38 ответов в теме

[Yorik]

Васко да Гама
В предлагаемой вашему вниманию серии очерков я хочу рассказать о начальном периоде португальского присутствия в Индии и её окрестностях. Описание открытия морского пути в Индию представляет большой интерес, но о тех событиях я расскажу в другой раз. Отмечу только, что морской путь в Индию вокруг Африки намного длиннее того пути, который проделал Колумб, открывая Америку, и его открытие вполне заслуживает отдельного рассказа.

Когда португальцы появились в Индийском океане, то на всём пути от Аравии до Китая находилось большое количество процветающих портов и крепостей. Первостепенное значение имели Аден, Ормуз, Каликут, Малакка, но были ещё и Пиди на Суматре, Демаха, Каннанур, Камбей и пр., но Каликут выделялся из них не только своим богатством.
Вот что писал известный историк шейх Абд ар-Раззад (1413-1481), путешествовавший по Индии в 1441-1444 гг.:

“В Каликуте каждый корабль, откуда бы он ни пришёл и куда бы он ни направлялся, равноправен с другими кораблями... Безопасность и правосудие настолько сильны там, что купцы не боятся за свои товары и даже самые богатые из них без страха там останавливаются”.

В порту города находилось множество складов, в которых за умеренную плату купцы могли хранить свои грузы – ведь эти склады принадлежали государству и охранялись воинами саморина. Так португальцы назвали правителя Каликута, исказив его титул “властителя моря” – самудра-раджа.

Иностранцы пользовались в Каликуте всеми правами местных жителей, они могли свободно соблюдать свои национальные и религиозные обычаи. Основных ограничений было только два: нельзя было убивать коров и есть их мясо и нельзя было вести религиозные споры.

Так было до тех пор, пока в Индийском океане не появились европейцы, точнее, португальцы. Потому что купцы итальянских государств, в первую очередь Венеции и Генуи, вели свою торговлю через Египет, поддерживали монопольные цены на восточные товары в Европе, и не помышляли о военной экспансии – у них и не было на это сил. Португальцы же не только хотели лишить итальянцев монополии на торговлю с Востоком – они хотели забрать всю торговлю с Востоком в свои жадные руки.

Именно в Каликут прибыл Васко [правильнее - Вашку] да Гама (1469-1524) в мае 1498 года во время своего “открытия” морского пути в Индию. Португальская эскадра состояла из трёх кораблей и одного транспорта и не представляла собой большой военной силы несмотря даже на наличие пушек, которых не было ни у индийцев, ни у арабов.

Васко да Гама отправил на берег Жуана Нуньеша, крещёного еврея, знавшего арабский и древнееврейский языки, чтобы тот под видом обычного покупателя осмотрелся в городе и разузнал, что там к чему. Но Нуньеша сразу же придержали и доставили в дом к двум арабским торговцам из Орана, которые говорили по-кастильски и по-генуэзски.

Арабы начали с места в карьер:

"Чёрт вас подери, кто вас сюда принёс?"

Арабы стали интересоваться, что занесло Нуньеша так далеко от его родины, на что он ответил:

"Мы пришли искать христиан и пряности".

Арабы ехидно поинтересовались, почему же не прислали своих кораблей правители Кастилии, Франции или Венеции. Но Нуньеш был, по словам современника, "человеком тонкого ума", и он смело солгал:

"Потому что король Португалии этого не позволил!"

После беседы с арабами Нуньеш вернулся обратно с человеком, которого португальцы стали называть Монсайди. Этот Монсайди оказал португальцам в Каликуте множество ценных услуг, а потом отправился с да Гамой в Португалию, где и жил до самой смерти, приняв христианство.

Саморина в это время в Каликуте не оказалось – он был в городе Поннани, что в 28 км к югу от Каликута. Радушно приняв португальских посланников от да Гамы, саморин сообщил, что вскоре возвращается в Каликут.

Саморин Каликута был рад появлению европейцев, так как надеялся, что у арабских торговцев, которые держали в своих руках торговлю с Европой, появятся конкуренты, и это принесёт в казну государства новые доходы.
Саморин ещё не сталкивался с европейцами, кроме итальянцев, но арабские купцы пытались предупредить его об опасности, грозящей со стороны новых гостей. Саморин пренебрёг их предупреждениями, решив, что арабы просто боятся конкуренции.

Васко да Гама нанёс визит саморину 29 мая 1498 года. Во время беседы он рассказал саморину о португальских плаваниях, о португальском могуществе, и том, что его корабли являются только частью большого флота, посланного королём Португалии в Индию. Да Гама также обещал передать при следующей встрече два письма от своего короля. Саморин любезно ответил, что

"он считает его другом и братом и пошлёт вместе с ним послов в Португалию".

Приём, оказанный португальцам, поразил адмирала да Гаму своей восточной пышностью, хотя по местным понятиям это был далеко не самый шикарный приём. Да Гама сказал своим спутникам:

"В Португалии и представить себе не могут, как нас здесь чествуют!"

На следующее утро Васко да Гама позвал сановников саморина и показал им подарки, которые он собирался поднести правителю Каликута. Индийцы удивлённо разглядывали жалкие дары, разложенные в комнате. Там было

"двенадцать кусков полосатой материи, четыре красные шапки, шесть шляп, четыре нити кораллов, ящик с шестью тазиками для мытья рук, ящик сахара, два бочонка масла и два – мёда".

Арабский сановник саморина категорически отказался передавать эти вещи саморину, с презрительным смехом

"сказав, что такие вещи нельзя предлагать царю, что самый бедный купец из Мекки или любой части Индии приносит больше, и что, если он хочет поднести подарок, пусть подносит золото, ибо подобных вещей царь не примет".

Гама попытался выправить ситуацию и сказал сановникам, что они его неправильно поняли, что это его личные, Васко да Гамы, дары саморину, что португальский король, конечно же, пришлёт саморину намного более ценные дары.

"Но сановники саморина наотрез отказались передавать эти дары и не позволили Гаме послать их, а когда они ушли, явились какие-то мавританские купцы, и все они с презрением говорили о подарках, которые капитан желал послать царю".

Васко да Гама потребовал нового свидания с саморином, но ответа не было. Капитан да Гама и не подозревал, что индийцы уже прекрасно всё знали о его подвигах в Восточной Африке, и о его реальных силах. В глазах индийцев и арабов он был не только разбойником, но и лжецом.

Наконец, Васко да Гаму пригласили к саморину, но заставили в течение четырёх часов просидеть перед закрытой дверью. Во время этого свидания саморин был более резок с португальцами и заявил, что отсутствие подарков очень неприятно для него.
[Следует иметь в виду, что вручение богатых подарков правителям было не только самым обычным делом на Востоке – это была часть необходимого церемониала при представлении правителям.]
Капитан вручил саморину письма от короля Португалии, после чего саморин завил Васко да Гаме, чтобы тот

"прочно поставил на якорь свои суда, выгрузил товары и продал их как можно выгоднее".

Да, саморин разрешил португальцам разместить свои товары на складе и начать торговлю, однако торговля шла очень вяло, так как большинство португальских товаров не представляли особого интереса для покупателей, да и их качество чаще всего уступало качеству восточных товаров.
Васко да Гама нуждался в грузе пряностей, чтобы расплатиться с кредиторами и окупить экспедицию, но золота и серебра у португальцев было мало.

Время шло, и росло раздражение адмирала. Наконец, 10 августа Васко да Гама направил саморину резкое письмо, в котором потребовал предоставить ему в долг груз пряностей.
Саморин был оскорблён таким посланием, и на следующий день на борт к адмиралу поднялся чиновник, предложивший португальцам погасить задолженность по таможенным сборам и за аренду склада.
Взбешённый да Гама велел арестовать этого наглого азиата, а заодно и всех попавшихся под руку индийцев.
Саморин в ответ арестовал на берегу португальского фактора и его помощника. Желая примириться с да Гамой, саморин вскоре отпустил арестованных португальцев, но адмирал проигнорировал жест примирения и увёл свои корабли из Каликута, прихватив заложников.

Но не возвращаться же без пряностей! И адмирал решил зайти в близлежащий Каннанур, соперничавший с Каликутом. Трудно сказать, что наплёл да Гама правителю Каннанура о событиях в Каликуте, но, очевидно, его рассказ понравился местным властям, враждовавшим с Каликутом, так что ему удалось нагрузить свои корабли вожделёнными пряностями и с триумфом вернуться в Португалию. Торжественный въезд Васко да Гамы в Лиссабон состоялся 19 сентября 1499 года.
Первый контакт португальцев с Востоком прошёл без кровопролития.

Васко да Гама не только открыл для португальцев морской путь в Индию, но и стоимость привезённых им товаров в несколько раз превысила расходы на организацию экспедиции, но точно оценить размер полученной прибыли мы теперь не можем.

Чтобы торговля с Востоком оставалась прибыльной, португальцам нужна была монополия, а для этого требовалось прикрыть арабскую торговлю и взять всё дело в свои жесткие руки. Это означало только одно – войны с арабами и индийцами, в которых сравнительно немногочисленные европейцы пока обладали большими преимуществами – пушками и латами.

[Yorik]

Алвариш Кабрал. Второе плавание Васко да Гамы

9 марта 1500 года в Индию отправилась большая эскадра под командованием Педру Алвариша Кабрала (1468-1520). Это был настоящий флот из 13 вооруженных пушками кораблей с 1200 солдатами.

Кабрал извлёк уроки из плавания да Гамы и помимо двух кораблей с товарами для Африки, на остальных кораблях находились более хорошие товары, в том числе атлас, бархат, шерстяная пряжа, ртуть, медь, янтарь и пр. На флагманском корабле находился большой запас монет разных государств, в основном, венецианских, уже давно хорошо известных на Востоке, в том числе и в Индии.

Взяв в Атлантике курс слишком к западу, Кабрал по дороге в Индию наткнулся на Бразилию, - но это немного другая история. В Каликут Кабрал прибыл только с половиной кораблей, так как 24 мая недалеко от мыса Доброй Надежды португальские корабли попали в сильнейший шторм, и многие из них погибли. Во время шторма, жестоко потрепавшего эскадру Кабрала, на одном из кораблей погиб знаменитый капитан Бартоломеу Диаш (1450-1500), первым из европейцев обогнувший этот мыс.

На этот раз саморину был поднесён достойный подарок, и тот принял португальцев весьма благосклонно. Он прислал Кабралу заложников, выдал грамоту на ведение торговли и дал ему право арестовывать те арабские корабли, которые будут ему препятствовать.

Несмотря на улучшенный ассортимент товаров, история с португальской торговлей повторилась: торговля шла вяло, так как арабские купцы ворчали и воротили носы от европейских товаров.

Встретив благосклонный приём у саморина, португальцы начали вести себя в Каликуте довольно нагло. Они обращались с местными жителями, как с побеждёнными, грабили арабские суда, а миссионеры стали грубо навязывать местным жителям новую веру.

Арабы и индийцы терпели довольно долго, но их чашу терпения переполнил захват ещё одного арабского судна прямо на рейде Каликута. 16 декабря большая толпа неожиданно напала на португальскую факторию, и из 80 человек персонала фактории спастись сумели только 18 человек (или 36 человек – по другим сведениям).

Кабрал потребовал от саморина возмещения причинённого ущерба, но не получил никакого ответа.
Тогда Кабрал начал свою карательную миссию. Для начала он захватил, ограбил и сжёг с десяток арабских судов на рейде Каликута, впрочем, португальцы особенно не настаивали на национальной принадлежности кораблей, а захватывали всё, что под руку попадалось. Потом корабли Кабрала начали из пушек методично обстреливать город. Бомбардировка города продолжалась два дня, после чего эскадра Кабрала покинула Каликут и отправилась в Кочин, который враждовал с Каликутом.

В Кочине врагов саморина встретили весьма радушно и согласились нагрузить португальские корабли пряностями, шёлком и фарфором. Пока шла погрузка, пришло известие о том, что к Кочину приближается большой флот саморина, желавшего поквитаться с Кабралом.
Раджа Кочина предложил Кабралу совместно отразить нападение их общего врага, но ответа не получил. А рано утром португальские корабли поспешно покинули бухту Кочина, даже не отпустив кочинских заложников.

Но не возвращаться же с неполными трюмами, и Кабрал посетил также Каннанур, где заключил с местным раджой торговый союз, догрузил свои корабли корицей, 16 января 1501 года тронулся в обратный путь и 31 июля его корабли вошли в Тежу. Экспедиция Кабрала тоже принесла весьма солидную прибыль.

Незадолго до возвращения Кабрала, король Мануэл I (1469-1521) отправил в Индию ещё одну экспедицию на четырёх кораблях под командованием Жуана да Нова (1460-1509), который не стал заходить в Каликут, а нагрузился товарами в Каннануре и Кочине. Однако перед возвращением на родину да Нове всё-таки пришлось выдержать сражение с большим флотом саморина, который португальцы успешно разгромили.

Торговля – это, конечно, хорошо, но чтобы добиться монополии в этой торговле, надо было подчинить индийских правителей португальскому влиянию. Это можно было осуществить только грубой военной силой, и первым шагом в этом направлении должно было стать создание целой сети крепостей и фортов на всём пути в Индию, и особенно в самой Индии.

Начать осуществление этой задачи было поручено очередной португальской экспедиции в Индию, которой вновь командовал Васко да Гама. 20 февраля 1502 года флот из 20 кораблей покинул Лиссабон. Все корабли были хорошо вооружены пушками, и на борту каждого из них было много солдат. По плану этой экспедиции в Португалию должны были вернуться только шесть кораблей. С пряностями, разумеется.

А остальные?
Остальные корабли должны были оставаться в Индийском океане и уничтожать арабскую торговлю – корабли и опорные пункты. Вначале португальцы прошлись огнём и мечом по Восточной Африке, уничтожая города и поселения, через которые велась арабская торговля.
Захватами встречных кораблей португальцы также не брезговали.

Основав несколько фортов на Восточном побережье Африки, да Гама взял курс на Индию. По дороге португальцы встретили большой корабль, на котором паломники возвращались из Мекки в Каликут. Васко да Гама приказал захватить корабль и ограбить как его, так и пассажиров, которые не оказывали никакого сопротивления. Напрасно знатные паломники обещали нагрузить целый корабль да Гамы пряностями, лишь бы он отпустил их. Адмирал был непреклонен.

Всех пассажиров, а их было более четырёхсот человек, согнали в трюм корабли и задраили люки. Затем корабль подожгли, но пленникам удалось вырваться на палубу и потушить пожар. Тогда португальцы снова попытались захватить корабль, но на этот раз пассажиры оказали ожесточённое сопротивление.

Васко да Гама приказал своим кораблям расстрелять судно непокорных туземцев из пушек. Экзекуция продолжалась более суток [до четырёх суток, по некоторым данным], пока горящий корабль не пошёл ко дну. Никто не спасся, кроме двадцати первоначально отобранных мальчиков, ставших потом монахами.

После этой доблестной победы Васко да Гама прибыл 3 октября в Каннанур, с раджой которого был заключён договор о дружбе ещё во время первого плавания да Гамы. Раджа был рад видеть своих союзников в борьбе с саморином Каликута и встретил да Гаму почётными церемониями. Анонимный участник экспедиции сообщает, что

"царь и адмирал обнялись и уселись в двух креслах с высокими спинками, которые дом Вашку приказал принести для этой цели, и царь сел в кресло, чтобы доставить удовольствие Гаме, хотя это было против его обычая".

Этот же аноним сообщает, что в Каннануре

"мы купили всякого рода пряностей, и царь принял нас с большой пышностью и привёл двух слонов и других странных животных, названия которых я не знаю".

Индийские источники дают схожую, но более подробную картину:

"Царь Чираккала пришёл на берег моря с четырьмя тысячами наирских меченосцев, чтобы приветствовать адмирала. Их встреча произошла на площадке у морского берега. Радже был вручён меч, отделанный золотом и эмалью. Состоялись торговые переговоры..."

Помимо прямой торговли Васко да Гама заключил с местным раджой соглашение о постройке в Каннануре большой португальской фактории и форта для её охраны.

Затем да Гама прибыл в Каликут 30 октября, чтобы

"передать саморину богатые дары за хороший приём, оказанный Кабралу".

Напрасно саморин предлагал португальцам большой выкуп за причинённый ущерб и уверял да Гаму, что все зачинщики и исполнители нападения на людей Кабрала давно арестованы и наказаны. Васко да Гама проигнорировал все заверения саморина и потребовал от него изгнания из города всех мусульман. Саморин отверг этот наглый ультиматум, и тогда да Гама начал многодневный обстрел города из пушек. У саморина было несколько маленьких орудий, ядра которых просто не долетали до португальских кораблей. Но город держался.

Тогда Васко да Гама прибег к террору. В бухте Каликута португальцы захватили несколько кораблей, гружёных рисом и рыбой. Все члены команд захваченных судов были подвергнуты страшной экзекуции – им отрезали руки, носы и уши. Потом изуродованные тела свалили в одну лодку и пустили её к берегу.
Когда к португальцам прибыл посол от саморина, Васко да Гама приказал и ему отрезать нос и уши и в таком виде отправить к саморину с сопроводительным письмом, в котором говорилось:

“Попробуй жаркОе, которое мы тебе приготовили...”

Португальцам, впрочем, так и не удалось ни захватить Каликут, ни принудить его к сдаче. Через несколько дней Васко да Гама приказал своему флоту плыть в Кочин, оставив у Каликута семь кораблей для морского разбоя.

Саморин стал собирать флот для борьбы с португальцами, и одновременно отправил послов к радже Кочина, чтобы те рассказали ему о преступлениях португальцев и склонить его к совместным действиям против европейцев.
Португальцам удалось перехватить корабль с послами. По приказу Васко да Гамы послам отрезали губы и уши, пришили собачьи и в таком виде отправили в Каликут.

В Кочине, куда да Гама прибыл 7 ноября, он обменялся дарами с местным раджой и заключил с ним торговое соглашение. После этого началась загрузка португальских кораблей пряностями и другими товарами.
Здесь Васко да Гама также построил форт и оставил в нём несколько десятков солдат. Этот гарнизон не только охранял португальскую факторию, но и должен был помогать кочинскому радже в его борьбе с саморином.

В середине декабря гонец из Каннанура сообщил, что у местного раджи есть необходимые товары для нескольких португальских кораблей, и да Гама отправил в Каннанур два судна.

3 января 1503 года в Кочин прибыл брамин с сыном и двумя сопровождающими. Брамин привёз письма от саморина, который предлагал да Гаме заключить договоры о мире и торговле. Это была ловушка для адмирала, так как саморин своими силами не смог прорвать португальскую морскую блокаду своих владений.

Васко да Гама отправился в Каликут на одном корабле и приказал двум кораблям из Каннанура присоединиться к нему в Каликуте. Это оказалось разумной предосторожностью, так как ночью на рейде Каликута его окружили лёгкие арабские суда.

Три португальских корабля быстро разогнали арабские суда артиллерийским огнём. Затем да Гама повесил спутников брамина на рее, а самого брамина отпустил на берег. Продемонстрировав саморину казнённых, да Гама вернулся в Кочин, где и завершил погрузку судов.

Когда дело близилось к концу, Васко да Гама получил известие о том, что саморин снова собирает большой флот для нападения на португальцев. Васко да Гама собрал все свои корабли и 12 февраля у Каликута быстро пушками разогнал легкие арабские корабли, но при поднявшемся ветре более тяжёлые португальские корабли не смогли нагнать лёгкие суда противника.

20 февраля 1503 года португальская эскадра взяла из Каннанура курс на Мозамбик, и 11 октября того же года вошли в Тежу. Эта экспедиция принесла португальскому королю ещё большую прибыль, чем предыдущие плавания в Индию.

[Yorik]

Франсишку д’Алмейда


После отплытия Вашку да Гамы саморин решил перенести войну с Кочином на сушу, собрал большую армию и подступил к городу. Произошло несколько сражений между армиями саморина и раджи Кочина, но решительного значения они не имели. Однако вовремя одного из сражений на сторону саморина перешли (или были захвачены в плен) два миланских оружейника, которые умели отливать пушки. Эти миланцы по неизвестным нам причинам дезертировали с португальских кораблей, и их немедленно отправили в Каликут.

Пока саморин воевал с раджой Кочина, у берегов Индии появилась очередная португальская эскадра. Об этой экспедиции нам известно до обидного мало, мы даже точно не знаем, кто командовал эскадрой и каков был её состав. Некоторые историки полагают, что эскадрой командовал Аффонсу д’Албукерки (1462-1515), но более вероятным представляется, что он был лишь капитаном одного из кораблей.
Эскадра отплыла в 1503 году и вернулась в Португалию в июле 1504 года.

Из деяний этой эскадры известно только, что в Индии д’Албукерки

"решил построить крепость в Кочине, так как имел на сей счет приказ дона Мануэла".

Форт был назван Сант-Яго, и в нём разместили гарнизон из 120 солдат под командованием Дуарте Пашеку.
Д’Албукерки также построил форт и факторию Кулан. Помимо строительства укреплённых пунктов, португальцы постоянно грабили корабли арабских и прочих купцов – они, мол, таким образом подрывали мусульманскую монополию в торговле пряностями.
Так началось строительство сети португальских опорных пунктов в Индийском океане для завоевания монополии в торговле с Востоком.

Закончив строительство этих укреплений, д’Албукерки добился заключения мира между Кочином и Каликутом, причём мир был достаточно невыгодным для саморина. Присутствие португальцев заставило саморина согласиться почти на все требования португальцев, но одно их требование он категорически отклонил – это было требование о выдаче миланских оружейников. Саморин понимал, что ему придётся ещё не раз воевать с португальцами, и без современных пушек ему не обойтись. Да и в войнах с соседями они ему очень даже пригодятся.
Португальцам пришлось отступить.

Нагрузив свои корабли пряностями и прочими ценными грузами, португальцы отправились на родину, предварительно захватив, разграбив и потопив ещё один каликутский корабль. Это дало возможность саморину сразу же разорвать мир с раджой Кочина и направить свою армию и флот против союзников португальцев.

Португальцы тем временем спокойно плыли домой и, как пишет сын Альбукерки:

"В июле 1504 г. Албукерки, прибыв в Португалию, информировал короля дона Мануэла о положении дел в Индии и о том, что было крайне необходимо помешать маврам снова стать хозяевами Малабарского побережья".

Осада Кочина продолжалась пять месяцев, но добиться успеха саморину не удалось. 120 португальских солдат и пять тысяч местных воинов успешно отразили все атаки многочисленной армии саморина, которому пришлось отступить, потеряв свой авторитет среди местных правителей и ряд союзников.

Однако за время этой войны португальцы убедились, что саморин быстро извлекает уроки из поражений. Борта каликутских кораблей теперь от ядер прикрывали тюки с хлопком, в составе каликутского флота появилось около сотни галер, которые теперь легко могли бы добираться до португальских кораблей и брать их на абордаж, но главное – на каликутских кораблях появились пушки, почти не уступавшие португальских.

Да, миланские мастера потрудились на славу! Другое дело, что индусы ещё крайне плохо и неточно стреляли из этих пушек, так что нанести португальцам никакого ущерба они пока не смогли, но это было делом времени. Португальцы же своей стойкостью и меткостью стрельбы отбили все атаки армии саморина.

В Португалии в это же время шла подготовка новой большой экспедиции в Индию, командовать которой был назначен Франсишку д‘Алмейда (1450-1510). Король Мануэл I Счастливый поручил Алмейде создать в Восточной Африке целый ряд опорных пунктов с гарнизонами и, по возможности, уничтожить все обнаруженные мусульманские укрепления.
Для захвата торговли восточными товарами и контроля над ней в Индии учреждалось вице-королевство, а первым вице-королём Индии сроком на три года должен был стать Триштан да Кунья (1460-1540), но он заболел, и выбор короля пал на Алмейду.

В марте 1505 года эскадра Алмейды из 22 кораблей вышла в море. Южнее островов Зелёного Мыса эскадра разделилась на две части: большая часть эскадры, обогнув мыс Доброй Надежды, должна была направиться вдоль побережья Восточной Африки и навести там порядок; вторая часть эскадры должна была сразу плыть на остров Анджидива, чтобы основать там опорный пункт, и поджидать там главные силы португальцев.

Плавание к Индийскому океану протекало с рядом неприятных приключений. В конце июня у берегов Юго-Западной Африки эскадра попала в сильный шторм. В таких сложных условиях штурманы эскадры не смогли точно определить свои координаты, в результате чего Алмейда прошёл на пять градусов южнее мыса Доброй Надежды и потерял два корабля.

22 июля 1505 года восемь кораблей Алмейды достигли гавани Килвы, одного из главных торговых центров в Восточной Африке.
Ещё в 1502 году Вашку да Гама обязал шейха Килву платить португальцам дань и отдавать предпочтение португальским кораблям. Но уже в 1504 году шейх Килвы отказался платить дань, да и теперь он не спешил с выражением покорности.
Утром 24 июля около пятисот португальских солдат высадились на берег и при поддержке корабельной артиллерии быстро взяли город под свой контроль. Контроль заключался в том, что все, пытавшиеся оказать сопротивление, были уничтожены, а город и его порт были безжалостно разграблены.
Вся захваченная добыча позднее была продана на торгах в Индии, а на руинах Килвы Алмейда заложил форт Сант-Яго.

Другая часть эскадры Алмейды одновременно разграбила Софалу, и там тоже португальцы выстроили форт.

Однако в Момбасе португальцы столкнулись с ожесточённым сопротивлением дикарей, которые встретили незваных гостей пушечной стрельбой. Дело было в том, что несколько лет назад в этих водах сел на мель португальский корабль, и местным жителям удалось перетащить на берег пушки, которые теперь и вступили в дело.
Для захвата Момбасы португальцам пришлось затратить два дня, и здесь же они понесли первые потери: было убито четыре солдата и около семидесяти получили ранения.
Город, естественно был разграблен, а затем подожжён. Форт португальцы строить здесь не стали, так как у них уже не хватало солдат даже на немногочисленный гарнизон – ограничились памятной стелой. Перед уходом португальцы наложили на город дань в 60000 дукатов ежегодно.

13 сентября Алмейда высаживается на острове Андиджива и сразу же начинает строить там крепость.
С финансовой точки зрения это плавание уже было более чем успешным: португальцы награбили в Африке много золота, серебра, слоновой кости и прочих ценных товаров. Часть добычи они продали на индийских торгах, а полученные средства пошли на закупку пряностей – ведь только раджа Каннанура заготовил для своих союзников на складах около тысячи тонн пряностей.

22 октября Алмейда прибывает в Каннанур и официально провозглашает себя вице-королём Индии. Здесь он основывает крепость Сан-Анджел, для защиты которой Алмейда оставляет гарнизон в 150 человек и две каравеллы.

Через пять дней Алмейда отправляется в Кочин, где он совершает пышную церемонию коронации нового раджи короной, которую прислал в подарок своему союзнику король Мануэл I.

Вскоре Алмейда узнаёт, что в Килоне, что к югу от Кочина, португальцам не разрешили основать фактории. Жестокие санкции последовали немедленно: для расправы с непокорными туземцами был послан отряд кораблей под командованием Лоренша д’Алмейды, сына вице-короля.
Через несколько дней Лоренш доложил отцу, что одержана победа и потоплено 27 кораблей туземцев, а он сам не потерял ни одного человека.

Португальские корабли тем временем продолжали загружаться под завязку закупленными пряностями и награбленным добром.
2 января 1506 года караван судов под командованием Фернана Соариша отплыл в Португалию.

Раджа Каликута был обрадован значительным уменьшением португальских сил и решил нанести решительный удар по своим врагам. С помощью союзников он собрал внушительный флот из более чем двухсот кораблей и собрался напасть на Каннанур в середине марта.

Теперь, уважаемые читатели, настало время нам опять вспомнить про миланских оружейников.
За прошедшее время они не только наладили производство пушек для саморина Каликута, но и обучили местных мастеров лить пушки и ядра, а также изготовлять порох.

Португальцы предприняли несколько попыток с целью устранения миланцев, но саморин очень хорошо охранял оружейников, так что все лазутчики, нанятые португальцами, были казнены.
Тогда португальцы тайно доставили миланцам послание, в котором обещали не только простить оружейников, если те покинут саморина, но и щедро наградят их, но миланцы слишком хорошо знали цену обещаниям своих единоверцев и категорически отказались покинуть саморина.

На самом-то деле миланцы очень хотели вернуться домой при первом же удобном случае, но португальцам он вполне справедливо не доверяли, да и саморин стерёг их весьма бдительно.
Тут на нашей сцене появляется Лодовико ди Вартема (1470-1517), один из самых удивительных авантюристов всех времён и народов.
Происхождение этого итальянца весьма туманно, точно неизвестен даже город, в котором он родился – то ли Рим, то ли Болонья. Мы знаем только, что в 1502 году он покинул Европу и совершил длительное путешествие по Востоку, приняв ислам и прикинувшись мамелюком. В таком виде он первым из европейцев сумел увидеть все святые места мусульман а Сирии и Аравии.

Сейчас я не буду рассказывать вам обо всех приключениях Вартема, скажу только, что в 1505 году он оказался в Индии и обратил на себя внимание португальских колониальных властей.

[Yorik]

В Каннануре, куда Вартема прибыл под видом врача из Египта, португальцы предложили ему большое вознаграждение в случае, если он убедит миланцев покинуть Каликут или сможет убить их. Это был последний шанс португальцев, чтобы устранить оружейников, ведь Лодовико Вартема был единственным европейцем, который мог без подозрений пробраться в Каликут.

Вартема взялся за это поручение, но в Каликуте он решил появиться в виде египетского врача. В качестве врача Вартема в Каликуте не прославился, едва не угробив одного своего "соотечественника", поставив тому неправильный диагноз, однако ему удалось вступить в контакт с миланскими оружейниками.

Вартема открыл оружейникам, что он европеец из Италии, странствующий по Востоку с познавательными целями. Миланцы раскрылись перед своим соотечественником-итальянцем, и вот что написал об этом сам Вартема:

"Они, миланцы, сказали мне, что находятся в большой дружбе с царём Каликута, но очень хотят вернуться домой, хотя и не знают, как это сделать. Раз уж они убежали от португальцев, то не смеют снова попасть к ним в руки, потому что сделали много пушек для царя Каликута".

Миланцы не напрасно опасались мести со стороны португальцев – ведь они сделали для саморина более четырёхсот пушек разного калибра и обучили своему искусству местных мастеров. Своему соотечественнику миланцы доверились, так как только Вартема мог оказать им помощь в бегстве из Каликута и избежать при этом встречи с португальцами.
Вартема со своей стороны убеждал миланцев не делать больше пушек для врагов Христа, и готовиться к бегству.

Тем временем в Каликуте стало известно, что к Индии приближается очередной португальский флот. В городе были ужесточены меры безопасности, а саморин стал готовиться к новой войне. Вартема в таких условиях всё же умудрялся тайком по вечерам навещать миланцев. Он склонял оружейников к бегству, не дожидаясь прибытия новой эскадры их врагов, и обещал свою помощь. Наконец, миланцы согласились бежать из Каликута.

Теперь Вартема должен был связаться с португальцами, но при попытке покинуть Каликут его задержали местные таможенники. При задержании ему заявили, что так как он знает европейские языки, то может выдать важные секреты португальцам, даже если он и не является их лазутчиком. Однако местные власти оставили Вартема на свободе.

Через несколько дней Вартема всё же сумел покинуть Каликут: он незаметно выбрался из города и прошёл несколько миль по песчаным пляжам, прежде чем нанял рыбака, доставившего его на своей лодке в Каннанур. Там Вартема остановился в мусульманской части города, но ночью он пробрался в дом коменданта португальской крепости.

Комендант немедленно отправил Вартема к вице-королю португальской Индии Франсишку д’Алмейде. Вартема сообщил Алмейде о военных приготовлениях саморина, о возможном прибытии египетского флота и о необходимости срочно разделаться с миланскими оружейниками.
Теперь Алмейда мог успешно подготовиться к "внезапному" нападению каликутского флота.

Относительно оружейников Алмейда согласился с неожиданным гонцом и приказал коменданту крепости в Каннануре выдать Вартема

"столько денег, сколько будет необходимо".

Сам Вартема уже не мог появиться в Каликуте. Поэтому в Каннануре он купил раба-индуса и пообещал ему свободу, если тот выполнит его поручение: надо было передать миланцам письмо от Вартема и вручить им внушительную сумму денег.

В письме Вартема написал миланцам, что он сумел добиться у вице-короля Алмейды полного прощения для оружейников. Алмейда якобы даже выделил миланцам значительную сумму денег на дорогу домой, чтобы они только покинули саморина и не отливали больше для него пушек. Присланное оружейникам золото должно было придать вес заверениям Вартема и устранить все сомнения миланцев. Вартема велел миланцам оставить в Каликуте всё своё имущество, а с собой взять только золото и драгоценные камни.

Миланцы стали спешно готовиться к бегству, но так как им было жалко бросать своё довольно значительное имущество, то они начали распродавать его. Один из рабов в их доме заподозрил неладное и донёс о готовящемся побеге саморину. Одновременно кто-то донёс об этом же местному судье. Считается, что это сделал сам Вартема, который приличной суммой денег подкупил судью.

Судите об этом сами, уважаемые читатели, по тому, как развивались события.
Саморин приказал доставить миланских оружейников к себе, чтобы провести расследование и выяснить, не собираются ли оружейники передать секретные сведения об армии и флоте Каликуте португальцам.
Однако посланцы саморина обнаружили в доме только трупы оружейников. Стражники судьи опередили посланцев саморина. Они обнаружили у миланцев компрометирующее их письмо от Вартема и большую сумму денег. После этого предателям просто перерезали горло. Судью было не в чем упрекнуть.

Убийство оружейников, впрочем, не очень сильно огорчило саморина, так как миланцы не только уже отлили для него множество пушек и ядер для них, а также изготовили большие запасы пороха. Кроме того, миланцы обучили оружейному делу много местных умельцев.
Гораздо больше саморина беспокоила утечка секретной информации о том, что против португальцев готовится совместное выступление каликутского и египетского флотов. Не удивляйтесь, ведь Египет тоже терпел убытки из-за португальского хозяйничанья в Индийском океане.

Саморин поспешил выступить против португальцев, не дожидаясь прибытия египетского флота, и 16 марта 1506 года корабли Каликута и его союзников появились близ Каннанура. Португальцы были уже готовы к этому нападению. Их флот, которым командовал Лореншу д’Алемйда, насчитывал, правда, всего одиннадцать каравелл, но он смело атаковал противника, значительно превосходившего его численностью судов.

Португальцы уже давно презирали флотилии своих врагов. Ну и что с того, что у саморина были пушки? Во-первых, из них надо было уметь стрелять; а, во-вторых, индийские и арабские корабли были совершенно не приспособлены для оборудования их пушками. Все детали этих кораблей крепились друг к другу или канатами, или/и деревянными шпонами, так что выстрелы из пушек с таких кораблей приносили больше вреда самим стрелявшим.

Лореншу д’Алемйда придерживался в этом сражении уже хорошо зарекомендовавшей себя тактики: португальцы стреляли по кораблям противника с большой дистанции, нанося им значительный ущерб, а сами при этом находились вне пределов досягаемости луков и пращей индусов; индийских пушек португальцы не опасались.

Вначале Лореншу д’Алемйда приказал сосредоточить огонь почти всех орудий на флагманском и самом крупном кораблях саморина, но на этот раз португальцы встретили сильный отпор и потеряли довольно много людей, прежде чем им удалось потопить флагман и взять на абордаж почти разрушенный ядрами их пушек самый крупный корабль саморина.

Потеряв самые крупные корабли и понеся очень большие потери от огня португальских пушек, флот саморина обратился в бегство. Португальцы потеряли в этом сражении 78 человек убитыми и около двухсот ранеными. Потери саморина были значительно больше – только на берегу близ Каннанура было найдено более трёх с половиной тысяч трупов.

Примерно в это же время Франсишку д’Алемйда легко рассеял египетский флот, спешивший на помощь саморину.
Однако это поражение не сломило воли союзников к сопротивлению, так что Египет, Каликут и их союзники стали готовить новые эскадры для борьбы с португальцами.

Кстати, в сражении при Каннануре был ранен и некий Фернанду ди Магальяиш, более известный нам как Фернан Магеллан. Это было уже не первое боевое ранение славного мореплавателя.

После победы у Каннанура Франсишку д’Алемйда решил, что он надолго сломил сопротивление противника на Малабарском побережье, и направил свои усилия на укрепление уже имеющихся опорных пунктов в Индийском океане и на основание новых. Он также начал поиски путей к самим источникам пряностей, так как на Малабарском побережье португальцы получали товары уже не из первых рук.

Для начала вице-король Индии отправил экспедицию на поиски Мальдивских островов, которые, по слухам, были богаты пряностями. Командовал экспедицией Лореншу д’Алмейда, который не знал точного расположения островов. Заблудившись в незнакомых водах, Лореншу случайно открыл остров Цейлон, который оказался богат корицей. Это тоже считалось большим успехом.

Пришли к вице-королю и тревожные вести из Восточной Африки, где начались волнения в Килве, а в Софале восставшие аборигены даже убили коменданта крепости. Для наведения порядка в Восточной Африке Франсишку д’Алемйда направил туда в октябре 1506 года эскадру под командованием Нуну Важ Перейры.

Как выяснилось по прибытии на место, волнения в Килве были вызваны борьбой за власть между наследниками умершего правителя, и одного появления португальских кораблей оказалось достаточно для установления порядка.

Сложнее ситуация была в Софале, где местные жители несколько месяцев осаждали в форте гарнизон из тридцати шести португальских солдат. Перейре даже пришлось применить корабельную артиллерию, чтобы разогнать восставших.
Так как порт в Софале являлся одним из главных центров восточноафриканской торговли, то Перейра взял командование фортом на себя и занялся модернизацией портовых сооружений и укреплений. В Софале Перейра пробыл до сентября 1507 года, когда он присоединился к очередному португальскому флоту, следовавшему в Индию. По дороге португальцы провели долгую стоянку в Мозамбике, где они также подновили крепость, а также выстроили каменную церковь и госпиталь.
В Индию Перейра со спутниками вернулся только весной 1508 года.

[Yorik]

Франсишку д’Алмейда и Аффонсу д’Альбукерки

Пока происходили описанные ранее события, в Индийском океане появился ещё один португальский флот, который покинул родину в апреле 1506 года. Этим флотом из четырнадцати кораблей командовал адмирал Триштан да Кунья (1460-1540), который из-за болезни не стал вице-королём Индии. Перед экспедицией стояла задача создания ряда опорных пунктов в Индийским океане для успешной борьбы с арабскими и индийскими мореплавателями. Главной целью была крепость на острове Сокотра у входа в Аденский залив. Захватив Сокотру, португальцы преграждали Египту путь из Красного моря в Индийский океан.

Заместителем да Куньи был назначен Аффонсу д’Албукерки (1462-1515), который уже бывал в Индии и горячо отстаивал перед королём Мануэлем идею создания цепи сильных опорных пунктов в важнейших точках побережья всего Индийского океана. Только создание такой системы, по его мнению, могло обеспечить монополию для португальской торговли пряностями. Под непосредственным командованием д’Албукерки находилось шесть кораблей с общим экипажем в четыреста человек.

Более важным для дальнейшего хода событий было то, что д’Албукерки вёз секретное королевское письмо, согласно которому он должен был в 1508 году стать новым вице-королём Индии вместо Франсишку д’Алемйды. [Короли Португалии не собирались надолго передавать слишком большую власть в руки одного человека.] Это письмо д’Албукерки должен был огласить только по прибытии в Индию.

После ряда приключений экспедиция перезимовала в Мозамбике, а затем да Кунья попытался захватить город Могадишо, но нападение было отбито защитниками крепости.
После этой атаки Триштан да Кунья в январе 1507 года высадился на острове Сокотра и в ходе ожесточённого штурма захватил местную крепость. Правитель острова погиб в этой схватке, но усмирить сам остров португальцам удалось только в мае этого же года.
Следует отметить, что португальцы ушли с Сокотры уже в 1511 году.

Восстановив разрушенные укрепления крепости и построив новый форт, Триштан да Кунья в соответствии с королевскими инструкциями оставил на острове гарнизон.
На Сокотре пути адмиралов разошлись. Да Кунья отправился в Кочин, чтобы забрать там груз пряностей, а д’Албукерки продолжил реализацию своих планов по разрушению арабской торговли и созданию цепи опорных пунктов.

Главной своей целью на первом этапе самостоятельного плавания д’Албукерки считал захват богатого города Ормуза, который контролировал арабскую торговлю через Персидский залив и являлся одним из крупнейших перевалочных пунктов на торговых путях Восток-Запад. Однако у португальцев были лишь самые смутные представления о том, где находится этот богатый город, поэтому д’Албукерки продвигался буквально на ощупь.

На своём пути к Ормузу португальцы захватили и разграбили такие города как Кольят, Курьят, Сохар и Маскат. Жители захваченных городов или полностью истреблялись, как это произошло в Курьяте, или у несчастных пленников отрезали носы и уши, как это португальцы проделали в Сохаре и Маскате.

К Ормузу д’Албукерки прибыл 25 сентября 1507 года. В гавани города стояло более сотни судов, многие из которых были вооружены пушками. Капитаны всех кораблей пытались отговорить д’Албукерки от штурма хорошо укреплённого города с многочисленным флотом, чтобы не рисковать престижем португальского оружия. Ведь португальцам на Востоке ещё не приходилось штурмовать столь сильно укреплённый город.
Д’Албукерки отклонил все возражения своих капитанов, заявив:

"Дело очень серьёзное, но отступать уже поздно, и теперь мне нужна решительность, а не добрые советы".

Первым делом д’Албукерки послал местному правителю ультиматум, в котором потребовал, чтобы Ормуз признал свою вассальную зависимость от португальского короля, подчинялся его португальскому наместнику и ежегодно платил солидную дань.
Реальная власть на острове принадлежала визирю Ходже-Атару, который попросил отсрочку в несколько дней, чтобы выполнить все условия португальцев. Он рассчитывал выиграть время, собраться с силами и изгнать наглых пришельцев.

Однако д’Албукерки не дал защитникам города такой возможности. На следующий день он приказал обстрелять Ормуз из пушек, а затем напал на арабские и персидские корабли в гавани. Как чаще всего и бывало в таких случаях, дело решило превосходство португальцев в артиллерии. Их многочисленные пушки имели большую дальнобойность, чем арабские, так что португальцы могли спокойно уничтожать корабли противника с такой дистанции, где они не опасались ни артиллерийского огня противника, ни его стрел.

К вечеру португальцы разгромили флот противника и проникли в город. На этот раз они ограничились несколькими небольшими пожарами и маленькой резнёй.
Ходжа-Атар спешно принял все условия победителей, а также разрешил португальцам построить на острове свою крепость и торговую факторию.
Добившись покорности от местных правителей, д’Албукерки немедленно приступил к строительству форта, используя для этой цели даже экипажи своих судов.

Казалось бы, всё складывалось весьма удачно для д’Албукерки, но вскоре окончательно взбунтовались капитаны кораблей. Они были очень недовольны тем, что вместо захвата арабских судов с пряностями и прочими сокровищами, они занимаются строительством никому не нужного форта на безводном острове. На Ормузе, действительно, не было источников воды, которую приходилось доставлять с материка. Это было самым уязвимым местом в защите будущего форта во вражеском окружении.

Напрасно д’Албукерки доказывал своим капитанам, что он действовал строго по инструкциям короля Мануэла, и показывал им секретное письмо о своём будущем назначении вице-королём Индии.
Капитаны заявили, что в королевских инструкциях ничего не говорилось о захвате Ормуза, что они не смогут оставить в новой крепости достаточно сильного гарнизона из-за малочисленности своих команд. И вообще, такое распыление сил вредит захвату индийской торговли пряностями.

Даже не поставив д’Албукерки в известность о своём решении, четыре корабля в декабре 1507 года покинули гавань Ормуза и направились в Кочин для соединения с силами Франсишку д’Алемйды. Так португальцам на этот раз не удалось удержать в своих руках этот важный опорный пункт у входа в Персидский залив.
Оставшись всего с двумя кораблями, д’Албукерки в январе 1508 занялся рейдерством в Аравийском море, пытаясь дождаться срока вступления в силу своих полномочий. Он то возвращался в Ормуз, то выходил в море и навещал Сокотру, но в конце концов вынужден был окончательно покинуть Ормуз.

Мятежные же капитаны тем временем заявили д’Алмейде, что д’Албукерки нарушил инструкции короля, захватив Ормуз, вместо того, чтобы перехватить конвой с пряностями, который шёл в Красное море. Они потребовали наказать непослушного адмирала и возместить упущенную выгоду. Кроме того, они сообщили вице-королю, что д’Албукерки собирается занять его должность.

В ноябре 1508 года д’Албукерки прибыл в Каннанур, где встретился с д’Алмейдой и предъявил тому свои полномочия. Вице-король заявил наглому пришельцу, что срок его полномочий ещё не истёк, и он не собирается досрочно оставлять свою должность. Для этого у Франсишку д’Алемйды были и свои личные причины.

Дело в том, что пока д’Албукерки плавал по Аравийскому морю, в Индии произошли довольно важные события.
Командующий египетским флотом эмир Хусейн извлёк уроки из прежних поражений мусульманских сил. Ему удалось в январе 1508 года заманить эскадру под командованием Лореншо д’Алемйды, сына вице-короля, в ловушку, в устье мелководной реки близ Чаула, что находится южнее Бомбея. Опрометчивость Лореншо можно объяснить тем, что совсем недавно отец обвинил его в трусости во время экспедиции на Цейлон и грозился отдать его под суд.
На мелководье большие португальские корабли оказались почти беспомощными перед юркими и подвижными корабликами противника. Дальнобойные пушки мало помогали в абордажных боях.

Португальская эскадра была уничтожена, и в живых осталось только 19 человек. Лореншо д’Алмейда погиб в этом сражении, и его смерть сразу же обросла романтическими подробностями. По легенде, пушечное ядро раздробило ногу Лореншо, но капитан велел привязать себя к мачте и в таком положении продолжал руководить сражением. Его прикончило второе ядро, попавшее в грудь героя. Правда, не совсем ясно, откуда взялись такие яркие подробности сражения, ведь его результаты я уже привёл выше.

Теперь Франсишку д’Алмейда стремился восстановить свою репутацию, чтобы предстать перед королём победоносным правителем, а тут появляется какой-то новый претендент на его должность и путается под ногами.
В конце декабря 1508 года девятнадцать кораблей под командованием д’Алмейды отплывают для поиска египетского флота. Вначале португальцы сжигают город Дабхол, где захватили около 150 тысяч дукатов.

Египетский флот эмира Хусейна за это время пополнился почти тысячью индийских судов – здесь был флот султана Диу и Гуджарата, корабли саморина и других правителей. 2 февраля близ острова Диу в заливе Камбея объединённый флот встретил португальцев.
Одно из величайших морских сражений в истории Азии происходило 2 и 3 февраля.

Вначале португальцы смело атаковали громадные силы противника, но завязавшийся бой не дал никому из противников заметного преимущества. В конце дня эмир Хусейн отводит свои основные силы под защиту крепостной артиллерии.

На следующее утро португальцы решительно атаковали противника. Их пушки легко топили мелкие судёнышки, а большие корабли захватывались в кровопролитных абордажных боях. Капитан Нуну Важ Перейра получил приказ атаковать и захватить галеру эмира Хусейна – флагманский корабль противника, - и успешно справился с поставленной задачей. Правда, эмира на борту захваченной галеры не оказалось, но отважный капитан этого не узнал, так как погиб от выстрела в шею.

К концу дня победа португальцев стала очевидной, египетский был почти полностью уничтожен (погибло около двухсот кораблей), а индийские корабли разбежались. Португальцы в этом сражении потеря 32 убитых и около двухсот раненых, а противник только убитыми потерял около четырёх тысяч человек.

Пленных арабов и индусов д’Алмейда безжалостно приказал повесить, а вот захваченных венецианских наёмников ждала более жуткая судьба. Не удивляйтесь участию венецианцев, ведь Венеция была очень заинтересована в сохранении арабской торговли в Индийском океане.
Вначале венецианцев жестоко пытали, а потом истерзанные тела привязали к жерлам пушек и расстреляли картечью.
Однако Франсишку д’Алмейда был очень расстроен тем, что эмир Хусейн ускользнул из его рук и избежал кары за гибель Лореншу.

[Yorik]

Франсишку д’Алмейда (окончание). Деяния Аффонсу д’Альбукерки

Победа близ Диу принесла Португалии огромную выгоду: правители Гуджарата, Диу и других княжеств не только заключили теперь мир с Португалией, но и надолго лишились поддержки, как египетского флота, так и других арабских сил. Почти сто лет Португалия не будет встречать серьёзного сопротивления в водах, омывающих Индию.

8 марта 1509 года Франсишку д’Алмейда с триумфом возвращается в Кочин, где его встречает Аффонсу д’Альбукерки, перебравшийся сюда из Каннанура. Д’Альбукерки снова требует передать ему власть, но победитель египетского флота настроен до конца отбыть свой пятилетний срок в должности вице-короля Индии.

Дальнейшие события напоминают 30-е годы XX века в СССР. Вначале были арестованы и посажены в тюрьму самые видные офицеры из свиты д’Альбукерки. Их обвинили в организации заговора с целью самовольного захвата Кочина.
А через несколько дней арестовали и самого Аффонсу д’Альбукерки, которого обвинили в связях с правителем Каликута.

В апреле 1509 года в Кочин вошла эскадра из четырёх кораблей под командованием Диегу Лопиша ди Сикейры. Целью его экспедиции была разведка путей к Малакке и оценка защищённости города. Португальцы явно не представляли, что собой представляет Малакка, так как Сикейра имел полномочия при возможности захватить город.
В Кочине Сикейре посоветовали с такими ничтожными силами даже и не думать о захвате Малакки, а ограничиться разведкой.

Малакка привлекала внимание португальцев тем, что именно через этот город шёл основной поток пряностей с Востока, так что в Индию почти все пряности, кроме перца и имбиря, попадали через посредников, что значительно увеличивало их цену. Из Малакки арабские торговцы могли переправлять пряности непосредственно на Запад, используя пути, лежавшие южнее Целлона, на которых португальцы не могли их перехватить.

Франсишку д’Алмейда, ознакомившись с миссией ди Сикейры, решил добавить к экспедиции один свой корабль с экипажем в 70 человек. В августе ди Сикейра покинул Кочин и 11 сентября 1509 года португальские корабли впервые вошли в переполненную различными судами гавань Малакки.
Город разделялся рекой на две части, соединённые мостом. На правом берегу реки размещались купеческие торговые дома и склады, а на левом берегу располагался дворец султана, кафедральная мечеть, дома знати и множество садов.

Сразу после прибытия Сикейра стал добиваться приёма у местного правителя, и уже через три дня султан Малакки принял делегацию португальцев. Ди Сикейра вручил султану богатые дары и сообщил ему о желании португальского короля вести с Малаккой торговлю пряностями. Султан благосклонно выслушал португальцев, разрешил им вести торговлю в городе и пообещал подготовить большой груз пряностей. Португальцам даже разрешили построить торговую факторию на берегу.

Арабские купцы были очень недовольны появлением португальцев в Малакке. Они подробно рассказали султану о вероломстве португальцев и об их зверствах в Индии, но султан решил не начинать конфликт первым.
Около двух месяцев португальцы спокойно провели в Малакке, не слишком считаясь с местными обычаями, и утратили бдительность, а терпение султана лопнуло, когда Сикейра потребовал у него, султана, разрешения на постройку форта якобы для защиты торговых интересов Португалии.

В один из обычных дней, когда около сотни португальцев слонялись по городу, воины султана напали на них и перебили большую часть оказавшихся на берегу моряков. Только небольшой группе португальцев, среди которых оказался и Магеллан, удалось пробиться к берегу и сесть в шлюпки. В резне на берегу по некоторым данным погибло от сорока до восьмидесяти португальцев.
[Ох, уж этот Магеллан-Магельяиш; он и при Диу сражался, и в Малакке спасся!]

Одновременно огромное количество мелких судов, на которых воины были переодеты торговцами, атаковало португальские корабли. Сикейра приказал пушками рассеять эту пузатую мелочь, дождался шлюпок со своими людьми и вывел корабли на внешний рейд города.
Требование португальцев, вернуть пленных товарищей, было султаном проигнорировано. Тогда Сикейра казнил парочку оказавшихся у него местных купцов, пригрозил, что король Португалии всегда мстит за обиды, причинённые его подданным, и отплыл в Кочин.

Когда в январе 1510 года Сикейра вернулся в Кочин на трёх кораблях [один корабль напоролся на рифы, а второй пришлось сжечь, так как не хватало людей для формирования его экипажа], его встретил уже новый вице-король Индии – им наконец-то стал Аффонсу д’Альбукерки.

Дело в том, что в ноябре 1509 года в Кочин прибыл флот из пятнадцати кораблей под командованием великого маршала Португалии Фернандиша ди Коутиньо, которые доставили в Индию три тысячи солдат. Маршал, который оказался к тому же и племянником д’Альбукерки, привёз в Кочин инструкции от короля Мануэла, которые были адресованы вице-королю Индии Аффонсу д’Альбукерки.

Пришлось д’Алмейде подчиниться воле короля и освободить своего пленника. Новый вице-король Индии не пожелал встретиться со своим предшественником, который уже 19 ноября с очередным конвоем отплыл на родину. Но до Португалии Франсишку д’Алмейда не добрался, так что мы не знаем, как король собирался оценить деятельность своего адмирала и первого вице-короля Индии.

Португальские корабли обычно делали остановку на Южной оконечности Африки у Столовой горы в бухте, где позднее был основан Кейптаун. Остановились они и на этот раз, чтобы запастись водой и продовольствием. Один из португальцев не расплатился с торговцем-готтентотом, и негры изрядно намяли бока группе моряков. На следующий день, 1 марта 1510 года, д’Алмейда лично возглавил отряд из 150 вооружённых матросов и офицеров, который должен был покарать дикарей. Португальцы явно недооценили боеспособность готтентотов, так как они не брали с собой огнестрельное оружие, полагаясь только на свои мечи, шпаги и кинжалы.

Добравшись до ближайшей деревни, португальцы сожгли её, но местные жители успели бежать. Тогда португальцы решили угнать большое стадо оставшихся беспризорными быков и коров. Вскоре португальцев нагнал отряд воинов-готтентотов, которые сигналами своих пастушеских дудок привели стадо коров в сильнейшее волнение. Воспользовавшись возникшей среди португальцев неразберихой, готтентоты напали на отряд европейцев и своими копьями и дубинками сумели перебить 65 человек. Среди убитых оказался и Франсишку д’Алмейда, которого сначала оглушили дубинкой, а потом проткнули копьём. Так окончил свои дни первый португальский вице-король Индии.

Вернёмся в Индию. В январе 1510 года там произошла несколько странная история с нападением на Каликут. В самом факте нападения на саморина ничего странного не было, но вот то, как развивались события...
Одни источники сообщают, что инициатором нападения был Аффонсу д’Альбукерки. Сам вице-король написал королю Португалии, что поход предпринял маршал ди Коутиньо, а он пытался отговорить маршала от штурма столь крупного города.

События развивались так. В начале января 1510 года португальский флот из 20 кораблей отправился в экспедицию против саморина и вскоре высадил отряд численностью 1600 человек под командованием маршала Коутиньо недалеко от Каликута. Но португальцы плохо знали местность, и потому их отряду пришлось очень несладко на пути к городу.

Сам д’Альбукерки с оставшимися людьми высадился с кораблей прямо в самом Каликуте и начал захват города, который быстро перешёл в прямой грабёж, так как сильного сопротивления португальцы пока не встретили.
Тем временем к городу подошёл маршал Коутиньо со своим отрядом. Люди маршала, по словам Браза д’Альбукерки

"страшно устали, так как высадились далеко и из-за ужасной жары уже были не в состоянии нести тяжелое оружие".

Узнав, что д’Альбукерки начал захват города без его приказа, маршал очень рассердился, обматерил вице-короля и приказал своему войску приступить к штурму города. Д’Альбукерки, по его словам, рекомендовал маршалу дать войскам отдых, но тот его не послушал.
А вы бы послушали? Люди вице-короля грабят город, а ты – отдыхай!

Дальнейшие события интересно описал всё тот же Браз д’Альбукерки:

"Маршал был преисполнен недоверия, и он раздраженно ответил Альбукерки:

"Я прекрасно знаю, чего вы хотите - чтобы я не сдвинулся с этого места. Но я намерен атаковать город саморина и разрушить Каликут прежде, чем возьму в рот какую-либо пищу..."

Маршал во главе войска пробился к дворцу саморина и атаковал 200 его гвардейцев - наиров, которые охраняли дворец. Он убил 80 из них, коменданта города и двух крокодилов саморина.После этого маршал вошёл через ворота во дворец, но так устал, что сел на большой камень и долгое время был не в состоянии двигаться. В это время его люди стали выламывать двери и рассеялись по дворцу, грабя все, что находили. Но неожиданно на помощь саморину подоспели новые наиры, которые ранили стрелами многих наших людей. И хотя подоспевший Альбукерки отбил их атаку, наиры убили маршала, его заместителя и 10-12 наших видных военачальников. Альбукерки был ранен. Он вернулся на свой корабль и приказал своему флоту отплыть к Кочину, оставив на рейде Каликута несколько судов".

По данным португальцев, они потеряли во время штурма около 80 человек, тогда как потери саморина составили более 3000 человек. Но эти цифры, скорее всего, приукрашены.
Всю вину за организацию нападения на Кочин и за её провал д’Альбукерки возложил на убитого маршала Фернандиша ди Коутиньо, благо покойник ничего возразить уже не мог.

Вице-король был в ужасном настроении, когда в Кочин прибыл на трёх кораблях ди Сикейра и доложил о своём плавании в Малакку. Ди Сикейра был обижен неласковым приёмом, который он встретил у нового вице-короля Индии. Поэтому он поспешил на своём корабле в Португалию, чтобы лично доложить королю Мануэлу о сказочной Малакке, которая оказалась ключом к торговле пряностями. Два других корабля остались в Кочине.

[Yorik]

Деяния Аффонсу д’Альбукерки (продолжение). Захват Гоа

Едва оправившись от раны, полученной во время боёв в Каликуте, Аффонсу д’Альбукерки стал готовить экспедицию в западную часть Индийского океана. Он только что получил известие о том, что строительство крепости на Сокотре завершено, и решил использовать её в качестве опорного пункта для своей новой экспедиции.
Д’Альбукерки планировал всё-таки закрепиться в Ормузе, захватить Аден, а также попытаться уничтожить турецкий флот в Красном море, если удастся его встретить.

Браз д’Альбукерки в своём сочинении приводит речь, с которой Аффонсу д’Альбукерки обратился к капитанам своих судов:

"Сеньоры! Теперь, когда дела на Малабаре, как вы знаете, в полном порядке, я решил отправиться к Сокотре и соединиться с Дуарти де Лемушем в соответствии с приказами, которые я получил от короля, нашего господина, а после этого направиться к проливам Красного моря, чтобы найти флот Великого султана. А в том случае, если он не окажется в этом море, пойти к Суэцу и сжечь его там. Я считаю, что лучше всего пойти и искать [турок] там и помешать им отправиться и обосноваться в Индии, где их наверняка ждёт благосклонность и помощь мавров против нас..."

Слишком бравая речь после поражения в Каликуте.

10 февраля 1510 года флот из 23 кораблей покинул бухту Кочина. Однако вскоре д’Альбукерки получил важное сообщение от союзного правителя Тиможи. Тот рассказал, что в княжестве Биджапур, которому принадлежит Гоа, начались династические междоусобицы, и что в Гоа сейчас никого из членов княжеской семьи нет. Защиту города обеспечивает лишь отряд из сотни турецких воинов (которых называют руме, как называли раньше и византийцев) и местное ополчение.

Д’Альбукерки немедленно собрал капитанов своих кораблей и довёл до их сведения полученную от Тиможи информацию. Он прибавил, что такой благоприятный случай для захвата Гоа может больше не представиться, а если этот город захватят враги португальцев, то это может осложнить их положение в Индии.
Браз д’Альбукерки пишет:

"После продолжительных дебатов было единогласно решено, что Гоа действительно находится в положении, описанном Тиможей, план экспедиции к проливам должен быть отброшен, и португальцам надо постараться захватить Гоа и выбить оттуда “руме”".

Правитель Тиможа согласился участвовать в захвате Гоа и выделил для этого две тысячи своих солдат. Вначале португальский флот подошёл к небольшой крепости, лежавшей между Гоа и Оннором, а высадившиеся на берег воины Тиможы без боя захватили покинутую защитниками крепость.
Затем португальский флот подошёл к Гоа, а воинам Тиможи удалось захватить в плен одного из воинов гарнизона. Пленник, в основном, подтвердил уже имевшуюся информацию о том, что в городе сейчас нет членов княжеской семьи, что город защищают сотня турок и много туземных воинов, но туземцы ненавидят турецкого командира. Он также сообщил, что в гавани Гоа стоят двенадцать больших кораблей и множество небольших парусников.

Д’Альбукерки решил немедленно атаковать Гоа, и 1 марта 1510 года отряд португальцев внезапно захватил форт Панджин, контролировавший вход в бухту Гоа. Форт был разрушен, а 18 захваченных пушек и множество другого оружия было перенесено на корабли.

На следующий день к д’Альбукерки прибыли два парламентёра из Гоа, которые сообщили, что жители согласны сдать город без сопротивления и стать подданными португальского короля. Д’Альбукерки потребовал, чтобы ему передали контроль над крепостью Гоа, а также выдали ему всех турок – его смертельных врагов. Парламентёры немедленно согласились и на эти требования.

Браз д’Альбукерки так описывает вступление португальцев в Гоа:

"Когда наступило утро, они вступили в город, не встретив никакого сопротивления, с крестом, который несли впереди. Великий Албукерки встал на колени и, пролив много слез, возблагодарил нашего Господа за ту всемилостивейшую доброту, которую он проявил, отдав в его руки столь большой и могущественный город без кровопролития. Крест нёс монах-доминиканец, за ним несли королевский флаг, изготовленный из белого сатина и с изображением креста Христа посередине, и в таком порядке процессия вошла в ворота замка, где стояли, ожидая их прибытия, главные мавры города и командир гарнизона. Эти люди бросились в ноги португальцев и вручили им ключи от города".

В Гоа португальцы захватили 40 больших пушек, 56 различных кораблей и 160 лошадей. Все населённые пункты близ Гоа немедленно признали власть португальцев. Блестящий успех!
Аффонсу д’Альбукерки решил сделать Гоа своей столицей и центром португальской торговли и колонизации в Индии. Гоа для этих целей был более выгодным местом, чем Кочин: и стратегическое положение города было лучше, и снабжение продовольствием.

Португальцы недолго наслаждались своим успехом в Гоа, около двух месяцев, а в начале апреля к городу подошёл Адиль-Хан с большим войском и вынудил португальцев укрыться на своих кораблях. Однако португальские корабли не смогли покинуть бухту Гоа из-за дувших в то время муссонов, и они превратились, таким образом, в осаждённые плавучие крепости – ведь никакого снабжения, даже воды, португальцы получить не могли.

Вскоре на кораблях начался голод, люди стали болеть цынгой, и в экипажах кораблей стало расти недовольство командующим, так что д’Альбукерки для восстановления дисциплины пришлось даже повесить одного из офицеров.
Только в августе измученные моряки смогли покинуть бухту Гоа и вернуться в Кочин.

В эти же дни в Кочине появилась небольшая эскадра под командованием Диегу Мендиша, который хотел немедленно отправиться на завоевание Малакки. Д’Альбукерки и сам собирался захватить Малакку, но позднее, поэтому он уговорил Мендеша присоединиться к нему для нового захвата Гоа.

10 октября в Кочине д’Альбукерки собрал совет капитанов всех судов, находившихся в Индии, и потребовал, чтобы в новом походе на Гоа участвовали даже торговые корабли. Купцы возмутились, возражая, что их участие в таком походе принесёт им большие убытки. Торговцев поддержали и многие военные, так что д’Альбукерки пришлось отказаться от подобного расширения состава экспедиции.

Всё же в ноябре 1510 года ему удалось собрать 34 корабля, полторы тысячи португальских солдат и несколько сот местных наёмников, и с этими силами д’Альбукерки вновь появился близ Гоа. Атаку на город 25 ноября д’Альбукерки возглавил лично и своим мужеством воодушевлял португальских солдат, которым удалось ворваться в город и захватить его. После этого в Гоа д’Альбукерки приказал уничтожить всех мусульман, так что в городе началась настоящая резня.

Сам вице-король Индии в письме к королю Мануэлу от 22 декабря 1510 года так похвалялся своими достижениями:

"В захвате Гоа, уничтожении его хозяйств и входе в форт нам очень помогал Господь Бог, ибо ему было угодно, чтобы мы осуществили это великое дело и лучше, чем мы могли просить, ибо там были убиты более 300 турок...
На всем пути лежало много трупов тех, кто будучи ранеными, пытались бежать, много лошадей утонуло при переправе через реку. Затем я сжёг этот город и предал всех мечу. В течение нескольких дней ваши люди непрерывно выпускали из них кровь, где бы ни находили, ни одному мусульманину не сохранили жизнь, а их мечети были заполнены ими и преданы огню. Я приказал не убивать только земледельцев и брахманов. Мы насчитали 6000 убитых мусульман, мужчин и женщин...
Это было, мой Сеньор, великое дело, хорошо выполненное и хорошо завершённое. Но хотя Гоа огромный и важный город, мы всё же ещё не отомстили мусульманам за предательство и зло, причиненное Вашему Величеству. Однако об этом услышат все вокруг, и страх и изумление заставят большие города подчиниться Вам без завоевания. Они не причинят зла, зная, какую огромную цену за это пришлось бы заплатить".

Окончательно захватив Гоа, д’Альбукерки немедленно перевёл туда свою администрацию и сделал город центром португальских владений в Индии. В Гоа сразу же закипело большое строительство. Первым делом д’Альбукерки приказал построить новую крепость и восстановить судостроительные верфи, которыми город был славен и при мусульманах. Кроме того, вице-король начал строительство королевского госпиталя и основал собственный монетный двор, на котором началась чеканка португальских монет.

Кроме того, д’Альбукерки начал широкомасштабное строительство комфортабельного жилья для португальских поселенцев, а самим поселенцам вице-король рекомендовал брать себе в жёны местных женщин, предпочтительно из знатных семейств. Таким путём д’Альбукерки надеялся связать португальцев с верхушкой местного общества и тем укрепить их влияние в Индии.

Следует отметить, что планы д’Альбукерки прекрасно сработали: Гоа почти на пятьсот лет стал центром португальской Индии, и за все эти годы у португальцев больше не было серьёзных столкновений с местными жителями.

Тем временем росло недовольство среди моряков эскадры Диегу Мендиша. Они не хотели заниматься строительством в каком-то индийском городе – их манила Малакка. Вице-король всячески отговаривал Мендиша от попытки захватить Малакку с такими незначительными силами, пообещав, что вскоре он сможет присоединиться к их экспедиции. Однако капитаны Мендеша вполне справедливо решили, что д’Альбукерки хочет присвоить себе славу завоевателя Малакки и большую часть добычи.

Эскадра Мендиша даже попыталась без разрешения д’Альбукерки покинуть бухту Гоа, но эта попытка была жёстко пресечена, а сам Мендеш оказался под домашним арестом. Однако более суровых репрессий вице-король не применил и начал приготовления к совместной экспедиции в Малакку.

Одновременно д’Альбукерки решил подстраховаться и в письме к королю Мануэлу от 19 октября 1510 года сообщал:

"Я только что получил сообщение из Малакки о том, что губернатор Бендара убит по приказу короля неизвестно по какой причине. Я посылаю туда 8 судов под командованием Диегу Мендиша, человека, к которому я испытываю величайшее доверие, и Руи де Араужу в качестве фейтора (управляющего факторией). Если Ваше Величество желает получить богатства, я бы настоятельно советовал прислать сюда дополнительные корабли, так как их здесь не хватает. Что нам здесь требуется, так это различные виды оружия, амуниции и военных материалов... Я никогда ещё не видел столь плачевного положения дел, каковое существует здесь сейчас. Форты практически безоружны".

[Yorik]

Деяния Аффонсу д’Альбукерки. Малакка

Альбукерки прекрасно понимал, что прежде чем отправляться на завоевание Малакки, необходимо укрепит португальские позиции к западу от Гоа. В начале 1511 года португальская эскадра покинула Гоа и направилась к Ормузу. Среди главных целей плавания был и захват Адена. Но уже в открытом море Альбукерки почувствовал такое недовольство среди капитанов всех кораблей и членов их экипажей, что не рискнул продолжить экспедицию, опасаясь мятежа. Он велел кораблям вернуться в Гоа, объясняя свой приказ тем, что муссон не позволит им легко добраться до Ормуза.

В Гоа Альбукерки к радости всех португальцев объявил, что после небольшой дозаправки их экспедиция направится в Малакку, чтобы покарать султана за вероломное нападение на португальцев из экспедиции ди Сикейры в 1509 году.
Экспедиция, покинувшая Гоа 20 апреля 1511 года, насчитывала 18 или 19 кораблей, на борту которых находилось примерно полторы тысячи солдат, 800 из которых были португальцами. Вёл экспедицию опытный индийский лоцман из Гуджарата, который неоднократно плавал даже к Моллукским островам и не испытывал особой симпатии к мусульманам.

На пути к Малакке португальцы сделали стоянку в Кочине, где местный правитель стал отговаривать Альбукерки от нападения на Малакку со столь незначительными силами. Кроме того, по его словам, ситуация в самом Гоа была довольно напряжённой, и воспользовавшись отсутствием Альбукерки саморин Каликута может спровоцировать там восстание и захватить город.
Правитель Каликута отговаривал Альбукерки по требованию арабских купцов, которые страшились, что с падением Малакки вся их торговля в Индийском океане рухнет.

Однако Альбукерки не внял советам правителя Кочина и продолжил плавание к Малакке.

Но по совету лоцмана португальцы вначале зашли на Суматру, чтобы "навестить" владения Малаккского султана на острове и прозондировать настроения среди местного населения.
В Пидире Альбукерки обнаружил восемь португальцев, которым удалось сбежать из Малакки и укрыться на Суматре. От них он узнал, что Тун Мутахир, руководивший нападением на португальцев в 1509 году, казнён султаном.
В Пасе португальцы никого не нашли, так как город был покинут местными жителями при известии о приближении португальцев.

Чтобы не обострять отношения с местными жителями Альбукерки отдал приказ, запрещавший грабить малайские суда. Разрешалось захватывать только индийские и арабские корабли, чем португальцы и пользовались до прибытия в Малакку.

На одном из кораблей, захваченном после ожесточённого сопротивления экипажа, португальцы обнаружили ражу Пасе, который, оправдывая своё пребывание на корабле, заявил, что плыл за помощью к султану, для усмирения своих бунтовавших подданных. Альбукерки сделал вид, что поверил радже.

Вечером 1 июля 1511 года португальская эскадра бросила якоря на рейде Малакки, грозно известив султана орудийным салютом о своём прибытии.

Нынешняя династия правила Малаккой около ста лет, но сам султан и его предки были выходцами из немусульманской части Индии, и потому ислам в Малакке приобрёл некоторое своеобразие, сильно отличаясь от ислама на Ближнем Востоке.
Гоудиньо де Эредиа так писал о мусульманах Малакки:

"Эти мавры нарушают предписания Аль-Корана, ибо они пьют вино и едят свинину, что запрещено этой верой, и они мало привержены её церемониям и ритуалам. Они постоянно предаются увеселениям и роскоши, плохо понимают по-арабски, и едва ли когда-нибудь изучают тексты Корана. Исключение составляют только некоторые "муллы" или "кази" из Аравии".

У султана Малакки Махмуда был большой флот, гарнизон города по различным оценкам португальцев насчитывал от двадцати до ста тысяч человек, а сам город был хорошо укреплён.

2 июля начались переговоры между португальцами и султаном Махмудом. Посланники султана сообщили Альбукерки, что Тун Мутахир, организовавший нападение на португальцев, уже казнён султаном, а христианские пленники вскоре будут освобождены. Португальцы в свою очередь потребовали немедленного освобождения пленников и выплаты компенсации за утраченное имущество.

Альбукерки из достоверных источников уже знал об истинной причине казни Тун Мутахира. Тот был слишком богат и имел очень красивую дочь Фатиму, которую не отдал в гарем повелителя, а выдал замуж за сына своего старого друга.
Однажды Тун Мутахир разбирал тяжбу между двумя индийскими купцами, но сразу не объявил о своём решении. Один из купцов поднёс богатые дары Тун Мутахиру, надеясь на его покровительство, а другой – его злейшему врагу Хаджи Хусейну, адмиралу флота султана. Хаджи Хусейн сразу же доложил султану Махмуду, что по самым проверенным данным Тун Мутахир собирается вскоре свергнуть султана с престола.
Посланные султаном палачи перебили почти всех мужчин в домах Тун Мутахира и его брата – случайно уцелел лишь один его малолетний внук. Фатима, наконец, оказалась в гареме султана, но

"перестала улыбаться и не хотела рожать детей султану".

Чтобы угодить своей новой жене султан велел казнить того индийского купца и кастрировал Хаджи Хусейна.

Время шло, но пленники так и не были освобождены, малайцы не торопились с выплатой компенсации, а строили новые укрепления вокруг города.

Португальцы снова потребовали от султана Махмуда немедленного освобождения пленников в знак его намерений жить в мире и дружбе с королём Португалии. Султан ответил, что он немедленно отпустит пленников сразу же после заключения мирного договора с португальцами.

Альбукерки понял, что султан стремится выиграть время, дожидаясь муссона, который помешает португальцам вернуться в Индию и отдаст их в руки султана. Он велел обстрелять предместье Упех, в котором проживало большинство иностранных торговцев, и сжёг множество индийских и арабских кораблей в гавани Малакки.
Однако Альбукерки приказал не трогать китайские и сиамские корабли, выказывая их капитанам своё расположение. Китайцы были озлоблены на султана за чрезмерные поборы и предложили свою помощь при штурме Малакки, но Альбукерки вежливо поблагодарил их и посоветовал им во избежание убытков на время покинуть гавань Малакки.

Напуганный обстрелом Упеха султан велел отпустить всех пленных португальцев и даже начал выплату денежной компенсации за утраченное имущество. Но так как Альбукерки с самого начала решил штурмовать Малакку, то он выдвинул новый ультиматум султану: малайцы должны открыть город для монопольной торговли португальцев с Востоком и разрешить им построить в Малакке свой форт.

Отказ султана послужил Альбукерки формальным поводом для начала военных действий, и 25 июля 1511 года португальцы начали штурм Малакки, организовав высадку десанта в устье реки Малакки возле моста, соединявшего город с предместьем Упех.
Малакка не имела крепостных стен, но со стороны моря и возле моста город был защищён палисадами и артиллерийскими батареями. У султана было довольно много пушек, в том числе – 50 больших бомбард.

Позиция у моста оказалась самой уязвимой в обороне города, так что султан вынужден был повести свои войска через узкие улицы города на помощь защитникам моста. Ударной силой армии султана были боевые слоны, но на узких городских улицах обстрелянные из мушкетов слоны перепугались и нанесли больший урон армии самого султана, чем португальцам.

Самое сильное сопротивление португальцам оказал отряд из семисот яванских наёмников, прекрасно владевших холодным орудием, но перед мушкетами и дисциплинированными португальскими солдатами в доспехах они оказались бессильны и вскоре были разгромлены. Малайцы начали беспорядочное отступление, которое старались прекратить султан Махмуд с сыном Ахмадом и правитель княжества Паханг, зять султана, находившийся в те дни в Малакке.

Но и сам Альбукерки едва не погиб в этом бою. Он оказался отрезан от своих и был окружён малайцами. Отчаянно сражавшегося командира спас один из его офицеров со своими солдатами.

Альбукерки запретил преследовать отступавших малайцев и велел укреплять мост палисадами со всех сторон. Палисады были усилены артиллерийскими батареями, да и на мост были выставлены несколько пушек. Начался обстрел города, в котором вскоре вспыхнули сильные пожары, но предместье Упех, в котором проживали иностранные купцы, португальцы теперь не трогали.

Однако прорваться город португальцам так и не удалось. Самым крупных их успехом был захват предмостной мечети - всех укрывшихся там жителей португальцы перебили.
К вечеру капитаны кораблей стали докладывать Альбукерки о потерях и об усталости своих людей. Всего во время штурма португальцы потеряли 40 человек убитыми и около 70 ранеными.

Альбукерки надеялся продержаться на мосту всю ночь, а утром возобновить штурм Малакки, но по многочисленным требованиям своих капитанов он перед закатом приказал эвакуировать с берега все пушки и возвращаться на корабли.
Первый штурм Малакки окончился неудачей португальцев, однако Альбукерки решил не отказываться от своего намерения захватить город. Он начал анализировать неудачный штурм города, исследовать причины провала операции и искать новые пути решения данной проблемы.

На следующее утро султан Махмуд прислал к Альбукерки своих посланцев с вопросом: почему португальцы атаковали Малакку и чего они вообще хотят?
В ответ Альбукерки потребовал, чтобы султан немедленно признал себя вассалом португальского короля и передал монополию на внешнюю торговлю португальцам. В противном случае Альбукерки угрожал сжечь весь город.

[Yorik]

Султан Малакки проигнорировал ультиматум, присланный Альбукерки, и стал укреплять город перед новыми сражениями с португальцами, которые казались неизбежными. Были очень значительно укреплены мост и подходы к нему, удвоено количество пушек на мосту и защитных сооружениях. Усиливались также палисады вокруг города, а по всему побережью были разбросаны отравленные шипы растений. Наёмникам с Явы была не только выплачена вся задолженность по их жалованью, но и выданы деньги на три месяца вперёд.

Альбукерки тоже не слишком надеялся на устрашающую силу своего ультиматума и деятельно готовился к новому штурму Малакки, несмотря на сопротивление нескольких капитанов, которые требовали немедленного возвращения в Гоа. Нет, они были не против захвата Малакки, но хотели вернуться сюда с более значительными силами.

Сопротивление этих капитанов Альбукерки сломил довольно простым образом. Он созвал собрание всех капитанов и офицеров своего воинства, на котором разъяснил им все выгоды от немедленного захвата Малакки.
Во-первых, со взятием Малакки будет разрушена арабская торговля пряностями, что в свою очередь приведёт к упадку и Венеции, которая получала все пряности через Каир. Альбукерки даже сказал, что в этом случае венецианские купцы будут вынуждены закупать пряности в Португалии.
Во-вторых, султан Малакки за время полученной передышки сможет значительно укрепить свой город, а также нанять новых солдат для его защиты.
А, в-третьих, и этот довод оказался самым понятным, если португальцы будут штурмовать город с более значительными силами, то и захваченную добычу придётся делить на большее количество частей.

Решение о штурме Малакки было принято, и начались активные приготовления к новому штурму.
Альбукерки понял, что для взятия города необходимо захватить мост, вокруг которого развернулись основные бои во время первого штурма. Самую большую джонку из тех, которые ему предоставили китайские купцы, он перестроил в многопалубную плавучую крепость. На всех палубах этой крепости были сооружены щиты и навесы для защиты солдат и матросов от стрел и ядер противника.
Верхняя палуба этой плавучей крепости даже при полной загрузке судна была выше моста, что позволило бы португальцам легко уничтожить защитников моста и затем произвести высадку десанта.

Султан понял опасность, грозившую его городу от этой плавучей крепости, и малайцы несколько раз с помощью брандеров пытались её уничтожить, но португальцы были начеку, так как Альбукерки велел установить круглосуточное наблюдение вокруг перестроенной джонки.

Попытался Альбукерки внести раскол в ряды защитников Малакки. Он связался с Утимутираджой, главой яванской колонии в предместье Упех, и пообещал тому сохранность жизни и всего имущества, если он не будет помогать султану Махмуду. Утимутираджа был очень богатым человеком, одних рабов в его хозяйстве было около четырёх тысяч человек, и он был очень недоволен теми притеснениями, которым подвергались яванские торговцы от правителей Малакки.
Утимутираджа пообещал Альбукерки, что не будет помогать султану Махмуду в строительстве оборонительных сооружений и не позволит своим людям служить в войске султана. Однако Альбукерки был там, в море, а султан - рядом, так что Утимутирадже приходилось участвовать в финансировании оборонительных мероприятий султана, но он старался делать это тайно.

В эти же дни Альбукерки воспользовался подвернувшейся оказией и отправил на китайской джонке своего офицера Дуарте Фернандиша к королю Сиама с подарками и посланием, в котором от имени короля Португалии предлагал правителю Сиама мир и дружбу.

Наконец, все приготовления к штурму города были закончены, и 11 августа 1511 года Альбукерки повёл свою армию на штурм города.
Первой к мосту стала приближаться плавучая крепость, на которую Альбукерки возлагал особые надежды, однако ей не удалось подойти к мосту. Малайцам удалось обрушить на джонку шквальный огонь из всех видов оружия, которым были разрушены большая часть временных укрытий на корабле, в результате чего много португальцев погибло, так и не вступив в бой.

Альбукерки приказал вывести плавучую крепость из боя и срочно подремонтировать её, в то время как несколько кораблей начали методичный обстрел моста и предмостных укреплений с безопасного расстояния.
Одновременно значительная часть португальских сил высадилась на берег и начала штурм предмостных укреплений.

Через несколько часов плавучая крепость португальцев снова вернулась в бой. На этот раз джонке удалось прорваться сквозь ослабевший огонь малайцев, так что португальцы могли сверху расстреливать защитников моста. Вскоре мост был захвачен, португальцы высадили на нём более двух рот солдат и начали сразу же укреплять свои новые позиции.

Отбив несколько атак малайцев, португальцы перешли в контрнаступление и начали штурм всех предмостных укреплений. Особенно сильное сопротивление малайцы оказывали в направлении от моста к соборной мечети, обороной которой руководил принц Ахмад.
Сначала португальцам удалось захватить большую часть предмостных укреплений, а затем после тяжёлого боя они сломили сопротивление защитников мечети.

Принц Ахмад был ранен и начал отступление вместе с уцелевшими защитниками мечети. Отряд португальцев под командованием да Лимы бросился преследовать отступающего противника, но малайцы нанесли удар по его отряду с тыла, так что окружённый отряд да Лимы оказался в критическом положении.

Узнав, что капитан да Лима оказался в окружении, Альбукерки лично повёл в бой роту португальцев. Ему удалось прорваться через окружение малайцев и соединиться с отрядом да Лимы, а затем объединенные силы португальцев без особого труда смогли пробиться на свои позиции.

В результате первого дня боёв в Малакке португальцам удалось захватить ключевые позиции в обороне города: мост через реку и все предмостные укрепления, а также район соборной мечети. За этот день португальцы (без союзников) потеряли тридцать человек убитыми, но следует заметить, что в ходе дальнейших боёв за Малакку у них больше не будет таких потерь.
С наступлением темноты португальцы стали укрепляться на захваченных позициях, внимательно наблюдая за подступами к ним.

Но Альбукерки не дал покоя жителям Малакки и ночью. Четыре корабля стали медленно подниматься вверх по реке, обстреливая городские кварталы из бомбард и больших пушек, а остальные корабли португальцев обстреливали Малакку со стороны моря. Португальские пушки на мосту ночью тоже не простаивали без дела. Поэтому нет ничего удивительного в том, что один из участников штурма Малакки описал первую ночь так:

"Страшно было взглянуть на город - казалось, что он весь в огне".

Уличные бои в Малакке продолжались ещё две недели, но султан Махмуд уже не командовал силами сопротивления. Он вместе с семьёй бежал из города и обратился за помощью к своим вассалам, но те из страха перед португальцами не только не предоставили Махмуду никакой реальной помощи, но и отказали ему в убежище.

Султан Махмуд с семьёй укрылся в государстве Паханг, откуда направил посольство к императору Китая с просьбой о помощи в борьбе против европейцев. Посол был принят императором, но в помощи султану было отказано на том основании, что Китай в то время вёл войны с кочевниками и с монголами. На самом деле китайцы были возмущены плохим отношением к своим торговцам в Малакке, а Альбукерки, напротив, проявил к китайцам своё расположение.
Но я забежал немного вперёд.

Две недели португальцы круглосуточно обстреливали город из пушек, а в дневное время суток их отряды прочёсывали город и уничтожали небольшие отряды уцелевших защитников Малакки.
К Альбукерки потянулись делегации купцов с просьбами в оказании милости и сохранении их жизней и имущества. Португальцы проявили милосердие ко всем торговцам немусульманам (бирманцам, тайцам и пр.) и гарантировали им жизнь и сохранность имущества. Неприкосновенность была гарантирована и яванцу Утимутирадже.

Убедившись, что организованного сопротивления португальцы больше не встретят, Альбукерки отдал город на сутки на разграбление в награду за труды по его захвату.
С самого рассвета 24 августа шесть колонн португальских солдат стали растекаться по всей Малакке, грабя зажиточные дома и дворцы и убивая всех встречных мусульман без различия пола и возраста.

Вслед за солдатами в город были отпущены моряки, а затем и все остальные португальцы и их союзники. К вечеру того же дня организованный грабёж был закончен, а вся захваченная добыча была снесена к тому дому, в котором разместился вице-король Индии Аффонсу д'Альбукерки.
Себе Альбукерки не взял ничего из захваченной добычи кроме шести бронзовых львов, стоявших у султанского дворца. Он планировал поставить их на свою усыпальницу, чтобы потомки помнили о покорителе Малакки.

Этим честолюбивым планам не суждено было осуществиться, так как флагманский корабль "Флор дель мар", на котором везли захваченную добычу в Португалию, затонул у северных берегов Суматры, так что все шесть малаккских львов вместе со значительной частью захваченной добычи лежат где-то на дне Индийского океана.

Захватив Малакку, Альбукерки сразу же приступил к строительству каменной крепости, которая могла бы служить надёжным убежищем португальскому гарнизону. В разрушенном городе было мало каменных зданий, так что на строительство крепости стали использовать материал с разрушаемых мечетей, а также надгробные памятники с городского кладбища.

На строительстве крепости использовали рабов султана, но рабочих рук всё равно не хватало, и португальцы начали проводить облавы в окрестностях Малакки для поимки разбежавшихся жителей, которых доставляли на стройку закованными в цепи.

Под надзором португальских солдат дело спорилось, так что к началу января 1512 года постройка крепости была завершена. Её назвали "А Фамоза" - "Славная". Крепость располагалась на правом берегу реки, там, где она впадала в море. Толщина крепостных стен составляла около двух с половиной метров, по углам крепости располагались бастионы, а около моста прямо в море была построена башня, которая преграждала доступ к реке. Во время прилива в ворота этой башни мог войти корабль водоизмещением до 200, так что гарнизону крепости была не страшна осада с суши, так как он всегда мог получить подмогу и припасы с моря, в котором теперь господствовал португальский флот.

[Yorik]

Последние годы

Сильная крепость была необходима Альбукерки, чтобы снова сделать Малакку центром торговли на Востоке, но теперь уже центром португальской торговли, и это ему вполне удалось. Здесь сказалась дипломатическая мудрость Альбукерки.

Дуарте Фернандиш, посланный в Сиам, был ласково встречен местным правителем. Фернандиш вручил королю Сиама изящную шпагу, украшенную драгоценными камнями, и письмо от Альбукерки. Король Сиама сказал, что он много слышал о подвигах такого славного воина, как Альбукерки и очень рад принять его посланника.
Провожая Фернандиша обратно, король отправил с ним своего посла к королю Мануэлу, а также дары: золотой меч, корону и кольцо с крупным рубином. В письме к королю Португалии король Сиама писал, что он питает самые дружеские чувства к Мануэлу I и предоставляет своё государство и его ресурсы в распоряжение его католического величества.

К этой миссии Альбукерки прибавил и своего посланника, который должен был проинформировать короля Мануэла о захвате Малакки и других достижениях вице-короля Индии, и выражал надежду, что Малакка скоро станет центром торговли.

Такие же посольства Альбукерки отправил в Китай, Бирму и ряд других немусульманских государств, и везде его посланники встретили благожелательный приём, так как португальцы милостиво обошлись с их торговцами при захвате Малакки.

В свою очередь Альбукерки принял послов от бывших вассалов султана Махмуда, правителя Кампары и султана Явы, заверил их в своих дружеских чувствах и выразил надежду на расширение торговли между их странами.

Дипломатия дипломатией, но острова Пряностей уже где-то совсем рядом, и Альбукерки снаряжает экспедицию из трёх кораблей под командованием Антониу д'Абреу и Франсишку Серрано на поиски этих легендарных островов. Поплутав по Зондскому архипелагу и потеряв два корабля, экспедиция всё же обнаружила Моллукские острова и обследовала два из них - Буру и Амбоин. Нагруженный пряностями и драгоценными камнями, уцелевший корабль в начале 1512 года вернулся в Малакку.

Португальцы наконец нашли столь желанную Страну Пряностей, объявили Моллукские острова владениями португальской короны и начали строить там свои фактории. Одновременно плавание д'Абреу дало толчок к кругосветному плаванию Магальяеша (Магеллана), так как Серрано в письме посоветовал тому поискать путь к Моллукским островам не с востока, а с запада.

Умеренная политика Альбукерки принесла свои плоды, и Малакка быстро восстановила своё значение в качестве крупнейшего торгового центра Юго-восточной Азии. В гавани Малакки опять собиралось множество кораблей из Китая и Индии, из Бирмы и Сиама, с Суматры, Явы и других областей и островов. Склады купцов ломились от множества ценных товаров; здесь были пряности и шёлк, китайский фарфор и драгоценные камни, жемчуг и ценные породы деревьев, благовония и золото.
И всю эту огромную торговлю контролировала маленькая Португалия.

После завершения строительства крепости Альбукерки не мог надолго задерживаться в Малакке, так как его присутствие было необходимо и в других частях португальских владений, особенно в Гоа.

Но в самой Малакке и её окрестностях было ещё неспокойно. На юге полуострова скрывался султан Махмуд, искавший помощи у своих бывших вассалов и готовый в любой момент возглавить борьбу с португальцами. А в Малакке росло недовольство среди яванцев и других мусульманских купцов, которые были недовольны ущемлением их прав и привилегий.

Альбукерки решил нанести превентивный удар. Он привёл в состояние повышенной боевой готовности свои силы, а затем велел арестовать Утимутираджу и всех его родичей мужского пола: сына, внука и зятя. Всех их обвинили в сговоре с султаном Махмудом и немедленно казнили. Эта казнь вызвала восстание яванской колонии и примкнувшим к ним части малайцев, но португальцы были к этому готовы и быстро подавили беспорядки в городе. В результате большинству яванцев пришлось покинуть Малакку, но порядок в городе был укреплён.

Султан Махмуд реального сопротивления португальцам оказать не смог, так как никто из его вассалов не рискнул оказать какую-либо реальную поддержку. Так в скитаниях и окончил свои дни последний правитель независимой Малакки, а после смерти султана Махмуда большинство его приближённых поспешили вернуться в Малакку и поклялись в верности новым правителям.

Укрепив португальское присутствие в Малакке и назначив всех должностных лиц в городе, Альбукерки в начале 1512 года поспешил обратно в Индию. А спешить следовало, так как дела там складывались не лучшим образом.
Едва Альбукерки со своим флотом покинул Индию, как Адил-хан с многотысячным войском напал на португальские владения. Ему удалось захватить Бенастарин и осадить Гоа.

Альбукерки собрал основные португальские силы у Каннанура во второй половине августа 1512 года, дождался подкреплений из Португалии и только после этого направился в Гоа.
14 португальский кораблей вошли в бухту Гоа в октябре, высадили солдат на берегу и начали подготовку к штурму Бенастарина. В докладе королю Мануэлу I Альбукерки так описывает эти события:

"Битва продолжалась 8 дней и 8 ночей, и все это время турки [так Альбукерки называет индийских мусульман] не прекращали стрелять из своей артиллерии, от которой наши суда были хорошо защищены... За эти восемь суток турки произвели по нашим более 4000 выстрелов из больших пушек, не считая мелких, а со стен по ним стреляли из луков и ружей, которыми ранили многих наших. Мачты, реи и снасти были так повреждены стрелами, что на них было страшно смотреть".

Защитники Бенастарина решили продемонстрировать свою силу. Их отряд численностью около трёх тысяч человек вышел из ворот крепости и напал на португальцев. Это оказалось ошибкой, так как португальцы легко отразили нападение индийцев, а затем их ударная группа из 400 солдат и 25 всадников на плечах отступающего противника ворвалась в крепость.
Бенастарин был взят, и 23 ноября 1512 года Альбукерки торжественно въехал в Гоа. Со спокойной совестью он мог доложить своему королю:

"Индия усмирена, напугана и подчинена Вашему Величеству".

Но король Мануэл жаждал полного контроля над восточной торговлей и приказал Альбукерки захватить Аден и проникнуть в Красное море с перспективой захватить Медину и Мекку. Король Португалии плохо представлял себе грандиозность этой задачи и её невыполнимость.

В феврале 1513 года португальский флот из 20 кораблей направился к Адену. Португальцы уже хорошо понимали, что именно этот сильно укреплённый город контролирует торговлю в Красном море. Захват Адена позволил бы португальцам окончательно разрушить арабскую торговлю с Индией и Островами Пряностей, а также свести посредническую роль Венеции к нулю.

26 марта 1513 года португальцы начали штурм Адена, который окончился полной неудачей. Потеряв много людей, португальцы отступили от города, сожгли все арабские корабли в бухте Адена и вошли в Красное море.
Никаких конкретных планов по захвату новых территорий у Альбукерки теперь уже не было. Португальцы просто захватывали и грабили арабские корабли, а захваченным в плен морякам и торговцам они отрубали руки, носы и уши. В общем, развлекались.

Немного позднее Альбукерки с гордостью сообщал королю Мануэлу об этом плавании:

"Ещё несколько дней назад во всём проливе узнали о нашем прибытии и все места были оповещены об этом таким образом, что я могу сообщить Вашему Величеству, что ни один корабль и ни одно каноэ никогда не выходят в море, и даже птицы не осмеливаются летать, настолько Красное море напугано нашим прибытием и настолько оно стало пустынным”.

Однако из-за неблагоприятных ветров португальцам не удалось продвинуться дальше Камарана, так что в июле 1513 года им пришлось отступить, и Альбукерки направил свой флот в Оманский залив. Здесь португальцы довольно легко захватили несколько портовых городов: Маскат, Сохар, Орафсан и ряд других.

Потом Альбукерки направился к Ормузу, шах которого, узнав о падении Малакки, сразу же направил посольство к Альбукерки с уплатой всей дани, наложенной португальцами на Ормуз ещё в 1506 году. Альбукерки послов принял, но решил, что с Ормузом он разберётся немного позднее. И вот этот день настал.

Однако, к некоторому разочарованию Альбукерки, шах Ормуза беспрекословно выполнял все требования португальцев, помог им восстановить свой форт и обещал обеспечивать всем необходимым сильный португальский гарнизон, оставленный в крепости.
В том же 1513 году Альбукерки получил сообщение о том, что умер саморин Каликута, отравленный братом, а новый правитель хочет заключить союз с португальцами и разрешает им построить в Каликуте свою крепость и факторию.

Альбукерки был на вершине своего могущества и славы, ведь из всего намеченного плана ему пока не удалось захватить лишь Аден, но это было делом ближайшего будущего, как считал вице-король Индии. В его голове зрели грандиозные планы расширения Португальской Империи, которым не суждено было осуществиться.

Большую роль в этом сыграли интриги, которым сам Альбукерки не придавал большого значения. Однако из Индии в Лиссабон постоянно шли доносы на вице-короля, в которых Альбукерки даже обвинялся в попытке создать собственное королевство в Индии. Особенно усердствовали в клевете на Альбукерки два офицера, высланных им в 1514 году из Гоа на родину за неповиновение (!) – Лопо Суариш и Диегу Мендиш. Им не только удалось выйти сухими из воды, но и так очернить Альбукерки, что король в марте 1515 года назначил Лопо Суариша новым вице-королём Индии.

Известие об этом Альбукерки получил осенью 1515 года, когда он выводил свой флот из Ормузского залива. Сражённый такой несправедливостью, Альбукерки тяжело заболел, но перед смертью продиктовал своё последнее письмо Мануэлу I:

"Это письмо Вашему Величеству написано не моей рукой, ибо меня мучает икота - верный признак близкой смерти. То малое, чем я владею, завещаю сыну. Наши успехи в Индии говорят сами за себя, а также и за меня. Главный город Индии я оставляю во власти Вашего Величества. Единственное мое пожелание - запереть ворота проливов. Я прошу Ваше Величество не забывать, что я сделал для Индии, и помочь прославиться моему сыну. 6 декабря 1515 г."

Альбукерки умер 15 декабря 1515 года в Гоа на борту своего корабля.

[Yorik]

И снова Вашку да Гама

Новый вице-король Индии, Лопо Суариш ди Албегария (1442-1520), прославился как выдающийся мореплаватель и заслужил признательность и доверие короля Мануэла I в 1505 году, когда успешно завершил плавание шестой португальской эскадры в Индию. За время плавания Лопо Суариш тогда потерял только один корабль, но зато он нашёл и отремонтировал три судна из предыдущей экспедиции, которые считались пропавшими, и вся эта эскадра доставила в Португалию огромный груз пряностей и различных ценностей. Ни одно другое плавание в Индию не приносило португальцам такой прибыли, как эта экспедиция Лопо Суариша, а успешных мореплавателей король внимательно слушал – вот и стал Лопо Суариш после долгих интриг против Аффонсу д’Альбукерки вице-королём Индии.

Три года правил Лопо Суариш Индией, но прославился двумя своими достижениями: во-первых, он начал разваливать административную систему управления заморскими владениями, созданную д’Альбукерки и доказавшую свою эффективность; во-вторых, в 1518 году он захватил Цейлон и основал в бухте Коломбо португальский форт.

Лопо Суариш и его приспешники больше заботились о наполнении своих карманов, чем о благе своего королевства. Все португальцы стали больше заниматься грабежами местного населения и хищениями из государственных доходов, чем выполнением своих должностных обязанностей. А так как каждый новый вице-король Индии назначался на свою должность всего на три года, то он и его окружение больше заботились о наполнении своих карманов, чем о благе Португалии.
Но перед окончанием своих полномочий Лопо Суариш хоть захватил Цейлон, а его преемники не могли похвастаться и подобными достижениями.

Следующие вице-короли Индии, Диогу Лопиш да Сикейра (1465 - 1530) и Дуарте да Менензиш (1488-1539), прославились только своим стяжательством, так что король Португалии Жуан III (1502-1557, король с 1521) подивился резкому снижению доходов от своих индийских владений и решил навести в них порядок.
Менензиш был назначен на свой пост ещё Мануэлем I, и чтобы его сместить, вице-королю были предъявлены обвинения в превышении полномочий и казнокрадстве.
Новым вице-королём Индии Жуан III решил назначить Вашку да Гаму, который уже много лет находился не удел, но был известен своей честностью и неподкупностью.

Эскадра под командованием адмирала да Гамы отплыла из Лиссабона в начале апреля 1524 года и прибыла в Гоа в сентябре того же года после трудного и тяжёлого плавания. В пути эскадра потеряла три корабля из-за штормов, а на одном корабле матросы взбунтовались, убили капитана и подались в пираты. Этот корабль удалось захватить только следующей португальской эскадре, причём половину личного состава португальцы повесили.

В Гоа да Гама сразу же ввёл более жёсткий контроль над администрацией и служащими колоний. Представители португальских колонистов пожаловались да Гаме на произвол и самоуправство властей. Прежний вице-король Индии, Менензиш, и капитан Гоа Перейра были смещены со своих постов, но Менензиша не оказалось на месте – он руководил экспедицией в Аравийском море.
Перейре было рекомендовано расплатиться со всеми колонистами, у которых он что-либо "брал в долг". Так как адмирал Вашку да Гама был богат и знатен (он уже стал графом), то португальские колонисты рассчитывали на его беспристрастность.

Португальских колонистов, осевших на берегу, да Гама в соответствии с королевским указом стал рассматривать как флотских резервистов и служащих королевской администрации, а потому и распределил среди них часть добычи, захваченной его эскадрой во время плавания.

Рассмотрев дела лиц, осуждённых прежней администрацией колонии или ожидавших приговора, да Гама освободил большинство из них из-под стражи. Кроме того, адмирал издал указ, угрожавший смертной казнью всем, кто присвоил себе государственное имущество и в первую очередь огнестрельное оружие и пушки, если они немедленно не возвратят всё в казну.
Даже в госпиталях адмирал оставил только тех солдат и матросов, кто получил свои ранения в боях с врагами, а раненых в пьяных драках и/или из-за женщин он велел выставить из больниц.

Вашку да Гама издал также ряд указов, которые должны были покончить со злоупотреблениями местных чиновников и торговцев, поставлявших в Португалию некондиционный товар, но для этого следовало создать новый штат контролёров. А где же было взять столько честных и бескорыстных людей? Так что реформы, проводимые Вашку да Гаммой, с самого начала были обречены на провал.

Затем адмирал переехал в Кочин, где продолжил свою реформаторскую деятельность, пытаясь также пресечь контрабандную торговлю пряностями. Для таможенного досмотра были построены три быстроходных бригантины, а их экипажам полагалась часть захваченной у контрабандистов добычи.

Особое внимание адмирал уделил раздорам среди самих португальцев и запретил частным лицам содержать португальских солдат и матросов. Кроме того, многие солдаты, не имевшие других доходов кроме нерегулярно выплачиваемого жалованья, дезертировали и нанимались на службу к арабским или индийским правителям, и да Гама хотел пресечь эту практику.

Возможно, что деятельность адмирала да Гамы и принесла бы успех Португалии, но он был уже тяжело болен, и все португальцы в колониях ожидали скорой смены администрации.
В ноябре 1524 года в Кочин вернулся Менензиш, которому да Гама запретил сходить на берег и велел ему перейти на корабль, готовящийся к отплытию на родину. Менензиш не торопился с отплытием, надеясь на скорую смерть адмирала, но Вашку да Гама приказал двум кораблям из своей эскадры расстрелять из пушек корабль Менензиша, если тот немедленно не подчинится его приказу.

Это было одним из последних распоряжений адмирала. Болезнь прогрессировала, и в ночь с 24 на 25 ноября 1524 года Вашку да Гама скончался.
Так закончилась последняя попытка португальской короны навести порядок в своих колониях.
  
Испанцы рвутся к Островам Пряностей. Основание Манилы

А тем временем испанцы хотели прорваться к Островам Пряностей с западного побережья Америки и по следам Магеллана, и в 1525 году организовали экспедицию для нового кругосветного плавания. Командовал этой экспедицией Гарсиа Жофре де Лоайса (1490-1526), а одним из его капитанов был знаменитый к тому времени Себастьян дель Кано (Элькано, 1486-1526).

В российском фрагменте Википедии ошибочно указано, что этой экспедицией командовал известный архиепископ Гарсиа де Лойаса (1478-1546), который в те годы ещё не был архиепископом и в Новый Свет не ездил. Путаница произошла из-за сходства их имён, но более полное имя архиепископа – Хуан Гарсиа де Лоайса и Мендоза. Даже в книге И.П. и В.И. Магидовичей о географических открытиях Лоайса назван монахом, но это явная нелепость.

Экспедиция в составе семи кораблей отплыла из Ла Коруньи, Испания, в июле 1525 года, пересекла Атлантический океан и в январе 1526 года достигла Патагонии, потеряв два корабля. Следует отметить, что это плавание проходило в очень тяжелых условиях, но до сих пор так и неизвестно, погибли эти корабли или дезертировали.
В Тихий океан испанцы попали, только прорвавшись через ураганы и штормы, лишившись к тому времени ещё одного корабля, и затратив на прохождение Магелланова пролива в три раза больше времени, чем на это потребовалось самому Магеллану.

Оставшиеся четыре корабля в Тихом океане ожидали разные судьбы, так как они очень быстро потеряли друг друга из виду из-за штормов.
"San Lesmes" сгинул бесследно в водах океана.
"Santa Maria del Parral" пересекла Тихий океан и достигла Суматры, но судьба её экипажа оказалась трагической: почти все испанцы погибли от рук туземцев, и только четыре человека в 1528 году вернулись в Испанию на корабле, шедшем из Мексики.
"Santiago" прошёл вдоль всего западного побережья Америки и в июле 1526 года достиг побережья Мексики в районе Акапулько. Это был первый корабль, который за одну навигацию прошёл путь от Испании до западного побережья Мексики.
И только галеон "Santa Maria de la Victoria" сумел добраться до Островов Пряностей, но весь экипаж корабля был уничтожен португальцами.

Немного передохнув в Мексике, Лоайса отправился к Островам Пряностей, но умер на борту "Santiago" 30 июля 1526 года. После этого командиры корабля стали умирать один за другим. Через несколько дней от болезней скончался дель Кано, через месяц умер Антонио де Салазар. Иньигес достиг Филиппин, а затем и Молуккских островов, после чего скончался. Де ла Торре привёл корабль в Индонезийский архипелаг, вроде бы на остров Целебес (Сулавеси), где стал ожидать помощи из Испании, укрываясь от португальцев, но не дождался и умер.

Андрес де Урданета (1498-1568) принял командование над оставшимися людьми в количестве 21 человека, добрался до Островов Пряностей, но попал в плен к португальцам. Он вернулся в Испанию только в 1528 году вместе с несколькими матросами, включая четырёх человек с Santa Maria del Parral.

Урданета стал единственным человеком, который знал, как добраться из Мексики до Филиппин и Островов Пряностей, а также особенности местных ветров и течений, но его опыт ещё долго не был востребован властями. Понадобилось, чтобы четыре следующих экспедиции не смогли добраться даже до Филиппин, и только после этого король вспомнил об опытном мореплавателе, ставшем к тому времени монахом.

Урданета был прикомандирован к экспедиции Мигеля Лопеса де Легаспи (1502-1572), который на пяти кораблях в ноябре 1564 года отправился из Мексики на поиски Островов Пряностей. Опыт Урданеты позволил экспедиции в феврале 1565 года достигнуть Филиппин, но на острове Себу испанцы высадились только в апреле. Легаспи сумел доказать местному вождю, что они не португальцы, а наоборот – их враги, и ему удалось заключить с ними союз.

[Yorik]

Испанцев совсем не смущало, что Филиппинские острова после раздела мира находились в португальской зоне, и они решили силой утвердиться на островах, находящихся так близко к вожделенным Островам Пряностей.
Урданета основал на Себу монастырь, принял участие в закладке крепости св. Петра и 1 июня 1565 года отправился обратно в Мексику. Он отклонился к северу до 36° с.ш., сумел таким образом уклониться от тайфунов и, используя попутные ветры, в октябре благополучно прибыл в Акапулько.

Путём Урданеты с тех пор пользовались все испанские корабли, отплывавшие с западного побережья Мексики в Азию и Европу или возвращавшиеся с Филиппин в Мексику.
К этому времени испанцы уже решили обосноваться на Филиппинах и создать там мощную опорную базу на путях к Островам пряностей, Индии и Европе.

Легаспи первое время был занят обустройством на Себу, а потом занялся исследованиями архипелага, обратив, в конце концов, особое внимание на исследование острова Лусон. Свою резиденцию Легаспи уже перенёс на остров Панай, но искал для столицы испанских владений на Филиппинах ещё более удобное место.

В Манильскую бухту испанские корабли под командованием Мартина де Гоити (1549-1576) вошли 20 мая 1570 года. У Гоити было 80 солдат испанцев и 400 завербованных туземцев, но Легаспи приказал избегать кровопролития.
На месте современной Манилы испанцы увидели укреплённый город. На берег для мирных переговоров с раджей Сулейманом II (1480?-1572) отправился капитан Диас.

В город испанцев не пустили, так что переговоры состоялись прямо на берегу бухты. К испанцам из города вышли не только посланцы Сулеймана II, но и представители соседнего княжества Тондо, которым правил раджа Лакандула, родственник раджи Сулеймана II. Лакандула собирался подчиниться испанцам и жить с ними в мире, однако Сулейман II был настроен более решительно.
Первые переговоры закончились соглашением о встрече между Сулейманом II и Мартином де Гоити.

Вечером того же дня на берегу встретились Гоити и Сулейман II, в специально построенном павильоне провели обряд кровного братания и приступили к переговорам.
Гоити потребовал, чтобы раджа признал свою зависимость от короля Испании, согласился платить ежемесячную дань золотом, ценными товарами и продовольствием, а также разрешил построить в своих владениях испанский форт.
Сулейман II вежливо, но твёрдо, отклонил все испанские требования и согласился только вести взаимовыгодную торговлю в заморским правителем и его представителями.
"Кровные братья" расстались очень холодно.

Утром к Сулейману II прибыл мусульманин Димандулла с Калимантана, служивший переводчиком у Гоити. Он представился посланцем султана Брунея, который приставил его следить за передвижениями и намерениями испанцев. Димандулла сообщил, что испанцы собираются вскоре напасть на его столицу и сигналом к атаке послужит выстрел из корабельной пушки, а раджа щедро наградил его за это сообщение.

Испанцам же Димандулла сообщил, что у раджи Сулеймана II около семисот воинов и восемь пушек, но пороха и ядер явно недостаточно для продолжительной войны. Кроме того, сообщил Димандулла, раджа соседнего княжества Лакандула не придёт на помощь своему родственнику.

Обе стороны хорошо подготовились к предстоящему сражению, но Гоити, связанный приказом Легаспи, прибегнул к провокации. Он послал капитана Педро Ортиса, которого недолюбливал, с каким-то посланием к радже Сулейману II, но когда шлюпка с Ортисом уже приближалась к берегу, Гоити изобразил испуг, так как якобы забыл отправить подарок радже и приказал дать выстрел из сигнальной пушки якобы для возвращения лодки на корабль.

Увидев, что испанцы выстрелили из пушки, раджа приказал открыть огонь по испанцам, и первым же ядром была потоплена шлюпка с Ортисом.
Гоити приказал своим людям отомстить вероломным туземцам, и первая волна десанта вскоре высадилась на берег. Филиппинцы обстреливали десантные лодки из своих пушек, но больше успеха не добились.

Сулейман II вывел своё войско на берег, где его солдаты отважно встретили испанский отряд и оттеснили его к самой кромке воды, но тут прибыла вторая волна десантников, которую возглавлял лично де Гоити, и перевес уже оказался на стороне испанцев. Сулейман II приказал своим воинам отступать в соседнее княжество Тондо, переправившись через пограничную реку Пасиг. Перед отступлением филиппинцы подожгли свой город, но огонь не остановил испанцев, ворвавшихся в уже беззащитный город. Началась оргия грабежа и насилия.
К вечеру испанцы покинули сгоревший город, уводя с собой около 80 пленников, среди которых оказались и несколько китайских купцов, заплативших позднее за себя немалый выкуп.

Испанцы сумели награбить очень большую добычу, но она досталась им дорогой ценой. В сражении погибли 10 испанцев, более тридцати туземцев-наёмников, и большинство солдат у де Гоити получили ранения различной тяжести. Де Гоити решил не рисковать захваченными ценностями и приказал своим кораблям возвращаться на Панай. Губернатору де Легаспи маршал де Гоити доложил о коварстве филиппинцев, вынудивших его напасть на Манилу, и все его спутники подтвердили рассказ командира.
Продемонстрировав свои трофеи, де Гоити представил Легаспи доклад, в котором показал, что наиболее удобным местом для испанской столицы на Филиппинах является именно Манила, а с коварными туземцами следует ещё раз поквитаться.
Легаспи согласился с доводами де Гоити.

Раджа Сулейман II со своим войском и приближёнными укрылся во владениях раджи Лакандулы и переживал своё поражение и потери. Он потерял всю свою казну, все свои пушки, пропали все запасы продовольствия, но самое главное – погибли мастера, отливавшие для него пушки, и эта потеря оказалась невосполнимой.
Да ещё раджа Лакандула упрекал своего родственника за войну с испанцами и твердил, что лучше было бы принять условия де Гоити.
Сулейман II вежливо слушал своего родственника и не возражал ему, так как находился в его владениях, хотя и считал, что с наглыми испанцами следует бороться: ведь половина Лусона платит ему дань, так что силы для борьбы с захватчиками он найдёт.

Через несколько дней после ухода испанцев Сулейман II приказал своим людям возвращаться на пепелище Манилы и начать строительство города заново. Прошёл всего лишь месяц, и за новым частоколом уже высились многочисленные дома, но пушек для обороны Манилы у раджи уже не было.

Испанцы же собрали новую эскадру из 27 судов для плавания на Лусон, дождались сезона попутных муссонов, и 15 апреля 1571 года отплыли с острова Панай. Эта экспедиция насчитывала в своём составе 280 испанцев и несколько сотен туземцев-наёмников, и командовал этой экспедицией лично Легаспи.
9 мая испанская эскадра бросила якоря в Манильской бухте, и вскоре раджа Лакандула прибыл к Легаспи, чтобы засвидетельствовать свою покорность испанским властям. Довольный Легаспи даже пообещал простить Сулеймана II, если тот примет испанские условия, но не на того попал.

Сулейман II обратился за помощью к соседним княжествам и привёл в готовность свою небольшую армию, но испанцы опередили его приготовления и 19 мая начали обстрел поселения. Сил у филиппинцев было явно недостаточно для того, чтобы организовать сопротивление испанцам, и Сулейман II велел своим солдатам и всем жителям столицы переселиться в соседнее княжество Тондо.
Лакандула опять отказался воевать с испанцами, Сулейман II оскорбил своего родственника и вместе со всеми своими людьми покинул Тондо. Вместе с ними ушли и многие мужчины из Тондо, и даже один из сыновей Лакандулы.

Вскоре к Сулейману II стали стекаться добровольцы из соседних княжеств, так что численность его армии быстро перевалила за тысячу человек, и он стал готовиться к сражению с испанцами.
Туземные лазутчики донесли Легаспи известие о том, что Сулейман II концентрирует свои силы достаточно близко от лагеря испанцев и вскоре собирается напасть на них.

Легаспи попытался ещё раз мирно договориться с Сулейманом II, и послал в лагерь противника делегацию во главе со своим внуком Хуаном де Сальседо (1549-1576), но переговоры окончились полным провалом.

Столкновение противников произошло 3 июня 1571 года, когда эскадра Легаспи вошла в пролив Бангкусай и встретила там флотилию Сулеймана II. Филиппинцы использовали отличное знание местности и заманили корабли испанцев на большую отмель, по которой легко перемещались плоскодонные судёнышки филиппинцев, а испанцы должны были пересаживаться на шлюпки, так что их корабельная артиллерия осталась не у дел.

Прежде чем противники сблизились, испанцы успели произвести три залпа из мушкетов, а потом началась рукопашная схватка на отмели, где противникам часто приходилось сражаться почти по пояс в воде. В таких условиях тяжёлое вооружение испанцев было скорее недостатком.
Де Гоити командовал отрядом стрелков, сидящих в шлюпках. В толчее на отмели было трудно отличать филиппинцев от своих туземных союзников, и де Гоити приказал стрелкам палить по всем туземцам без разбору.

Эта тактика себя быстро оправдала, а вскоре был убит и раджа Сулейман II, сражавшийся вместе со своими солдатами. После этого филиппинцы обратились в бегство под огнём испанских мушкетов. Тело Сулеймана II так и не нашли, а всего испанцы насчитали более четырёхсот тел убитых филиппинцев.
После сражения в проливе Бангкусай все княжества острова Лусон признали свою зависимость от испанской короны.

Вскоре Легаспи приказал на месте сгоревшего филиппинского посёлка набросать план будущего города, 9 июня начал строительство и объявил 24 июня 1571 года днём основания города Манилы – новой столицы Филиппинских островов. Лакандула был очень лоялен к испанским властям и выделил в распоряжение Легаспи для строительства Манилы несколько сот своих крестьян.

Легаспи почти на год пережил основанный им город и умер в августе 1572 года. Его внук Сальседо основал на юго-востоке острова Лусон город и назвал его в честь деда – Легаспи.
Сам Хуан де Сальседо прославился тем, что 1572-73 годах с группой моряков на вёслах объехал почти весь остров Лусон и нанёс его на карту.

[Yorik]

Кунджали Мараккар

В Индии в штате Керала существует мемориальный комплекс, посвящённый знаменитому индийскому адмиралу, который вёл героическую борьбу против португальских колонизаторов в XVI веке. Память об этом человеке хранят и несколько военно-морских учреждений и высших учебных заведений в Индии. Считается, что его звали Кунджали Мараккар.

При этом как-то совсем на заднем плане остаётся то обстоятельство, что Кунждали Мараккар – это не имя, а титул, который саморин Каликута (теперь Кожикоде) присваивал командующему своим военно-морским флотом. Собственно, адмиральским титулом первоначально было слово “Кунджали”, а Мараккар – это фамилия семейства мусульманских купцов, две основные ветви которого базировались в Гуджарате и Каннануре.
Но так как эта должность оставалась в руках одного семейства, то очень скоро титулом стало хорошо теперь известное сочетание Кунджали Мараккар.

При появлении португальцев в Индийском океане несколько кораблей, принадлежавших купцам семейства Мараккар, стали первыми жертвами алчных пришельцев.
Так как правители Каннанура и Кочина вскоре вступили в союзнические отношения с португальцами, то купцы южного семейства Мараккар предоставили все свои корабли и средства в распоряжение каликутского саморина, остававшегося врагом португальцев.

Традиционно считается, что титул Кунджали Мараккар носили четыре человека. Большая часть современных памятных мест относят к Кунджали Мараккару под номером “II”, но немало славных дел совершил и Кунджали Мараккар III. Славу делить между адмиралами не стали и теперь часто пишут и говорят просто о Кунджали Мараккаре; даже и кинофильм в Индии сняли о нём в своё время, и телесериал.

Большую часть информации об этих адмиралах мы получили из португальских источников, которые и так не слишком много внимания уделяли индийцам и мусульманам, а уж про свои поражения вообще сообщали очень скупо, как бы сквозь зубы, называя индийских адмиралов пиратами. Даже и теперь Кунджали Мараккары во многих европейских трудах и статьях считаются пиратами, хотя пиратами в Индийском океане следует считать как раз португальцев и прочих европейцев.

Мусульманский историк второй половины XVI века шейх Зайнуддин (Zainuddin) приводит в своём труде такие имена Великих Адмиралов:
Кунджали Мараккар I – Кунджи Али;
Кунджали Мараккар II – Али Ибрагим;
Кунджали Мараккар III – Кутти (Коте) Ибрагим;
Кунджали Мараккар IV – Мохаммед Али.

Европейские историки, основываясь на португальских хрониках, дают другие имена Адмиралов, так что установить истину теперь вряд ли возможно, поэтому я в данной статье буду чаще всего говорить о Великих Адмиралах саморина, давая их номера, или приводить их имена, даже отличающиеся от версии шейха Зайнуддина.

Деятельность всех Адмиралов с титулом Кунджали Мараккар относится к периоду с 1520 по 1600 года, но вся их история окутана таким количеством легенд, что до истины добраться очень сложно, если вообще возможно, поэтому ограничимся кратким изложением правдоподобных фактов. Более достоверную и подробную информацию мы имеем лишь для последних годов рассматриваемого периода.

Я уже сказал, что было четыре человека с титулом Кунджали Мараккар, но достоверно известно (в этом сходятся все источники) имя только последнего из них: Кунджали Мараккар IV носил имя Мохаммед Али.

Даже о происхождении семейства, давшего Индии четырёх великих адмиралов, существует несколько версий.
Наиболее популярная версия считает, что это было семейство мусульманских купцов малайского происхождения, которое закрепилось в Индии, опираясь на Каннанур и Кочин, и далее распространило свою торговлю на север и запад.
Однако не менее популярным является представление о том, что данное семейство мусульманских купцов происходило из Египта, из Каира, которое закрепилось в Гуждарате и затем расширяло свои операции на юг и восток.

Купцы семейства Мараккар были кровно заинтересованы в сохранении своей торговли пряностями и другими товарами в Индийском океане. Ведь при появлении португальцев в Индийском океане они и так понесли первые потери, а захват португальцами Малакки в 1511 году нанёс сильнейший удар по почти монопольной торговле Мараккаров между Островами Пряностей и Ближним Востоком, которая проходила через Цейлон и Мальдивские острова.

Одно из первых достоверных известий о появлении Великих Адмиралов саморина относится к 1524 году, когда Мохаммед Мараккар вместе с дядей Ахмедом Мараккаром и братом Ибрагимом основал свою базу в районе Поннани (Коттакала). В этом году Мохаммед Мараккар получил от саморина титул Кунджали (Кунджали Мараккара I) и успешно сражался с португальскими кораблями у Малабарского побережья.
В 1525 году Мохаммед Мараккар отправился со своим флотом на Мальдивские острова, чтобы оказать помощь местному правителю по имени Мамала Мараккар в его борьбе с португальцами, но не успел спасти последнего от гибели.

Кунджали Мараккар I был организатором “партизанской” войны на море с португальским флотом. Его тактика состояла в том, что небольшой отряд лёгких и быстроходных кораблей нападал на одиночные португальские суда, которые при своих внушительных габаритах и сильном пушечном вооружении были довольно неповоротливыми и становились довольно уязвимыми для проворного противника при слабом ветре или в штиль. Далее – на абордаж, и как повезёт...
Такая тактика, напоминающая тактику “волчьей стаи”, стала приносить свои плоды, но при столкновениях с соединениями португальских кораблей индийцы чаще всего терпели сокрушительные поражения.

Ещё пару раз мы встречаемся с Кунджали Мараккаром I.
В 1528 произошло столкновение флота саморина с португальцами недалеко от места, которое теперь называют Коттакал; в нём помимо Мохаммеда Мараккара принимали участие его племянник Али Ибрагим, а также Патту Мараккар.

В 1537 году произошло крупное сражение у мыса Коморин, когда Мохаммед Мараккар атаковал португальский флот и их береговые позиции. Португальцами командовал Афонсу де Соуза (1490-1571), а у индийцев в сражении принимали участие племянники Адмирала, Али Ибрагим и Ахмед Мараккары.
Португальцы потеряли в этом сражении 10 человек убитыми и около 70 ранеными, а Мохаммед Мараккар потерял около 800 человек и несколько судов. Кроме того, на обратном пути в Каликут от ран умер Али Ибрагим, который годом ранее удачно воевал с португальцами на Цейлоне.

Ситуация стала меняться примерно после 1540 года, когда командовать военно-морскими силами саморина стал Кунджали Мараккар II (Али Ибрагим или Кутту Поккер Али?). Правда, вначале португальцы разгромили сильный флот саморина в 1542 году, но Кунджали Мараккар II умел делать правильные выводы из поражений. Этот талантливый и удачливый Адмирал усовершенствовал тактику “волчьей стаи”: его флот стал нападать уже на эскадры португальцев, стараясь активно разрывать их линию. Несколько лёгких кораблей индийцев старались одновременно прорваться через орудийный огонь португальцев, окружить какой-нибудь корабль противника и взять его на абордаж.

Вскоре успехи индийцев на море привели к тому, что португальцы поспешили заключить с саморином мирный договор, который, впрочем, потом частенько нарушался.

Некоторый индийские исследователи считают, что Кунджали Мараккар II был самым выдающимся адмиралом того времени и потопил не менее пятидесяти португальских кораблей.

После того как в битве при Таликоте в 1565 году союзными силами нескольких мусульманских правителей было разгромлено государство Виджаянагар, которое было верным союзником Португалии в Индии, саморин решил начать широкомасштабные военные действия против португальцев. В первую очередь саморин решил уничтожить форт Чалиям, построенный португальцами в 1531 году всего в 10 км к югу от Каликута на острове в устье реки Бейпур.
Во время этой войны в одном из сражений с португальцами (то ли в 1569 году, то ли в 1570) погиб Кунджали Мараккар II.

Однако в 1571 году взошла яркая звезда Индии, известная ныне как Кунджали Мараккар III (Кутти Ибрагим или Патту Мараккар?). Летом этого года саморин предпринял новую попытку захватить форт Чалиям (он уже пытался это сделать лет пятнадцать назад).
Кунджали Мараккару III удалось полностью блокировать форт со стороны моря, так что осаждённые португальцы не могли получить ни крошки продовольствия, которое им пытались доставить союзники из Кочина или Каннанура. На суше высадившиеся воины саморина пресекали все попытки португальцев сделать вылазку из форта.

Через два месяца осады прибыл саморин, который принял командование над сухопутными силами. Вскоре португальцы капитулировали. Саморин не стал зверствовать: пленных португальцев отправили по этапу в Гоа (через Танур и Кочин), а форт Чалиям был до основания разрушен.

Саморин по достоинству оценил заслуги своего Адмирала и в 1573 году разрешил ему построить крепость на месте разрушенного португальского форта и верфи в Пудопатане. Этот форт позднее стали называть Мараккар Котта или форт Мараккар (теперь Коттакал).

Славный Адмирал Кунджали Мараккар III за 25 лет не потерпел ни одного существенного поражения от португальцев на море. Если ситуация складывалась неблагоприятно для его флота, то он просто приказывал своим кораблям рассеиваться и быстро уходить от преследования португальцев. Среди множества мелких побед Кунджали Мараккара III следует отметить и два сокрушительных поражения, которые он нанёс португальцам в 1586 и 1589 годах.

Если Кунджали Мараккар III всю жизнь оставался непримиримым врагом Португалии, то саморин в силу тех или иных обстоятельств часто заключал перемирия с португальцами или даже вступал с ними в союзные отношения.
Так в 1584 году саморин подписал очередной мирный договор с португальцами, по которому в обмен на обеспечение свободной торговли для судов саморина с Персией и Ближним Востоком европейцы получали разрешение на постройку крепости в Поннани. В 1588 году саморин снова позволил португальцам поселяться в Каликуте, а в 1591 году, без консультаций с Великим Адмиралом и другими военачальниками, саморин разрешил португальцам построить торговую факторию в Каликуте и возвести в городе каменную церковь. При этом португальцам не только выделили землю для этих построек, но и обеспечили их необходимыми строительными материалами и рабочей силой.

Всё это привело к тому, что Кунджали Мараккар III и его сторонники стали дистанцироваться от саморина и его политики. Адмирал продолжал своё противостояние с португальцами, укрепляя свои владения и продолжая нападать на корабли противника. В 1592 году он даже захватил один португальский корабль прямо возле Гоа.
Но ничто не вечно; в 1595 году непобедимый Адмирал умер, и его место занял Кунджали Мараккар IV (Мохаммед Али) и, увы, последний.

К этому времени португальцам стало настолько неуютно в Индийском океане, что они заключили с саморином союзный договор, направленный против властителя Мараккар Котты (котта – это значит зАмок). Саморин ухватился за идею приструнить своего непокорного Адмирала и, как он считал, вассала, и ценой такого союза надеялся также подтвердить договор с португальцами о свободном плавании каликутских судов в Индийском океане.
Кунджали Мараккар IV своевременно узнал о происках союзников и продолжал укреплять свой флот и свою крепость.

[Yorik]

Пока вице-королём Индии оставался Матиаш де Альбукерки (1547-1609, вице-король 1591-1597), португальцы не предпринимали решительных действий против Кунджали Мараккара IV.
Ситуация стала меняться при новом вице-короле, которым оказался дом Франсишку да Гама (1565-1632), внук (по другим сведениям правнук) знаменитого Вашку да Гама. Историки не слишком высоко оценивают способности Франсишку да Гама, но, возможно, именно поэтому он два раза становился вице-королём Индии: с 1597 по 1600 год и с 1622 по 1628 год.

Франсишку да Гама с самого начала повёл себя в Гоа крайне высокомерно и сумел настроить против себя и местного архиепископа и большинство знатных людей.
Это противостояние только усилилось при подготовке совместной с саморином экспедиции против Кунджали Мараккара IV. Саморин должен был выставить значительную сухопутную армию, а португальцы обеспечивали военно-морские силы и десантный отряд.
Португальский флот усиливали и десять кораблей, снаряжённых купцами из Гоа за свой счёт.

Командование португальским флотом Франсишку да Гама доверил своему младшему брату тридцатилетнему Луишу да Гама, прославившемуся разве что своим щегольством и распутством. Капитаны всех кораблей выступили против такого назначения, но вице-король Индии настоял на своём решении.
Португальский хронист даже написал по этому поводу:

"Один был по ошибке назначен, и сам ошибочно назначил другого".

Несколько событий ускорили выступление португальцев и саморина. Во-первых, Кунджали Мараккар IV недавно захватил очередную португальскую каравеллу и вырезал всю её команду. Во-вторых, близ Малабарских берегов были замечены голландские корабли, и вице-король хотел предотвратить заключение союза голландцев с Кунджали Марракаром IV.
В конце 1597 года союзники начали операцию по уничтожению своего главного на тот момент врага.

К началу 1598 года внушительная армия саморина блокировала все подходы к крепости Мараккар Котта с суши, а на море господствовали португальцы.
Флот Луиша да Гамы насчитывал 18 каррак, 23 галеры и какое-то количество вспомогательных судов; на судах этого флота прибыло около тысячи португальских солдат. Такие внушительные силы, выставленные союзниками, показывают, какую серьёзную опасность для них представлял Кунджали Мараккар IV.
Вскоре прибыли ещё четыре каррака, снаряжённых архиепископом Гоа Алежу де Менезишем (1559-1617).

Кунджали Мараккар IV предпочёл быть вместе с защитниками крепости, так как не надеялся своими лёгкими судами победить столь сильный португальский флот, и не хотел потерять свой опорный пункт, которым являлся форт Мараккар Котта.
Осада крепости продолжалась несколько недель и сопровождалась лишь незначительными перестрелками.

Решительный штурм крепости союзники назначили на рассвете 5 марта 1598 года. К этому времени на берегу были сосредоточены два крупных отряда португальских солдат. Отряд под командованием Луиша да Силвы намеревался самостоятельно штурмовать крепость со стороны реки, а отряд под командованием Ферейры должен был усилить армию саморина.
Сигналом к началу штурма должен был послужить факел, зажжённый да Силвой. Но произошла накладка.

Около полуночи один из солдат отряда да Силвы почему-то оказался с факелом в руках возле стен крепости.
Ферейра решил, что это сигнал к началу штурма и повёл свой отряд вместе с авангардом армии саморина в атаку, хотя до рассвета было ещё очень далеко.
Кроме того, в пылу неожиданной атаки португальцы не прихватили с собой штурмовых лестниц, что вообще делало всё это нападение бессмысленным.

Да Силва, конечно же, услышал шум боя с другой стороны крепости, но так рассвет ещё не наступил и он не подавал сигнал к атаке, то решил, что это защитники крепости предприняли вылазку, но с этим делом Ферейра и саморин должны были как-нибудь и сами справиться. Поэтому да Силва приказал своему отряду оставаться на месте.

Тем временем отряд Ферейры и индийцы, не имея штурмовых лестниц, без толку метались у стен крепости, попав под перекрёстный огонь осаждённых, и несли большие потери.
На рассвете Кунджали Мараккар IV заметил, что с другой стороны крепости неподалёку от стен в бездействии простаивает ещё один отряд португальцев. Он разместил часть своих стрелков на стенах форта напротив этого отряда, и они начали спокойно из-за укрытий расстреливать португальцев.

Одним из первых выстрелов был убит да Силва; два капитана, принимавших командование отрядом после да Силвы, также быстро погибли один за другим.
В рядах португальцев началась паника, они побежали к воде, и тогда на них напал отряд осаждённых, вышедший из крепости; это ещё больше усилило панику в рядах португальцев, оставшихся без командиров. Несколько перегруженных лодок перевернулись, так что множество португальских солдат потонуло при этом бегстве.

Немного дольше продолжался бой отряда Ферейры, которому удалось вместе с индийцами в одном месте проломить крепостную стену и начать просачиваться в город. Но к этому времени защитники крепости уже завершили разгром отряда да Силвы и смогли всеми силами обрушиться на проникших внутрь городских стен врагов.
Вскоре португальцев вытеснили из крепости и погнали к морю; отстреливаясь, португальцы поспешили погрузиться на свои корабли.

Во время всего этого боя ни саморин, ни Луиш да Гама лично в сражение не вступали.
Саморин отправил в бой только небольшой авангард, оставив основные свои силы в лагере, а потом с удовольствием наблюдал за тем, как солдаты Кунджали Мараккара IV уничтожают португальцев. Однако саморин был недоволен тем, что португальцы бестолково погубили его авангард.

Участие в сражении Луиша да Гамы ограничилось тем, что он приказал матросам своей эскадры отправиться на лодках для спасения остатков отряда да Силвы, но те отказались под обстрелом плыть на выручку своим товарищам.
Общие потери португальцев в том сражении составили около пятисот человек.

Когда португальцы покинули негостеприимные берега у стен Мараккар Котты, саморин решил, что он и без португальцев сможет захватить эту крепость, и двинул десять тысяч своих солдат на штурм. Однако Кунджали Мараккар IV захватил у португальцев в этом бою столько мушкетов и боеприпасов, что смог обрушить на штурмующих крепость солдат саморина просто убийственный огонь. Понеся большие потери, армия саморина отступила.

Луиш да Гама оставил двенадцать своих кораблей для блокирования водных путей сообщения Мараккар Котты, чтобы не допустить соединения Кунджали Мараккара IV со своим флотом, а с остальными судами отплыл в Гоа.

Через три дня после бесславного возвращения Луиша да Гамы вице-король Франсишку да Гама созвал в Гоа совет колонии, на котором объявил, что он собирается лично возглавить португальскую армию во время нового штурма Мараккар Котты. Эта речь вице-короля породила прецедент, так как члены совета, хорошо зная таланты Франсишку да Гамы, вежливо, но твёрдо, заявили, что его присутствие в такой трудный момент просто необходимо именно в Гоа.

Никогда ещё вице-короли Индии не получали от членов колониального совета подобных рекомендаций, но Франсишку да Гама вынужден был подчиниться такому решению.

Луиш да Гама был немедленно отправлен своим братом в далёкий Ормуз, чтобы избавить его от неминуемого суда в Гоа. Совет также решил, что следует продолжать блокаду крепости Мараккар Котта с моря силами португальцев, а с суши – армией саморина. Такая тактика должна была привести к истощению сил защитников крепости, которую через некоторое время можно будет захватить почти без боя.

Суд над отсутствующим Луишем да Гама всё же состоялся, и вице-королю пришлось потратить немало усилий, чтобы добиться оправдания своего непутёвого братца.
Совет также решил, что командование новой экспедицией против Кунджали Мараккара IV следует поручить капитану Андре Фуртаду де Мендоза (1558-1611), которому несколько раз удавалось удачно противостоять флоту Кунджали Мараккара III.
Этот Фуртаду в 1609 году и сам станет вице-королём Индии.

Франсишку да Гама был категорически против этого назначения, но все члены совета, все капитаны кораблей, и даже архиепископ Гоа твёрдо держались за принятое решение, и вице-король был вынужден уступить.

Быстрой отправке новой экспедиции для захвата Мараккар Котты помешало, как ни странно, прибытие подкреплений из Португалии. Очередной конвой из метрополии доставил в Гоа около семи сотен головорезов, которых почему-то называли рекрутами. Эти люди были совершенно необучены военному делу; отправлять их сразу в бой было нельзя, так как неизвестно для кого они представляли бы большую опасность – для противника или для своих, что было более вероятно.

Пришлось потратить несколько месяцев, чтобы приучить прибывших молодчиков к дисциплине и вдолбить в них основы военной подготовки.
Всё это время вице-король Франсишку да Гама интриговал против назначения капитана Фуртаду начальником новой экспедиции, однако успеха не добился.

Экспедиция, которой командовал Андре Фуртаду, была значительно сильнее предыдущей. Португальский флот насчитывал 22 каррака и множество вспомогательных судов, а на борту эскадры было более двух тысяч солдат, португальских солдат. В этот флот влились и 12 кораблей (каравелл?), осуществлявших морскую блокаду Мараккар Котты.
Ожидалось, что к силам Фуртаду вскоре присоединится ещё одна большая эскадра, так как португальцы собирали силы со всего Индийского океана для уничтожения Кунджали Мараккара IV.

Португальцы очень хотели уничтожить этого человека! Мало того, что корабли Кунджали угрожали португальскому судоходству в океане, так Кунджали Мараккар IV, возгордившись своей победой над португальцами, присвоил себе титул “Повелитель Индийских морей” (по другим версиям – “Повелитель правоверных”, “Гонитель португальцев” и т.д.) и обратился ко всем князьям Южной Индии с призывом объединить свои силы для окончательного изгнания португальцев.

Но большого отклика послания Кунджали Мараккара IV не нашли: часть его посланников просто были перехвачены португальцами (на море) или войсками саморина (на суше), но большая часть индийских князей просто тянула время, чтобы оказаться на стороне победителей.
Реальные ответы были получены только из двух мелких княжеств:
правительница крошечного княжества Тирумала сумела прорвать блокаду и прислать в крепость три тысячи мешков риса, что помогло продержаться защитникам крепости до решительного столкновения с португальцами, но никакой военной помощи она оказать не могла;
правитель княжества Мадурай сообщил, что Кунджали Мараккар IV всегда может рассчитывать на убежище в его владениях.
И это всё.

[Yorik]

Португальцы не спешили начинать штурм крепости. Вначале Андре Фуртаду устроил показательный спектакль: он организовал пышную встречу с саморином Каликута, во время которой он под звуки орудийного салюта обнимался со своим союзником на глазах двух армий. Во время этой встречи была разработана операция по захвату крепости Мараккар Котта, решены вопросы взаимодействия союзных сил и поделена будущая добыча. Португальцы потребовали себе голову Кунджали Мараккара IV и половину захваченного в крепости золота; вся остальная добыча, включая пушки и прочее имущество, доставалась саморину.

Так как союзники узнали, что запасы продовольствия в крепости подходят к концу, то они решили не спешить со штурмом и хорошо подготовиться к этой операции. Саморин выделил португальцам пять тысяч рабочих, несколько слонов и необходимые строительные материалы. Португальцы использовали эти ресурсы для возведения укреплённой насыпи вокруг всей крепости Мараккар Котта и строительства штурмовых проходов от насыпи к крепостным стенам.

Защитников крепости к этому времени оставалось немногим больше тысячи человек, а только в армии саморина было к тому времени более 12 тысяч солдат, да ещё прислали свои отряды правители Кочина и Каннанура, которых не слишком воодушевили призывы Кунджали Мараккара IV.
Про силы португальцев я уже сказал, а вскоре к ним присоединилась ещё одна эскадра из Гоа в составе 11 каррак с сопроводительными судами и доставила около восьмисот португальских солдат и много пушек.

Португальцы постепенно наращивали высоту насыпи, окружавшей крепость, и регулярно тревожили защитников крепости артиллерийскими обстрелами.
Вскоре высота насыпи стала превышать высоту крепостных стен, и тогда Фуртаду велел установить на ней множество пушек, хорошо защищённых от обстрела со стороны осаждённых.

Только теперь Фуртаду назначил решительный штурм крепости, и то после продолжительного артиллерийского обстрела Мараккар Котты.
Португальцы не жалели пороху и ядер, так что вскоре в нескольких местах им удалось разрушить крепостную стену.
Фуртаду приказал своим солдатам идти на штурм крепости, и саморин со своей стороны сделал то же самое – теперь он уже не мог оставаться в стороне.
Португальцам на своём участке удалось проникнуть в крепость, но Кунджали Мараккар IV лично возглавил контратаку своих солдат, и им удалось вытеснить португальцев из крепости, при этом погибло несколько португальских офицеров и довольно много солдат.
Узнав про отступление португальцев, воинство саморина тоже бежало от стен крепости.

В этот критический момент Андре Фуртаду во главе резервного отряда португальцев пошёл на штурм крепостных стен. Ему удалось выбить защитников крепости с части внешнего периметра и заставить их обороняться уже внутри крепости, но окончательно сломить сопротивление защитников Мараккар Котты в этот день португальцам не удалось.

Тогда Фуртаду велел продолжать артиллерийский обстрел крепости, чтобы расчистить дорогу своим солдатам, и вскоре португальцам удалось значительно повредить стену, которая отделяла городской базар от внешней крепостной стены. Ещё немного усилий, и португальцы смогут захватить крепость, - но тут прибыл корабль из Гоа с посланием от вице-короля Франсишку да Гамы, который приказывал Фуртаду немедленно прекратить осаду Мараккар Котты и возвращаться домой.

Франсишку да Гама опасался, что очередная неудача португальцев окончательно похоронит их престиж в глазах всех индийцев и положит конец существованию Португальской империи. Кроме того, собрав столь значительные силы для захвата Мараккар Котты, португальцы очень ослабили свои позиции в Малакке, на Цейлоне и в других своих опорных пунктах, которым теперь угрожали голландцы, активно осваивавшие Индийский океан.

Андре Фуртаду, со своей стороны видел, что крепость вот-вот падёт, да и саморин в это время отбыл в Каликут по поводу какого-то религиозного праздника, так что взятие Мараккар Котты без помощи местных союзников восстанавливало славу португальского оружия.
Если же португальцы сейчас уйдут, то княжества Южной Индии примут это за знак слабости португальцев и объединятся против них, чего нельзя было допустить, и что упускал из виду Франсишку да Гама.

Фуртаду решил созвать на совещание капитанов крупных судов и показал им письмо, полученное из Гоа. Капитанов не пришлось долго уговаривать, так как они собственными глазами видели плачевное состояние защитников крепости. Капитаны решили проигнорировать приказ вице-короля и единогласно проголосовали за немедленный штурм крепости.
Вскоре после совета капитанов португальцы начали очередной штурм крепости, но осаждённые из последних сил сумели отразить и этот приступ.

В это время к своим войскам вернулся саморин. Кунждали Мараккар IV узнал об этом и решил, что лучше уж сдать крепость саморину, так как у него оставалось всего лишь чуть более двух сотен солдат, способных носить оружие, и практически закончились боеприпасы и продовольствие.
Он послал парламентёра к саморину и сообщил, что согласен сдаться на милость своего повелителя при условии, что тот не выдаст его и его людей португальцам.

Саморин не только согласился выполнить эти условия, но он пообещал Мохаммеду Али (в глазах саморина тот не был Кунджали Мараккаром) полное прощение и возвращение ему должности Великого Адмирала.
Мохаммед Али принял условия саморина и начал вывод своих солдат из крепости. В это время португальские солдаты начали атаку на оставляемый город. Солдаты саморина, возмущённые нарушением условий мирного соглашения, набросились на португальцев, а Мохаммед Али увёл своих солдат обратно в крепость.
Саморину и португальским офицерам с большим трудом удалось предотвратить столкновение между отрядами союзников.

Андре Фуртаду был обозлён тем, что добыча ускользнула из его рук, и опять повёл своих солдат на штурм крепости, и снова Мохаммед Али оказал португальцам ожесточённое сопротивление, но всё был вынужден отступить со своими сторонниками в цитадель крепости.
При этом он продолжал вести переговоры с саморином о почётной сдаче.

Время поджимало, и Фуртаду вроде бы дал согласие на проведение таких переговоров и не возражал против того, чтобы Мохаммед Али сдался саморину, а его солдатам сохранили жизнь.
Кунджали Мараккар IV (Мохаммед Али) не слишком доверял португальцам и добился того, чтобы их священник поклялся на святых мощах – никакого вреда сдавшимся португальцы не причинят, и их соглашения с саморином нарушать не будут.

16 марта 1600 года войска саморина выстроились напротив ворот крепости, а неподалёку, как бы для наблюдения за перемирием, выстроились португальцы. Из ворот крепости вышли измождённые защитники и уцелевшие жители города. Саморин громогласно приказал, чтобы всех их накормили, обеспечили одеждой и отпустили на свободу.
Каликутцы одобрительно зашумели и бросились выполнять приказы своего повелителя.

Последним из ворот крепости вышел Мохаммед Али, и с поклоном положил свой меч к ногам саморина.
В этот момент Андре Фуртаду, который стоял рядом с саморином, схватил пленника за руку и дёрнул его в сторону португальских солдат. Мохаммед Али попытался сопротивляться, но тут на него набросились португальский священник, который клялся о неприкосновенности пленных, и ещё один иезуит. Им удалось скрутить Мохаммеда Али и потащить его к лодкам, а португальские солдаты, заранее проинструктированные своими офицерами, открыли огонь из своих мушкетов по индийцам.

Солдаты соморина, возмущенные таким предательством, и уцелевшие защитники крепости попытались отбить своего Адмирала, но силы оказались неравны, и к тому же на стороне португальцев оказался фактор неожиданности.
Отстреливаясь, португальцы спокойно двинулись к своим лодкам, унося своих раненых, а главное, уводя с собой Кунджали Мараккара IV.
Разгневанный саморин вынужден был смириться и начал успокаивать своих солдат.

Во всей этой истории вызывает недоумение полное отсутствие среди действующих лиц флота, которым командовал Адмирал. Хорошо, Адмирал оказался заблокированным в своей крепости, но мы ничего не знаем о попытках индийских моряков деблокировать своего предводителя. Очень странно. Куда же исчез флот, который много лет наводил страх на португальцев?

На обратном пути в Гоа соединение Фуртаду встретило ещё одного посланца от вице-короля: теперь Франсишку да Гама требовал, чтобы Фуртаду со своим флотом повернул к порту Коллам и обстрелял его.
Вице-король просто хотел оттянуть триумфальное возвращение Фуртаду, но совет капитанов опять решил проигнорировать очередное послание вице-короля и рекомендовал Фуртаду, не задерживаясь, идти прямо в Гоа.

В Гоа флот Андре Фуртаду был встречен с восторженным триумфом, несмотря на кислое отношение Франсишку да Гамы – ведь его братец опозорился при проведении подобной операции.

Кунджали Мараккара IV вместе с его основными сподвижниками заключили в местную тюрьму, а иезуиты стали предпринимать попытки обратить заключённых в христианство. Однако все их усилия оказались тщетными, так как пленники уже познали на своём опыте, чего стоят клятвенные обещания христиан.
Португальский суд приговорил всех пленников к смертной казни, а Мохаммеда Али (Кунджали Мараккара IV) – к четвертованию. Отрубленную голову героя португальцы засолили и возили по городам Южной Индии для устрашения местных жителей и их правителей.

Так закончила свой путь знаменитая династия адмиралов, противостоявшая португальским колонизаторам весь XVII век.

[Yorik]

Лопу Суариш

Я слишком быстро проскочил период с 1516 по 1524 годы, посчитав, что там не было ничего заслуживающего внимания.
Признаю, что несколько погорячился, стремясь рассказать о последних годах жизни Вашку да Гамы. Однако читатели попросили меня несколько подробнее описать пропущенный период, так что нам придётся вернуться к правлению вице-короля Лопу Суариша (1460-1520).

Лопу Суариш прибыл в Гоа 8 сентября 1515 года, когда д’Альбукерки ещё был в Ормузе, и, не дожидаясь официальной церемонии передачи полномочий, он стал вмешиваться во все детали устройства жизни португальских колоний, которые так тщательно организовал и поддерживал его предшественник.
Новый вице-король Индии был храбрым солдатом, но его человеческие качества и опыт совершенно не годились для административной работы в колониях, о жизни которых он знал очень мало.

Высокомерие, мелочность и нервозность нового вице-короля вкупе с его нерешительностью и слепому следованию букве приказов, поступавших из Португалии, очень быстро настроили большинство португальцев против него. А Португалия ведь находилась за несколько тысяч километров, и указания оттуда часто бывали не только противоречивыми, но и не соответствовали текущему моменту.
Местные правители после нескольких провокационных выходок убедились в неспособности Лопу Суариша жёстко карать провинившихся и в его мягкотелости.

Лопу Суариш сразу же начал ревизию всех установлений д’Альбукерки и стал переделывать всё по-своему. Самыми главными его ошибками стали разрешение португальцам заниматься торговлей, что д’Альбукерки категорически запрещал, и роспуск опытных воинских подразделений. Лопу Суариш посчитал, что боевой опыт, накопленный в индийских баталиях, ничего не стоит, а конные отряды и боевые слоны португальцам в Индии не требуются. Лошади и слоны были проданы.

В январе 1516 года Лопу Суарниш получил донесение из Португалии, что египтяне собирают сильный флот в Красном море, чтобы поквитаться с португальцами за прошлые поражения. Поэтому основные усилия вице-король в текущем году направил на сбор сильного флота и обеспечение его достаточным количеством солдат и боеприпасов.

Только в феврале 1517 года португальский флот из 37 кораблей вышел в море, имея на борту около 1800 португальских солдат и вспомогательные силы из местных жителей.
В начале марта португальцы подошли к Адену. Город всего несколько дней назад отразил нападение египетского флота, его крепостные стены были сильно разрушены, а гарнизон значительно ослаблен, и Аден не выдержал бы атаки португальцев. Поэтому губернатор Адена выслал Лопу Суаришу ключи от города, что символизировало его подчинение королю Португалии.

Португальцы могли бы без всяких усилий захватить этот важнейший стратегический пункт и построить там свою крепость, но Лопу Суариш решил слепо следовать букве приказа, полученного от короля. А в приказе ничего не говорилось о необходимости захвата Адена: вице-королю предписывалось обнаружить и уничтожить египетский флот. И только.
Лопу Суариш даже не стал обсуждать предложение губернатора Адена с капитанами своих судов, а повёл корабли в Красное море на поиски египетского флота.

Египетский же флот после поражения у Адена отошёл к Джидде. Здесь египтяне получили известия о том, что их страна перешла под контроль Оттоманской Порты, и египетский флот вернулся в Суэц, откуда и отправлялся в путь.
Таким образом, плавание Лопу Суариша в Красном море становилось совершенно бессмысленным, но приказ короля есть высший приказ.

Португальцы беззаботно вошли в Красное море и сразу же угодили в сильнейший шторм, который потопил два корабля, а два корабля так далеко отнесло от основного флота, что они поторопились вернуться в Ормуз. Это было бы не так страшно в количественном отношении для мощи флота, но дело заключалось в том, что на утерянных кораблях находилась большая часть продовольственных запасов и питьевой воды для всего флота.

Когда шторм закончился, Лопу Суариш повёл свой флот дальше в поисках египетских кораблей. Не зная прибрежной местности, он надеялся на то, что где-нибудь португальцы найдут воду и продовольствие.
Вскоре португальцы подошли к Джидде, но штурмовать город они не рискнули, так как фарватер очень хорошо простреливался мощной береговой артиллерией.
Близ Джидды португальцы провели в бездействии одиннадцать дней, но за это время им удалось узнать, что египетский флот ушёл в Суэц, и что теперь Египет стал принадлежать туркам.

Так как угроза со стороны Египта миновала, то Лопу Суариш приказал флоту возвращаться и назначил стоянку на острове Камаран возле побережья Йемена. На обратном пути португальцы очень сильно страдали от голода и, особенно, от жажды, так как никакой воды на берегах Красного моря они не смогли обнаружить. По пути к Камарану португальцы понесли довольно большие потери от жажды, но на острове вода была. Теперь португальцам стала угрожать голодная смерть, так как практически никакого продовольствия не было ни на самом Камаране, ни на других островах.

Три месяца провели португальцы на Камаране и потеряли за это время около восьмисот человек. В июле Лопу Суариш приказал плыть дальше, и вскоре португальцы оказались в Аденском заливе возле города Зейла, в котором находились большие запасы различных грузов, в том числе и продовольствия. Ведь город Зейла, расположенный на африканском берегу Аденского залива, был важным перевалочным пунктом в арабской торговле по Индийскому океану и с Египтом.

При штурме города Лопу Суариш не смог организовать должного взаимодействия своих кораблей, и атака португальцев на Зейлу ничего не дала, так как артиллерийский обстрел португальцев вызвал в городе сильные пожары, которые уничтожили все продовольственные запасы.
За что боролись?

Тогда Лопу Суариш вспомнил про Аден, который предлагал ему свои ключи, и направил туда свой многострадальный флот. Но за время португальских экскурсий по Красному морю крепостные стены Адена были восстановлены, и португальцы оказались перед неприступной крепостью, штурмовать которую они теперь и не пытались. Местный правитель уже не был таким приветливым с Лопу Суаришем и разрешил португальцам сделать лишь незначительные закупки воды и продовольствия.

Тогда Лопу Суариш повёл свой флот к Ормузу, но не все капитаны последовали за ним, оставшись искать удачу у берегов Аравийского полуострова. А вице-король с остатками флота прибыл в Гоа только в середине сентября 1516 года.
Город в это время осаждали отряды мусульманских правителей, с которыми умудрился перессориться заместитель Лопу Суариша. Мусульман удалось отогнать только после прибытия в сентябре того же года ежегодного флота из метрополии.

Весь 1517 года ушёл у Лопу Суариша не только в подготовке новой экспедиции, на этот раз на Цейлон, но в интригах против прибывшего королевского контролёра финансов и решении множества мелких местных споров.
Плавание на Цейлон в середине 1518 года принесло Лопу Суаришу славу строителя форта в бухте Коломбо, который, правда, через пару лет пришлось полностью перестраивать. Иногда Лопу Суаришу приписывают завоевание всего острова Цейлон, но это не соответствует действительности.
После возвращения в Португалию Лопу Суариша ждал прохладный приём при дворе из-за конфликта вице-короля с королевским контролёром финансов. Лопу Суариш доживал последние годы жизни в своём личном поместье в Ториж Ведраш, что в 30 милях к северу от Лиссабона (да, Лишбоа!).

Новым вице-королём Индии стал Диогу Лопиш ди Сикейра (1465-1530), который отплыл из Португалии 27 марта 1518 года и прибыл в Гоа 8 сентября. Лопу Суариш в это время находился в Кочине и успел отправиться со своим флотом на Цейлон, прежде чем его перехватили посланцы нового вице-короля. Очень уж хотелось Лопу Суаришу свершить хоть какое-нибудь славное деяние перед возвращением в Португалию. Ведь о провале его экспедиции в красное море складывали легенды и христиане, и мусульмане.

После возвращения с Цейлона Лопу Суариш официально передал вице-королевские полномочия Диогу Лопишу ди Сикейре и 20 января 1519 года покинул берега Индии.

Португальцев давно уже интриговали сообщения о существовании в Африке сильного христианского государства, Абиссинии, и они надеялись установить с ним связь с помощью посольства, чтобы совместными усилиями бороться с мусульманами. Тем более что ещё в 1512 году с португальцами вступил в контакт абиссинский посол Матфей, по происхождению армянин.

Матфея отправили в Португалию, где его с почётом принял сам король, но полной ясности о силе христианского государства в Африке португальцы не получили. В глазах португальцев Матфей не был настоящим послом из-за своей национальности, и споры по этому поводу затрудняли миссию Матфея.
Теперь этот Матфей прибыл вместе с Диогу Лопишем в Индию, и его следовало переправить в Абиссинию вместе с португальским посольством для установления надёжных контактов с потенциальными союзниками.

Так что пришлось Диогу Лопишу ди Сикейра заняться подготовкой новой экспедиции в Красное море, но с учётом ошибок предыдущих плаваний в те воды, и на это ушёл весь 1519 год.
Новая экспедиция в Красное море началась 15 февраля 1520 года, но перед входом в Баб-эль-Мандебский пролив португальский флот попал в сильный шторм и флагманский корабль ди Сикейры потонул. Вице-король и большая часть команды флагмана были спасены буквально чудом.

Вначале португальцы направились к Джидде, но узнав, что никакого сильного мусульманского флота в Красном море нет, Диогу Лопиш ди Сикейра взял курс на порт Массава (или Массауа, на территории современной Эритреи), чтобы высадить там абиссинского посла Матфея и специального португальского посланника со свитой. Это произошло 20 апреля 1420 года.

[Yorik]

Диогу Лопиш ди Сикейра и Дуарте ди Менезиш

Португальские послы ожидали увидеть мощное христианское государство, способное стать надёжным и сильным союзником христиан в их борьбе с мусульманами, но...
Вы сами, уважаемые читатели, можете себе представить то, что увидели португальцы в столице Абиссинии, а уж об их разочаровании и говорить не стоит.
Диогу Лопиш ди Сикейра, выполнив свои дипломатические функции, поспешил вернуться в Гоа, лишь заглянув в Диу, так как для захвата Диу у него не было достаточных сил.

Почему я упомянул Диу?
Дело заключалось в том, что в задачи нового вице-короля Индии входило строительство новых фортов на Мальдивских островах, на Моллукских островах, на Суматре, в заливе Чаула, а также в Диу. Но последнее было возможно осуществить только после захвата острова, на что португальцы пока не решились.

Губернатора Диу, Малика Айяза (?-1523) встревожил визит португальцев, и он срочно занялся укреплением своих оборонительных позиций и созданием достаточных запасов продовольствия. Трудился Айяз не напрасно, так как в начале февраля 1521 года к Диу подошёл сильный португальский флот из 42 кораблей с двумя тысячами португальских солдат на борту.
Вид укреплений, возведённых Айязом, произвёл на португальцев столь сильное впечатление, что они снова отказались штурмовать Диу, и Лопиш ди Сикейра повёл свои корабли к Ормузу.

Здесь португальскому флоту пришлось разделиться на несколько самостоятельных эскадр. Одна из них отправилась на Моллукские острова для строительства там форта. Другая эскадра отправилась в Китай, а сам Лопиш ди Сикейра оставался в Ормузе. Часть своего флота он одолжил правителю Ормуза для карательной экспедиции против одного из вассалов последнего, ну, и для того, чтобы подзаработать немного.

Мысли о Диу не оставляли ди Сикейру, и он в конце августа 1520 года направил четыре корабля для блокады острова, а через несколько дней с остальными кораблями поспешил тем же курсом.
Четвёрка португальских кораблей столкнулась у Диу с неожиданным сопротивлением пяти мусульманских судов, которые отважились вступить в бой. Португальцы в этом столкновении потеряли один свой корабль, потопили три вражеских судна, но остальные суда португальцев были сильно потрёпаны.

Подоспевший Лопиш ди Сикейра убедился, что атака на Диу бесперспективна и попытался основать форт в 20 милях южнее Диу, но и эта попытка португальцев потерпела неудачу, так как правитель Гуджарата был начеку и сумел отразить вылазку противника.

После этих неудач Лопиш ди Сикейра вспомнил про городок Чаул в заливе Чаула и решил попытать счастья в этом месте. Но этот вице-король оказался хроническим неудачником.
Да, прямая атака на Чаул не дала никакого результата, но местный малабарский правитель дал португальцам разрешение на строительство форта.

Едва португальцы начали строительство форта, как к заливу Чаула подошёл сильный мусульманский флот, посланный Малик Айязом. Часть португальских кораблей укрылась в заливе и оказалась заблокированной мусульманами, а остальные корабли ушли в Гоа.
Португальцы на берегу строили форт, а на море постоянно участвовали в стычках с кораблями мусульман, однако, с переменным успехом, так как им не всегда удавалось вырваться из гавани.

Однажды португальский корабль, шедший из Ормуза, попытался пройти в гавань, но потерял много времени, маневрируя у входа в гавань по причине сильного встречного ветра. Лёгкие мусульманские судёнышки окружили португальца и потопили его на глазах Лопиша ди Сикейры. Впрочем, португальцам удалось потопить несколько мусульманских кораблей, но это не решило их проблемы.

Такое противостояние продолжалось около месяца, и у португальцев стали заканчиваться запасы пороха; пришлось им перейти к пассивной обороне. Вскоре мусульмане начали штурмовать недостроенный форт, а тут ещё и полномочия Диогу Лопиша ди Сикейры заканчивались. В общем, от полного уничтожения португальцев спасло только поспешное бегство, и в конце декабря 1521 года последний португальский корабль покинул негостеприимный залив Чаула.

Так Лопишу ди Сикейре и не удалось свершить ничего героического или достойного.
Впрочем, он сколотил очень приличное состояние не совсем благородными методами, и часть его потратил позднее в Португалии на судей, чтобы сберечь остальное имущество. Хоть это ему удалось.

Пока Лопиш ди Сикейра прозябал в заливе Чаула, в августе в Гоа прибыл новый вице-король Индии – Дуарте ди Менезиш (1488-1539), который приступил к исполнению своих обязанностей только в январе 1522 года после отплытия на родину своего предшественника.
Не успел ди Менезиш приступить к своим обязанностям, как 13 декабря 1521 года умер король Мануэл I (плохое предзнаменование!), но об этом в Гоа узнали только через девять месяцев – после прибытия очередной ежегодной эскадры из метрополии.

Новому вице-королю досталось очень тяжёлое наследство. Изрядных дел наворотили два его предшественника, больше думавших о своём обогащении, чем о благе государства, да и приказы из Португалии часто оказывались совершенно, скажем, ошибочными.

Войну с Малик Айязом удалось быстро прекратить, так как правитель Диу рассматривал это столкновение как личный конфликт с Лопишем ди Сикейрой, и после отбытия своего врага в Португалию согласился отозвать свой флот от залива Чаула, позволив, наконец, португальцам достроить там свой форт.

Мир с правителем Диу был очень кстати, так как Дуарте ди Менезиш получил известие о восстании в Ормузе.
Конфликт в этом важном торговом центре возник ещё при Лопише ди Сикейре, которому пришлось в середине 1520 года, подчиняясь указаниям из Лиссабона, взять таможню Ормуза под контроль португальцев. Этот поступок вызвал возмущение всех горожан, которые стали открыто говорить о необходимости избавления от власти португальцев.

Лопиш ди Сикейра, покидая Ормуз, не позаботился об усилении гарнизона крепости, хотя капитан гарнизона и жаловался ему на недостаток сил в таких тревожных обстоятельствах.
Захват таможни оказался последней каплей в череде злоупотреблений португальских властей. К ним следует отнести постоянно увеличивавшийся размер ежегодной дани с Ормуза, которая превышала реальные возможности города. Деньги разворовывались чиновниками, росли недоимки по сбору дани, а в казну почти ничего не поступало.
О других злоупотреблениях португальцев и о притеснении и даже прямом грабеже местных жителей и говорить не стоит.

Португальцы проявляли удивительную беспечность, не предпринимали никаких мер предосторожности и почти все они жили в городе.
30 ноября 1521 года в Ормузе вспыхнуло восстание, и из трёхсот португальцев почти сразу же погибло около 120 человек.
Уцелевшие португальцы бежали в крепость, в которой было заготовлено очень мало продовольствия и боеприпасов.

Несмотря на внезапность нападения и большой численный перевес, горожанам так и не удалось захватить португальскую крепость.
Так как захватить крепость горожанам всё не удавалось, правитель Ормуза Туран-шах и многие жители в середине января 1522 года покинули город и поселились на острове Кешм, но осада крепости в Ормузе продолжалась.

И португальцы, и мусульмане очень страдали от голода и жажды, но вот к Ормузу подошёл долгожданный португальский корабль с припасами.
Что же сделал капитан этого судна? Бросился на выручку своим соотечественникам? Как бы не так!
Ослеплённый жаждой наживы, капитан судна продал лучшую часть своего груза мусульманам с острова Кемш, которые предложили такие запредельно высокие цены за продовольствие, что устоять смог бы только святой.
А португальский капитан, как вы понимаете, святым не был.

20 апреля 1522 года в Ормуз прибыла эскадра под командованием Луиша ди Менезиша, родного брата вице-короля. Его спутники стали давить на адмирала, требуя, чтобы он напал на остров Кемш и изгнал оттуда мусульман; они рассчитывали неплохо поживиться на острове.
Однако Луиш ди Менезиш оказался благородным человеком и объяснил своим спутникам, что нападение на остров Кемш ничем не поможет осаждённому гарнизону в Ормузе.
А то они этого не понимали!

Осада португальского гарнизона была благополучно ликвидирована, но спокойствие в Ормузе так и не наступило, так как среди мусульман начались внутренние смуты, в которые оказались вовлечены и португальские власти.
Один из правителей (раисов) Ормуза по имени Шараф-ад-Дин убил Туран-шаха и посадил на престол малолетнего Мухаммед-шаха.
Шараф-ад-Дин был противником “дружбы” с португальцами.

Луиш ди Менезиш решил вмешаться в эти игры и предложил другому раису по имени Шамшер устранить Шараф-ад-Дина. За это ему были обещаны пост визира Ормуза при новом правителе и очень приличная сумма денег.
Заговор Шамшера не совсем удался, так как Шараф-ад-Дин ускользнул от убийц и бежал в Ормуз.
Капитан португальской крепости ничего не знал об интригах Луиша ди Менезиша, арестовал Шараф-ад-Дина и посадил его в тюрьму. Это и спасло жизнь удачливому беглецу.

Вот так обстояли дела в Ормузе, когда туда в апреле 1523 года прибыл Дуарте ди Менезиш. Луиш ди Менезиш почему-то не стал информировать брата о своих интригах, и вице-король обнаружил, что уважаемый Шараф-ад-Дин по какому-то недоразумению находится в тюрьме.
Дуарте ди Менезиш был так поражён этим обстоятельством, что за сумму всего в два раза превышающую оплату услуг Шамшера согласился вернуть Шараф-ад-Дину свободу и положение в Ормузе.
Незадачливый Шамшер немедленно был казнён, а малолетний правитель Ормуза подписал с португальцами новый договор, по которому сумма ежегодной дани увеличивалась в полтора раза.

[Yorik]

Энрике ди Менезиш и Лопу Важ ди Сампайю

Что ещё можно сказать о правлении Дуарте ди Менезиша?
Во всё время его правления продолжались незначительные столкновения с саморином Каликута, а также рос поток контрабандной торговли с турками и венецианцами из Индии через Красное море. Португальцы как бы не замечали этой торговли, регулярно получая за это соответствующее вознаграждение.

Королевская казна недосчитывалась доходов из Индии, так что король Жоау III (1502-1557) решил разобраться в ситуации и для устранения злоупотреблений послал новым вице-королём Индии Вашку да Гаму, известного своей честностью, и наделил его необычайно широкими полномочиями.

Пользуясь своими правами, Вашку да Гама стремительно провёл расследование деятельности Дуарте ди Менезиша на посту вице-короля Индии и предъявил тому обвинения в нескольких преступлениях. Среди главных обвинений следует отметить казнокрадство, превышение своих полномочий и продажу огнестрельного оружия мусульманам. Какое из этих обвинений было более тяжёлым, судите сами, уважаемые читатели.

Дуарте ди Менезиш всячески затягивал своё отплытие в Португалию, так как он знал о болезни Вашку да Гамы и надеялся после его смерти вновь, хоть и временно, стать вице-королём Индии.
Вашку да Гама проявил твёрдость в этом вопросе и заставил Дуарте ди Менезиша покинуть берега Индии, правда, изъять нажитые и награбленные своим предшественником сокровища он не сумел. Поговаривают, что дон Менезиш отплыл на родину с закованными в кандалы руками, но мне кажется, что это лишь легендарное преувеличение.
В Португалии Дуарте ди Менезиш сначала был арестован и помещён в тюрьму, но через некоторое время его не только оправдали (благодаря помощи высокопоставленных друзей и, возможно, денег ди Менезиша), но и назначили на должность губернатора Танжера, которую он уже занимал раньше, до своего назначения в Индию.

Вашку да Гама очень недолго исполнял свои обязанности, так как умер 24 декабря 1524 года. Согласно утверждённому королём положению новым губернатором португальской Индии стал капитан Гоа Энрике ди Менезиш.
Он был военным и только военным, а потому почти никакого опыта административного управления не имел. Энрике ди Менезиш не был корыстным человеком или казнокрадом, однако отличался сильным упрямством и подозрительностью. Не самый лучший набор качеств для правителя, не так ли?

Основные события его не самого длительного правления произошли в столкновениях с местным населением на Малабарском берегу. Энрике ди Менезиш вызвал резкое недовольство всех торговцев своими операциями против нарушителей португальской торговой монополии. Местные правители прислушались к воплям притесняемых торговцев, и вскоре вооружённые отряды мусульман блокировали португальский форт в Каликуте. Основу сил нападающих составляли, разумеется, войска саморина, но у него нашлось довольно много союзников.

Большая часть 1525 года прошла в мелких столкновениях близ Каликута. Португальцы не получали подкреплений, так как высадка на берег оказалась затруднена осаждающими, а саморин собирал силы. Наконец, мусульманские войска провели решительный штурм и едва не захватили форт Каликут, но португальцам, хоть и с большим трудом, удалось отбить все атаки. Положение португальцев оставалось тяжёлым вплоть до октября, когда силами прибывшего из Португалии подкрепления удалось отогнать армию саморина от Каликута.

Энрике ди Менезиш к этому времени был уже серьёзно болен, но продолжал руководить обороной форта. Он был очень удивлён присланными из метрополиями инструкциями, согласно которым португальцы больше не нуждались в опорном пункте в Каликуте, а потому должны были эвакуировать свои силы из этого форта, - но подчинился приказу.
Вскоре после этого Энрике ди Менезиш умер в Каннануре совсем бедным человеком – это случилось 2 февраля 1526 года.

В этот же день в Каннануре вскрыли очередной конверт из Португалии, содержащий указания, которыми король определял порядок замещения открывавшейся вакансии правителя португальских владений в случае его преждевременной смерти или очень длительного отсутствия.
Так все узнали, что новым правителем португальской Индии стал Педру ди Маскареньяш (1470-1555), занимавший в то время пост капитана Малакки.

Малакка была очень далеко от португальских владений в Индии, так что прошло бы несколько месяцев прежде чем Маскареньяш смог бы прибыть и приступить к исполнению своих обязанностей. А тут шли войны с саморином и Гуджаратом, и существовала реальная опасность появления турецкого флота у берегов Индии, так что новый правитель требовался немедленно.

После долгих споров португальцы приняли соломоново решение: все поклялись в том, что признают полномочия Педру ди Маскареньяша сразу же после его прибытия в Гоа, и будут ему беспрекословно повиноваться.
Одновременно новым временным губернатором португальской Индии избирался Лопу Важ ди Сампайю (1480-1534), капитан Кочина.
Ди Сампайю тут же поклялся сложить свои полномочия и обязался повиноваться ди Маскареньяшу, как только тот появится в Гоа.

Возможно, что так всё и случилось бы, но тут вмешались некоторые обстоятельства. Дело было в том, что ещё 1524 году Педру ди Маскареньяш поссорился с королевским контролёром финансов Афонсу Мексией. Мексиа быстро накатал письмецо королю Португалии с жалобами на действия капитана Малакки, и в 1526 году его жалоба дала таки результаты.

Когда в сентябре 1526 года прибыл очередной конвой из Португалии, он привёз новые конверты, содержащие порядок замещения должности правителя Индии. Так как ди Сампайю в это время навещал Ормуз, то конверт вскрывал Афонсу Мексиа, оказавшийся старшим по званию в колониях.
Согласно этим бумагам новым губернатором Индии назначался Лопу Важ ди Сампайю, что отменяло предыдущие назначения. Жалоба Мексии сработала!
Вернувшийся ди Сампайю воспрянул духом и разослал указания об аресте Маскареньяша, если тот попытается высадиться в Индии.

В конце февраля 1527 года Маскареньяш прибыл в Кочин. Тогда Мексиа приказал обстрелять португальские (!) корабли и не допустил высадки Маскареньяша на берег. Тот не захотел ввязываться в братоубийственную войну и 16 марта прибыл в Гоа, где его сразу же арестовали и отправили в Каннанур.

Арест Маскареньяша вызвал раскол среди португальцев и едва не привёл к гражданской войне. Капитаны Каннанура и Чаула открыто поддержали Маскареньяша, но другие капитаны стали на сторону ди Сампайю. Капитан Каннанура в этих обстоятельствах освободил Маскареньяша из тюрьмы.
В начале августа в Гоа чуть не вспыхнул бунт, когда ди Сампайю арестовал 16 сторонников Маскареньяша.

Чтобы избежать гражданской войны капитаны и знатные дворяне договорились, что будет составлена коллегия судей, которые и решат, кто будет губернатором Индии. Вполне естественно, что здесь, в Индии, большинство голосов в коллегии судей получили сторонники ди Сампайю, что и определило исход тяжбы в конце декабря 1527 года.
Так Лопу Важ ди Сампайю стал полноправным губернатором португальской Индии.

В это время информация о событиях в Индии достигли Жоау III, и он назначил новым губернатором Индии Нуну да Кунья (1487-1539), сына знаменитого мореплавателя Триштана да Кунья. Нуну да Кунья отправился в путь 18 апреля 1528 года, но его плавание было сопряжено со множеством приключений, о которых я расскажу несколько позже.

Пока же вернёмся к официально вступившему в должность губернатора Индии Лопу Важ ди Сампайю.
Одним из первых мероприятий нового губернатора стал приём вернувшихся из Абиссинии в Гоа португальских посланников Родригу да Лимы и Франсишку Алвариша (1465-1541) со свитой и абиссинским послом к королю Жоау III. Дав путникам возможность передохнуть и восстановить силы, ди Сампайю отправил всю делегацию в Португалию в первые месяцы 1528 года.

Главной же заботой нового губернатора стали попытки укрепиться в Диу и возвести там форт. Но до строительства форта дело так и не дошло, так как, во-первых, португальцы встретили массированное сопротивление со стороны флота правителя Диу. Это флот состоял из множества мелких судёнышек, так что зачастую один португальский корабль оказывался окружённым несколькими десятками судов противника. Во-вторых, успеху португальского оружия очень мешало отсутствие согласованных действий со стороны португальских офицеров и капитанов. Они часто игнорировали приказы нового губернатора, которого сами же избрали из своей среды и считали его лишь одним из равных себе.

В таких условиях об экспедиции в Красное море ди Сампайю мог только мечтать.
Не добившись успехов на военном поприще, ди Сампайю занялся укреплением португальского флота, ремонтом и восстановлением крепостей и наведением порядка в финансовых вопросах.
В общем, когда в конце октября 1529 года Нуну да Кунья прибыл наконец в Индию, он получил колонии и флот в очень хорошем состоянии. Это позволило ему вскоре нанести мусульманам ряд чувствительных поражений.

Первым делом Нуну да Кунья по приказу короля арестовал и отправил в Португалию Маскареньяша и ди Сампайю из-за их конфликта, который чуть не привёл к гражданской войне в колониях.
В Португалии Маскареньяш был оправдан следствием и впоследствии командовал португальскими войсками в Северной Африке, был посланником в Риме, а в конце своей жизни он вернулся в Индию, став вице-королём.
Лопу Важ ди Сампайю просидел два года в тюрьме. За свою службу в качестве губернатора Индии он не только не получил ни копейки, но его ещё и оштрафовали на очень приличную сумму, сослав в Африку. Ссылка длилась недолго, а штраф вскоре простили, однако перенесённые испытания подорвали здоровье ди Сампайю, и он умер в 1534 году.

[Yorik]

Нуну да Кунья

Теперь самое время рассказать о бедах и приключениях Нуну да Кунья по пути в Индию.
Из устья Тежу Нуну да Кунья повёл в Индию одиннадцать кораблей с тремя тысячами человек, которые отправились в путь 18 апреля 1528 года. Братья нового вице-короля (губернатора) Индии, Перу Важ да Кунья и Симау да Кунья, тоже участвовали в этой экспедиции, но до Индии они так и не добрались, как, впрочем, и многие корабли этой экспедиции.

Первую потерю экспедиция понесла уже 6 мая, когда погибло судно со всем экипажем в 150 человек.
Вскоре, когда экспедиция заправлялась у берегов Гвинеи, выяснилось, что один из кораблей обладает слишком плохими мореходными качествами и тормозит всю эскадру. Нуну да Кунья решил предоставить этот корабль своей судьбе и отправился дальше.

Оставшись в одиночестве, капитан этого судна очень осторожно пробирался в Индию, строго придерживаясь карты и указаний предыдущих экспедиций. В результате получилось так, что этот брошенный корабль оказался единственным португальским судном, прибывшим в Индию в 1528 году.
Кстати, на этом корабле приплыл португальский историк Фернан Лопиш ди Каштаньеда (1500-1559), автор знаменитого труда “История открытия и завоевания Индии” в восьми книгах.
В начале 1529 года в Индию прибыл ещё один из кораблей этой экспедиции, который тоже оторвался от основной группы.

А Нуну да Кунья продолжали преследовать неудачи. В конце октября во время стоянки у Мадагаскара штормом был разрушен флагманский корабль экспедиции, но всем людям удалось спастись, и они пересели на другие корабли экспедиции.
Благоприятное время для плавания в Индию было упущено, начался сезон штормов, и Нуну да Кунья принял решение перезимовать в Малинди – это порт в современной Кении на три градуса южнее экватора.

Но Малинди был небольшим населённым пунктом, вернее, в нём не было помещений, пригодных для проживания европейцев, а португальские моряки хотели несколько месяцев стоянки прожить на суше.
В 120 км к югу от Малинды находился порт Момбаса, где португальцы могли бы найти более подходящее им жильё, да и гавань Момбасы была удобнее для стоянки судов. Однако местный правитель не захотел приютить португальцев. Обиженные моряки напали на Момбасу и разграбили город.

Ну, и что же они выиграли от этого?
Теперь португальцам досталось более удобное жильё, чем в Малинди; в Момбасе они обнаружили большие запасы пшена и риса – и это всё. А так как местные жители покинули город, то теперь португальцы нигде не могли раздобыть ни мяса, ни овощей и фруктов, ни соли. Начались болезни, и к концу марта 1529 года умерло около четырёхсот человек, в том числе и один из братьев да Кунья.

Португальцы сожгли Момбасу, покинули негостеприимный берег и 19 мая прибыли в Ормуз. Во время стоянки в Ормузе Нуну да Кунья принял решение об увеличении дани с мусульманских владений на 65%.
У жителей Ормуза под боком стоял португальский гарнизон, и они подчинились, но правитель Бахрейна отказался платить увеличенную дань. Португальцы попытались покарать строптивца, но их рейд окончился полной неудачей, так как они потеряли около трёхсот человек, главным образом от болезней, в том числе и второго брата да Кунья.

Только 24 ноября 1529 года Нуну да Кунья прибыл в Гоа, который и стал его резиденцией, а вскоре официально вступил в должность правителя (губернатора) португальских владений в Индии. Его предшественник, несчастный Лопу Важ ди Сампайю, оставил колонии, в том числе и вооружённые силы, в очень приличном состоянии (он не воровал!), так что Нуну да Кунья смог развернуться в Индии во всём блеске своих талантов.

Главной целью нового губернатора было завоевание Диу и постройка там португальской крепости. Учтя опыт предыдущих неудач португальцев, Нуну да Кунья стал собирать внушительные силы для похода на Диу, так что в начале 1531 года в Бомбейской гавани находилось около 400 кораблей.
Внушительные силы, однако новый губернатор принял ошибочное решение вначале атаковать небольшой остров в 24 милях от Диу, и потерял при этом очень важный темп. На данном скалистом острове индийские рабочие выстроили укрепления для гарнизона из 800 солдат. Никакой опасности при атаке на Диу этот гарнизон не представлял, но Нуну да Кунья вопреки советам своих военачальников и капитанов приказал захватить этот остров, чтобы тем самым устрашить правителя Диу.

Когда португальские корабли окружили остров, индийский гарнизон согласился капитулировать при разрешении свободной эвакуации на материк – со своими семьями и имуществом, но без оружия. Нуну да Кунья отверг эти предложения и заявил, что все жители острова должны стать его рабами. После такого ультиматума индийцы умертвили свои семьи и готовились дорого продать свои жизни.
На следующий день португальцы атаковали остров и уничтожили на нём всё живое, потеряв при этом 150 человек.

У этого острова, получившего название Остров Мертвецов, Нуну да Кунья простоял ещё восемь дней, ожидая возвращения своих эмиссаров из Диу. За это время в Диу прибыли турецкие корабли из Джидды, на борту которых находились 600 турецких солдат и 1200 арабских. Вот и сказалась потеря темпа!
Но главное заключалось в том, что турки привезли с собой большое количество самых современных пушек, производством которых и прославились турки. Командовал этими подкреплениями некий Мустафа, племянник Сулейман-паши, командовавшего ранее турецким флотом в Красном море.
Этот Мустафа взял в свои руки оборону Диу, удачно разместил новые пушки на крепостных стенах и перераспределил силы защитников города.

11 февраля 1531 года португальские корабли подошли к Диу, но были отогнаны от стен крепости турецкими пушками.
Штурм Диу со стороны моря представлялся бесперспективным, так как все подходы к городу простреливались артиллерией защитников города. Для правильной осады Диу с суши у Нуну да Куньи не хватало сил, да и португальские корабли в таком случае оставались бы практически без защиты.
Нуну да Кунья нашёл третий путь: он велел одновременно атаковать два форта, один из которых прикрывал вход в гавань, а другой входил в систему защиты городских стен. Захват первого форта позволил бы португальцам атаковать турецкие корабли в гавани, а через второй форт португальцы смогли бы ворваться в Диу.

Вскоре португальцы начали интенсивный обстрел фортов со своих кораблей, но немного перестарались. Видя, что их пушки не могут причинить серьёзного ущерба фортам, капитаны некоторых португальских кораблей увеличили интенсивность стрельбы и скоро поплатились за это. На нескольких португальских судах разорвались пушки и причинили им очень сильные повреждения. Кроме того, значительный ущерб португальским кораблям причиняли и новые турецкие пушки.
Вскоре на повреждённых португальских кораблях началась паника, и команды судов начали спешно покидать их. С большим трудом португальским офицерам удалось заставить обезумевших матросов и солдат вернуться на свои суда, но к этому времени турецкой эскадре удалось захватить несколько таких повреждённых и брошенных своими экипажами кораблей.

Разбитый португальский флот вынужден был отойти от стен Диу и стал зализывать свои раны. Португальцы, конечно, разграбили побережье вокруг Диу, но это было слишком слабой компенсацией за провал такой грандиозной экспедиции.
15 марта 1531 года обескураженный неудачей Нуну да Кунья вернулся в Гоа и начал строить планы новых захватнических операций.

Ведь помимо захвата Диу новый губернатор должен был ослабить саморина и построить форт в его владениях. Португальцам удалось склонить на свою сторону одного из вассалов саморина – раджу Танура, - который мечтал освободиться от опеки правителя Каликута подобно тому, как это удалось сделать радже Кочина. Португальцы пообещали свою помощь в борьбе с саморином и купили у раджи Танура участок земли в устье судоходной (по крайней мере, для лодок и мелких судов) реки Тапти для строительства форта Чаул на месте современного города Сурат.
В марте 1532 года строительство форта было закончено, и теперь португальцы могли не только усилить морскую блокаду Каликута, но и проникать по реке Тапти достаточно далеко, километров на 70, вглубь владений саморина.

Все эти хлопоты не могли надолго отвлечь Нуну да Кунья от его главной цели – от Диу. Потерпев неудачу с применением силы, губернатор стал искать дипломатические пути решения этой проблемы. Эмиссары от да Куньи часто вступали в контакты с правителем Диу, пытаясь переманить/перекупить его на свою сторону, но пока безуспешно.
При дворе султана Гуджарата, Бахадура (?-1537), активную деятельность развернул посланник губернатора Симау Феррейра. Ему даже удалось добиться согласия Бахадура на личную встречу с Нуну да Кунья, но пока губернатор собирал пышную свиту для свидания с султаном Гуджарата, у последнего изменились планы. Когда в октябре 1533 года Нуну да Кунья в сопровождении большого и пышно разукрашенного флота прибыл в Диу, султан под различными предлогами стал откладывать дату личной встречи, которая так и не состоялась.

Вместо этого Бахадур прислал к Нуну да Кунья своего представителя, который от имени султана предложил заключить мир с португальцами, и предложил за это ему город Базайн с окрестностями. На самом деле этот город не принадлежал султану, а был владением одного из его вассалов.
Нуну да Кунья решил, что этого мало, так что португальцы отклонили это предложение.
Нуну да Кунья прекрасно знал, что султан Бахадур находится в очень сложном положении. Ведь в это время он был вынужден обороняться от вторжения войск могольского императора Хумаюна (1508-1556), сына основателя Государства Великих Моголов Бабура.

В войне с моголами Бахадура преследовали неудачи, и он не мог позволить себе втянуться ещё и в войну с португальцами, так что в 1534 году был заключён мир между султаном Гуждарата Бахадуром и королём Португалии Жоау III. Условия реального договора оказались более жёсткими по отношению к Гуджарату. Португальцы не только получили в своё владение город Базайн с окрестностями, но и брали под свой контроль внешнюю торговлю Гуджарата. Все гуджаратские корабли, направлявшиеся в Красное море и в Ормуз, должны были заходить в Базайн, чтобы получить пропуск от португальского капитана города. Вся торговля лошадьми отныне должна была вестись через Базайн. Кроме того, Гуджарату было запрещено строить военные корабли, то есть корабли, вооружённые пушками.

Впрочем, султану Бахадуру мир с португальцами мало помог, и в апреле 1535 года он потерпел сокрушительное поражение от войск моголов.

[Yorik]

Португальцы или не спешили оказывать помощь Бахадуру, или не успели, а султан, потеряв большую часть своих владений, готов был искать помощи хоть у чёрта и даже отправил в сентябре 1535 года послов в Египет, чтобы добиться помощи от новых хозяев страны, турок-османов.
В этот момент на сцене появляется новый персонаж – Мартин Афонсу ди Соуза (1500-1571), будущий вице-король Индии.

Мартин Афонсу прославился своими подвигами в Бразилии и даже был назначен первым губернатором этой португальской колонии, но в 1533 году его отозвали на родину, а в 1534 году король отправил его с очередной эскадрой в Индию.
В Индии Мартин Афонсу получил от губернатора назначение в форт Чаула. Он был разочарован таким пренебрежительным отношением со стороны Нуну да Кунья, оставил прибывшую эскадру под своим командованием и в сентябре 1535 года крейсировал со своими кораблями неподалёку от Диу.

Нуну да Кунья приказал Мартину Афонсу держаться подальше от Диу и отправил туда своего секретаря Симау Феррейру для новых переговоров с султаном Бахадуром.
Однако Мартин Афонсу проигнорировал приказ губернатора, прибыл в Диу и, за обещание оказать Гуджарату помощь в борьбе с моголами, получил от султана Бахадура разрешение на строительство форта непосредственно возле Диу. Ещё бы, ведь вид португальских кораблей, стоявших на рейде Диу, производил внушительное впечатление.

Прибывший в Диу Симау Феррейра был неприятно удивлён, увидев в Диу Мартина Афонсу и узнав о заключённом последним договоре с султаном.
Когда в начале октября в Диу приплыл Нуну да Кунья, он был в бешенстве от того, что Мартин Афонсу вопреки его приказу прибыл в Диу и заключил договор с Бахадуром. Когда же выяснилось, что Мартин Афонсу отправил двух посланников в Лиссабон с известием о начале строительства форта в Диу, причём для скорости он отправил их сухопутным путём, губернатора чуть не хватил удар.
О “дружественности” дальнейших отношений между Нуну да Куньей и Мартином Афонсу можно подробно не говорить.

В сложившейся ситуации Нуну да Кунья смог только заключить официальный мирный договор между Португалией и Гуджаратом, который подтверждал уступку территории возле Диу для строительства форта в обмен на помощь в борьбе с моголами. Так что приоритет в этом вопросе остался за Мартином Афонсу, которого и по сей день называют основателем португальской колонии Диу.

Португальцы очень рьяно взялись за строительство форта и закончили его уже в марте 1536 года, потому что работали буквально все португальцы: и простые солдаты, и знатные фидалгу. Более того, фидалгу даже тратили свои денежки, чтобы накормить остальных. Старались португальцы не напрасно, так как все прекрасно понимали, что Диу – это последний крупный порт на западном побережье Индии, куда могли беспрепятственно заходить мусульманские корабли.
В построенном форте португальцы разместили гарнизон из 900 человек и усилили его 60 орудиями. Получилась очень внушительная крепость.

Своё португальцы получили, но ведь надо было оказывать вооружённую помощь султану Бахадуру, а вот с этим дело обстояло неважно. На море они могли бы помочь Бахадуру, но там моголов не было, а для наступательных сухопутных операций сил у португальцев явно не хватало, да и растрачивать их в борьбе с Хумаюном губернатор не хотел.

Вместо этого одним хитрым ударом Нуну да Кунья решил сразу две проблемы. Он оторвал Мартина Афонсу от эскадры, назначив его капитаном отряда, выделенного для помощи султану Бахадуру. Но этот отряд состоял всего из 50 всадников и сотни солдат с аркебузами. Чтобы совсем уж не обижать своего союзника, губернатор выделил ещё несколько небольших отрядов для защиты гуджаратских городов, однако португальская помощь оказалась незначительной.

Вскоре ситуация переменилась практически без участия португальцев. Хумаюн в начале 1536 года захватил и разграбил несколько гуджаратских городов, но вскоре вынужден был увести свою армию из-за тревожных известий с севера страны. Султан Бахадур решил, что он избавился от Хумаюна своими силами, а португальцы ему ничем не помогли. Выгнать португальцев со своих земель он не мог, но потребовал от них построить новую стену межу португальским фортом и городом Диу.

Португальцы, естественно, отказались выполнить подобное требование, султан разгневался на них и заявил, что португальцы нарушили мирный договор. Между союзниками установились довольно напряжённые отношения: одинокого португальца могли зарезать на улочках Диу, а португальцы, в свою очередь, могли воспрепятствовать выходу кораблей султана из его собственного порта.

Обстановка постепенно накалялась, но ни одна из сторон не предпринимала решительных действий до февраля 1537 года, когда Нуну да Кунья в очередной раз прибыл в Диу. Он не стал сходить на берег с визитом к султану, сославшись на болезнь.
Султан Бахадур в это время был на охоте, но, узнав о прибытии губернатора португальских владений, решил прервать своё занятие и нанести визит больному.

Бахадур прибыл на корабль губернатора с небольшой свитой, но его визит оказался настолько неожиданным для Нуну да Куньи, что он не решился отдать приказ об убийстве султана. Однако едва султан покинул борт его судна, Нуну да Кунья понял, что упускает реальный шанс устранить султана и приказал догнать лодку с султаном и убить Бахадура.

Португальцы стали знаками показывать, что хотят передать султану некое послание. Бахадур не заподозрил ловушки, позволил португальским лодкам догнать себя и погиб в завязавшейся схватке.
От берега к месту убийства султана примчалось несколько лодок, но было уже поздно. Португальцы во время этой операции потеряли 14 человек убитыми и около 30 ранеными. Индийцев никто не считал.
Тело султана Бахадура не нашли, но его личные вещи, оружие и украшения обнаружились у нескольких португальцев.

После гибели султана Бахадура португальцы без особого труда захватили Диу, но больших сокровищ в этом городе не обнаружили.
Мартин Афонсу обвинял губернатора в преступном нарушении мирного договора и в убийстве союзника, но на этот раз губернатор проигнорировал филиппики своего подчинённого.

В результате последующего смутного времени в Гуджарате португальцам удалось захватить не только Диу, но ещё и выразить свои претензии на Даман и изрядный кусок побережья, а также на Мангалор (а это ведь довольно далеко от Диу и Гоа!). Правда, получить всё это португальцам удалось несколько позднее и при других губернаторах.
В Диу после небольшой неразберихи стал править племянник Бахадура, так как сыновей у султана не было. Португальцы не возражали, но в это же самое время появилась ещё парочка претендентов на правление в Диу.

Мартин Афонсу до февраля 1538 года довольно успешно боролся на Малабарском побережье с пиратами семейства Мараккаров и к указанному сроку оказался в Кочине.

Хоть Диу и оставался в центре интересов губернатора Нуну да Кунья, он не мог в это время надолго покидать Гоа, вокруг которого в последние годы складывалась сложная обстановка.
Дело в том, что Исмаил-шах, правитель султаната Биджапур, у которого Альбукерке отвоевал Гоа, вёл себя относительно спокойно и особых хлопот португальцам не доставлял. Ситуация стала меняться в 1532 году, когда сыновья Исмаила, Ибрагим и Маллу, ещё при живом отце начали делёжку власти в султанате. Но существовала в султанате и третья партия, которая группировалась вокруг младшего брата Исмаил-шаха, Мирали; эту партию возглавлял Асад-хан.

Владения Асад-хана примыкали к Гоа, так что в борьбе за власть с конкурентами он решил заручиться поддержкой португальцев и передал им округа Сальсете и Бардес возле Гоа. Португальцы стали помогать Асад-хану, но вышли за пределы уступленных им территорий и построили форт в Рачоле.
В 1534 году Исмаил-шах умер, а Асад-хан разочаровался в португальцах и присоединился к новому султану Ибрагиму. Ибрагим Адил-шах потребовал от португальцев вернуть ему уступленные территории и начал военные действия против оккупантов. Но это была не регулярная война, а целая серия небольших набегов и столкновений, и эта ситуация держала португальцев в постоянном напряжении.

В 1536 году войска Ибрагим-шаха довольно плотно осадили Гоа, так что в одном из боёв был даже убит капитан Гоа. Португальцы голодали, среди солдат началось дезертирство, и дело закончилось тем, что в начале 1538 года, незадолго до сдачи своих полномочий, Нуну да Кунья приказал взорвать форт Рачол и вывел португальских солдат с захваченных территорий.
Эти земли португальцы смогли снова захватить только через несколько лет, а Нуну да Кунья в 1538 году нуждался в солдатах для защиты Диу и поэтому поспешил заключить мир с султаном Биджапура.

А что же в это время происходило в Диу?
Сразу же после захвата города Нуну да Кунья дал ценные указания по укреплению стен захваченного города и по совершенствованию системы обороны португальского форта. Эти распоряжения оказались весьма своевременными, ибо не успел Нуну да Кунья вернуться в Гоа, как гуджаратские войска под командованием Али-хана выдвинулись к самым стенам Диу и перерезали пути снабжения города продовольствием.
В июле 1537 года португальцы заключили мирный договор с Али-ханом и смогли снова заняться укреплением своих оборонительных сооружений.

Нуну да Кунья вернулся в Диу в феврале 1538 года и приказал ускорить строительство оборонительных сооружений. Сделано это было очень вовремя, так как чуть позже в Индию прибыл один венецианец, который сообщил о приближении большого турецкого флота.
Оказалось, что турки уже несколько последних лет собирали в Суэце большой флот для завоевания плацдарма в западной части Индии с целью установления своего господства в Индийском океане.