24 ответов в теме

[Yorik]

Герцог Медина Сидония не смог учесть все указанные ранее обстоятельства и не стал атаковать англичан 19 июля, используя выгоды западного ветра. Не стала Армада атаковать англичан и 20 июля. Испанские корабли стали на якорь в нескольких милях от Плимута, и герцог Медина Сидония собрал на военный совет капитанов крупных кораблей и старших военачальников.

Согласно данным испанской разведки, англичане должны были выйти из Плимута только после того, как Армада минует этот порт. Только после этого Дрейк должен был атаковать испанцев, стараясь не допустить соединения Армады с флотилией и армией Александра Фарнезе. Во время проведения этого совета испанцы ещё не знали, что с эскадрой Дрейка соединилась эскадра Хоуарда, и что английским флотом теперь командовал лорд-адмирал Чарльз Хоуард.

Большинство присутствовавших на совете офицеров высказались за немедленную атаку английского флота в Плимуте, тем более что ветер благоприятствовал такой атаке, а в тесноте гавани испанцы могли бы использовать свою излюбленную тактику абордажных сражений – ведь в живой силе испанцы имели громадное преимущество.
Герцог Медина Сидония не был моряком и не мог оценить преимущества своего положения. Он не хотел ввязываться в морское сражение и поэтому показал старшим офицерам инструкции, полученные им от короля Филиппа II. Король запрещал герцогу ввязываться в сражение с английским флотом, прежде чем он соединится с силами герцога Пармского.
Офицеры пытались возражать, заявляя, что если бы сам король находился с ними, то он бы не упустил такую удачную возможность и приказал бы атаковать английский флот в гавани Плимута.

Медина Сидония не разрешил атаковать английский флот 20 июля и тем самым он совершил роковую ошибку и предопределил гибель Армады, хотя до этого было ещё далеко, и вроде бы ничто не предвещало беды.
Герцог отправил Филиппу II донесение, в котором он сообщал о том, что по решению военного совета Армада будет дрейфовать восточнее острова Уайт, дожидаясь сообщения о начале погрузки армии Александра Фарнезе на корабли.
О предложении старших офицеров Армады атаковать английский флот в гавани Плимута герцог Медина Сидония своему королю не сообщил.

К ночи ветер начал стихать и менять своё направление. Хоуард решил больше не испытывать судьбу и вывел большую часть своего флота из гавани Плимута в открытое море в западном направлении, чтобы зайти в тыл Армаде с благоприятным ветром. Чтобы решить поставленную задачу, кораблям Хоуарда пришлось совершить несколько очень рискованных манёвров, но к утру уже англичане оказались с наветренной стороны от Армады.

На рассвете англичане и испанцы увидели друг друга, но никто из них точно не знал о количестве кораблей противника. Англичан удивило построение кораблей Армады. Испанцы выстроили свои корабли в виде полумесяца, рога которого были направлены в сторону ожидаемого противника. Такое построение позволяло бы окружить встреченные корабли англичан. Но англичане-то уже оказались в тылу Армады!

Хоуард и Дрейк первым делом оценили расположение крупных галеонов испанцев, которые занимали места перед строем кораблей, а также прикрывали их с тыла и с флангов. Затем Хоуард выстроил свои корабли в линию, охватывая корабли Армады с тыла, и приказал обстреливать испанские суда с дальней дистанции, не ввязываясь в абордажные бои. При этом английские корабли оставались бы вне пределов досягаемости испанских пушек

Корабли Дрейка, Хокинса и Фробишера начали атаковать арьергард Армады и своей первой жертвой они выбрали галеон "Сан Хуан Баутиста", несший штандарт адмирала Кастильского флота. Неся большие потери в живой силе от огня противника и не имея возможности поразить английские корабли, "Сан Хуан" резко изменил свой курс и едва не столкнулся с соседним галеоном "Росарио" под командованием Педро Вальдеса. Чтобы избежать столкновения, "Росарио" совершил неудачный манёвр и воткнулся в следующий галеон. В результате этой аварии "Росарио" потерял бушприт и фок-мачту и стал выходить из боя.

Чутьё подсказало Дрейку, что выходящий из боя корабль не только представляет собой лёгкую добычу, но на нём могут находиться приличные ценности. Пират взял верх над адмиралом ВМС Англии, и Дрейк, наплевав на приказ Хоуарда, который запрещал кораблям во время боя покидать линию, погнался за "Росарио" и легко захватил сильно повреждённый корабль. Другие корабли Армады не оказали своему подбитому товарищу никакой помощи, так как были больше озабочены собственным спасением.

Дрейк не ошибся – на "Росарио" оказалось большое количество золотых монет, а также сундук со шпагами, золотые рукояти которых были украшены драгоценными камнями. Эти шпаги предназначались в подарок руководителям английских католиков, которые должны были выступить для поддержки испанского вторжения.

Экипаж захваченного корабля и пленных солдат Дрейк высадил на берег, оставив у себя только капитана Вальдеса и нескольких его офицеров. Вальдес был очарован учтивостью и гостеприимством Дрейка; он не стал хранить военные тайны и рассказал Дрейку о результатах недавнего военного совета, а также всё, что он знал о дальнейших планах герцога Медина Сидонии. Дрейк немедленно передал полученную информацию Хоуарду.

В этом месте я позволю себе немного отклониться от изложения событий и забегу немного вперёд, чтобы рассказать о судьбе некоторых действующих лиц.

"Сан Хуан Баутиста" очень сильно пострадал в этом бою от артиллерийского огня нескольких английских кораблей. Его палубы были буквально залиты кровью погибших и раненых солдат и матросов, но он, изрешечённый английскими ядрами, вышел из боя. На стоянке в Кале корабль был подремонтирован, и затем он сумел благополучно вернуться в Испанию.
Педро Вальдес провёл три года в английском плену, пока его не выкупили за 3000 фунтов стерлингов.
Пленные испанские солдаты и матросы были переданы на содержание местным жителям. Чтобы как-то компенсировать свои расходы на содержание пленных, англичане широко использовали их труд в сельскохозяйственных и строительных работах.

После гибели Армады Фробишер выдвинул против Дрейка обвинение в нарушении дисциплины и чуть ли не в измене. Он откровенно завидовал славе и добыче Дрейка. Лорд-адмирал Хоуард вполне благосклонно выслушал объяснения Дрейка, и по его докладу суд Адмиралтейства не только полностью оправдал Дрейка, но и присудил ему и его команде всю добычу с захваченного галеона "Росарио".
Благосклонность Хоуарда объяснялась не только дружбой с Дрейком, но и тем, что сам лорд-адмирал во время одного из последующих сражений с Армадой покинул строй своих кораблей, чтобы захватить свою часть добычи в виде другого подбитого галеона.

Но что мы всё говорим о деньгах, да о деньгах, вернёмся же к нашему сражению.
Обладавшие высокой манёвренностью английские корабли обстреливали суда Армады с безопасного расстояния, не получая при этом никаких повреждений. Следует также отметить, что дальнобойные английские пушки обладали и более высокой скорострельностью: на один выстрел испанской пушки приходилось три, а то и четыре английских выстрела.

Однако к вечеру 21 июля испанцы потеряли только два крупных корабля: Дрейк захватил повреждённый "Росарио", а на "Сан Сальвадоре" по неустановленным причинам взорвался пороховой погреб.
Хоуард приказал Дрейку отправить донесение в Дувр для лорда Генри Сеймура, командовавшему эскадрой из 30 кораблей. В этом донесении сообщалось о событиях 20 и 21 июля. Сеймуру также рекомендовалось быть готовым к скорому сражению с Армадой, которая продолжала двигаться на восток.

22 июля ветер стих, и два флота замерли напротив друг друга в районе мыса Портленд-Билл, не предпринимая никаких решительных действий. Испанцы зализывали свои раны, а англичане собирали свои довольно сильно рассеявшиеся по морю корабли.
23 июля, пользуясь утренним безветрием, испанцы атаковали английские парусники своими галерами. Здесь пригодился опыт Дрейка, который не только отогнал галеры огнём своих пушек, а затем, используя свои дальнобойные орудия, стал обстреливать главные силы Армады. Хоуард написал в своём донесении, что

"испанцы были принуждены уступить и сбиться в кучу, подобно овцам".

24 июля при слабом ветре испанцы попытались приблизиться к острову Уайт, чтобы захватить его и сделать своей базой при вторжении в Южную Англию. Хоуард приказал отогнать испанцев от острова, так что к юго-востоку от острова Уайт разгорелось большое сражение, которое продолжалось при усилившемся ветре и 25 июля. Обе стороны израсходовали большое количество пороха и ядер, но потерь среди крупных судов не было ни у испанцев, ни у англичан, которые упорно избегали абордажных сражений.

Ведя интенсивный артиллерийский огонь, англичанам удалось вытеснить Армаду в Английский канал (Ла-Манш). Многие испанские корабли были серьёзно повреждены, и казалось, что ещё немного – и они пойдут на дно. Но тут английские корабли стали один за другим выходить из перестрелки. Дело было в том, что у англичан элементарно закончился порох.

Армаде удалось оторваться от назойливых англичан, так что 27 июля герцог Медина Сидония смог укрыть главные силы Армады в Кале. Потери в кораблях у испанцев были незначительны, но множество судов сильно пострадало от дальнобойных орудий англичан. Да и потери в живой силе у испанцев были значительными: ведь солдаты располагались, в основном, на открытых палубах.
В Кале Медина Сидония решил подремонтировать повреждённые корабли, пополнить свои запасы пороха, воды и продовольствия, а также скоординировать свои действия с Александром Фарнезе.

Укрывшаяся в Кале Армада и сама по себе всё ещё являлась смертельной угрозой для Англии, а теперь возникла реальная угроза объединения сил Медина Сидонии и герцога Пармского. Ведь Кале находилось на расстоянии лишь 23 миль от Дюнкерка, где должны были сосредоточиться силы Александра Фарнезе. Вот здесь-то и проявились все недостатки планирования данной операции испанцев.

[Yorik]

Ещё находясь у Портленда, Медина Сидония попросил Александра Фарнезе прислать ему сорок лёгких голландских кораблей, так как до сих пор

"они не могли успешно сражаться с английскими кораблями по причине чрезвычайной величины и неповоротливости испанских кораблей и замечательной подвижности английских".

Из Кале Медина Сидония ещё раз обратился за помощью к Александру Фарнезе. Он также просил герцога Пармского СРОЧНО прислать ему как можно больше пороха, ядер и продовольствия.
Следует напомнить, что между Кале, где отстаивались корабли Армады, и Дюнкерком, где должен был сосредоточить свои силы герцог Пармский, всего 23 мили, т.е. около 37 км. Даже в XVI веке наладить связь между войсками, находящимися на таком расстоянии, и скоординировать их действия было вполне возможно.

На все эти обращения Александр Фарнезе отвечал, что его плоскодонные корабли пригодны только для плавания в мелких водах, что они текут, что запасы продовольствия и пороха не подготовлены, и, наконец, что море слишком бурно. Герцог Пармский только забыл добавить, что вода мокрая.

Вроде бы Медина Сидония и Александр Фарнезе должны были проводить одну операцию против общего врага, но складывается такое впечатление, что герцог Пармский совсем не был заинтересован в успехе миссии Непобедимой армады – ведь вся слава победителя англичан досталась бы Медине Сидонии. Вот и возникают недостатки в планировании операции, в её обеспечении продовольствием и вооружении, а о координации действий двух полководцев вообще говорить не приходится.
Да, герцогу Пармскому приходилось тратить много сил на борьбу с восставшими Нидерландами, но он же прекрасно понимал, что с падением Англии песенка восставших будет вскоре же спета, но, тем не менее...
В общем, герцог Медина Сидония никакой помощи от герцога Пармского так и не получил.

Сложилась патовая ситуация.
Корабли Непобедимой Армады не могли войти в гавань Дюнкерка, так как та была слишком мелководной и годилась только для плоскодонных кораблей и барж.
Герцог Пармский отказывался вывести в море свою плоскодонную флотилию, так как опасался голландских кораблей и бурных вод. Он соглашался вывести в море свою флотилию только тогда, когда Медина Сидония очистит море от голландских кораблей.

Англичане ничего не знали о разногласиях между Медина Сидонией и Александром Фарнезе. Опасаясь соединения испанских сил, Хоуард на срочно созванном военном совете предложил немедленно атаковать укрывшиеся в Кале корабли Армады с помощью брандеров.

В ночь на 28 июля испанские моряки увидели восемь горящих брандеров в непосредственной близости от своих кораблей. Началась паника, и вместо того чтобы попытаться отогнать горящие корабли, испанцы начали рубить якоря и выходить в море.
Позднее было установлено, что якоря потеряли 130 испанских кораблей. А на каких базах они могли бы пополнить их запас? Отсутствие якорей вскоре будет ещё одной из главных причин крушения Армады.

Герцог Медина Сидония был одним из немногих, кто не поддался общей панике. Его флагманский корабль "Сан Мартин" стоял на якоре, и герцог пытался сигналами и выстрелами из пушек заставить другие испанские корабли последовать его примеру.
Из этих попыток ничего не вышло, и большинство испанских кораблей вышли в море. В панике две большие галеры выбросились на берег. Несколько галеонов столкнулись между собой.
А брандеры тем временем спокойно догорали на отмелях, не причинив испанским кораблям никакого вреда.

На рассвете близ Кале из больших испанских кораблей на якорях стояли только пять галеонов, в том числе и "Сан Мартин".
В четыре часа утра Хоуард приказал атаковать испанские корабли. Дрейк, Хокинс и Фробишер атаковали испанские суда, стоявшие на якоре, а остальные силы англичан отправились в погоню за вышедшими в море кораблями противника.

Увидев, что англичане напали на их флагмана, части испанских кораблей удалось вернуться в Кале, так что к концу этого сражения у герцога Медина Сидония набралось около пятидесяти судов. Остальные испанские корабли не справились с дувшим юго-западным ветром и начали двигаться вдоль берегов Нидерландов, причём многие корабли часто оказывались в опасной близости от берега или прибрежных отмелей.

Сражение близ Кале продолжалось семь часов. Английские корабли ловко маневрировали и старались пушечными выстрелами поразить наиболее уязвимые места испанских кораблей. Скорострельность английских пушек была в три раза выше, чем у испанских, поэтому не стоит удивляться большим потерям испанцев в живой силе. Многие испанские корабли получили страшные на вид пробоины, в том числе и ниже ватерлинии. О снесённых мачтах, порванных парусах и такелаже не будем и говорить.

Однако за всё время сражения ни один испанский корабль не был потоплен и ни одного вражеского корабля англичане не сумели захватить в плен. Вот так бой!
Чуть позднее голландцы захватили два повреждённых в бою испанских галеона близ Остенде, но англичане обычно напрочь игнорируют этот факт, умаляющий их национальную гордость. Они же никого не потопили и не захватили.

Около полудня английские корабли, словно по команде, один за другим начали выходить из сражения. Это объяснялось прозаически просто – у англичан закончился порох.

Во второй половине того же дня Френсис Дрейк отправил донесение Уолсингему, в котором писал:

"Бог дал нам славный день, и мы нанесли такие удары врагу, что, надеюсь, герцог Парма и герцог Медина Сидония не пожмут друг другу руки на этих днях... Пришлите боеприпасы и продовольствие и мы выбросим врага вон".

Но боеприпасов не было.

Противники разошлись, но опасались друг друга. Они ещё не знали, что у Кале Непобедимая Армада вела свой последний бой. Дальше началась агония Армады.

Испанские суда из Кале двинулись на северо-восток, а англичане сопровождали их на расстоянии. Но после полудня дул уже северо-западный ветер, так что испанские корабли – без якорей, со сломанными мачтами и порванными парусами – оказались в очень опасном положении. Им приходилось отчаянно маневрировать, чтобы не быть выброшенными на берег.

Так продолжалось до 30 июля, когда герцог Медина Сидония чуть не отдал приказ высаживаться на берег – он всерьёз опасался потерять свои корабли на мелях Зеландии. Но тут внезапно подул юго-восточный ветер, который помог испанским кораблям уйти к северу.

Испанцы опасались новой атаки английского флота, так как не знали, что у тех элементарно нет пороха. Испанцы сами страдали от нехватки пороха, продовольствия и свежей воды. На их кораблях свирепствовали болезни, так что герцог Медина Сидония больше не думал о нападении на английские корабли.

Англичане боялись, что испанцы повернут обратно в Канал, ведь большая часть кораблей Армады ещё не принимала никакого участия в боях, а у них нет пороха, чтобы остановить противника. И неизвестно когда будет!
Но испанцы двигались на север.
Оставив несколько кораблей для наблюдения за действиями Александра Фарнезе, основные силы английского флота двинулись вслед за испанцами. Хоуард боялся, что если испанцы высадятся в Шотландии, то местное население окажет им поддержку. Однако когда корабли Армады начали огибать Шетландские острова, англичане прекратили преследование испанцев и начали возвращаться на свои базы.

Только теперь и началась гибель собственно Непобедимой Армады, которая потеряла централизованное управление. Испанские корабли возвращались на родину, кто во что горазд, а болезни косили их экипажи. Штормящее море, туманы и скалы собрали первую жатву близ Шетландских островов. Считается, что несколько кораблей могли захватить и разграбить шотландские пираты, но достоверных сведений на этот счёт нет.

Очень много кораблей по различным причинам разбилось и потонуло близ берегов Ирландии. Во-первых, испанские капитаны не знали этих вод, скал и мелей. Во-вторых, и это главное, в условиях плохой видимости испанцы не могли правильно оценить свои координаты, им приходилось оценивать пройденный путь с помощью лагов; а так как они не знали истинной мощи Гольфстрима в этих местах, то этот метод приводил к значительным ошибкам.
Многие испанские корабли, увидев берег на востоке, полагали, что они уже достигли берегов Пиренейского полуострова. Когда же они понимали, что ошиблись, то чаще всего было уже поздно.

В сентябре 1588 года в Испанию начали возвращаться первые корабли Армады. Всего вернулось около пятидесяти кораблей (некоторые историки насчитывают до 65 вернувшихся кораблей). Потери в живой силе были не менее ужасными и оцениваются примерно в двадцать тысяч солдат и матросов. Погибло множество славных адмиралов и капитанов, в том числе Мигель де Окендо, Алонсо де Лейва и Хуан Мартинес де Рекальд.
Герцог Медина Сидония был отстранён королём от должности командующего и отправлен в свой замок.

Англичане же за время этой кампании, как считается, не потеряли ни одного корабля и всего около сотни убитых. Цифры явно преуменьшены.
Я не буду описывать английские торжества 1588 года, так как о них написано достаточно много. На самом деле, торжествовать англичанам было особенно нечего. Напомню только, что королева по поводу победы велела отчеканить медаль с надписью:

"Господь подул, и они рассеялись".

Надпись показывает, что королева верно поняла суть произошедшего.

Английские адмиралы также были разочарованы ходом прошедших сражений. Ведь значительно превосходя испанские суда в манёвренности, имея более скорострельную и дальнобойную артиллерию, англичане сумели потопить всего лишь несколько (хватит пальцев одной руки, чтобы их сосчитать) испанских кораблей.

[Yorik]

Жестокая правда оказалась в том, что были подорваны силы, как Испании, так и Англии. От Армады уцелело значительное количество кораблей, которые ремонтировались в портах на севере Испании, и они ещё представляли собой значительную силу.
Королева Елизавета и её советники ещё долго не знали об истинных размерах потерь Армады на обратном пути и вполне обоснованно опасались новой попытки вторжения испанцев уже на следующий год.

А на английском флоте в августе 1588 года началась эпидемия тифа, которая за пару месяцев унесла жизни около семи тысяч человек. Так что потери в живой силе у противников подравнялись. Кроме того, сразу же после победы выяснилось, что в казне совершенно нет денег, так что матросы-победители не получили обещанных наградных. Вот и получается, что история с Армадой ещё не закончилась.

Королева Елизавета, опасаясь повторного нападения испанцев, хотела нанести упреждающий удар и уничтожить остатки Непобедимой Армады в северных испанских портах. Она понимала, что Испания всё ещё достаточно могущественна для нанесения удара по Англии.
Тут и подоспел план по захвату Лиссабона, составленный Дрейком и Джоном Норресом (1547-1597), и представленный королеве уже в сентябре 1588 года. Дрейк всё мечтал воевать с испанцами на их территории.

План исходил из того, что испанский флот ослаблен, лучшие сухопутные части понесли значительные потери, а португальцы ненавидят испанцев, овладевших их королевством. Поэтому, когда англичане захватят Лиссабон и возведут на португальский престол своего ставленника, некоего дона Антонио (1531-1595), португальцы дружно восстанут и поддержат англичан.
Имея базу в Португалии, английские купцы получат доступ к торговле с португальскими колониями, а английским корсарам будет удобно перехватывать испанский "золотой флот".
Кроме того, англичане предполагали, что во время боевых действий в Испании они смогут существенно улучшить своё финансовое положение.
[Этот дон Антонио был побочным ребёнком Луиша (1506-1555), одного из сыновей короля Мануэла I (1469-1521).]

Королева, в целом, одобрила этот блестящий план, но с одним существенным дополнением: первым делом экспедиция должна будет уничтожить остатки Армады в северных портах Испании. Только при выполнении этого условия Елизавета согласилась участвовать в финансировании предстоящей кампании.

Желая добить Армаду, королева Елизавета необычайно расщедрилась. Для организации такой экспедиции она выделила шесть боевых кораблей из состава ВМС Англии, несколько вспомогательных судов, а также вооружение, стрелковое оружие, трёхмесячный запас продовольствия и 20000 (двадцать тысяч) фунтов стерлингов в звонкой монете. Кроме того, королева пообещала выделить несколько осадных орудий для штурма испанских крепостей.
10 тысяч фунтов выделили предприниматели из Сити и 5 тысяч вложили в это дело Дрейк с компаньонами.

Норрес также обратился к голландцам: он просил выделить несколько кораблей для перевозки их экспедиции, а также вернуть часть английских войск, воевавших в Нидерландах. Обстановка там позволяла оказать помощь англичанам, так как герцог Пармский в тот момент переместил центр своих интересов в сторону Франции, где усиливались позиции Генриха Наваррского, а 23 декабря 1588 года был убит герцог Генрих де Гиз.
Голландцы пообещали выделить 600 всадников и 23 роты пехотинцев, но от присылки судов воздержались. Реально же англичане получили от них лишь половину обещанных сил.
Кстати, королева также не полностью выполнила свои обещания: она "позабыла" прислать осадные орудия.

Испанские шпионы в Англии могли легко добывать почти всю информацию о подготовке экспедиции и её целях через легкомысленное окружение дона Антонио.

Перед отплытием из Плимута в марте 1589 года Дрейк уговорил флотилию из 60 голландских судов, прибывших в Англию с грузом соли, присоединиться к его экспедиции. Вероятно, Дрейк сделал голландцам такое предложение, от которого те не смогли отказаться. Красноречив наш герой!

В результате, под командованием Дрейка оказался целый флот, состоявший из 8 кораблей английских ВМС, 77 вооружённых торговых судов и 60 голландских транспортных судов. Плавание этого флота обеспечивали 3000 английских моряков и 900 голландских. Этот флот должен был доставить в Испанию 11 тысяч солдат и около тысячи волонтёров.

Как всегда, возникли проблемы с продовольствием, но Дрейк успокоил своих соратников тем, что они легко смогут прокормить своих солдат и матросов в Испании и Португалии.

Первым городом, по которому англичане нанесли свой удар, оказался Ла Корунья. Вроде бы, всё выглядело вполне логично: это был крупнейший порт в северной Испании, и в нём ремонтировалось много кораблей из состава Непобедимой Армады. Но, как показал дальнейший ход событий, испанские корабли совсем не интересовали Дрейка и Норреса. Главное – это был крупный порт, и в нём можно было неплохо поживиться. А испанские корабли... О них Дрейк и не вспоминал.

Англичане высадились в той гавани, где не было никаких крупных испанских кораблей. В городе было две крепости: одна располагалась почти на самом берегу океана и прикрывала гавани, а вторая крепость располагалась у самых гор и прикрывала верхнюю часть города.
Англичане атаковали и после непродолжительного штурма захватили крепость на берегу океана. Вскоре англичане контролировали почти весь город, за исключением верхней крепости, которую они так и не сумели захватить. Начался обычный грабёж богатого города.

Нельзя сказать, что англичане совсем забыли о боевых действиях. Когда Норрес узнал, что южнее города сосредоточилось около восьми тысяч испанских солдат, он немедленно атаковал их и нанёс испанцам тяжёлое поражение. В этом бою было убито около тысячи испанцев.
Отличились и голландцы, которые перебили двести испанцев, укрывавшихся в одном из монастырей.

Вскоре англичане стали грузить добычу на свои корабли. Они захватили 50 бронзовых пушек, много оружия, но перечень захваченных ценностей до нас не дошёл. Перед отплытием англичане подожгли Ла Корунью, так что в пожаре погибла большая часть города.

Англичане слишком много времени потеряли в Ла Корунье, и теперь Дрейк повёл свой флот прямо к Лиссабону. 19 мая он высадил войска близ города Пенише, что находится примерно в 80 км от Лиссабона.
Норрес должен был привести свою армию к Лиссабону, а по дороге ему следовало выяснить, поддерживают ли португальцы дона Антонию в качестве претендента на корону независимой Португалии, и нет ли в Лиссабоне или его окрестностях крупных соединений испанской армии.

Сам Дрейк повёл флот в устье реки Тежу (Тахо), где и бросил якоря 22 мая. Никаких попыток поискать испанские корабли в Тежу Дрейк не предпринимал, так как ему было уже не до этого. Во-первых, Дрейк сомневался, что им удастся захватить Лиссабон, не имея осадных орудий, которые "забыла" предоставить королева. Во-вторых, и английский экспедиционный корпус под командованием Норреса, и флот очень сильно страдали от свирепствовавших болезней, которые так и косили людей.

Некоторыми кораблями практически уже некому было управлять. Так капитан "Дредноута" Феннер сообщал, что из экипажа его корабля в 300 человек 114 уже умерли, а исполнять свои обязанности могут только 18 человек – остальных свалили болезни.
Не лучше обстояли дела и в сухопутных силах англичан.

Через несколько дней Норрес привёл своих солдат к стоянке кораблей. Он потерял очень много людей от болезней и сообщил, что испанцы всячески уклоняются от решительного сражения, играя на истощение англичан. Кроме того, португальцы не проявили никакого энтузиазма при появлении дона Антонио.
Последнее обстоятельство можно объяснить тем, вице-король Португалии Альбрехт (позднее Альбрехт VII Австрийский, 1559-1621) своевременно принял превентивные меры: он велел арестовать и посадить в тюрьму всех сколько-нибудь значимых сторонников дона Антонио. Наиболее влиятельных его сторонников Альбрехт велел казнить, так что к моменту появления англичан португальское дворянство, ориентировавшееся на дона Антонио, оказалось обезглавлено, и вооружённое выступление португальцев не состоялось.

Пока Дрейк и Норрес обсуждали план своих дальнейших действий, болезни продолжали косить их людей. Уже болело около трёх тысяч человек. И тут прогремел гром. Не буквально, конечно, просто из Лондона прибыли грозные письма от королевы Елизаветы.
Королева задавала очень неприятные вопросы: почему до сих пор не были уничтожены уцелевшие корабли Армады? почему так дорого обходится эта экспедиция? и т.д. Но главным образом королева требовала немедленно вернуть графа Эссекса в Лондон.

Я забыл упомянуть, что перед самым выходом кораблей из Плимута к английскому флоту присоединился граф Эссекс, новый фаворит королевы. Он жаждал воинской славы. Королева ранее уже запретила Дрейку и Норресу брать с собой Эссекса, и тем пришлось сделать вид, что они узнали о присутствии фаворита на борту флагмана только в открытом море, когда вернуть его на землю уже не было никакой возможности.
Граф Эссекс уже давно понял, что с этой экспедицией он никаких лавров не завоюет. Поэтому он поспешил подчиниться окрику королевы и вернуться в Лондон, где и был полностью прощён своей повелительницей.

Дрейку и Норресу пришлось хуже, так как их успехи были не слишком велики. К моменту отплытия Эссекса они сумели захватить около 80 торговых судов с грузом зерна, но это было не Бог весть что. Правда, эти суда пригодились для того, чтобы отправить больных и раненых в Англию.

Не сумев захватить Лиссабон, англичане двинулись к Азорским островам, но сильные встречные ветры не позволили им добраться до цели. Тогда Дрейк решил атаковать и захватить Виго, что ему и удалось сделать. Виго был сожжён и разграблен, но добыча оказалась слишком незначительной, так как испанцы успели вывести из города почти все ценные предметы.

После Виго экспедиция разделилась. Дрейк с двадцатью кораблями всё-таки решил добраться до Азорских островов, а Норрес с остальными кораблями стал возвращаться в Англию. Дрейк же до Азоров так и не добрался, так как его эскадру жестоко потрепал сильный шторм, и несолоно хлебавши он вернулся в Плимут.

На этом историю о борьбе Дрейка с Непобедимой Армадой следует считать законченной.

[Yorik]

Френсис Дрейк и Джон Хокинс: последнее плавание.

Экспедиция в Португалию окончилась полным провалом, так как не было достигнуто ни одной из поставленных целей. Уцелевшие корабли Армады не были уничтожены, Лиссабон не был захвачен. Более того, англичане потеряли от болезней около десяти тысяч человек и шесть кораблей. Правда, ни один из кораблей, выделенных Елизаветой, не пострадал, но расходы короны на эту экспедицию составили 50 тысяч фунтов стерлингов вместо запланированных 20. Для королевы это было изрядным перебором.

Вскоре, однако, выяснилось, что у экспедиции 1589 года были и положительные результаты.
Во-первых, был нанесён серьёзный ущерб престижу Испании и лично её королю Филиппу II, так как королева, владевшая лишь частью острова Британия, могла хозяйствовать в метрополии мировой империи, в которой никогда не заходило солнце.
Во-вторых, Испания потеряла большие запасы продовольствия, много торговых судов, а также понесла значительные потери в живой силе и вооружениях.
В-третьих, из-за английской экспедиции у берегов Испании в 1589 году был значительно задержан выход «золотого флота» из Америки, что вызвало финансовый кризис на Пиренеях.
В-четвёртых, у герцога Пармского из Нидерландов отозвали часть его армии для защиты метрополии, что улучшило положение голландцев, а оставшимся войскам не было своевременно выплачено жалованье, что не повышало боеспособность испанских войск. В общем, голландцы были очень довольны результатами экспедиции 1589 года.
В-пятых, захваченные Дрейком торговые суда были проданы за 30 тысяч фунтов стерлингов, что смогло компенсировать Елизавете незапланированные финансовые потери.

Англичане также передали в казну 150 захваченных пушек и множество прочего оружия, о стоимости которого нам сейчас трудно судить. О захваченных иных ценностях никакой достоверной информации не сохранилось.
Известно только, что солдаты и матросы, участвовавшие в этой экспедиции, получили на руки всего по пять шиллингов. Моряки, естественно, взбунтовались, но были разогнаны регулярными войсками, а четырёх зачинщиков бунта повесили.

После экспедиции 1589 года Френсис Дрейк надолго утратил доверие не только королевы, но и магнатов из Сити. Пришлось ему заниматься делами на суше, но связанными всё-таки с морем, а именно, с дорогим ему Плимутом. Дрейк улучшил водоснабжение города, соорудил водоотводный канал, но главное внимание он уделил ремонту старых оборонительных сооружений города и возведению новых. Во все эти работы Дрейк вкладывал много собственных средств.

Испанцы тоже не теряли времени даром, более того, сразу после неудачи Армады, Филипп II произвёл модернизацию испанских ВМС, в частности, было построено большое количество новых быстроходных кораблей с мощной артиллерией. Новые испанские корабли были более скоростными, чем их английские аналоги, и они в случае необходимости могли легко уйти от противника. Сокровища из Нового Света теперь доставлялись в Испанию на таких кораблях, которые не надо было собирать в конвои и сопровождать их внушительной охраной.

Помимо этого испанцы большое внимание уделили укреплению своих портов и опорных пунктов, возведя новые укреплении, усилив гарнизоны и снабдив их мощной артиллерией.

Однако новых кораблей ещё не хватало для выполнения всех заданий, так что англичане пока успешно этим пользовались.
В сентябре 1588 года в Плимут вернулся из кругосветного путешествия Томас Кавендиш (1560-1592), который сумел повторить путь Дрейка и привёз в Англию много сокровищ: золото, драгоценные камни, шёлк, фарфор, пряности – каких только ценностей не было на борту его корабля.
Судовладелец и купец Джон Уатт (?-1616), который позднее станет лорд-мэром Лондона, в 1590 году захватил два испанских корабля с ценнейшим грузом.
Чуть позже Джордж Клиффорд, 3-й граф Камберленд (1558-1605), привёз большую добычу из своего очередного плавания. Следует, правда, отметить, что хотя граф снарядил двенадцать экспедиций, ему фатально не везло в финансовом отношении, так что скончался он в долгах.

По испанским морям постоянно шныряли десятки, если не сотни, английских кораблей, которые за три года, с 1589 по 1591, сумели захватить около трёхсот испанский кораблей, а стоимость награбленных ценностей и товаров почти в десять раз превосходила стоимость английского импорта за тот же период. Выгоднейший бизнес!

В начале 1592 года была организована очередная экспедиция в Новый Свет, которой должен был командовать Уолтер Рэйли (1552-1618). В состав экспедиции были включены 16 кораблей, из которых два принадлежали лично королеве, и большой отряд солдат. Целью экспедиции был захват Панамы, но Рэйли самовольно решил изменить план кампании, за что и поплатился. Елизавета I арестовала Рэйли, и новым командующим был назначен Мартин Фробишер (1535-1594).

Это назначение раскололо экспедицию на две части. Часть кораблей под командованием Фробишера отправилась теперь к мысу Сан-Висенти, но успеха англичане не имели и вернулись домой с пустыми руками. Меньшая часть эскадры под командованием Вильяма Бороу (1538-1599) и капитана Кросса отправилась к Азорским островам и добилась значительного успеха.
Англичанам удалось захватить каррак с большим грузом ценных товаров и золота. Такой добычи за один раз ещё никто из англичан не захватывал, так что когда в сентябре 1592 года Бороу с Кроссом вернулись в Англию, то сразу же стали распространяться слухи о том, что большая часть ценного груза уже разворована капитанами и их командами.

Вот тут королева вспомнила о Дрейке и назначила его главой комиссии по проверке результатов плавания Бороу и Кросса. В комиссию также вошли Роберт Сесил (1563-1612), сын лорда Берли, и Ричард Хокинс, сын старого друга Дрейка Джона Хокинса.
Комиссия сразу же легко установила, что капитаны и их команды уже изрядно поживились, но Дрейк предложил не поднимать шума, так как оставалось ещё очень много ценностей. Кроме того, капитаны кораблей и члены комиссии были уже давно связаны дружескими и деловыми отношениями, а Вильям Бороу несколько раз плавал вместе с Дрейком. Возможно, и члены комиссии получили свою долю.

Френсис Дрейк доложил королеве, что им не удалось распутать это дело, однако стоимость захваченной добычи была оценена в 150 тысяч фунтов стерлингов, так что королева на свои вложенные в дело 3 тысячи фунтов стерлингов получит 90 тысяч.
Размеры полученной прибыли так впечатлили Елизавету I, что она не стала проводить дополнительное расследование для установления первоначальной стоимости захваченной добычи.

Так Френсис Дрейк снова оказался на виду у королевы, и вскоре поползли слухи о том, что он вскоре отправится в очередное плавание. Дрейк даже начал составлять план нового нападения на Панаму, но тут опять вмешались испанцы, высадившиеся в Бретани в 1593 году и захватившие Брест. Враг опять оказался в опасной близости от берегов Англии, так что Елизавете пришлось довольно быстро реагировать, на возникшую угрозу.

Собранным флотом стал командовать Мартин Фробишер, экспедиционный корпус, высадившийся во Франции, возглавил Джон Норрес (1547-1597), а Френсис Дрейк руководил внутренними силами обороны острова.
Эта кампания сложилась для англичан довольно удачно, которым удалось разгромить испанскую армию и изгнать её из Бретани. Английский экспедиционный корпус в этих боях понёс тяжёлые потери, а при штурме Бреста в ноябре 1594 года был тяжело ранен Мартин Фробишер, который вскоре скончался в Плимуте.

Теперь Дрейк снова начал планировать свою экспедицию в Новый Свет, главной целью которой должен был стать захват Панамы.
Королева, в целом, благосклонно отнеслась к проекту Дрейка, но слегка видоизменила его. Она рекомендовала Дрейку лишь уничтожать корабли в испанских владениях, да попытаться перехватывать корабли «золотого флота». Не доверяя полностью Дрейку, королева вторым командующим экспедиции назначила Джона Хокинса. Так старые друзья встретились вновь.

Подготовка экспедиции шла быстрыми темпами. Королева выделила на эти цели 30 тысяч фунтов стерлингов и шесть кораблей из состава королевского флота. Деятели лондонского Сити, воодушевлённые вкладом королевы, вложили в эту экспедицию 60 тысяч фунтов стерлингов и снарядили 21 корабль. На корабли эскадры также посадили 2500 солдат, которыми командовал Томас Баскервиль (1540-1596), недавно отличившийся в боях с испанцами в Бретани.

Эскадра покинула Плимут 29 августа 1595 года, но королева поставила условие, что корабли должны вернуться в Англию не позднее мая 1596 года.
Большинство историков сходятся на том, что несколько важных факторов повлияли на неудачный исход этой экспедиции.
1.Отсутствие единоначалия. Хокинс и Дрейк обладали практически равными полномочиями, что очень осложняло проведение любой операции. Бывшие соратники за прошедшие годы по-разному восприняли опыт противостояния с Испанией, и сделали различные выводы. Да, они, конечно, остались близкими друзьями, но каждый из них видел различные пути для достижения поставленных целей.
2.Англичане ещё не до конца осознали изменения, произошедшие в обороне испанских владений в Новом Свете. Все портовые города были значительно укреплены, снабжены сильной артиллерией и их гарнизоны состояли теперь из профессиональных солдат, а не из местного ополчения.
3.Главной же причиной неудачи этой экспедиции было то, что состав и цели экспедиции не удалось сохранить в тайне.

В состав военного совета экспедиции вошли Хокинс, Дрейк, Баскервиль и капитаны всех кораблей. На первом же заседании совета, которое состоялось ещё до отплытия из Плимута, Хокинс допустил чудовищную оплошность – он подробно рассказал капитанам кораблей о главных целях экспедиции. Хокинс приказал эскадре идти в Пуэрто-Рико, чтобы уничтожить стоявший там испанский флот, захватить стоящую добычу, а уж потом двигаться на Панаму. О «золотом флоте» речь даже не заходила.

Когда такое большое количество людей овладевают секретной информацией, утечка этой информации становится неизбежной. Так и произошло: цели экспедиции стали известны экипажам кораблей и быстро достигли ушей испанских агентов, так что планы англичан в общих чертах стали известны испанским властям.

[Yorik]

Морское счастье в этом плавании уже изменило Дрейку и Хокинсу, но они об этом ещё не подозревали.

9 сентября 1595 года. когда англичане находились приблизительно на широте Лиссабона, Дрейк созвал военный совет, на котором предложил немного скорректировать план их экспедиции. Он считал, что прежде чем пересекать Атлантику, их эскадра должна напасть на какой-нибудь из крупных портов в южной Испании или Португалии. Таким путём можно было достигнуть сразу же нескольких целей: во-первых, причинить серьёзный ущерб испанскому флоту и береговым укреплениям выбранного города; во-вторых, пополнить запасы свежей воды и продовольствия перед долгим плаванием; в-третьих, нанести ещё один сильный удар по престижу Испании.

Хокинс резко возразил своему старому коллеге и стал настаивать на утверждённом королевой плане экспедиции, то есть на прямом пути в Пуэрто-Рико. Ссору между руководителями экспедиции удалось замять Томасу Баскервилю, предложившему перенести заседание военного совета на следующий день.

На следующий день вопреки возражениям Хокинса подавляющее большинство членов совета поддержали предложение Дрейка, но с небольшими изменениями. Было принято решение о нападении на город Лас-Пальмас, что на Канарских островах.

26 сентября англичане вошли в гавань Лас-Пальмаса, но высадить десант на берег для захвата города им не удалось из-за сильных волн. Дрейк быстро понял, что им так просто не удастся захватить сильно укреплённый город, и увёл корабли к юго-западной оконечности острова Гран-Канария, чтобы пополнить запасы пресной воды.

Но и здесь англичан поджидала неудача. Отряд солдат, высадившийся на берег за водой, был обстрелян испанцами, которые убили семь англичан, а одного солдата захватили в плен. На допросе этот солдат рассказал, что английская эскадра отправляется в Новый Свет для нападения на Пуэрто-Рико.
Губернатор острова сразу же отправил два скоростных корабля - один в Испанию, а другой в Пуэрто-Рико, - с сообщениями о раскрытых планах англичан.

Корабль, посланный в Пуэрто-Рико, прибыл на место назначения, на неделю опередив англичан, так что у испанцев оказалось достаточно времени, чтобы организовать защиту острова, а также предупредить о подходе англичан других губернаторов испанских колоний в Новом Свете.

27 октября 1595 года англичане наконец достигли Вест-Индии. Они подошли к острову Доминика, но Дрейк решил не высаживаться на этом острове, а идти к острову Гваделупа, на котором были более удобные стоянки для кораблей, и можно было безопасно отдохнуть и пополнить запасы свежей воды и продовольствия.

Корабли под командованием Дрейка бросили якоря у Гваделупы 28 октября, а корабли под командованием Хокинса - 29 октября. За эти два дня англичан поджидала ещё одна крупная неприятность.
Во время короткого перехода от Доминики к Гваделупе от кораблей Хокинса отстали два барка. На них неожиданно напали пять испанских кораблей новой конструкции. Испанцам удалось захватить один барк, и они погнались за другим, уходившим к Гваделупе. Догнать второй барк испанцы не успели, но зато они обнаружили английскую эскадру на стоянке у Гваделупы.

Дрейк предложил немедленно сниматься с якорей, чтобы перехватить испанские корабли или в случае неудачи с ходу атаковать Сан-Хуан и использовать фактор неожиданности.
Уже больной Хокинс возразил, что для захвата такого сильно укреплённого города как Сан-Хуан требуется основательная подготовка. Дрейк не стал с ним спорить.

4 ноября англичане покинули Гваделупу, но Дрейк по пути к Пуэрто-Рико сделал ещё стоянку возле одного из Виргинских островов. Только утром 12 ноября англичане появились у Сан-Хуана, и по всем кораблям сразу же разнеслась весть о смерти Джона Хокинса.
Но не сам факт смерти одного из командующих огорошил англичан, а содержание завещательных распоряжений Хокинса. Джон Хокинс распорядился передать королеве Елизавете две тысячи фунтов стерлингов из его собственных средств в счёт её возможных потерь при организации данной экспедиции.
Дрейку Хокинс завещал свой лучший бриллиант и крест с крупным изумрудом.

Несмотря на все постигшие англичан неудачи Дрейк приказал готовиться к штурму города. Сан-Хуан за последние годы значительно укрепился. У выхода из гавани был построен мощный форт Морро, в городе были размещены дополнительные артиллерийские батареи, а гарнизон города был усилен большим отрядом профессиональных солдат.
К прибытию англичан испанцы сняли с нескольких своих фрегатов пушки и переправили их на берег для усиления береговой артиллерии. Экипажи фрегатов усилили гарнизон города. У входа в гавань Сан-Хуана испанцы затопили два своих фрегата и несколько рыболовных судов, нагружённых камнями, чтобы максимально затруднить нападение на город с моря. Испанцы также отправили женщин, детей и рабов вглубь острова. Сан-Хуан хорошо подготовился к обороне.

В этот же день, 12 ноября, судьба ещё раз намекнула Дрейку, что его звезда клонится к закату. Когда Дрейк на своём флагмане обедал с офицерами, испанцы с берега обстреляли английские корабли, и в окно его каюты влетело ядро, убившее двух офицеров. Сам Дрейк, правда, при этом не пострадал, но англичане сочли это плохим предзнаменованием. Дрейк же приказал отвести свои корабли из зоны досягаемости испанских орудий.

Перед атакой на город Дрейк решил уничтожить испанские фрегаты, стоявшие в гавани Сан-Хуана, и в ночь на 13 ноября англичане на шлюпках и пинассах (более крупные корабли англичан уже не могли войти в гавань) напали на испанскую эскадру.
Англичанам удалось довольно быстро поджечь четыре фрегата, но в свете разгоревшихся пожаров испанцы смогли хорошо разглядеть силы нападавших. Огнём береговой артиллерии испанцы потопили несколько шлюпок и отогнали остальные плавсредства англичан от своих кораблей. Во время этой атаки англичане потеряли около пятидесяти человек.

Испанцы понимали, что Дрейк будет снова пытаться захватить город, и у входа в гавань они дополнительно затопили ещё один фрегат и несколько рыбачьих судов, гружёных камнями.
Увидев это, Дрейк понял, что теперь по воде они не смогут прорваться к городу, поэтому на военном совете он предложил атаковать Сан-Хуан с суши, выявив самые уязвимые места в обороне города.

Томас Баскервиль отверг это предложение, заявив, что Дрейк давно не был в Новом Свете, а за прошедшие годы испанцы значительно укрепили свои города, усилили в них артиллерию и разместили гарнизоны из профессиональных солдат. Поэтому попытка атаковать такой хорошо укреплённый город как Сан-Хуан с их силами не представляется возможным, тем более что при штурме у них не будет артиллерийской поддержки с моря.
Капитаны поддержали Баскервиля, так как поняли, что, не имея преимущества в неожиданности, они не смогут рассчитывать на большую добычу в Сан-Хуане даже при успехе этой операции. Дрейк был вынужден согласиться с мнением членов совета, и не стал настаивать на штурме города. Ночью англичане подняли якоря и покинули негостеприимные для них окрестности Сан-Хуана.

Дрейк 19 ноября привёл свою эскадру в одну из бухт на юго-западном побережье острова, где англичане cмогли отдохнуть и пополнить свои запасы. Испанцы же отправили курьерские суда на Кубу и Гаити с предупреждением о появлении английской эскадры.

Через несколько дней английская эскадра двинулась в сторону Панамы, но сначала по старой памяти Дрейк посетил городок Рио-де-ла-Хача, что на северном побережье Колумбии. Англичане без особого труда захватили этот городок 19 декабря и даже нашли чем поживиться как в городе, так и в его окрестностях. Сам город англичане почти полностью разрушили, так как губернатор не смог или не захотел выплатить потребованный англичанами выкуп.

После этих подвигов англичане всё же направились в сторону Панамы, по пути обшаривая попадавшиеся селения, но особых сокровищ так и не добыли. К Рождеству Дрейк добрался до Номбре-де-Диос, но и здесь англичанам ничего не обломилось. Мало того, что в самом городе англичане не нашли почти никакой добычи, но они узнали, что караваны с сокровищами собираются теперь в другом месте, в более укреплённом городе Порто-Белло, который располагался в 25 километрах к западу от Номбре-де-Диос.

Тогда Дрейк направил отряд под командованием Баскервиля в сторону дороги, по которой раньше перевозились сокровища. Однако и здесь англичан подстерегала неудача. Отряд Баскервиля смог пройти 30 миль под дождём только за три дня, и вскоре англичане обнаружили, что со времени их последнего посещения Панамы ситуация здесь разительно переменилась. Вдоль дороги располагались укреплённые пункты испанцев, которые из своих укрытий обстреливали англичан. Предупреждённые испанцы перегородили единственную дорогу многочисленными завалами, которые англичане были не в состоянии преодолеть.

Англичане не только не нашли никаких сокровищ, но даже не смогли найти к ним дорогу. Потеряв несколько человек убитыми в стычках с испанцами, Баскервиль узнал, что и дальше на пути к Порто-Белло эта единственная дорога защищена многочисленными укреплёнными пунктами, а в настоящее время она ещё и стала практически непроходимой от многочисленных завалов. Отчаявшийся Баскервиль был вынужден отступить и увёл свой отряд обратно на побережье.

14января 1596 года Дрейк собрал военный совет, чтобы решить, что делать дальше. Он уже давно понял, что их экспедиция в Новый Свет провалилась, и захваченной добычи не хватит даже на покрытие расходов на организацию плавания. Надо было что-то делать, куда-то плыть за добычей. Но куда? По слухам, богатыми были города в Гондурасе или Никарагуа, и Дрейк 15 января приказал эскадре плыть к неизвестным им берегам. Перед отплытием англичане разрушили Номбре-де-Диос и сожгли все суда, стоявшие в гавани города.

Но даже этим фантастическим планам не суждено было осуществиться, так как противные ветры не давали возможности англичанам существенно продвинуться к северу. Кроме того, захваченные испанцы сообщили Дрейку, что на предполагаемых маршрутах англичане никаких богатств не найдут, ибо те земли очень бедны.
Погода стояла ужасная, на кораблях эскадры заканчивалось продовольствие и начались повальные болезни. В этих условиях отчаявшийся Дрейк 27 января приказал своим кораблям двигаться в направлении благоприятных ветров. Которые отнесли их к разрушенному Номбре-де-Диос.

Последние дни Дрейк был очень сильно болен и почти не покидал своей каюты. Своим соратникам он говорил:

"У Господа много средств, чтобы спасти нас. У меня есть ещё много способов, чтобы сделать вас богатыми и хорошо послужить Её Величеству".

Утром 28 января 1596 года Дрейк приказал одеть себя в доспехи, чтобы умереть как солдат, и через пару часов он умер.

Командование эскадрой принял Томас Баскервиль, который приказал захоронить тело Дрейка в море в свинцовом гробу на расстоянии нескольких миль от Номбре-де-Диос.

Баскервиль не стал продолжать плавание по Карибскому морю и приказал всем кораблям эскадры возвращаться в Англию. От пленных испанцев он узнал, что в Новый Свет из Испании прибыл сильный флот для поимки Дрейка, и хотел избежать столкновения с ним. Этого сделать Баскервиль не сумел, так как к югу от Кубы англичане наткнулись на испанский флот, поджидавший англичан на направлении наиболее удобного пути в Англию. После трёхчасового боя англичане сумели оттеснить испанские корабли и вырвались в Атлантику.

В Плимут эскадра под командованием Томаса Баскервиля прибыла в самом конце апреля 1596 года, почти в точности выполнив указание королевы Елизаветы. Однако поставленные цели достигнуты не были, а добыча оказалась скудной. В том же 1596 году от болезней и меланхолии скончался и Томас Баскервиль.

Испания с радостью встретила весть о смерти ненавистного "Дракона", как испанцы называли Френсиса Дрейка, и даже вечно больной король Филипп II сказал, что так хорошо он не чувствовал себя со дня Варфоломеевской ночи, то есть уже 23 года.