НАЧАЛО РУСИ В ПИСЬМЕННЫХ ИСТОЧНИКАХ И РОЛЬ ВАРЯГОВ В ОБРАЗОВАНИИ ДРЕВНЕРУССКОГО ГОСУДАРСТВА К 1150-ЛЕТИЮ ЗАРОЖДЕНИЯ РОССИЙСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ
Автор: Е.В. ПЧЕЛОВ | 23 Января 2014
Е.В. ПЧЕЛОВ
НАЧАЛО РУСИ В ПИСЬМЕННЫХ ИСТОЧНИКАХ И РОЛЬ ВАРЯГОВ В ОБРАЗОВАНИИ ДРЕВНЕРУССКОГО ГОСУДАРСТВА
К 1150-ЛЕТИЮ ЗАРОЖДЕНИЯ РОССИЙСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ
Pchelov E.V. The beginning of Rus' in written sources and Varangians role in the ancient Russian state formation. To the 1150th anniversary of Russian statehood origin
Аннотация / Annotation
В статье рассмотрены сведения письменных исторических источников, в т.ч. западноевропейских, арабских и византийских, о начале Руси. На основе анализа источников показана значительная роль варягов в процессе образования Древнерусского государства, выступавших в качестве послов, купцов, воинов и, наконец, князей.
The article analyzes the data of written historical sources, including the Western European, Arabic and Byzantine ones, on the beginning of Rus’. Based on the analyzed sources, the article shows the important role of the Varangians, acting as ambassadors, merchants, warriors and lastly princes, in the formation of the old Russian state.
Ключевые слова / Keywords
Древняя Русь, варяги, письменные источники. Ancient Rus’, Varangians, written sources.
ПЧЕЛОВ Евгений Владимирович - заведующий кафедрой вспомогательных и специальных исторических дисциплин Историко-архивного института РГГУ, кандидат исторических наук, доцент, г. Москва; 8-495-606-01-48;
evg-pchelov@yandex.ru2012 год официально объявлен Годом российской истории, поскольку именно в этом году исполняется 1150 лет важному историческому событию – зафиксированному в летописях призванию варяжских князей во главе с Рюриком на княжение на Русь. Это первое событие из истории России, которое имеет точную летописную датировку. А поскольку от Рюрика пошла большая династия русских князей и царей, и, именно начиная с него, можно проследить непрерывную череду правителей России, то призвание Рюрика можно считать началом истории государственной власти в нашей стране.
Такой взгляд был характерен уже для древнерусских летописцев, придававших призванию варягов большое значение (наряду с некоторыми другими событиями ранней русской истории), а в императорской России со времен Николая I именно 862 год официально считался годом начала истории нашей страны. В 1862 г., как известно, состоялись торжества по случаю 1000-летия России, памятником которых остался великолепный монумент в Великом Новгороде, где собственно и началось, согласно известию Повести временных лет, княжение Рюрика. Однако, помня об этой летописной дате, необходимо остановиться на сообщениях других источников о Руси IX века, сведения которых хронологически относятся ко времени до летописной даты призвания Рюрика с братьями.
Это тем более важно, что древнерусские летописи, древнейшей сохранившейся из которых является Повесть временных лет, «отстоят» от описываемых в них событий, по крайней мере, на два века. Начало русского летописания, по-видимому, относится к эпохе Ярослава Мудрого (если не позже), т.е. ко второй четверти XI в. Повесть же временных лет была создана в начале XII в. Разумеется, она основывалась на более ранней летописной традиции, на устных источниках (т.н. комплекс сказаний о первых русских князьях) и даже включала в свой состав подлинные документы X в. – тексты договоров руси с греками 911, 944 и 971 гг., но все же ее известия о событиях середины IX в. не «аутентичны» им по времени.
Именно поэтому, например, в летописных сообщениях используются названия, характерные для XI–XII вв., но не употреблявшиеся в IX – первой половине X в. Так, «варяги» – слово, известное только с XI в., в то время как летописные «варяги» IX в., к которым принадлежал и Рюрик, называли себя «росами», «русью», а не «варягами». Поскольку слово «варяги» для обозначения восточноевропейских норманнов было хорошо известно во времена составления летописи, то оно и было отнесено летописцем к русам IX века. Тем более ценными для нас оказываются сведения письменных источников иностранного происхождения, созданных в IX – первой половине X в., т.е. современных эпохе образования Древнерусского государства. Именно в них мы встречаем первые упоминания о Руси и русах, и первое, однозначно бесспорное упоминание слова «русь», в форме названия народа – «рос», относится к 839 г.
Оно содержится в латиноязычных Бертинских анналах, которые были официальной хроникой Западно-франкского королевства, в той их части, которая принадлежит перу епископа Пруденция, придворного капеллана императора Людовика Благочестивого. По всей видимости, и это особенно важно, сам анналист был свидетелем описанного им события. Конечно, в историографии есть много упоминаний о разного рода известиях более ранних по времени, но сохранившихся в более поздних источниках – это сведения о походах руси на византийские территории в конце VIII и начале IX в., упоминания о русах арабских авторов, которые относят их деятельность к VI–VII в., но все эти источники имеют позднее происхождение и свою жанровую специфику (в частности сообщения о походах русов на Византию относятся к житийной литературе), а потому вызывают большие и обоснованные сомнения в их исторической достоверности. Поэтому абсолютно бесспорным самым ранним упоминанием русов в письменных источниках является именно сообщение Бертинских анналов.
Пруденций пишет, что в пятнадцатые календы июня, т.е. 18 мая 839 г. (это, таким образом, первая точная дата русской истории) к франкскому императору Людовику Благочестивому в его резиденцию, в Ингельгейм на Рейне, прибыло посольство от византийского императора Феофила во главе с епископом Феодосием и спафарием (букв. «оруженосец», византийский титул) Феофаном. Послы стремились к подтверждению «мира и постоянного союза между обеими сторонами». В этот период Византия находилась в тяжелом положении, находясь в состоянии войны с арабами. Феофил стремился заручиться поддержкой европейских правителей, и посольство к Людовику просило императора организовать нападение на север Африки, чтобы отвлечь силы халифата от Малой Азии. Эта цель, впрочем, не была достигнута. Но для нас интересно другое.
Со своими послами Феофил «прислал еще неких [людей], утверждавших, что они, то есть народ (gens) их, называются рос (Rhos) и что король (rex) их, именуемый хаканом (chakanus), направил их к нему (Феофилу), как они уверяли, ради дружбы. …Он (Феофил) просил, чтобы по милости императора и с его помощью они получили возможность через его империю безопасно вернуться [на родину], так как путь, которым они прибыли к нему в Константинополь, пролегал по землям варварских и в своей чрезвычайной дикости исключительно свирепых народов, и он не желал, чтобы они возвращались этим путем, дабы не подверглись при случае какой-либо опасности. Тщательно расследовав [цель] их прибытия, император (Людовик) узнал, что они из народа свеев (Sueones), и, сочтя их скорее разведчиками и в той стране, и в нашей, чем послами дружбы, решил про себя задержать их до тех пор, пока не удастся доподлинно выяснить, явились ли они с честными намерениями, или нет. Об этом он… не замедлил сообщить Феофилу, равно как и о том, что из любви к нему принял их ласково и что, если они окажутся достойными доверия, он отпустит их, предоставив возможность безопасного возвращения на родину и помощь; если же нет, то с нашими послами отправит их пред его (Феофила) очи, дабы тот сам решил, как с ними следует поступить» . К сожалению, Пруденций не сообщает, что произошло с этими послами дальше. Известие Бертинских анналов уникально не только потому, что это первое упоминание в письменных источниках о «росах» вообще и о русской государственности в частности, но и потому, что оно содержит ряд чрезвычайно интересных моментов.
Во-первых, в анналах передано самоназвание «народа» – «рос» (это латинское слово является транслитерацией греческого названия, а греческое отражает самоназвание). Именно в такой форме употреблялось это слово самими послами «росов», что в значительной степени укрепляет давнюю лингвистическую гипотезу, согласно которой название «Русь» восходит через финское посредничество к древнескандинавскому корню «ротс», имеющему значение «гребля на речных судах» . Так, по-видимому, называли себя скандинавы, проникавшие на земли Восточной Европы, по крайней мере, с середины VIII в.
Во-вторых, правитель росов, судя по сообщению анналов, носил титул хакан, каган, каковым именовались правители тюркских государств на юге Восточной Европы: Аварского и Хазарского каганатов. Это заставляет допустить, что титул правителя росов был заимствован у тюркских правителей, а именно у правителей Хазарского каганата, земли которого, вероятно, соседствовали с «каганатом» росов.
В-третьих, в качестве послов хакана росов выступают свеи, т.е. шведы, норманны, и даже более того, возможно, и сам народ росов идентифицируется в данном случае с норманнами. Конечно, в историографии существует большая литература на тему т.н. каганата росов. Идут дискуссии, существовало ли такое государство или нет, и где оно располагалось . Однако, из самого сообщения Бертинских анналов что-либо определенное сказать насчет местоположения каганата росов невозможно, поскольку информация, которую сообщили послы о себе, могла быть не во всем достоверной. Но в любом случае мы видим, что скандинавы выполняют дипломатические, а, может быть, и разведывательные функции в Византии и в Западной Европе, представляя некое государственное образование росов на территории Восточной Европы.
Второе по времени сообщение о русах относится к арабскому миру – это самое раннее достоверное известие о русах в арабской литературе. В арабской традиции русов именовали «ар-рус», в отличие от славян, которых называли «ас-сакалиба». Это сообщение относится примерно к тем же годам, что и прибытие «русских послов» в Ингельгейм, и принадлежит Абу-л-Касиму Убайдаллаху ибн Абдаллаху ибн Хордадбеху (ок. 820 – ок. 912). Ибн Хордадбех родился в знатной персидской семье – его отец был правителем Табаристана, области на южном побережье Каспийского моря. Сам Ибн Хордадбех был весьма образованным человеком, он служил начальником почты в провинции Джибал (на северо-западе Ирана), а позднее стал начальником всего почтового ведомства Халифата, проведя последний период жизни в Багдаде. Как чиновник, ведавший почтой, Ибн Хордадбех, естественно, был прекрасно осведомлен о торговых путях и, хотя сам никогда не предпринимал далеких путешествий, собрал обширную информацию о географии разных стран. Итогом стал его труд «Книга путей и стран» («Китаб ал-масалик ва-л-мамалик», завершена в 880-х гг.), приобретший со временем большую популярность. Считается, что существовало две редакции этого сочинения, причем интересующий нас рассказ есть уже в первой редакции, которая датируется 840-ми гг.
Это описание путей купцов-русов, которое следует после рассказа о торговом пути еврейских купцов, отправляющихся по морю от мусульманской Испании до восточных областей Халифата и дальше, в Индию и Китай. Далее следует такой пассаж:
«Если говорить о купцах ар-Рус (русах), то это одна из разновидностей (джинс) славян. Они доставляют заячьи шкурки , шкурки чёрных лисиц и мечи из самых отдалённых [земель] славян к Румийскому морю (Чёрному морю). Владетель (сахиб) ар-Рума (Византии) взимает с них десятину (ушр). Если они отправляются по [Та?]нису – реке славян, то проезжают мимо Хамлиджа, города хазар. Их владетель (сахиб) также взимает с них десятину. Затем они отправляются по морю Джурджан (Каспийскому) и высаживаются на любом берегу. Окружность этого моря 500 фарсахов (ок. 3 тыс. км). Иногда они везут свои товары от Джурджана до Багдада на верблюдах. Переводчиками [для] них являются славянские слуги-евнухи (хадам). Они утверждают, что они христиане и платят подушную подать (джизью)» .
Таким образом Ибн Хордадбех описывает южную часть Великого Волжского пути, который ведет из земель Руси на Каспий и далее в арабские страны. Существенно, что он считает русов «видом» славян, т.е., вероятно, определенной частью славянского мира, не в этническом, а в политико-экономическом смысле. Впоследствии, когда арабские авторы уже более детально познакомились с русами и даже имели возможность наблюдать их лично, как Ахмед ибн Фадлан в начале 920-х гг. в Булгаре, они стали четко различать славян и русов, как два разных народа, и описывали их по-разному, причем в этих описаниях русы имеют совершенно определенные скандинавские черты. В сообщении Ибн Хордадбеха русы выступают в качестве купцов, торгующих с Востоком, хотя и не знающих арабского языка. При этом каким-то образом они знакомы с христианством, поскольку для того, чтобы выдавать себя за христиан (христиане платили меньшую торговую пошлину, чем язычники), нужно хотя бы на примитивном уровне что-то знать о христианской вере и обрядах.
В то же самое время, когда купцы-русы добирались на востоке до Багдада, на западе русы-воины напали на мусульманскую Испанию (называвшуюся в восточных источниках ал-Андалус, т.е. Андалусией). Это событие не имеет отношения к восточноевропейским русам, но оно интересно, поскольку в нем упоминается наименование «ар-рус». Известие об этом событии первым зафиксировал в своей «Книге стран» арабский географ и историк Абу-л-Аббас Ахмад ибн Абу Йа‛куб ал-Йа‛куби. Эта книга была закончена им около 891 г., т.е. через полвека после описанных событий. «Западнее города, который называется Джазира (Альхесирас на берегу Гибралтара), [есть] город, называемый Севилья, на берегу большой реки. И в эту реку Кордовы (Гвадалквивир) вошли маджусы (ал-маджус), которых называют русами (ар-рус), в году 229 / 843–844, и грабили, и жгли, и убивали» . Многие арабские авторы, начиная с X и по XVII в. более подробно описывают это нападение .
Оно началось 20 августа 844 г., когда маджусы появились на западном побережье Пиренейского полуострова около Лиссабона. В течение 13 дней с ними происходили сражения, но затем язычники напали на Кадис и вошли в устье Гвадалквивира. Несмотря на постоянное сопротивление, 25 сентября 844 г. они подошли к Севилье. Город был захвачен, многие жители убиты или попали в плен. Наконец, в ноябре 844 г. маджусы были разгромлены в сражении с войсками, мобилизованными эмиром Кордовы. «Большое число маджусов было повешено в Севилье, их подняли на стволы пальм, что были там» (ал-‛Изари). Однако они еще продолжали оставаться в Испании некоторое время, пока не ушли в Ниеблу, которую также разграбили, а затем в Лиссабон. Таким образом, поход маджусов был достаточно длительным, а арабам с большим трудом удалось избавиться от нападавших.
Маджусами арабы именовали те народы, которые поклонялись огню или использовали его в погребальных обрядах, т.е. сжигали покойников (персы-зороастрийцы, индусы и др.), а в более широком смысле так называли и всех язычников (включая славян и норманнов). Авторы, писавшие позже ал-Йа‛куби, называют маджусов также ал-урдуманийун (ал-урманийун), т.е. норманнами. Иными словами, это было нападение викингов-норманнов, осуществленное с севера, со стороны Атлантического океана, и не имевшее отношения к истории Восточной Европы. Но важно то, что ал-Йа‛куби именует их русами, как арабы называли обычно восточноевропейских норманнов, что ясно свидетельствует о тождестве русов и норманнов в представлениях арабского мира.
18 июня 860 г. произошло знаменитое нападение русов на столицу Византийской империи – Константинополь, которое отразилось в сравнительно большом числе источников , в т.ч. и византийских (на византийцев набег русов, народа, о котором они раньше толком не знали, произвел ошеломляющее впечатление). Именно из византийских источников сведения о походе попали и в русское летописание, однако, в Повести временных лет это событие ошибочно датировано 866 г. и приписано киевским князьям Аскольду и Диру, современникам Рюрика.
Время для нападения было выбрано чрезвычайно удачно – основные силы византийцев были отвлечены на войну с арабами, и войско во главе с императором находилось в Малой Азии, на довольно большом расстоянии от столицы. Росы приплыли к Константинополю на кораблях, число которых в одних источниках называется 200, в других – 360. Согласно византийской хронике Симеона Логофета (сер. X в.), «василевс отправился в поход на агарян (т.е. мусульман, потомков Исмаила и Агари), оставив в городе для охраны его Оорифу, бывшего ипархом (известного военачальника и флотоводца Никиту Оорифу, занявшего должность эпарха города – главы полицейской и судебной власти), который, когда император… оказался уже у Мавропотама (букв. «Чёрная река»), дал ему знать о нашествии безбожных росов. И василевс был отвлечён от намеченного похода и той [цели], ради которой он в него отправился, и не совершил ничего царственного и достойного. Росы же, успев оказаться внутри Иерона (мыс на Босфоре, т.е. у входа в Босфорский пролив), совершили великое избиение христиан и проливали невинную кровь. Было же у них 200 судов, которые окружили город и внушили находящимся в нём великий страх». Оставшаяся в Констанинополе часть византийского флота, видимо, была небольшой, а, может быть, и малопригодной для ведения боевых действий.
Столица империи оказалась в осаде. Для защиты города патриарх Фотий прибегнул к «последнему» средству. Во Влахернах, районе Константинополя, расположенном вдоль залива Золотой рог, находилась церковь Пресвятой Богородицы, в которой хранилась великая святыня – покров Богородицы, принесенный в Константинополь еще в V в. Вот как сам патриарх рассказывал о произошедшем: «Как только, оставшись безо всякой помощи и лишившись поддержки человеческой, мы воспряли душами, возложив упования на Мать Слова и Бога нашего… и, пронося Её облачение, дабы отбросить осаждающих и охранить осаждённых, я и весь город со мною усердно предавались мольбам о помощи и творили молебен… Истинно, облачение Матери Божией – это пресвятое одеяние! Оно окружило стены – и по неизреченному слову враги показали спины; город облачился в него – и как по команде распался вражеский лагерь… Ибо, как только облачение Девы обошло стены, варвары, отказавшись от осады, снялись с лагеря и мы были искуплены от предстоящего плена и удостоились нежданного спасения». Итак, после обнесения омофора Богородицы вокруг городских стен, русы сняли осаду и стали уходить. С собой они увозили богатую добычу, что дало возможность автору «Венецианской хроники» капеллану дожа, диакону Иоанну, писавшему на рубеже X–XI в., утверждать, будто «упомянутое племя с триумфом отступило восвояси».
Между тем, в Константинополь вернулся император Михаил. Согласно Хронике Симеона Логофета, «василевс же, прибыв, едва смог переправиться (через Босфор). И отправились они с патриархом Фотием во Влахернский храм Божией Матери и там призывали к милости и состраданию Божество. Затем, вынеся с пением гимнов Святой омофорий Богородицы, они окунули его краем в море; и хотя стоял штиль, сразу же начались порывы ветров, и на спокойном море волны стали громоздиться друг на друга, и суда безбожных росов были разбиты, так что лишь немногие избежали опасности». Буря, таким образом, уничтожила флот русов.
Примечательно, что уже упоминавшийся диакон Иоанн в «Венецианской хронике» однозначно называет участников похода на Константинополь в 860 г. «норманнами»: «В это время народ норманнов на трёхстах шестидесяти кораблях осмелился приблизиться к городу Константинополю…» .
К 871 г. относится послание франкского императора и итальянского короля Людовика II (сына императора Лотаря I, племянника Людовика Немецкого и внука Людовика Благочестивого) византийскому императору Василию Македонянину. Оно дошло до нас в составе «Салернской хроники» X в. В этом документе Людовик сообщает, что «хаганом (chaganus) же… звался предводитель (praelatus) авар (Avares), а не хазар (Gazani) или норманнов (Nortmanni)…» . Никакого кагана авар в 871 г. уже не существовало – Аварский каганат был разгромлен еще Карлом Великим, а последний его правитель принял крещение. Так что в 871 г. применительно к правителю авар этот титул был чистым воспоминанием. Между тем, существенно, что Франкская империя не признавала титул кагана за главой Хазарского государства и за неким «государем норманнов», под которым подразумевался, вероятно, учитывая и сведения Бертинских анналов, правитель Руси . Из текста письма можно, как кажется, сделать вывод, что Византия эти титулы признавала. А значит, правитель Руси титуловался каганом не только в 839 г., но и в 871 г. Титул «хакан» применительно к правителю Руси упоминают и арабские авторы в рассказе об «острове русов», который восходит к IX в. Такой титул русского «государя» мог свидетельствовать, с одной стороны, о его высоком статусе – как правителя, которому подчинялись другие правители, с другой – о его претензиях на независимое от Хазарии положение . По всей видимости, именно этот титул мог носить и Рюрик.
Все эти наиболее ранние упоминания руси в различных западноевропейских латиноязычных и арабских источниках показывают нам несомненное соотнесение русов с норманнами, скандинавами. Это неудивительно, потому что и сама Повесть временных лет под 898 г. пишет о том, что «словеньскый язык и рускый одно есть, от варяг бо прозвашася Русью, а первое беша словене; аще и поляне звахуся, но словенькаа речь бе» . Иными словами, несмотря на то, что славянский язык и русский – один и тот же, тем не менее, само название русь произошло от варяг. Согласно уже упоминавшейся наиболее убедительной на сегодняшний день этимологии, в основе этого названия лежит реконструируемый древнескандинавский корень – rōþ-, восходящий к древнегерманскому глаголу в значении «грести». Этот корень отразился в ряде форм, означавших «греблю», «весло», «плавание на вёсельных судах», так и самих участников таких плаваний, которые обозначались словами «rōþsmæn», «rōþskarlar». В VI–VII вв., т.е. еще в довикингскую эпоху, скандинавы проникают в Западную Финляндию и северную Прибалтику, а затем далее на восток. Через финское посредничество это слово приходит к восточным славянам в форме ruotsi, как называли скандинавов финно-угорские племена. Напомню, что чудь, весь, меря и другие племена этой группы населяли огромные территории на севере будущей Руси.
Можно также вспомнить и о наличии скандинавских имен у первых русских князей. Так, имя Рюрик – это скандинавское имя Hrœrekr, состоящее из двух основ. Первая его часть происходит от древнескандинавского слова hróðr, что значит «слава», вторая – представляет собой прилагательное в значении «могущественный, обладающий властью». То есть, имя Рюрик буквально означает «могучий славой» . Имя Трувор – Þórvarr (Þórvarđr) – буквально означает «страж Тора», скандинавского бога грома . Но особенно показательны имена в договорах руси с греками, текст которых сохранила Повесть временных лет. Договор от 2 сентября 911 г. начинается словами: «Мы от рода русского, Карлы, Инегелд, Фарлоф, Веремуд, Рулав, Гуды, Руалд, Карн, Фрелав, Руар, Актеву, Труан, Лидул, Фост, Стемид». По крайней мере 13 из 15-ти этих имен вполне определенно являются именами скандинавскими .
В Х веке русские князья упоминаются в иностранных источниках именно под своими скандинавскими именами . Епископ Кремонский Лиутпранд в своем труде «Антоподосис» («Возмездие», «Воздаяние»), написанном на рубеже 950-х – 960-х гг., упоминая о походе князя Игоря на греков в 941 г. называет его «Ингер» . «Ингорем» именует этого киевского князя в своей «Истории» византийский автор второй половины X в. Лев Диакон (рассказавший в своем труде о походах сына Игоря, Святослава) . Такое же написание мы видим и в произведении Константина Багрянородного «Об управлении Империей» («Сфендослав, сын Ингора, архонта Росии») . Тот же Константин Багрянородный, упоминая о приезде княгини Ольги в Константинополь, называет ее «Эльга», т.е. буквально Хельга . В т.н. «Кембриджском документе», хазарском источнике 960-х гг., написанном на еврейском языке, «царь (верховный правитель – melek) Русии» именуется «Х-л-гу», т.е. Хельгу . Эти примеры показывают, что имена Олег, Игорь и Ольга звучали в X в. как «Хельги», «Ингвар» и «Хельга», а не так, как они представлены в Повести временных лет, когда уже произошла их «славянизация».
Можно упомянуть и о знаменитых названиях порогов в том же труде «Об управлении Империей» Константина Багрянородного, где он приводит их «росские» и славянские названия. Семантически они, по сути, являются, кальками, но «росские» названия – это названия скандинавские .
Итак, все эти совершенно очевидные известия древнерусских, латиноязычных, византийских, арабских и даже хазарских письменных источников свидетельствуют о том, что росы или русы – это, прежде всего, норманны, скандинавы, которые выступают в ранний период образования Древнерусского государства, во-первых, как воины, во-вторых, как послы, в-третьих, как торговцы, и, наконец, скандинавской по происхождению является и княжеская династия Руси. Эта область взаимоотношений славянского мира и скандинавского прекрасно отразилась в лингвистических заимствованиях в древнешведский язык из древнерусского языка и наоборот. В древнешведский язык из древнерусского перешли такие слова, как торг, толк, лава (скамья), лука (хомут), граница, лодья (ладья), кош (короб, корзина), седло, соболь, хмель, шёлк, а также тюркское по происхождению слово безмен . В древнерусском языке появился целый ряд слов скандинавского происхождения: аск (яск; отсюда – ящик), гридь (младший дружинник), кнут, ларь, скот (как обозначение денег, имущества), стул, стяг, тиун (управляющий у князя), берковец (мера веса, слово происходит от названия шведского города Бирка), ябедник (должностное лицо, судья; отсюда – ябеда), якорь и некоторые другие . Эти заимствования преимущественно относятся к военной и торговой лексике. Варяги на Руси безусловно, прежде всего, выполняли функции военные и торговые, и в этом качестве, как послы, как воины, как купцы, и, наконец, как князья сыграли очень важную роль в процессе образования Древнерусского государства. Ведь в процессе своего формирования Древняя Русь, конечно, была не какой-то закрытой границами, жесткой политической или социальной системой, а пространством, на котором активно взаимодействовали восточные славяне, финно-угры, скандинавский мир, хазарский, византийский, арабский, и в этом взаимодействии и взаимопроникновении и рождалась российская государственность.
Полностью материал публикуется в российском историко-архивоведческом журнале ВЕСТНИК АРХИВИСТА. Ознакомьтесь с условиями подписки здесь.
"... а всех юродивых и убогих ссылать на Окраину, там им дуракам место"\Из указа царя Ивана Грозного\
1
