23 ответов в теме

[Yorik]

Подготовка к аресту группы Надя Имре

В эти переговоры между Москвой и Белградом 9 ноября вставил своё первое слово и Кадар Янош, который высказался в том духе, что надо потребовать от Надя Имре заявление об его отставке с поста премьер-министра. Затем Надь и его соратники должны документально пообещать, что не будут заниматься деятельностью, враждебной новому правительству Венгрии.
При выполнении этих условий, по мнению Кадара, Надя со спутниками можно было бы отпустить в Югославию, чтобы не обострять отношений с Белградом.
В тот же день Кадар получил из Москвы ответ, в котором указывалось, что

"Надь Имре и его группу ни в коем случае нельзя передавать югославам".

Большой Брат лучше знает, что делать!

10 ноября ЦК КПСС несколько смягчил свою позицию по этому вопросу и написал югославским товарищам, что теперь уже не следует обсуждать вопрос о том, насколько правильно поступили сотрудники югославского посольства в Будапеште, предоставив убежище Надю и его спутникам, а следует совместно искать конкретный выход из создавшегося положения.
В этом письме впервые прозвучал план перемещения Надя Имре со спутниками на территорию Румынии с согласия правительств Венгрии и Румынии. Такое решение проблемы не нанесло бы урона престижу Югославии и соответствовало бы интересам венгерского правительства.
Кадар со своей стороны добавил, что те члены группы Надя (кроме Лошонци и самого Надя), которые заявят о поддержке нового венгерского правительства, могут оставаться на территории страны, но высоких постов они уже не займут.

Румынские руководители полностью поддержали это предложение ЦК КПСС и выразили готовность немедленно приступить к переговорам с Надем, чтобы убедить его принять подобное предложение, а также предоставить самолёт для транспортировки венгров из Будапешта в Румынию.

Югославы, однако, неожиданно упёрлись, и 12 ноября посол Солдатич заявил Кадару, что предложенный выход из ситуации вокруг группы Надя наносит ущерб престижу Югославии; также руководители ФНРЮ не считают Румынию подходящей страной для перемещения туда Надя и его группы.
По мнению югославских товарищей, существует только два выхода из создавшегося положения:
1. новое венгерское правительство даёт гарантии безопасности Надю и его группе; в этом случае они остаются на территории Венгрии;
2. Надь и его группа эвакуируются в Югославию, где получают право убежища.

Несколько дней шли переговоры между заинтересованными странами, Югославией, Венгрией и Румынией, под приглядом со стороны Москвы. Поляки попыталась было внести свой вклад в дело об урегулировании ситуации вокруг группы Надя, но их инициативу венгры вежливо отклонили.
Сам Кадар 14 ноября говорил, что никто не будет наказан за участие в прошлых событиях, а участие Надя в политической жизни страны зависит лишь от него самого.

16 ноября румынский лидер Георге Георгиу-Деж (1901-1965) сообщил югославскому послу Николе Вуяновичу, что он лично собирается прилететь в Будапешт для урегулирования ситуации вокруг Надя Имре или прислать туда своего личного представителя. По мнению Дежа, Надь Имре с группой спутников лучше оставаться в Румынии до тех пор, пока ситуация в стране не урегулируется. В случае же, если Надь и Лошонци заявят о поддержке правительства Кадара, то они смогли бы остаться у себя дома в Венгрии.
В любом случае Деж или его представитель обсудят с Надем вопрос о его переезде в Румынию.

В тот же день под давлением югославов, Надь и Лошонци дали согласие покинуть территорию посольства ФНРЮ в Будапеште и вернуться в свои дома, если правительство Кадара даст письменные гарантии обеспечения их личной безопасности. Посол Солдатич довёл эту информацию до сведения Кадара, который согласился дать такие гарантии, и они договорились о том, что группа Надя сможет покинуть посольство уже утром 17 ноября.

Узнав о достижении предварительной договорённости с Кадаром, здание посольства утром 18 ноября покинули Санто Золтан, Дьёрдь Лукач (1885-1971) и Ваш Золтан (1903-1983) с семьями, чтобы вернуться по домам. Этих людей ведь не было в списке лиц, которых предполагалось вывезти в Румынию, но до дома никто из них так и не добрался, а 23 ноября их всех отправили в Румынию.
Югославы сделали вид, что не заметили исчезновения этих людей в Будапеште, так как уже стремились побыстрее избавиться от присутствия нежеланных гостей в стенах своего посольства. Но я забежал немного вперёд.

Однако под давлением Москвы 17 ноября Кадар вызвал к себе посла Солдатича и вместо вручения последнему обещанных письменных гарантий довёл до его ведения более жёсткие условия, при выполнении которых группа Надя сможет покинуть здание посольства ФНРЮ.
Надь Имре и Лошонци Гёза должны объявить о добровольной отставке со своих министерских послов, выступить с самокритикой своих предыдущих действий, одобрить действия правительства Кадара в борьбе с контрреволюцией и обязаться не совершать никаких действий против нового правительства Венгрии. Пока же положение в стране не будет урегулировано, группе Надя следует найти убежище в одной из социалистических стран.

Удивлённые югославы лишь вяло протестовали, по-прежнему настаивая лишь на получении письменных гарантий безопасности для всех членов группы Надя, после чего все они смогли бы вернуться домой.
Вопрос о переезде этой группы в Югославию посол Солдатич на этот раз уже не поднимал. Что касается требуемых Кадаром заявлений со стороны Надя и Лошонци, то это является делом свободной воли упомянутых лиц и относится к категории внутривенгерских дел.

Советские эмиссары в Венгрии тоже не бездействовали: изучив ситуацию в стране, они (Суслов, Аристов и Шелепин) 17 ноября предложили рассмотреть на заседании ЦК КПСС вопрос об аресте группы Надя при выходе из здания югославского посольства, чтобы этапировать их всех на территорию Румынии.
Сообщалось также, что товарищ Кадар согласен с подобным решением этого вопроса.

Тем временем, дальнейшие переговоры между правительствами Венгрии и Югославии стали носить характер фарса. Обе стороны прекрасно понимали, чем всё закончится, но, как говорится, соблюдали видимость приличий.
21 ноября Кадар сообщил югославским товарищам, что он письменно подтверждает ранее сделанное заявление о том, что

"венгерское правительство не намерено применить к Надю Имре и членам его группы репрессий за их прошлые действия".

Кадар теперь уже не требовал никаких покаянных выступлений со стороны Надя и Лошонци, так как

"написание такого заявления является делом свободной воли указанных лиц".

Получалось, что все требования югославской стороны были удовлетворены: теперь члены группы Надя могли свободно покинуть своё убежище на территории посольства ФНРЮ в Будапеште и вернуться в свои дома.

Никто почему-то не вспомнил о том, куда делись товарищи Санто, Ваш и Лукач?
А советские эмиссары бодро рапортовали в Москву о том, что генерал Серов вместе с венгерскими коллегами предпринял все необходимые меры для подготовки предстоящего ареста всех членов группы Надя, сразу же после того как они покинут своё убежище.
Выезд венгерских беженцев из здания югославского посольства планировалось осуществить вечером 22 ноября.
Развязка близилась.

В первой половине дня 22 ноября с Надем Имре встречались гости из Румынии: сам Георгиу-Деж, премьер-министр Румынии Киву Стойка (1908-1975) и Вальтер Роман (Нойландер Эрнё, 1913-1983), который раньше работал вместе с Надем в Коминтерне. Во время визита в югославское посольство их сопровождал Мюнних.
Румынские товарищи по отдельности побеседовали с Надем и другими венгерскими руководителями восстания и убедились, что никто не хочет покидать Венгрию, а также не собирается делать никаких полезных для правительства Кадара заявлений.

Более того, во время беседы со своим бывшим коллегой Вальтером Романом Надь Имре сказал последнему, что товарищ Тито настоятельно советовал ему не покидать Будапешт, и что скоро Тито выступит с новым заявлением о Наде, которое полностью дезавуирует его предыдущие высказывания по Венгерскому вопросу и лично о Наде Имре.

Румынские товарищи вместе с Кадаром решили, что группу Надя следует срочно переправить в Румынию, где им будет предоставлено убежище и обеспечены соответствующие условия (охрана). Но надо было как-то в глазах мировой общественности оправдать, хотя бы формально, правомерность подобной операции.
И вот в тот же день, возможно ещё и до ареста Надя со спутниками, венгерский заместитель министра иностранных дел Шебеш отправляет своему румынскому коллеге Аурелу Мэлнэшану срочную телеграмму с просьбой представить группе Надя убежище на территории Румынии, обеспечить их безопасность и, вместе с тем, не позволить им вести деятельность, направленную против нового венгерского правительства.

В сопроводительном письме пояснялось, что правительство Венгрии в настоящий момент не может обеспечить безопасность Надю Имре и его соратникам, так как их пособничество контрреволюции вызывает гнев широких народных масс в стране, и они могут стать жертвами возмездия со стороны пострадавших. С другой стороны, реакционный силы и контрреволюционные элементы могут устроить вооружённые провокации, жертвами которых станут Надь или его сподвижники, а вину за эти эксцессы возложить на коммунистов Венгрии.

Товарищ Мэлнэшан немедленно дал положительный ответ на просьбу венгерского коллеги, так что эти дипломатические документы как бы создавали международно-правовое обоснование экстрадиции группы Надя в Румынию.
А как же происходил собственно арест Надя Имре и членов его группы?

[Yorik]

Вокруг ареста Надя Имре и членов его группы

Операция по аресту и изоляции группы Надя Имре должна была проводиться так “нежно”, чтобы у них вплоть до самого момента захвата советскими гэбэшниками не возникло никаких подозрений о своей дальнейшей судьбе. Поэтому вечером 21 ноября Кадар наконец дал гарантии того, что никто из членов “группы Надя” не будет привлечён к ответственности за свою прошлую деятельность:

"В интересах окончательного урегулирования дела венгерское правительство, соглашаясь с предложением югославского правительства... на этот раз письменно вновь повторяет своё многократно устно сделанное заявление о том, что венгерское правительство не намерено применить к Надю Имре и членам его группы репрессий за их прошлые действия. Мы принимаем к сведению, что таким образом прекращается действие права убежища, предоставленного этой группе, и что они сами покинут югославское посольство и свободно уйдут на свои квартиры".

От Надя и его коллег даже не требовали поддержки нового правительства Венгрии, так как югославы посчитали, что

"написание такого заявления является делом свободной воли указанных лиц... весь этот вопрос вы считаете внутренним делом Венгрии".

Такой результат многосторонних переговоров вполне удовлетворил югославских товарищей, которые стремились как можно скорее спровадить дорогих “венгерских товарищей” из посольства и не потерять при этом своего лица.

22 ноября в 18.30 венгерские беженцы начали выходить из югославского посольства и рассаживаться в предоставленном им автобусе, который якобы должен был развезти всех членов группы Надя по домам. В этой поездке их собирались сопровождать сотрудники посольства, которые смогли бы убедиться в том, что все достигнутые договорённости выполнены. Венгры обнимались с югославскими товарищами, целовали их и благодарили за гостеприимство.

В последний момент Надь Имре очевидно заподозрил что-то неладное и попытался из автобуса вернуться в посольство, но венгерские и советские “наблюдатели” воспрепятствовали этому, а югославские дипломаты уговорили Надя ехать “домой”.
Перед самым отъездом автобуса, несмотря на энергичные протесты со стороны посла Солдатича, в него сел советский военный в звании подполковника.
[Через пару дней на пленуме ЦК КПСС при обсуждении вопроса об аресте Надя Имре Н.С. Хрущёв сказал, что появление советского офицера в автобусе было ошибкой.]

Автобус покинул территорию югославского посольства, выехал на улицы города и проследовал до здания, занимаемого советской военной комендатурой. Здесь подполковник сослался на некий приказ своего командования и довольно грубо высадил югославских дипломатов, несмотря на их протесты. После этого в сопровождении нескольких бронетранспортёров и одного танка автобус проследовал в неизвестном для югославов направлении.
Через несколько часов вся группа Надя Имре уже оказалась на территории Румынии.
По некоторым данным, всей операцией по аресту и переправке группы Надя в Румынию руководил генерал-лейтенант Пётр Васильевич Федотов (1900-1963).

Дальнейшие подробности вывоза “группы Надя” в Румынию и их пребывания там до сих пор не разглашаются. Вероятно, их вывезли в Румынию на советском военно-транспортном самолёте, но достоверных сведений по этому поводу нет. Известно лишь, что до самого момента вывоза их обратно в Венгрию, “венгерские товарищи” располагались в каком-то довольно комфортном санатории недалеко от Бухареста. Правда, под усиленной охраной.

23 ноября по венгерскому радио прозвучало сообщение:

"Бывший премьер-министр Надь Имре и несколько человек из его окружения, как известно, 4 ноября попросили и получили убежище в посольстве Югославии в Будапеште. 22 ноября право убежища утратило силу. Более двух недель назад Надь Имре и лица из его окружения обратились к венгерскому правительству с просьбой о выезде на территорию другого социалистического государства. С согласия Румынской Народной Республики Надь Имре и лица из его окружения 23 ноября выехали в Румынскую Народную Республику".

Подобное заявление не могло удовлетворить ни венгерское население, ни югославов, ни мировую общественность.
Венгры, продолжавшие, в основном, пассивное сопротивление коммунистам, одним из требований выдвигали возвращение Надя Имре к власти и не верили, что он добровольно покинул родину.
Югославские товарищи считали, что их обманули и нарушили все предварительные договорённости. Они же прекрасно знали, что Надь и его товарищи не отказывались от своих взглядов и не собирались покидать территорию Венгрии при условии их освобождения от уголовного преследования. В крайнем случае, они соглашались уехать в Югославию, но о Румынии они и слышать не хотели.

Поэтому вполне понятно возмущение югославов, которые обратились с запросом к венгерскому правительству, в котором отмечалось, что

"правительство ФНРЮ не может никак принять версию о том, что Надь Имре и остальные упомянутые лица добровольно направились в HP Румынию, так как оно знакомо с желанием этих лиц остаться в своей стране, как и с тем, что до сих пор, пока они находились в посольстве ФНРЮ в Будапеште, они отвергали предложения направиться в Румынию".

В ответ Кадар Янош и другие венгерские руководители, понимая недостаточность сообщения, переданного по радио, в течение нескольких дней разъясняли где только возможно, свою позицию по вопросу интернирования Надя со спутниками в Румынии.
Кадар Янош, например, несколько раз высказывал мнение о том, что хотя он и обещал руководству ФНРЮ не преследовать членов группы Надя за их предыдущую деятельность, но он не может гарантировать их безопасность на территории Венгрии. Ведь Надь Имре и его единомышленники своей контрреволюционной деятельностью вызвали справедливый гнев венгерского народа, а потому, оставаясь на территории страны, они могут стать объектом возмездия со стороны жертв белого террора и их родственников.
С другой стороны, Надь Имре или кто-либо из его спутников могут стать жертвами терактов со стороны контрреволюционеров, которые захотят свалить вину за их гибель на правительство ВНР.
Поэтому выезд группы Надя на территорию Румынии представляется наилучшим выходом с точки зрения обеспечения их безопасности.

В течение нескольких недель шло вялое переругивание между Югославией с одной стороны, и Венгрией, Румынией и СССР — с другой. Югославы пытались сохранить лицо и мягко упрекали союзников по социалистическому лагерю за нарушения взятых на себя обязательств, а СССР постарался дистанцироваться от этой проблемы, постоянно подчёркивая, что это внутреннее дело ВНР.

Уже в середине декабря 1956 года Георгиу-Деж поделился своими мыслями о будущем Надя:

"Мы не думаем Надя Имре и его группу всю жизнь держать в Румынии; как только [в Венгрии] окрепнет народно-демократическая власть... мы передадим Надя Имре венгерским товарищам и уверены, что он за его преступления будет повешен не за шею, а за язык".

Еще даже не было начато следствие в отношении Надя Имре и его товарищей, венгерское руководство пока и не заикалось об их судебном преследовании, а румынский лидер уже мог смело предсказать их судьбу — ведь он прекрасно знал, чего стоят гарантии, данные коммунистами.

Тем временем внутри Венгрии Кадар Янош, при сотрудничестве с ВС и ВВ МВД СССР, довольно уверенно начал подавлять выступления последних революционеров и оппозиционеров и прибирать власть к своим рукам.
Помимо борьбы с остатками непосредственных участников вооружённого восстания (поиск и аресты активных повстанцев, пресечение деятельности лиц, подстрекавших к забастовкам и новому восстанию и т.п.), важное место в деятельности правительства занимали вопросы налаживания работы промышленных предприятий, транспорта и различных коммуникаций.

Фаза активной борьбы венгерского народа с коммунистическим режимом постепенно сходила на нет, но продолжалось пассивное сопротивление: забастовки, демонстрации, агитация, листовки и т.д.
Еще 22 ноября в Будапеште стали распространяться листовки с призывом:

"Все, кто против правительства Кадара и русского вмешательства в дела страны, не должны 23 ноября с 2 до 4 часов дня выходить на улицу; безлюдные улицы докажут Кадару и нашим доброжелательным друзьям — русским, что они здесь лишние. ООН также должна узнать о нашем желании".

Как ни странно, с аналогичным призывом выступил в тот же день и орган ЦК ВСРП газета “Непсабадшаг” (выходила вместо “Сабад неп” со 2 ноября 1956 г.), которая призвала к часовому молчанию в честь месячной годовщины с начала народного восстания.
Генерал Серов в послании советским руководителям был вынужден признать:

"В результате почти всё население Будапешта покинуло улицы, и с 2 до 3 часов дня улицы были пустые. Жители, которые в 2 часа дня были на улицах,сразу вошли в дома и во дворы домов и стояли там до 3-х часов дня".

Кадар Янош и другие руководители ВСРП сочли позицию главного редактора “Непсабадшаг” товарища Фехера Лайоша (1917-1981) слишком уж независимой, тем более, что в тот же день он отказался опубликовать в этой партийной газете статью Кадара, сославшись на то, что он не согласен с его оценкой текущего момента.

24 ноября товарищ Фехер был смещён со своего поста за несогласие с жёстким курсом на подавление революционной оппозиции и за ряд ошибочных публикаций, да по во всей редакции “Непсабадшаг” была проведена значительная чистка.
Но если вы думаете, уважаемые читатели, что товарищ Фехер Лайош был арестован за свои антипартийные взгляды или пострадал как-нибудь иначе, то вы глубоко ошибаетесь. С 1957 года товарищ Фехер стал секретарём ЦК, членом Политбюро ЦК ВСРП и находился на этих постах долгие годы.

[Yorik]

Подготовка к суду над группой Надя Имре

Следует сказать, что Кадар Янош дорожил кадрами, с которыми он мог бы работать вместе, хотя они и не являлись коммунистами. Интересен пример с Эрдеи Ференцом (1910-1971), заместителем премьер-министра революционного правительства Венгрии, который 3 ноября являлся руководителем венгерской делегации во время переговоров с советскими военными на базе Тёкёл и был там коварно арестован вместе со всеми остальными членами делегации.

1 декабря во время переговоров с товарищами Маленковым, Аристовым и Сусловым новый венгерский руководитель поднял вопрос и об освобождении Эрдеи Ференца. В записи этой беседы, сделанной советской стороной, говорится:

"Тов. Кадар считает, что академик Ф. Эрдеи не контрреволюционер, - он 12 лет, будучи лидером национально-крестьянской партии, являлся тайным членом компартии Венгрии... - держать его в заключении сейчас нецелесообразно. Тем более арестован он был при таких обстоятельствах, которые не очень хорошо характеризуют советские органы с моральной точки зрения. Эрдеи был арестован как глава делегации парламентёров, приглашённой на переговоры в ставку советского командования..."

Доводы Кадара по этому вопросу были услышанысоветскими руководителями и, несмотря на возражения генерала Серова, Эрдеи был доставлен в советское посольство и 4 декабря освобождён.

Но случаи подобной благотворительности были довольно редкими в деятельности нового венгерского правительства. Уже в конце ноября Кадар и Мюнних обсудили вместе с советскими товарищами вопрос о проведении в ближайшее же время суда над преступниками, творивших зверские расправы над людьми в период разгула реакции в стране. Такие слова, как "революция" или "мятеж", во время обсуждения не употреблялись.
По существовавшим в Венгрии законам, подобное мероприятие мог произвести военный суд, который имел право за совершённые преступления приговаривать к высшей мере наказания: гражданских лиц — к повешению, военных — к расстрелу.

Венгерские руководители вместе с генералом Серовым должны были отобрать группу из 6-8 человек, руководивших восстанием и виновных в расстрелах коммунистов.
Первыми для подобного суда были отобраны Дудаш Йожеф, Сабо Янош и Золоми Ласло. К ним предполагалось добавить ещё несколько человек, непосредственно участвовавших в расстрелах граждан (коммунистов, гэбэшников и т.п.).
[Золоми Ласло (1916-1990) — был руководителем охраны венгерского радио, которое добровольно передал повстанцам; занимался организацией охраны общественного порядка под руководством Кирая Белы. Покончил жизнь самоубийством.]

30 ноября советские руководители (Суслов, Маленков и Аристов) сообщали в Москву, что

"Кроме этих лиц, будут преданы суду несколько повстанцев, непосредственно производивших зверства и расстрелы граждан. На лиц, предаваемых военному суду, сейчас оформляются следственные документы. На эту работу потребуется 2-3 дня, после чего следственные дела и обвинительные заключения будут переданы в военный суд".

Очень торопились победители провести показательные казни, но даже в этих условиях суд состоялся только 14 января 1957 года, а смертные приговоры Дудашу, Сабо и ряду других повстанцев были приведены в исполнение 19 января.
Правда, расстреляли не всех привлечённых к первому военному суду — Золоми Ласло, например, получил десять лет тюрьмы, но был освобождён в 1963 году.

Ко времени казни Дудаша и других повстанцев положение в Венгрии уже удалось несколько стабилизировать, правда, довольно жёсткими мерами. Повстанцы, ушедшие в подполье, продолжали призывать жителей страны к продолжению борьбы с коммунистами путем расширения забастовочного движения и акций гражданского неповиновения.
По Будапешту и другим городам распространялись листовки с подобными призывами, а западные радиостанции, вещавшие на Венгрию, призывали жителей страны продолжать сопротивление до победного конца. Хотя венгры теперь могли рассчитывать только на моральную поддержку Запада, а о вооружённом вмешательстве речи прекратились, да и в самой Венгрии вооружённые инциденты становились всё реже, так как слишком был велик перевес прокоммунистических сил и их советских союзников.

4 декабря на улицы Будапешта вышли венгерские женщины, чтобы провести траурную демонстрацию в память погибших с 23 октября повстанцев.
Траурная демонстрация в полной тишине прошествовала по улицам города и возложила венки у памятника в честь тысячелетия Венгрии.
К вечеру часть демонстранток подошла к зданию посольства США; женщины выкрикивали антикоммунистические лозунги и требовали немедленного вывода советских войск из страны.
Власти пока не прибегали в силовым способам борьбы с подобными манифестациями.

Однако с конца ноября начался массовый вброс в страну листовок с различными призывами вроде "Начать новое вооружённое восстание 6 декабря" или "Объявить всеобщую национальную бессрочную забастовку 8 (или 12) декабря".

8 декабря в ряде венгерских городов рабочие советы объявили забастовки, и прошли демонстрации трудящихся под антикоммунистическими лозунгами. Венгерские руководители дрогнули и приказали стрелять по безоружным демонстрантам. Наибольшую известность получил расстрел демонстрации шахтёров в Шальготарьяне, когда по разным данным погибло от 16 до 29 человек. Однако по демонстрантам стреляли также в Мишкольце, Татабанье, Бекешчабе и в ряде других городов, но данных о погибших во время этих расстрелов нет.

Вечером того же дня венгерское правительство распустило все провинциальные рабочие советы и запретило их деятельность.
Однако по некоторым данным, хронология последних событий была несколько иной. Ещё 5 декабря венгерское правительство объявило о роспуске всех революционных рабочих советов, а с 7 декабря в Будапеште начались массовые аресты лиц, подозреваемых в причастности к деятельности этих советов.
Вот в ответ на эти аресты якобы и прошли массовые демонстрации по всей Венгрии.

Как бы там ни было, в ответ на репрессии со стороны коммунистических властей, Центральный рабочий совет Большого Будапешта призвал всех жителей города начать всеобщую 48-часовую забастовку, а по всей стране были разосланы призывы начать всеобщую забастовку с 12 декабря.

Правительство немедленно запретило деятельность ЦРС, а с 12 декабря ввело в стране чрезвычайное положение и вооружённую охрану на всех промышленных предприятиях.
Почти сразу же после этого в Венгрии было введено ускоренное судопроизводство по всем делам о контрреволюционной деятельности (военно-полевые суды), а концентрационные лагери широко открыли свои ворота для всех арестованных, простите, интернированных, лиц, имевших отношение к народному восстанию и протестам против коммунистической власти.

С моей точки зрения, осталось только рассказать о суде над Надем Имре и его товарищами, а также подвести краткие итоги восстания 1956 года.

Укрепив свои позиции в стране, Кадар уже во второй половине декабря 1956 года заговорил о контрреволюционной деятельности Надя Имре и его предательстве. Очевидно он решил, что теперь уже можно забыть о тех гарантиях непреследования, которые были даны Надю и его соратникам.
Естественно, что после ряда подобных заявлений лидера страны речь могла идти только о судебном преследовании группы Надя. И действительно 26 февраля 1957 года на пленуме ЦК ВСРП было принято решение о начале судебного расследования (фактически - преследования) дела группы Надя, которого уже открыто называли предателем.

В марте в Румынию прибыла группа венгерских следователей во главе с полковником политического управления МВД Венгрии Райнаи Шандором (1922-1994). Следователи в течение месяца "опрашивали" всех членов группы Надя, а также членов их семей.
Через месяц, в апреле 1957 года, с молчаливого согласия румынских властей, всех членов группы Надя арестовали и в наручниках вывезли в Будапешт, причём на всех взрослых были надеты чёрные очки, которые используют при работе сварщики. Руководил вывозом арестантов полковник Райнаи, он же руководил их допросами в ходе подготовки судебного процесса.

Не следует думать, что все шаги в ходе подготовки судебного процесса были инициативой только венгерского руководства или лично товарища Кадара.
В январе и марте 1957 года Кадар дважды встречался с Хрущёвым для обсуждения различных вопросов, в том числе и о судьбе группы Надя. Так что Москва внимательно следила за судьбой Надя, но к середине 1957 года Венгрия перестала быть в центре внимания советских руководителей. Тому было несколько причин: борьба Хрущёва с группой Маленкова-Молотова в Политбюро ЦК КПСС, обострение советско-югославских отношений, обсуждение мирных инициатив с Западом и т. п.

Летом 1957 года на пленуме Политбюро ЦК ВСРП была предварительно решена судьба группы Надя. Предполагалось провести судебный процесс в конце сентября 1957 года и приговорить 6 из 11 обвиняемых к смертной казни: обязательно бывшего премьер-министра Венгрии Надя Имре и генерала Кирая Белу — заочно.

В августе 1957 года в Москву прилетел министр внутренних дел Венгрии Биску Бела (1921-2016), которому не удалось встретиться с высшими руководителями СССР. С ним беседовали товарищи Ю.В. Андропов, который стал секретарём ЦК КПСС и заведующим отделом по внешним вопросам, генеральный прокурор СССР Р.А. Руденко и генерал КГБ П.И. Ивашутин.
Роман Андреевич Руденко (1907-1981) — генеральный прокурор СССР с 1953 года.
Пётр Иванович Ивашутин (1909-2002) с 1954 по 1964 года занимал пост 1-го заместителя председателя КГБ, а в период 1963-1986 годов был начальником ГРУ.
Биску Бела занимал посты министра внутренних дел Венгрии с 1957 по 1961 годы.

Биску сообщил советским коллегам, что подготовка к суду над членами группы Надя завершена, но что венгерские товарищи разошлись во мнениях относительно меры наказания подсудимым. Большинство членов пленума высказались за вынесение самого сурового приговора Надю, Лошонци, Донату, Малетеру, Гимешу, Силади и Кираю Беле (заочно).

[Yorik]

Суд. Итоги Восстания. Приложение

Однако в конце сентября 1957 года процесс над группой Надя не состоялся, так как дату его проведения дважды переносили по просьбе Москвы (не суть важно, по каким причинам).
В конце декабря 1957 года венгры приняли решение о проведении суда в феврале 1958 года.

Когда Хрущёв узнал об этом решении Политбюро ЦК ВСРП, он спросил у Кадара, что они собираются делать с Надем Имре:

"Что это будет? Тюрьма, выговор или что-то ещё?"

Однако Кадар подтвердил своё мнение о необходимости вынесения Надю самого сурового приговора. Руководство СССР, как видим, совсем не настаивало на подобном решении проблемы.

Наконец, 5 февраля 1958 года в Будапеште начался закрытый судебный процесс по делу о группе Надя, который продолжался всего полтора дня.
Обвинения в контрреволюционной деятельности были предъявлены Надю Имре (1896-1958), доктору Донату Ференцу (1913-1986), Гимешу Миклошу (1917-1958), Тилди Золтану (1889-1961), Малетеру Палу (1917-1958), Копачи Шандору (1922-2001), доктору Силади Йожефу (1917-1958), Яноши Ференцу (1916-1968) и Вашархейи Миклошу (1917-2001).
Государственный обвинитель (верховный прокурор) успел только закончить официальную процедуру передачи дела в суд, как было принято решение о перерыве в ходе заседаний из-за нарушения некоторых процессуальных вопросов.
Но это был лишь формальный повод для перерыва, а на самом деле Москва попросила о новой отсрочке, так как в этот момент Западу были переданы очередные мирные предложения, и советские руководители не хотели нового обострения отношений.
[Яноши Ференц — реформатский священник, зять Надя Имре, директор Литературного музея им. Петёфи; в 1956 году работал в аппарате правительства Надя.]

Интересно, что 5-го же февраля 1958 года проводилось очередное заседание Политбюро ЦК КПСС, на котором в том числе обсуждался и вопрос о суде над Надем Имре и его группой. Запись в протоколе об этом вопросе показательна:

"О суде над Имре Надем. Хрущёв, Ворошилов, Микоян, Аристов, Кириченко. Принять предложения (проявить твёрдость и великодушие). Не записывать в протокол".

Наконец 9 июня 1958 года судебный процесс над группой Надя возобновился, в ходе которого Надь, Малетер и Силади свою вину полностью отрицали, а остальные подсудимые "раскаялись" и признали свою вину. Правда, не все, так как Лошонци Гёза (1917-1957) до суда не дожил и умер 21 декабря в тюрьме, вероятно, не без помощи своих тюремщиков.
15 июня 1958 год от имени Министерства юстиции ВНР был оглашён приговор подсудимым:
Надь Имре — смертная казнь;
Донат Ференц — 12 лет тюремного заключения;
Гимеш Миклош — смертная казнь;
Тилди Золтан — 6 лет тюремного заключения;
Малетер Пал — смертная казнь;
Копачи Шандор — пожизненное тюремное заключение;
доктор Силади Йожеф — смертная казнь;
Яноши Ференц — 8 лет тюремного заключения;
Вашархейи Миклош — 5 лет тюремного заключения.

В своём последнем слове Надь Имре сказал:

"Смертный приговор я, со своей стороны, считаю несправедливым. Мотивировку нахожу необоснованной, поэтому не могу её принять. Единственным моим утешением в нынешнем моём положении является убеждение в том, что рано или поздно венгерский народ и международный рабочий класс снимут с меня эти тяжкие обвинения, груз которых я должен сейчас нести, вследствие чего мне придётся пожертвовать жизнью, но не могу от этого уклониться. Я верю, придёт время, когда в этих вопросах и в моём деле тоже можно будет разобраться справедливо в более спокойной обстановке, с более широким кругозором и на основании лучшего знания фактов. Я чувствую, что являюсь жертвой тяжёлого заблуждения, судебной ошибки. О помиловании не прошу".

Официальные документы лукавят, так как Силади Йожефа осудили на другом процессе ещё 22 апреля 1958 года и через день расстреляли, а генерал Кирай Бела тоже был приговорён к смертной казни, но за отсутствием подсудимого - заочно.

Смертные приговоры обвиняемым были приведены в исполнение уже 16 июня 1958 года.
Даже в Москве были поражены жестокостью приговора и быстротой его исполнения.
Ведь Кадар прекрасно знал всех казнённых, практически со всеми он был в дружеских отношениях. В мае 1951 года Кадар, Лошонци и Донат были арестованы в один день, а в июле 1954 года их освободил Надь Имре, тот самый Надь, которого Кадар послал на виселицу.

Кадар при расправе с "группой Надя" проявил мелкую мстительность: ведь журналист Гимеш продолжал борьбу с коммунистами и после 4 ноября 1956 года, издавая подпольную газету "23 октября", в которой часто говорил о Кадаре не совсем приятные вещи. Гимеш был арестован лишь 5 декабря — представляете, сколько всего он за месяц успел написать о Кадаре и его режиме?

Довольно быстро приговоры остальным осуждённым по делу "группы Надя" были значительно смягчены. Тилди сменили реальный срок на условный в 1959 году, Яноши, Донат и Вашархейи были освобождены в 1960, и лишь Копачи просидел в тюрьме до 1963 года.

После казни Надя, Малетера, Гимеша и Силади террор победителей не прекратился, и суды продолжали выносить смертные приговоры участникам восстания, как минимум, до конца 1958 года. Так в декабре 1958 года по приговору суда были казнены Андял Иштван (1928-1958), командир отряда повстанцев на улице Тюзолто, и Иван Ковач Ласло (1930-1958), который в 1956 до конца октября был командиром группировки вокруг кинотеатра "Корвин".


Краткие итоги венгерского восстания 1956 года
Прежде чем перейти к числовым характеристикам восстания, хочу отметить, что достоверные данные как о людских потерях во время восстания, так и о количестве арестованных и осуждённых, отсутствуют. Официальным данным, особенно советским, доверять не стоит, так как руководители СССР довольно быстро поняли, что большое количество людских потерь говорит лишь о размахе венгерского революционного движения.
Поэтому официальные данные о погибших и раненых значительно приуменьшены. Власти лишь пытались дать максимально возможные данные о погибших коммунистах и работниках безопасности.
Поэтому для объективности я попытался привести данные из нескольких источников.

Официально считается, что за весь период боёв с 23 октября по 12 ноября 1956 года потери советских войск составляют 640 (669, иногда 720) человек убитыми и 1251 (1540) ранеными; 51 человек пропал без вести.
Статистика стыдливо обходит вопрос о количестве советских граждан, погибших в военных городках, которые оставались практически без охраны. А потери там были, и немалые; недаром многие советские участники венгерских событий с содроганием вспоминают увиденное в таких городках.

Кроме того, СССР понёс крупные потери в тяжёлой технике, но точные данные отсутствуют. Известны лишь некоторые фрагменты: так 2-я гвардейская МД только 24 октября потеряла 4 танка; 33-я МД за период с 4 по 12 ноября потеряла 14 танков и САУ.

Потери венгерской стороны оцениваются в 2652 человека погибшими и 19226 ранеными.
Иногда, впрочем, стыдливо признаётся, что число убитых венгров следует оценивать от четырёх с половиной тысяч человек до семи тысяч.

А вот данные, опубликованные буквально по горячим следам. Уже в декабре 1956 года в Будапеште вышел в свет первый выпуск белой книги "Контрреволюционные силы в венгерских октябрьских событиях".
В этой книге утверждается, что с 23 октября по 1 декабря по всей Венгрии насчитывалось 12971 убитых и около 27000 раненых.
В Будапеште соответственно — 1945 убитых и 11513 раненых.
На стационарном лечении в больницах находилось 6731 раненых, из которых умерли 559. До конца декабря всего в больницах насчитывалось до 20000 раненых, из которых 1600 умерли.
Количество погибших (включая тайно захоронённых и "исчезнувших") составило около 3000 человек.
Это были первые данные нового правительства ВНР. Потом оно опомнилось и опубликовало более "точные" данные.

Все, однако, сходятся на том, что к концу 1956 года Венгрию покинули около 200 000 человек.

Ещё в августе 1956 года в Женеве был создан "Международный комитет помощи" Венгрии [“International Rescue Comission”]. Так вот, его председатель Леон Черн (Leo M. Cherne, 1912-1999) под флагом Красного Креста нелегально побывал в Будапеште и в интервью корреспонденту агентства "Франс-пресс" заявил:

"До ввода советских войск в Венгрии было убито 7-10 тысяч человек, ранено 30 тысяч".

Это могли быть только эмоции, но всё-таки живого свидетеля венгерских событий.

Несколько слов о жертвах судебного преследования, которые тоже несколько различаются в зависимости от источника данных.
Всего в Венгрии к судебному преследованию было привлечено около 26 000 человек. Считается, что по приговорам судов к смертной казни было приговорено около 350 человек. Известно, что за период с 4 ноября 1956 года по 1 апреля 1958 года к тюремному заключению было приговорено 14 378 человек. Но ведь 1 апреля суды не закончились.
Большинство заключённых были выпущены на свободу к 1963 году, но раз власти говорят "большинство", то значит, кто-то остался сидеть в тюрьмах и лагерях.

С другой стороны, начальник 3-го управления КГБ (военная контрразведка) генерал-лейтенант Дмитрий Сергеевич Леонов (1899-1981) докладывал министру обороны СССР маршалу Г.К. Жукову, что органами госбезопасности было репрессировано около 200 солдат и офицеров Советской армии, которые осуждали военную акцию в Венгрии или отказывались выполнять приказы непосредственных начальников.
Позднее стали говорить о большем (от 400 до 700) количестве репрессированных советских солдат и офицеров.


Приложение
В заключение этой серии выпусков хочу привести обширные выдержки из одного любопытного документа с сохранением орфографии оригинала. ОО — особый отдел.

"Справка начальника ОО 27-й мотострелковой дивизии полковника Гуменного начальнику ОО 38-й армии полковнику Яковлеву Я.И. о результатах работы по поиску руководителей мятежа и оперативной обстановке в районе расположения дивизии"
5 декабря 1956 года
Совершенно секретно
Справка

"С целью уточнения данных о местонахождении генерал-майора венгерской армии Кирай Бела, одного из руководителей контрреволюционного мятежа в Венгрии, были направлены подполковник Мережко и лейтенант Шохин в г. Эстергом, откуда поступил первичный сигнал о его местонахождении в данное время.
<...> генерал-майор Кирай Бела в период событий в Венгрии в составе правительства Имре Надь занимал пост заместителя министра обороны, т.е. был заместителем Молетар [так в документе!] Пала.
Кирай Бела и Молетар Пал в период контрреволюционного мятежа в Будапеште организовывали и руководили вооруженным сопротивлением частям Советской армии при вторичном вводе советских войск в г. Будапешт.
Лично Кирай Бела, в период боев в Будапеште, находился с группой военнослужащих в обороне крепости в Пеште. Когда они были разбиты советскими войсками, Кирай Бела вместе с остатками разгромленных повстанцев через Буду бежал на Юг. В пути к нему присоединилось значительное количество других бежавших из Будапешта повстанцев (военных и гражданских), после чего они сгруппировались в лесных массивах в западном направлении от города Веспрем, в районе города Айка (на север от озера Балатон) якобы и в данное время.
<...> Молетер Пал с 1950 года являлся начальником штаба 11-го мехкорпуса венгерской армии, в звании полковника (звание генерал-майора присвоено правительством Имре Надя в период мятежа). В этот корпус входила 7-я мехдивизия в составе: 33 танкового, 51 зенитно-артиллерийского полков и 93 батальона связи и другие подразделения, которые дислоцировались в г. Эстергом.
Командный состав данных воинских подразделений был хорошо известен Молетер Палу, т.к. они являлись его подчиненными. В период контрреволюционного мятежа в Будапеште, для оказания вооруженного сопротивления советским войскам Молетер Пал вызвал из г. Эстергома в Будапешт 33-й танковый и 51-й зенитно-артиллерийские полки и 93-й батальон связи, личный состав которых был наиболее реакционно настроенным против Советской армии.
Под командованием генерал-майора Кирай Бела из этих воинских частей была организована оборона мятежников в г. Будапеште. Кроме этого, из батальона связи 7-й дивизии, была вывезена в Будапешт вся аппаратура для организации связи между повстанческими группами.
Во главе упомянутых воинских подразделений прибыли в Будапешт:
Подполковник Деак - начальник связи 7-й мехдивизии в г. Эстергом. В прошлом хортистский офицер. В дни восстания был назначен начальником связи Министерства обороны правительства Имре Надя. Имел близкие связи с Министром обороны Молетер Палом. Обеспечивал связь между обороной мятежников в Будапеште и руководителем этой обороны генерал-майором Кирай Бела. После разгрома контрреволюционного мятежа в Будапеште вернулся в город Эстергом, где находится в своей прежней должности при 7-й мехдивизии.
Майор - Нергеш Пал, командир 33-го батальона связи 7-й мд в городе Эстергом. Бывший хортистский офицер. В период контрреволюционного мятежа вместе с батальоном прибыл в Будапешт, где был назначен заместителем начальника связи Министерства обороны при правительстве Имре Надя, т.е. являлся заместителем и активным помощником подполковника Деак в дни восстания. После разгрома мятежников бежал. В данное время местонахождение его неизвестно, но есть предположение, что он проживает в местечке Деньдеш, т.к. у него там проживает семья.
Подполковник - Сэнди Дежи, из буржуазной семьи. В период контрреволюционного восстания был назначен заместителем Министра обороны по артиллерии в правительстве Имре Надя. Руководил артиллерией обороны мятежников. Возвратился 4-5 ноября с.г. из Будапешта в город Эстергом и занял пост военного коменданта гарнизона венгерских войск. Вошел в состав так называемого "революционного рабочего совета" города Эстергом. Является правой рукой командира 7-й мехдивизии подполковника Фельцан. Являясь военным комендантом гарнизона, присоединил полицию к комендатуре, парализовал ее действия и не давал ей выполнять свои функции. Дал указание изгнать из полиции и не принимать на работу коммунистов.
30 ноября с.г. при вмешательстве в этот вопрос советского коменданта г. Эстергом подполковника т. Довбашева полиция была отделена от венгерской военной комендатуры, как отдельный орган.
Майор - Палош Ференц - командир 53-го танкового полка, 7-й мд, вместе с полком выезжал в Будапешт, где принимал непосредственное участие в контрреволюционном мятеже и в боях с советскими войсками. Одно из подразделений 33 танкового полка по его указанию обстреливало горком партии в Будапеште и танковые колонны советских войск. Остальные подразделения полка заняли оборону в офицерском училище.
В здании этого училища Палош Ференц собрал всех офицеров полка и объявил приказ - "Стрелять в русских до последнего патрона". По окончании этого совещания часть офицеров (14 человек) во главе с зам. командира полка по политчасти, будучи не согласна с Палош Ференц, уехала из расположения части. Когда к училищу подошла колонна советских танков, Палош Ференц приказал своим танкистам стрелять по советским танкам. Один из танков полка, стоявший у ворот офицерского училища, произвел выстрел по советским танкам. Пока остальные танки приготовились к стрельбе, советские танкисты открыли огонь и сожгли 3 танка данного полка, после чего советские войска заняли училище и данный 33 танковый полк разоружили. После разгрома мятежников в Будапеште Палош Ференц вернулся в Эстергом, связался с командиром 7-й мд подполковником Фельцан, собрал оставшееся оружие полка и отремонтировал 2 танка, с целью организации обороны в г. Эстергоме от советских войск. Но данный план их был сорван тем, что советская воинская часть их разоружила. На второй день после этого Палош Ференц собрал офицеров и объявил: "Мы бессильны, т.к. русские нас обезоружили". Палош Ференц в данное время находится в городе Эстергом в расположении 7-й венгерской мехдивизии, ожидает ареста, т.к. осведомлен, что некоторые офицеры, игравшие меньшую роль в восстании, чем он, арестованы.
Майор - Сабо Пал, командир батальона 51-го зенитно-артиллерийского полка, 7-й мд. Вместе с батальоном участвовал в обороне мятежников в Будапеште. Занимал оборону на Шорокшарской дороге (Шарокшариут) на полигоне Нодь Ракоши и около ж.-д. насыпи. На этом участке также принимали участие в боях с советскими войсками много гражданских мятежников.
Зенитный батальон по команде Сабо Пал пытался стрелять по танковой колонне советских войск, но был смят советскими танками. Сабо Пал сбежал с поля боя, переодевшись в одежду, снятую с убитого железнодорожника, и через неделю прибыл из Будапешта в Эстергом, где находится и в данное время.
Капитан - Колда Шандор из данной 7-й мехдивизии был вызван в Будапешт и назначен в штаб Министерства обороны правительства Имре Надя, где занимался разработкой планов штаба. Колда Шандор до контрреволюционного восстания учился в Москве, направлялся на учебу Молетером. Вернулся из Будапешта в г. Эстергом с подполковником Деак, где находится и в данное время.
Подполковник Фельцан - член партии, ранее занимал должность начальника штаба дивизии, затем был заместителем командира корпуса. 23 октября с.г. прибыл к себе на квартиру в г. Эстергом из г. Кечкемета. В связи с тем, что командир 7-й мд из Эстергома уехал, в связи с восстанием, подполковник Фельцан установил связь с прибывшим из Будапешта представителем Молетера и Кирая - полковником Сабо Ласло для организации сопротивления советским войскам в г. Дорог и Эстергом. Фельцан по договоренности с полковником Сабо Ласло (представителем Молетера и Кирая по организации восстания) принял командование над всеми войсками в данных населенных пунктах и принял присягу на верность правительству Имре Надя, заверив, что будет вести борьбу с советскими войсками. Фельцан вместе с Сабо Ласло разработали план обороны г. Эстергома, Дорог и их окрестностей от советских войск. Фельцан в г. Дорог выдал со складов 7-й мд 4 противотанковые пушки и 1200 стволов различного оружия, которое было роздано населению города Дорог, Чольнок, Кестёльц. Вступив на пост командира дивизии и начальника гарнизона в г. Эстергом, Фельцан назначил начальником полиции г. Эстергом бывшего хортистского офицера Жегера Ласло. Последний арестовал всех сотрудников госбезопасности и следователей полиции, которые впоследствии были освобождены с приходом советских войск.
3 ноября 1956 года Фельцан организовал батальон для охраны кардинала Миндсенти, приезд которого ожидали в г. Эстергом, так как данный город является его резиденцией. В данное время Ласло Жегер собирается бежать за границу и в этом ему способствует подполковник Фельцан. В дополнение к изложенным данным необходимо указать на следующую оперативную обстановку, которая сложилась в самом городе Эстергом. Данный город является резиденцией кардинала Миндсенти, т.е. центром католической реакции в Венгрии. В городе проживает до 200 католических священников. Здесь же расположена католическая духовная семинария.
В городе также проживает около 250 бывших хортистских офицеров и 45 хортистских жандармов, причем 70% из них прибыли в город Эстергом за последнее полугодие. Большая часть хортистских офицеров работает на авиационном заводе, на котором в настоящий момент создан так называемый "революционный рабочий совет" во главе которого стоит хортистский офицер - Воршани, в составе "совета" хортисты и бывшие католические священники.
Под руководством Воршани на заводе проводится организационная нелегальная работа, направленная против мероприятий правительства Я. Кадара. Из Будапешта им поступает нелегальная так называемая "Рабочая газета" с реакционными статьями, читка которой также проводится нелегально. В распоряжении "рабочего совета" до 1 декабря с.г. была радиостанция, которая в настоящее время опечатана и взята под охрану советской воинской частью. Существующая на заводе хортистская группа пытается использовать в своих преступных целях радиостанции на 11 учебных самолетах, но командованием советской воинской части предпринимаются меры к обезвреживанию и этих станций.
Чтобы вести агитацию против правительства Кадара, 3 человека из этой организации направлены в другие населенные пункты, для агитации среди населения. Хортистский "совет" составил список всех коммунистов завода, отстраняет их от работы и старается изгнать их с завода. На заводе совет запретил создавать партийную и профсоюзную организации. Обо всем этом осведомлен подполковник Фельцан, который покрывает и помогает хортистам, засевшим на заводе.
Подобное положение имеет место и на станкостроительном заводе, где реакционную работу активно проводит Хорват Чабо - 26 лет, по специальности токарь, сын бывшего генерал-полковника хортистской армии. Отец его в период контрреволюционного мятежа освобожден повстанцами из тюрьмы. Организовывает на заводе саботаж, ведет агитацию против правительства Кадара. В данное время является членом так называемого "революционного совета рабочего" города. В период мятежа был назначен зам. начальника полиции. Арестовывал коммунистов и работников госбезопасности.
Необходимо отметить, что всей реакционной работой в городе, на заводах и фабриках руководят пробравшиеся в "Рабочий совет" города Эстергом различные контрреволюционные элементы.
Так, председателем "революционного рабочего совета" является Габор Карай - 35 лет, бывший офицер хортистской армии, работает на авиационном заводе (на острове). Габор проводит агитацию против работы на предприятиях, организовывает митинги на заводах, где выступает с реакционными речами.
Членами "совета" являются упомянутые выше Хорват Чабо, Киш Ласло - 30 лет, бывший немецкий офицер, организатор саботажа на станкостроительном заводе. Настроен против советских войск и правительства Кадара.
Котик Корнен - 45 лет, бывший детектив (сыщик) во время Хорти, начальник цеха деревообделочного комбината.
Доктор Ширак - свыше 40 лет, бывший комендант города при хортистском режиме, имел связь с кардиналом Миндсенти. Салаи Ференц, 30-35 лет, бывший католический священник, сейчас работает учителем и является связным между "рабочим советом" Эстергома и Будапешта, поддерживает связь с католическими священниками.
Жерег Ласло - около 40 лет, бывший капитан хортистской полиции. Во время контрреволюционного мятежа был назначен начальником полиции. Пытался в этот период принять в полицию бывших хортистских жандармов и ряд других подобных лиц, которые используют "рабочий совет" в своих контрреволюционных целях.
30 ноября 1956 года Салаи Ференц привез из Будапешта один экземпляр нелегальной контрреволюционной газеты, называемой "рабочей газетой", издающейся в подпольной типографии в одном из институтов города Будапешта. В газете пишется, что Советская армия якобы разграбила Венгрию и призывает идти в села к крестьянам, вести среди них агитацию, привлечь их на свою сторону и готовить новое восстание против правительства. В газете указывается, что если эта сила не будет оторвана от влияния на нее правительства, то они потерпят поражение. Этот экземпляр распространяется и читается в узком кругу проверенных лиц и строго хранится. Имеются данные, что на город Эстергом в дальнейшем будет поступать 5 экземпляров такой газеты.
Следует также указать, что в городе Эстергом и его окрестностях укрывается целый ряд участников контрреволюционного мятежа в Будапеште. Так, например, <...> в районе города Эстергом, между населенными пунктами Леанивар и Пилишчев в лесных массивах и на каменоломнях скрываются вооруженные группы участников контрреволюционного мятежа, которые поддерживают связь с отдельными лицами в населенных пунктах, через которых приобретают продукты питания. Для выявления участников банд мятежников предприняты меры прибывшей в г. Эстергом 128-й стрелковой дивизией советских войск. Есть основание полагать, что с укрывающимися бандгруппами имеет связь Ласло Жегер, а также командир 7-й мд подполковник Фельцан Палош. Во время одного из заседаний городского "рабочего совета" (в пятницу 30.XI.56 г.), когда пришедший крестьянин заявил, что в селе около города Эстергом бесчинствуют бандиты, забирают коров у крестьян, присутствовавший член "совета" Жегер выступил с опровержением, что коров не забирают, а забрали только колбасу и что банд вообще нет. Это же подтверждение сказал Фельцан Палош.
Учитывая, что в Эстергоме и Дороге частей дивизии нет, а организованы только комендатуры, проведение систематической контрразведывательной работы не представляется возможным.
Полковник Гуменный"

Начальник особого отдела КГБ при СМ СССР в/ч пп 44288 полковник Гуменный