам хотел бы это знать, прежде чем давать окончательный ответ.
Царь тогда сказал, что он сам и является этим человеком.
Изумленный Матвеев повалился царю в ноги и стал просить, чтобы царь не через него сообщал о своем решении. Ведь у него, Матвеева, и без того много врагов и завистников из-за того, что царь приблизил его к себе. А что же будет, если царь возьмет себе в жены его бедную родственницу, обойдя представителей самых знатных московских семейств?
Тогда Алексей Михайлович сказал, что он поступит по древнему обычаю и созовет на смотрины девиц из самых знатных семейств, но чтобы среди них была и Наталья Нарышкина, и чтобы Матвеев ничего ей заранее не сообщал.
Так царь и поступил. Через некоторое время он объявил духовенству и Тайному Совету, что намерен вступить в новый брак. Для этого он велел, чтобы девицы из знатнейших семейств в определенный день собрались в Москве, и чтобы никто не смел утаивать красивых и знатных девушек.
В сентябре 1670 года в Кремле собралось на окончательные смотрины около шестидесяти красивейших девиц из самых благородных семейств.
Царь обходился со всеми девицами очень учтиво, их великолепно угощали, но в жены себе Алесей Михайлович все же выбрал уже приглянувшуюся ему ранее Наталью Кирилловну Нарышкину.


Режим Петра

Петр I вставал всегда очень рано. Зимой он вставал в 4 часа утра, велел подавать себе дела, слегка завтракал, а в 6 часов уже уезжал а Адмиралтейство или в Сенат.
В час дня он обыкновенно обедал, а затем ложился отдохнуть часа на два.
В 4 часа он велел докладывать о делах, которые рассматривал поутру.


Обед Петра

обыкновенно состоял из небольшого количества (для царя, разумеется) блюд. Обычно это было что-нибудь из следующего перечня: щи, каши, студень, поросенок со сметаной, холодное жареное мясо с огурцами или солеными лимонами, солонина, ветчина, Лимбургский сыр.
Перед обедом он любил выпить анисовой водки, а во время обеда пил квас или хорошее красное французское вино, особенно любил Эрмитаж. Впрочем, иногда любил пропустить пару рюмок Венгерского.
Если после обеда Петр ехал куда-нибудь по делам, то он всегда велел брать с собой холодную еду, ибо Петр любил есть часто, но понемногу.
Обычно Петр не ужинал.
Рыбу Петр совсем не ел, так как его организм ее не переносил. Поэтому во время постов Петр обычно питался различными плодами, овощами, хлебопродуктами и пр.


Любимое вино

Когда Петр был в Англии, он однажды обедал у купца Спеллмана, и обратил внимание на хорошее вино Эрмитаж, подававшееся к столу. Он поинтересовался у хозяина, много ли у того этого превосходного вина. Спеллман отвечал, что есть еще около сорока бутылок. Тогда царь попросил хозяина уступить ему это вино, за соответствующее вознаграждение, разумеется, а к столу подавать какое-нибудь другое, но тоже хорошее вино. Хозяин согласился.


Любовь к медицине

Одним из любимых увлечений Петра была медицина. При всяком удобном случае он старался присутствовать при хирургических операциях или при анатомировании тел. Со времен он приобрел такие хорошие навыки в этом деле, что мог неплохо анатомировать тела, пускать кровь, вырывать зубы и кое-какие другие операции. Он частенько старался помогать оперирующим врачам.
Поэтому Петр постоянно носил с собой специальную хирургическую готовальню, в которой были пара ланцетов, анатомический нож, клещи для вырывания зубов и другие необходимые для хирурга инструменты.


Лечение от водянки

Жена одного голландского купца по фамилии Боршт страдала водянкой, но не соглашалась дать выпустить себе воду, хотя врачи считали это единственным способом спасти ее жизнь. Петр узнал об этом, посетил больную в присутствии лекаря и уговорил ее согласиться на операцию. В тот же день Петр лично и провел эту операцию, как утверждают современники, с большим искусством.
На следующий день госпожа Боршт почувствовала себя значительно лучше.
Правда, через несколько дней госпожа Боршт все-таки умерла, но все врачи единодушно утверждали, что болезнь была уже слишком запущена, и спасти больную все равно бы не удалось никому.
Царь, конечно же, присутствовал на похоронах госпожи Боршт.


Жена камердинера и ее зубы

Камердинер Петра Полубояров очень хотел отомстить своей жене за ее распутный образ жизни. Он хорошо знал о пристрастии царя к удалению зубов и вот что придумал.
Однажды Петр застал своего камердинера в состоянии глубокой задумчивости. Петр поинтересовался, в чем дело, и тот ответил, что очень переживает из-за здоровья своей жены. Она, мол, очень страдает от зубной боли, но никак не соглашается удалить больной зуб. Петр обрадовался, сказал, что сумеет уговорить его жену и вырвет больной зуб.
Вдвоем они пришли к жене Полубоярова, у которой не было ни одного больного зуба. Пришлось женщине усесться и дать царю осмотреть свои зубы, хотя она и утверждала, что у нее ничего не болит и все зубы здоровы.
Камердинер на это сказал царю, что она всегда так говорит лекарям, а когда те уходят, то опять начинает мучиться от зубной боли.
Тогда Петр велел камердинеру крепко держать руки и голову своей жены и вырвал тот зуб, который показался ему больным. Стоны и слезы женщины ей не помогли. Дело было сделано.
Через несколько дней Петр узнал от своей жены-императрицы (со слов ее прислужницы), что у той женщины зубы никогда не болели, а муж просто решил ее так наказать за ее постоянные измены. Петр призвал камердинера, заставил его во всем признаться, а затем примерно наказал его, кажется, тростью.


Восприемники Петра

Петр почти никогда не отказывался быть восприемником детей у своих подданных, даже если это были самые простые и бедные люди. Если ему позволяло время, он приезжал в их дома и не гнушался самым скудным угощением. Однако если хозяева хотели угодить государю и шли на большие издержки для угощения высокого гостя, то Петр всегда сердился и выражал им свое неудовольствие.
Среди солдат и офицеров его гвардии было очень мало таких, у кого Петр не был бы восприемником хотя бы первого ребенка. Однако никто не мог надеяться получить от него большой подарок. Обычно Петр целовал роженицу и клал ей под подушку серебряный рубль. Женам офицеров он жаловал по червонцу. Этим и ограничивалась царская милость.


Петр и тараканы

Петр был очень брезгливым человеком, но больше всего он ненавидел тараканов. Если он где-нибудь замечал таракана, то выходил из комнаты, а то мог и вовсе покинуть такой дом. Во время своих многочисленных поездок при смене лошадей Петр никогда так просто не входил в дом смотрителя, а всегда посылал кого-нибудь для осмотра дома, чтобы убедиться, что в нем нет тараканов.
Как-то один офицер угощал Петра в своем деревянном доме под Москвой. Царь был очень доволен и хозяйством офицера, и ведением домашних дел. Во время угощения царь поинтересовался, нет ли в доме тараканов. Хозяин неосторожно ответил, что тараканов в доме мало, а чтобы совсем от них избавиться он прибил к стене одного живого таракана. При этом он указал на стену, на которой был гвоздиком прибит еще живой и шевелившийся таракан.
Увидев это, Петр выскочил из-за стола, дал хозяину сильную пощечину и тотчас же уехал от него со всей свитой.

[Yorik]

Петр I и караульные

Зимой на Неве ставились рогатки, чтобы после наступления темноты не пропускать никого ни в город, ни из города. Однажды император Петр I решил сам проверить караулы. Подъехал он к одному часовому, прикинулся подгулявшим купцом и попросил пропустить его, предлагая за пропуск деньги. Часовой отказывался пропускать его, хотя Петр дошел уже до 10 рублей, суммы по тем временам очень значительной. Часовой же, видя такое упорство, пригрозил, что будет вынужден застрелить его.
Петр уехал и направился к другому часовому. Тот же пропустил Петра за 2 рубля.
На следующий день был объявлен приказ по полку: продажного часового повесить, а полученные им рубли просверлить и подвесить ему на шею. Добросовестного же часового произвести в капралы и пожаловать его десятью рублями.

Петр Великий и Татищев

Денщик Петра Великого Афанасий Татищев как-то очень сильно прогневил императора тем, что не выполнил какой-то его приказ. Петр велел его бить батогами перед окнами дворца. Однако, будучи сильно занят делами, сам за экзекуцией не наблюдал. Татищев этим воспользовался и подставил вместо себя под батоги ни в чем неповинного писаря Замятина. Поняв затем, что он сделал что-то не так, Татищев побежал к императрице Екатерине, рассказал ей о своей проделке и попросил о помощи.
Екатерина благоволила к Татищеву. За обедом, воспользовавшись хорошим настроением императора, она выпросила прощение Татищеву, рассказав затем о его проделке.
Тут и Татищев явился и, валяясь в ногах у Петра, выпрашивал себе прощение. Петр был очень сердит этим, но раз уж он пообещал простить Татищева, то делать нечего.
Послали за Замятиным, который подтвердил всю историю. Петр сказал, что раз уж поколотили, то делать нечего, надо винить Татищева, но обещал в будущем зачесть это битье Замятину.
И действительно, через некоторое время Замятин сильно проворовался и должен был быть серьезно наказан. Однако Петр простил его, заявив, что хотя Замятин и заслуживает казни, но он уже однажды понес наказание не имея вины, и Петр теперь нынешнее наказание заменяет на прошлое.

Петр Великий и адмиралтейская коллегия

Про Петра Великого известно, что он служил и в армии, и на флоте. Везде он начинал с самых низких званий, и на флоте он дослужился до звания контр-адмирала.
Как-то раз на флоте освободилось место вице-адмирала. Контр-адмирал Петр Алексеевич подал в адмиралтейскую коллегию прошение с просьбой назначить его на освободившееся место, при этом он описал свою прежнюю службу на флоте. Коллегия внимательно изучила это дело и рассмотрела дела всех претендентов. На свободную должность был рекомендован другой контр-адмирал, у которого был больше стаж морской службы и более морских заслуг.
Петр Великий на такое решение адмиралтейской коллегии реагировал следующим образом:

"Члены коллегии судили справедливо и поступили, как должно. Если бы они были так подлы, что из искательства предпочли бы меня моему товарищу, то не остались бы без наказания".

Петр I в Спитхеде

Когда царь Петр был в Спитхеде, гавани Портсмута, он пожелал посмотреть, что такое килевание, которому подвергают провинившихся матросов в английском флоте. Однако в порту не нашлось никого, кто заслуживал бы подобного наказания. Тогда Петр предложил взять кого-нибудь из его людей. Ему возразили:

"Государь! Ваши люди находятся в Англии - следовательно, под защитой закона".

Петр Великий и Балакирев

Однажды Петр Великий спросил у любимого шута Балакирева, что в народе говорят про Петербург.
Балакирев вздохнул и ответил:
"Батюшка, царь-государь! С одной стороны море, с другой - горе, с третьей - мох, с четвертой - ох!"

Петр I и пленные шведы

После Полтавской битвы Петр I как-то пригласил пленных шведских офицеров (вероятно, старших офицеров) к своему столу. Среди многочисленных тостов Петр I провозгласил следующий:

"Пью за здоровье моих учителей в военном искусстве!"

Шведский фельдмаршал Рейншильд спросил, кого император имеет в виду. Петр I отвечал, что он имел в виду шведов, в том числе и присутствующих здесь. Рейншильд на это заметил:

"Ваше императорское высочество! Вы очень неблагодарны, раз так дурно поступаете со своими учителями".

Петру I так понравился ответ Рейншильда, что он велел тотчас же вернуть ему шпагу.

[Yorik]

Память Петра

Когда был стрелецкий бунт в 1682 году, Наталье Кирилловне Нарышкиной с близкими пришлось укрыться в Троицком монастыре в 60 верстах от Москвы. Но стрельцы проведали об этом убежище Нарышкиных и пришли туда, чтобы убить молодого царя. Они долго искали его везде и обнаружили Петра в объятиях своей матери в алтаре церкви. Один из стрельцов обнаружил там юного Петра и уже было хотел зарезать его там, но товарищи отговорили его, сказав, что надо подождать, пока они не выйдут из церкви, мол, никуда они не денутся.
В это время на защиту Нарышкиных прискакал отряд конных бойцов, стрельцы разбежались, и Петр уцелел.
Прошло более двадцати лет, стрелецкие бунты остались в далеком прошлом. Однажды Петр на Адмиралтейском лугу осматривал несколько сот новых матросов. Вдруг, посмотрев на одного из этих матросов, Петр отскочил и приказал схватить его.
Все недоумевали, так как уже несколько лет знали этого матроса как порядочного и прилежного человека. Однако тот повалился в ноги царю и стал просить его милости. Никто ничего не понял, но Петр спросил, не тот ли это стрелец, что в свое время приставил нож к его груди в алтаре церкви Троицкого монастыря.
Матрос признался, что это он и был. При дальнейших расспросах выяснилось, что этот человек потом раскаялся в своем поступке, бежал от бунтовавших стрельцов и много лет скитался. Затем в Архангельске он сказался сибирским крестьянином, записался в матросы и много лет верой и правдой служил своему государю.
Петр был тронут таким откровенным признанием, простил матроса и даровал ему жизнь, но сказал, что если он когда-нибудь еще увидит его, то тот будет казнен.
Матрос поблагодарил Петра за такую милость. Затем его сослали в один из самых отдаленных гарнизонов.


Петр и трактирщик

В 1716 году во время своего второго приезда в Голландию Петр с небольшой свитой к ночи прибыл в Нимвеген. Он, как обычно, путешествовал инкогнито, думал, что его никто не узнает, и решил остановиться в одном трактире, чтобы переночевать, слегка поужинать, а рано утром отправиться в дальнейший путь.
Ужин у путников был довольно скромным: несколько вареных яиц, хлеб с голландским сыром и маслом, да еще спутники царя выпили две бутылки красного вина.
На рассвете гофмаршал Дмитрий Андреевич Шепелев спросил у трактирщика, сколько они ему должны за ночлег, вино и ужин. Трактирщик потребовал 100 червонцев. Гофмаршал очень удивился такой непомерной цене, но трактирщик стоял на своем, и даже несколько раз повторил свою цену. Шепелев не осмелился заплатить такую цену и обратился к царю.
Петр вышел во двор и по-голландски спросил у трактирщика, за что тот требует такую большую сумму.
Трактирщик ответил:

"Велика ли сумма в 100 червонцев? Я заплатил бы 1000 червонцев, если бы я был Российским царем!"

Не сказав ни слова, Петр вернулся к Шепелеву и приказал ему заплатить 100 червонцев. Трактирщик получил свои деньги, отворил ворота и пожелал путешественникам доброго пути.


Отношение Петра к иностранцам

Петр довольно хорошо знал свойства и обычаи людей из различных стран, поэтому при приеме иностранцев на русскую службу он устанавливал им жалованье не только по их талантам и ожидаемой от них пользы, но и в зависимости от национальности претендента. Петр говорил:

"Французу всегда можно давать больше жалованья; он весельчак и все, что получает, проживает здесь.
Немцу также должно давать не менее, ибо он любит хорошо поесть и попить, и у него мало из заслуженного остается.
Англичанину надо давать еще более; он любит хорошо жить, хотя бы должен был и из собственного имения прибавлять к жалованью.
Но голландцам надо давать менее, ибо они едва досыта наедаются для того, чтобы собрать больше денег.
Итальянцам еще менее, потому что они обыкновенно бывают умеренны, и у них всегда остаются деньги; да они и не стараются скрывать, что для того только служат в чужих землях и живут бережливо, чтобы накопить денег и после спокойно проживать их в раю своем, в Италии, где в деньгах недостаток".

Меншиков всегда Меншиков

Сенат неоднократно различные злоупотребления и хищения князя Меншикова, особенно при поставках провианта и обмундирования для армии. Когда Меншикову посылали соответствующие запросы, он никогда не давал письменных ответов, а присылал для устного ответа одного из своих порученцев. Тогда сенаторы составили перечень главнейших проступков Меншикова на отдельном листе и положили его на стол на том месте, где обычно сидел царь.
В первое же свое присутствие в Сенате Петр заметил эту бумагу, просмотрел ее, положил на место и ничего не говорил о ней, как будто ее и не было вовсе. Так продолжалось довольно долгое время, обсуждались различные государственные дела, но об этой бумаге речь все не заходила.
Наконец тайный советник Петр Андреевич Толстой спросил у царя, что ему будет угодно сказать об этой бумаге. Петр ответил:

"Ничего, только что Меншиков и останется всегда Меншиковым".

Сенаторы могли думать, что хотели, но больше к этому документу никто не посмел возвращаться.


Петр и лакеи

Когда Петр ел с императрицей, им обыкновенно прислуживали только несколько камерюнгфрау императрицы и один маленький паж.
Когда Петр ел с некоторыми из своих министров, генералов или морских офицеров, тогда им прислуживали его обер-кухмистр Фелтен, денщик и двое пажей, да и те, поставив на сто еду и по бутылке вина для каждого из гостей, должны были выходить из столовой залы и оставлять царя одного с его гостями.
Лакеи никогда не появлялись у его стола за исключением церемониальных обедов. Петр о них говорил:

"Я не хочу, чтобы они были при том зрителями, как я сижу за столом".

Однажды за столом он сказал прусскому посланнику барону Мардефельдту:

"Наемники, лакеи при столе смотрят только всякому в рот, подслушивают все, что за столом говорится, понимают криво, и после также криво пересказывают".

Петр и охота

Царь Петр терпеть не мог охоту и травлю зверей. Однажды под Москвой один местный дворянин пригласил Петра на медвежью травлю, приготовленную специально для увеселения Его Величества. Царь вежливо отказался со словами:

"Гоняйтесь вы за дикими зверями сколько вам угодно, эта забава не для меня. Я должен вне государства гоняться за отважным неприятелем, а в государстве моем укрощать диких и упорных подданных".

[Yorik]

Петр и горшечник

Однажды в Архангельске на Двине Петр увидел огромное количество различных барок и прочих судов и поинтересовался, что это за суда и откуда они? Ему ответили, что на этих судах холмогорские мужики привозят в город различные товары на продажу. Царь захотел сам поговорить с мужиками и расспросить их. Он пошел по судам и увидел, что большая их часть была нагружена глиняными горшками и прочей посудой. Так Петр ходил по судам, осматривал их и расспрашивал мужиков. На одном из судов под царем проломилась доска, и он упал на товар. Сам Петр не пострадал, но горшечнику был причинен изрядный урон.
Горшечник посмотрел на разбитый товар, почесал свою голову и сказал:

"Не много же, батюшка, я теперь повезу домой денег с рынка!"

Петр поинтересовался:

"А сколько ты надеялся привезти домой денег?"

Мужик ответил:

"Да, Государь, как бы пощасливилось, так привез бы алтын сорок и побольше".

Петр тогда вынул из кармана червонец и отдал его мужику со словами:

"Вот деньги, которые ты надеялся выручить. Тебе они приятны, а мне приятно то, что ты не сможешь сказать, что я виноват в твоей неудаче".

Петр и Девиер

Граф Девиер (графом он стал при Елизавете Петровне после возвращения из ссылки) был воспитанником Петра и прошел путь от пажа до генерал-поручика. Был он также и петербургским генерал-полицмейстером, и на этой службе ему частенько доставалось от царя, так как Петр очень внимательно следил за порядком в своем любимом городе.
Однажды они ехали вдвоем в одноколке по набережной Мойки. Напротив Новой Голландии они подъехали к мостику, перекинутому через канал, проведенный из Головинского сада в Мойку. Мост оказался в очень плохом состоянии, доски были разбросаны, так что проехать по нему без риска для жизни было нельзя.
Петр вышел из одноколки и приказал своему денщику укрепить мост, чтобы можно было по нему проехать. Во время этой работы Петр пришел в такой гнев, что поколотил своего генерал-полицмейстера палкой, приговаривая:

"Впредь ты будешь лучше стараться, чтоб улицы и мосты были в надлежащей исправности, и сам будешь за этим смотреть".

Вскоре денщик поправил мост, гнев у царя прошел, он сел в одноколку и спокойно, как бы ничего и не было, сказал Девиеру:

"Садись, брат".

Петр и судья

Эту историю рассказал известный заводчик Петр Миллер.
Однажды Петр услышал в Москве об одном стряпчем, который зал как все старые законы и уложения, так и все указы Петра. Он часто давал советы даже судьям, как им поступить по закону, даже если это и было против интересов производимого им дела. Про него говорили, что он лучше проиграет свою тяжбу, нежели поступит несправедливо.
Петр заинтересовался этим человеком, несколько раз призывал его к себе и убедился в его честности и глубоких познаниях. Тогда царь решил взять его на свою службу и сразу же назначил его главным судьей в Новгородскую губернию. Новый судья обещал соответствовать царской доверенности и верно соответствовать своей должности.
Первое время так оно и было, но через несколько лет до Петра стали доходить многочисленные слухи о том, что этот судья берет взятки и решает дела несправедливо. Петр вначале решил, что это клевета, но внимательно расследовав это дело вынужден был признать, что обвинения справедливы.
Петр призвал этого судью к ответу и обвинил его во многих прегрешениях против законов. Судья признал, что иногда он прельщался деньгами и решал дела не по закону. Царь тогда сказал:

"Я никогда от тебя этого не ожидал. Но что тебя до этого довело?"

Судья признался, что всему виной нужда, так как он вынужден был проживать все свое жалованье и даже залезать в долги, чтобы жить так же, как живут равные ему по положению люди. О том же, чтобы отложить какие-нибудь деньги для жены и детей после себя теперь и речи не было.
Петр поинтересовался:

"А сколько надобно тебе жалованья, чтобы быть довольну и не иметь нужды брать взятки и для денег делать несправедливости?"

Судья отвечал:

"По крайней мере, вдвое против нынешнего моего жалованья".

Петр пообещал увеличить ему жалованье вдвое и еще половину, но судья должен будет судить теперь строго по закону, а если он еще раз провинится, то царь велит его казнить.
Судья пал в ноги Петру и благодарил его за милость. Несколько лет он судил строго и справедливо, верно соблюдая все законы, но потом забыл о своем обещании. Он решил, что царь тоже забыл о нем и опять начал брать взятки и вершить несправедливости.
Петр узнал об этом, велел схватить этого судью, судить и уличить его в преступлениях. Судье он велел передать, что хотя тот и не сдержал своего слова, но царь свое слово сдержит, а потому его повесят.


Петр и арапчонок

Однажды Петр на своей яхте из-за штиля целый день простоял в Финском заливе между Петербургом и Кронштадтом. После обеда он по своему обыкновению лег спать в своей каюте. Сопровождавшие его офицеры в это время на палубе играли в карты и вели себя при этом так шумно, что царь проснулся. Услышав, что Петр поднимается на палубу, все офицеры разбежались. Петр вышел на палубу с канатом, но никого не увидел, кроме маленького арапчонка, который ничего не опасаясь сидел на лестнице. Царь схватил его за волосы, побил его канатом и сказал:

"Когда я сплю, так ты сиди смирно и не мешай мне спать".

После чего Петр вернулся в свою каюту и опять заснул, а мальчик стал горько плакать. Тут на палубу вернулись инженер-капитан барон Лубрас, лейб-хирург Лесток и два других офицера, которые и шумели и заслуживали наказания. Они сказали мальчику, чтобы он перестал плакать, а то они его еще поколотят. Это не очень помогло, мальчик продолжал плакать и грозился обо всем рассказать государю.
Через час веселый Петр вышел на палубу и увидел там офицеров, которые тихо играли в карты, и плачущего арапчонка. Петр спросил у мальчика, почему он еще плачет? Мальчик ответил:

"О том, что ты меня побил напрасно. Я сидел на лестнице и с места не трогался, а шумели и мешали тебе почивать Лубрас и Лесток".

Петр ответил:

"Хорошо, если ты теперь невинно претерпел побои, так они тебе впредь зачтутся, когда ты будешь виноват".

Через несколько дней арапчонок так рассердил государя, что то схватил его за волосы и хотел поколотить. Мальчик упал на колени и запричитал:

"Помилуй, Государь, Бога ради, помилуй! Ваше Величество приказали мне напомнить, что Вы недавно побили меня напрасно и обещали зачесть эти побои при случае!"

Петр рассмеялся:

"Правда, я это помню. Встань, я теперь прощаю тебя, ты наперед уже был побит".

[Yorik]

Денщики

Петр умел обходиться минимальным количеством прислуживающих ему лиц. У него обыкновенно был один камердинер и 4-6 денщиков, из которых двое всегда находились при нем. Эти денщики исполняли у Петра все те функции, для которых другие правителя держали у себя многочисленный штат разных чинов: адъютантов, камерюнкеров, камергеров, курьеров, гоффурьеров и пр. Они даже выполняли функции гайдуков, стоя позади одноколки, в которой царь обыкновенно выезжал.
В эти денщики Петр обычно отбирал молодых дворян из хороших фамилий, которые или уже были записаны в гвардию, или казались ему способными к такой службе.
Через десять лет, а очень часто и раньше, Петр представлял своего денщика в военную или гражданскую службу в зависимости от его способностей.
Служба денщика не была очень легкой, так как им приходилось вместе с царем переносить и все тягости его быта или походной жизни. В этом случае денщик выполняли функцию подушки. Когда Петр в путешествии или в походе ложился спать на соломе, или ложился спать после обеда, то он обычно клал голову на спину своему денщику. В этом случае денщику приходилось лежать очень тихо и не шевелиться, чтобы не побеспокоить своего Государя и не разбудить его. Ведь если царь высыпался, то он вставал в веселом расположении духа, а если же его будили, то был очень сердит.


Транспорт Петра

Петр никогда не ездил в карете или коляске, но всегда в одноколке, в которой с трудом размещались два человека. В Императорской конюшне было только две четырехместные кареты для Императрицы и для Императорской фамилии. Еще две старинные парадные кареты были у князя Меншикова.
Когда только мог Петр всегда старался ехать водою. Обычно он ездил на своем буере, на шлюпке или на 2-х или 4-весельной верейке.
Петр принципиально не строил мостов через Большую Неву и ее крупные рукава. Ведь Петр не только сам любил ездить водою, но и своих подданных старался приучить к этому.


Об утайке товаров

В 1719 году был введен в действие новый пошлинный устав. В нем была и статья о том, что за ложные сведения о грузе корабля или о самом корабле, весь груз такого корабля должен быть описан в пользу Государя. Петр собственноручно вычеркнул эту статью из нового устава со словами:

"Для нас еще рано это заводить. Наша коммерция и без того так, как больная девица, которую не должно пугать или строгостью приводить в уныние, но ободрять ласкою. Пусть, кто хочет, утаивает товары, он своею утайкою подвергается опасности, нежели моя казна. Можно описывать в казну только те утаенные товары, которые будут найдены. Кто меня девять раз обманет, а в десятый раз будет пойман, тот заплатит мне вдруг столько, сколько он девять раз утаил и у меня украл".

Законы на новых землях

При заключении Нейштадтского мирного договора со Швецией Петр обещал, что его новые подданные в Лифляндии, Финляндии и Эстляндии останутся при своих старых гражданских законах, и судить их будут по оным. Для этих завоеванных провинций была в Петербурге учреждена особая юстиц-коллегия, вице-президентом которой был назначен Зигмунд Вольф, сын бывшего нарвского бургомистра, который учился юриспруденции в немецких университетах и в Стокгольме.
Петр беседовал с Вольфом и сказал ему, что он считает шведские законы довольно хорошими. Он полагает, что сочиненные по ним Лифляндские дворянские и земские установления будут достаточны для решения всяких дел в новой юстиц-коллегии. Надо только строго наблюдать, чтобы все дела производились только по шведским законам, а не по римским или каким-либо другим. По мнению Петра, если в судопроизводство будут вмешиваться различные иностранные права, то это приведет только к затягиванию тяжб и к нарушениям правосудия.


О крови

Петр обыкновенно говорил, что невинно пролитая кровь вопиет об отмщении, и оставленное без наказания кровопролитие тяготит землю.

[Yorik]

Мария Гамильтон,

по русским документам Мария Даниловна Гамонтова, с 1713 года была камер-фрейлиной, ближней прислужницей императрицы Екатерины, а вскоре стала любовницей и Петра I. Дама была довольно ветреная и нечистая на руку. Она имела много любовников и помимо императора, например, она сошлась с денщиком Петра И.М. Орловым.
Мария частенько крала деньги и вещи у императрицы для своего любовника, но это сходило ей с рук. Дважды она вытравливала плоды своих любовных похождений, но делала это так скрытно, что при дворе об этом никто и не подозревал.
С третьим же ребенком, которого она задушила, вышла промашка. Тело младенца было найдено, а после недолгого расследования была обнаружена и виновница этого злодеяния. К этому обвинению тут же добавилось обвинения в воровстве, в распускании ложным слухов про императрицу, и кое-что еще по мелочи.
Мария Даниловна призналась не только в этих своих преступлениях, но и еще в двух прежних убийствах, за что суд и приговорил ее к смертной казни. Напрасно сама императрица ходатайствовала перед царем о помиловании своей камер-фрейлины, Петр был на этот раз неумолим, и подписал смертный приговор своей бывшей любовнице. (А, может, и поэтому? Кому охота быть рогоносцем?)
В день казни преступницу доставили на лобное место в белом шелковом платье с черными лентами. Прибыл царь, простился с осужденной, поцеловал ее и сказал:

"Без нарушения Божественных и Государственных законов не могу я спасти тебя от смерти. И так, прими казнь, и верь, что Бог простит тебя в грехах твоих, помолись только ему с раскаянием и верою".

Мария Даниловна стала на колени и начала молиться. Когда Петр отвернулся, палач одним ударом отрубил ей голову. Несколько позднее появились рассказы о том, что Петр будто бы поцеловал отрубленную голову в губы. Несколько лет эта отрубленная голова хранилась в спирту в Кунсткамере.


Петр в болезни

В возрасте двадцати пяти лет Петр опасно заболел. Уже оставалось очень мало надежд на его выздоровление, в церквах день и ночь шли молебствия о его здравии, а во дворце царила печаль. Тут Петру доложили, что пришел к нему судья уголовных дел и спрашивает, не прикажет ли царь по древнему обычаю освободить девятерых приговоренных к смерти убийц и разбойников, чтобы они молили Бога о выздоровлении царя.
Петр велел привести к нему этого судью и заставил того прочитать имена осужденных и в чем состояли их преступления. Выслушав судью, Петр сказал слабым и прерывающимся голосом:

"Неужели ты думаешь, что я прощением таких злодеев и несоблюдением правосудия сделаю доброе дело и преклоню Небо продлить жизнь мою? Или что Бог услышит молитву таких нечестивых воров и убийц? Поди и тотчас прикажи, чтобы приговор над всеми девятью злодеями был исполнен. Я еще надеюсь, что Бог за самый этот правосудный поступок умилостивится надо мною, продлит мою жизнь и дарует мне здоровье".

На следующий день приговор был приведен в исполнение, царю день ото дня становилось все лучше, а вскоре он и совсем поправился.


Петр на море

Однажды Петр захотел показать иностранным посланникам, находившимся при его дворе, часть своего флота, находившегося в готовности для выхода в море, и некоторые свои новые заведения, и пригласил их совершить с ним прогулку из Петербурга в Кронштадт. Они отправились на голландском буере (одномачтовое быстроходное судно), которым правил сам Государь. На половине пути с запада подул очень сильный ветер, Петр понял, что скоро начнется буря, и сказал об этом своим спутникам. Многие из них перепугались, так как Петр приказал матросам спустить половину парусов и кричал им, чтобы они остерегались. Сильным ветром буер относило назад к Петербургу, Петр лавировал, но приблизиться к Кронштадту все не удавалось. Некоторые из них стали говорить, что не угодно ли будет Петру вернуться в Петербург, куда их сносило, или укрыться в Петергофе, неподалеку от которого они находились. Петр ответил:

"Не бойся! Царь Петр не утонет. Слыхано ли когда-нибудь, чтобы Русский Царь утонул!"

Однако буря становилась все сильнее, волны поднимались все выше, грозя захлестнуть буер, и спутники Петра сильно перепугались. Петр же продолжал управлять судном, давал приказы матросам и не слушал частых просьб иностранных посланников. Наконец один из них с важным видом подошел к Петру:

"Для Бога прошу Ваше Величество, возвратитесь в Петербург, или по крайней мере в Петергоф. Вспомните, что я от моего Короля и Государя не за тем в Россию прислан, чтобы утонуть. Если я потону, как то весьма вероятно, то Ваше Величество должны будете дать в том ответ моему Государю".

Петр не смог удержаться от смеха, а потом спокойно ответил:

"Не бойся, господин фон Л. Если вы потонете, то и мы все потонем вместе с вами, и вашему Государю не от кого уже будет потребовать ответ".

Успокоил, понимаешь.
Но все-таки Петр понял, что дальше сопротивляться буре уже невозможно, и привел буер в Петергоф. Там он подкрепил своих спутников ужином и венгерским вином, и переночевал с ними. На рассвете Петр на своем буере отправился в Кронштадт, откуда прислал несколько надежных шлюпок с матросами для перевозки своих гостей.


Лимбургский сыр

Петр очень любил Лимбургский сыр. Однажды на стол был поставлен целый сыр, который царю очень понравился. Он вынул из кармана свои инструменты, замерил остаток понравившегося ему сыра и записал это в свою записную книжку. Обер-кухмистра Фелтена в тот момент в помещении не было, он куда-то выходил. Когда Фелтен вернулся, Петр сказал ему:

"Этот сыр отменно хорош и мне очень полюбился. Спрячь его, не давай никому, и ставь его на стол, пока он весь не изойдёт".

На другой день этот сыр опять был подан на стол, но его уже оставалось меньше половины. Петр заметил это, достал записную книжку и свои инструменты, замерил сыр и нашел, что ровно половина остатка была уже съедена. Он приказал позвать Фелтена и спросил его, отчего убыло столько сыру со вчерашнего дня? Фелтен ответил, что этого он не знает, ибо он сыр не мерил. Петр на это заявил:

"А я его вымерял".

Затем он показал Фелтену свои записи и результаты сегодняшних обмеров. Затем Петр поинтересовался, не приказывал ли он спрятать сыр? Фелтен ответил:

"Так, но я это позабыл".

Петр вскричал:

"Погоди ж, я тебе напомню", -

встал из-за стола, схватил свою знаменитую трость и поколотил ею своего обер-кухмистра. Потом он спокойно сел за стол и продолжал есть свой сыр, остатки которого еще несколько дней подавались ему.

[Yorik]

Трость Петра

Петр частенько поколачивал Фелтена за различные проступки, так что тот очень хорошо запомнил эти царские наставления.
Уже после смерти Петра он пришел со своим зятем Шумахером в Кунсткамеру, где находилось изображение Петра в полный рост, в его парадной одежде и со многими другими вещами. Увидел Фелтен и трость покойного царя, стоявшую в уголке, и заметил своему зятю:

"Эту мебель, зятюшка, можно бы и спрятать, чтобы она не всякому в глаза попалась. Может быть, у многих, также как и у меня, зачешется спина, когда они вспомнят, как она прежде у них по спине танцевала".

Об экономии

Когда Петр ехал на воды в Голландию, его по пути пригласили на обед в новопостроенный замок Арголцен. По окончании великолепного и продолжительного обеда граф стал водить царя по своему замку и все ему показывал. Затем граф спросил, как Петру понравилось его новое строение?
Петр же, привыкший к довольно умеренному образу жизни, отвечал, что положение кажется ему весьма приятно, а строение весьма хорошо и великолепно, однако же он приметил в нем одну большую ошибку. Граф переполошился и попросил Петра указать ему на эту ошибку. Петр ответил:

"Она только в том состоит, что кухня сделана слишком велика".

Петр о Карле XII

После поражения под Полтавой шведский король укрылся у своих союзников турок и прожил там целых четыре года. Наконец туркам это надоело и они вежливо, но настойчиво, предложили Карлу XII покинуть пределы Турции, выделив ему значительную сумму на проезд. Карл пришел в сильнейшее негодование и впал в буйство. Он приказал стрелять по янычарам, которые были присланы для его сопровождения до границы. Варненского сераскира, который передал ему повеление Порты, он топтал ногами в его собственной палатке и изорвал ему шпорами весь кафтан.
Когда Петр за столом получил известие об этом происшествии, он сказал своим сотрапезникам:

"Теперь вижу я, что Бог его совсем оставил, когда он с последними своими друзьями так неистово поступает и нападает на них".

Любопытство Петра

Во время своих многочисленных поездок Петр проявлял большое любопытство и расспрашивал местных жителей обо всех вещах хоть сколько-нибудь достойных внимания. Когда царю говорили, что в данной местности ничего интересного нет, или что данная вещь не представляет никакого интереса, Петр всегда отвечал:

"По чему знать? Может быть, это вам только так кажется. Мне надобно самому все посмотреть".

Петр и слесарь

В одном небольшом немецком городке Петр в трактире увидел хорошо сделанный замок и другие металлические предметы, вызвавшие его интерес и продаваемые за небольшие деньги. Петр узнал, что все это сделано руками одного слесаря, живущего в этом же городке. Петр посетил этого мастера, долго рассматривал различные хитроумные замки, а особенно инструменты, и купил несколько замков. Держа один из этих замков, он сказал своим спутникам:

"Видали вы когда-нибудь у нас такую работу, и думали ли найти в здешнем городке?"

Слесарю же он сказал, что если тот хочет жить лучше, чем в своем городке, то пусть приезжает в Петербург и явится к нему лично, он, де, его не оставит. Слесарь, правда, в Россию так и не приехал.


Петр и Лютер

В Виттенберге Петр захотел осмотреть дом, котором жил Лютер и его медную статую. Он сказал:

"Мне надобно это посмотреть. Я слышал много доброго об этом почтенном человеке, который так отважно восстал против Папы со всем его войском, к великой пользе своего Государя и многих других владельцев, которые были умнее прочих".

Закончив осмотр, Петр сказал на статую:

"Он заслужил это".

Показали Петру и знаменитое чернильное пятно на стене, которое возникло якобы после того, как Лютер, рассердившись на дьявола, швырнул в него чернильницу. Петр рассмеялся на этот рассказ:

"Неужели этот мудрый муж еще верил, что дьявола глазами видеть можно?"

На этой же стене Петр увидел множество карандашных надписей. Ему сказали, что многие иностранные путешественники писали там свои имена. Петр тоже захотел оставить свой автограф, вынул из кармана кусочек мела и написал русскими буквами:

"Петръ".

Над этой надписью вскоре была сделана рамка из белой жести с решеткой, сквозь которую можно было увидеть эту надпись. Я не знаю, сохранилась ли она до сих пор, но когда в 1735 году Якоб Штелин ехал на русскую службу, он видел эту надпись. Никто тогда не мог ему объяснить, что означает буква "Ъ" в конце имени. Только уже в Росси Штелин это узнал.

[Yorik]

Учеба в Италии

Иван Михайлович Головин был послан Петром в Италию для изучения корабельного дела и итальянского языка. Он прожил в Италии 4 прекрасных года, но время и деньги кончились, и настало время возвращаться на родину.
Первым делом Петр повел Головина в адмиралтейство, стал ходить с ним по различным мастерским и задавать ему различные вопросы. Тут-то сразу и выяснилось, что Головин ничего не знает. Царь начал сердиться:

"Выучился хотя ли по-итальянски?"

Головину пришлось признаться, что и в этом он мало преуспел. Петр уже в гневе вскричал:

"Так что же ты делал четыре года?"

Головин с покаянным видом отвечал на это:

"Всемилостивейший государь! Я курил табак, пил вино, учился играть на басу, веселился, а со двора выходил редко".

Он такого чистосердечного признания весь гнев Петра моментально улетучился.
Петр дал Головину прозвище князь-баса или адмиралтейского баса, а когда писался портрет Головина, то Петр велел изобразить его следующим образом: князь-бас сидит за столом с трубкой в зубах в окружении музыкальных инструментов, а под столом валяются различные приборы и инструменты.


Князь-бас на Каспии

Когда русские оказались на Каспийском море, Петр решил по морскому обычаю искупать всех, еще не бывавших на Каспии, не делая исключения и для себя. Головин не умел плавать и очень боялся этой процедуры. Тогда Петр велел усадить Головина на доску и сказал ему, что сам лично будет опускать его в море. Пришлось адмиралтейскому басу подчиниться, а Петр под всеобщий смех стал опускать его в воду со словами:

"Опускается бас, чтобы похлебал каспийский квас!"

Вечный труженик

Существует предание, что когда Петру представили двенадцатилетнего Василия Тредиаковского, царь сказал про него:

"Вечный труженик!"

Как в воду глядел царь.


О неблагодарности

Петр ненавидел неблагодарных людей и часто повторял:

"Неблагодарный есть человек без совести, ему верить не должно. Лучше явный враг, нежели подлый льстец и лицемер: такой безобразит человечество".

Достойный сын

Стольник Желябужский был за какой-то служебный проступок приговорен военным судом к публичному наказанию и ссылке, и Петр утвердил приговор. Когда царь выходил из дворца, к его ногам пал старший сын опального стольника. Он не стал оспаривать справедливость приговора, а просил лишь о милости, чтобы оный приговор перенесли на него. Ведь отец из-за старости может не пережить ссылку, это убьет и его мать, и младшие братья и сестры его останутся сиротами, а его род будет опозорен навеки.
Петр был тронут мольбой молодого человека, тем, что он не оспаривал справедливости приговора, и тем, что он не просил только оправдания или милости для отца. Он поднял молодого Желябужского, поцеловал его в лоб и сказал, что за такого сына он возвращает отца к его семейству. Кроме того, он пожаловал молодого человека чином и местом и пожелал ему служить лучше, чем отец.


Честь - превыше всего!

Перед войной России с турками молдавский господарь князь Кантемир отдался под покровительство Петра. После окончания этой неудачной для России кампании при заключении мирного договора визир среди прочих пунктов стал требовать и выдачи князя Кантемира. Петр категорически отказался:

"Я лучше уступлю землю до Курска, чем соглашусь на это. Мне тогда еще останется надежда отданное опять завоевать, но не сдержать данного слава, значит навсегда потерять веру и верность. Мы имеем своею собственностью одну только честь. Отречься от нее - то же, что перестать быть государем".

[Yorik]

Нужна музыка, но денег нет!

Первая духовая музыка в русской армии появилась, когда Петр I стал передавать в воинские части маленькие органчики из ливонских церквей. По примеру европейских армий Петр решил, что духовая музыка может укреплять боевой дух войск, но денег ни на инструменты, ни на капельмейстеров тогда в казне не было.


Необычная шапка

Однажды в Сенате Петр ожидал для назначенной аудиенции польского посланника. Было очень холодно, царь был без головного убора, а когда прибыл посланник, из дверей еще и пахнуло холодом. Тогда Петр снял с вице-канцлера Головкина его огромный парик и в таком странном головном уборе выслушал поляка. А рядом блистал своей лысиной вице-канцлер.


Невозмутимый бургомистр

Похожий случай произошел с Петром и в Ревеле, где он любил ходить на проповеди лютеранского пастора. На одной из таких проповедей царь сидел за Ревельским бургомистром. Было холодно, он был без головного убора и через некоторое время стал ощущать некоторое неудобство. Тогда Петр молча снял с сидящего перед ним бургомистра шапку и надел на себя. После окончания проповеди царь также молча надел шапку на невозмутимо сидевшего бургомистра и покинул кирху.


Своих - знаю!

В только что захваченном Ревеле местное дворянство старалось всячески угодить царю, давая в его честь балы и устраивая праздничные обеды. Во время обеда в доме Бстромов хозяйка велела подать царю особым способом приготовленных раков, которых Петр очень любил. Петр с большим удовольствием стал есть раков, когда к нему подошел его денщик Меншиков и громко сказал царю на ухо:

"Можно ли есть по стольку в стране, только что завоеванной и у таких людей, которым, может быть, и небезопасно доверяться вполне?"

Вознегодовавший Петр вскочил, схватил Меншикова за шиворот и выбросил его вон. Перепуганная Бистромша пала царю в ноги и стала что-то лепетать в свое оправдание, но Петр ее перебил:

"Не бойся, я так искренно убежден в расположении ко мне ревельцев, что останусь ночевать у любого из них. Этот,

- прибавил он, указывая на Менщикова, -

и другие мои придворные не внушают мне такого доверия. С любым из ваших сограждан я буду чувствовать себя безопаснее, нежели с ними. Успокойтесь: я знаю, с кем имею дело".

Лекарство от припадков

Известно, что Петр с детства страдал припадками. Когда такие припадки случались на людях, то придворные старались не смотреть на царя. Так как он очень не любил, чтобы его видели в таком виде.
У царского повара всегда наготове был порошок, приготовленный из зажаренной сороки в перьях и со всеми внутренностями. Такое вот лекарство и давали царю для того, чтобы приступ скорее прошел.


Разоблачение ювелира

Однажды Петр дал ювелиру Рокентину для ремонта несколько очень ценных вещей, в том числе и императорскую корону. Это был уже не первый заказ, который набожный ювелир выполнял для царя. Но на этот раз ценность полученных вещей была очень высока, и ювелир не устоял перед искушением. Ювелир жил на Васильевском острове, который в то время еще был покрыт лесами, но отказался от охраны, предложенной царем.
Рокентин закопал полученные сокровища под порогом своего дома, потом наставил себе синяков, пошел в лес и привязал себя к дереву. На следующий день освобожденный ювелир явился к царю и заявил, что его ограбили. Петр ни на секунду не поверил ювелиру и вначале пытался просто уговорить Рокентина вернуть сокровища, но тот стоял на своем. Затем ювелира подвергли пыткам, которые тот стойко переносил. Пастор на исповеди тоже не смог ничего выведать у Рокентина.
Тогда Петр велел вызвать из Риги суперинтенданта лютеранской церкви Брюнинга, которого царь очень ценил за образованность и красноречие. Брюнинг с согласия Петра обещал Рокентину прощение, но упрямый ювелир все отрицал. Брюнинг все же продолжал свои попытки, и во время одной из своих речей он сказал, что Рокентин прячет сокровище под порогом собственного дома. Он сказал это в образном смысле, но ювелир решил, что его разоблачили, и во всем признался.
Петр щедро одарил Брюнинга, а Рокентина навечно отправили в Сибирь.


Ссылка невиновного генерала

Польский генерал Хейне выиграл в Петербурге у Меншикова 4000 червонцев. Раздраженный Меншиков оскорбил поляка, на что тот ему с достоинством ответил:

"Заметьте, князь, что я такой же дворянин, как и вы, даже может быть почище вас; поэтому я вправе требовать удовлетворения".

Этого Меншиков не мог вынести. Он донес Петру о якобы преступных намерениях Хейне, и тот, нимало не смущаясь, сослал польского генерала, который даже не состоял в российской службе, в Сибирь.


Пусть строит!

Когда Карлу XII говорили, что Петр строит в завоеванной у него стране города и крепости, Карл обычно отвечал:

"Пусть строит – я успею разрушить".

[Yorik]

Некоторые шуты царя

За все время царствования у Петра было множество шутов, причем многие из них наряжались шутами временно за различные служебные проступки. Одного из таких шутов Петр велел сделать царем самоедов. В Москве была проведена достаточно пышная церемония, во время которой 24 самоеда вместе со стадом оленей выражали покорность своему новому повелителю.
Другого шута царь сделал царем острова Даго и даже выдал ему соответствующую грамоту. Когда после смерти Петра этот человек стал требовать пожалованный ему остров, в ходатайстве было отказано на том основании, что вместо государственной печати царь приложил к грамоте рубль.


Жертва зуба

Известно, что Петр очень любил удалять у своих приближенных больные зубы, и горе было тем, что жаловался при царе на зубную боль. Но когда одного дворянина Петр хотел наказать за какое-то преступление, тот использовал эту страсть царя к своей выгоде. Он загодя явился к царю, прижимая к щеке платок. Царь с любопытством поинтересовался, не болит у того зуб, предложил его вырвать, что и проделал в самое короткое время (правда, немного болезненно для пациента). Затем довольный Петр начал бранить дворянина, тот бухнулся в ноги царю и во всем повинился. Но царь был так доволен проделанной операцией, что ограничился только легким выговором виновнику, которого вскоре и отпустил с миром.


Указ о свадьбах

В допетровские времена молодые на Руси не могли видеться до свадьбы. Петр же издал указ, согласно которому свадьба не могла состояться раньше шести недель после первого свидания жениха с невестой, и то только при условии гласного объявления о предстоящей свадьбе.


Зуб вместо наказания

Однажды Петру донесли, что офицер Матвей Олсуфьев не выполнил какой-то его приказ. Царь велел Олсуфьеву явиться во дворец, но тот не пришел, передав, что у него болят зубы. Петр вторично призвал Олсуфьева, прибавив, что он лично его вылечит. Пришлось Олсуфьеву подчиниться и явиться к царю. Тот усадил Олсуфьева на пол, а потом щипцами дернул дерзкому офицеру здоровый зуб, причем Петр так сильно дернул зуб щипцами, что несчастный даже отлетел от пола. Петр трижды проделал эту операцию, после чего здоровый зуб наконец не выдержал и сломался. Решив, что офицер уже достаточно наказан, царь отпустил его домой.


Жители Нарвы

После захвата русскими Нарвы в городе началась настоящая резня. Петр попытался ее остановить и стал колотить и колоть своей шпагой русских солдат, но это мало помогало.
Плененному коменданту Нарвы Петр дал пощечину и сказал:

"Видишь эту резню? В ней виновато твое упрямство".

Жителям захваченного города Петр совершенно не доверял и велел их выселить в Астрахань и Казань. На родину им разрешили вернуться только незадолго до окончания Северной войны.


Отношение к дуэлям

Петр I очень ценил храбрость в бою, но ненавидел поединки между дворянами. От него здорово доставалось и потерпевшему, и оскорбителю, а просивший разрешение на поединок обычно получал приличную порцию тумаков. Одному из своих офицеров Петр сказал так:

"Неужели ты настолько глуп, что железный клинок может, по мнению твоему, восстановить твою оскорбленную честь?"

Дело о дуэлях

Но по настоящему редкими дуэли стали в России после одного случая в Москве, когда Петру сообщили о том, что полковник Бодон, прапорщик Крассау и капитан Сакс со слугой погубили на дуэлях несколько человек. Царь лично взялся за расследование этого дела, установил виновность всех обвиняемых и вынес всем обвинительные приговоры. Полковнику Бодону отрубили голову, прапорщик Крассау был повешен, а казни избежал только капитан Сакс, за которого заступился Меншиков. Но и Сакса приговорили к пожизненному тюремному заключению. Слуга же Сакса получил 30 ударов кнутом, от которых вскоре и скончался.


Из капитанов в шуты

Капитан Ушаков был послан своим генералом из Смоленска со срочными бумагами к коменданту Киева. Когда он прибыл к Киеву, городские ворота оказались уже закрытыми. Часовой попросил капитана подождать, пока губернатор пришлет ключи от ворот, но Ушаков обматерил всех – и часового, и коменданта, и губернатора, - а затем поскакал обратно в Смоленск с жалобой на то, что ему в Киеве не отперли ворота.
Генерал арестовал Ушакова, предал его военному суду, который и приговорил капитана к смертной казни.
Когда приговор был представлен Петру на утверждение, тот решил, что поведение капитана было очень забавным. Царь велел сделать Ушакова своим шутом и велел выдать ему соответствующую одежду. Так и прослужил Ушаков в шутах до самой смерти Петра Великого, сколотив своими шутками к этому времени около 20 тысяч рублей. В армии он так не разбогател бы!

[Yorik]

Меншиков и часовой

Однажды в Кронштадте царь Петр лег днем немного передохнуть, и велел часовому никого к нему не пропускать. Вскоре явился князь Меншиков и хотел пройти к царю, но часовой его не пустил. Меншиков хотел пройти силой, но часовой его оттолкнул и пригрозил, что может и выстрелить. Обиженный Меншиков велел своему пажу донести, когда царь выйдет, и ушел.
Проснувшемуся царю Меншиков стал жаловаться на грубость часового. Петр, поинтересовался, знает ли часовой, кого он оттолкнул. Часовой ответил:

"Да, Государь: это князь Менщиков".

Тогда Петр спросил, а ударил бы он Меншикова прикладом, и за что.
Часовой ответил утвердительно:

"За то, что он хотел войти вопреки приказанию вашего величества".

Удовлетворенный царь велел принести три стакана водки и велел Меншикову выпить их друг за другом, последовательно повышая часового в чине вплоть до капитана.
Когда Меншиков уже решил, что самое худшее для него уже позади, Петр сказал:

"Теперь, Меншиков, ступай и снабди нового офицера всем нужным прилично его чину, чтобы через три дня он мог явиться ко мне в надлежащем виде. А впредь не смей обижать тех, кто исполняет свой долг, или это (при этом Петр поднял свою трость) научит тебя твоему долгу".

Часовому же Петр велел и впредь также строго исполнять свой служебный долг.


В церкви - молчать!

Петр I очень не любил, когда разговаривали во время богослужения, особенно в тех церквах, которые он постоянно посещал, т.е. придворной, Св. Троицы и некоторых других. Он завел в них постоянные кружки, в которые собирались штрафы с провинившихся. Знатный человек должен был положить в такую кружку не меньше рубля. Провинившихся простолюдинов Петр по выходе из церкви собственноручно колотил своей знаменитой тростью. В Александро-Невской лавре была вделана в стену железная скоба, к которой приковывали вторично провинившихся в разговорах.


Елизавета Петровна об отце

Императрица Елизавета Петровна так вспоминала о своем отце Петре I:

"Отцу моему доставляло большое удовольствие навещать нас с сестрою и вникать в наши занятия. Он никогда не уходил от нас, не дав какого-нибудь полезного совета. Он заставлял нас рассказывать, что мы выучивали в течение дня и, выслушивая нас, он приходил в такое восхищение, что целовал и делал нам иногда xopoшие подарки!.. Припоминаю, как батюшка часто говаривал, что охотно бы дал отрубить себе палец, чтобы перевоспитаться сызнова. На каждом шагу он убеждался в небрежении, с каким относились к его образованию. Однажды он удивил нас с сестрою, переведя страницу с французского. Как вы счастливы, воскликнул он, что в молодости приобрели все те познания, которых мне недостает!"

Мемуарист, сохранивший эти слова императрицы, далее вопрошает, почему же Петр I не уделял столько внимания образованию царевича Алексея.


Победа Синявина

Капитан Иван Акимович Синявин (?-1726) в начале Северной войны сумел захватить два шведских фрегата и прислал Петру письменное донесение об этом.
Петр был так доволен этим сообщением, что даже поцеловал подпись Синявина на письме. Когда же Синявин вернулся с захваченными кораблями, Петр лично встретил его, тут же произвел в контр-адмиралы и пожаловал за службу 10 тысяч рублей.


Крестился? Получи!

Один иностранец много лет служил в войсках у Петра в чине полковника, но никак не мог дослужиться до бригадира. Кто-то посоветовал ему принять православие, а в крестные отцы пригласить императора. Петр охотно принял приглашение. После церемонии отречения и крещения он представился Петру (своему крестному отцу, между прочим) и просил его милости и покровительства.
Ответ императора был шокирующим:

"Ты мне верно служил протестантом-полковником; боюсь, чтобы не стал служить иначе, сделавшись Русским полковником, ибо совершил отступничество. Чтобы избавить себя от неприятности быть когда-нибудь в необходимости наказать за неверность русского полковника, я увольняю тебя в отставку".

Смерть Лефорта

Когда умирал Франц Яковлевич Лефорт (1656-1699) его комнату и ближайшие помещения наполнили толпы рыдающих, причитающих и просто шумящих людей. Здесь были придворные и военные, его друзья и соперники. Это шум так досаждал умирающему Лефорту, что он приказал своему камердинеру привести к нему в комнату побольше музыкантов, особенно трубачей и литавристов. Под музыку такого оркестра он спокойно испустил свой дух.

[Yorik]

Стойкий Головин

Однажды Петру принесли инструменты, сделанные из российской стали. Петр был очень доволен ими, хвалил их всем окружающим и говорил, что они не хуже английских. Все присутствующие с ним соглашались, один только И.М. Головин возразил царю и заявил, что они хуже. Царь попытался переубедить Головина, но тот стоял на своем. Тогда Петр вышел из себя и несколько раз огрел Головина по спине инструментом, но тот продолжал стоять на своем и твердил, что хуже.
На том они и разошлись.


О Балакиреве

Существует весьма распространенное мнение, что Балакирев был шутом еще при Петре I. Это не совсем соответствует истине. Иван Александрович Балакирев был выходцем из рязанских дворян, чей род отмечен уже в XV веке. Однако особо высоких чинов представители этого рода не достигали. Сам Балакирев при Петре был доверенным слугой, но оказался замешанным в деле Монса и был сослан. Про него шла молва, как про остроумного человека, но не более того. Екатерина I вернула Балакирева из ссылки и оставила его при дворе. Чинов Балакирев особых не достиг, но кое-каким влиянием при дворе пользовался. Только при Анне Иоанновне он стал официальным (и самым любимым) шутом императрицы. После смерти Анны Иоанновны он был отставлен от службы. До 1830 года никто не считал Балакирева шутом Петра I. Но вот К.А. Полевой выпустил в 1830 г. "Сборник анекдотов Балакирева", куда на самом деле вошло собрание шутовских острот различных стран, переведенное с немецкого. С тех-то пор и пошла про Балакирева слава, как остроумного шута еще со времен Петра I.


Подушный налог

После поражения под Нарвой Петр I судорожно искал средства, чтобы продолжать войну со Швецией. Генерал Григорий Петрович Чернышев (1672-1745) предложил ввести подушную подать. Так заодно можно будет и численность податного населения установить, и средства собрать. Положили собирать по 70 копеек с крестьянина, а чтобы помещики не очень серчали на этот указ, им было разрешено закладывать и продавать землю с крестьянами, если те не платят подушный налог. До этого они таким правом не обладали, т.е. землю с крестьянами отчуждать было нельзя.
Если Петр еще как-то следил за выполнением своего указа, то при его приемниках взяточничество расцвело пышным цветом. Многие предпочитали откупиться от чиновника, чтобы тот не заносил его хозяйство в податные списки. Так один драгунский капитан, проводивший в 1745 году перепись в Енисейске, собрал в свой карман более 90 тысяч рублей.


Угощение по-строгановски

Григорий Дмитриевич Строганов (1656-1715) давал однажды обед в честь Петра Алексеевича. Опорой для стола служила бочка приличных размеров, наполненная золотыми и серебряными монетами. После обеда Строганов сказал царю, что он не потчует своих гостей вполовину, и просил смотреть на эту бочку, как на вторую часть угощения.


В костер - не только сочинения

В 1700 и 1701 годах типографщик Григорий Талицкий по заказу некоторых священнослужителей напечатал несколько брошюрок, в которых утверждалось, что царь Петр является воплощением антихриста. Хоть Талицкий и получил за свой труд приличную награду, но страх возмездия был так велик, что он бросил свое дело и бежал в Сибирь. За поимку Григория Талицкого была назначена награда в тысячу червонных, так что и сибирская глушь не спасла типографщика от людской алчности. Его опознали, скрутили и доставили в Петербург.
Дознанием по делу Талицкого руководил лично Петр, который присутствовал на всех допросах. Были установлены имена сообщников, которых также схватили и пытали. Затем всех подельников казнили лютой казнью: их долго держали над медленным огнем, в который для усиления эффекта подбрасывали различные едкие вещества. Только после того как на полуобгорелых трупах спалились все волосы, они были брошены в большой костер.


Варвар и мумия

Путешествуя по Европе, Петр старался пополнять свою коллекцию редких и ценных вещей. Осматривая кабинет натуральной истории в Копенгагене, Петр обнаружил там мумию огромных размеров, которую немедленно захотел приобрести. Смотритель кабинета сказал Петру, что без разрешения своего государя он не может решить судьбу мумии, но он доложит королю о просьбе царя. Датский король знал, что мумия имеет очень большую ценность, и отказался ее продать русскому царю. Тогда Петр решил отомстить датчанам. Он еще раз пришел в кабинет натуральной истории, сказав, что не успел осмотреть все экспонаты. Дойдя до мумии, Петр спросил еще раз:

"Я все-таки не могу получить ее?"

Получив очередной отказ, взбешенный Петр оторвал у мумии нос и растоптал его. Уходя, Петр сказал:

"Храните ее теперь безносою. В моих глазах она уже не имеет прежней цены".

Экономьте доски!

Петр однажды издал указ, запрещавший хоронить людей в колодах. Этот указ был издан в целях сбережения лесов, так как из одной колоды можно было напилить досок на несколько гробов.


Благодать

Один монах подавал Петру водку, споткнулся и облил царя. Но монах не растерялся и тут же сказал Петру:

"На кого капля, а на тебя, государь, излилася вся благодать".

[Yorik]

Задницей на лед

Матвей Алексеевич Головин (1646-1725) впал в немилость у Петра из-за своей дочери, Евдокии Матвеевны, которая была женой Александра Петровича Лопухина (?-1728), а этот Лопухин был двоюродным братом опальной царицы Евдокии Федоровны Лопухиной. Кроме этого сильно отягчающего в глазах Петра обстоятельства, А.П. Лопухин имел в свое время неосторожность одолжить царевичу Алексею 3000 рублей, что ему также было поставлено потом в вину. Лопухин с женой были наказаны кнутом и сосланы в Сибирь, а их малолетние дети воспитывались у М.А. Головина.
В наказание Головин должен был участвовать в святочных гуляниях 1725 года. Существуют две версии дальнейших событий. По одной из них Головин опоздал явиться в Петербург к назначенному сроку. По другой – Матвей Алексеевич отказался участвовать в шутовском представлении. В любом случае Петр вышел из себя, велел раздеть Головина и продержал его голой задницей на льду целый час.
От огорчения и холода Матвей Алексеевич занемог и на седьмой день умер.


Кучер-полковник

Когда Петр решил короновать Екатерину, надо было полностью разработать весь церемониал – ведь дело было новое. Кучером будущей императрицы был назначен придворный в чине бригадира. Узнав об этом, Екатерина прибежала к Петру и заявила, что без своего Терентьича она никуда не поедет.
Петр стал вразумлять жену:

"Ты врешь, Катенька, Терентьич твой не имеет никакого чина".

Та в слезы:

"Воля твоя, я боюсь, лучше откажи коронации".

Как Петр ни бился, жена стояла на своем. Пришлось Петру произвести Терентьича из ничего в полковники.
Вот, говорят, с тех пор в табели о рангах императорские кучеры должны были быть полковниками.


Не забывай отца!

Дьяк Анисим Щукин, который жил на Мясницкой, был одним из доверенных лиц Петра. Он к тому же выгодно женился на богатой девице и загордился перед родственниками, а своего отца, жившего в бедности, откровенно презирал. На Троицу (иначе – день сошествия св. Духа на апостолов) Щукин велел своим слугам и вовсе выгнать отца со двора.
В это время по Мясницкой в одноколке ехал Петр, и увидел он статного старика в рубище, который шел в слезах и вслух рассуждал о своих бедах и обидах. Петр остановился, расспросил старика обо всем, потом велел ему встать на запятки и поехал в дом Щукина.
Там он велел старику остаться в сенях, а сам вошел в горницу и стал расспрашивать обрадованного хозяина о его родственниках. Щукин сказал, что родственники ему неизвестны, а отец его, якобы, давно умер.
Тут Петр ввел старика и изобличил непочтительного сына. В наказание Щукину было велено на свое иждивение построить церковь в честь сошествия св. Духа (так как все происходило именно в этот день), которая потом стала известна как "Никола на Мясницкой". При этом царь сказал ему:

"Сошествием св. Духа будешь направлен на путь истинный".

А виноват-то Меншиков!

Этому Анисиму Щукину Петр как-то поручил наблюдение за одной рощей близ Москвы. Меншиков потребовал через некоторое время от Щукина несколько самых лучших деревьев из этой рощи для каких-то своих надобностей. Щукин долго сопротивлялся, но Меншиков сказал, что берет все на себя, и заполучил желанные деревья.
Приехавший Петр сразу же обнаружил непорядок, разгневался на Щукина и прогнал его с глаз долой с запрещением являться к нему. Анисим был так огорчен царским гневом, что тяжело заболел и слег. Напрасно царь присылал к нему лучших лекарей и сам сидел около его постели – ничего не помогало, и через несколько дней Анисим Щукин умер. Петр только и сказал на погребении:

"Жаль Анисима!"

Пещное действо - под запрет

В Софийском соборе Новгорода ежегодно на Рождество представлялось пещное действо. [Подробнее о пещном действе см. Пещное действо] С этой целью в нем была сооружена древняя халдейская пещь, которая ярко освещалась, в нее входили три отрока и распевали установленные кантаты. Петр велел вывезти пещь из Новгорода и запретил проводить пещное действо не только в Новгороде, но и в Москве.


Дом - это святое

В дом Петра никто не смел входить ни с прошениями в обычные дни, ни с визитами в праздничные дни. Свободный вход в дом царя имели только три человека, не являвшихся членами его семьи: генерал-адмирал Федор Матвеевич Апраксин (1661-1728), князь Александр Данилович Меншиков (1673-1729) и канцлер Гавриил Иванович Головкин (1660-1734).

[Yorik]

Шапка для Карабанова

В потешной роте молодого Петра I служил Петр Федорович Карабанов, который очень полюбился молодому царю. Достаточно сказать, что во время великого посольства Карабанов был у царя ездовым.
Однажды молодой Петр примеривал несколько корон, и стоя в одной из них перед зеркалом говорит:

"Шапка, шапка! Достал бы тебя и в терновнике".

Стоявший рядом Карабанов проговорил:

"У тебя, надежа-государь, шапок-то много, а мне ни одной не пожалуешь?"

Царь подхватил игру:

"Добро, я дам тебе старенькую", -

и подарил Карабанову свою старую дорожную шапку. Эта шапка хранилась в семействе Карабановых в специальном сундучке с замком и доставалась для показа гостям в торжественных случаях.


Братья Карабановы

Василий Федорович Карабанов, брат упомянутого выше Петра Федоровича, женился по воле Петра I в Мекленбурге на баронессе Маргарите фон Цедеркрейц. Царь присутствовал на свадьбе, подарил молодым 100 рублей, а потом был восприемником их первенца, который, к сожалению, вскоре умер.
Во время войны со шведами братья были уже офицерами Преображенского полка. В одном из сражений Василий попал в плен, но умудрился сообщить об этом своему брату.
Получив такую весть, Петр Карабанов стал умолять царя, чтобы тот разрешил ему заменить в плену своего брата, так как у того жена и малолетние дети остаются без присмотра. Царь был растроган такой братской любовью, и велел передать свою просьбу об этом шведскому правительству, прибавив:

"Ежели, де, не будет согласия, ни двух, ни трех не пожалею".

Так Петр Карабанов по своей воле очутился в шведском плену, заменив собою брата, и стойко переносил все тяготы пленного быта. Там же он выучился шить сапоги, которыми снабжал своих товарищей по несчастью.
После Нейштадского мира Петр Карабанов вернулся к отцу, жене и родственникам, но детей у него не было.
После смерти своего отца братья не захотели делить полученное в наследство имение и дружно владели им до самой смерти.
Следует заметить, что сыновья Василия, Яков и Петр, также не стали делить это имение и дружно владели им до самой старости, а прожили они довольно долго.


Не жалуйся, генерал!

Карл Ренне (1663 -1716), генерал, состоявший на службе у Петра I, и который по приказанию Меншикова принимал всех гостей, в один день выпил более обыкновенного и вдруг начал жаловаться на свою судьбу и заявлять довольно громогласно, что считает себя недостаточно награжденным. Государь, желая разом прекратить эти бесконечные жалобы, потрепал его по плечу и сказал мягким, но важным тоном:

"Друг мой Ренне, не знаю имеешь ли ты повод жаловаться: но знаю только то, что не будь ты в моей службе, тебе бы еще далеко было до генеральского чина, которым ты величаешься".

Сержант Кашин о Петре

Каждое воскресенье и в праздничные дни Петр обязательно приезжал в Троицкую церковь на Петербургском острове. Он никогда не входил в церковь в парике, а отдавал его денщику. В церкви Петр со своими дворцовыми певчими стоял на правом клиросе. Во время обедни Петр сам читал Апостол. Сержант Никита Иванович Кашин отмечает, что у Петра был

"голос сиповатый, не тонок и не громогласен".

О внешности Петра Кашин пишет так:

"Лицом смугл, ростом не малым, сутуловат; когда от пристани идет до церкви, из народу виден по немалому росту, головою стряхивал".

После обедни Петр со всеми генералами и министрами шел в питейное заведение у Петропавловских ворот на мосту. Там он выпивал рюмку анисовой водки и угощал всех присутствующих.


Привычки и странности Петра

Петр любил ходить по улицам своего города пешком [но не зимой и не в грязную погоду]. Если встречные прохожие кланялись царю, сняв шапку, то Петр к ним не подходил. Но если человек останавливался с поклоном, то Петр тут же подлетал к нему, хватал за кафтан и задавал вопрос:

"Ты что?"

Получив от прохожего ответ, что тот остановился для отдания чести царю, Петр ударял его рукой по голове и говорил:

"Не останавливайся, иди, куда идешь!"

Закончив послеобеденный отдых [если позволяла погода и время года, то Петр предпочитал отдыхать на своей яхте, которая стояла на Неве близ его дворца], Петр любил съездить на Петербургскую сторону, прогуляться по улицам или пройтись по торговым рядам. Он торговался с продавцами, мог купить кренделей или выпить квасу в рядах, и все время присматривал, чтобы торговали честно и хорошим товаром.

Ел Петр мало и предпочитал горячие блюда. Кухня в его дворце соседствовала со столовой. В стене было проделано окошко, через которое блюда и подавались царю. Церемониальных столов во дворце не было.

Петр очень боялся тараканов, поэтому во время его путешествий вперед всегда высылались курьеры, чтобы отыскать избу без тараканов. Но так как на Руси такие избы были редкостью, то на пути Петра ставили специальные избы, которые тщательно предохранялись от проникновения тараканов.

[Yorik]

Дрова надо беречь!

Однажды Петр посетил пивоваренный завод Лапшина и увидел, что из заводской трубы бьет высокий столб огня. Царь рассердился:

"Лапшин, я вижу, что ты не думаешь о сбережении дров. Смотри, сколько их понапрасну у тебя пропадает. Ты видишь только под носом, что около Петербурга ныне лесу много и дрова дешевы, а не рассуждаешь, что без бережливости и самые большие леса истребиться могут в самое короткое время. Итак, нужно тебе переделать печь и сделать ее так, чтобы отнюдь не было такой траты дров".

Затем Петр потребовал бумаги и начертил план экономичной печи, пообещав в скором времени приехать и все проверить.


Сады - для всех!

В Ревеле Петр велел заложить красивый сад с прудами и фонтанами, назвав его Екатериненталь в честь своей жены. Через несколько лет император вновь посетил Ревель, захотел осмотреть этот сад и нашел его совершенно пустым. Петр удивился этому обстоятельству и спросил у стоящего у ворот часового:

"Почему никого нет?"

Солдат отрапортовал:

"Приказано никого не пускать!"

Петр помрачнел:

"Кто приказал?"

Солдат был краток:

"Начальство!"

Тогда рассерженный император вызвал к себе представителей городской администрации и заявил им:

"Я не для себя развел этот сад, а для жителей. От сего числа пускать в него всех!"

Петр в навозе

Рассказывают, что во время второй осады Нарвы Петр решил лично осмотреть крепость изнутри, а также прозондировать настроения осажденных. Он переоделся в шведское платье, проник в город и принялся осматривать укрепления, попутно расспрашивая горожан. Коменданту крепости стало известно о миссии Петра, и он повелел изловить незваного гостя во что бы то ни стало. Было усилено патрулирование города, ночью из города вообще никого не выпускали, а днем пропускали только известных военным лиц. В домах стали производить обыски.
Тогда Петр укрылся на ночь у своего знакомого немца Гетте, у которого было в Нарве несколько домов, и он считался одним из наиболее уважаемых граждан города. Утром Гетте придумал, как вывести царя из города. Он велел Петру лечь на дно телеги, накрыл его досками, а сверху навалил целую телегу навозу. Когда телега с навозом подъехала к городским воротам, шведский офицер даже не стал ее внимательно осматривать и велел проезжать. На берегу реки Петр выбрался из телеги, он сел в подготовленную здесь байдарку и вскоре оказался на другом берегу в полной безопасности.
После взятия Нарвы Петр наградил Гетте: тот стал одним из бургомистров города, получил щедрые подарки от царя и даже стал его кумом, так как царь выразил желание стать крестным отцом его сына.


Переводи верно!

Петр велел иеромонаху Гавриилу Бужинскому перевести "Введение в европейскую историю" Пуфендорфа. Петр изучал эту книгу и знал, что в главе, посвященной России, автор в далеко не лестных выражениях отзывался о нравах русского народа. Поэтому, получив рукопись перевода от Бужинского, он стал искать интересующие его места. Дойдя до главы о России, Петр помрачнел, так как переводчик опустил все негативные высказывания автора о русских или сильно смягчил их. Царь с негодованием обратился к Бужинскому:

"Глупец! Что я приказал тебе с этою книгою сделать?"

Бужинский задрожал:

"Перевести!"

Царь ткнул пальцем в рассматриваемое место:

"А это разве переведено?"

Петр вернул рукопись перевода Бужинскому со следующими словами:

"Тотчас поди и сделай то, что я тебе приказал, и переведи книгу так, как она в подлиннике есть".

Бужинский исполнил повеление Петра и сделал точный перевод книги, который и был издан в 1718 году.
При Анне Иоанновне этот перевод книги Пуфендорфа был запрещен и изъят из продажи. При Елизавете Петровне был сделан новый перевод этой книги, но все критические места на этот раз опустили.


Старый кормчий

Однажды молодой Петр на Белом море попал в сильный шторм. Царь вместе с несколькими приближенными плыл на маленьком кораблике, кормчим на котором был старик Антип Панов. Спутники Петра потеряли голову от страха, а молодой царь стал ободрять их и даже попытался давать советы кормчему, который ловко лавировал между подводными камнями. Но старик только прикрикнул на царя:

"Поди прочь! Я больше твоего смыслю и знаю, куда правлю".

Петр отошел от кормчего, а кораблик вскоре причалил близ Петроминского монастыря.
На берегу царь подошел к кормчему:

"Помнишь ли, брат, как ты отпотчевал меня на судне?"

Антип повалился Петру в ноги, моля о прощении, но царь поднял его на ноги, расцеловал и успокоил словами:

"Ты не виноват ни в чем, друг мой, и я обязан еще благодарить тебя за твой ответ и твое мужество".

На память Петр подарил Антипу Панову свое мокрое платье и назначил ему пожизненную пенсию.


Карл – не Александр

Когда Петр предложил мир Карлу XII, тот презрительно ответил:

"Я заключу мир с царем, когда буду в Москве".

Получив такой ответ Петр вздохнул:

"Брат Карл все мечтает быть Александром, но я не Дарий".

Мечта дон Кихота

Подъезжая к Дюнкерку, Петр увидел большое количество ветряных мельниц и сказал Ягужинскому:

"То-то бы для Дон-Кишотов было здесь работы!"

[Yorik]

Посланник на мачте

Только что прибывшему в Петербург Бранденбургскому посланнику Петр назначил аудиенцию в четыре часа утра. Дело было летом. Посланник явился во дворец в пять часов утра, но императора уже не застал – Петр уехал в Адмиралтейство. Пришлось посланнику ехать в Адмиралтейство, чтобы там вручить свои верительные грамоты.
Петр в это время был на верхушке одной из мачт строящегося корабля, и когда ему доложили о прибытии посланника, он сказал:

"Пусть побеспокоится взойти сюда, если не успел найти меня в назначенный час в аудиенц-зале".

Пришлось Бранденбургскому посланнику по веревочной лестнице взобраться на грот-мачту, где он и вручил свои верительные грамоты. Потом император с посланником спустились с мачты и долго беседовали о различных политических вопросах, сидя на бревне.


Приди завтра!

Вдова одного заслуженного чиновника долго ходила в Сенат с просьбой о выдаче пенсиона за службу ее мужа, но всегда получала ответ:

"Приди завтра".

Об этом узнал шут Балакирев. Он одел вдову в черное платье, нашил на него бумажки с надписью "приди завтра" и в таком виде поставил женщину в сени, через которые должен был пройти Петр. Странный наряд обратил на себя внимание императора, и он спросил:

"Что это значит?"

Балакирев ответил:

"Завтра узнаете, Ваше Величество!"

Петр осерчал:

"Я хочу знать сейчас, а не завтра!"

Балакирев стоял на своем:

"Невозможно, Государь! Приди прежде в Сенат, Государь, да спроси секретаря, и если он не скажет тебе "завтра", так сегодня узнаешь, что это такое".

Петр догадался, в чем дело, пошел к секретарю и спросил, о чем просит женщина в черном платье. Перепуганный секретарь признался, что эта вдова ходит уже давно, но у него не было времени доложить об этом деле.
Петр приказал выдать вдове все годовое жалованье секретаря.
После этого в Сенате и других присутственных местах долго не было слышно:

"Приди завтра".

Откуда пошли Капустины

Один московский купец захотел взыскать со своего соседа триста рублей за то, что корова последнего ворвалась в огород купца и поела там капусту, причинив ему убыток на триста рублей.
Петр в то время оказался в Москве, узнал об этом деле и велел освидетельствовать огород купца. Оказалось, что убыток купца совсем невелик и сумма ущерба не превышает трех рублей. Узнав об этом, Петр велел взыскать с истца триста рублей в пользу ответчика, а также взыскать с того же купца три тысячи рублей на мундиры солдатам Преображенского полка.
Чтобы московское купечество помнило этот случай, незадачливому купцу велено было именоваться Капустиным.


Еще об охоте

Бояре хотели отвлечь молодого Петра I от его увлечения потешной ротой и стали брать его на псовую и соколиную охоту. Молодому царю эти развлечения не понравились, и он спросил у сопровождавших его бояр:

"Чем лучше быть воином или псовым охотником?"

Бояре ответили:

"Конечно, воином!"

Тогда Петр отрезал:

"Если так, то зачем вы хотите отвлечь меня от воинских занятий? Я – царь, и должен быть солдатом, а псовыми охотниками могут быть ваши холопы и псари!"

Режим дня

Петр вставал очень рано – в три или четыре часа утра, полчаса прогуливался по комнате, а потом начинал заниматься делами. В шесть часов утра Петр завтракал, а потом ехал в Сенат или в другие присутственные места, причем в хорошую погоду часто ходил пешком.
Обедал Петр обычно в полдень плюс-минус один час. Обед царя состоял из щей, каши, студня, холодного поросенка в сметане, холодного жаркого (обычно утки) с огурцами или солеными лимонами, ветчины и лимбургского сыра. Перед едой царь выпивал рюмку анисовой водки, а во время обеда он обычно пил квас, пиво и хорошее красное вино.
Рыбу и прочую постную пищу Петр не употреблял из-за болезни желудка, а потому и постов не соблюдал (кроме Страстной недели), на что имел особое разрешение константинопольского патриарха.
После обеда Петр два часа спал в халате. В четыре часа царь велел подавать ему к докладу дела, которые надо было решить к утру. Ужина у Петра не было, а спать он ложился между 10 и 11 часами вечера.


Кот простил

Однажды вечером Петр составлял приговор по делу одного важного вельможи, которого должны были лишить всех прав и состояния, клеймить и сослать в Сибирь. В это время царский кот, охотившийся за мышами, вспрыгнул на стол, опрокинул чернильницу, и чернила залили проект приговора. Петр тотчас же разорвал приговор на кусочки и на следующий день объявил вельможе прощение.


Штаны Корсакова

Когда Воин Яковлевич Корсаков (1702-1757) вернулся из Франции, куда он ездил обучаться морскому делу, он явился на представление императору, одетый в роскошный кафтан и дорогие панталоны. Петр выслушал доклад Корсакова, а потом сказал ему:

"Штаны на тебе такие, каких не носит и государь твой. Смотри, чтобы я с тобой не побранился – это пахнет мотовством, а ведь я знаю, что ты небогат".

О законах

О написании указов Петр говорил так:

"Надлежит указы и законы писать ясно, чтобы их не перетолковывать. Правды в людях мало, а коварства много. Под них такие же подкопы чинят, как и под фортецию".

[Yorik]

Возникновение вражды к шведам

Андрей Константинович Нартов несколько своеобразно описывает возникновение вражды у Петра I к шведам.
Когда Пётр I (инкогнито) в составе Великого посольства был проездом в Риге, то он с большим интересом осмотрел крепостные стены города и прочие укрепления.
Губернатор города граф Далберг потребовал от российского посла Лефорта, чтобы он запретил русским путешественникам подобные занятия, и поручил шведским офицерам следить за русскими и не допускать их к крепостному валу.
Лефорт ответил Далбеоргу, что всё произошло только из-за любопытства русских путешественников, которые никогда не видели подобной крепости, но он обещает, что подобных инцидентов больше не будет.
Лефорт донёс Петру о неучтивом поступке Далберга, на что царь с досадой сказал:

"Так мне теперь запрещают смотреть Рижскую крепость? Хорошо! Пойдём же отсюда скорее вон. Видно, Швед нас не любит, но я со временем увижу её ближе и, может быть, откажу в том королю Шведскому, в чём ныне отказывает дерзновенно мне Далберг".

Какова работа...

В Лондоне Меншиков познакомил Петра с актрисой Кросс, которая ублажала царя по мере необходимости. Перед отъездом царь послал ей 500 гиней, но Кросс была этим очень недовольна, даже обижена скупостью Российского царя и велела Меншикову сказать об этом Петру.
Меншиков исполнил её просьбу, и получил от царя следующий ответ:

"Ты, Меншиков, думаешь, что я такой же мот, как ты! За пятьсот гиней у меня служат старики с усердием и умом, а эта худо служила своим передом!"

На что Меншиков только и смог сказать:

"Какова работа, такова и плата".

В парламенте

Посетив инкогнито английский парламент, Пётр мог видеть, как английские парламентарии выступают перед английским королём Вильгельмом III. Выслушав перевод произнесённых речей, царь сказал:

"Весело слышать то, когда сыны отчества королю говорят явно правду, сему-то у англичан учиться должно".

Если б я не был...

Чтобы доставить удовольствие Петру, Вильгельм III организовал в Портсмуте учения военно-морского флота. Увиденное произвело на Петра Алексеевича такое сильное впечатление, что он сказал английскому королю:

"Если бы я не был царём, то желал бы быть адмиралом великобританским".

По другой версии, царь сказал это адмиралу Митчеллу, командовавшему манёврами.


Дело – табак

В Лондоне к Петру обратились английские купцы с просьбой дать разрешение торговать табаком в России. За это они обещали не только платить положенную пошлину, но и единовременно внести в российскую казну 20000 фунтов стерлингов. Обрадованные купцы поинтересовались, не будет ли патриарх чинить препятствий их торговле, на что Пётр ответил:

"Не опасайтесь; возвратясь в Москву, дам я о сем указ, чтобы патриарх в табашные дела не мешался. Он при мне блюститель только веры, а не таможенный надзиратель".

Более усердия

30 декабря 1701 года (по старому стилю) царь Пётр издал указ, по которому запрещалось называть и писать уменьшительные имена людей [например, Митька вместо Дмитрий], запрещалось падать перед ним на колени и снимать с головы шапки зимою, проходя мимо царского дворца. В указе говорилось:

"Какое различие между Бога и царя, когда воздавать будут равное обоим почитание? Коленопреклоненное моление принадлежит Единому Творцу за те благости, какими Он нас наградил. [К чему] уничижать звание, безобразить достоинство человеческое, а в жестокие морозы почесть делать дому моему бесплодную с обнаженною главою, вредить здоровье свое, которое милее и надобнее мне в каждом подданном паче всяческих бесполезных поклонов? Менее низкости, более усердия в службе и верности ко мне и государству – сия-то почесть свойственна царю".

О Польше и вине

Однажды на пиру у Лефорта Пётр обидел польского резидента, сказав, что он в Польше чуть не умер от голода. Все рассмеялись, но царь тут же успокоил резидента:

"Не гневайся, господин резидент. Я – Польше приятель и шутил. Знают все, что она изобильна и богата; только теперь она богатее ещё тем, что Август у вас король".

Затем Пётр велел принести резиденту бокал венгерского вина и продолжал:

"Выпьем за здравие Августа, за сей напиток благодарим мы вас. У нас в Москве доморощенной квас, мёд да пиво, а со временем из Астрахани и с Дона иметь будем и вино. Тогда господ министров попотчую своим, а не чужим".

Гнев Петра

На другом пиру у Лефорта царь Пётр разгневался на генерала Шеина за то, что тот торговал офицерскими должностями. Царь сразу же вошёл в раж и начал шпагою рубить стол, пробираясь к Шеину:

"В миг истреблю тебя и полк твой! Я имею список проданных тобою мест и усмирю сею шпагою плутовство твоё!"

Продвигаясь к Шеину, царь слегка поранил Ромодановского и Зотова, которые не осмеливались удержать царя. Один Лефорт посмел стать на пути взбешённого Петра, но царь оттолкнул Лефорта, ранив его. Не обращая внимания на свою рану, Лефорт всё же смог остановить царя, который вскоре опомнился и успокоился, простил Шеина, но принятых тем офицеров лишил купленных званий.
Потом, обняв Лефорта, раскаявшийся царь сказал:

"Прости, любезный друг, я виноват. Я исправляю подданных своих и не могу исправить ещё самого себя. Проклятая привычка, несчастное воспитание, которого по сию пору преодолеть не могу, хотя всячески стараюсь и помышляю о том".

Комментарии

Август II Сильный (1670-1733) – король Польши с 1697 года.
Вильгельм III (1650-1702) – король Англии с 1689 года.
Эрик фон Далберг (1625-1703) – граф, генерал-губернатор Риги.
Никита Моисеевич Зотов (1644-1718) – дьяк, учитель Петра.
Франц Яковлевич Лефорт (1655-1699) – генерал-адмирал.
Дэвид Митчелл (1642-1710) – адмирал Великобритании.
Андрей Константинович Нартов (1683-1756) – токарь Петра, учёный.
Фёдор Юрьевич Ромодановский (1640-1717) – правитель России в отсутствие Петра, "генералиссимус потешных войск" с 1694 года.
Алексей Семёнович Шеин (1662-1700) - русский генерал и первый российский генералиссимус с 1796 года.

[Yorik]

Нет – деревянным домам!

В апреле 1714 года Пётр I велел произвести точную перепись всех домов в Петербурге. Оказалось, что в новой столице уже стоит 34550 домов, больших и малых.
Всем жителям, владевших одноэтажными деревянными домами было запрещено возводить второй этаж. Более того, специальным указом царь повелел впредь не строить в Петербурге ни одного деревянного дома, хотя и дозволил существование уже построенных деревянных домов. Стены и верхние перекрытия новых домов должны были строиться из кирпича или камня. Этот указ не касался межэтажных перекрытий.


Только парус!

Весной того же 1714 года Пётр I обнародовал очередной указ о плавании по реке Неве. В нём приказывалось, что как только на Неве сойдет весь лёд никто бы не смел плавать по реке на вёслах под угрозой телесного наказания и денежного штрафа. Все должны были постоянно пользоваться только парусами.
Из-за этого указа в Петербурге ежедневно происходили несчастные случаи, и местные жители обратились к царю с просьбой ввести пошлину на устройство плавучего моста. Но Пётр I никого не хотел слушать и желал приучить русских к использованию парусных судов.


Ora et labora!

Когда в 1714 году в Петербурге был спущен на воду очередной военный корабль, Пётр I собрал на борту нового корабля множество знатных лиц. Среди них были его министры и высшие офицеры, а также представители родовитых боярских семей. Пётр I был в прекрасном расположении духа и обратился к присутствующим со следующей речью:

"Кому из вас, братцы мои, хоть бы во сне снилось, лет тридцать тому назад, что мы с вами здесь, у Остзейского моря, будем плотничать, и в одеждах немцев, в завоёванной у них же нашими трудами и мужеством стране, воздвигнем город, в котором вы живёте? Что мы доживём до того, что увидим таких храбрых и победоносных солдат и матросов русской крови, таких сынов, побывавших в чужих странах и возвратившихся домой столь смышлёными? Что увидим у нас такое множество иноземных художников и ремесленников, доживём до того, что меня и вас станут так уважать чужестранные государи?
Историки полагают колыбель всех знаний в Греции, откуда (по превратности времён) они были изгнаны, перешли в Италию, а потом распространились было и по всем Европейским землям, но невежеством наших предков были приостановлены и не проникли далее Польши. А поляки, равно как и все немцы, пребывали в таком же непроходимом мраке невежества, в каком мы пребываем доселе, и только непомерными трудами правителей своих, открыли глаза и усвоили себе прежние греческие искусства, науки и образ жизни. Теперь очередь приходит до нас, если только вы поддержите меня в моих важных предприятиях, будете слушаться без всяких отговорок и привыкнете свободно распознавать и изучать добро и зло.
Указанное выше передвижение наук я приравниваю к обращению крови в человеческом теле, и сдается мне, что со временем они оставят теперешнее своё местопребывание в Англии, Франции и Германии, продержатся несколько веков у нас и за тем снова возвратятся в истинное отечество свое – в Грецию.
Покамест советую вам помнить латинскую поговорку – ora et labora (молись и трудись) – и твердо надеяться, что может быть ещё на нашем веку вы пристыдите другие образованные страны и вознесёте на высшую степень славу Русского имени".

Император обращался главным образом к представителям старинных боярских и дворянских семей, которые ещё не прониклись духом петровских преобразований. Старые бояре молча выслушали царскую речь, потом выразили своё полное согласие с речью царя, подтвердили ему своё полное повиновение во всех его делах и дружно взялись за стаканы с водкой. Петру оставалось только догадываться, насколько эффективной оказалась его речь.


Вебер о Петре I и о русских

Ганноверский посланник Фридрих Христиан Вебер (?-1739) так писал о Петре I, которого он впервые увидел в 1714 году:

"Никто, хорошо знающий этого монарха, не станет оспаривать, что он первейший и разумнейший министр, искуснейший генерал, офицер и солдат своего царства, ученейший из всех русских богословов и философов, хороший историк и механик, искусный кораблестроитель и ещё лучший мореход. Но во всех этих знаниях имеет он очень ленивых и из-под палки действующих учеников. Военную часть поставил он на такую превосходную ногу и своих солдат (в особенности пехоту) довел до такой славы, что они не уступят никаким другим в свете, хотя, впрочем, имеют большой недостаток в хороших офицерах.
Одним словом там, где у русских господствует страх и слепое повиновение, а не рассудок, там они будут впереди других народов, и если царь продержит еще скипетр свой только 20 лет, то он уведет страну свою, именно вследствие сказанного повиновения, так далеко, как ни один другой монарх в своём государстве".

Вино и снег

Возвращаясь как-то из Риги Пётр I остановился в Дудергофе и узнал, что местный комиссар никогда не пьёт венгерских вин и даже не выносит их. Тогда Пётр приказал напоить этого трезвенника, который не смог противиться царской воле и принялся пить один подносимый стакан вина за другим, так что вскоре свалился на пол.
После отъезда царя слуги этого комиссара решили спасти своего хозяина от смерти. Они вытащили его на двор и голым закопали в снег, где тот и проспал сутки кряду. Через 24 часа комиссар проснулся совершенно здоровым и как ни в чём ни бывало пошёл заниматься своими делами.


Пётр и Эреншёльд

Однажды на пиру Пётр I обратился с речью к своим вельможам, указывая на пленного шаутбенахта (контр-адмирала) Нильса Эреншёльда (1674-1728), которого шведский король недавно произвёл в вице-адмиралы (находящегося в плену!):

"Вы видите перед собою храброго и верного слугу своему Государю, у которого он удостоился высшей награды. И он должен также, до тех пор пока будет у меня, пользоваться всевозможною и моею милостью, хотя он и много перебил храбрых русских".

Затем Пётр обратился к Эреншёльду:

"Я вам это прощаю и пребуду благосклонен к вам".

Поблагодарив царя, Эреншёльд ответил:

"Хотя я и честно служил своему государю, но сделал не более того, что я обязан был сделать. Я искал смерти [он получил семь ран при Гангуте], но не нашел её и утешаюсь в моем несчастии тем, что взят в плен Его Величеством, как великим морским офицером, ныне возведенным в звание вице-адмирала, и что я им принят с такими милостями".

Далее Эреншёльд стал уверять царя, что при Гангуте русские сражались, как львы, и что если бы он сам не видел их стойкости в бою, то никогда бы не поверил, что из своих глупых подданных царь сделал таких хороших солдат:

"Но чего не могут достигнуть настойчивость, время и мудрость!"

О немецком языке

Однажды Пётр I спросил у кого-то из немецких посланников:

"Неужели Немецкий язык недостаточно богат, чтобы можно было вразумительно и попятно объясняться на нем?"

Посланник ответил царю:

"Да, немецкий язык достаточно богат для того".

После такого ответа Пётр с удивлением спросил, почему же немцы так влюблены во французский язык.

[Yorik]

Случай с посланником

Фридрих Христиан Вебер (?-1739) был посланником Ганновера при дворе Петра I в 1714-1719 годах. Позднее он представлял Англию. Когда Вебер только прибыл в Петербург, генерал-адмирал Фёдор матвеевич Апраксин (1661-1728) устраивал для всего царского двора пир, на который по приказанию Петра I пригласили и Вебера.
Но в Петербурге Вебера в лицо ещё никто не знал, а он явился во дворец по ганноверскому обычаю без слуг и в довольно скромной одежде.
Офицер, стоявший со стражей у дворца, не пропустил Вебера и пригрозил ему бердышем, а когда Вебер стал качать свои права и настаивать, что у него есть приглашение, то был просто выкинут с лестницы.
Через одного из своих знакомых Веберу удалось сообщить во дворец о случившемся, и тот же офицер, униженно извиняясь, провёл посланника в зал, где шёл пир.
Один из министров императора дал Веберу следующее наставление:

"Так как Русские не знают твоего отечества, то в своём простом, хотя и опрятном, кафтане, ты можешь подвергнуться ещё большей опасности, если не прикажешь обшить его по всем швам серебром или золотом, и если перед тобой не будет пары слуг, которые бы кричали:

“Поди прочь!”"

О том, как проходил это пир, Вебер написал очень кратко:

"...дюжина бокалов венгерского и две кварты водки, которые я должен был выпить в два приёма из рук и теперь ещё здравствующего вице-царя Ромодановского, отняли у меня всякое чувство и разум. Впрочем, утешение оставалось мне в том, что почти все другие гости спали уже на полу, и никто поэтому не мог заметить оплошности другого".

[Князь Фёдор Юрьевич Ромодановский (1640-1717).]


Русское застолье

Позднее Вебер описал процедуру застолий в домах русских вельмож:

"Когда сядут за стол, то прежде всего подают холодные кушанья, ветчину, колбасы, студень и всякого рода мяса, изготовленные с деревянным (прованским) маслом, луком и чесноком; все эти кушанья остаются на столе с час времени и долее; затем идут супы, жаркое и другие горячие блюда, а уже в-третьих подают конфекты.
За здоровья принимаются пить тотчас в начале пира из больших стаканов и бокалов, видом похожих на колокола. На пирах знатных вельмож, никакого другого вина и не видно, кроме венгерского, и в изобилии его русские особенно желают выказать свою роскошь".

Последовательность тостов

Вскоре на одном из пиров в честь победы над шведами в Финляндии Вебер обратил внимание на порядок заздравных кубков:

"Первый провозглашен был за Божьей милостью [царя], второй - за всех храбрых матросов, третий за всех верных союзников, [потом] за всех храбрых воинов и проч., и проч."

Русские красавицы в 1714 году

Вид русских прелестниц произвёл на ганноверского посланника несколько странное впечатление. Рассказывая о своём посещении пира у Апраксина, Вебер записал:

"На помянутом пиршестве присутствовали все красавицы Петербурга, и хотя тогда уже все носили французские платья, но многие не умели в них хорошо держать себя, а своими черными зубами достаточно доказывали, что они не совсем отстали от устарелого русского мнения, будто бы только у мавров и обезьян - белые зубы".

Так как свои дневниковые записи Вебер редактировал значительно позднее, то он справедливо замечает:

"Впрочем, предрассудок этот с течением времени совершенно искоренился, так что теперь чужестранец, находясь в избранном обществе в Петербурге, до тех пор, по крайней мере, пока не вступит в разговор, решительно может подумать, что он не в России, а в Лондоне, или в Париже".

Добрые христиане

О пьянстве русских Вебер писал довольно сдержанно, хотя и отметил в одном месте, что россияне являются самой пьющей нацией в мире. В другом месте своих дневников Вебер отмечает, что

"хотя в среде Русских есть не пьющие решительно никаких крепких напитков, но большинство их считает недостаточно добрым христианином того, который захотел бы воздержаться от вина на Масленице, или в какие-нибудь другие большие праздничные дни".

О русском чванстве

Вебер, приехав в Петербург, по европейскому обычаю решил нанести визиты видным российским вельможам, но сразу же столкнулся с суровой действительностью. В России при Петре I ещё не было обычая наносить визиты, и первый же вельможа, к которому прибыл Вебер с визитом [Вебер не называет имён] долго продержал посланника во дворе на морозе, а когда вышел, поинтересовался, что ему надо. Когда Вебер сказал, что ничего такого ему не надо, то этот вельможа грубо заявил:

"Ну, и я от тебя ничего не желаю".

Такой приём не остудил Вебера, и он отправился к следующему вельможе, который сразу же заявил посланнику:

"Такой земли я не знаю. Ступай к тем, к кому ты послан".

После такого приёма Вебер решил больше не наносить никому визитов, кроме тех, которые полагались по его официальному положению.
Через несколько дней, когда эти же вельможи увидели, что Пётр I долго и милостиво беседовал с Вебером,

"оба царедворца бросились ко мне и самым унизительным образом просили у меня извинения в их грубости, и при этом чуть не падали передо мною на пол, и все погреба свои предлагали к моим услугам".

Однако Вебер больше не захотел беседовать с ними.


Где деньги?

Время течёт, но в России мало что изменяется. Вебер был в Петербурге почти 300 лет назад и сделал заметки о состоянии дел в России, которые очень значительно перекликаются с современностью. Вот, например, что он писал о наживаемых русскими средствах:

"Так как цари имеют власть во всякое время, по усмотренным обстоятельствам, отбирать имения у бояр своих, то поэтому и сии последние возымели ложное мнение, будто они то же могут делать со своими крестьянами. Отсюда и происходит, что всякое прилежание, всякое стремление к приобретению подавлены у крестьян, и что крестьяне эти, из недоверия к помещику своему, если и приобретают кое-что тайком, то зарывают в навоз и ничему не дают ходу.
Высасывая себе таким образом хитростию и властью сок и силу крестьян, дворяне не хотят в то же время колоть глаза своими награбленными богатствами, и оттого, по примеру крестьян, запирают свое золото в ларцы, где оно и ржавеет, или же (как разумно делают теперь некоторые из них) посылают свое золото в банки, в Лондон, Венецию, или Амстердам. Вследствие всего этого, так как деньги дворян и крестьян скрыты, то они и не могут быть в обращении, и не приносят стране никакой пользы".

В наше время богачи уже не боятся колоть глаза своим богатством, а наоборот...


Налоговая реформа

В Росси часть налогов собиралась натурой, и собранное продовольствие крестьяне были обязаны доставлять в пункты сбора самостоятельно. По мере роста государства пути доставки продовольствия удлинялись, так что сама доставка продовольствия становилась непосильной обязанностью. Посыпались многочисленные жалобы на такие порядки, Пётр I решился на реорганизацию процедуры сбора налогов, и вот что из этого получилось:

"...было решено, наконец, доставку провианта предоставить известным поставщикам и, вместо хлеба, взимать с земцев стоимость его. Мера эта, без сомнения, была бы великим облегчением стране, если б только дело повелось чисто. Но при этом завелась бездна мошенничества, и большие господа, которым поручалось договариваться с поставщиками, сами принимали доставку на себя, под чужими именами, выговаривая себе в контракте цену за тонну хлеба, какую хотели. Так что цена за хлеб, поступавший в царские магазины, стояла гораздо выше рыночной; поэтому ожидаемое облегчение стране обратилось в невыносимую ей тягость..."

Да и собранные средства не полностью поступали в казну. Со слов одного из своих хорошо информированных русских конфидентов Вебер записал:

"Из собранных податных 100 рублей, наверное, каких-нибудь 30 рублей поступают в казну Его Величества, остальное чиновники делят между собою за труды свои".

Борьба с коррупцией

Не обошёл своим вниманием Вебер и взяточничество в России, но конкретные факты он поостерёгся приводить, ограничившись общими словами:

"Средства, употребляемые для извлечения взяток, неисчислимы, и их также трудно исследовать, как и исчерпать море, и хотя повелением Его Величества многие из них искореняются, но чиновники с изумительною быстротою приискивают новые".

Совсем как в наше время!