3 ответов в теме

[Yorik]

Шёл уже десятый год с тех пор, как английский король Эдуард III (1312-1377, король Англии с 1327) объявил о своих притязаниях на французскую корону и объявил войну королю Филиппу VI (1293-1350, король Франции с 1328). Это положило начало целому периоду военных столкновений между двумя странами, которые историки позднее назвали Столетней войной.

Эдуарду III к этому времени удалось (в 1340 году в битве у Слёйсе [Sluis]) разбить сильный французский флот и добиться господства на море, но на суше крупных военных успехов англичане не добились. Попытки некоторых крупных военных операций, таких как осады Камбрэ и Турне, закончились безрезультатно, а французский король старался избегать прямого столкновения с основными вооружёнными силами англичан.

Успехи англичан на суше исчерпывались тем, что многие крупные феодалы в Гаскони и Бретани поддержали притязания Эдуарда III на французский престол, но этого удалось добиться, лишь пообещав им различные привилегии и освобождение от налогов и сборов. Но за десять лет Эдуард III истратил на войну огромные суммы денег, казна опустела и в кампанию 1346 года англичане вступили без участия немецких и фламандских наёмников. На их оплату элементарно не было средств, да и за прошлые услуги с ними расплатились не полностью.

Положение Филиппа VI тоже было довольно трудным, так как бурлил юг страны, подогреваемый англичанами, англичане постоянно разоряли земли его подданных, а крупные феодалы рвались в бой с англичанами и негодовали на поведение своего короля, который уклонялся от решительного сражения.

Прежде чем начать описание битвы при Креси, следует кратко изложить предшествующие события, ибо это поможет лучше понять причину поражения французов. Красочные описания походов и сражений первого периода Столетней войны можно найти у Фруассара, но к сообщениям этого хрониста следует относиться критически: ведь он был поэтом, и фантазия иногда уносила его слишком далеко.

Филипп VI предполагал, что англичане в 1346 году предпримут высадку своей армии в Гаскони, где сторонники Эдуарда III одерживали верх, и англичане старались своими действиями не разубеждать французов в подобном мнении. Однако 12 июля большой английский флот начал высадку десятитысячной армии на пляжах полуострова Котантен в Нормандии недалеко от городка Сент-Вааст-ла-Уг (Saint-Vaast-la-Hougue).
Французы хоть и узнали о намеченном районе высадки противника, но слишком поздно, и не успели перекинуть в Нормандию значительных сил, а местное ополчение при виде огромного английского флота попросту разбежалось.

Фруассар сообщает, что во время высадки произошёл неприятный инцидент, но находчивость английского короля спасла ситуацию:

"Когда королевский корабль приблизился к берегу, король, облачённый в доспех, встал двумя ногами на борт и с великим порывом спрыгнул на землю. Однако при прыжке он поскользнулся и очень тяжело упал ничком на песок, так что кровь потекла по лицу. Находившиеся рядом рыцари подняли его и сказали:

“Сир, вернитесь на ваш корабль! Вам ни к чему сейчас идти вперёд и сражаться. В этой битве мы вполне управимся и без вас. То, что вы упали и столь тяжело ушиблись, нас очень тревожит. Мы видим в этом недобрый знак!”

Тогда король молвил в ответ своим рыцарям:

“Господа, всё как раз наоборот! Это очень хороший знак: земля страждет меня и признаёт, что я – её природный сеньор. Идёмте же вперёд, во имя Бога и Святого Георгия! Сразимся с врагами!”

От такого ответа все, кто стоял поблизости, очень обрадовались и сказали между собой, что король отменно себя одобряет".

Высадка французской армии продолжалась пять дней, и за это время подвижные английские отряды успели захватить и разграбить соседний порт Барфлёр (Barfleur).
Эдуард III в эти дни выпустил прокламацию к “моему народу Франции”, в которой угрожал смертной казнью тем из своих людей, кто будет виноват в преступлениях против местного населения.

На военном совете Эдуард III решил, что английская армия пойдёт на Руан, а затем вдоль Сены направится к Парижу. 200 кораблей из состава английского флота должны были поддерживать армию со стороны моря, а остальные корабли возвращались в Англию.
У Филиппа VI, как я уже говорил, в Нормандии не было значительных сил, и он не мог быстро перебросить свои отряды в район действия английской армии. Поэтому он разослал призывы к своим союзникам с просьбой о помощи, но на их быструю реакцию рассчитывать не приходилось.

Несмотря на строгий запрет Эдуарда III, путь английской армии был отмечен грабежами местного населения и дымом от многочисленных пожаров: ведь не для того отправились солдаты на войну, чтобы овечками прогуляться по полям Франции.

26 июля англичане с ходу атаковали Кан и после жестокого сражения в тот же день захватили этот богатый город. Они захватили в плен более сотни французских рыцарей и много богатых горожан, за которых можно было получить выкуп, а общие потери французов оцениваются от 2500 до 5000 человек. Англичане в этом сражении потеряли только одного рыцаря, но около 500 солдат погибли не только во время боя, но и за пять дней разграбления Кана.
Однако городской замок англичанам так и не удалось захватить.

Эдуард III даже и не пытался помешать своим солдатам грабить и разорять Кан,

"ибо его люди, обуреваемые жаждой наживы, так рассеялись по всему городу, что собрать их было нельзя",

как меланхолически замечает Фруассар. Количество награбленных сокровищ и ценностей было так велико,

"что даже пажи и слуги стали настоящими богачами".

Эдуард III сначала не мог сообразить, что делать с такой огромной добычей, а потом решил, что вся добыча и пленники должны быть доставлены на корабли флота и немедленно отправлены в Англию. С этой операцией блестяще справился Уильям де Клинтон, граф Хантингдон (1304-1354), который с двумя сотнями солдат и пятистами лучниками доставил всю добычу на берег, погрузил на корабли и благополучно перевёз в Англию.

31 августа английская армия двинулась дальше в сторону Руана.
2 августа в северную часть Франции вторгся английский отряд под командованием барона Хью Гастингса (Hugh de Hastings, 1310-1347) в сопровождении значительного количества фламандских ополченцев.
Одновременно активизировались проанглийские силы на юго-западе Франции.

Филипп VI некоторое время пребывал в растерянности, и лишь 31 августа прибыл в Руан, объявив о сборе народного ополчения на севере страны. От планов двинуться навстречу Эдуарду III он вскоре отказался, опасаясь удара с севера, и ограничился указанием об уничтожении переправ через Сену, а также на всём пути следования англичан.

7 августа англичане вышли к Сене и двинулись в сторону Парижа вдоль южного берега реки. Французская армия двигалась параллельным курсом вдоль северного берега Сены. Никаких серьёзных попыток воспрепятствовать движению англичан французы не предпринимали, ограничившись разрушением мостов через реку.

14 августа англичане неожиданно для противника навели временный деревянный мост через Сену (по сохранившимся опорам старого моста) и начали переправу на другой берег реки, легко сломив сопротивление небольшого французского отряда.
В течение трёх дней вся английская армия переправилась на северный берег Сены. Затем англичане сломали свой временный мост через реку и двинулись на север, уклонившись от сражения с французами, которые предполагали дать бой противнику на полях к югу от Парижа.

Филипп VI, собрав большое войско, вдруг проявил необычную для себя активность и бросился в погоню за англичанами, рассчитывая догнать англичан на берегах Соммы, и ему даже удалось на сутки опередить армию Эдуарда III, выйдя к реке 20 августа.
Когда англичане на следующий день появились на берегах Соммы, то обнаружили, что переправиться на другой берег реки практически невозможно. Два уцелевших моста через реку находились в хорошо укреплённых городах Абвиле и Амьене, а немногочисленные переправы охранялись сильными отрядами французских войск.

22 августа англичане предприняли несколько попыток переправиться через Сомму, но были отброшены, понеся серьёзные потери.
23 августа французская армия покинула окрестности Амьена и двинулась в сторону англичан, но Эдуард III уже приказал своей армии уходить вдоль берега Соммы в сторону моря.
Французы, естественно, преследовали англичан, полагая, что наконец сумели загнать противника в ловушку.

Однако англичанам и на этот раз удалось обмануть французов и ускользнуть. Некий пленник показал англичанам переправу Бланштак, шириной около трёх километров. На вид это было непроходимое болото, но во время отлива через Бланштак на другой берег Соммы мог легко переправиться любой человек.

По словам Фруассара, этим пленником был некий Гобен Агаш, который сказал Эдуарду III:

"Я знаю один брод, где дважды за сутки могут пройти шеренгой сразу двенадцать человек, и при этом вода не будет им выше колен. Всё дело в морском приливе: прибывая, он так наводняет реку, что никто не может её перейти. Но когда прилив, наступающий два раза в сутки, спадает, река становится в этом месте столь мелкой, что её легко переходят верхом и пешком... Дно брода, о котором, сир, я вам говорю, покрыто галькой из белого рухляка – настолько крепкого и плотного, что по нему можно безопасно возить повозки".

Агаш также посоветовал королю поторопиться, чтобы его войско оказалось у брода перед восходом солнца.

Эдуард III так обрадовался полученной информации, что пообещал отпустить Агаша со всеми его товарищами и щедро наградить информатора. Кстати, король позже сдержал своё слово.

Английская армия начала собираться к выступлению ещё в полночь, на рассвете тронулась в путь и на восходе солнца оказалась у брода Бланштак. Однако отлив ещё не наступил, и англичане стали собираться на берегу Соммы.
Манёвры англичан не остались без внимания французов, успевших выставить заслон на другом берегу Соммы из 500 латников и 3000 пехотинцев. Командовал этим отрядом Годемар дю Фэ (du Fay, 1282-1350), который выстроил своих воинов в три линии.

[Yorik]

К 8 часам утра вода уже настолько ушла, что англичане решились атаковать французов. Первую группу атаки возглавляли Уильям Боэн, граф Нортгемптон (1311-1360), и барон Рейнольд (или Реджинальд) Коб(х)ем (1295-1361). Вначале вперёд выдвинулась сотня лучников, которые начали массированный обстрел первой линии французов. Под прикрытием этого обстрела на противоположный берег Соммы начала переправляться сотня латников и несколько конных рыцарей.

Некоторые из французских рыцарей нарушили строй и бросились атаковать переправлявшихся англичан, которые довольно легко отразили эти нападки, вышли на северный берег Соммы и захватили там плацдарм. Английские лучники, выйдя на берег, нанесли ощутимый урон французам, которые отчаянно сопротивлялись и пытались атаковать передовые отряды противника.

Однако как только значительная часть английского войска переправилась через Бланштак, французы дрогнули и побежали. Сам Годмар дю Фэ был тяжело ранен в бою, но вместе с ещё несколькими рыцарями сумел спастись, а значительная часть его воинства была перебита англичанами.

Переправа английской армии через Бланштак заняла около полутора часов, потом начал переправляться обоз с различными припасами, и когда казалось, что вся операция закончилась благополучно, возле брода появился передовой отряд французской армии. Французам удалось лишь захватить несколько последних телег и убить возниц.

Когда сам Филипп VI прибыл к Бланштаку, он узнал, что английская армия уже на другом берегу Соммы, а отряд Годмара дю Фэ уничтожен. Французский король был взбешён как из-за того, что Эдуарду III удалось ускользнуть от него, так и по причине невозможности немедленно начать переправу через Бланштак из-за начавшегося прилива.

Филипп VI оставался возле брода Бланштак до самого утра 25 августа, пропустив два отлива, но так и не решился на переправу свой армии в виду большого английского войска, которое находилось в состоянии боевой готовности. Эдуард III также не покидал берега Соммы, пока не убедился в том, что Филипп VI покинул Бланштак.
Утром Филипп VI отправился в Абвиль, будучи уверенным в том, что Эдуард III немедленно двинется на соединение с фламандцами, которые в это самое время осаждали Бетюн.

Однако случилось так, что в этот же день, 24 августа, когда англичане переправлялись через Сомму, фламандцы прекратили осаду Бетюна, которая складывалась для них не слишком удачно, и вернулись родину.
Эдуард III получил сообщение об этом на следующий день. Он понял, что спешить к Бетюну уже не имеет смысла, а его уставшей от долгих маршей армии не удастся долго уклоняться от сражения с французами, поэтому надо постараться выбрать наиболее удачную позицию для предстоящего столкновения с противником.

Переправившись через Сомму, английская армия вскоре вступила на территорию графства Понтьё, которое было наследственным владением Эдуарда III, конфискованное в 1336 году Филиппом VI. Эдуард III и его военачальники неплохо знали территорию этого графства, поэтому король решил выбрать позицию где-нибудь здесь, и 25 августа расположил свою армию в лесу около селения Креси-ан-Понтьё.
Никто не подозревал, что уже на следующий день название этого местечка навсегда войдёт в мировую историю.

День 25 августа англичане провели в подготовке к предстоящему сражению. Отдельные отряды англичан рассыпались по окружающей местности в поисках запасов продовольствия. Им удалось захватить и разграбить несколько деревень, но большую часть добычи англичане получили в приморском городе Кротуа, который они буквально опустошили.
К вечеру в лагерь английских войск было доставлено множество продовольствия, стада домашнего скота и большие запасы отличного вина.

Барон Реджинальд Кобэм и сэр Ричард Стаффорд (1302-1380) вместе с парой высших офицеров с утра изучали окрестности, чтобы выбрать наиболее удачную позицию для английских войск, а потом доложили свои наблюдения предложения королю.
Решено было разместить лагерь английской армии на склоне холма, протянувшегося от Креси до селения Вадикур. Длина холма составляла около двух километров, а склон плавно переходил в равнину возле реки Мэ.

Вечером в пятницу, 25 августа, англичане хорошо подкрепились, благо было чем, и затем улеглись спасть. Но вином англичане в этот вечер не слишком злоупотребляли.
Рано утром Эдуард III приказал всем вооружиться, выйти в поле и занять своё место там, где ему укажут.

Король разделил английскую армию на три части.
Правым флангом формально командовал его сын Эдуард (1330-1376), принц Уэльский, прозванный Чёрным принцем вместе со своим другом Джоном Плантагенетом (1330-1352), 3-м графом Кентским. Но за молодыми людьми присматривали опытные военачальники Реджинальд Кобэм, Ричард Стаффорд, Джеффри д’Аркур (?-1356) и ряд других.
Левым флангом командовал граф Нортгемптон, которому помогали Роберт Уоффорд (1298-1369), граф Саффолк, Томас Хатфилд (1310-1382), который позднее станет епископом Даремским и другие знатные рыцари.
Сам король Эдуард III командовал центром, который был немного углублён относительно флангов.

Все обозные телеги и повозки король приказал разместить возле леса в виде кольца с одним-единственным входом - из соображений безопасности. Внутри кольца телег размещался собственно весь обоз, все лошади и резервный отряд.
Эдуард III решил, что его рыцари будут сражаться с французами в пешем строю под прикрытием огня лучников.

Каждый солдат на этом смотре должен был точно запомнить своё место в строю и занять его по сигналам боевых труб.
Обходя своё войско, Эдуард III подбадривал своих солдат и призывал их исполнить свой долг. Было также объявлено, что всякий, кто нарушит свой строй, будет повешен, ибо незачем отлучаться за добычей во время сражения. Если англичане победят, то добычи хватит на всех, а если проиграют – то эта добыча им уже не понадобится.
На всякий случай было приказано в этом сражении пленных не брать.
После этого король разрешил всем разойтись, чтобы немного выпить и отдохнуть.

Время шло, прошёл приличный дождь, вот время приближается к 16.00, а французов всё нет. И когда многие из англичан решили, что сражения сегодня не будет, в долине реки Мэ показались первые отряды французской армии. Где же французы пропадали целый день?

Громадная французская армия, которая оказалась к этому времени под рукой Филиппа VI, была трудно управляемым скопищем хорошо вооружённых отрядов и подразделений. Каждый из командиров рвался в бой, чтобы добыть себе славу при разгроме англичан, невнятно реагировал на приказы вышестоящих начальников и практически пренебрегал разведкой.
Эти же недостатки в некоторой степени были свойственны и самому Филиппу VI.

Следует отметить, что большую часть этой ночи французские рыцари провели в спорах о распределении пленных англичан и о суммах выкупа за них. Дело кончилось тем, что Филипп VI, напуганный ожесточением, с каким его командиры подошли к данному вопросу, приказал пленных не брать.

Когда 25 августа французы увидели дымы от пожаров в Кротуа, Филипп VI решил, что англичане собираются эвакуировать свою армию, ведь в противном случае они снова оказались бы в ловушке, только на другом берегу Соммы. Поэтому утром 26 августа французская армия начала выдвигаться в сторону Кротуа, где, по их предположениям, должна была находиться армия англичан.

Через некоторое время передовые отряды французов обнаружили, что в Кротуа никаких англичан нет, и армия получила приказ об изменении направления движения с западного направления на север и северо-восток.
В результате такой путаницы и при отсутствии достоверных сведений о местоположении англичан, армия Филиппа VI двигалась в направлении долины реки Мэ несколькими колоннами с различных направлений. Во второй половине дня к своему удивлению французы обнаружили англичан, занимавших боевые позиции и готовых к сражению.

На оценку ситуации у французов ушло некоторое время, и многие из высших военачальников советовали Филиппу VI не вступать сегодня в сражение с англичанами, так как его войска разбросаны на большом пространстве, а многие ещё находятся на марше. Лучше расположиться лагерем на некотором расстоянии от лагеря англичан, сосредоточить свои силы и утром атаковать их позиции.

Филипп VI согласился с мнением большинства своих советников и разослал командирам отрядов приказ о приостановке наступления и возвращении к лагерю короля.
Однако никто из командиров не желал первым повернуть назад, чтобы не показаться трусом. Поэтому некоторые отряды приостановили своё продвижение, а другие продолжали идти вперёд, чтобы оказаться наравне с теми, кто обогнал их. Кроме того, сзади напирали отряды тех, кто рвался прославиться в бою, и тем самым заставляли своих товарищей двигаться вперёд.

По словам Фруассара, реакция французов на приказ о приостановке наступления выглядела так:

"Услышав это повеление, те, кто двигался впереди, остановились. Однако ехавшие следом и не думали так поступить. Продолжая двигаться, они говорили, что не остановятся до тех пор, пока не окажутся столь же далеко, сколь и передние. И когда воины, находившиеся впереди, увидели, что тылы догоняют, то поехали дальше, желая тем самым показать:

“Я – первый! Первым и останусь!”

Таким образом, великая гордыня и бахвальство стали заправлять в этом деле, ибо каждый старался опередить своих товарищей".

По другой версии, Филипп VI уже больше не мог уклоняться от сражения с англичанами, чтобы окончательно не уронить свой авторитет в глазах подданных, и, оценив численное преимущество свой армии, отдал приказ о подготовке к сражению.
К сожалению, мы не знаем точного количества французских войск, участвовавших в сражении при Креси, так как многие отряды прибывали с марша прямо во время сражения, а некоторые так и не успели вступить в бой. Наиболее осторожные историки полагают, что соотношение сил было 3:1 в пользу французов.

[Yorik]

Считается, что английское войско в этом сражении насчитывало примерно 8500 человек, из которых всадниками (да и то спешившимися) были не более 2500 человек.
У французов было около 12 000 всадников и отряд из 6000 генуэзских арбалетчиков.
Впрочем, существуют и другие оценки сил противников.

Около часа ушло у французов на построение войск в боевые порядки. Построение французской армии тоже можно считать, состоявшим из трёх частей.
Авангард французов возглавляли генуэзские арбалетчики под командованием Антонио Дориа, которых должны были прикрывать всадники слепого чешского короля Жана де Люксембурга (1296-1346, король Чехии с 1310) и его сына Карла (1316-1378).
Вторую группировку французов возглавляли граф Карл II Алансонский (1295-1346), младший брат короля, и герцог Рудольф I Лотарингский (1318-1346).
Резервом, в котором находился и Филипп VI, командовал сам король. Считается, что количество всадников во всех трёх частях французской армии было приблизительно одинаковым.

Я уже упоминал, что перед сражением прошёл сильный дождь, который внёс некоторые коррективы в предстоящее сражение. Английские лучники во время дождя сняли тетиву со своих луков и прятали её в шлемах, а генуэзские арбалетчики были лишены такой возможности, что сказалось на дальнобойности их оружия. Кроме того, земля стала грязной и скользкой, что должно было затруднить действия кавалерии.

Первыми в бой около 17.00 вступили генуэзцы, которым солнце светило прямо в лицо. Двинувшись в бой, генуэзцы три раза приостанавливали своё продвижение для выравнивания строя и сопровождали свои действия громкими устрашающими криками, что, впрочем, не оказало никакого влияния на англичан. Подойдя на расстояние примерно в 130 м до позиций англичан, арбалетчики сделали первый залп, который почти не принёс никакого вреда англичанам из-за того, большинство болтов просто не долетели до англичан (тетива арбалетов стала влажной).

Тут в бой вступили английские лучники, которые навесным огнём нанесли очень большие потери арбалетчикам и вынудили их отступить, если вообще не обратили их в бегство.
В дальнейших бедах французов обычно обвиняют беспорядочно отступавших арбалетчиков и графа Алансонского, который приказал убивать генуэзцев, мешавших атаке французской конницы, но почему-то почти никто не обращает внимания на причины случившегося столкновения.

И генуэзские арбалетчики, и французские рыцари прекрасно знали правила поведения различных частей войска во время сражения. Даже отступая, арбалетчики должны были выстроиться колоннами, чтобы пропустить через свои ряды всадников. Почему же этого не произошло?
О дожде, сделавшим склон холма очень скользким, я уже говорил. Но этот склон холма был изрезан англичанами большим количеством канав и ям, которые должны были затруднить действия французской конницы. Кроме того, позиции лучников были дополнительно защищены рядами кольев с острыми наконечниками, которые вкопали в землю в направлении на противника своими остриями.

Разведка французов не заметила этих ловушек, и первыми пострадали от них арбалетчики. Во время атаки арбалетчики могли перешагивать через эти канавы, и они не слишком затрудняли их действия. Но когда началось отступление, арбалетчики начали поскальзываться в грязи, сваливаясь в ямы и канавы, так что никакие усилия их командиров не смогли выстроить их ровными рядами для пропуска французской кавалерии.

Панику среди отступающих арбалетчиков усилил грохот выстрелов двух или трёх бомбард, которые были в распоряжении Эдуарда III. Хотя многие хронисты пишут о многочисленных убитых и раненых вследствие данного артобстрела, их заявлениям вряд ли стоит верить: скорее всего, эффект от применения бомбард был чисто психологический. Ведь в противном случае и французы, и англичане активно применяли бы артиллерию в будущих сражениях, но ведь даже в битве при Азенкуре пушки на поле сражения ни разу не выстрелили.

Когда граф Алансонский повёл своих всадников в атаку, то наткнулся на дезорганизованную толпу арбалетчиков, загораживавших ему дорогу, и приказал рыцарям прокладывать дорогу сквозь этих людей с помощью мечей.
Вот что пишет Фруассар об этом фрагменте сражения:

"Когда король Франции и его брат, граф Алансонский, увидели, сколь худо держатся генуэзцы, то сказали:

“Убивайте пехоту! Они мешают нам и без нужды загораживают дорогу!”

Тут увидели бы вы, как французские латники, крутясь среди пехотинцев, бьют, разят и убивают их; многие храбрые люди вместе со своими конями падают наземь, барахтаются в давке, и никто не в силах к ним пробраться, чтобы помочь встать".

Так Фруассар косвенно подтверждает то влияние на ход сражения, которое оказали грязь, вбитые колья и вырытые англичанами ямы и канавы. Кроме того, английские луки продолжали свою смертоносную работу:

"Тем временем английские лучники мощно и без перерыва стреляли вверх, и ни одна из этих стрел не пропала даром. Они насквозь пронзали и пробивали тела людей и лошадей, головы, руки и ноги латников, нанося им тяжкие увечья, раны и смерть. И при этом латники даже не знали точно, откуда летят стрелы".

В результате первая атака французов выглядела следующим образом: граф Алансонский повёл за собой мощную лавину, состоявшую из блестящих рыцарей, но до линии обороны английских латников добрались лишь несколько разрозненных групп грязных и уставших рыцарей. Кони французских рыцарей были перебиты английскими лучниками, а их владельцы легко уничтожены англичанами или валялись в грязи и не могли подняться без посторонней помощи. А вот этой-то помощи как раз и не было.

Дальше началось какое-то безумие, и следующие атаки французов можно описать почти одними же и теми словами: стройные линии французских рыцарей бросались в атаку, натыкались на группы отступавших товарищей, трупы павших лошадей и барахтающихся в грязи рыцарей. И всё это происходило под непрекращающимся огнём английских лучников.
В результате перед спешившимися английскими рыцарями представали в большинстве случаев разрозненные остатки блестящего атакующего строя, в основном, уже в пешем строю, которых англичане безжалостно истребляли.

Большинство подробностей о ходе этого сражения до нас не дошло, и хронисты сохранили для нас лишь несколько эпизодов.

Когда чешский король Жан де Люксембург узнал от своих спутников, что дела французов обстоят далеко не лучшим образом, то этот слепой рыцарь выразил желание поучаствовать в бою и сказал:

"Милые сеньоры! Я горячо вас прошу, заклиная вашим вассальным долгом, проведите меня в битву столь далеко, чтобы я мог нанести один удар мечом".

Тогда три его спутника так связали поводья своих коней, чтобы доставить короля в бой и при этом не потерять его из виду; никто же из этих рыцарей уже не смог бы вернуться назад в одиночку – только все вместе.

Рыцарь Генрих фон Мюнх, который ранее участвовал в разведывательных поездках французов, повёл этот отряд обходным путём и вывел их прямо на позиции, которые занимал отряд принца Уэльского. Удар противника был таким сильным и неожиданным, что англичане были вынуждены немного отступить, но вскоре подоспела помощь от графа Нортгемптона и Томаса Хатфилда, и весь отряд короля Чехии был уничтожен; спаслись только два оруженосца короля, которые потом и рассказали об этой отважной атаке.

Первым в этой схватке погиб Генрих фон Мюнх, потом пали лошади под спутниками короля Чехии. Англичане не знали, что перед ними король Чехии, стащили Жана де Люксембурга с коня и убили его. Спутников слепого короля потом нашли рядом с его телом, и их кони были связаны между собой и с конём короля.

Серьёзные неприятности отряду принца Уэльского доставила и атака отряда под командованием графа Людовика I де Блуа. Участникам сражения показалось, что англичане дрогнули, начали отступать, а жизни принца Уэльского угрожает серьёзная опасность. Тогда граф д’Аркур послал гонца к королю с просьбой о присылке подкрепления.
Фруассар приводит несколько вариантов беседы Эдуарда III с гонцами, сочинённых им в разное время.

В первом варианте

"два английских рыцаря из рати принца прибыли к королю Англии и сказали:

“Сир, соблаговолите прийти на помощь Вашему сыну, ибо он находится в очень опасном положении!”

Король спросил, есть ли у принца какие-нибудь раны и повреждения. Ему сказали:

“Да, но не слишком тяжёлые”.

Тогда молвил король в ответ этим рыцарям:

“Возвращайтесь к нему и больше не зовите меня до тех пор, пока он не будет ранен настолько сильно, что станет беспомощным. Дайте мальчику заслужить себе шпоры”.

После этого рыцари покинули короля и вернулись к принцу, в его рать".

В другой рукописи этот эпизод описан Фруассаром более подробно и с разъяснениями.
Томас Бошем (1313-1369), граф Уорик, который сражался в свите принца Уэльского, прислал к Эдуарду III одного из рыцарей:

"Ему дали дорогу, и сказал он, обратившись к королю:

“Дорогой сир! Я послан теми, кто оберегает принца, вашего сына. Они вас извещают, что имеют опасение, как бы военная мощь французов не одолела их, ибо слишком она велика”.

Король спросил:

“А мой сын, в каком он состоянии?”

Рыцарь ответил:

“Во имя Бога, сир, он ещё силён, здрав и бодр духом”.

Тогда сказал король:

“Итак, ступайте обратно к тем, кто вас послал, и скажите от меня, что для юноши настал час заслужить себе шпоры! И не приходите больше меня просить до тех пор, пока у него будут силы держать в руке копьё или меч. Ибо, если угодно Богу и монсеньёру святому Георгию, победа будет за нами!”

С этим ответом и вернулся рыцарь назад".

Недаром Фруассар прославился ещё в молодости, когда был поэтом. Но тут же этот хронист так разъясняет поведение Эдуарда III:

"Однако скажу вам, почему король ответил именно так. Оттуда, где он стоял, было хорошо видно, как французы ведут наступление. Внимательно вглядевшись, король и его люди сочли способ их действий неудачным и настолько плохим, что хуже некуда".

[Yorik]

Действительно, к этому времени единого командования французской армией просто не существовало. Каждый отряд рыцарей действовал по своему разумению, не считаясь с действиями соседей, так что ни о какой координации сил французов уже не приходилось думать. Французские рыцари отважно неслись на позиции врага, не обращая внимания на груды трупов своих товарищей и огромное количество павших лошадей. Вынужденные маневрировать, они расстраивали свои ряды и попадали под убийственный огонь английских лучников.

Следует отметить, что доспехи французских рыцарей представляли собой или кольчуги, усиленные металлическими пластинами, или сборные металлические доспехи, но железо, из которого делались эти изделия, было очень низкого качества, очень мягким, так что с дистанции около 100 м и ближе длинные английские луки легко пробивали защиту французов.
Стальных же доспехов тогда ещё просто не существовало, и даже в битве при Азенкуре только около двух десятков самых богатых французских рыцарей смогли позволить себе защиту из нового металла.

Безумные атаки французов продолжались до наступления темноты, и некоторые хронисты насчитывают до 15-16 или даже 17 подобных атак. Все хотели доказать свою храбрость и рвались в бой. Последние атаки французы произвели уже после захода солнца, так при установившейся малооблачной погоде на небе ярко сияла луна.
В паузах между атаками в дело вступали так называемые копейщики, которые проскальзывали сквозь строй своих латников и занимались тем, что приканчивали французских рыцарей, которые не могли подняться без посторонней помощи.

Фруассар даёт подробное, но презрительное, описание таких эпизодов:

"Там, среди англичан, были пешие уэльсцы, которые обычно следуют за войском и которых зовут грабителями или ратным сбродом. По своему обыкновению они носили большие ножи. И вот, крадучись и неприметно пройдя между английскими лучниками и латниками, они бросались вперёд и рыскали средь этих сеньёров и их людей, которые не могли помочь ни своим лошадям, ни себе самим. Держа наготове кинжалы, топоры и короткие боевые рогатины, крепкие и прочные, англичане убивали людей легко и беспрепятственно, не прилагая большого труда и не встречая сопротивления, ибо французы были беспомощны и не могли друг друга выручить. Это было несчастье, доселе невиданное – чтобы столько добрых людей погибло без боя!"

Случаи спасения упавших рыцарей были немногочисленны.
Например, в большой опасности оказался граф Гийом I де Намюр (1324-1391), когда под ним была убита лошадь. На помощь графу пришли люди из его свиты, которые “с великим трудом его подняли”.
Фруассар отмечает:

"Граф был спасён лишь благодаря дружным усилиям своих людей, которые взяли руководство на себя и вывезли его из опасного места".

Во время операции по спасению графа де Намюра погиб рыцарь Луи де Жюплё.

Рыцарь Тьерри де Сансель был знаменосцем у сеньора Жана д’Эно (?-1356). Во время атаки он сумел прорваться сквозь ряды англичан и оказался у них в тылу. Но его раненый конь попал в одну из многочисленных ловушек, де Сансель упал и долго находился в беспомощном положении. Его спас оруженосец, который увидел, что его господин попал в беду, объехал стороной английские позиции и привёл к де Санселю свежую лошадь. Оруженосец помог рыцарю выпутаться, взобраться на новую лошадь, и другим окружным путём они вернулись к своим.
Это по Фруассару; по другой версии данного рыцаря звали Жан де Фюссель (Fusselles).
Но подобных случаев спасения было в тот вечер не слишком много.

Англичане стойко удерживали свои позиции и продолжали оставаться на них даже тогда, когда атаки французов полностью прекратились. Эдуард III опасался, что ночью или утром могут подойти новые отряды противника, и приказал всем оставаться на своих местах; также был подтверждён запрет преследовать уходивших французов, а также раздевать и снимать доспехи с мёртвых (до особого распоряжения).
Поэтому английское войско, кроме самых знатных рыцарей, буквально рухнуло спать на тех же местах, где они сражались с французами.

Французы же под покровом ночи начали быстро рассеиваться по всем направлениям, и их спасению очень помогло отсутствие преследования со стороны англичан.
Так, говорят, что Карл Богемский (1316-1378), сын павшего короля Жана де Люксембурга, вместе со спутниками покинул поле боя и скакал без перерыва до самого Амьена.
Схожим образом поступили и другие знатные рыцари, которые уцелели во время этого сражения.

Король Филипп VI не принимал никакого участия в битве при Креси, хотя многие историки и пишут о том, что под ним будто бы убило двух лошадей, а сам король был ранен стрелой. Ничего подобного не было!
Да, увидев, что его армия разбита, Филипп VI захотел тоже броситься в атаку, чтобы его не считали трусом, но Жан д’Эно (или иначе Иоанн Геннегауский, которого неправильно называют графом), барон Шарль де Монморанси (?-1381) и другие советники короля смогли удержать его от столь неразумного поступка. Они рекомендовали королю отступить, чтобы собрать новое войско для борьбы с англичанами, и не подвергать опасности корону Франции.

Вняв призыву советников, король с небольшой свитой (всего около 60 человек, из них 5 баронов) отправился в замок Лабруа, где они немного передохнули и поехали дальше в Амьен, куда и прибыли на рассвете. Филипп VI расположился в аббатстве Дюгар и решил оставаться там до полного выяснения всех обстоятельств катастрофы.

Рано утром 27 августа Эдуард III выделил отряд из 500 латников и 2000 лучников, который должен был выяснить, не появились ли в окрестностях Креси новые отряды французов. Как вскоре выяснилось, эта предосторожность не была излишней, так как к месту сражения со своими отрядами спешили великий приор Франции (неустановленное лицо) и герцог Рауль I Лотарингский (1318-1346), к которым присоединилось ополчение Руана, Бове и Амьена.

Англичане довольно легко опрокинули не ожидавших нападения французов и на этот раз довольно долго преследовали убегавших врагов. Только герцог Лотарингский со своим отрядом пытался сдержать атаку англичан и погиб в этом бою. Англичане же в этой операции истребили около 2000 французов.

Английский отряд вернулся в своё расположение, когда Эдуард III вместе с принцем Уэльским выходил из церкви Креси после мессы. Выслушав донесение командиров отряда об их утренних приключениях, король решил, что больше серьёзных атак со стороны французов не будет, и поручил Реджинальду Кобэму и Ричарду Стаффорду с несколькими герольдами обойти поле сражения и составить список всех убитых рыцарей, которых удастся опознать. В помощь им был выделен отряд из 400 человек для переворачивания и переноски трупов.
Кроме того, король приказал снимать с убитых рыцарей, с их доспехов, одежды или оружия, изображения их гербов.

Кобэм со Стаффордом занимались подсчётами до темноты и смогли предоставить Эдуарду III списки погибших, когда король уже ужинал.
Если верить Фруассару, то картина французских потерь выглядела так:

"И стало известно из этих списков, что они нашли лежащими мёртвыми в поле 11 представителей высшей знати, считая одного прелата, 80 рыцарей-банеретов, примерно 12 сотен однощитных или двухщитных рыцарей и добрых 15 тысяч других воинов... А у англичан мёртвыми были найдены только три рыцаря и примерно 20 лучников".

Слепо доверять Фруассару явно не стоит, так как у этого хрониста в различных рукописях количество потерь разнится.

Майкл Нортбур (Northburgh или Northborough, ?-1361), который во время этого похода был одним из секретарей Эдуарда III, а с 1354 года стал епископом Лондона, в своём отчёте сообщает, что потери французов за 26 августа составляет 1542 рыцаря и оруженосца, не считая тех, кого не удалось опознать , и пехотинцев; а 27 августа – около 2000 пехотинцев и ополченцев.
Потери англичан в этом сражении составляют, по разным источникам, 40 латников и примерно 200 лучников.

Перечислим поимённо лишь наиболее знатных участников, погибших в битве при Креси, большая часть из них упомянута Фруассаром:
король Чехии Жан де Люксембург, или Иоанн Слепой;
граф Карл II Алансонский, младший брат Филиппа VI;
граф Людовик I де Блуа-Шатийон, сын Маргариты де Валуа (1295-1342), родной сестры Филиппа VI;
граф Фландрии Людовик I де Невер (1304-1346);
герцог Рудольф (Рауль) I Лотарингский, женатый вторым браком на Марии де Блуа (1323-1380), племяннице короля Филиппа VI;
граф Симон I Зальм;
граф Жан IV д’Аркур;
граф Луи II де Сансерр (1305-1346);
граф Анри IV де Водемон;
граф Робер III, сеньор де Боменил.
Вероятно, в этой же битве погиб граф Филипп III де Флоранж.
Сведения хронистов о том, что в этом сражении погибли или архиепископ Руана Николя Роже, или архиепископ Нима Бертран де До основаны на недоразумении из-за близости дат их смерти от даты сражения.

На следующий день Эдуард III и принц Уэльский, одетые в траурные одежды, присутствовали при торжественном захоронении в церкви Креси наиболее знатных рыцарей.
Король Жан де Люксембург и его зять граф Анри IV де Водемон были немного позднее похоронены в аббатстве Альтмюнстер (Люксембург), которое до наших дней не сохранилось.

В понедельник Эдуард III провозгласил, что объявляет перемирие на три или четыре дня, чтобы французы могли похоронить своих мертвецов, и повёл свою армию на север. К этому времени он уже знал, что ему не удалось установить контроль над Нормандией, так как гарнизоны оставленные в Кане и других местах, были уничтожены французами.

Чтобы успешно вести войну на территории Франции, англичанам требовался хороший укреплённый опорный пункт и порт на побережье Английского канала (Ла-Манша), так как Крота был слишком мал для этих целей. Англичане могли бы атаковать Булонь или Кале, и Эдуард III решил захватить Кале, который находился в самой узкой точке Английского канала и располагался ближе к Фландрии. Осада Кале началась 3 сентября 1346 года, но об этом я расскажу в другой раз.

Пока же вернёмся к Филиппу VI, к которому явились оставшиеся в живых военачальники; новый король Чехии Карл де Люксембург, Луи II де Маль (de Male, 1330-1380), новый граф Фландрии и Невера, граф Гийом I де Намюр, и остававшийся при короле Жан д’Эно. Командиры доложили королю, что их воинские контингенты разбежались и их невозможно собрать, а потому и они покидают короля, чтобы собраться с новыми силами.

Одновременно король обрушил свой гнев на генуэзских арбалетчиков и приказал казнить некоторых из них, но вскоре остыл и прекратил репрессии в их отношении. Генуэзцы же поспешили покинуть не слишком гостеприимную Францию, да ещё им и не заплатили, так как большинство командиров погибло в сражении.

Вскоре Филипп VI перебрался в замок Пон-Сент-Максенс, что в 46 км от Парижа, где провёл несколько недель, находясь в состоянии полной прострации. Из этого состояния короля смог вывести только его сын герцог Жан (Иоанн) Нормандский (1319-1364, с 1350 король Франции Иоанн II).
Узнав о поражении французов при Креси, герцог прекратил осаду Эгийона и поспешил в Париж, куда и прибыл 8 октября. Не найдя отца в Париже, герцог Нормандский предпринял розыски Филиппа VI в окрестных замках, обнаружил отца в Пон-Сент-Максенсе и уговорил его вернуться в Париж.

Почему же французская армия, имея значительное численное превосходство, потерпела столь сокрушительное поражение?
Причин различные исследователи находят множество: тут и прошедший дождь, и высокий боевой дух англичан, и превосходство длинных луков над арбалетами, и т.д.
Несомненно, каждая из названных причин сыграла свою роль в поражении французов, но главное заключается в том, что французская армия плохо организованным и недисциплинированным сборищем хорошо выученных отрядов.

Вспомните, когда поступил приказ всем остановиться, армия так и не смогла его выполнить. А зря. Ведь французам пришлось вступать в бой с ходу, не имея времени для отдыха и приёма пищи. Англичане же имели день отдыха и занимали прекрасную оборонительную позицию.

Арбалетчики вообще не хотели вступать в бой в этот день, так как они были усталыми, несли весь день арбалеты на себе, а отряды прикрытия, которые должны были во время сражения прикрывать стрелков щитами, остались далеко позади. Даже если не обращать внимания на дождь, который мог намочить тетиву у арбалетов, следует учитывать, что арбалетчики должны были атаковать в гору и стрелять против солнца, а дальность поражения была у английских луков выше, чем у арбалетов того времени. Но они оказались совершенно беззащитными против града английских стрел, и, естественно, побежали. Так что об их трусости и предательстве говорить не стоит.

Французская кавалерия перед боем не выстроилась в боевой порядок, не передохнула, и её первая линия столкнулась с бежавшими арбалетчиками, что только усилило хаос в рядах наступающих. Единого командования у французов в этом сражении не было. Отряд каждого сеньора обладал прекрасной выучкой, но чаще всего действовал почти самостоятельно, не учитывая действий других подразделений и не пытаясь налаживать взаимодействие. Все хотели показать свою удаль...