6 ответов в теме

[Yorik]

Я решил не писать подробной биографии Юлия Цезаря, так как трудов, посвященных жизни этого выдающегося человека издано великое множество. Но и пройти мимо такой замечательной личности я тоже не мог и не хотел. Поэтому я решил ограничиться подборкой коротких очерков и анекдотов о жизни Юлия Цезаря и его личности. Заранее приношу свои извинения тем, кто, может быть, будет разочарован такой краткостью, но уверяю, что и коротких заметок о нем набралось достаточное количество, при этом надо учитывать, что я опустил период детства и ранней юности будущего диктатора.

[Yorik]

В 86 году до Р.Х. Марий и Цинна назначили Юлия Цезаря, "почти мальчика" по словам Веллея Патеркула, жрецом Юпитера. В 82 году Сулла отменил все назначения Мария и его сторонников, и Цезарь лишился жречества. Кроме того, мать Цезаря была сестрой жены Мария (Старшего), так что не стоит удивляться тому, что Сулла считал его своим, если не врагом, то возможным противником. Цезарь был женат на Корнелии, дочери Цинны, и Сулла потребовал от него, чтобы он развелся с ней. После отказа Цезаря развестись с Корнелией, он был лишен Суллой жениного приданного. Говорят, что он был вынужден даже скрываться некоторое время.
За Цезаря стали заступаться весталки и многочисленные родственники и свойственники, и Сулла вскоре помиловал Цезаря, воскликнув при этом:

"Ваша победа, получайте его! Но знайте, тот, о чьем спасении вы так стараетесь, когда-нибудь станет погибелью для дела оптиматов, которое мы с вами отстаивали: в одном Цезаре таится много Мариев!"

После смерти Суллы Цезарь смог вернуться в Рим. Однажды, во время поездки на Родос, он был захвачен пиратами. Пираты потребовали за него выкуп в 20 талантов, но оскорбленный Цезарь предложил им пятьдесят и разослал своих людей для сбора выкупа, который был собран в малоазийских городах. Пока собирался выкуп. Цезарь неоднократно, как бы в шутку, грозил пиратам, что потом он всех их казнит на кресте, но те только смеялись над молодым человеком.
После того, как выкуп в пятьдесят талантов был за Цезаря уплачен, пираты высадили его на берег. Там он немедленно собрал флот, погнался за пиратами, захватил их и всех велел казнить на кресте. Правда, перед казнью он велел их умертвить, чтобы избавить от ненужных страданий.

Когда Цезарь прибыл в Гадес (ныне Кадис), то в храме Геркулеса он увидел статую Александра (Македонского) и тяжело вздохнул: ведь он уже достиг возраста смерти Александра, покорившего весь мир, но сам совершил еще ничего достойного.
Примерно в это же время он увидел сон, смутивший его: ему приснилось, что он насилует свою мать. Толкователи успокоили Цезаря, заявив, что такой сон предвещает ему власть над всем миром, ведь мать, которую он насиловал, не что иное, как земля, почитаемая родительницей всего живого. Не надо думать, что такое толкование сна дали прихлебатели Цезаря. Во-первых, он еще не был влиятельным политиком или полководцем, а, во-вторых, аналогичное толкование такого же сновидения приводит и Артемидор в своем знаменитом Соннике.

Для завоевания популярности у народа Цезарь тратил огромные средства на украшение общественных зданий, на различные игры и травли зверей. Деньги он тратил как свои собственные, так и своих друзей и сторонников, но такие совместные траты приносили славу одному Цезарю. Так его товарищ Марк Бибул признавался, что его постигла участь Поллукса. Он имел в виду, что как храм божественных близнецов на форуме называли просто храмом Кастора, так и их совместную щедрость приписывали одному Цезарю.

Цезарь устроил и гладиаторский бой, но созвал в Рим столько бойцов, что это вызвало в городе страх, и особым указом было запрещено держать в городе больше определенного количества гладиаторов. Хоть Цезарь и вывел на арену меньше бойцов, чем собирался, но все же их было 320 пар, и впервые в истории города все их вооружение и убранство было из серебра.

Когда Цезарь домогался сана великого понтифика, он уже залез в такие долги, что утром перед выборами он сказал матери:

"Или я вернусь понтификом, или совсем не вернусь".

Перед выборами один из соперников, Квинт Катул, зная о трудном материальном положении Цезаря, даже предлагал ему крупную взятку, за то, что тот снимет свою кандидатуру. Цезарь отказался и победил своих противников с огромным преимуществом.

Когда сенат 5 декабря 63 года единодушно осудил участников заговора Катилины на смерть, Цезарь единственный выступил за то, чтобы сохранить им жизнь и разослать их под стражей по муниципиям, конфисковав их имущество. Ему удалось даже привлечь на свою сторону ряд сенаторов, а консул Децим Силан даже заявил, что

"под высшей мерой он имел в виду не смерть, но тюрьму: для римского гражданина это высшая из кар".

Неизвестно, чего бы смог добиться Цезарь, но настроение сената резко изменилось после речи Марка Катона, так что римские всадники, с оружием в руках окружившие сенат, стали угрожать Цезарю смертью. Все сторонники Цезаря тут же покинули его, но Курион Старший прикрыл его своей тогой и тем спас Цезаря, но до конца года тот уже не показывался в сенате.

Уже в этом эпизоде видны и снисходительность Цезаря к побежденным врагам, и угроза его жизни в стенах сената.

Но проблемы с делом катилинариев на этом не закончились. В 62 году Цезарь вступил в должность претора и поддержал предложение народного трибуна Цецилиия Метелла о призвании в Италию Помпея с войском против Цицерона и оптиматов, голосовавших за казнь катилинариев. Катон наложил запрет на это предложение, а сенат своим указом отстранил обоих от управления государством. Цезарь рискнул остаться в должности для выполнения судебных обязанностей, но под угрозой применения против него силы он распустил своих ликторов, снял преторскую тогу и укрылся у себя дома.

На следующий день у его дома собралась огромная толпа, которая предлагала свою помощь для восстановления Цезаря в должности. Цезарь сумел успокоить толпу и уговорил ее разойтись. Сенат не ожидал такой реакции народа. Спешно было созвано заседание сената по поводу такого сборища. Лучшие представители сената пригласили Цезаря в курию, выразили ему благодарность, расхвалили его в самых лестных предложениях и, отменив прежний указ, полностью восстановили его в должности.

Как видим, одной из своих целей, популярности у народа, Цезарь достиг, а через это он стал и влиятельным политиком.

Враги Цезаря не успокоились и объявили его сообщником Катилины. Это было в то время преследования всех катилинариев страшным обвинением. Следователю Новию Нигру об этом заявил доносчик Луций Веттий, а в сенате выступил Квинт Курий, которому была назначена государственная награда за то, что он первый раскрыл замыслы заговорщиков.
Курий утверждал, что слышал об этом от самого Катилины, а Веттий даже обещал представить собственноручно написанное Цезарем письмо к Катилине.

Цезарю удалось добиться от Цицерона свидетельства, что он сам сообщил ему некоторые сведения о заговоре. Это был сильный удар по врагам Цезаря, а в первую очередь по обвинителям. Курий был лишен награды. Веттий не посмел явиться в суд, был лишен залога, а толпа чуть не растерзала его перед ростральной трибуной. Имущество Веттия было конфисковано, а сам он брошен в тюрьму, где оказался и следователь Новий, как принявший жалобу на старшего по должности.

По окончании преторства Цезаря осадила толпа кредиторов. Он был вынужден заручиться помощью поручителей и поспешил укрыться в провинции Дальняя Испания, которая была ему назначена по жребию. Вопреки обычаю Цезарь даже не стал дожидаться положенных ему средств и распоряжений сената, так он спешил убраться из Рима.

Наведя порядок в провинции, Цезарь в 60 году поспешил в Рим, чтобы добиваться триумфа и консульства. Но тут он немного опоздал, так как срок выборов был уже назначен, и он мог или добиваться триумфа, оставаясь вне городских стен, или добиваться консульства, вступив в город частным лицом, но теряя при этом право на триумф. Цезарь попытался было добиваться консульства через своих доверенных лиц, но этому воспротивился Катон, заявляя, что это противоречит закону.

Цезарь плюнул на триумф и стал готовиться к выборам. Кроме него было еще двое соискателей: Марк Бибул и Луций Лукцей. Цезарь решил вступить в союз с Лукцеем, так как тот был очень богат, но пользовался в Риме очень небольшим влиянием. Они договорились о том, что Лукцей будет обещать центуриям деньги от имени их обоих, и так они смогут обойти Бибула.
Такой союз встревожил оптиматов, и они стали собирать средства на поддержку компании Бибула. Даже Катон вынужден был признать, что совершается подкуп народа, но в интересах государства. Своим всё прощается!

[Yorik]

Борец с терроризмом Юлий Цезарь


Как-то раз путешествуя на своем корабле — Юлий Цезарь был захвачен в плен пиратами. Пираты запросили выкуп — 25 талантов серебра, чем сразу и обидели Гая. Если перевести на понятные нам цифры ту сумму, что запросили пираты, то она будет равняться, примерно 620 кг серебра или 600 тысяч долларов на нынешние деньги. В то время на сбор даже такой суммы могло уйти около двух месяцев. Гай Юлий заявил пиратам, что они продешевили и дабы не срамиться, им стоит просить все 50. Так и порешили. Все то время, пока слуги Цезаря собирали сумму для откупа, император пафосно развлекал себя в пиратском плену.

Цезарь умышленно обращался с пиратами, как с подчинёнными. Требовал, чтобы те молчали, когда он будет спать. В плену Юлий писал помпезные речи и оттачивал красноречивие на пиратской братии. Играл с пиратами в азартные игры, пил спиртное и насмехаясь — примерял на себя роль пиратского капитана.
Когда же привезли выкуп и освободили императора, то Цезарь произнес на прощанье, что-то вроде «I’ll be back». В ответ пираты посмеялись, и разбрелись делить богатство. Он были уверены в том, что их логово Цезарю при всем его амбициозном желании не сыскать во век. Но, как показало время, смеялись морские разбойники напрасно.

Собрав «карательный» флот, Гай провел полную зачистку пиратских убежищ — пленив, помимо прочего, и своих старых знакомых.
Впрочем, вспомнив тот факт, что в плену ему было не так-то уж и плохо, Гай проявил огромное милосердие — и не просто распял пиратов, а предварительно перебил им ноги, чтобы те померли поскорее и не шибко мучились. Пираты к тому времени изрядно достали всех в округе, так что Гай Юлий не только отомстил, но и зарекомендовал себя нереально крутым борцом с терроризмом.

[Yorik]

На выборах победили Цезарь и Бибул. Оптиматы, предвидя такой итог выборов, позаботились о том, чтобы будущим консулам были назначены после истечения срока их полномочий самые захудалые провинции. Обиженный Цезарь вступил в союз с Помпеем, который был тоже зол на сенат из-за его медлительности в утверждении распоряжений Помпея после его победы над Митридатом. К этому союзу Цезарь привлек и Красса, помирив его с Помпеем, с которым тот враждовал еще со времен их совместного консульства. Так в 59 году был образован первый триумвират. Союзники договорились о том, чтобы не допускать никаких государственных мероприятий, не угодных кому-нибудь из них.


Когда Цезарь вносил закон о земле, его коллега Бибул выступил против, ссылаясь на дурные знамения. Тогда Цезарь силой прогнал Бибула с форума. На следующий день негодующий Бибул подал в сенат жалобу, но никто из сенаторов не осмелился выступить с докладом о насилии над консулом. В отчаянии Бибул перестал выходить из дому и лишь в эдиктах выражал свои протесты. Таким образом, до конца своего срока Цезарь правил страной по своему усмотрению. Некоторые люди, подписываясь свидетелями на документах, в шутку отмечали их не консульством Цезаря и Бибула, а консульством Юлия и Цезаря. В народе даже стал ходить стишок:

"В консульство Цезаря то, а не в консульство Бибула было:
В консульство Бибула, друг, не было впрямь ничего".

Во время своего консульства Цезарь женился на Кальпурнии, дочери Луция Пизона, своего преемника на должности, а свою дочь Юлию, у которой уже был другой жених (и не один), он выдал замуж за Гнея Помпея. С помощью тестя и зятя Цезарь добился себе в управление провинцию Галлия, которая сулила ему будущие триумфы.


По окончании консульства Цезаря преторы Гай Меммий и Луций Домиций потребовали расследования мероприятий истекшего года. Цезарь поручил это дело сенату, но сенат отказался. Три дня Цезарь уговаривал сенат, но так ничего и не добился. Но как только он уехал в свою провинцию, по нескольким обвинениям сразу был взят под суд его квестор. Это была угроза Цезарю. Вскоре и народный трибун Луций Антистий потребовал Цезаря к ответу. С помощью других народных трибунов Цезарь добился, чтобы его не привлекали к суду, пока он отсутствует по делам государства. Для подстраховки Цезарь стремился каждый год иметь среди магистратов верных и преданных ему людей.


Когда Луций Домиций был выдвинут в консулы, он стал заявлять, что, став консулом, добьется того, чего не добился претором и отнимет у Цезаря его войско. Тогда Цезарь созвал в Луке совещание с Помпеем и Крассом и убедил их выдвинуть свои кандидатуры на консульство, чтобы не допустить Домиция к высшей власти. С помощью новых консулов Цезарь добился для себя сохранения командования в Галлии еще на пять лет.


К четырем легионам, полученным от государства, Цезарь добавил еще шесть, набранных за его собственный счет. Он даже набрал легион из трансальпинских галлов, которых вооружил и обучил по римскому образцу, а впоследствии всем им он даровал римское гражданство. Этот легион по-кельтски назывался "алауда (alauda)", что означает "хохлатый жаворонок", по украшению на шлемах легионеров.


Во время своего командования Цезарь тратил огромные средства для привлечения благосклонности народа, на организацию игр и угощений, на постройку в городах различных украшений, в том числе и нового форума в Риме. Он также увеличил на вечные времена жалованье и довольствие легионерам.


Враги Цезаря тоже не дремали, и консул Марк Клавдий Марцелл заявил, что преемника Цезарю в Галлии надо назначить раньше срока: ведь война там уже закончена, мир заключен, и победителю пора распустить свои войска. На консульских же выборах кандидатуру Цезаря в его отсутствие не принимать. Цезаря это встревожило, и с помощью народных трибунов и другого консула, Сервия Сульпиция, он стал сопротивляться и вносить свои предложения.


Следующий консул Гай Марцелл, двоюродный брат предыдущего, продолжил политику своего кузена. Цезарь продолжал сопротивление и даже привлек на свою сторону, утверждают, что за большие деньги, другого консула, Эмилия Павла и народного трибуна Гая Куриона. Однако он увидел, что происки против него нарастают, а консулами на 49 год выбраны два его врага. Цезарь согласился распустить свои войска, если другие полководцы сделают то же самое. Он имел в виду, прежде всего, Помпея, который, находясь в Риме, сохранял верховное командование над войсками в Испании и Африке.


Когда предложение Цезаря было отклонено, он переместился в Ближнюю Галлию и из Равенны заявил, что если против защищавших его трибунов будут приняты суровые меры, то он может воспрепятствовать этому силой оружия. Это уже была угроза войны. Другие считают это только предлогом для начала войны и захвата Цезарем единоличной власти в Риме.


И вот Цезарь уже стоит у Рубикона, у него только 5000 человек пехоты и 300 всадников. Остальная армия еще не подошла из-за Альп. Получив известие, что народным трибунам пришлось покинуть Рим, Цезарь двинул свои войска вперед. При переходе через Рубикон Цезарю приписывают различные исторические слова. Согласно Светонию, он сказал:

"Вперед, куда зовут нас знамения богов и несправедливость противников! Жребий брошен".

По Аппиану, он сказал:

"Если я откажусь от перехода, это будет бедой для меня, если перейду - для всех".

Не имеет большого значения, что в точности говорил Цезарь, или не говорил ничего, но важно то, что он с войсками вошел в Италию 10 января 49 года до Р.Х.: это было началом очередной Гражданской войны.


В Италии у сената не было сил, которые могли бы противостоять легионам Цезаря. Он быстро и практически без кровопролития подчинил себе Северную Италию, а затем двинулся к Брундизию, чтобы воспрепятствовать бегству из Италии консулов и Помпея. Это ему не удалось, ибо Помпей уже 17 марта бежал из Италии, и тогда Цезарь вступил в Рим.


Произнеся в сенате речь о положении государства, Цезарь отправился в Испанию против сильнейших войск Помпея, которыми в отсутствие командующего распоряжались три легата Помпея: Марк Петрей, Луций Афраний и Марк Варрон. Перед отъездом Цезарь сказал друзьям, что сейчас он идет на войско без полководца, а потом вернется к полководцу без войска.


В Испании Цезарь уже 2 августа одержал решительную победу при Илерде, хотя на пути за Пиренеи его задержала осада Массилии (Марсель). Вернувшись из успокоенной Испании в Рим, Цезарь переправился в Македонию, где после четырехмесячного противостояния Помпею разбил его в знаменитом Фарсальском сражении 9 августа 48 года.


Он преследовал разбитого Помпея до самой Александрии, где нашел его уже умерщвленным. Воздав почести покойнику и покарав его убийц, Цезарь занялся наведением порядка в Египте, где встретился с Клеопатрой и встал на ее сторону в борьбе с ее братом Птолемеем. В марте 47 года порядок в Египте, с точки зрения Цезаря, был установлен, но поступили вести об успехах Фарнака, сына Митридата Великого в борьбе с римлянами в Понте и Вифинии.


Пришлось Цезарю через Сирию отправиться в Понт, где он в одном единственном сражении 2 августа 47 года при Зеле разгромил Фарнака и устранил эту угрозу государству. После этой победы Цезарь иногда вспоминал, что Помпею удалось стяжать славу великого полководца победами над неприятелем, который не умеет воевать.


Потом была еще война в Африке с Юбой и Сципионом, закончившаяся битвой при Тапсе 6 апреля 46 года, и война с сыновьями Помпея в Испании, закончившаяся победой при Мунде 17 марта 45 года.


Все даты даны по республиканскому календарю, то есть до реформы Цезаря, и опережают юлианский календарь почти на два месяца.


Во всех этих войнах Цезарь сражался с неизменным успехом и не потерпел ни одного поражения. Да, его легаты иногда терпели неудачи, но сам Цезарь всегда уверенно побеждал. Только два раза удача чуть было не изменила ему. Один раз, при Диррахии, он был обращен Помпеем в бегство, но победитель не стал преследовать разбитого противника, что дало возможность Цезарю утверждать: Помпей не умеет побеждать. Второй раз это было в последнем сражении в Испании, когда Цезарь, как говорят, даже подумывал о самоубийстве, а после сражения сказал друзьям:

"Я часто сражался за победу, теперь же впервые сражался за жизнь".

После окончания войн Цезарь отпраздновал в Риме пять триумфов, причем четыре за один месяц, но с промежутками. Первый и самый блистательный триумф был галльский, затем александрийский, понтийский, африканский и, наконец, испанский. Все триумфы отличались безумной роскошью и великолепием, но первые четыре триумфа официально означали победы над иностранцами, а не над согражданами.


Во время галльского триумфа Цезарь чуть не упал с колесницы, так как у нее сломалась ось.


Теперь о знаменитых словах Цезаря:

"Пришел, увидел, победил".

Это не было его докладом сенату, как часто считают. В понтийском триумфе солдаты несли надпись с этими словами в знак быстроты завершения этой войны.


Из огромной захваченной добычи Цезарь щедро выделял средства своим войскам и народу. Своим старым легионерам он выделил по 24000 сестерциев, не считая двух тысяч, выданных еще при начале гражданской войны. Еще ранее, в 47 году, он наделил их землей, но выделил им не сплошной участок, чтобы не сгонять прежних владельцев. Предыдущие правители и реформаторы о таких мелочах не задумывались.


Народу было роздано по десять мер зерна и масла, а также по триста сестерциев, и еще по сто за то, что пришлось долго ждать. Многих жителей Рима и Италии он освободил от платы за жилье на год, взяв расходы на свой счет. Цезарь устроил несколько пиров и обедов для народа, и я уж не говорю о многочисленных играх, травлях и зрелищах. Замечу, лишь, что тогда жители Рима впервые увидели жирафа.

[Yorik]

Напраздновавшись, Цезарь занялся устройством государственных дел. Он пополнил сенат и высшие сословия, провел реформу календаря и суда, восстановил в правах своих врагов, а также детей репрессированных еще в предыдущие смуты родителей.

Выборы, за исключением консульских, Цезарь поделил с народом: половина кандидатов избиралась по желанию народа, а половина - по желанию Цезаря. Это не было прямым назначением, ведь должности были выборными, а рекомендацией, так что видимость демократии сохранялась. В своих коротких записках, рассылаемых по трибам, Цезарь писал:

"Диктатор Цезарь - такой-то трибе. Предлагаю вашему вниманию такого-то, дабы он по вашему выбору получил искомое им звание".

Почти как у нас теперь.
Осечек не было. Да здравствует Республика!

Но Цезарь умел не только тратить деньги. Он провел перепись граждан и снизил число получавших хлеб из казны с 320000 до 150000, а 80000 граждан он расселил по колониям. Многие возлагали большие надежды на то, что Цезарь возвестит отмену старых долгов, но Цезарь не пошел на это. Он лишь велел определять платежи по их довоенной стоимости, списав с суммы долгов все начисленные проценты. Такая мера уменьшила сумму долгов на четверть.

Цезарь усилил и наказания за преступления. По римскому обычаю любой гражданин, обвинявшийся в преступлении, мог до суда уйти в добровольное изгнание, и все его имущество оставалось при нем. Пользуясь этим, богачи охотно прибегали к насилию. Цезарь ввел закон, по которому за убийство гражданина обвиняемый лишался всего имущества, даже в изгнании, а за иные преступления - половины имущества.
Суд он устроил строгий, а особенно внимательно следил за соблюдением законов против роскоши.
[Видите, уважаемые читатели, и Цезарь был вынужден заботиться о добродетельности и бережливости своих сограждан.]

Цезарь вел многочисленное строительство и кодифицировал гражданское право, осушал болота и открывал библиотеки, усмирял даков и собирал сведения о парфянах для подготовки против них новой экспедиции. Дел у диктатора было великое множество, а планов еще больше. Но, увы...

Вернемся теперь к личности Цезаря. Был он высок и хорошо сложен, имел лицо немного полноватое и живые черные глаза. Здоровьем он отличался отменным, но пару раз во время занятий у него были приступы падучей. Цезарь очень тщательно ухаживал за своим телом, и не только стриг и сбривал волоски, но даже их выщипывал, за что его многие попрекали. Цезарю изрядно досаждала его довольно ранняя лысина, над которой довольно часто насмехались его недоброжелатели, так что он зачесывал волосы с темени на лоб, а потом с удовольствием воспользовался своим правом постоянно носить лавровый венок.

Одевался Цезарь тоже по-особенному: он носил сенаторскую тунику, но с бахромой на рукавах, и постоянно ее подпоясывал, но слегка. Отсюда, говорят, и пошла в ход знаменитое выражение Суллы, советовавшего оптиматам остерегаться плохо подпоясанного юнца.

На репутации Цезаря до конца его жизни темным пятном лежало сожительство в юности с вифинским царем Никомедом. Из-за этого враги Цезаря часто называли его "царевой подстилкой", "вифинским блудилищем", "злачным местом Никомеда" и тому подобными словами.

Когда однажды в сенате Цезарь выступал в защиту Нисы, дочери Никомеда, и стал перечислять услуги, оказанные царем Риму, Цицерон прервал его:

"Оставим это, прошу тебя! Все отлично известно, что дал тебе он и что дал ему ты!"

По этой же причине во время галльского триумфа его солдаты пели и такую шутливую песню:

"Галлов Цезарь покоряет, Никомед же Цезаря:
Нынче Цезарь торжествует, покоривший Галлию, -
Никомед не торжествует, покоривший Цезаря".

По этому поводу следует все-таки заметить, что в Риме существовал древний обычай распевать во время триумфа насмешливые стихи о триумфаторе. Это делалось, во-первых, для того, чтобы не сглазить победы, а, во-вторых, чтобы победитель не зазнавался. В этом же галльском триумфе солдаты распевали и такую песенку:

"Эй, мужики, берегите баб: мы везем в обозе лысого кобеля.
Деньги, занятые в Риме, прое...ал ты в Галлии".

По всеобщему мнению, Цезарь был выдающимся кобелем. Среди его любовниц называют много знатных женщин, среди которых были и Тертулла, жена Марка Красса, и Муция, жена Помпея.
Особенно же Цезарь любил Сервилию, мать Брута, которой он делал богатейшие подарки, а во время гражданской войны продал ей с аукциона богатейшие поместья за бесценок. Когда некоторые сенаторы стали дивиться такой дешевизне, Цицерон пошутил:

"Чем плоха сделка, коли третья часть (tertia) остается за продавцом?"

Ведь по Риму ходили упорные слухи о том, что Сервилия свела с Цезарем и свою дочь Юнию Терцию (Tertia).

Цезарь не обходил своим вниманием и хорошеньких простолюдинок, а в провинциях, говорят, ему просто не было удержу. Среди его любовниц были и царицы, например, мавританка Эвноя, жена Богуда.

Но среди иностранных любовниц он больше всего любил Клеопатру. Из-за нее он надолго задержался в Египте, часто пировал с ней до рассвета, и готов был плыть с ней на корабле до самой Эфиопии, если бы его солдаты не возроптали. Цезарь пригласил Клеопатру в Рим, а потом отпустил ее домой с великими почестями, позволив ей назвать новорожденного сына своим именем. Об этом сыне, Цезарионе, говорили разное. Одни, например, Марк Антоний, утверждали, что Цезарь признал мальчика своим сыном, а другие доказывали, что он вовсе и не был ребенком Цезаря. Часто это было вопросом политики. Сторонники Октавиана отстаивали тезис о том, что Цезарион не был сыном диктатора, а его противники, пытаясь оспорить права усыновленного Октавиана, отстаивали вторую, из приведенных выше, точку зрения.

Заканчивая разговор о нравственности Цезаря, приведем слова Куриона Старшего о том, что он был мужем всех жен и женой всех мужей. Это все еще отголоски старой вифинской истории.

Вина Цезарь пил так мало, это признавали даже его враги, что Марк Катон сказал о нем:

"Цезарь один из всех берется за государственный переворот трезвым".

[В отличие, например, от печально известного ГКЧП.]
В еде он был также очень неприхотлив.

Все это замечательно, но, как написал Светоний,

"бескорыстия он не обнаружил ни на военных, ни на гражданских делах".

И хватит об этом.

Цезарь считался также одним из лучших ораторов современности, в том числе и судебных ораторов. Даже Цицерон признавал, что не видел никого, кто бы превосходил Цезаря. К сожалению, подлинные речи Цезаря, или, хотя бы изданные им самим, до нас не дошли.

"Записки" Цезаря вызывали восхищение современников и вот уже более двух тысяч лет вызывают и наше восхищение. Тот же Цицерон писал о "Записках" Цезаря:

"Записки, им сочиненные, заслуживают высшей похвалы: в них есть и нагая простота и прелесть, свободные от пышного ораторского облачения. Он хотел только подготовить все, что нужно для тех, кто пожелает писать историю, но угодил, пожалуй, только глупцам, которым захочется разукрасить его рассказ своими завитушками, разумные же люди после него уже не смеют взяться за перо".

Ему вторит и цезаревский офицер Гирций, завершивший последнюю книгу "Галльской войны" и, возможно, "Испанскую войну":

"Они встретили такое единодушное одобрение, что, кажется, не столько дают, сколько отнимают материал у историков. Мы больше, чем кто-нибудь другой, восхищаемся ими: все знают как хорошо и точно, а мы еще знаем, как легко и быстро написал их Цезарь".

О прочих сочинениях Цезаря нам известно только из упоминаний древних авторов. Известно, что свои письма Цезарь часто писал специальным шифром, простым с современной точки зрения. Он менял в словах буквы местами и составлял из них комбинации, по-моему, по четыре буквы, так что нельзя было прочитать ни единого слова. Чтобы прочитать текст, надо было четвертую букву ставить вместо первой и т.д., а потом уже разбивать текст на слова.

В военном деле Цезарю не было равных. Он отменно владел оружием и конем, а выносливость его поражала современников. В походе он часто шел впереди войска, обычно пеший, иногда на коне, с непокрытой головой и в зной, и в дождь. Свои переходы он совершал с потрясающей быстротой, и мог при необходимости проделать за сутки в наемной повозке до сотни миль, так что часто он даже опережал вестников о себе. Известно, что Цезарь хорошо плавал, и реки на своем пути пересекал вплавь или на надутых мехах.

Цезарь придавал большое значение разведыванию местности и никогда не вел свои войска по дорогам, удобным для засады.

Он был совершенно не суеверным человеком (это в то еще время!) и никакие приметы не могли заставить его отменить или отложить намеченное предприятие. Но он считался с суевериями других, чтобы обратить это себе на пользу. Во время африканской войны Цезарь, сходя с корабля, оступился, но сумел обратить это в хорошее предзнаменование, воскликнув:

"Ты в моих руках, Африка!"

В сражения Цезарь часто вступал не после длительных расчетов, а неожиданно для неприятеля после длительных переходов, например, или в жуткую непогоду. Только в самом конце своей жизни он стал осторожнее вступать в сражения, полагая, что теперь ему следует меньше полагаться на случай, ибо никакая победа не принесет ему столько, сколько может отнять одно поражение.

Обращая неприятеля в бегство, он старался захватить и его лагерь, чтобы лишить врагов последнего убежища. Так, например, Помпей при Фарсале был сломлен известием о захвате его лагеря.

Если успех сражения был сомнителен, то он отсылал прочь лошадей, прежде всего - свою, чтобы лишить солдат возможности к бегству, и они держались более стойко. Если же его войско вдруг отступало, он мог один броситься, чтобы восстановить порядок, хватая солдат и поворачивая их лицом к неприятелю.

[Yorik]

Еще разительнее было его присутствие духа. После победы при Фарсале Цезарь отправил свои войска в Азию, а сам переправлялся в лодке перевозчика через Геллеспонт. Тут он встретил Луция Кассия с десятью боевыми кораблями. Вместо того чтобы обратиться в бегство, Цезарь направился к нему и потребовал сдачи всей флотилии, что Кассий и сделал, перейдя на его сторону.

Или возьмем известный случай в Александрии, когда внезапное нападение врагов у моста оттеснило Цезаря к небольшому челноку. Желающих попасть в эту лодку было слишком много, поэтому Цезарь предпочел прыгнуть в воду и проплыл около двухсот шагов с поднятой рукой, чтобы не замочить свои таблички, а зубами он закусил конец своего плаща, чтобы тот не достался врагам в качестве трофея.

Своих солдат Цезарь держал в строгости только при близости неприятеля. Тут он требовал неукоснительного соблюдения дисциплины. С бунтовщиками и беглецами он расправлялся жестоко, но на остальные проделки солдат Цезарь смотрел сквозь пальцы. После побед он мог освободить солдат от всех обязанностей, давая им хорошенько отдохнуть и повеселиться. Он часто похвалялся, что его солдаты и среди благовоний умеют отлично сражаться. Часто Цезарь награждал солдат оружием, украшенным золотом и серебром, чтобы они крепче его держали, опасаясь потерять ценную вещь. Ценил он своих солдат и офицеров только за мужество, а не за происхождение и богатство.

Многих людей самого низкого звания Цезарь, захватив власть, возвысил до самых почетных должностей, а когда его упрекали за это, отвечал, что если бы он был обязан своим достоинством разбойникам и головорезам, он и им отплатил бы такой же благодарностью.

Своим поведением Цезарь добился от солдат редкой преданности и отваги. Когда началась гражданская война, все центурионы предложили ему снарядить по всаднику из своих сбережений. Солдаты обещали ему служить добровольно, без жалованья и пайка, и те, кто был побогаче, брались заботиться о бедных. Случаев дезертирства во время войны среди его войска почти не было, а взятые в плен солдаты предпочитали умереть, но не воевать против Цезаря.

При осаде Диррахия Помпей увидел, что солдаты Цезаря уже питаются хлебцами, выпеченными из корней трав, но не сдаются. Тогда Помпей сказал, что против него дерутся дикие звери, и велел убрать эти хлебцы и никому не показывать, чтобы его собственные солдаты не пали духом.

После неудачного боя у Диррахия солдаты потребовали казни своих знаменосцев, уверяя, что если бы не те, они бы никогда не дрогнули. Цезарю пришлось больше утешать солдат, чем наказывать.

Широко известен подвиг когорты VI легиона, и лично центуриона Сцевы, которая в течение нескольких часов сдерживала натиск четырех легионов и почти вся полегла под градом вражеских стрел. Внутри вала было найдено после боя около тридцати тысяч стрел, а по Светонию, даже сто тридцать тысяч.
[Когорта - это 360 человек, а в четырех легионах было около 20000 человек.]

Мятежей в его войске за десять лет галльских войн не было ни разу, а потому следует упомянуть лишь о двух возмущениях. Перед битвой у Плаценции в 49 году Цезарь с позором распустил IX легион, и только после долгих и униженных просьб восстановил его, сурово покарав зачинщиков смуты.

Второй случай произошел во время Африканской войны, когда любимый Цезарем X легион с угрозами потребовал увольнения и наград. Цезарь, не слушая уговоров друзей, вышел к солдатам и дал им увольнение. Потом он обратился к ним со словом "граждане!" вместо обычного "воины!", и одним этим словом переменил ситуацию. Солдаты закричали, что они его воины и добровольно последуют за ним в Африку, хоть он и отказывался их брать.
И в этом случае главари возмущения были сурово наказаны: им на треть была сокращена обещанная доля добычи и земли.

К своим друзьям Цезарь всегда был внимателен и добр. Когда однажды в лесу внезапно заболел его друг Гай Оппий, Цезарь уступил ему единственную палатку, а сам ночевал на земле под открытым небом.

Цезарь ни к кому не испытывал настолько прочной вражды, чтобы не избавиться от нее при первом же удобном случае. Гай Кальв ославил его в едких эпиграммах, но когда он через друзей стал искать с ним примирения, Цезарь первый написал ему.

Валерий Катулл заклеймил Цезаря в знаменитых стихах о Мамурре, офицере Цезаря:

"Славно спелись два гнусных негодяя -
Кот Мамурра и похабник Цезарь..."

Но когда поэт принес свои извинения, Цезарь в тот же день пригласил его к обеду, а с отцом поэта он всегда продолжал поддерживать обычные дружеские отношения.

Когда Публий Клодий, обольститель жены Цезаря, был привлечен к суду по этому поводу за осквернение святынь, то свидетелем был вызван и Цезарь, заявивший, что ему об этом деле ничего не известно. Но ведь перед судьями уже выступили и мать Цезаря, и его сестра Юлия. Естественно, что последовал вопрос о том, почему же он тогда развелся со своей женой. Цезарь ответил:

"Потому что мои близкие, как я полагаю, должны быть чисты не только от вины, но и от подозрений".

Проявлял свое милосердие Цезарь и во время гражданской войны.
Когда Помпей объявил своими врагами всех, кто не станет на защиту республики, Цезарь провозгласил, что всех, кто ни к кому не примкнет, он будет считать своими друзьями.
Всем офицерам, кто был произведен в чины по представлениям Помпея, он дал возможность перейти на сторону соперника.
Перед битвой при Фарсале он призывал своих солдат щадить жизни римских граждан, а затем позволил каждому воину сохранить жизнь одному из неприятелей.
Статуи Помпея и Суллы, разбитые народом после Фарсала, он приказал восстановить.

Заговоры против себя Цезарь старался пресекать, давая знать, что ему об этом известно, но не наказывая участников.

Еще несколько слов о работоспособности Цезаря.
По своему положению он был обязан присутствовать на различных цирковых и театральных представлениях. Во время представлений диктатор обычно занимался различными государственными делами, писал письма, отвечал на прошения или читал различные документы.
Вам это может показаться странным, уважаемые читатели, но современники осуждали Цезаря за это, ведь он позволял себе демонстрировать, что не разделяет увлечений других римлян.

Поиний Старший писал:

"Я слышал, что Цезарь имел обыкновение писать или диктовать и читать одновременно, причем мог диктовать писцам сразу четыре разных важных письма, а то и семь, если не был занят ничем другим".

При выборах должностных лиц диктатор не утруждал себя традиционными формальностями. Когда в последний день 45 г. до Р.Х. умер один из консулов, Цезарь поспешил организовать избрание на несколько оставшихся часов уходящего года нового консула. Из числа своих сторонников, разумеется. Цицерон ехидно заметил, что срок полномочий нового консула был таким особенным, что за это время никто не успел даже поесть, а сам консул ни разу не сомкнул глаз.

Замечательный был человек, с моей точки зрения, но истинные республиканцы так не считали. Они ставили в вину Цезарю многочисленные случаи злоупотребления властью и стремление к почестям, а в первую очередь приписываемое Цезарю стремление к царской власти. Сейчас мы уже не можем категорически принимать или отвергать последнее утверждение, но и всего остального было достаточно для разжигания недовольства.

Цезарь получил бессменное консульство, пожизненную диктатуру, имя императора, прозвание отца отечества, попечение о нравах и статую среди царских статуй. Не говоря уж о новом имени месяца Квинтилий, переименованного в Юлий, он имел возвышенное место в театре, золотое кресло в сенате и суде и множество подобных с нашей точки зрения мелочей, но современники вовсе не считали это мелочами.

Цезарь произвольно назначал людей на должности, смещал их, и раздавал по своему усмотрению награды и знаки отличия. Ему приписывали множество надменных высказываний, самым скромным из которых было:

"Сулла не знал и азов [политики], если отказался от диктаторской власти".

Недовольство Цезарем зрело, а он позволял себе новые проступки. В конце 45 года Цезарь сидя принял делегацию сенаторов, что было сочтено страшным оскорблением. Цезарь потом оправдывался приступом болезни, но неприятный осадок от этого поступка у всех сохранился.

В начале 44 года было совершено несколько попыток возложить на Цезаря или на его статую диадему, знак царской власти, но диктатор пресек эти попытки. Однако слухи о его стремлении к царской власти все множились.

Под статуей Луция Брута кто-то написал:

"О, если бы ты был жив!"

А под статуей Цезаря написали стихи:

"Брут, изгнав царей из Рима, стал в нем первым консулом.
Это, консулов изгнавши, стал царем в конце концов".

В последнем заговоре против Цезаря участвовало более шестидесяти человек, а во главе его стояли Гай Кассий, Марк Брут и Децим Брут. Заговорщики долго колебались: где и когда убить диктатора. Когда же стало известно, что в мартовские иды сенат соберется на заседание в курии Помпея, то все единогласно согласились на это время и место.

Античные историки единодушно пишут о том, что были серьезные предзнаменования о насильственной смерти Цезаря. Я не буду их здесь передавать, так как, если они сочинены задним числом, то интереса не представляют, а если они были при жизни Цезаря, то он, как человек свободный от суеверий, не обратил бы на них никакого внимания.

[Yorik]

Существуют довольно веские основания предполагать, что Цезарь знал о готовящемся покушении, но он предпочел один раз встретиться с коварством и изменой, чем пребывать все время в вечной тревоге и опасениях. Он часто говорил, что жизнь ему уже не дорога, так как он уже достиг полноты власти и славы, а вот государство в случае его смерти будет ввергнуто в бедственные гражданские войны. Да и на обеде у Марка Лепида, незадолго до своей смерти, он в разговоре о смерти сказал, что предпочитает конец внезапный и неожиданный.

Цезарь готовился к походу против Парфии. Выступление войск было назначено на 18 марта. Вокруг этого похода ходила масса различных слухов, было много недовольных тем, что два предстоящих года власть в Риме будет осуществлять не Цезарь, а его доверенные лица. Да и так Цезарь не пользовался слишком большой любовью среди высших аристократов Республики. Поползли слухи о готовящемся заговоре против диктатора, но Цезарь отреагировал на эту угрозу весьма своеобразно: он распустил свою личную охрану. которая была сформирована из верных ему лично иберийцев (испанцев). Теперь он везде стал появляться совсем без охраны. Он как бы провоцировал заговорщиков на выступление. Может, так оно и было? Ведь пятидесятишестилетний езарь прекрасно понимал, что он уже достиг вершины своего могущества. Выше уже некуда. Царем стать невозможно. Вряд ли он смог бы успешно завершить и поход в далекую Парфию, ведь там сложил голову даже великий Красс.

Итак, заговор стал быстро созревать. Инициатором заговора стал Гай Кассий Лонгин. Марк Брут был братом жены Кассия и также примкнул к заговору. Дальний родственник Марка, Децим Юний Брут, был одним из наиболее приближенных к диктатору офицеров, но и он примкнул к заговору. Считается, что к моменту покушения в заговор было вовлечено около шестидесяти человек, но до нас дощли имена только двадцати из них. Следует заметить, что активное участие в заговоре принимали и видные военачальники Цезаря, Децим и Требоний.

Да, широко было недовольство Цезарем и его политикой среди римских аристократов, но более всего их угнетало положение простых подданных диктатора, которые на время его долгого отсутствия становились пешками в руках администрации Цезаря. Общее настроение выразил Марк Брут на одном из собраний:

"Для меня рабство и унижения более ненавистны, чем все остальные несчастья".

Теперь уже стало расхожим штампом мнение о том, что Цезарь все прекрасно знал о готовящемся покушении. При таком широком круге заговорщиков это было неизбежно. Но он продолжал демонстративно идти к гибели, хотя публично заявлял, что не верит в существование заговора с целью его убийства, которое будет никому не выгодно, т.к. повлечет за собой всеобщий хаос и войну. Следует заметить, что свое последнее завещание Цезарь составил еще в 45 году, почти за год до своей гибели, к которой он был уже готов.

Сенат в полном составе единогласно поклялся оберегать жизнь Цезаря, но на диктатора это не произвело никакого впечатления.

Утром в день убийства он долго колебался, идти ли ему в сенат, но Децим Брут уговорил Цезаря, и тот вышел из дома. Кто-то из окружения диктатора подал ему записку с сообщением о заговоре, но Цезарь добавил ее к другим запискам, которые он держал в левой руке, собираясь прочесть их позднее. Не узнал, или не хотел знать...

Не дождавшись благоприятных знамений при жертвоприношениях, Цезарь отправился в курию Помпея. По дороге он посмеялся над предсказателем Спуринной, который напророчил ему гибель в мартовские календы:

"Иды марта наступили и не принесли никакой беды".

Спуринна печально ответил:

"Да, пришли, но не прошли".

При входе в курию кто-то из заговорщиков задержал у входа Марка Антония, отличавшегося большой физической силой. Войдя, Цезарь приветствовал сенат, и заговорщики тотчас же окружили его, словно для приветствия, и сопроводили до кресла. Туллий Цимбр взял на себя инициативу и обратился к Цезарю с просьбой за своего изгнанного брата. Цезарь отклонил его просьбу, тогда Туллий схватил его за тогу и начал ее стягивать, что послужило сигналом к общему нападению на диктатора.

Цезарь закричал:

"Это уже насилие!"

Но тут Каска сзади ударил его мечом по голове. Рана оказалась не слишком глубокой и не смертельной. Цезарь обернулся, перехватил его меч, проткнул Каске руку своим грифелем и воскликнул:

"Негодяй Каска, что ты делаешь!"

Но тут последовал второй удар в живот, а везде вокруг Цезарь видел только мечи и кинжалы заговорщиков, и, увидев среди них Марка Брута, Цезарь сказал:

"И ты, дитя мое?"

После этого он накинул на голову тогу и левой рукой распустил ее складки ниже колен, чтобы упасть пристойно прикрытым до пят. Больше он не произнес ни слова. Заговорщики нанесли диктатору двадцать три раны, но только одна из них оказалась смертельной. В суматохе заговорщики нанесли друг другу множество ранений, но это было неважно - ведь диктатор был устранен, а Республика спасена!

Когда началась атака на Цезаря, сенаторы, не понимая что происходит в страхе бросились вон из курии и устроили в дверях страшную давку. Марк Антоний, этот силач и гигант, струсил и не пришел на помощь Цезарю: он боялся, что как близкий друг диктатора и второй консул станет непременной жертвой заговорщиков. Бросив консульские знаки отличия, Антоний сорвал с кого-то жалкие лохмотья и в таком виде бежал домой.

Другой из видных государственных деятелей, начальник конницы Марк Лепид вывел один из легионов на Марсово поле и ожидал там дальнейшего развития событий.

Когда заговорщики, убив Цезаря, захотели обратиться к сенату, в зале уже почти никого не было. Все поспешили укрыться по домам. Заговорщики заняли Капитолий, оцепив его гладиаторами, и выкрикивали:

"Тиран мертв! Мы убили тирана!"

Народ, однако, безмолвствовал. Никакого радостного энтузиазма несметных толп не было и в помине. Собралась только угрюмо молчавшая толпа, состоявшая из любопытствующих.

Среди заговорщиков сразу же начались споры, что делать дальше, так как никакой четкой программы у них не было. Они наивно считали, что достаточно убить тирана, а дальше все пойдет само собой. Но что-то не очень шло...

Тело убитого Цезаря заговорщики собирались сбросить в Тибр, имущество конфисковать, а все его законы и распоряжения отменить. Однако ничего из этой программы осуществлено не было. Заговорщики опасались войск Лепида, второго консула Марка Антония и народного гнева, так как теперь уже не были уверены в реакции римлян.

Бездыханное тело пятидесятишестилетнего Цезаря трое рабов на носилках отнесли домой.

Заговорщики тем временем решили направить делегации к Марку Антонию и Лепиду с предложением о сотрудничестве в деле поддержания порядка. Марк Антоний понял, что ему теперь ничего не угрожает, и тут же связался с Лепидом. Они решили не давать немедленного ответа заговорщикам и сказали, что сообщат о своем решении на следующий день. Такой ответ почему-то совершенно успокоил заговорщиков, которые почувствовали себя в безопасности.

Антоний же начал действовать, и уже ночью его люди захватывают государственную казну - 700 миллионов сестерциев. Приходят они и в дом Цезаря, где Кальпурния соглашается отдать в руки Антония всю канцелярию диктатора, 25 миллионов сестерциев его личных средств и кое-какие мелочи из сокровищницы Цезаря. Для сохранности, разумеется!

16 марта солдаты Лепида, вопреки протесту Антония, заняли форум. Антоний не собирался мстить за Цезаря, а вот Лепид подстрекал толпу, состоявшую из ветеранов и колонистов Цезаря против убийц диктатора. Антоний смягчает слова Лепида и передает укрывающимся заговорщикам, что в своих действиях не будет руководствоваться личной ненавистью. Он считает, что убийц надо изгнать из города, но передает решение этого вопроса сенату.
Заговорщики ликуют - ведь большинство сената являются их сторонниками.

Утром 17 марта началось заседание сената, обсуждавшего ситуацию с убийцами Цезаря. После долгого обсуждения сенат принимает ряд удивительных решений.
Цезаря тираном считать нельзя, так как такое решение потребует отмены все его распоряжений и законов, отставки большинства должностных лиц и сенаторов и вызовет хаос в государстве.
Марк Антоний предлагает признать и утвердить все распоряжения Цезаря, в том числе и те, которые только еще были в процессе разработки в канцелярии диктатора и не были представлены сенату. Какой предусмотрительный, этот Антоний! Теперь от имени покойника он может издать практически любые законы, и они уже утверждены сенатом. Ай, да Антоний...

Отсюда следует, что убийц Цезаря награждать не следует, но стоит подумать о такой правовой формулировке, которая бы гарантировала им жизнь. Судебного следствия по делу об убийстве Цезаря не проводить.
Похороны Цезаря должны быть отнесены на счет государства, ибо, утвердив его распоряжения, сенат признал и узаконил ту высокую должность, которую тот занимал.

После окончания заседания сената заговорщики, взяв в заложники сыновей Антония и Лепида, спускаются с Капитолия. Толпа радостно вопит, считая, что угрозы гражданской войны больше нет. Предводители обеих сторон протягивают друг другу руки, следуют приглашения на вечерний пир: Антоний принимает Кассия, а Лепид - Брута. Ночью друзья и убийцы Цезаря весело пируют вместе.

По требованию Луция Пизона, тестя убитого диктатора, в доме Марка Антония было вскрыто и прочитано завещание, хранившееся у старшей весталки. Своему племяннику Гаю Октавию Цезарь оставил три четверти своего имущества, усыновил его и передал ему свое имя. Двум своим другим племянникам, Луцию Пинарию и Квинту Педию, Цезарь оставил последнюю четверть своего имущества. Народу Цезарь завещал свои сады над Тибром в общественное пользование и по триста сестерциев каждому гражданину.

Похороны Цезаря состоялись 20 марта. Собралась огромная толпа народу. С краткой речью выступил Марк Антоний, признав заслуги покойного, а затем на форуме был сложен огромный погребальный костер. Начались волнения среди народа, и сенаторы сбежали с форума. Толпа попыталась поджечь дома Брута и Кассия, но эти попытки были остановлены вооруженными отрядами, чтобы не вызвать в городе большого пожара.