23 ответов в теме

[Yorik]

На пути к октябрю

Если говорить о венгерских событиях 1956 года, то приходится признать, что достаточно хорошо освещены предыстория кризиса и общий ход событий в Венгрии. Однако когда дело доходит до более подробного описания событий, хотя бы только в Будапеште, мы часто попадаем в тупик и не можем дать ответа на вопрос: а как же там всё происходило на самом деле? Показания свидетелей событий противоречивы, и это естественно, но ведь и сами участники событий в Будапеште сплошь и рядом противоречат друг другу и опровергают свидетельства своих коллег по восстанию.
Боюсь, что в таких условиях составить достоверную картину событий, происходивших в Венгрии осенью 1956 года, никогда не удастся, но всё-таки сделаем очередную попытку.

Начать придётся с освещения общего хода событий, предшествовавших восстанию, а уж потом попытаться более подробно выяснить, что же происходило в Будапеште – главном центре рассматриваемых событий 1956 года, - ну, и по возможности, в остальной Венгрии.


Действующие и бездействующие лица по состоянию на октябрь 1956 года

Матяш Ракоши (Розенфельд, 1892-1971) – с 1945 года генеральный секретарь Венгерской коммунистической партии, переименованной в июле 1948 года в Венгерскую партию трудящихся (ВПТ); с 1952 года занял пост премьер-министра Венгрии, но под давлением Москвы передал этот пост Имре Надю. Прославился массовыми репрессиями в Венгрии, как против врагов коммунистического режима, так и против внутренней оппозиции в ВПТ. Наибольшую известность в Венгрии приобрело дело группы Ласло Райка (1909-1949), занимавшего посты министра внутренних дел и министра иностранных дел. В июле 1956 года смещён с должности первого секретаря ЦК ВПТ.

Эрнё Герё (Зингер, 1891-1980) – участник революции 1919 года, министр внутренних дел в правительстве Ракоши. С июля 1956 года занимал пост первого секретаря ЦК ВПТ.

Имре Надь (1896-1958) – стал коммунистом ещё в 1917 году, находясь в русском плену. С 1930 года работал в Коминтерне и активно сотрудничал с НКВД и писал доносы на других венгерских коммунистов. С 1941 по 1944 годы работал в Москве на радио Кошута, а в ноябре 1944 года с первой группой венгерских коммунистов вернулся на родину. Был министром внутренних дел и министром сельского хозяйства. В июне 1953 года после смещения Ракоши стал премьер-министром Вегрии, а в апреле 1955 года смещён с этого поста по обвинению в оппортунизме, и к октябрю 1956 года находился если не под домашним арестом, то, во всяком случае, под постоянным наблюдением.

Бела Кирай (1912-2009): очень храбрый офицер. В конце войны попал в плен к советским войскам, был отправлен в Россию, но бежал на родину, где летом вступил в Коммунистическую партию, что говорит о незаурядном чутье капитана Кираи – ведь коммунисты в правительстве Венгрии тогда не представляли значительной силы и были в меньшинстве.
Он прошёл тщательную проверку и был принят обратно в ряды вооружённых сил. Отметим, что в Народную армию вернули офицера, получившего в 1945 году от салашистского режима Офицерский крест с мечами за храбрость, проявленную в боях с Советской армией; он также получил Железные кресты II-ой и I-ой степеней от немецкого командования. Проверку Кирай благополучно прошёл и уже при новом демократическом режиме дослужился до звания подполковника.
Только после 1947 года началась его стремительная карьера, и в 1950 году он стал начальником Военной академии в звании генерал-майора. В 1951 году был арестован по обвинению в шпионаже, приговорён к смертной казни, заменённой на пожизненное тюремное заключение. В сентябре 1956 года переведён из тюрьмы в военный госпиталь и, вроде бы, освобождён.

Пал Мелетер (1917-1958) – полковник, командовал инженерно-строительными батальонами министерства обороны.

Янош Кадар (Черманек, 1912-1989) – с 1945 года по август 1948 года секретарь Будапештского горкома партии. С августа 1948 года министр внутренних дел, сыграл важную роль в деле Ласло Райка. В 1950 стал членом ЦК ВПТ, но в 1951 году арестован. Освобождён летом 1956 года, когда началась десталинизация, и позднее вошёл в правительство Имре Надя.

Юрий Владимирович Андропов (1914-1984) – с июля 1954 года посол СССР в Венгрии.

Пётр Николаевич Лащенко (1910-1992) – генерал-лейтенант, командующий Особым корпусом советских войск в Венгрии, подчинялся непосредственно министру обороны СССР.


На пути к октябрю 1956 года

С 1945 года, после окончания Второй Мировой войны, Венгрия оказалась в сфере влияния СССР, под давлением которого в стране с 1947 года к власти пришёл коммунистический режим. Так как с 1919 года слово “коммунизм” и его производные стали ругательствами в стране, то Венгерская коммунистическая партия была в 1948 году переименована в Венгерскую партию трудящихся.

Западные страны с самого начала холодной войны пригревали у себя беженцев из Венгрии и организовали активную антикоммунистическую пропаганду: она велась с помощью радиостанции “Свободная Европа” и путём массового заброса соответствующих листовок на территорию Венгрии. На территории Западной Германии и Австрии были организованы лагеря для подготовки и переподготовки членов различных групп борьбы с коммунизмом. Значительную часть этого контингента составляли бывшие хортисты, салашисты, а также солдаты и офицеры венгерской армии, не пожелавшие оставаться в оккупированной советской армией стране.

Такая агитация вкупе с промахами венгерского руководства приносила свои плоды, в стране стали усиливаться антикоммунистические и антирусские настроения. Венгры считали, что жизненный уровень в стране упал из-за того, что им приходится содержать за свой счёт советские войска, а большая часть венгерской продукции вывозится в СССР.
Видели бы венгры, как живут победители! Но венгров это не слишком интересовало.

12 мая 1956 года командующий особым корпусом советских войск в Венгрии генерал-лейтенант Н.П. Лащенко передал послу СССР в Венгрии Ю.В. Андропову докладную записку, в которой извещал руководство СССР, что

"в результате происков враждебных элементов отношение венгерского населения к советским воинам резко ухудшилось".

Эта информация была оперативно передана в Москву.

6 июня Имре Надю исполнилось 60 лет, и недалеко от его дома прошла демонстрация оппозиционно настроенных венгров. Демонстрантов было не слишком много, но сам факт проведения подобной акции вызвал озабоченность в Политбюро ВПТ и у посла Андропова.

Москва встревожилась, и уже 7 июня в Будапешт прилетел член Президиума ЦК КПСС Михаил Андреевич Суслов (1902-1982), чтобы на месте уточнить обстановку в Венгрии и дать рекомендации венгерским коллегам по партии.
Товарищ Суслов в Венгрии проявил свою некомпетентность и политическую близорукость. Из его аналитической записки следовало, что

"настроения рабочих, крестьян здоровые…, в низовых производственных организациях каких-либо разговоров о кризисе в руководстве партии, о недоверии к руководству партии нет".

В общем, т. Суслов ничего опасного в Венгрии не заметил и улетел в Москву.

Ещё в 1954 году в Венгрии был создан кружок Петёфи, который в 1955 году под своё крыло взял Демократический союз молодёжи (венгерский комсомол). Дискуссии в этом клубе часто стали приобретать политический характер.
Вот и 27 июня 1956 года в Будапеште в помещении Дома офицеров проходила дискуссия о печати. Собралось около семи тысяч человек, так что ход дискуссии пришлось озвучивать через динамики. Обсуждение вопроса о свободе печати быстро переросло в политические требования собравшихся. Под гром аплодисментов было оглашено требование о восстановлении в ВПТ Имре Надя и о возращении его в состав Политбюро партии. После этого некоторые выступающие потребовали вывода советских войск из Венгрии, зазвучали другие антисоветские лозунги, в том числе, с призывами к новой революции.
Об этом собрании Андропов немедленно доложил в Москву.

Вероятно, кремлёвские товарищи очень жёстко и оперативно отреагировали бы на это собрание венгерской молодёжи, но 28 июня на улицы Познани вышли рабочие местных заводов с экономическими требованиями. Поначалу мирная демонстрация вскоре вылилась в беспорядки, рабочие разгромили здания горкома партии, тайной полиции и захватили тюрьму. В руках восставших оказалось некоторое количество стрелкового оружия.
На следующий день руководство Польши ввело в Познань войска и танки, которые силой подавили выступление рабочих. По официальным сведениям, в ходе столкновений в Познани погибло около 80 человек и около 500 получили ранения.
Оперативные действия польских властей предотвратили вмешательство советских войск, однако мирные демонстрации протеста ещё неоднократно проходили по всей Польше. Новое руководство Польши в дальнейшем свело репрессии в отношении восставших почти к нулю, приговорив к тюремному заключению только двух человек, виновных в гибели полицейского.

Ближайшим результатом Познаньских событий стало выступление 29 июня государственного секретаря США Джона Фостера Даллеса (1888-1959), который потребовал, чтобы западные союзники усилили скоординированный нажим на социалистические страны с целью их скорейшего освобождения.

Понятно, что в таких условиях к обсуждению положения в Венгрии товарищи из Кремля вернулись только 9 и 11 июля. Был принят ряд решений, и с визитом в Будапешт 13 июля отправился Анастас Иванович Микоян (1895-1978).

С другой стороны, в середине июля в Европу зачастили руководители "Венгерского национального комитета", который находился в Нью-Йорке и получал официальную поддержку правительства США. Бывший премьер-министр Венгрии Ференц Надь (1903-1979, премьер министр в 1944-1947 гг.) обратился к австрийскому правительству с просьбой о разрешении на перевод штаб-квартиры этой организации на территорию Австрии, но получил отказ.

[Yorik]

Венгрия и Польша

Через пару дней в Вене появился Карой Пейер (1810-1956), который сообщил журналистам, что правительство США дало указание на перемещение "Венгерского национального комитета" в Европу, куда-нибудь в Западную Германию или во Францию.

Европейские радиостанции, вещавшие на Венгрию, стали говорить о том, что венгры, борющиеся с коммунистическим режимом, могут рассчитывать на внешнеполитическую поддержку Запада. Так в венгров стали вколачивать убеждённость в том, что "запад нам поможет".
Как показали дальнейшие события, страны НАТО и не собирались вступать в вооружённую конфронтацию с СССР из-за Венгрии: они просто готовили ещё один удар по коммунистическому блоку, но венгры-то об этом и не подозревали.

Микоян, в отличие от Суслова, сразу же понял всю опасность складывавшейся в Венгрии ситуации. Он провёл разъяснительную работу с венгерскими товарищами в Будапеште, где 18 июля начался очередной пленум ЦК ВПТ. Микоян принял участие в работе пленума и даже выступил на нём. По настоянию Микояна пленум принял решение о снятии с должности первого секретаря ЦК ВПТ Матяша Ракоши и об исключении из партии бывшего министра обороны Михая Фаркаша (1901-1965). Первым секретарём ЦК ВПТ был избран Эрнё Герё, который до этого был руководителем МГБ. Так что данный выбор венгерских товарищей (или это было указание Микояна) оказался не слишком удачным.

В эти же дни был утверждён "План действий Особого корпуса по восстановлению общественного порядка на территории Венгрии". Следует отметить, что подобные планы были разработаны и для других стран Восточной Европы, в которых находились советские войска.

Август в Венгрии прошёл относительно спокойно, а в середине сентября оппозиционное движение в стране усилилось после очередного съезда венгерских писателей. Писатель Дьюла Хай (1900-1975) был одним из авторов резолюции съезда, в которой говорилось:

"Мы, венгерские писатели, вне зависимости от различия наших партийных и философских позиций заключаем между собой священный союз в борьбе за право говорить правду".

В этом же августе студенты Сегедского университета образовали Венгерский союз университетской и студенческой молодёжи (MEFES), который стал совершенно независимой от венгерского комсомола организацией. Вскоре к MEFES примкнули студенты Будапештского университета, Политехнического института и других высших учебных заведений Венгрии.

В конце сентября и в начале октября 1956 года в Польше прошёл ряд мирных демонстраций экономического характера. Эти события подстегнули венгерскую оппозицию.

6 октября в Будапеште проходило торжественное перезахоронение жертв политических репрессий 1949 года. В тот же день в Будапеште была организована демонстрация в поддержку "наших польских товарищей". Демонстранты очень скоро начали выдвигать требования о проведении демократических реформ в Венгрии, а также прозвучали требования о немедленной отставке Эрнё Герё, который имел самое непосредственное отношение к репрессиям режима Ракоши.
В этой демонстрации участвовало около двухсот тысяч человек, и такая массовость подобной акции встревожила венгерские власти.

События в Польше и в Венгрии развивались почти синхронно, но если в Польше Владислав Гомулка (1905-1982) был восстановлен в партии (ПОРП) ещё в августе 1956 года, то Имре Надя под давлением трудящихся восстановили в членах ВПТ только 13 октября. Население Венгрии восприняло этот факт как свою победу, и сразу же стали раздаваться требования о назначении Имре Надя премьер-министром страны.

События в Венгрии пока что развивались вполне мирно, и значительно большее беспокойство у руководителей СССР вызывала Польша, где 17 октября по всей стране прошли массовые митинги и демонстрации. И это был только первый день массовых протестов в стране.
Митингующие выдвигали целый ряд экономических и политических требований, среди которых главными были: отставка прежнего руководства ПОРП, вывод советских войск из Польши и установление равноправных отношений между социалистическими странами, проведение необходимых экономических и правовых реформ в стране, которые позволят Польше идти к социализму своим путём. Прозвучали на митингах и требования о пересмотре польско-советской границы с тем, чтобы Львов и Вильнюс опять вошли в состав Польши.

СССР моментально отреагировал на эти события и уже 18 октября в состояние боевой готовности были приведены войска Прибалтийского и Прикарпатского военных округов, группы советских войск в Польше и в Германии, а также Балтийский флот. К польской границе с территории СССР начали выдвигаться несколько дивизий, в том числе и одна танковая.
В самой Польше для противодействия возможным массовым беспорядкам были созданы военный и гражданский оперативные штабы.

19 октября на аэродромах Каунаса и Вильнюса было сконцентрировано около сотни военно-транспортных самолётов ИЛ-12 для переброски некоторых частей воздушно-десантных сил в Польшу. Немедленной высадке десантников помешала только плохая погода.
В тот же день в Варшаве должен был начаться VIII пленум ЦК ПОРП, и к его началу в столицу Польши без приглашения прилетела из Москвы целая делегация членов Президиума ЦК КПСС в составе: Н.С. Хрущёв, В.М. Молотов, А.И. Микоян и Л.М. Каганович. Делегацию сопровождал командующий ВС стран Варшавского договора маршал Иван Степанович Конев (1897-1973).

Поляки встретили советскую делегацию не совсем дружелюбно, а Гомулка даже поинтересовался:

"Как это у товарища Молотова хватает смелости прилетать в Варшаву после того, что он сказал в 1939 году?"

Напомню, что 31 октября 1939 года Молотов в своём выступлении назвал Польшу уродливым детищем Версальского договора. Полностью эта фраза прозвучала так:

"Правящие круги Польши немало кичились "прочностью" своего государства и "мощью" своей армии. Однако оказалось достаточным короткого удара по Польше со стороны Германской армии, а затем – Красной армии, чтобы ничего не осталось от этого уродливого детища Версальского договора, жившего за счёт угнетения нескольких национальностей".

В свою очередь Хрущёв был взбешён требованием поляков отозвать Рокоссовского в Москву и начал кричать:

"Мы проливали кровь за эту страну, а теперь [вы] пытаетесь продать её американцам и сионистам. Но у вас ничего не выйдет".

Гомулка спокойно охладил Хрущёва:

"Если у одного на столе пистолет, разговора на равных не получится. Я не могу продолжать беседу в этих условиях".

После такого резкого обмена репликами дальнейшие переговоры с поляками происходили в более спокойной обстановке.

20 октября 1956 года новым первым секретарём ЦК ПОРП был избран Владислав Гомулка. Пленум принял также целый ряд важных решений: о начале переговоров с СССР по пересмотру польско-советских отношений на основе равноправия, о проведении экономических реформ, о нормализации отношений с католической церковью, о нормализации обстановки в стране и ряд других.

Гомулка сумел убедить советское руководство, что после его избрания Польша не выйдет из Варшавского договора, что будет продолжен курс на дружбу с СССР и на построение социализма в Польше. Однако в руководстве страны следует произвести некоторые перемены и, в частности, удалить маршала К.К. Рокоссовского (1894-1968), которого многие поляки ненавидели из-за его бездействия во время Варшавского восстания 1944 года. Одновременно Гомулка уверил советскую делегацию, что новое руководство ПОРП сумеет своими силами быстро взять под контроль ситуацию в стране, так как вооружённые силы страны и силовые структуры остаются верными народному правительству. В этих условиях вмешательство советских войск в процесс демократизации страны нежелателен.

Очевидно, аргументы Гомулки показались Хрущёву убедительными, особенно о поддержке польской армии, и советская делегация в тот же вечер улетела в Москву. Советские войска для подавления волнений в Польшу так и не вошли.
В различных городах Польши ещё пару дней продолжались митинги и демонстрации, но по мере поступления информации из Варшавы народ проникался доверием к новому руководству страны и волнения постепенно затихали.

24 октября Гомулка на массовом митинге в Варшаве (присутствовало от 300 до 500 тысяч человек) в своём выступлении озвучил новую программу действий ПОРП, сказал о достигнутых договорённостях с Советским Союзом и призвал поляков к наведению порядка в стране:

"Хватит митинговать, пора работать!"

Примерно в это же время, 22 октября, государственный секретарь США Дж.Ф. Даллес заявил, что в ближайшее время он не ожидает посылки американских войск в Восточную Европу для противодействия Советскому Союзу, так как польский народ лишь в самом крайнем случае захочет американского военного вмешательства.
Заметим, что Даллес говорил только о Польше, и это было 22 октября.

Я немного забежал вперёд, чтобы не скакать туда-сюда, и возвращаюсь на несколько дней назад в Венгрию.

Министр обороны ВНР Иштван Бата (1910-1982) почувствовал нарастание напряжённости в стране и 19 октября своим приказом привёл войска Будапештского гарнизона в состояние повышенной боевой готовности.
Считается, что только в это время властям стало известно о существовании внутри MEFES специального военного центра под руководством отставного генерал-майора Даниэла Гергени и начальника военной кафедры Политехнического института Иштвана Мариана (1924-2004). Однако никаких репрессивных мер в отношении этой организации венгерские власти не предпринимали.

И вот в Будапеште наступило 23 октября 1956 года.
А почему, собственно, большинство рассказов о событиях в Венгрии 1956 года начинаются с 23 октября? Ведь ещё 22 октября целый день по Будапешту проходили демонстрации студенческой молодёжи; именно, 22 октября были окончательно сформулированы знаменитые “16 пунктов”, требований, выдвинутых MEFES к руководству страны.
Наверно, потому что 23 октября прозвучали первые выстрелы.

[Yorik]

Будапешт, 23 октября

Сколько было пунктов в резолюции MEFES точно установить я не смог, так как в разных источниках говорится то о 14 пунктах требований, то о 16, то просто о требованиях венгерских студентов. Точно известно только то, что 23 октября газеты “Сабад неп” и “Сабад ифьюшаг” опубликовали требования студентов в таком виде, как они и стали известны большинству населения Венгрии:

"1. Немедленный созыв ЦК ВПТ и переформирование его состава вновь избранными партийными комитетами.
2. Образование нового правительства во главе с Имре Надем.
[Хороший человек, ведь он был два раза репрессирован коммунистами. – Прим. Ст. Ворчуна]
3. Установление дружественных венгеро-советских и венгеро-югославских отношений на принципах полного экономического и политического равноправия и невмешательства во внутренние дела друг друга.
4. Проведение всеобщего равного и тайного голосования по выборам в Национальное собрание с участием партий, входящих в состав Народного фронта.
5. Реорганизация с помощью специалистов венгерской экономики и в рамках этого обеспечение подлинно хозяйского использования венгерской урановой руды.
6. Упорядочение нормирования труда в промышленности и введение на предприятиях рабочего самоуправления.
7. Пересмотр системы обязательных поставок продукции государству и поддержка индивидуальных крестьянских хозяйств.
8. Пересмотр всех политических и хозяйственных судебных дел, амнистирование политических заключённых, реабилитация безвинно осуждённых и подвергнутых другим репрессиям. Открытое слушание судебного дела Михая Фаркаша.
9. Восстановление герба Кошута в качестве герба страны, объявление 15 марта и 6 октября национальными праздниками и нерабочими днями.
10. Осуществление принципа полной свободы мнений и печати (включая радио) и в рамках этого основание независимой ежедневной газеты как органа нового MEFES, а также предание гласности и уничтожение личных дел на граждан.
Студенческая молодёжь выражает единодушную солидарность с рабочими и молодёжью Варшавы, с польским движением за национальную независимость".

Известно, что в ночь с 22 на 23 октября студенты Политехнического института хотели встретиться с Имре Надем, чтобы обсудить с негласным лидером нации свою политическую программу, но Надь отклонил предложение о встрече, заявив, что студенты

"могут задать мне ряд вопросов, на которые я не смогу ответить, потому что мне неизвестна позиция партии по этим вопросам".

Ответ типичного партийного функционера.


23 октября
Рано утром на вокзал Будапешта прибыл поезд из Белграда, в котором на родину вернулась партийно-правительственная делегация ВНР после недельного пребывания в дружественной Югославии.
[Тут такая каша заваривается, а они налаживают связи с братской партией. Нашли время!]
На перрон вышли Эрнё Герё, Андраш Хегедюш (1922-1999), Янош Кадар и другие товарищи. Встречавшие их коллеги предложили немедленно созвать политбюро ВПТ по вопросу о положении в стране.

Тем временем Будапешт готовился к проведению назначенной на 23 октября демонстрации, которая должна была в первую очередь продемонстрировать солидарность венгров с протестующими поляками, а также донести до власти народные требования.
Власти не препятствовали проведению этой акции, наоборот, партийная газета “Сабад неп” даже приветствовала решение студентов о проведении такой демонстрации в статье под заглавием “Новый весенний смотр рядов”.

В 10 часов утра по радио было передано сообщение о готовящейся демонстрации:

"Как уже говорилось, вчера в ряде будапештских вузов прошли собрания студентов. На этих собраниях было решено провести сегодня во второй половине дня безмолвную демонстрацию солидарности перед зданием посольства ПНР. Цель демонстрации – выразить одобрение и поддержку польских событий. Студенты решительно заявляют, что всякого рода экстремистские, провокационные и антикоммунистические проявления будут немедленно пресекаться. Они заверяют, что демонстрация солидарности пройдёт под знаком социалистической демократии, при строгом соблюдении дисциплины и порядка. Сбор студентов назначен на 2 часа 30 минут перед зданием Союза писателей".

Интересно, что руководство Союза писателей заявило о том, что оно не организует никакой демонстрации. Члены кружка имени Петёфи тоже сомневались в необходимости проведения этой демонстрации. Однако к утру члены всех этих организаций и представители MEFES пришли к выводу, что демонстрацию уже не удастся отменить, а потому им следует возглавить колонны демонстрантов во избежание нежелательных эксцессов.
Однако события быстро стали выходить из-под контроля организаторов этих мероприятий.

Собранное экстренно Политбюро не очень торопилось с анализом ситуации в стране. Вначале товарищи обсудили итоги дружественного визита в Югославию, и только потом они перешли к положению в Будапеште.
Герё настоял на запрете намеченной демонстрации, и в 12 часов 53 минуты по радио прозвучало “Чрезвычайное сообщение”:

"В интересах поддержания общественного порядка МВД запрещает до особого распоряжения массовые уличные собрания и шествия. Министр внутренних дел Ласло Пирош".

Ласло Пирош (1917-2006).

Но к тому времени у памятника Шандору Петёфи начала собираться толпа студентов и преподавателей. Маленькая площадь очень быстро оказалась заполненной. Исполнив "Национальную песню", колонна демонстрантов направилась к памятнику генералу Йозефу Бёму (1795-1876), чтобы провести там митинг в поддержку польского народа.
Одновременно возле польского посольства на улице Байза (напротив здания Союза венгерских писателей) собралась другая колонна демонстрантов. Во главе этой колонный была группа литераторов и председатель Союза писателей Петер Вереш (1897-1970).
Вскоре эти колонны встретились, объединились, и к ним присоединялись многие прохожие. Узнав о таком массовом шествии, в городе стали закрываться магазины, конторы, а потом и предприятия.

В 14 часов 23 минуты по радио прозвучало сообщение о том, что Ласло Пирош отменяет свой запрет на проведение уличных собраний и шествий. Тогда это сообщение уже не имело никакого значения, но исследователи до сих пор спорят о том, действительно ли Ласло Пирош отменил свой запрет на проведение демонстрации, или это сообщение сфабриковали какие-то редакторы в радиокомитете.

Поскольку демонстрация первоначально планировалась в поддержку поляков, протестовавших с июня месяца, то и лозунги у колонн были соответствующие, в поддержку Польши. Вскоре эти лозунги были потеснены антисталинскими лозунгами, а затем и антисоветскими, а также с требованиями возвращения к власти Имре Надя.
Над колоннами развевалось море трёхцветных и красных флагов, но через некоторое время красные флаги начали исчезать, а с трёхцветных вскоре стали вырезать герб ВНР, - получались неровные дыры.

На площадь Йозефа Бёма подошли также колонны студентов Политехнического института и курсантов Военно-политической академии имени Шандора Петёфи. Из окон расположенных на площади казарм появились венгерские флаги, и начался митинг. Вначале Вереш огласил требования Союза писателей, потом огласили требования MEFES, но вскоре уже было невозможно ничего разобрать, так как одновременно по всей площади витийствовали несколько ораторов.

В образовавшейся неразберихе трудно было ориентироваться, все намеченные планы по организации шествия и митинга полетели к чёрту, но толпа дружно отреагировала на призыв:

"К Парламенту!"

Всё увеличивавшаяся толпа людей двинулась обратно из Буды в Пешт, в основном, через мост Маргит.
Оценивая общее количество демонстрантов, говорят о сотнях тысяч человек, называются числа от 100 тысяч (самые скромные оценки) до 500 тысяч участников демонстраций. Смело можно говорить только о том, что демонстрантов было очень много.

Площадь перед зданием Парламента быстро оказалась плотно забитой людьми, многие из демонстрантов теснились в прилегающих улицах. Демонстранты требовали, чтобы перед ними выступил Имре Надь, с именем которого они связывали свои надежды на перемены в стране. Имре Надя не могло быть в парламенте, но толпа терпеливо ждала.
Перед демонстрантами попытался выступить министр Ференц Эрдеи (1910-1971), но его прогнали с балкона здания.

А где же был в это время Имре Надь?
Он вместе с несколькими своими друзьями собрался в квартире журналиста Гёзы Лошонци (1917-1957), чтобы обсудить ситуацию в стране и наметить план действий на ближайшее время. Ведь только накануне Надя посетили два члена ЦК ВПТ и предупредили его о том, что стране скоро потребуется его помощь.
В основном, обсуждались кадровые проблемы, а именно, состав нового партийного и правительственного руководства страны. Предполагалось, что Имре Надь станет новым премьер-министром страны, Янош Кадар – первым секретарём ВПТ, а сам Надь и группа реформаторов, главным образом, из числа его близких друзей, войдут в состав нового Политбюро, которое должно быть очищено от большинства (или всех) сталинистов.

Планировалось привлечь к участию в новом правительстве и некоторых представителей центристских партий, таких как Ференц Мюнних (1886-1967) и др.
Было решено, что Имре Надь примет предложение возглавить правительство, если его друзьям будут предложены высокие посты в руководстве ВПТ и в правительстве.
От участия Имре Надя в проводившейся в это время демонстрации было решено отказаться.

[Yorik]

Кто же входил в ближайшее окружение Имре Надя?
Главным образом, это были люди, которых объединяли годы совместного учения в Дебреценском университете. Наиболее значительными людьми в этой группе были Ференц Донат (1913-1986), который считался главным политическим тактиком в группе Имре Надя, и Миклош Вашархейи (1917-2001), отвечавший за организационные вопросы.
Но самыми близкими Надю людьми были журналисты Шандор Харасти (1897-1982) и Миклош Гимеш (1917-1958), который внимательно читал все статьи и выступления Надя и делал ценные замечания.

После окончания этого совещания Имре Надь отправился домой, где он занимался с внуками и отклонял все предложения выступить перед народом, ссылаясь на то, что он частное лицо. Он ждал, чтобы его позвали товарищи по партии.

К вечеру часть демонстрантов направилась к монументу Сталина, но свалить колоссальную статую удалось только с помощью тяжёлой техники и бригады сварщиков. Грузовики утащили статую Сталина на площадь Луизы Блаха, где её несколько дней разбивали на “сувениры”, а на постаменте остались только бронзовые сапоги генералиссимуса, простоявшие в таком виде несколько месяцев. В наше время это очень напоминает кадры из фильма Отара Иоселиани “Фавориты луны” – там тоже есть постамент с сапогами.

В 20 часов по радио выступил первый секретарь ЦК ВПТ Эрнё Герё, который резко осудил демонстрантов, назвав их бунтовщиками и “ударными отрядами контрреволюции”. Его выступление оказалось неуместным по содержанию и только разожгло настроение демонстрантов.
К этому времени на улицах Будапешта уже было более 200 тысяч митингующих, и часть из них после выступления Герё бросились к Дому Радио с требованием передать в эфир их требования к правительству страны.

Несколько позже восьми часов вечера (скорее, около девяти) на балкон Парламента вышел Имре Надь. Толпа собравшихся не сразу заметила появление своего кумира, но когда это произошло, на площади воцарилась тишина. Имре Надь начал своё выступление неудачным обращением:

"Товарищи!"

Толпа завопила, заулюлюкала от возмущения:

"Мы венгры, а не товарищи!"

Так что несколько минут Надь не мог продолжать свою речь, которая оказалась совершенно невнятной по содержанию. В ней были общие слова о бдительности, поддержании порядка, обновлении партии и развитии социалистической демократии.
После исполнения венгерского гимна, поддержанного всеми присутствующими, Имре Надь покинул балкон.

Прежде чем приступить к изложению дальнейшего хода событий, которые разворачивались одновременно в нескольких местах, надо задаться вопросом: откуда у восставших оказалось оружие? Ведь оно пошло в ход уже вечером 23 октября. Арсеналы ещё не были захвачены, никакие части венгерской армии или милиции на сторону восставших ещё не перешли. Да и много ли оружия можно найти в отделениях милиции или у стройбатовцев?

А ведь к моменту радиовыступления Герё в Будапеште уже появились отряды вооружённых людей. Правда, действия этих отрядов были плохо скоординированы. Позднее западные аналитики (да и разведчики) признавали, что на территории Венгрии существовала целая сеть антикоммунистических групп, что у этих групп было своё оружие, а западные спецслужбы создали сеть тайников с оружием около Будапешта.
Скорее всего, именно это оружие во второй половине дня было доставлено во взбудораженный город. Да и группы подготовленных за рубежом боевиков начали проникать в Будапешт.

Действия групп восставших венгров были плохо скоординированы? Да, это так оказалось, но выяснилось, что у многих водителей грузовиков, перевозивших восставших, на руках были путевые листы, составленные заранее.
Но вернёмся в Будапешт.

Уделим пристальное внимание событиям возле радиокомитета, так как считается, что первые выстрелы прозвучали именно здесь.
Комплекс радиокомитета представлял собой несколько зданий различного назначения, занимавших целый квартал. Обычно охрану этого комплекса зданий нёс взвод солдат и человек 16 из службы безопасности (АВХ).

Первые группы демонстрантов появились у радиокомитета около 16 часов. Почти одновременно с первыми демонстрантами для охраны радиокомитета прибыла рота солдат.
Демонстранты требовали встречи с руководителями Дома радио и передачи в эфир студенческих требований. Вначале демонстранты вели себя тихо, но к 18 часам обстановка у ворот стала накаляться.
На балкон второго этажа вышла председатель радиокомитета Валерия Бенке (1920-2009), но её не стали слушать. Тогда к собравшимся обратился другой руководитель радиокомитета Петер Эрдёш (1925-1990), кстати, активист кружка Пётефи, но ему тоже не дали говорить.

Толпа дружно скандировала лозунги вроде “Даёшь правдивое радио!”, “Вывесить национальные флаги!” и т.п. Флаги были немедленно вывешены, на улицу выехала машина с передвижной радиостанцией, а внутрь радиокомитета для переговоров впустили группу демонстрантов.
Часто можно встретить утверждения, что это была группа случайных людей, которая не знала, о чём говорить с руководством радиокомитета. Заявляю, что это не так; ведь в составе этой группы оказались Гёза Лошонци и Миклош Вашархейи, которых никак нельзя назвать случайными людьми. Просто сейчас уже невозможно установить, когда они покинули здание радиокомитета и что они там делали.

Около 19 часов возбуждённая толпа начала закидывать здания радиокомитета камнями. Потом демонстранты захватили передвижную радиостанцию и попытались протаранить одни из ворот комплекса. С помощью брандспойтов и гранат со слезоточивым газом демонстрантов удалось отогнать.

Примерно в это же время восставшие (да, их уже можно называть восставшими) захватили четыре автобазы и угнали около 150 грузовиков для оперативной перевозки групп боевиков по Будапешту.

В 20 часов, когда по радио началось выступление Герё, толпа со стороны площади Михая Поллака сорвала чугунные ворота и ворвалась на территорию радиокомитета. У солдат, охранявших комплекс, был приказ огня по демонстрантам не открывать, так что они, угрожая штыками, дали несколько залпов в воздух.
Это отрезвило демонстрантов, и они даже на время очистили площадь Михая Поллака. Но ненадолго.

К этому времени к комплексу зданий радиокомитета тонким ручейком стекались подкрепления. Отдельными группами подошли ещё около 300 солдат, но без офицеров. Подходили и офицеры из числа слушателей Военно-политической академии. Вроде бы собрался приличный армейский кулак, но...
Полковник, которого назначили командовать этим отрядом, не знал в лицо никого из своих офицеров. Офицеры, не говорю уж о солдатах, не знали плана комплекса зданий, и перемещались по радиокомитету, как по лабиринту.

Офицеры, оказавшиеся в радиокомитете, стали запрашивать у своего начальства разрешение на применение оружия, но дежурные офицеры в МВД и МО им рекомендовали стрелять в воздух и применять гранаты со слезоточивым газом.
Руководители силовых структур Венгрии в растерянности, а сил немногочисленного Будапештского гарнизона явно недостаточно для наведения порядка в городе. Наконец в 20 часов министр обороны Иштван Бата (1910-1982) решил вызвать в Будапешт войска из Пилишчабы и Татабаньи. Пока они прибудут; а время уходит...

Вскоре у радиокомитета опять собралась толпа, многие из собравшихся слышали выстрелы, но кто знал, куда стреляли солдаты? И по городу стал распространяться слух, что офицеры госбезопасности возле радиокомитета стреляют в безоружных людей.
С разъезжавших грузовиков кричали, что убивают студентов, что стреляют по ни в чём не повинным людям. И кто-то выкрикнул лозунг “Все госбезы – убийцы!”, дружно подхваченный демонстрантами. Народ и так не любил сотрудников государственной безопасности, а теперь им пощады уже быть не должно.

Ещё не было 21 часа, когда раздались первые выстрелы по радиокомитету из соседних зданий, а у защитников комплекса всё ещё не было приказа открывать ответный огонь. Они получат его только примерно в 0.30 ночи, уже 24 октября, но возможно, что отдельные защитники радиокомитета открывали ответный огонь и без приказа, чтобы не допустить прорыва восставших в охраняемые ими здания.
Первое сообщение о раненом поступило в больницы Будапешта в 21.37, и это действительно был один из восставших, но ведь из радиокомитета сообщений о раненых и быть не могло – кто бы в такой обстановке пропустил машину скорой помощи в радиокомитет.

В 22.22 по радио прозвучало чрезвычайное сообщение о срочном созыве заседания ЦК ВПТ, но это сообщение не произвело на восставших никакого впечатления.

Где-то после 22.00 к зданию радиокомитета прибыли два танка Венгерской народной армии и колонна грузовиков с солдатами, но защитникам радиокомитета не удалось расслабиться, так как у прибывших солдат не было ни снарядов, ни патронов.
Толпа окружила прибывших солдат, стали раздаваться лозунги в честь родной армии, а солдат качали на руках. И потихоньку отбирали у них оружие. Впрочем, солдаты не особенно и сопротивлялись, а многие добровольно переходили на сторону восставших.

А вскоре откуда-то появились и патроны, и обстрел радиокомитета усилился. Стреляли не только из ружей и автоматов, стали раздаваться пулемётные очереди, заухали гранатомёты. К 24.00 комплекс зданий радиокомитета был полностью блокирован восставшими, и никакие подкрепления к нему уже не могли прибыть.

В Будапеште же к концу суток 23 октября вовсю бушевало настоящее вооружённое восстание.
Восставшие захватили здание редакции газеты “Сабад неп” и разгромили его, но стоявшую рядом типографию предусмотрительно не тронули, только выбросили на улицу кипы коммунистических газет. Были захвачены Западный вокзал, международная телефонная станция и ламповый завод. Группы боевиков захватили несколько складов с армейским вооружением, легко овладевали складами гражданской обороны и громили отделения милиции.
В городе начались расправы над сотрудниками госбезопасности и коммунистами, правда, пока это ещё были единичные случаи, но ведь и восстание только началось.

[Yorik]

Будапешт, 24 октября


В ночь на 24 октября восставшие захватили оружейные заводы “Лампадьяр” и “Данувия”, и с грузовиков по всему Будапешту началась массовая раздача оружия восставшим. Следует всё же отметить, что после подавления восстания у мятежников (так власти обычно называют проигравших революционеров) было обнаружено довольно много оружия западного производства, причём, послевоенного производства.

Примерно около полуночи усилился обстрел радиокомитета, а в окна его зданий полетели бутылки с “коктейлем Молотова”. Начались пожары, и только после 0.30 защитники радиокомитета получили долгожданное разрешение открыть ответный огонь. Правда, так и осталось неизвестно, кто же рискнул отдать такой приказ.
Возможность вести ответный огонь несколько облегчила положение оборонявшихся, но не надолго, так как на все свои обращения к руководству страны и партии с просьбами прислать подкрепления и боеприпасы они получали призывы держаться, обещания о помощи, которая вот-вот прибудет, и только.

Ещё накануне начальник Будапештской полиции Шандор Копачи (1922-2001) на свой страх и риск отдал приказ своим подчинённым не вмешиваться в происходящие события и ни в коем случае не стрелять в демонстрантов. Этот приказ привёл к тому, что восставшие начали беспрепятственно врываться в полицейские участки и разоружать сотрудников полиции. Впрочем, многие сотрудники полиции сами присоединились к восставшим.
Ночью же началось освобождение заключённых из тюрем; освобождали всех подряд, и на улицы Будапешта вместе с политзаключёнными хлынули тысячи уголовников, которые сразу же приняли активное участие в беспорядках. Если в первые часы восстания в Будапеште не было зафиксировано случаев грабежей и мародёрства, то в ночь на 24-е октября уголовники стали проявлять свою активность.

А что же делали в это время руководители страны и ВПТ?
Примерно в 22.30 накануне началось чрезвычайное заседание ЦК ВПТ, на которое были приглашены и руководители горкома Будапешта. Эрнё Герё связался по телефону с Москвой и попросил, чтобы советские войска, размещённые в Венгрии, помогли восстановить порядок в стране. Приглашённый на заседание ЦК Имре Надь тоже одобрил обращение к Москве за помощью.
В 23.00 Москва решила оказать помощь венгерским товарищам, и по тревоге были подняты не только советские войска в Венгрии, но и несколько дивизий из состава Прикарпатского военного округа и армии на территории Румынии. Началось выдвижение советских войск к Будапешту.

Затем на заседании ЦК ВПТ перешли к кадровым вопросам. Из состава Политбюро и ЦК партии были исключены многие соратники Ракоши, а вместо них введены многие реформаторы; Имре Надь, вошёл в состав нового Политбюро, Гёза Лоншонци стал кандидатом в члены Политбюро, а Ференц Донат избран секретарём ЦК. Впрочем, Лошонци и Донат не присутствовали на этом заседании и потом отказались от предложенных постов, так как не все реформаторы были введены в составы нового руководства партии и правительства.

Имре Надь был назначен Председателем совета министров ВНР и предложил избрать на пост Первого секретаря ВПТ Яноша Кадара, но последний взял самоотвод.
Сообщение о кадровых перестановках в руководстве Венгерской Республики было передано по радио в 4.35 (первый выпуск новостей), но из него восставшие уяснили только то, что во главе руководства страны остался ненавистный Эрнё Герё, и эта информация не могла успокоить толпы народа на улицах Будапешта.

Масла в огонь подлило и прозвучавшее тут же сообщение нового правительства:

"Фашиствующие и реакционные элементы осуществили нападения на наши общественные учреждения, атаковали подразделения охраны правопорядка. В интересах восстановления порядка в городе до особого распоряжения запрещаются любого рода собрания, митинги и демонстрации. Органам внутренних дел дано указание поступать с нарушителями по всей строгости закона".

Восставшие на улицах услышали, что их назвали “фашистами”, и возмутились. Среди них было много антикоммунистов, противников прежнего руководства страны и просто антисоветски настроенных людей, но фашистами они себя не считали, так что подобное обращение никак не способствовало наведению порядка в Будапеште.

Всю ночь в Будапешт входили части Венгерской Народной Армии (ВНА), но их роль в дальнейшем ходе событий оказалась различной. По различным оценкам в город вошло около 26 000 солдат и офицеров ВНА, и к 26 октября 12 000 из них уже перешли на сторону восставших. Некоторые части сражались на стороне коммунистического правительства, но большая часть армии сохраняла нейтралитет.

Тут напрашиваются аналоги с польскими событиями, когда армия поддержала Гомулку и новое руководство Польши и подавила бунтующее население, а затем правительство сумело найти решение, которое как-то оправдывало восставших. Но польские солдаты не воевали против Советской армии, в отличие от венгерских, которые были стойкими союзниками Германии.

К 5.00 силы безопасности вернули себе контроль над международной телефонной станцией и удерживали её в течение трёх суток, но это был один из немногих успехов правительственных сил.

В 3 часа ночи восставшие атаковали казармы Килиан, в которых располагались три стройбатовских батальона, то есть примерно 1500 человек, укомплектованных, в основном, из представителей ущемлённых в правах классов.
Министр обороны Иштван Бата (1910-1982) направил танковый десант под командованием полковника Пала Малетера (1917-1958) для защиты казарм. Десантниками были курсанты Артиллерийской школы под командованием подполковника Яноша Ленарда.
После наведения порядка в казармах Килиан, Пал Малетер в 6.30 приказал Ленарду вывести курсантов, но сам остался со стройбатовцами, которые выразили свою поддержку восставшим.

Части венгерской армии, вступившие ночью в город, взяли под свой контроль некоторые позиции из захваченных мятежниками (международную телефонную станцию, редакцию газеты “Сабад неп”, Национальный музей), но на помощь радиокомитету направлены не были.

Тем временем около 6.00 в Будапешт начали входить части Советской армии, в основном, танки и бронетранспортёры, но у советских солдат был лишь приказ прийти на помощь венгерскому правительству и венгерской армии, и что конкретно они должны делать в Будапеште, никто толком не знал. Этот контингент советских войск состоял примерно из шести тысяч солдат и офицеров на танках и бронетранспортёрах.

У советских солдат был приказ не открывать огонь по мирному населению (Ага! Где его было найти 24 октября?) и помогать венгерским товарищам в наведении порядка. Командиры частей плохо знали Будапешт и ещё хуже – расположение важных стратегических пунктов. Поэтому советские танки в первую очередь появились у зданий Парламента и ЦК ВПТ, у мостов через Дунай и у посольства СССР в Венгрии.
К радиокомитету советские танки вовремя не подошли, так как не смогли его найти (!).

А положение защитников радиокомитета всё ухудшалось, и в 7.15 передачи радио были прерваны, стала транслироваться музыка. К 9.00 защитники радиокомитета прекратили огонь, так как у них просто закончились боеприпасы. В здания комплекса стали врываться отряды восставших, которые начали массовую расправу над сдавшимися в плен защитниками радиокомитета. Точное количество жертв так и не было установлено ни среди защитников радиокомитета, ни среди нападавших.

К 10.00 всё было закончено, и только около 12.00 к радиокомитету подошли венгерские солдаты и советские танки, которые взяли комплекс под свою охрану, но оставалось неизвестным, кто теперь хозяйничал в самом радиокомитете.

Сообщение о вводе в Будапешт советских войск прозвучало по одной из резервных городских радиостанций в 9.00:

"По просьбе Правительства ВНР в целях восстановления порядка в город прибывают советские войска".

Но весь город уже и так знал об этом, а радио “Свободная Европа” с раннего утра стало напоминать венграм о том, что ведь ещё совсем недавно венгры сражались на улицах Будапешта с Советской армией; и вот она снова здесь...

Советские солдаты были настроены вполне миролюбиво и, заняв свои позиции, они пытались вступать в беседы с горожанами. Однако восставшие мыслили иначе, вскоре зазвучали выстрелы, в танки полетели гранаты и бутылки с зажигательной смесью. После первых потерь генерал Лащенко дал разрешение на открытие огня, но только в случае нападения восставших.

Вновь прибывающие части советских войск старались не вступать в прямые столкновения с восставшими и попытались блокировать наиболее значительные очаги восстания: у кинотеатра “Корвин”, казармы Килиан, на площади Москвы и т.д.
Было задержано около трёхсот вооружённых людей, которых передали венгерским полицейским. Однако к концу дня по распоряжению начальника полиции Копачи все они были освобождены, и им даже вернули оружие.

Ситуация в Будапеште всё больше накалялась, венгерские войска перестали присылать в столицу из-за оправданных опасений в том, что они прейдут на сторону восставших.
В 10.41 музыка по радио смолкла, и диктор попросил жителей Будапешта выставить свои радиоприёмники на подоконники и раскрыть окна (погода в тот день стояла тёплая), так как вскоре выступит Имре Надь. Снова зазвучала музыка.

Однако выступление Имре Надя началось только в 12.10:

"Говорит Имре Надь, Председатель Совета министров Венгерской Народной республики! Жители Будапешта! Сообщаю вам, что все те, кто во избежание дальнейшего кровопролития сегодня до 14 часов прекратит борьбу и сложит оружие, не будут преданы чрезвычайному суду".

Надь призывал венгров к спокойствию и наведению порядка в стране.
Закончил своё выступление Имре Надь так:

"Сплачивайте ряды вокруг партии и правительства! Верьте, что, избавившись от ошибок прошлого, мы найдём верный путь к процветанию нашей родины!"

Зазвучал гимн ВНР.

[Yorik]

Трудно поверить, но премьер-министр Имре Надь полагал, что одного его выступления будет достаточно для прекращения беспорядков. Ситуация же в стране стремительно выходила из-под контроля властей.
Затем в течение дня по радио выступали представители различных партий и организаций, выступил даже Калочайский архиепископ Йожеф Грёс (1887-1961); все призывали жителей города к прекращению кровопролития, но эти выступления не дали никакого эффекта.
Имре Надь также выходил в эфир с призывом к советским войскам не открывать огонь, а только обороняться.

Хотя ещё вечером 23 октября был отдан приказ о закрытии границы с Австрией, особого значения он не имел, так как уже 24-го в Венгрию стали активно проникать группы вооружённых боевиков и диверсантов из числа эмигрантов, подготовленных заранее в ФРГ, и никто их не останавливал и не досматривал.
То же самое было и с многочисленными машинами “Красного креста”, которые хлынули через границу для оказания медицинской и гуманитарной помощи жителям Будапешта. В большинстве случаев эти машины перевозили оружие, боеприпасы и боевиков.

Что ещё происходило 24-го октября?
В середине дня восставшие впервые обстреляли здание Парламента, захватили управление метрополитена, участились нападения на районные отделения полиции и партии. Несколько раз восставшие пытались атаковать армейские арсеналы и казармы. В зданиях Национального музея, Национальной библиотеки и Национального театра начались пожары.

В этот же день в Будапешт экстренно прилетели М.А. Суслов, А.И. Микоян (который единственный голосовал против вооружённого вмешательства в венгерские события), председатель КГБ И.А. Серов и заместитель начальника генштаба СССР генерал армии М.С. Малинин.

Вернёмся ещё раз к бездействию Будапештской полиции. Начальник полиции Копачи позднее написал, что в ночь на 24-е он в присутствии старших офицеров полиции вскрыл секретный конверт с совершенно секретным “планом М”. Этот план был разработан венгерскими властями сразу же после событий в Познани на случай, если в Венгрии возникнет схожая ситуация.
И вот она возникла. Что же узнал Копачи из этой бумаги?
Там был перечень оружия и снаряжения, которые полагалось иметь Будапештской полиции: 20 тяжёлых пулемётов; 80 обычных; патроны и гранаты на 72 часа боя; “свежее бельё и форменная одежда, консервы, сигареты, напитки и т.д. для 1000 человек на шесть дней боя”.
Реально же в распоряжении Копачи оказался один тяжёлый пулемёт, 4 обычных, несколько комплектов форменной одежды и два ящика яблок. Всё.

Когда днём 24-го октября Иван Серов кричал на Копачи и спрашивал, почему Будапештская полиция оказалась не готова к “противостоянию с этой фашиствующей толпой”, Копачи ответил, что раз у них недостаточно оружия для подавления восстания, следует искать политический выход из создавшегося кризисного положения.

Подводя итоги 24 октября, скажу, что советские войска за этот день потеряли около десяти бронетранспортёров, несколько танков и пушек. Потери в живой силе...

Уважаемые читатели! Пожалуйста, не упрекайте меня за то, что я не привожу данных о людских потерях с той и другой стороны. Официальные данные сильно занижены, а о реальных потерях можно составить приблизительное представление, заглянув в мемуары даже только советских военнослужащих. Гадать на кофейной гуще мне совершенно не хочется, но в этих мемуарах регулярно натыкаешься на такие, например, пассажи: "К концу боя из моей роты уцелели только девять человек", или, "Мы попали под перекрёстный огонь, и вскоре из моего взвода остались в живых только два солдата". А сколько народу погибло в советских военных городках, где, в основном, оставались женщины и дети. Кто их сосчитал, этих невинных жертв кровавого террора восставших? Об этих событиях обычно предпочитают помалкивать все участники событий 1956 года.

Оказались среди советских солдат жертвы и другого порядка. Экипажи нескольких танков поддались пропаганде восставших и перешли на сторону “венгерского народа”. После подавления восстания те из них, кто остался в живых или не был расстрелян на месте, были репрессированы КГБ. Управление контрразведки КГБ доложило Г.К. Жукову о примерно двухстах советских офицерах и солдатах, которые были наказаны за "отказ воевать с мятежниками".


25 октября 1956 года

Этот день вошёл в историю Венгерского восстания 1956 года как “кровавый четверг”.
Что происходило в эти дни за пределами Будапешта, понять из сообщений городского радио было невозможно. Известно только, что бои шли примерно в сорока городах, и во многих из них восставшим удалось захватить городские радиостанции.

В самом Будапеште к середине дня советские войска после упорного боя всё-таки взяли под свой контроль радиокомитет. Бои, в основном, между ВНА и повстанцами всю ночь и утром шли во многих районах города: у вокзала Ференцварош, недалеко от комплекса радиокомитета, на площадях Барош и Сэна (Szena ter), в районе переулка Кишфалуди. Только в VIII и IX районах города в это время действовали 33 независимых отряда повстанцев.
В казармах Килиан полковник Пал Малетер объявил о переходе на сторону восставших и договорился о координации действий с укрепрайоном “Корвин”.
7-я дивизия ВНА прибыла в Будапешт и в полном составе перешла на сторону восставших.

Городское радио тем временем излучало ничем неоправданный оптимизм.
В утреннем обзоре новостей передали, что "контрреволюционные банды, в основном, ликвидированы".
Около 9 часов утра был оглашён приказ министра обороны ВНР Иштвана Баты:

"Подразделениям и частям Народной армии к полудню окончательно ликвидировать в столице остатки контрреволюционных сил".

Чуть раньше Имре Надь своим распоряжением отменил комендантский час в Будапеште в гуманитарных целях – чтобы люди могли запастись продуктами и водой. Горожанам было рекомендовано идти на работу как в самый обычный рабочий день, но занятия в школах и институтах были отменены.

Откуда у венгерских руководителей брался такой оптимизм? От полного незнания обстановки.
Тем временем в руководстве ВПТ произошли очередные изменения, и первым секретарём партии был назначен Янош Кадар. Эрнё Герё отбыл в распоряжение советских войск, а затем – в Москву.
Сообщение о новых кадровых переменах прозвучали в 12.32, а после 15.00 с речами выступили Янош Кадар и Имре Надь.

Речь Кадара – это образец речи коммунистического руководителя, призывающего народ к спокойствию и наведению порядка в стране. Он пообещал, что справедливые требования студентов будут удовлетворены, а после наведения порядка в стране Венгрия начнёт переговоры с СССР об урегулировании взаимных проблем.
Получилась речь ни о чём.

В речи Имре Надя сквозь партийную шелуху, от которой он не смог избавиться, прозвучали слова о программе реформ, о введении многопартийной системы в стране путём воссоздания обновлённого Отечественного народного фронта. Надь потребовал немедленного прекращения вооружённых столкновений и наведения общественного порядка, а потом обратился к вопросу о советско-венгерских отношениях:

"...венгерское правительство выступает с инициативой начать переговоры между ВНР и СССР о связях между двумя странами, в том числе, о выводе с территории Венгрии советских войск, об установлении отношений между нашими странами и коммунистическими партиями на основе пролетарского интернационализма, равноправия и национальной независимости... Вывод тех советских подразделений, чьё вмешательство являлось жизненно важным для защиты социалистического строя, будет осуществляться незамедлительно после восстановления порядка и спокойствия".

Надю было легко говорить о выводе советских войск, так как утром этого дня Суслов и Микоян обещали ему, что советские войска сразу же покинут Будапешт после наведения порядка. Но советские руководители говорили только о Будапеште, а Надь намекнул о полном выводе советских войск из Венгрии.
Надь также обещал помилование тем, кто незамедлительно сложит оружие, и пригрозил строгими карами тем, кто продолжит вооружённое сопротивление.
Имре Надь далее призвал народ к строительству социализма под руководством партии, однако эту программу он объявил от имени правительства, которое он недавно возглавил, и которое фактически бездействовало.

Пока Янош Кадар и Имре Надь обращались по радио к своему народу, бои в Будапеште разгорелись с новой силой, и причиной этого стал кровавый инцидент на площади Кошута возле здания Парламента.

После отмены Надем комендантского часа на улицы Будапешта высыпали толпы возбуждённых людей. В разных местах города стали возникать стихийные митинги, потом раздались призывы “К Парламенту!”, и многотысячная демонстрация двинулась по улицам Будапешта. Звучали лозунги “Долой Герё!”, “Да здравствует восстание!” и т.п., но советским танкистам, которых демонстранты увидели на Музейной улице, демонстранты объяснили, что это мирная демонстрация, которая проходит под социалистическими лозунгами.
Однако, даже по утверждениям современных венгерских историков, в этой демонстрации участвовали командиры некоторых отрядов повстанцев.

Первые демонстранты прибыли на площадь Кошута в 10.30, а вскоре на площади собралось более десяти тысяч человек. Советские танкисты мирно беседовали с демонстрантами, и вдруг началась стрельба...
Ни показания очевидцев, ни многочисленные исследования историков так до сих пор и не позволили в точности установить, что же произошло на площади Кошута 25 октября.

[Yorik]

Будапешт, 25-26 октября


25 октября (окончание)
Внезапно с крыш и из окон расположенных рядом с Парламентом зданий министерства земледелия и министерства строительства начали стрелять из автоматов и пулемётов по безоружной толпе. Стреляли также из окон столовой в здании парламента. Сразу же погибли и несколько советских солдат и один офицер, кто-то с помощью “коктейля Молотова” поджёг один танк. Считается, что бутылку с зажигательной смесью сбросили с одной из крыш.
Вы ещё попадите с крыши бутылкой в танк!

На площади Кошута началась ужасная паника, люди пытались укрыться от пуль на первых этажах окрестных зданий и за советскими танками, которые немедленно открыли ответный огонь по крышам соседних зданий. Стрельба на площади Кошута продолжалась около 15 минут, и количество жертв по различным источникам колеблется от 20 до 800 человек.

Сразу же по всему Будапешту разнеслась весть о том, что русские оккупанты в упор расстреляли мирную демонстрацию. Это же подхватили “Свободная Европа”, “Голос Америки”, и понеслось...
Правда, вскоре благодаря свидетельствам нескольких западных граждан выяснилось, что инцидент произошёл не по вине советских войск, и тогда всю вину за случившееся возложили на сотрудников венгерской госбезопасности. Так сотрудники венгерской госбезопасности стали козлами отпущения за жертвы на площади Кошута, и на них по всему Будапешту началась настоящая охота. Пойманных “госбезов” повстанцы пытали, сбрасывали с крыш, топили в Дунае, вешали за ноги, вырезали на телах звёзды и продолжали изливать свою ненависть даже на их трупах. Фотографии с этими зверствами обошли весь мир.

Советские войска после инцидента возле здания Парламента получили приказ немедленно приступить к ликвидации очагов восстания во взаимодействии с частями ВНА. Зачастую вторую часть этого приказа советские офицеры игнорировали, так что к концу дня удалось ликвидировать несколько отрядов повстанцев и блокировать наиболее крупные очаги сопротивления. К вечеру бои в Будапеште стихли.

Но не всё происходило так гладко. После полудня в Будапешт стали входить части 33-й мотострелковой дивизии, прибывшие из Румынии, их пушки ещё не были расчехлены. Повстанцы пропустили советские танки и открыли огонь из пулемётов и автоматов по артиллеристам и пехотинцам. В результате внезапного нападения погиб командир одного из артиллерийских полков, а общее количество погибших в этом бою до сих пор остаётся неизвестным (молчала советская историческая наука, да и российская не спешит докопаться до истины).
Положение прибывших солдат осложнялось ещё и тем, что они не знали Будапешта, а на руках у командиров воинских частей были устаревшие карты города или не было вовсе никаких.

Что ещё примечательного произошло 25 октября?
Несколько советских танков расположились у здания ЦК ВПТ и вскоре обстреляли отряд венгерской армии, направленный для охраны этого же здания, приняв его за мятежников. Венгры потеряли около десяти человек и выразили свой протест советскому командованию, которое приказало убрать танки от здания ЦК.

Отряд под командованием Дудаша Йожефа (1912-1957) вначале напал на редакцию газеты “Сабад неп”, а потом захватил здание Государственного Банка, где реквизировал несколько миллионов форинтов. Через некоторое время мятежники начали раздавать деньги прохожим, выкрикивая антисоветские лозунги и призывы.
На следующий день газета “Сабад неп” вышла с большим опозданием и на одном листе.


26 октября
26 октября ознаменовалось массовыми революционными выступлениями по всей Венгрии. В Мишкольце, Дьёре, Дебрецене, Секешфехерваре и ряде других городов повстанцы захватили местные радиостанции, отделения полиции и здания местных органов власти. Большинство этих операций сопровождались человеческими жертвами, в основном, со стороны защитников законной власти; погибли при сопротивлении или были повешены несколько офицеров полиции, погранвойск и сил безопасности. В ряде мест произошли антисемитские погромы.
Вполне естественно, что повсеместно разрушались памятники советским солдатам-освободителям.

В этих же городах создавались военно-революционные комитеты (ВРК), которые захватывали реальную власть на местах и требовали от командиров расположенных вблизи советских воинских частей немедленно покинуть Венгрию.
К концу дня были созданы ВРК также в Сольноке, Кечкемете, Пече и многих других городах.
После 15.00 стали появляться баррикады и заграждения на дорогах, ведущих к Будапешту.

В самом Будапеште 26 октября серьёзных боёв не было, но мелкие стычки продолжались весь день, также как и убийства “госбезов” и функционеров ВПТ.
День начался с объявления по радио в 5.40 о том, что

"сегодня рано утром по всему городу начинается ликвидация остатков вооружённых контрреволюционных групп и восстановление порядка",

и потому жителям города рекомендуется в течение всего дня не выходить из своих домов.
Однако уже через 20 минут был озвучен приказ министра внутренних дел о том, что жители города могут выходить за покупками с 10.00 до 15.00.

Следует отметить, что в течение этого дня по радио прозвучало множество противоречивых, а часто и вовсе непонятных, объявлений и заявлений.

В этот день с руководителями ЦК ВПТ и правительства встретились Донат, Лошонци и Вашархейи, которые отказались входить в новое руководство страной и высказались в том смысле, что следует признать требования восставших справедливыми и пойти на переговоры с ними.
Неясно было только одно – с кем?
Кадар Янош сказал, что не считает их предателями, но не может допустить капитуляции партии перед мятежниками.
Надь вроде бы соглашался с доводами членов этой группы, но выступил против переговоров с мятежниками.

Донат в своих воспоминаниях позднее писал, что Надь в этот момент

"производил впечатление человека, который, будучи исполненным благих намерений, всю жизнь прослужив своему народу, стране и делу социализма, оказался в очень тяжёлом положении перед лицом неожиданных событий. Он не знал, что ему делать".

В середине дня радио Будапешта призвало восставших:

"Прекратите бессмысленное кровопролитие! Новое правительство готово удовлетворить ваши законные требования... Сложите оружие, и народное правительство не станет привлекать вас к чрезвычайному суду. Без страха сдавайтесь подразделениям вооружённых сил охраны порядка. Молодые патриоты! Идите к нам, мы ждём вас! Правительство заверяет вас, что не причинит вам вреда".

Во второй половине дня позиция в ЦК ВПТ изменилась, и большинство проголосовало за постановление, основными пунктами которого были такие требования: следует немедленно начать переговоры об урегулировании советско-венгерских отношений на основе принципов полного равноправия и невмешательства во внутренние дела; о немедленном выводе советских войск из Будапешта (sic!) сразу же после восстановления порядка.
Было также объявлено о полной амнистии для всех, кто сложит оружие до 10 часов вечера.

Западные радиостанции, особенно радио “Свободная Европа” из Мюнхена, тем временем постоянно подначивали восставших продолжать сопротивление правительству и советским войскам, намекая на скорую помощь от западных стран.
Вот, например, что вещала “Свободная Европа” вечером 26 октября:

"Советские танки прибывают по приказу Надя Имре, у которого руки по локоть в венгерской крови... Вы, Надь Имре, должны остановиться, пасть на колени перед нацией как кающийся грешник, попытаться искупить страшное злодеяние, не навлекать на нас советские полчища. Если вы ещё хотите придать подобие осмысленности своей напрасной жизни, у вас остался только один шанс: крикните “стоп!” советским наёмникам, которых вы преступно спустили с цепи на наш народ! После этого – “руки вверх!” – подчинитесь непреклонной воле народа!"

РСЕ постоянно призывала венгров сражаться до победного конца, хотя руководители станции прекрасно знали, что никто на Западе не только не собирается вмешиваться в венгерские события, но даже и оказывать восставшим какую-нибудь серьёзную помощь.

На этом фоне особенно умилительным выглядит обращение радио Будапешта, прозвучавшее в 21.42:

"Через 18 минут истекает назначенный Центральным комитетом партии и Советом Министров срок сдачи оружия. Пора прекратить братоубийственную войну. Борьба, начатая венгерской молодёжью, можно сказать, завершилась победой. В дальнейшем кровопролитии нет никакого смысла... Венгры! Отнеситесь всерьёз к амнистии, обещанной в правительственном воззвании. В вашем распоряжении ещё 16 минут. Складывайте оружие!"

На кого было рассчитано это обращение?

[Yorik]

Будапешт, 27-29 октября


27 октября
27 октября отмечается всеми как один из самых спокойных дней восстания. Бои, конечно, продолжались по всему городу за отдельные здания райкомов партии, управления ГБ и полиции и т.п.
В провинции повсеместно продолжали создаваться революционные комитеты.
Однако в районе города Варпалота колонна советской боевой техники и автомашин попала в засаду. Повстанцам удалось подбить несколько автомобилей, уничтожить один бензовоз и захватить машину с боеприпасами; точное количество жертв среди советских военнослужащих неизвестно, но официально сообщалось о гибели трёх офицеров и нескольких солдат.

В этот день Надь Имре встретился с представителями общественности и обсуждал с ними вопросы прекращения кровопролития и нормализации обстановки в стране.
Позднее он произвёл реорганизацию правительства, из состава которого были выведены министр внутренних дел Пирош Ласло, министр обороны Бата Иштван (1910-1982), Хегедюш Андраш и ещё несколько человек. Вместе с Герё Эндрё первая троица в тот же вечер улетела в СССР.
Пополнили состав правительства представители оппозиции: Тилди Золтан (1889-1961), Лукаш Дьёрдь (1885-1971), Мюнних Ференц (1886-1967), Ковач Бела (1908-1959) и ряд других деятелей.

В течение всего дня 27 октября по городу также происходили переговоры между представителями нового правительства и руководителями восстания о прекращении огня и сдаче оружия, в частности, велись переговоры с руководством группы “Сена”, но безрезультатно, так как руководство отряда ожидало скорой помощи со стороны Германии. Впрочем, к концу дня несколько групп студентов в Пеште бросили оружие и разошлись по домам.

Впрочем, о других событиях в Буде в этот день нам мало что известно. Поступали сообщения об ожесточённых боях в Буде, но никаких подробностей раздобыть об этих столкновениях не удалось.

К концу дня была разработана совместная операция по разгрому сильной группировки повстанцев в районе переулка Кишфалуди совместными действиями частей ВНА и Особой группы советских войск. Собственно говоря, в районе переулка Кишфалуди на небольшом расстоянии друг от друга находились отряды в казармах Килиан под командованием Малетера Пала, и группировка вокруг кинотеатра “Корвин”.

О руководстве группой “Корвин” у исследователей нет единого мнения до сих пор, так как даже участники событий 1956 года противоречили потом друг другу и называли имена разных людей.
Считается, что сначала отрядом “Корвин” руководил Иван Ковач Ласло (1930-1957), [Иван – это его фамилия такая], а с 1-го ноября руководство отрядом, вроде бы, перешло к Понграцу Гергею (1932-2005).

Операцию по разгрому этой группировки спланировали совместно советское командование, командование венгерской армии и военный комитет ЦК ВПТ. Операция должна была начаться утром 28 октября, однако в 5.30 операцию пришлось отменить из-за позиции Надя Имре, который пригрозил уйти в отставку в случае её проведения.
Несмотря на это, во многих исследованиях до сих пор встречаются утверждения о том, что отважные защитники переулка Кишфалуди и кинотеатра “Корвин” сумели отразить атаку советских танков.
Атаку, которой не было, так как командование советских войск не решилось начинать полномасштабные боевые действия в Будапеште без участия венгерских контингентов, да и в Москве ещё колебались с оценкой венгерских событий.


28 октября
В ночь с 27 на 28 октября была открыта граница с Австрией (убрана колючая проволока, сняты минные поля), и с территории нейтрального государства в Венгрию начались массовые поставки оружия различными западными организациями. На территорию страны начали также свободно проникать подготовленные боевики, общее количество которых достигло нескольких тысяч человек, а также военные инструкторы из западных стран. Ведь к началу восстания в специальных лагерях на территории Германии и Австрии проходили подготовку более 22000 человек.

28 октября был довольно тихим и спокойным днём по всей Венгрии, хотя революционеры и продолжали активно брать власть в свои руки. В основном, это произошло благодаря нескольким выступлениям Надя Имре, который сначала объявил о полном прекращении огня между частями ВНА и восставшими, так как только в мирных условиях можно было попытаться найти выход из кризиса.

В следующем пространном обращении к народу Надь объявил, что руководство страны полностью порывает с прежней преступной политикой, и огласил несколько основных решений, выполнение которых уже началось:
1) правительство договорилось с советским командованием о немедленном прекращении боевых действий и о выводе советских войск из Будапешта;
2) начаты переговоры с руководством СССР о полном выводе войск с территории Венгрии и о выходе страны из Варшавского договора;
3) по всей стране начинают создаваться отряды национальной охраны, в состав которых должны входить представители повстанцев, сотрудники милиции и военнослужащие;
4) в полном объёме в стране вводятся все демократические нормы, ограниченные только временем особого положения;
5) в качестве национальных символов восстанавливаются герб Кошута и флаг с изображением этого герба; 15 марта объявлен национальным праздником.

Как бы в качестве реализации этого заявления Надь Имре объявил о прекращении боевых действий между венгерской армией и повстанцами.
Кроме того, было ликвидировано Управление национальной безопасности и распущены внутренние войска [указ об этом опубликован 29 октября], а в составе нового министерства обороны стали преобладать бывшие офицеры хортистской армии.
Хотя формально министром обороны с 26 октября был Янза Карой (1914-2001), реальное руководство над МО стало принадлежать Малетеру Палу. Обычно считается, что министром обороны Малетер был назначен 2 ноября, но есть данные, указывающие на то, что это назначение могло произойти в любой день между 29 октября и 2 ноября.

Вскоре после выступления Надя Имре по радио прозвучало заявление ЦК ВПТ, которое полностью одобрило программу премьер-министра. Также сообщалось о кадровых перестановках в ЦК: высшее руководство партией на время чрезвычайного положения переходило в руки её президиума, в состав которого вошли Кадар Янош, Надь Имре, Апро Антал (1913-1994), Кишш Карой (1903-1983), Мюнних Ференц и Санто Золтан (1893-1977). Вся же реальная власть над страной была сосредоточена в руках Надя Имре.

Из Москвы поступил приказ советским войскам, который предписывал немедленно прекратить боевые действия против повстанцев, выйти из Будапешта и вернуться в места постоянной дислокации. Хрущёв также согласился начать переговоры с венгерским руководством об условиях полного вывода советских войск из Венгрии.
При отсутствии противодействия со стороны советских войск, отряды национальной охраны стали занимать основные правительственные здания в Будапеште.

Попытку организовать сопротивление повстанцам предпринял Будапештский горком ВПТ, который возглавлял Мезё Имре (1905-1956). Он обратился в военный комитет ЦК ВПТ за помощью для создания рабочей милиции. Прибывшие инструкторы ЦК создали центральный штаб рабочей милиции, провели подготовку специалистов на уровне председателей райкомов партии, но решение о раздаче оружия рабочим так и не было принято.

Любопытно, что в этот же день, 28 октября, европейская секция ЦРУ отправила в Вашингтон запрос о характере дальнейших действий в Венгрии, особенно

"относительно отправки в Венгрию оружия и боеприпасов".

Вашингтон немедленно ответил чёткой директивой:

"Мы должны ограничиться сбором информации; агенты, направляемые в приграничные районы, не должны участвовать ни в каких действиях, способных обнаружить заинтересованность США или навлечь обвинения в интервенции; N должен попытаться получить сведения о личностях активистов; через некоторое время, возможно, будет дано разрешение переправлять [в Венгрию] радиооборудование".

Видно, что США не собирались активно вмешиваться в венгерские события, и об оказании реальной помощи повстанцам и речи не шло. Вопреки треску западных радиоголосов.


29 октября
Рано утром 29 октября начался вывод советских войск из Будапешта. Повстанцы не стреляли по советским солдатам, но сопровождали их продвижение оскорбительными криками, улюлюканьем и бросанием камней. Советские танки ушли от здания Будапештского горкома партии, от дома Радиокомитета и других важных объектов.

В горком партии прибыл Кадар Янош для обсуждения с Мезё Имре положения в Будапеште и в стране. Вскоре после этой встречи горком партии Будапешта обратился с призывом к коммунистам и всем трудящимся дать решительный отпор силам контрреволюции.
В Будапеште делаются робкие попытки создать вооружённые отряды рабочей милиции, но особого успеха они не имели, так что к концу дня здание горкома партии осталось практически без охраны: рабочей милиции ещё не было, а венгерские солдаты, охранявшие здание горкома, были отозваны в казармы.

В сложившихся обстоятельствах значительную угрозу для жителей Будапешта стали представлять шайки уголовников, которых выпустили из тюрем, как жертв кровавого режима. Командование Венгерской Народной Армии обратилось к Надю Имре с предложением силой навести в городе порядок, но тот отказался, ссылаясь на то, что от рук военных могут пострадать революционеры и мирные жители.
Можно подумать, что от рук бандитов они не страдали.

Этот день впервые ясно продемонстрировал отсутствие солидарности среди повстанцев. На фоне спокойного вывода советских войск из Будапешта в городе начались перестрелки между отдельными отрядами повстанцев.
Отряд под командованием Дудаша Йожефа объединился с группой “Сена”, после чего их руководитель заявил о непризнании правительства Надя и о начале формирования собственной администрации.

[Yorik]

Будапешт, 29-30 октября

К вечеру 29 октября состоялась встреча между Надем Имре и Дудашем Йожефом, но согласие между ними достигнуто не было, так как у Дудаша было слишком много претензий к программе нового правительства.
Ходили слухи, что Малетер Пал собственноручно расстрелял 12 повстанцев в районе переулка Кишфалуди, которые отказались выполнять дальнейшие приказы своего командира, считая, что победа уже достигнута. [Варианты события: Малетер приказал расстрелять; расстрел произошёл 30 октября.]

Так как в провинции силы повстанцев тоже повсеместно захватывали власть в свои руки, то не стоит удивляться тому, что к вечеру 29 октября в Будапешт стали прибывать из разных городов (Дьёр, Мошонмадьяровар) первые отряды революционеров.

Слушая вопли и призывы западных голосов, у многих венгров сложилось представление, что их страна находится в самом центре мировой политики, и что главной задачей стран свободного мира является всевозможная поддержка требований революционеров, вплоть до вооружённого вмешательства Запада.

Однако 29 октября центр мировой политики резко переместился на Ближний Восток. В этот день вооружённые силы Израиля атаковали Египет из-за упорного нежелания последнего пропускать израильские суда через Суэцкий канал. 31 октября в этот вооружённый конфликт вмешались войска Великобритании и Франции. Западные страны и Израиль решили, что СССР, связанный венгерскими событиями, не сможет оказать существенной помощи Египту. Запад по привычке ещё продолжал кричать про Венгрию и восстание угнетённого венгерского народа, но никакой реальной помощи теперь уже и не мог оказать, так как канал и нефть были важнее угнетённых венгров.

В этот же день начались секретные переговоры о возможном отделении Дунантула (Задунайский край) от остальной Венгрии и создании там второго (прозападного) венгерского государства с центром в Дьёре. Обеспечивать независимость этого государства должны были международные силы под эгидой ООН.


30 октября
В течение всего дня 30 октября продолжался вывод советских войск из Будапешта, который закончился к вечеру этого дня. Советские войска отошли примерно на 20 км от города, а штаб Особого корпуса разместился на аэродроме города Тёкёль.

Советским войскам в этот день был отдан строгий приказ огня не открывать и даже не отвечать на огонь повстанцев. Этот приказ привёл к многочисленным жертвам среди советских военнослужащих.
В этот же день стало известно о многочисленных жертвах среди семей советских военнослужащих, так как военные городки оставались практически без прикрытия, чем и воспользовались отряды повстанцев. Об этой странице венгерских событий 1956 года не любят вспоминать сами венгры, но и руководители СССР (а теперь и России) делали вид, что такого не было. Жертв этого кровавого беспредела никто не считал, и даже приблизительное их количество невозможно установить.

Возросшая активность партийного актива (ВПТ) была замечена повстанцами, руководители которых ещё накануне приняли решение о захвате здания горкома ВПТ после ухода советских танков. С самого утра 30 октября к зданию Будапештского горкома ВПТ стали стекаться отряды повстанцев, появились несколько БТР и танков. Самый крупный отряд возглавлял Дудаш, в подчинении у которого всего было около 2000 бойцов, но он привёл на площадь около 500 человек. Прибыли также отряды с площади Барош под командованием Никельсбурга Ласло, и из переулка Кишфалуди. По разным оценкам, у здания горкома всего собралось около 5000 повстанцев, но активное участие в штурме здания принимала едва ли десятая часть их.

Точную картину событий возле здания горкома восстановить очень трудно, так как были свидетели этих событий, но их показания довольно сильно различаются. События развивались примерно так...

<1-я версия>

Провокаторы возбуждали толпу криками о том, что в подземной тюрьме этого здания томятся сотни узников службы безопасности и коммунистического режима. Они, якобы, даже слышат крики заключённых о помощи. Толпа тоже услышала эти крики, хотя после захвата здания горкома никаких подземных тюрем обнаружено не было.

Повстанцы попытались силой ворваться в здание горкома, чтобы освободить мнимых узников, но были остановлены огнём охраны здания. Взбешённые повстанцы открыли огонь по зданию из крупнокалиберных пулемётов и танков, так что довольно быстро охрана здания была перебита. После этого группы повстанцев ворвались в здание горкома, откуда слышалась беспорядочная стрельба.

Вскоре повстанцы начали выволакивать из здания трупы партийных функционеров и офицеров госбезопасности. Среди более чем двадцати трупов было и тело Мезё Имре. Толпа стала с восторгом линчевать покойников: им вспарывали внутренности и отрубали головы, их кастрировали, уродовали, обливали кислотой и разрывали на части.
Некоторые трупы были развешаны по фонарям, деревьям и балконам зданий. Фотографии этих “подвигов” повстанцев разошлись по всему миру.

Корреспондент французской газеты "Le mondе" немного позднее написал:

"То, что случилось в последние дни октября в Будапеште, можно рассматривать как охоту на людей. Я своими глазами видел людей повешенных на фонарях и балконах".

Контроль над зданием горкома достался группе Дудаша, который немедленно объявил о создании своего “Венгерского национального революционного комитета”, хотя территориально это здание находилось в зоне ответственности группы повстанцев с площади Барош.

<Конец 1-ой версии>

<2-я версия>

С самого утра отдельные группы повстанцев пытались проникнуть в здание горкома, но эти попытки пресекались силами охраны здания. В это время в здании горкома находились два взвода солдат внутренних войск, восемь офицеров, три милиционера и около восьмидесяти штатских: партийных функционеров и обслуживающего персонала.
Офицеры и солдаты внутренних войск с утра переоделись в милицейскую форму, так как их управление (УГБ или AVH) было распущено.


Впрочем, одному отряду повстанцев удалось проникнуть в здание горкома и захватить в плен трёх милиционеров и семерых солдат, но вскоре их вытеснили из здания. (С пленными или без них?)
Активный штурм здания горкома начался около 10 часов утра, но защитникам горкома удавалось отбить все атаки повстанцев.

Около 14.00 на площадь Республики прибыли 6 танков для защиты горкома. Головной танк сделал предупредительный выстрел, и повстанцы отошли. Дальше произошло непонятное: четыре танка развернули свои пушки и начали стрелять по зданию горкома, по повстанцам же не выстрелил ни один танк.
Позднее танкисты не стали присоединяться к повстанцам, а вернулись в свою часть.

Защитники горкома поняли, что против танков, имея лишь стрелковое оружие, им не устоять, и решили капитулировать. На переговоры с повстанцами отправился Мезё Имре в сопровождении полковников Асталоша Яноша (1918-1956) и Паппа Йожефа (1917-1956).
Едва эта троица с белой тряпкой на палке (простыня, скатерть?) вышла из здания горкома, как по ним ударил пулемёт.

Мезё удалось на автобусе отправить в больницу на улице Петерфи (Peterfi, это не опечатка), где он вскоре и умер.
Раненого Асталоша избили, потом ему связали ноги проволокой и повесили на дереве вниз головой. Висевшему Асталошу кто-то ещё выстрелил в живот.
Паппа тоже избили ногами, потом ножами вскрыли ему грудную клетку и попытались вырвать из тела сердце.

Защитники горкома, которых возглавил лейтенант Варкони Дёрдь, ещё некоторое время сопротивлялись, но после того как он был тяжело ранен, солдаты начали сдаваться в плен.
Ещё живого Варкони привязали за ноги к грузовику и таскали по площади Республики.
Многим сдавшимся солдатам тоже не повезло. Их двумя группами вывели из здания горкома. По пути следования солдат избивали прикладами и кололи ножами и штыками. Толпу на площади оттеснили в сторону, а потом этих солдат двумя группами поставили к стене и расстреляли.

Свидетелем этих расстрелов был американский корреспондент Джон Сэдови (John Sadovy, 1926-2011), который опубликовал серию снимков в журнале “Лайф”: вот они ещё живые стоят перед ружьями, вот их лица в момент выстрелов, и вот они мёртвые лежат на земле.

Сэдови писал:

"Я стоял в метре (трёх футах) от этой группы. Вдруг один из них стал оседать. Стреляли, очевидно, в упор, между рёбер. Все они валились на землю, как скошенная пшеница. Это было даже красиво. Ещё один юноша выбежал из дома. Увидев, что его друзья мертвы, он повернулся и бросился в толпу. Повстанцы вытащили его оттуда. Я успел сделать один-единственный снимок, и с ним было уже покончено. И тут нервы мои не выдержали. Слёзы лились по щекам. Три года я был на войне, но виденное там не идёт ни в какое сравнение с этим ужасом".

Всего при защите горкома погибло около 30 человек. При штурме Радиокомитета жертв было значительно больше, но там не было издевательств над пленными и трупами.
Трупы защитников здания горкома пролежали на площади до 3 ноября, так как повстанцы запретили их убирать и хоронить.

<Конец 2-ой версии>

[Yorik]

Будапешт, 30-31 октября

Рано утром 30 октября прилетевшие в Будапешт Микоян и Суслов встретились поочерёдно с Надем Имре и Кадаром Яношем. Они обсудили вопросы скорейшего урегулирования положения в стране, дальнейшего развития советско-венгерских отношений (с выводом советских войск из Венгрии), воссоздания многопартийной системы и т.п.

Ободрённый поддержкой советских руководителей, Надь Имре в 14.28 выступил с новым обращением к стране, в котором, в частности, говорилось:

"В интересах дальнейшей демократизации жизни страны мы ликвидируем однопартийную систему и устанавливаем правление на основе демократического сотрудничества возрождающихся коалиционных партий. В соответствии с этим мы образуем в рамках национального правительства узкий кабинет, членами которого являются Надь Имре, Тилди Золтан, Ковач Бела, Эрдеи Ференц, Кадар Янош, Лошонци Гёза и представители социал-демократической партии, которые будут определены позднее [Кетли Анна (1889-1976)]... Венгерское правительство обращается к командованию советских войск с призывом немедленно начать их вывод с территории Будапешта. [Они выводятся уже второй день!?] Одновременно правительство сообщает народу страны, что безотлагательно приступит к переговорам с правительством СССР о выводе советских войск с территории Венгрии. От имени венгерского правительства заявляю, что рождённые революцией демократические органы самоуправления венгерское правительство признаёт, опирается на них и рассчитывает на их поддержку".

После Надя к венгерскому народу обратились Тилди, Эрдеи и Кадар.
Разволновавшийся Тилди (бывший священник) выступил с несколько наивной речью и в частности сказал:

"Мы – малая нация, но мы хотим свободно жить в нашей стране, жить своей национальной жизнью. Я убеждён, что если народы и руководители СССР увидят, что ведут переговоры не с униженной, а со свободной нацией, с представителями свободной нации, то отношение будет другим – между нами будет больше взаимопонимания, уважения и любви..."

Тилди даже назвал 23 октября более значительной датой в истории Венгрии, чем 15 марта 1848 года.

В тот же день в Будапеште прошли съезды или организационные собрания партии мелких сельских хозяев и национально-крестьянской партии (известной также как партия Петёфи).

Принято решение о создании Комитета революционных вооружённых сил, который должен заменить прежние органы охраны порядка.
Генерал Кирай Бела, председатель Комитета революционных вооружённых сил, объявил о начале операции “Голубой дождь”, которая свелась к отлову и немедленному уничтожению функционеров ВПТ и, особенно, ненавистных повстанцам сотрудников госбезопасности, которых выявляли по коричневым (а не жёлтым, как часто пишут) ботинкам особого покроя.

Из замка близ Ретшага освобождён кардинал Миндсенти Йожеф (1892-1976, примас Венгрии с 1945), где он с февраля 1949 года отбывал под домашним арестом своё пожизненное заключение. Рано утром 31 октября кардинал Миндсенти прибыл в Будапешт и был радостно встречен сотнями верующих.

Что ещё происходило интересного в Венгрии?
Задунайский национальный совет из Дьёра начал устанавливать контакты с провинциальными революционными комитетами в западной части Венгрии.
По всей стране проходили антикоммунистические и антисоветские акции.
Новые переговоры между Надем и Дудашем результатов не принесли.

Перед зданием посольства США в Будапеште собралось несколько сотен демонстрантов, огласивших свои требования: премьер-министром должен стать кардинал Миндсенти, министром обороны – Малетер, а советские войска до 15 ноября должны покинуть страну. Если эти требования не будут выполнены, то Запад должен предпринять вооружённое вмешательство.
Наслушавшись западных голосов, венгры и не подозревали, что Запад и не собирался вмешиваться в венгерские события.

В Вашингтоне с интересом наблюдали за ходом событий в Венгрии.
Вот несколько выдержек о положении в Будапеште 30 октября из секретных сообщений посольства США:

"В течение всего дня население Будапешта пребывало в состоянии безумия".

Из телефонограммы от 31 октября, переданной в 13.00:

"Когда в 12.25 русские покинули Белварош [центр Пешта], где они охраняли здания министерства обороны и внутренних дел, начался день “длинных ножей”. Повсеместно убивали спрятавшихся работников УГБ".

Что же Москва?
Ещё утром 30 октября Надь Имре убедил Микояна в необходимости проведения описанных выше мер. Кадар подтвердил Микояну свою верность коммунистическим идеалам и решимость защищать социалистические ценности. Характерно, что позднее в своём радиовыступлении Кадар обращался не к братьям-венграм, как это делало большинство выступивших, а к трудящимся страны и товарищам по партии.

Микоян по телефону успокоил Хрущёва, заверив, что ситуация в Венгрии налаживается, Надь и Кадар ведут себя как надо. Получив такую информацию, Президиум ЦК КПСС весь день посвятил рассмотрению и написанию “Декларации правительства Союза ССР об основах развития и дальнейшего укрепления дружбы и сотрудничества между Советским Союзом и другими социалистическими государствами” от 30 октября 1956 года. Документ рождался в жёстких спорах и слишком велик, чтобы я мог привести его здесь полностью.

Относительно венгерских событий Декларация заявляла:

"Ход событий показал, что трудящиеся Венгрии... справедливо ставят вопрос о необходимости устранения серьёзных недостатков в области экономического строительства, о дальнейшем повышении материального благосостояния населения, о борьбе с бюрократическими извращениями в государственном аппарате... Советское Правительство, как и весь советский народ, глубоко сожалеет, что развитие событий в Венгрии привело к кровопролитию...
Имея в виду, что дальнейшее нахождение советских воинских частей в Венгрии, может служить поводом для ещё большего обострения обстановки, Советское Правительство дало своему военному командованию указание вывести советские воинские части из города Будапешта, как только это будет признано необходимым Венгерским правительством.
Вместе с тем, Советское правительство готово вступить в соответствующие переговоры с правительством Венгерской Народной республики и другими участниками Варшавского договора по вопросу о пребывании советских войск на территории Венгрии".

31 октября
Президент США генерал Дуайт Эйзенхауэр (1890-1969) скептически отнёсся к Декларации, которая была опубликована 31 октября, так как не был уверен в искренности советских руководителей. Получив же сообщение о вооружённом вмешательстве Франции и Великобритании в Суэцкий кризис, президент США прокомментировал эти события с прямотой простого солдата.
Затем Эйзенхауэр отправил Хрущёву послание, в котором заверял его, что США считают Венгерские события внутренним делом Восточного блока, и вмешиваться не собираются. Об отсутствии интереса у США к Венгерским событиям заявил и Государственный секретарь Джон Фостер Даллес (1888-1959).

Следует отметить, что эта Декларация родилась мёртвенькой, так как утром 31 октября настрой советских руководителей резко изменился: они получили сообщения о зверствах повстанцев в Будапеште и об углублении Суэцкого кризиса.
На заседании Президиума ЦК КПСС Хрущёв заявил:

"Если мы уйдём из Венгрии, это подбодрит американских, английских и французских империалистов. Они поймут это, как нашу слабость, и будут наступать".

Было принято решение о немедленном создании альтернативного “революционного рабоче-крестьянского правительства” Венгрии, которое должен возглавить Кадар Янош. Штабу Особого корпуса в Тёкёле было поручено разработать операцию по свержению контрреволюционного режима. Впрочем, в штабе Особого корпуса этим вопросом занимались с самого начала венгерских событий.

Было решено значительно усилить присутствие советских войск в Венгрии, введением дополнительных воинских частей, а также привлечь для выполнения интернационального долга воинские контингенты ГДР и Румынии. Новые (дополнительные) части советских войск начали входить на территорию Венгрии уже во второй половине дня.

Почему я начал обзор событий 31 октября с Вашингтона и Москвы? Потому что именно там в этот день и была предрешена судьба Венгерского восстания.

В Будапеште с самого раннего утра царила эйфория победы. Ещё бы: почти все требования повстанцев выполнены, советские войска покинули Будапешт и начаты переговоры о полном выводе советских войск из Венгрии. Теперь перед ними стояла задача создания подлинно народного правительства и выхода страны из Варшавского договора.

В этот день в Будапеште проходили съезды демократической народной партии, христианско-демократической партии, партии независимости и партии венгерской революционной молодёжи.
Молодёжь потребовала освобождения кардинала Миндсенти, который уже с утра находился в своей резиденции.
Социал-демократы решили создавать новое правительство в коалиции с демохристианами.
Дудаш Йожеф не признавал никого и расширял сферу влияния своего “правительства”, прихватив несколько правительственных и партийных зданий, в том числе здания Верховной прокуратуры и Военного трибунала.

Во второй половине дня в Будапеште состоялось объединённое совещание командиров повстанческих отрядов, руководителей партий и оппозиционных организаций.
Через некоторое время Надь Имре провел совещание с командирами повстанческих отрядов и только что избранными членами комиссии Венгерского национального революционного комитета.
По результатам этой встречи было объявлено, что генерал Кирай Бела назначен руководителем революционного комитета вооружённых сил, а полковник Малетер Пал – заместителем министра обороны.
Эта информация была явно запоздавшей, так как объявляла положение de facto.

[Yorik]

Будапешт, 31 октября – 1 ноября

Основная беда Венгрии и восстания 1956 года заключалась в отсутствии единого руководства революционным процессом. Даже командиры повстанческих подразделений не могли согласовать кандидатуры руководителей страны. Руководители же вновь создаваемых партий и не собирались помогать революционному правительству: их больше волновали проблемы воссоздания собственных партийных структур и возврат конфискованного коммунистами имущества.

К вечеру 31 октября узкий состав президиума ЦК ВПТ объявил о самороспуске Венгерской партии трудящихся и о создании Венгерской социалистической рабочей партии (ВСРП). В этот момент новая по названию партия создавалась под Надя Имре и его сторонников.

В здании Будапештского горкома ВПТ весь день безрезультатно происходили поиски подземной тюрьмы госбезопасности.
К вечеру группа повстанцев с тремя танками окружили будапештскую тюрьму. Охранники не оказали никакого сопротивления повстанцам, и на свободу вышло около 800 человек, которые отбывали сроки, как за политические, так и за уголовные преступления. 120 освобождённых заключённых выразили желание немедленно вступить в ряды национальной гвардии, и им была предоставлена такая возможность.

В провинциальных центрах страны продолжалось победное шествие повстанцев, которые брали власть в свои руки и преследовали активистов коммунистического режима, особенно из числа “госбезов”. Почти на всём протяжении границу между Венгрией и Австрией теперь контролировали отряды повстанцев.

В телефонограмме, переданной 1 ноября в Вашингтон, посольство США так описывала положение в Будапеште:

"Вчера толпа методично крушила всё подряд, уничтожала находившиеся в городе советские памятники, и никто этому не препятствовал... Партизаны раздобыли грузовики и начали уличные облавы на “госбезов”... Сегодня, утром 1 ноября, положение, в основном, прежнее. Вооружённые люди бродят по городу, и всякий, у кого есть оружие и если ему того хочется, может останавливать и обыскивать автомашины. В дневные часы американский персонал может передвигаться по городу в полной безопасности, однако ночные поездки не рекомендуются".

1 ноября
Рано утром, вернее, ещё ночью, Надь Имре был разбужен сообщением о вводе новых советских воинских частей на территорию Венгрии. Эта информация как будто переродила старого коммуниста и мгновенно превратила его в ярого контрреволюционера.
Надь сразу же собрал в здании Парламента человек восемь руководителей Республики и партии для обсуждения вопроса о том, что следует делать, и выступил с предложением о выходе Венгрии из Варшавского договора.

Это совещание не было собранием кабинета министров, и оно не приняло никакого решения, так как против предложения Надя выступили председатель Президиума Венгрии Доба Иштван (1898-1968), председатель Государственного собрания Ронаи Шандор (1892-1965) и Кадар Янош.
Впрочем, существуют свидетельства, что Кадар вначале согласился с предложением Надя, и изменил свою позицию после беседы с Мюннихом Ференцом.
Однако едва совещание закончилось, как Надь Имре сообщил собравшимся журналистам о выходе Венгрии из Варшавского договора. Он принял на себя всю ответственность за данное решение.

После этого события стали развиваться стремительно и непредсказуемо.
Кадар Янош в своём утреннем радиовыступлении говорил о “нашей славной революции”.
Однако после записи этого радиовыступления Мюнних Ференц сообщил Кадару об изменении политики Москвы, которая решила силой подавить венгерскую революцию. Им обоим были предложены посты в новом руководстве Венгрии, и в тот же день они загадочным образом исчезли из Будапешта, чтобы в тот же вечер объявиться в Москве вместе с ещё несколькими министрами-коммунистами. Уже задним числом они объявили о своём выходе из правительства Надя Имре.

Вскоре после полудня Надь Имре сообщил советскому послу Юрию Владимировичу Андропову, что, так как СССР продолжает вводить в Венгрию новые воинские части, Венгрия расторгает Варшавский договор и объявляет о своём нейтралитете. Венгрия также обращается в ООН с просьбой о помощи для защиты своего суверенитета и нейтралитета.
Об этом решении были проинформированы все основные дипломатические представительства в Будапеште и генеральный секретарь ООН Даг Хаммаршёльд (1905-1961).
Пресс-конференцию для журналистов из западных стран провели Лошонци Гёза и Тилди Золтан.

В тот же день Надь Имре отправил правительственную телеграмму на имя Президиума Верховного Совета СССР с просьбой о скорейшей присылке в Будапешт полномочной делегации для быстрейшего начала переговоров о выводе советских войск из Венгрии.

Советское же руководство в это время вело лихорадочные переговоры с руководителями социалистических стран и крупных западных компартий.
Вначале Хрущёв вылетел в Брест, где вечером этого же дня встретился с Гомулкой и руководителями ГДР, которых он проинформировал о скором вводе советских войск в Венгрию для подавления контрреволюции.
Интересно, что ещё утром Гомулка выступал с поддержкой венгерской революции. Утром 2 ноября польская газета “Трибуна люду” опубликовала обращение ЦК ПОРП “К рабочему классу, к польскому народу”, в котором решительно осуждалось вмешательство советских вооружённых сил в венгерские дела. Но уже вечером 1 ноября под давлением Хрущёва Гомулка изменил свою позицию и одобрил курс советского руководства на силовое решение венгерской проблемы.

Надь Имре весь день находился в каком-то лихорадочном состоянии. После объявления о нейтралитете Венгрии, Надь несколько раз связывался с советским послом Андроповым и требовал от того разъяснений относительно ввода новых советских войск в страну.
Андропов убеждал Надя, что опубликованная в “Правде” Декларация отражает стремление СССР к мирному разрешению венгерского кризиса и остаётся в силе.

Надь Имре в течение всего дня получал донесения из Дебрецена, Мишкольца и других мест о пересечении венгерско-советской границы всё новыми частями Советской Армии. У него не было оснований не верить этим донесениям, но Надь по одному ему ведомым причинам не давал хода этой информации.

Однако некоторые из руководителей восстания уже начали зондировать почву для спасения. Так Лошонци и Санто в этот день посетили посольство Югославии и спросили у посла о возможности предоставления политического убежища для руководителей восстания и членов их семей в том случае, если силы контрреволюции [т.е. советские войска] будут угрожать их жизни. Однако Далибор Солдатич никаких инструкций из Белграда по данному вопросу не получал и ответил венграм уклончиво.

Жизнь в Будапеште потихоньку налаживалась, стали открываться магазины и лавки, в которых появились продукты. Люди видели, что советские войска уходят из города, и радовались своей победе. Очень мало кто знал о вводе дополнительных советских воинских контингентов в страну. Правда, небольшая революционная газета “Igaszag” 2 ноября опубликовала передовую статью под заголовком “Так они уходят или возвращаются?”, но подобные публикации погоды не делали.

Перечислим теперь основные события в Венгрии за 1 ноября.

Генерал Кирай Бела активизировал работы по созданию сети защитных сооружений в Будапеште и вокруг него для отражения советской агрессии.
К этому времени в Венгрию уже вернулись около 4000 бывших офицеров хортистской армии, и по приказу генерала Кирая в Будапеште начала работать реабилитационная комиссия. За 1 и 2 ноября комиссия рассмотрела 500 прошений от бывших офицеров о восстановлении в венгерской армии и удовлетворила около 300 из них.

Одновременно в зданиях Верховной прокуратуры и Верховного трибунала начали функционировать революционные судебные органы.

В этот день было объявлено о создании венгерской радикальной партии, о воссоздании венгерской партии свободы, а “Партия революционной венгерской молодёжи” обратилась к кардиналу Мидсенти с просьбой стать почётным председателем этой партии.

В Дьёре объявлено о создании “Национального совета Дунантула (Задунайского края)”, который принял постановление о создании “Армии Дунантула”. Решено объединиться с революционными организациями в Мишкольце и Эгере. Группа Дудаша сразу же предложила руководству Дунантула создать совместное правительство, называя правительство Надя незаконным и прокоммунистическим.

Революционный комитет венгерских журналистов призвал всех коллег к борьбе с “властью Москвы” и, вообще, “коммунистическим засильем”.

В Австрии развёрнута активная деятельность в поддержку венгерской революции.
В Вене функционирует “Международный комитет спасения народов от большевизма”, который в это время возглавил бывший начальник УСС Уильям “Буффало” Донован (1883-1959). Донован несколько раз пересекал австро-венгерскую границу для координации действий различных революционных групп, а также наставлял своих разведчиков. Он также несколько раз встречался с Дудашем Йожефом и обещал ему посильную поддержку.

Натовские разведчики решили воспользоваться смутным временем и организовали группу из 200 диверсантов, в основном, англичан, чтобы попытаться захватить новейший советский танк Т-54 и переправить его на Запад.
Не дремал и “Красный крест”, который на своих транспортных средствах к 4 ноября переправил в Венгрию около 500 хорошо подготовленных бойцов.

В 20.00 по радио с кратким обращением к венгерскому народу обратился Надь Имре:

"Ощущая большую ответственность перед венгерским народом и историей и выражая единую волю миллионов представителей венгерского народа, венгерское национальное правительство провозглашает нейтралитет Венгерской Народной республики. Венгерский народ желает жить в обстановке мира и подлинной дружбы со своим соседом, Советским Союзом, и со всеми народами мира на основе принципов независимости и равноправия и в соответствии с духом Устава ООН... Многовековая мечта венгерского народа тем самым становится реальностью... Мы призываем соседние и далёкие от нас страны уважением отнестись к этому непоколебимому решению нашего народа. Именно теперь стали подлинно истинными слова, что, вероятно, ещё никогда в истории наш народ не был столь единодушен в своём решении".

[Yorik]

Будапешт, 2-3 ноября

Так как в Венгрию продолжали вводиться всё новые части Советской Армии, Надь Имре понял, что руководители СССР уже приняли решение о силовом решении проблемы, но продолжал метаться. Он лично по телефону обращался к послам всех стран Варшавского договора, разъяснял позицию венгерского правительства и просил у них помощи. Никакой помощи ни от кого он так и не дождался.

Позвонил Надь и Андропову: советскому послу он сказал, что готов объявить своё обращение в ООН недействительным, если Советский Союз откажется от применения военной силы в Венгрии. Надь также попросил Андропова организовать ему срочную встречу с высшим руководством СССР для обсуждения сложившейся ситуации и поиска выхода из неё.
Андропов категорически отказал Надю во встрече с кем-нибудь из высших советских руководителей, а ввод новых воинских частей он назвал передислокацией выведенных из Будапешта войск.

Н.С. Хрущёв в это время активно встречался с руководителями коммунистических партий Восточного блока. После Бреста, он встретился с руководителями Чехословакии, затем посетил Бухарест и Софию и, наконец, вечером 2 ноября прилетел в Югославию, где на острове Бриони встретился с президентом этой страны маршалом Иосипом Броз Тито (1892-1980).
Переговоры Хрущёва с Тито оказались самыми продолжительными – они продолжались девять часов, и только рано утром 3 ноября Хрущёв вылетел в Москву.

Руководителям всех социалистических государств Хрущёв просто сообщал о приятом решении силой подавить венгерское восстание и интересовался, какую помощь эти страны могут оказать Советскому Союзу. Руководители ГДР и Румынии заявили о готовности предоставить воинские контингенты для участия в подавлении беспорядков на территории Венгрии.
Забегая немного вперёд, скажу, что участие немецких и румынских солдат в подавлении венгерского восстания мне представляется ошибкой советского руководства. Немцы действовали твёрдо и жёстко подавляли сопротивление, но никаких жестокостей в отношении мирного населения не проявляли.
Румыны же, у которых были особые отношения с венграми, не столько наводили социалистический порядок в “дружественной” стране, сколько просто зверствовали в отношении обывателей.

С Тито Хрущёв повёл себя иначе: он аргументировано проинформировал президента Югославии о принятом советским руководством решении и поинтересовался его мнением о способах разрешения венгерского кризиса.
Тито не только решил поддержать Хрущёва, но и разработал с ним довольно хитрый сценарий, который позволял заманить руководителей венгерского восстания в ловушку: югославы соглашались предоставить венгерским руководителям убежище на территории югославского посольства в Будапеште с тем, чтобы через некоторое время выдать их соответствующим советским органам.

О решении Тито предоставить убежище венгерским руководителям и их семьям в случае вооружённого подавления восстания был немедленно извещён югославский посол Далибор Солдатич, который и довёл эту информацию до Лошонци и Санто. Однако Тито не сообщил Солдатичу об истинных причинах такого решения.

Тем временем в Москве Кадар Янош и Мюнних встречались с руководителями СССР, остававшимися в столице. Им было предложено возглавить новое венгерское правительство, а Мюнних уже владел информацией о том, что советское руководство приняло решение о силовом решении венгерской проблемы, и довёл её до сведения Кадара.

Мюнних не стремился занимать главные государственные посты, предпочитая роль второй скрипки. Он стал убеждать Кадара в необходимости принять предложение советских руководителей, так как иначе у власти в Венгрии после подавления восстания могут оказаться старые сталинисты вроде Ракоши, Хегедюша или Герё.

Кадару понадобилось около двух часов, чтобы принять предложение кремлёвских руководителей, и признал, что в политике Надя “присутствуют контрреволюционные элементы”. Позднее он неоднократно говорил, что сделал это для предотвращения прихода к власти в стране сталинистов.

3 ноября Кадар высказался уже более определённо о политике Надя Имре:

"Они убивают коммунистов. Контрреволюционеры убивают их, а председатель правительства Надь обеспечивает прикрытие".

Мюнних и другие противники Надя [Апро Антал (1913-1994) и Коша Иштван] поддержали выводы и заявления Кадара.

Они (уже из Москвы) объявили о своём выходе из правительства Надя со следующей мотивировкой:

"Мы, как члены правительства потерявшего способность действовать, не можем далее безучастно относится к тому, чтобы под прикрытием демократии контрреволюционные террористы и бандиты зверски убивали наших лучших братьев рабочих и крестьян, держали в страхе наших мирных граждан, создавали в стране анархию и надолго отдали весь наш народ под иго контрреволюции".

Было решено, что Кадар и новое венгерское правительство вернутся в страну сразу же после начала силовой операции по подавлению восстания, и постараются обосноваться в Будапеште в возможно более короткий срок, как только большая часть города будет зачищена от повстанцев.

Надь Имре в эти дни занимался и вопросами создания обновлённого государственного аппарата. 2 ноября, когда обнаружилось исчезновение Кадара, Мюнниха и ряда других министров-коммунистов, все они были выведены из состава правительства Венгрии. В состав нового многопартийного правительства страны были введены следующие лица: Кетли Анна (1889-1976) от СДП, Лошонци Гёза от ВПТ (группа Надя), Тилди Золтан и Ковач Бела (1908-1959) от ПМСХ, Бибо Иштван (1911-1979) и Сабо Иштван (1882-1956) от “Клуба Петёфи”, а также Малетер Пал, как “командующий войсками”.

Сразу же после создания нового правительства было принято решение о передаче всего имущества упразднённой ВПТ, в том числе её денежных счетов, другим партиям. В частности, группа Дудаша официально получила в своё распоряжение здание редакции органа ВПТ газеты “Сабад неп” и её типографии. Но эти помещения и так уже контролировались Дудашем.

К вечеру 2 ноября в Будапеште вышел в свет первый номер газеты “Непсабадшаг”, как орган нового многопартийного руководства страны, а на самом деле, как орган группы Надя, Лошонци и их единомышленников.

В этот же день на улице Пратер генерал Кирай Бела созвал совещание командиров различных повстанческих отрядов и формирований. Помимо организационных вопросов, таких как введение новых воинских званий и воинской дисциплины, решались вопросы о распределении между повстанцами различных видов вооружений, захваченных на армейских складах, а также о координации действий между различными отрядами.

Было также приято решение о немедленном строительстве дополнительных оборонительных сооружений вокруг Будапешта, так как мало кто сомневался в том, что СССР попытается силой подавить восстание. Тем более что западные радиостанции, особенно РСЕ, всё время кричали о необходимости повстанцам продержаться ещё всего лишь несколько дней, а сразу после президентских выборов в США западный мир непременно окажет вооружённую поддержку революционерам.

Всё это было сплошной ложью, так как США и их союзники и не собирались активно вмешиваться в венгерские события. Они довольствовались накоплением пропагандистского капитала, а в данный момент их больше волновал Суэцкий кризис.

В расположении повстанцев 2 ноября было около сотни танков, некоторое количество пушек и зенитных установок, которые могли использоваться в качестве противотанковых орудий. Количество стрелкового оружия, гранат и боеприпасов у повстанцев оценить достаточно трудно.

Под шумок в это день группа “Сена” взяла под свой контроль комплекс зданий МИД Венгрии.
Революционный комитет района Уйпешт разослал по всем крупным предприятиям Будапешта своих делегатов с призывом начать всеобщую забастовку в случае нового ввода советских войск в столицу Венгрии.

Охота на ведьм в Будапеште активно продолжалась, но массовых расстрелов уже не было. Было объявлено об аресте государственного прокурора Алапи Гьюла(1911-1982), который был главным обвинителем на процессе кардинала Миндсенти.

Жизнь в городе постепенно налаживалась, открывались магазины и лавки, начинали работать некоторые промышленные предприятия и мастерские.

В провинции спокойствие сохранялось далеко не везде. В Мишкольце революционеры провели операцию по поимке сотрудников ГБ, милиционеров и партийных функционеров, так что всего было убито около 50 человек.
Аналогичные инциденты происходили в городах Байя и Секешфехервар, но не в таком масштабе. В городе Варпалота революционеры напали на колонну советских войск и уничтожили бензовоз, убив при этом несколько советских солдат.

На фоне этих событий осталось почти незамеченным довольно важное событие: 2 ноября воинские части венгерской армии, сохранившие верность социалистической республике, были приведены в боевую готовность и взяли под свой контроль все мосты и переправы через Дунай в Будапеште. Революционные подразделения были просто вытеснены с этих позиций.
Кто отдал этот приказ, так до сих пор и не установлено.

3 ноября Малетер был официально назначен министром обороны Венгрии, а генерал Кирай провёл новое совещание по организации обороны Будапешта. К этому времени численность вооружённых повстанцев достигла 50 тысяч человек, и ещё примерно 25 тысяч человек записались в ряды национальной гвардии.

В Военный трибунал Венгрии и в Верховную прокуратуру страны были переданы дела 117 офицеров венгерской армии, арестованных за участие в подавлении венгерской революции.
К вечеру по радио прозвучало выступление кардинала Миндсенти. В своей маловразумительной речи кардинал призвал венгров к борьбе за свободу страны, но отказался поддержать правительство Надя, как коммунистическое. Впрочем, его выступление уже мало что могло изменить.

[Yorik]

Будапешт, 3-4 ноября

3 ноября в Будапеште продолжились переговоры венгерского правительства с представителями советского командования о графике вывода советских войск с территории Венгрии. Переговоры начались ещё 2 ноября и проходили в здании Парламента. Днём было решено сделать небольшой перерыв в переговорах для уточнения некоторых технических вопросов и возобновить их вечером того же дня на базе советских войск в Тёкёле.

Однако в Тёкёле венгерскую делегацию ждал неприятный сюрприз. Около 22.00 по местному времени (по другим данным – в полночь) в зал заседаний вошла группа офицеров КГБ, которые арестовали всю венгерскую делегацию. Среди арестованных оказались: новый министр обороны Малетер Пал, заместитель председателя совета министров Эрдеи Ференц, начальник генштаба генерал-майор Ковач Иштван (1917-1999), начальник оперативного управления генштаба Сюч Миклош и ещё несколько высших венгерских офицеров.

В результате этой операции советских спецорганов венгерская армия оказалась без централизованного командования, а отряды повстанцев остались разобщёнными, так как далеко не все их командиры соглашались выполнять приказы или указания генерала Кароя Белы. А других авторитетных командиров у повстанцев попросту не было.

Остаётся только удивляться наивности венгерских руководителей, которые приняли на веру гарантии советских военных о своей безопасности.
В советских источниках сообщается, что у членов венгерской делегации была изъята карта, на которой были указаны места дислокации частей венгерской армии и революционных отрядов.
По другой версии, арестованные венгерские военные стали добровольно сотрудничать с советскими офицерами и нанесли на карту интересующие их объекты.

Вечером того же дня советские войска блокировали всю австро-венгерскую границу и временно запретили самолётам “Красного Креста” полёты в Будапешт и обратно. Одновременно с блокированием границы части советской армии в западной части Венгрии ещё до начала операции “Вихрь” начали захват позиций революционеров.
Для дезинформации повстанцев с одной из захваченных революционной радиостанции была послана радиограмма следующего содержания:

"Переговоры продолжаются. В соответствии с договоренностью советские войска начали передислокацию. Огонь не открывать. Малетер".

В 4.15 по местному времени начался стремительный ввод советских войск в Будапешт с различных направлений, что для большинства венгров оказалось полной неожиданностью. Всего по данным советских источников в военной операции на всей территории Венгрии участвовало 17 советских дивизий и до 6000 танков.

Узнав о начавшемся вторжении советских войск, венгерское руководство запаниковало. Тилди заявил, что правительству необходимо выступить с каким-нибудь заявлением; Надь начал что-то диктовать, а Донат печатал на машинке. Затем Надь с этим листком пошёл на ближайшую радиостанцию и в 5.20 зачитал следующий коротенький текст:

"Сегодня на рассвете советские войска напали на нашу столицу с явной целью свергнуть законное демократическое венгерское правительство. Наши войска сражаются. Правительство на месте. Я уведомляю об этом народ нашей страны и весь мир".

Это сообщение было не совсем правдивым. Части венгерской армии, за редкими исключениями, практически не оказывали никакого сопротивления советским войскам. В первые же часы проведения операции “Вихрь” была захвачена вся венгерская авиация, а в Будапеште венгерские военные передали под контроль советских войск все мосты и переправы через Дунай, занятые ими ещё 2 ноября. Так венгерская столица оказалась разрезанной на несколько частей в первый же день советского вторжения.

Венгерское правительство тоже не оставалось на своих местах, так как сразу же после оглашения своего заявления Надь Имре и его соратники вместе с семьями поспешили укрыться в югославском посольстве (всего 53 человека). Советская спецгруппа, посланная для захвата Надя, немного опоздала.
Кардинал Миндсенти со своим личным секретарём тоже успел улизнуть из рук советских гебешников и скрылся в посольстве США. Все попытки выманить кардинала из посольства оказались безуспешными.

Меньше повезло другим руководителям восстания.
Ковач Бела тоже добрался до посольства США, но его впустили в здание только при условии, что он покинет его в течение 24 часов. За это время американский журналист из “New York Reporter” Лесли Бейн успел взять у Ковача интервью, которое увидело свет 13 декабря 1956 года.
Тилди и Сабо Иштван добрались до посольства Великобритании, но им было отказано в убежище.
Если так западные страны обращались с лидерами восстания, то на что же могли надеяться простые повстанцы?

Утро 4 ноября оказалось насыщенным радиоборьбой.
Радиостанция “Свободная Европа” призывала венгров оказывать сопротивление советским войскам и утверждала, что сразу же после президентских выборов в США, назначенных на 6 ноября, западный мир придёт на помощь повстанцам.
РСЕ в своём обращении цитировала лондонскую газету “Обсервер”:

"Если венгры продержатся два-три дня, то давление на правительство Соединенных Штатов с требованием оказать военную помощь борцам за свободу станет неодолимым... Если венгры будут сражаться до среды (т.е. до 7 ноября), то мы окажемся к мировой войне ближе, чем когда бы то ни было с 1939 года".

Но это были только слова, а на самом деле США и не собирались вмешиваться в венгерские события, считая это внутренним делом советского блока. Вот нажить на этом политический капитал – с удовольствием, и 4 ноября США внесло предложение об обсуждении венгерского вопроса в ООН.
Это подтверждает и отчёт венгерской секции ЦРУ:

"Четвёртого ноября (!) из центра пришла телеграмма, согласно которой бежавших лидеров сопротивления следовало готовить к выступлению в ООН, и где говорилось, что будут приняты меры для упрощения въезда таких лиц в США. Шестого ноября мы уже обсуждали методы разработки беженцев".

Ни о какой вооружённой помощи повстанцам речи и не шло.

Встрепенулись только испанский диктатор Франсиско Франко (1892-1975) и новый министр обороны ФРГ Франк Йозеф Штраус (1915-1988).
Франко 4 ноября принял решение отправить отряд добровольцев в помощь венгерским борцам за свободу, и 6 ноября министр иностранных дел Испании Альберто Мартин Артахо (1905-1979) обратился к послу США Генри Кэботу Лоджу-младшему (1902-1985) с просьбой выделить два транспортных самолёта для доставки добровольцев и вооружения в Венгрию.
Госдеп США отреагировал довольно жёстко:

"В настоящих обстоятельствах правительство США не может предоставить поддержки, открытой или тайной, любой военной интервенции в Венгрию".

Суэцкий канал ведь важнее Венгрии!

Утром же 4 ноября некоторые из руководителей повстанцев связались по телефону с министерством обороны ФРГ и попросили о немедленной вооружённой помощи. Но что могли сделать немцы? Своей армии у них уже (ещё) не было, и без разрешения США они не могли отправить в Венгрию никакой существенной помощи. Штраус выступал за немедленное вмешательство западных стран в венгерские события, и позднее возмущался:

"Это свинство, что американцы не вмешались. Они должны были вмешаться!"

Он воинственно добавлял:

"Мы живём в технический век, в котором соединенных сил наших союзников достаточно, чтобы стереть с географической карты государство Советский Союз".

Но это были только слова, а реальной помощи от Запада венгерские повстанцы так и не дождались.

Ясно изложил позицию Запада министр иностранных дел Франции Кристиан Пино (1904-1995). Да, это он же написал целый ряд великолепных сказок!
Оставляя в стороне Суэцкий кризис, Пино утверждал:

"Никто в Европе не помышлял о вмешательстве; к тому же ни у кого не было для этого средств. По некой негласной договоренности считалось, что Венгрия находится в зоне советского влияния, и американцы всегда, на условиях взаимности по отношению к Западной Европе, соблюдали эту договоренность".

Кроме того, рано утром 4 ноября по радио выступил Кадар Янош, объявивший о создании Временного Революционного Правительства (рабоче-крестьянского, разумеется). Он призвал граждан Венгрии к соблюдению законности и попросил у них помощи в восстановлении конституционного порядка. Он также сказал, что новое правительство обратилось к командованию советских войск в Венгрии с просьбой

"помочь нашему народу разбить чёрные силы реакции и контрреволюции, возродить народный социалистический строй, восстановить порядок и спокойствие в нашей стране".

Советские историки утверждают, что это обращение Кадара прозвучало на радио Сольнока, но существует ряд свидетельств того, что эта передача шла с территории СССР, из Ужгорода или Мукачёво.
К вечеру 4 ноября Кадар с другими членами нового правительства уже обосновался на советской военной базе в Тёкёле, а в Будапешт его переправили только 7 ноября.

С чем же столкнулись советские солдаты в Будапеште?
Благодаря неожиданности и стремительности нападения, отрядам советских войск удалось быстро смять заслоны повстанцев на основных магистралях города и разрезать город на несколько частей. К 7.30 утра все мосты через Дунай оказались в руках советских войск, так как охранявшие их солдаты Венгерской армии не оказали никакого сопротивления и легко позволили себя разоружить.

Сразу же скажу, что аналогичным образом вели себя большинство частей ВНА. Только три полка, несколько строительных батальонов и более десятка батарей зенитных орудий полностью перешли на сторону повстанцев и вступили в бой с советскими войсками.
Командиры остальных частей ВНА игнорировали приказы генерала Кираи и в соответствии с указаниями своего руководства не оказывали сопротивления Советской армии. Разоружённые венгерские солдаты должны были оставаться в казармах до получения новых приказов командования.

Генерал Кираи Бела в тот же день перевёл свой командный пункт на гору Янош, самую высокую точку Будапешта, но организовать единую систему обороны города ему уже не удалось.

В течение дня советские войска захватили ряд ключевых пунктов Будапешта, таких как Парламент, аэропорт, крупные военные склады, здания основных министерств и т.п. Однако основные опорные пункты повстанцев оказали упорное сопротивление.
Особенно ожесточённые бои развернулись возле площади Москвы [ныне площадь Кальмана Селля (1842-1915), 10-го премьер-министра королевства Венгрия], городской телефонной станции, кинотеатра “Корвин”, казарм Килиана, вокзала Келети, Будайской крепости, южнее горы Геллерт, а также в городских районах Чепель и Уйпешт.

[Yorik]

Будапешт, 4-6 ноября

Подробно описывать агонию революционного Будапешта у меня нет особого желания. Но ведь я также не злоупотреблял описаниями зверств революционеров в отношении сотрудников ГБ и коммунистов, которые были растиражированы многими периодическими изданиями, как в странах Восточной Европы, так и на Западе.

Первую неделю бои в Будапеште носили ожесточённый характер, особенно в местах сосредоточения революционных отрядов и группировок. Бравые сообщения советских журналистов и историков о том, что к вечеру 5 ноября "сопротивление мятежников было, в основном, подавлено", в основном, не соответствуют действительности.
Следует всё же признать, что несколько крупных отрядов революционеров к вечеру 5 ноября было разгромлено советскими войсками.

Это касается в первую очередь отрядов на площади Москвы и площади Сена (Szena). Так как эти площади находятся очень близко одна от другой, то советское командование посчитало эти два отряда одной группировкой.
Днём 4 ноября на площадь Москвы влетела группа советских разведчиков на мотоциклах, попала под перекрёстный огонь и была полностью уничтожена. К тому же революционеры поиздевались над телом тяжело раненого советского офицера.

Советское командование стянуло к этим площадям большое количество танков и артиллерии и начало интенсивный обстрел всех зданий прямой наводкой.
Первой дрогнула группировка “Сена”, так как её командир Дудаш Йожеф был ранен и переправлен в госпиталь. Оставшись без командира, революционеры этого отряда уже не смогли оказать сильного сопротивления, и были рассеяны к вечеру 4 ноября или присоединились к отряду на площади Москвы.

Отряд на площади Москвы под командованием Сабо Яноша (1897-1957) продержался на сутки дольше. Без поддержки (а где же её взять?) революционеры под интенсивным артиллерийским и танковым огнём держались до последнего. Кстати, у советского танка ИС-3 калибр пушки был 122 мм. Правда, не слабо? К вечеру 5 ноября и с площадью Москвы было покончено, а раненый Сабо Янош попал в плен. Он был уже известен советским офицерам, как командир баррикадных солдат по прозвищу “папаша Янош”, и поэтому его сразу же передали в руки контрразведки.

Дудаша, как это ни странно, сразу искать почему-то не стали, и он был задержан только 19 ноября в здании Парламента.
Судили Дудаша Йожефа и Сабо Яноша в один и тот же день, 14 января 1957 года, в один и тот же день их казнили, 19 января 1957 года, и покоятся они в одной могиле под одной плитой.

В 15.00 4 ноября советские солдаты начали штурм укрепрайона, созданного вокруг кинотеатра “Корвин”. Это был крепкий орешек: многие переулки и улицы в этом районе были заминированы, а также защищены пушками и несколькими танками. У революционеров помимо лёгкого стрелкового оружия имелись крупнокалиберные пулемёты и гранатомёты. Поэтому прямая атака советских солдат на район “Корвин” не удалась.

Мало помогли и тяжёлые танки ИC-3 со своими мощными пушками. Почти на весь мир стала известна фотография с подбитым советским танком ИС-3 перед зданием кинотеатра “Корвин”.
Пришлось подтягивать артиллерию и начинать артобстрел данного укрепрайона. 5 ноября в кинотеатре начался пожар, и некоторые военачальники поспешили доложить, что район кинотеатра “Корвин” очищен от мятежников, однако маршал Г.К. Жуков вернее оценил ситуацию.

Вообще довольно любопытно взглянуть на депеши, которые Г.К. Жуков слал из Венгрии в Кремль.

Утром 5 декабря, через сутки после начала подавления восстания, он докладывал об успешном разоружении частей венгерской армии и сообщал:

"В городе Будапешт мятежники и отдельные войсковые подразделения венгров, перешедшие на их сторону, продолжают оказывать ожесточённое сопротивление в районах кинотеатра “Корвин”, площади им. Москвы и в здании МВД. В некоторых районах города мелкие группы мятежников, засевшие в отдельных зданиях, обстреливали ночью улицы и затрудняли связь между нашими частями, действующими в городе. Войска продолжают ликвидацию очагов сопротивления в Будапеште".

Вечером того же дня Жуков докладывал о состоянии дел на 21.00:

"В течение 5 ноября советские войска в Венгрии продолжали выполнять задачу по восстановлению порядка в стране. В г. Будапешт наши части вели бои по уничтожению групп мятежников, отказавшихся прекратить сопротивление.
В 15 часов после двухчасовой артиллерийской подготовки по кинотеатру “Корвин” начался штурм этого опорного пункта. Одновременно наши войска атаковали мятежников в районе площади имени Москвы. Сопротивление мятежников в этих районах, в основном, сломлено. Здание кинотеатра “Корвин” горит.
Продолжаются бои по уничтожению оставшихся групп, засевших в подвалах кинотеатра. В ходе боёв много мятежников уничтожено и до 70 человек захвачено. Среди захваченных один из видных военных руководителей мятежа Иштван Ковач. Войска продолжают очищать город от мятежников".

Где же всё-таки и когда был захвачен в плен Ковач Иштван? 3 ноября на советской базе в Тёкёле или 5 ноября в ходе боёв за район кинотеатра “Корвин”? Кто же ошибся: Серов или Жуков? Ведь двух военных руководителей с таким именем у революционеров не было, хотя фамилия Ковач довольно распространена в Венгрии, да и имя Иштван не является редким.

Кстати, во время боёв 5 ноября один из советских танков обстрелял здание посольства Югославии, где скрывались Надь Имре и его соратники; в результате обстрела погиб советник посольства Милованов. Югославы промолчали: мол, бывает.

Хочется отметить особенности, с которыми советские войска вели уличные бои в Будапеште в ноябре 1956 года, и которые позволили им всего за несколько дней захватить этот крупный город. Численного превосходства во время боёв в Будапеште у советской армии не было, но было большое преимущество в технике и вооружении.

Но главное заключалось в тактике уличных боёв, которую советское командование разработало, учитывая опыт сражений 1945 года в Берлине и в том же Будапеште, а также уроки боёв в октябре 1956 года. Вот вкратце её особенности.

На улицу обычно заходили два танка на некотором расстоянии друг от друга (построение ёлочкой) в сопровождении пехоты (до взвода автоматчиков). Если улицу перегораживали баррикады, то 122-мм пушки танков ИС-3 уничтожали их буквально за минуту-другую. Затем танки начинали продвижение по улице, причём каждый из танков контролировал свою сторону улицы и подавлял огневые точки противника.
Автоматчики, прикрываясь бронёй танков, должны были уничтожать гранатомётчиков и метателей “коктейлей Молотова”. Пускать в бой танки без поддержки пехоты, было категорически запрещено.

Если в каком-либо здании обнаруживалась сильная группа обороняющихся, то танки начинали с безопасного расстояния расстреливать это здание, а специально созданные штурмовые отряды проникали внутрь и старались загнать обороняющихся в угол здания. После этого танки переносили огонь на этот самый угол, здание рушилось, и его защитники погибали под обломками. Просто и эффективно.

Вслед за танками и штурмовыми отрядами двигались пехотные подразделения, которые проводили окончательную зачистку зданий. В этих операциях участвовали и вновь созданные венгерские подразделения охраны общественного порядка, которые двигались вслед за советскими отрядами. Первые подобные подразделения (в просторечии – карательные отряды) начали создаваться в провинциях уже 4 ноября по призыву Кадара Яноша и состояли преимущественно из офицеров ВНА; рядовым солдатам новое венгерское правительство пока ещё не слишком доверяло.

Венгерские добровольцы особенно жестоко расправлялись с революционерами – они словно мстили за вакханалию октября, когда погибло много офицеров ВНА и из числа госбезов.
Революционеров, захваченных с оружием в руках, или часто просто подозреваемых в том, что они участвовали в уличных боях, добровольцы загоняли в узкие дворы и расстреливали их без всякого суда или следствия.

Позволю себе на время прервать изложение событий в Будапеште для того, чтобы посмотреть, как мировая общественность отреагировала на повторный ввод советских войск в столицу Венгрии.

Западные радиоголоса, особенно РСЕ, продолжали твердить о том, что Запад вот-вот окажет вооружённую помощь восставшему венгерскому народу. Мол, продержитесь, милые, всего-то ещё пару дней. Но на самом деле руководители западных стран уже давно решили не вмешиваться в венгерские события.

В Совете безопасности ООН 4 ноября, в день вторжения советских войск в Будапешт, сразу же начали обсуждать “венгерский вопрос”. Была подготовлена резолюция Совбеза ООН, призывающая СССР к немедленному выводу своих войск из Венгрии; однако советский представитель тут же наложил вето на подобную резолюцию.

Обсуждался “венгерский вопрос” и на очередной сессии Генеральной ассамблеи ООН, на которой на голосование была вынесена резолюция, призывающая Советский Союз предоставить Венгрии настоящую независимость и вывести свои войска из этой страны.
Резолюция была принята подавляющим большинством голосов, но СССР проигнорировал этот призыв мирового общественного мнения.

Очень активно протестовали против советского вторжения в Венгрию жители ФРГ, а в Западном Берлине 5 ноября прошла мирная демонстрация протеста, в которой участвовало около ста тысяч человек. С большим трудом Вилли Брандту (1913-1992), тогда бургомистру Западного Берлина, удалось удержать демонстрантов от пересечения границы с Восточным Берлином.

В Румынии начались волнения среди этнических венгров, проживавших, в основном, в Трансильвании, и стали создаваться революционные отряды и органы власти. Румынское правительство очень жёстко подавило эти выступления этнических венгров, привлекая не только силы госбезопасности, но и армейские части. Точное количество жертв во время этих беспорядков не установлено, а официальным румынским сведениям доверять не стоит.

Советское правительство 5 ноября приняло постановление о срочной поставке большого количества жизненно необходимых товаров, продовольствия и лекарств в Венгерскую Народную Республику.

[Yorik]

Будапешт, 6-10 ноября

Начну с устранения неточности, которую я допустил в предыдущем выпуске, написав, что югославы не придали особого значения гибели сотрудника их посольства Милослава Милованова при обстреле советским танком здания их посольства в Будапеште.
На самом деле, всё оказалось несколько сложнее. Ведь ещё 4 ноября в здании югославского посольства укрылись Надь Имре с группой товарищей и членами их семейств.

Югославы соглашались дать убежище Надю при условии, что он не будет делать никаких антисоветских высказываний и согласится сотрудничать с новым правительством Венгрии. Только при выполнении этих условий ему с товарищами было гарантировано убежище в посольстве Югославии с предоставлением последующего выезда в эту страну. Югославские товарищи очень гордились тем, что Надь выбрал в качестве убежища посольство социалистической страны, а не посольство одной из западных стран.
Впрочем, я уже говорил о том, как посольства США и Великобритании отнеслись к тем лидерам повстанцев, которые попытались там укрыться.

Все карты спутал Надь Имре, который перед своим бегством выступил с антисоветским призывом к восставшему народу. Югославы, как и обещали, приняли беглецов, ещё не зная о последнем выступлении Надя. Когда же они получили текст этого выступления, то стали много думать.

Советское командование с самого начала хотело захватить Надя и других лидеров повстанцев, но не смогло их обнаружить. Когда же выяснилось, что беглецы укрылись в посольстве Югославии, то утром 5 ноября и произошёл этот инцидент со “случайным” обстрелом посольства советским танком из крупнокалиберного пулемёта и гибелью первого советника посольства Миленко Милованова (1926-1956).

Югославский посол Далибор Солдатич (1909-?) сразу же позвонил советскому послу Андропову, выразил протест против подобных действий советских войск и попросил удалить расположенную рядом с посольством воинскую часть СА.
Андропов выразил сожаление в связи со случившимся и послал военного атташе для расследования инцидента. Одновременно товарищ Андропов высказался о подозрительности просьбы югославской стороны об удалении воинской части, так как в здании посольства укрывается ряд членов бывшего венгерского правительства. О звонке Солдатича Андропов немедленно доложил в Москву.

В тот же день правительство Югославии заявило официальный протест правительству СССР и потребовало срочно разъяснить этот случай. Также югославы потребовали обеспечить свободный вывоз тела Милованова на родину, а в противном случае они пригрозили предать случившееся гласности.
Советское руководство 6 ноября выразило глубокое соболезнование по поводу гибели товарища Миленко Милованова и обязало командование советских войск в Венгрии обеспечить вывоз тела т. Милованова из Будапешта на родину. Обстрел здания посольства было рекомендовано рассматривать как несчастный случай.

Командование советских войск в Будапеште отреагировало на случившееся более оперативно. Уже 5 ноября был составлен акт совместной советско-венгерской комиссии о расследовании обстрела здания югославского посольства. В эту комиссию вошли генерал-майор К.Е. Гребенник (1900-1976) и депутат Национального собрания ВНР Гашпар Шандор (1917-2002).

Комиссия установила, что во время прохождения колонны советских танков мимо югославского посольства, она была обстреляна с крыши соседнего с посольством здания. Один из танков на ходу открыл ответный огонь, но так как стрельба велась с движущегося танка, то несколько пуль случайно попали в здание югославского посольства.
На этом история с гибелью товарища Милованова и заглохла, а к пребыванию Надя Имре со товарищи в югославском посольстве я вернусь позже.

Кстати, 6 ноября советский танк также “случайно” обстрелял здание польского посольства, но на этот раз, к счастью, никто не пострадал – дело ограничилось разбитыми окнами.

Возвращаясь к описанию событий в Будапеште, приходится с огорчением признать, что никакой подробной хроники событий за период с 4 по 11 ноября мне найти не удалось. Поэтому приходилось буквально выдирать отдельные отрывки из различных источников, которые чаще всего не были беспристрастными.

Понять эту ситуацию можно, если вспомнить, что единого командования у повстанцев не было, многие руководители восстания погибли или были казнены, а уцелевшие – очень часто “врут, как свидетели”. Цельной картины из их воспоминаний получить не удаётся, так как каждый выставляет себя героем.

Участники подавления венгерского восстания 1956 года тоже не заинтересованы в детальном освещении тех событий из-за той жестокости, с которой проводилась эта операция. Да, массированной бомбардировки Будапешта удалось избежать, но советские бомбардировщики вернули на аэродромы, когда они уже подлетали к столице Венгрии, буквально в последний момент, а реактивные самолёты постоянно сопровождали колонны советских войск. Однако Советская армия без раздумий применяла для подавления очагов сопротивления танки (в том числе ИС-3 с их 122-мм пушкой), артиллерию, миномёты, крупнокалиберные пулемёты и огнемёты. Да, об этом очень не любят вспоминать, но огнемёты в эти дни применялись довольно часто. А вот бронетранспортёры с открытым верхом на улицах Будапешта в этот раз уже не появлялись.

По данным советского командования, упорные 5 ноября бои в Будапеште продолжались в районе вокзала Келети, на улице Ракоци, возле Университета и студенческих общежитий, вокруг дворца Хорти, королевской крепости и в ряде других мест.

В тот же день сотрудники КГБ арестовали полковника Копачи Шандора, который направлялся в посольство Югославии. Копачи был к этому моменту уже не только начальником Будапештской полиции, но и с 1 ноября стал заместителем главнокомандующего Национальной гвардией. От группы Надя он отстал, так как забежал домой, чтобы прихватить с собой кое-какие ценности и попрощаться с семьёй.
Полковника Копачи допрашивал сам руководитель КГБ генерал Серов, который пообещал лично повесить арестованного, но что-то у него не срослось, и в 1958 году венгерский суд приговорил Копачи всего лишь к пожизненному заключению; правда, в 1963 году его выпустили из тюрьмы.

Повторю, что в ночь на 6 ноября было окончательно сломлено сопротивление повстанцев на площади Москвы, однако ожесточённые бои в районе площади Жигмонда продолжались весь день.
Частям Советской армии удалось блокировать во дворце Хорти группировку повстанцев, численностью около 1500 человек.
Продолжались упорные бои возле университетского общежития в Буде, где советские войска несли достаточно серьёзные потери.

По данным советского командования, в районе кинотеатра “Корвин” (улица Кишфалуди) 6 ноября было захвачено в плен около 500 повстанцев; однако “Корвин” ещё немного продержится вопреки докладам советских командиров.
Дело было в том, что этот район советским войскам захватить с ходу не удалось, и они приступили к окружению всего укрепрайона. Сюда было стянуто несколько десятков танков, около 170 орудий и миномётов и значительное количество пехоты, по некоторым данным, около дивизии.

Только к ночи на 7 ноября советские солдаты смогли захватить студенческое общежитие Будапештского университета, да и весь Университет.
Так как бои в Будапеште носили очень ожесточённый характер, то ввод советских войск в город продолжался, и к концу 6 ноября численность введённого контингента в Будапеште превысила сорок тысяч человек.
У повстанцев уже не оставалось ни единого шанса, но упорные бои в различных частях города продолжались – ведь многие повстанцы всё ещё продолжали надеяться на вооружённую помощь Запада, которую обещали различные радиоголоса, или на ввод международных сил под эгидой ООН.

Всю ночь с 6-го на 7-е ноября продолжались ожесточённые бои в районе Королевской крепости и возле дворца Хорти на Замковой горе. Считается, что к концу дня эти очаги сопротивления повстанцев были подавлены.
В то же время советское командование было неприятно удивлено тем, что в районе городского театра и примыкающего к нему парка была обнаружена большая группировка повстанцев. Блокировать эту группировку не удалось, и она была рассеяна и вытеснена с этих территорий.

Из донесения советского командования от 7 ноября:

"Части дивизии генерала Г.И. Обатурова уничтожали вооруженные группы в центре города к югу от улицы Ракоци и овладели радиостанцией “Кошут”. В районе пристани частями 2-й гвардейской механизированной дивизии были захвачены катера Дунайской флотилии".

[Геннадий Иванович Обатуров (1915-1996) в 1956 году был генерал-майором.]

Стоит отметить, что в этот же день в Будапешт под прикрытием советских танков прибыло новое венгерское правительство, возглавляемое Кадаром Яношем.
С 7 ноября в Будапеште был установлен комендантский час: хождение по улицам города запрещалось с 19 часов вечера до 7 часов утра. Магазинам разрешалось работать с 8 часов утра до 18 часов.

Военные комендатуры были созданы советским командованием в Будапеште только 8 ноября.
В этот же день советские войска продолжали штурмовать укреплённый район возле кинотеатра “Корвин”, и к концу дня им удалось захватить казармы Килиан. Из-за многочисленных пожаров весь район был окутан густым дымом.

К концу 8 ноября выяснилось, что у повстанцев стали заканчиваться боеприпасы, и они мелкими группами начали покидать Будапешт, особенно его центральную часть. Это вроде бы говорило об успехе контртеррористической операции советских войск, однако ещё накануне советское командование ожидал новый неприятный сюрприз – советские войска столкнулись с сильным вооружённым сопротивлением в рабочих районах Будапешта: Уйпеште и Чепеле. Ведь было хорошо известно, что рабочие этих районов в октябре грубо прогнали революционных студентов, а 4 ноября их представители пытались связаться с новым венгерским правительством, и поэтому советское командование рассчитывало, как минимум, на нейтралитет этих районов.

[Yorik]

Будапешт, 6-10 ноября. Дела провинциальные

7 ноября советское командование подняло в воздух четыре самолёта-разведчика ИЛ-28Р для аэрофотосъёмки Будапешта, и один из этих самолётов был сбит над островом Чепель.
Советские войска сразу же начали артиллерийский обстрел Чепеля, а 8 ноября приступили к штурму этого района, который обороняли не только рабочие отряды, но и зенитно-артиллерийский полк с несколькими подразделениями венгерской армии.

О сопротивлении повстанцев в районе Уйпешт мне пока ничего узнать не удалось, а упорные бои в районе Чепель продолжались до 10 ноября. Советское командование во время этих боёв дважды предлагало повстанцам сложить оружие, но те продолжали сражаться и даже сумели подбить несколько советских танков (официально – три).
10 ноября рабочий совет Чепеля принял решение сложить оружие, чтобы избежать дальнейшего кровопролития, но последние очаги сопротивления в этом районе были подавлены только 12 ноября.

Взглянем ещё раз на бравые сообщения, которые маршал Жуков посылал из Будапешта товарищу Хрущёву:

"В результате боев в г. Будапешт в течение 7 ноября сопротивление мятежников во всех пунктах в основном сломлено. Наши войска продолжают вылавливание и разоружение мелких групп, пытающихся поддерживать напряженное положение в городе...
Войска продолжают выполнять поставленные задачи и готовятся к несению комендантской службы в Будапеште.
Г. Жуков".

Слово “мелких” выделил я, так как утром 10 ноября Жуков докладывал:

"В течение 9 ноября наши войска продолжали ликвидацию мелких групп мятежников, разоружали бывших военнослужащих венгерской армии, а также производили изъятие оружия у местного населения.
Упорное сопротивление группа мятежников оказывала в пригороде Будапешта - на северной окраине Чепель. В этом районе было подбито и сожжено три наших танка.
Политическое положение в стране продолжает улучшаться. Однако в отдельных местах враждебные элементы всё ещё пытаются препятствовать наведению порядка и нормализации жизни в стране.
Сложным продолжает оставаться положение в Будапеште, где население испытывает недостаток в продовольствии и топливе. Правительство Яноша Кадара совместно с командованием советских войск принимают меры по обеспечению населения Будапешта продовольствием.
Г. Жуков".

Опять речь идёт о ликвидации “мелких” групп мятежников, и дело представляется так, как будто в Чепеле всё закончено. Но мы же знаем, что это было не так. А между этими сообщениями советские танки и пушки наконец сумели подавить сопротивление повстанцев группы “Корвин” и освободить из подвалов более 50 пленных советских солдат, по некоторым данным – около 80. Почему же фашиствующие мятежники, как называла их советская пресса, не издевались над ними и даже не расстреляли пленных советских солдат?

Полуофициально с группой “Корвин” было покончено к вечеру 9 ноября, но по свидетельствам советских солдат стрельба в этом районе продолжалась ещё пару дней.
10 ноября из Будапешта от имени Союза венгерских писателей прозвучал последний призыв ко всем зарубежным правительствам и международным организациям с просьбой о поддержке “борцов венгерского национально-освободительного восстания”.

Кстати, хочу сказать ещё парочку слов о советских военнопленных в Будапеште.
11 ноября штаб 12-го мотострелкового полка ВВ МВД СССР по горячим следам доложил о том, что "в подвале кинотеатра “Кошут” по ул. Тёрёк Флориш, 74, освобождены майор Советской армии и 6 солдат, которые в период 5-6 ноября были захвачены мятежниками".

Через сутки были обнародованы имена всех пленных, и последовало уточнение:

"Все они были захвачены мятежниками 9 ноября. Освобожденным была оказана медицинская помощь ст. лейтенантом Ширмановым, после чего раненых направили в госпиталь, а здоровых в Центральную комендатуру города Будапешт".

Интересно, в каких таких боях с мелкими группами повстанцев 7 бойцов СА во главе с майором 9 ноября попали в плен к повстанцам? А про бой у кинотеатра “Кошут” никаких сведений кроме вышеприведённого донесения вообще ничего нет!

Официально считается, что бои в Будапеште, в основном, закончились 11 ноября, и крупных боевых действий в городе больше не было.
Генерал Кирай Бела пытался по радио как-то координировать действия различных групп повстанцев, но не слишком успешно, и был вынужден вместе со своим штабом покинуть Будапешт, ускользнув от советских поисковых групп ВВ КГБ, которым очень хотелось захватить военного руководителя повстанцев.

Одновременно с прекращением активных боевых действий венгерский народ стал переходить к пассивному сопротивлению новой власти, и 10 ноября в Будапеште началась всеобщая забастовка. Основные требования забастовщиков были стандартными: немедленный вывод советских войск из Венгрии, обеспечение суверенитета страны, восстановление многопартийной системы и возвращение к власти законного правительства страны во главе с Надем Имре.

Посмотрим теперь, что происходило на остальной территории Венгрии.
С упорным сопротивлением повстанцев советские войска столкнулись в Дунапентеле (Сталинварош), Дьёре, Ясберене, Веспреме, Мишкольце, Озде, Секешфехерваре и ряде других городов.

Самые упорные бои в провинции происходили в Дунапентеле (ныне Дунауйварош), городе, созданном для обслуживания громадного металлургического комбината. Там к отрядам рабочего ополчения (студентов в этом городе отродясь не было) примкнул артиллерийско-зенитный полк и несколько разрозненных войсковых частей.
По официальным советским данным, город был полностью очищен от мятежников (напоминаю, в основном, это были рабочие металлургического комбината) 7 ноября, но на самом деле, сопротивление повстанцев было сломлено только к 10 ноября.

Большинство других населённых пунктов Венгрии перешло под контроль советской армии с 4 по 6 ноября, но в лесах и в горной местности ещё долго продолжали скрываться довольно значительные отряды повстанцев, которые пытались организовать партизанское движение в стране.
Например, 6 ноября в районе города Печ советскими войсками была разгромлена группировка повстанцев численностью около 2000 человек. Советские войска взяли под охрану урановые рудники.

Для иллюстрации действий советских войск в провинции, приведу выдержки из доклада начальника ОО 31-й ВДД подполковника Теслюкова о действиях этой дивизии в городе Веспрем:

"В период с 4 по 6 ноября 1956 года частями 31 Гвардейской воздушно-десантной дивизии в составе 114 и 381 парашютно-десантных полков в городе Веспрем проводилась боевая операция по разгрому контрреволюционных элементов.
В период подготовки операции данных об оперативной обстановке не имелось. Из полученных полуофициальных неполных сведений было известно, что мятежники в городе имели ряд своих опорных пунктов, в которых систематически сосредотачивались...
Для захвата этих объектов были созданы штурмовые группы и специально из числа офицеров местного советского авиагарнизона подобраны проводники в количестве 11 человек, хорошо знающие объекты, подлежавшие захвату...
Основное сопротивление, как и предполагалось, оказали группы мятежников из числа студентов и примкнувшей к ним части интеллигентов, засевших в студенческом общежитии по улице Толбухина, пл. Ракоци, в университете, в банке, тюрьме и других местах.
В результате быстрых действий советских воинских частей к исходу 4 ноября с.г. все организованные очаги сопротивления были в основном подавлены. Отдельные группы мятежников и одиночки оказывали сопротивление до 6 ноября с.г. включительно.
В ходе боевой операции было разоружено более 3000 человек, в том числе солдат и офицеров венгерской армии и повстанцев. По данным штаба дивизии, убито 217 мятежников.
При захвате тюрьмы 4 ноября 1956 года были освобождены содержавшиеся там 52 сотрудника госбезопасности МВД города и области Веспрем, которые в период с 4 по 10 ноября с.г. были использованы на фильтрации задержанных лиц...
За время с момента проведения боевой операции из личного состава 114 и 381 ПДП потеряно убитыми 45 человек, в том числе офицеров 5; ранено 119 человек, из них офицеров 6.
Лиц, пропавших без вести и неустановленных – нет".

В городе Эстергом ожидался скорый приезд примаса католической церкви Венгрии кардинала Мидсенти, и в районе этого города собралось большое количество офицеров венгерской армии и из числа бывших военнослужащих хортистской армии. Они пытались организовать сопротивление советским войскам, но были быстро разоружены. Лишь один венгерский танк выстрелил по советской колонне, но ответным огнём были сожжены два венгерских танка, а остальные воинские контингенты были оперативно разоружены. Массовых арестов в Эстергоме, резиденции местного архиепископа и кардинала Мидсенти, пока не проводилось.

В городе Сегеде местные революционные власти никаких жестокостей в отношении коммунистов, авошников и членов их семей не проявили, а при входе советских войск отряды повстанцев добровольно сложили оружие, чтобы избежать ненужного кровопролития.

Следует сказать, что не везде в революционной Венгрии власть удалось захватить революционным комитетам или рабочим советам.
В северо-венгерском медье Ноград местные коммунисты обратились за помощью к своим коллегам из Чехословакии и получили от чешской армии 1500 автоматов и большое количество патронов к ним. Организовав вооружённые отряды, местные коммунисты взяли под свой контроль несколько населённых пунктов в сельской местности и тем затруднили распространение революционных настроений в своей области.

В медье Бекеш на юго-востоке Венгрии вооружённой милиции удалось сплотиться и поддерживать порядок и спокойствие в своей области, не дав разгуляться ни революционерам, ни коммунистам.

[НикК]

из сети:
"Все началось с демонстрации студентов в Будапеште. А демонстрация в Будапеште началась с XX съезда КПСС. Никита Хрущёв, ... объявил Сталина преступником и кровавым тираном. Речь Хрущёва на XX съезде была объявлена секретной, но тут же была распространена по всем партийным организациям и вскоре издана тиражом ровно один миллион экземпляров. Одной этой речью Хрущёв нанес смертельный удар всему международному коммунизму и раздробил его на мелкие осколки."

типа, раз Сталин не прав, то студенты знают кто прав, что делать и кто виноват, ну и понеслось...

[Yorik]

Лояльность венгерской армии. Аресты и этапирование заключённых

Часто встречающееся утверждение о том, что части венгерской армии во время восстания 1956 года сохраняли, в основном, нейтралитет, относится к одному из наиболее часто тиражируемых мифов об этом восстании.
Если реально взглянуть на факты, то можно увидеть, что, действительно, некоторые части ВНА примкнули к революционерам, но большинство частей ВНА сохраняли нейтралитет.
Однако были воинские части, которые пытались восстанавливать порядок в сотрясаемой антикоммунистическим восстанием стране.

В город Печ 26 октября вошёл артиллерийский полк, расквартированный неподалёку, навёл порядок и поддерживал его до провозглашения нового правительства во главе с Надем Имре. После этого полк покинул город Печ и возвратился к месту своей дислокации, а власть в городе перешла к революционному комитету, который организовал вооружённые отряды для обороны города от советских войск общей численностью около 2000 человек. Эти отряды повстанцев отчаянно сражались с превосходящими силами советских войск и оказали им очень упорное сопротивление.

Венгерские военные также поддерживали порядок в городах Кечкемет, Цеглом, Ньиредхаза, Калоч, Эстергом и в ряде других населённых пунктов, но их активно резко снизилась после 27 октября, когда стало известно о распоряжении Надя Имре, запрещавшем штурм казарм Килиан и укрепрайона на улице Кишфалуди (“Корвин”). После этого большинство воинских частей венгерской армии вернулись в места своего дислоцирования и стали сохранять нейтралитет, не вмешиваясь в текущие революционные события.

Впрочем, некоторые части ВНА продолжали сотрудничество с Советской армией и уже с 3 ноября обеспечивали безопасное движение частей сил вторжения по всей территории Венгрии, как по направлению к Будапешту, так и к австро-венгерской границе.

Подобные почти идиллические отношения между СА и ВНА продолжались не очень долго. Советское командование не слишком доверяло венгерским военным, и буквально с первых же часов операции по подавлению восстания началось разоружение венгерских воинских частей, сохранявших нейтралитет, а чуть позднее и тех частей, которые сотрудничали с советскими военными.

Подразделения новой венгерской армии (добровольческие) начали создаваться в захваченных провинциальных центрах с 4 ноября, состояли они на первых порах только из проверенных офицеров и занимались зачисткой территорий и разборками с местными революционными комитетами. Первый же полный кадровый (добровольческий) полк был сформирован уже 8 ноября в Будапеште.

Наряду с добровольческими воинскими частями правительство Кадара Яноша активно использовало для подавления революции сотрудников службы безопасности (AVH) и полицейских, сохранивших верность коммунистическому правительству. Однако воссоздание структур AVH вызвало в стране новый взрыв возмущения, и уже 8 ноября министр внутренних дел Мюнних Ференц был вынужден официально заявить о том, работа по воссозданию органов безопасности путём привлечения старых кадров полностью прекращена.

Генерал Серов резко возражал против этого решения и настаивал, что

"сотрудники органов госбезопасности в Венгрии выполняют положительную работу в деле изъятия контрреволюционных мятежников".

Серов рекомендовал:

"Через несколько дней, когда лица, представляющие опасность для нынешнего правительства, будут изолированы, тогда этих сотрудников следует переместить на другую работу".

Поэтому в тот же день Мюнних подписал приказ об образовании в полиции политотделов, которые фактически выполняли бы функции прежней AVH. Эти скромные по названию “политотделы” в народной полиции должны были заниматься разведкой, контрразведкой, секретно-политической службой, следствием и специальной службой оперативной техники.
Следует отметить, что только небольшое количество сотрудников политотделов работало по гласному штату, а большая их часть должна проходить вне штата. Так в центральном политотделе должно было официально работать не более 20-25 человек.

С первых же часов подавления венгерской революции по всей стране начались массовые аресты, часто сопровождавшиеся нарушением всех правовых и даже следственных норм. Однако генерал Серов убеждал Кадара и Мюнниха, что особые отделы советских дивизий арестовывают только руководителей восстания (“мятежа” в советских документах), лиц, оказывавших вооружённое сопротивление СА, а также граждан, которые разжигали ненависть венгерского народа к коммунистам и сотрудникам AVH. Как утверждал Серов, рядовых участников восстания никто не арестовывает, но возможны аресты случайных лиц, поэтому особые отделы тщательно фильтруют всех арестованных, и лиц, непричастных к перечисленным выше категориям, немедленно освобождают.
Очень скоро мы увидим, что слова генерала Серова, мягко говоря, не совсем соответствуют действительности.

Одновременно генерал Серов сообщал в Москву:

"Учитывая либеральное отношение, проявляемое руководящими работниками Венгрии к врагам, мною дано указание особым отделам всех арестованных быстрее отправлять из областей и городов на станцию Чоп (т.е. в СССР!), а также разъяснены вопросы организации “политотдела” в областях".

Генералу Серову в этом указании принадлежит слово “быстрее”, а решение о размещении захваченных повстанцев и их руководителей в советских тюрьмах было принято раньше.

Обо всех перечисленных выше мероприятиях генерал Серов докладывал в Москву 9 ноября, а о масштабах арестов становится ясно из его донесения от 10 ноября:

"По состоянию на 10 ноября с.г. арестовано 3773 чел. Из общего количества арестованных больше 700 человек направлено под конвоем на станцию Чоп".

12 ноября он сообщает:

"За 10 и 11 ноября арестовано 283 человека, а всего с первого дня операции 4056 человек, из них направлено на станцию Чоп 767 человек, на которых оформлены следственные дела".

Николай Павлович Дудоров (1906-1977) был министром внутренних дел СССР в 1956-1960 годах, и он сообщает, что его заместитель полковник Михаил Николаевич Холодков (1904-?)

"с 7 по 13 ноября с.г. находился в Ужгороде и занимался организацией приёма и размещения задержанных участников контрреволюционного мятежа в Венгрии, доставленных частями Советской армии".

МВД и КГБ в СССР всегда находились в отношениях, как минимум, соперничества. Посмотрим, что сообщает в Москву полковник Холодков о результатах своего пребывания в Ужгороде. Он прибыл в Мукачёво с группой товарищей 6 ноября и сразу установил контакт с представителями командования советских войск. Был оговорён пункт и порядок приёма арестованных

“участников контрреволюционного выступления в Венгрии, задержанных частями Советской Армии”.

Было решено, что всех арестованных разместят в ужгородской тюрьме.

Предоставлю слово полковнику Холодкову:

"7 ноября с.г. в разговоре по “ВЧ” тов. Серов И.А. ориентировал меня, что количество задержанных составит 4-5 тысяч человек. В связи с этим мною совместно с представителями МВД Украинской ССР было принято решение для размещения задержанных кроме ужгородской тюрьмы отвести также тюрьмы в гг. Стрый, Дрогобыч, Черновцы, и Станислав".

Далее Холодков сообщает о прибытии и составе арестантов:

"Поступление задержанных в ужгородскую тюрьму началось с 8 ноября. В этот день прибыло 22 человека из Дебрецена и Мишкольца.
По состоянию на 15 ноября 1956 года в ужгородскую тюрьму поступило 846 арестованных (в том числе 23 женщины), из которых 463 человека для дальнейшего содержания этапированы в тюрьму гор. Стрый, Дрогобычской области. Последующие партии поступающих арестованных будут размещаться в тюрьмах г. Станислав, Черновцы и Дрогобыч.
На арестованных распространен режим, установленный для следственных заключенных.
Наибольшее количество арестованных поступило из района Будапешта (548 чел.), г. Веспрем (90 чел.), г. Капошвар (45 чел.), г. Сомбатхей (55 чел.), г. Мишкольц (20 чел.).
В числе прибывших значительное количество членов ВПТ, военнослужащих венгерской армии, и студенческой молодежи, а также 68 человек несовершеннолетних, рождения 1939-1942 гг., из них 9 девочек. Во время приема арестованных никаких эксцессов не было".

Немного ниже Холодков осторожно добавляет:

"...наличие среди арестованных несовершеннолетних в возрасте от 14 до 17 лет, в том числе девочек, даёт основание предполагать, что могли быть необоснованные аресты".

Кто бы мог подумать?

Кроме того Холодков отмечает нарушения при поступлении задержанных:

"Следует отметить, что на большое количество арестованных нет надлежаще оформленных документов. Имеющиеся материалы в основном представляют из себя краткие справки местных венгерских властей, органов контрразведки Советской армии, рапорты военнослужащих или списки с указанием одних лишь установочных данных задержанных...
Из бесед с арестованными, а также из того факта, что на многих из них нет надлежаще оформленных документов о задержании, а на некоторых даже нет списков, видно, что частям Советской армии при проведении операций по выявлению и задержанию участников мятежа приходится работать в очень трудной и сложной обстановке.
Об этом также свидетельствуют рассказы офицеров Советской армии, доставлявших арестованных в Ужгород".

В чём же заключались эти трудности? Холодков охотно поясняет:

"Сопровождавший группу арестованных из Дебрецена и Мишкольца сотрудник контрразведки капитан Злыгостев рассказал, что, когда он лично принимал участие в операции по задержанию мятежников, то ему приходилось в ряде сёл сталкиваться с таким положением, когда в этих населённых пунктах царило безвластие, и не у кого было узнать, кто из местных жителей принимал участие в контрреволюционных выступлениях".

То есть, план по арестам имеется, а кого арестовывать – совершенно непонятно!

Товарищ полковник Холодков даже проявил гуманность по отношению к арестованным:

"На месте мною было дано распоряжение перевести всех арестованных на питание по норме № 2, т.е. как срочных заключенных, с выдачей им табака, а также обменять по установленному курсу изъятые у них форинты на советские денежные знаки и предоставить возможность арестованным приобретать через тюремный ларёк предметы первой необходимости (мыло, зубные щетки и порошок и пр.)".

В каких же условиях находились эти арестованные до получения подобного указания? А ведь среди них были даже несовершеннолетние девочки!

[Yorik]

Аресты. Забастовки и протесты


Перемещение такого количества арестованных венгров на территорию СССР не осталось незамеченным и в Венгрии, и на Западе. Дело было в том, что уже первая группа арестантов сумела выбросить из поезда несколько записок с сообщениями о то, что их увозят в Сибирь.
Ну, а что бы вы подумали на их месте?

Эти записки подобрали венгерские железнодорожники, и информация о тысячах сосланных в Сибирь молодых людях мгновенно распространилась (с помощью Би-Би-Си и других голосов) по всей Венгрии и вызвала новый взрыв негодования.
Железнодорожники объявили о начале забастовки и отказались отправлять любые составы в сторону СССР. Истерику подогревали не только западные радиостанции – такое сообщение прозвучало и по будапештскому радио.

Кадар и Мюнних забрасывали генерала Серова и посла Андропова протестами, укоряя советское командование и руководство в обострении внутриполитической обстановки (забастовки!). Мюнних даже просил, чтобы советское командование выступило с заявлением о том, что оно никого не вывозило и не собирается вывозить из Венгрии в СССР.

Серов и Андропов как могли успокаивали венгерских руководителей, а в Москву сообщили, что

"14 ноября был отправлен на станцию Чоп небольшой эшелон с арестованными, следственные дела на которых оформлены как на активных участников и организаторов вооружённого мятежа".

Про следственные дела мы уже проходили.

Какие же выводы сделало советское руководство после оглашения подобной акции?
Генерал Серов принял решение о повышении секретности при перемещении арестованных в советские тюрьмы, для чего было

"дано указание впредь арестованных отправлять на закрытых автомашинах под усиленным конвоем".

Так что, сколько ещё арестованных было переправлено в СССР, мы так и не знаем.

Венгров эти товарищи успокаивали своеобразным бюрократическим языком:

"Завтра (15 ноября) при встрече с т. Мюннихом т. Серов имеет в виду сказать ему, что ввиду отсутствия в Венгрии достаточно подготовленной для содержания заключенных тюрьмы, где можно было бы обеспечить проведение объективного следствия, мы имели в виду небольшую группу арестованных разместить в помещении, близрасположенном от советско-венгерской границы".

Генерал Серов болезненно воспринял как сообщения “коллег” об упущениях в работе своих людей, так и утечку информации о переправляемых на территорию СССР арестантах, и в свою очередь стал обвинять военных и сотрудников МВД в необоснованных арестах:

"При отправке задержанных и арестованных в первые дни имели место случаи, когда командиры воинских частей помимо особых отделов и представителей органов госбезопасности самостоятельно направляли на станцию Чоп задержанных, а лагеря МВД без согласованности с нами при отсутствии каких-либо следственных материалов на этих лиц принимали их для содержания.
Так, начальник лагеря МВД в Ужгороде принял 68 учащихся ремесленного училища, направленных командиром одной из дивизий (почему не сообщает, какой?), дислоцирующихся в Будапеште. По указанию т. Конева И.С. эта группа подростков доставлена в Будапешт и освобождена".

Опровергал генерал Серов и другие замечания из доклада полковника Холодкова.
Несомненным фактом является то, что аресты в Венгрии продолжались, а, значит, и поток арестантов в советские тюрьмы не прекращался.

Потерпев поражение в военном противостоянии с частями СА, венгерские повстанцы перешли к более пассивным формам сопротивления, забастовкам, пытаясь таким путём вырвать у нового правительства и сохранить хоть какие-то завоевания революционных дней. С этой целью на всех предприятиях создавались рабочие комитеты, которые старались координировать свои действия или создавать объединённые рабочие комитеты.
Основными требованиями забастовщиков обычно были следующие: немедленный вывод советских войск из Венгрии и восстановление её суверенитета, возвращение к власти правительства Надя Имре в последнем составе, улучшение условий труда и жизни, в том числе введение рабочего самоуправления на предприятиях и отмена обязательной сдачи сельхозпродукции крестьянами, введение многопартийной системы и т.п.
Часть этих требований, впрочем, совпадала с программой нового правительства Кадара Яноша.

Всеобщая забастовка в Будапеште началась ещё 10 ноября, когда советские войска подавляли последние очаги сопротивления повстанцев в городе. Наибольший вклад в организацию забастовки внесли рабочие районов Уйпешт, Чепель, а также транспортных предприятий города.
В провинции, на заводах, в шахтах и на транспорте забастовки начались ещё раньше.

11 ноября делегаты от различных предприятий и организаций Будапешта планировали провести организационное собрание для создания Центрального рабочего совета. Однако советское командование узнало об этом, и танки блокировали здание, в котором должно было пройти намечавшееся мероприятие.
Рабочие комитеты не отказались от своей цели и 14 ноября в обстановке строжайшей секретности была проведена запланированная встреча рабочих представителей, которые и избрали Центральный рабочий совет Будапешта, который теперь не только руководил забастовочным движением в столице, но и пытался координировать рабочее движение по всей Венгрии.

Рабочие выставляли пикеты у ворот предприятий, которые препятствовали возобновлению их производственной деятельности, распространяли листовки с призывами к выводу советских войск и непризнанию правительства Кадара, а отдельные мелкие группы повстанцев даже пытались обстреливать трамваи и автобусы, которые стали появляться на улицах Будапешта.

Правительство Кадара Яноша ещё не имело никакой поддержки среди населения страны, а потому пока и не пыталось силой остановить забастовочное движение. Оно даже пошло на некоторые уступки рабочим советам, согласившись повысить зарплату рабочим и служащим промышленных предприятий на 8-12% и оплатить все трудовые дни за период с 23 октября по 11 ноября. Дальше – бастуйте за свой счёт, если хотите!
Одновременно с этим правительство пыталось развалить рабочие советы изнутри, внедряя в их состав своих людей, а также направив на все крупные предприятия специальных правительственных уполномоченных. Однако все эти меры оказались малоэффективными, а на массовые аресты среди членов рабочих комитетов правительство пока не решалось.

К тому же активную деятельность в Будапеште продолжал Революционный совет венгерской интеллиген¬ции, который поддерживали Союз писателей и Союз журналистов Венгрии. Эти организации, а также ушедшие в подполье революционные группы венгерской интеллигенции даже издавали нелегальные газеты “23 октября” и “Наша жизнь”, а также многочисленные листовки и плакаты.
Вполне естественно, что все эти организации не признавали правительство Кадара, высоко оценивали роль рабочих советов в борьбе с советскими войсками и вообще с коммунизмом. Они пытались установить тесные контакты с Центральным рабочим советом для создания единого фронта борьбы с режимом Кадара.

15 ноября в Будапешт из Москвы прилетели члены Президиума ЦК КПСС Г.М. Маленков, М.А. Суслов и секретарь ЦК КПСС А.Б. Аристов. Официально они считались советниками Кадара Яноша, но фактически в течение месяца руководили Венгрией. Вернулись они в Москву только в середине декабря.
По инициативе этих “советников” в Венгрии в ближайшее же время следовало провести показательный судебный процесс над группой руководителей Венгерского восстания для устрашения контрреволюции.

Кадар и Мюнних в целом поддержали эту идею, отметив, что ими предприняты первые шаги в этом направлении, и многие руководители повстанческих групп уже арестованы. Вместе с тем они отметили преждевременность открытого показательного процесса, который мог бы спровоцировать новые контрреволюционные выступления в стране, и рекомендовали отложить его на несколько месяцев.

Кадар и Мюнних также настаивали на том, что даже закрытые суды над руководителями повстанцев до конца 1956 года проводить не следует, так как ситуация в стране еще не достаточно стабилизировалась. В качестве первоочередных задач своего правительства они отмечали окончательное уничтожение последних рассеянных по стране бандформирований и контрреволюционных групп, подавление забастовочного движения для восстановления хозяйственной деятельности в стране, и налаживание мирной жизни.

Как же налаживалась мирная жизнь в Будапеште, да и в остальной Венгрии?
Советские военнослужащие несли патрульную службу, боролись с отдельными повстанцами, ещё не сложившими оружие, занимались сбором подбитой и брошенной военной техники и оружия, выискивали тайники с запрятанным оружием и изымали его. Они также оказывали содействие новым венгерским властям в налаживании работы городского транспорта (в условиях всеобщей забастовки!), восстановлений городской инфраструктуры и снабжении населения продовольствием.

Вновь сформированные офицерские полки, подчинявшиеся лично Мюнниху, активно приступили к зачистке города от контрреволюционеров. Напуганные эксцессами революционных дней, сотрудники безопасности были готовы расстреливать всех, кого они подозревали в вооруженном сопротивлении Советской Армии (и новой власти, разумеется!), но сопровождавшие эти венгерские части советские солдаты старались предотвращать самосуд.

В ходе этих зачисток были проведены проверки всех больниц и стационаров Будапешта, в результате которых арестовали несколько сот человек. Только в больнице им Петёфи 17 ноября было арестовано более 170 человек.
Обыски проводились также и в таких общественных заведениях, как Парламент, здания министерств и ведомств, Университете, студенческих общежитиях и т.п. Эти акции также дали обильный урожай арестантов.

[Yorik]

Последние очаги революционной борьбы



Аресты в Венгрии продолжались ещё довольно долго, но остатки повстанческих отрядов на территории страны смогли продержаться лишь очень непродолжительное время.
В Будапеште ещё оставались мелкие группы повстанцев (1-5 человек), которые пытались мешать нормализации жизни города и создавали определённую напряжённость. Они обстреливали советские автомобили, а также городские трамваи и автобусы, иногда грабили магазины и универмаги, но большая часть повстанцев перешла на нелегальное положение и занималась пропагандой: издавались нелегальные газеты и листовки, призывавшие к продолжению всеобщей забастовки и немедленному выводу советских войск из страны.

Отряды советских солдат, помимо несения комендантской службы и борьбы с одиночными терактами, занимались, в основном, сбором брошенного оружия и боеприпасов, поисками тайников с оружием и подпольных типографий; добровольная сдача оружия населением в Будапеште протекала очень вяло.
Деятельность подпольных повстанческих радиостанций была прекращена советскими спецотрядами очень быстро. Также советскими солдатами жёстко пресекались попытки проведения антисоветских или антикоммунистических демонстраций.

В провинции отдельным группам повстанцев удалось было объединиться в несколько довольно крупных соединений, но так как всю территорию Венгрии весьма активно прочёсывали разведывательные отряды советских войск, то эти соединения были быстро обнаружены и рассеяны.

Так 15 ноября в горах Мечек (недалеко от города Печ) советскими войсками была окружена и рассеяна очень крупная группировка повстанцев, численность которой по различным советским данным колебалась в пределах от 3000-5000 человек до 15000-20000 человек. Это был очень жестокий бой; повстанцы концентрировались в районе урановых рудников, и для их подавления применялись не только танки, но и авиация.

16 ноября советские разведчики докладывали об обнаружении на берегу Дуная в 30 км к северу от Будапешта группы повстанцев численностью около 500 человек, имеющих в своём распоряжении артиллерийское орудие. Данная группа была довольно быстро рассеяна.

Несколько слов о поисках советскими органами генерала Кираи Бела.
После 9 ноября Кирай Бела со своим штабом и большим отрядом национальных гвардейцев (в основном, это были студенты Политехнического института) переместился в лесной массив возле местечка Надьковачи. Но место было выбрано слишком близко от Будапешта, и уже 11 ноября советские лётчики обнаружили это скопление повстанцев. Прибывшие советские войска окружили отряд повстанцев, которые отчаянно сопротивлялись численно превосходящим силам противника.
В ходе боя погибло 10 повстанцев и 13 человек попали в плен, а остальным, в том числе и Кираи, удалось скрыться. Главной потерей повстанцев на этот раз оказалась последняя из бывших в их распоряжении мощных радиостанций и комплекс связного оборудования на автомашинах.

Советским органам очень хотелось захватить живьём генерала Кираи, и его поиски продолжались по всем направлениям; соответственно, и донесения о том, где скрывается генерал Кираи, поступали из различных мест.
Так 16 ноября армейская разведка донесла, что в районе населённого пункта Дорог, недалеко от границы с Чехословакией, скрывается генерал Кирай с большим отрядом повстанцев.
Информация подтвердилась лишь частично: несколько повстанцев там было, но генерал Кирай в этих местах не появлялся. Кстати, город Дорог находится в направлении север-северо-запад от Будапешта.

А 5 декабря начальник особого отдела 27-й мсд полковник Гуменной докладывал, что генерал

"Кирай Бела вместе с остатками разгромленных повстанцев через Буду бежал на Юг. В пути к нему присоединилось значительное количество других бежавших из Будапешта повстанцев (военных и гражданских), после чего они сгруппировались в лесных массивах в западном направлении от города Веспрем, в районе города Айка (на север от озера Балатон) якобы и в данное время".

Цитата приведена по изданию:
"Венгерские события 1956 года глазами КГБ и МВД СССР", сборник документов. Москва, объединенная редакция МВД России, 2009 г.
Данное издание представляет определённый интерес для лиц, изучающих события 1956 года, а записка полковника Гуменного, на мой взгляд, является одним из самых интересных документов в этой книге.

Если генерал Кирай и побывал в районе местечка Айка, то 5 декабря он уже давно был в Австрии, но венгерские повстанцы не афишировали его местопребывание. Так что в этом вопросе советская разведка оказалась бессильной.

Так как организовать партизанское движение в Венгрии не удалось, то повстанцы начали массово переходить через границу в Австрию. Венгерские пограничники не препятствовали движению этого потока, иногда даже помогали беженцам, а советские отряды были озабочены поимкой руководителей повстанческих отрядов и ограничивались задержанием незначительных групп беженцев.

Вскоре этот ручеёк беженцев превратился в мощный поток, так как из страны начали уезжать не только повстанцы и сочувствующие им лица, но и те венгры, котяры опасались мести со стороны коммунистического правительства или просто не хотели жить при “народном” режиме.
По различным оценкам за последние два месяца 1956 года Венгрию покинули от 180 до 250 тысяч человек. Неслабо, правда?

И что же с беженцами стало дальше? На территории Австрии были организованы специальные лагеря для беженцев из Венгрии, откуда они должны были перебираться в страны Запада. Однако в оплот свободы, то есть в США, смогла попасть только 21 000 беженцев, так как Сенат США не стал увеличивать квоту на въезд в страну для участников венгерского восстания 1956 года. А различные радиоголоса расписывали для повстанцев самые радужные перспективы.

Руководителям западных стран участники этого восстания вдруг стали совсем неинтересны. Куда же было деваться остальным беженцам? Кто-то смог пристроиться в странах Западной Европы, но поток беженцев рассеялся по всему миру. Люди ехали в Канаду или Австралию, в Южно-Африканский Союз или в страны Латинской Америки, а многим рекомендовали устраивать свою жизнь в Северной Африке или на Ближнем Востоке.
Так что нет ничего удивительного в том, что с 1989 года начался процесс возвращения семей венгерских эмигрантов на родину.

Мы забежали несколько вперёд и давно не вспоминали про Надя Имре, который с группой соратников сидел в югославском посольстве и ожидал решения своей дальнейшей судьбы. Это будет очень увлекательный рассказ о нравах руководителей коммунистических стран.

По любопытному совпадению, 22 ноября 1956 года новый главный прокурор Венгрии д-р Гёза Сенаши (1919-1979) заявил, что

"отныне к арестам и судебной ответственности в стране будут привлекаться только уголовники".

И именно в этот же день решилась судьба Надя Имре и его товарищей, но этому предшествовали ожесточённые переговоры между партийными руководителями СССР, Венгрии, Югославии и Румынии.

Вспомним, что Надь Имре с группой соратников и их семьями ещё 4 ноября нашёл убежище в здании посольства ФНРЮ в Будапеште, и этот ход был заранее согласован между Москвой и Белградом. Однако всю игру испортило обращение премьер-министра Венгрии Надя к мировому сообществу, в котором осуждалось вторжение советских войск в его страну, а, значит, уже и речи не было о добровольной передаче власти новому правительству.

Антисоветское выступление Надя вызвало замешательство в Белграде и возмущение в Москве, так как спутало карты в политической игре.
Югославы объясняли своё согласие дать убежище бежавшим венграм тем, что всё происходило в ужасной спешке, и они вначале сомневались в достоверности выступления Надя Имре. Однако по распоряжению Тито посол Солдатич в тот же день попытался склонить Надя к новому выступлению в поддержку правительства Кадара Яноша. Надь отклонил предложение Солдатича и назвал новое правительство Венгрии незаконным.

В тот же день, 4 ноября, генерал Серов потребовал от югославов, чтобы они передали всю группу Надя, укрывшуюся в югославском посольстве, в руки советских органов безопасности, так как у нового венгерского правительства пока ещё нет соответствующих структур.
Югославы очень дорожили своей репутацией независимого социалистического государства и в создавшейся обстановке потребовали предоставить им гарантии того, что все эти люди не будут преследоваться советскими (и венгерскими) властями за свою прошлую политическую деятельность.

Такая позиция Белграда вызвала раздражение в Москве, так как руководители СССР не собирались давать подобных гарантий. Москва рекомендовала югославским товарищам не настаивать на переправке укрывшихся венгров в Югославию, а передать их в руки нового революционного правительства:

"Надо решить этот вопрос так, как этого требует долг коммунистов. Чем раньше Надь Имре и его группа будут переданы в распоряжение Венгерского правительства, тем будет лучше для всех нас".

7 ноября Д.Т. Шепилов в беседе с послом Югославии в Москве Велько Мичуновичем (1916-1983) сказал последнему:

"Надь Имре и его сообщники являются не только политическими банкротами, но и людьми, которые расчистили путь контрреволюции и сами стали пособниками реакции и империалистических сил. Мне известно, например, что т. Тито во время этой беседы [с Хрущёвым и Маленковым на о. Бриони] заявил:

"Какой Надь революционер, какой он коммунист, если с его ведома вешали и расстреливали передовых рабочих, коммунистов и общественных деятелей?"

В свете этих фактов нас действительно поражает и возмущает тот факт, что руководители югославского правительства укрыли в стенах будапештской миссии антинародную группу во главе с Надем".