13 ответов в теме

[Yorik]

История древней и средневековой Японии довольно мало известна большинству русскоязычных читателей. На русском языке в свое время были изданы очень популярные в Японии книги "Сказание о доме Тайра" и "Сказание о принце Йосицунэ". Это очень увлекательное чтение об одном из ключевых моментов в истории страны, но как к историческим источникам к этим книгам следует относиться с большой осторожностью. Поэтому я предлагаю вашему вниманию серию очерков по истории Японии XII века, в которых сведения из упомянутых книг также будут привлекаться в необходимых случаях, но к счастью сохранились и другие исторические сочинения об этом периоде.
К началу XII века территория Японии была значительно меньше, чем теперь. Северный остров Хоккайдо был почти неизвестной дикой землей и населен айнами. Даже северная часть самого большого острова Хонсю оставалась почти не заселенным краем, где укрывались банды разбойников и прочие изгои общества. Зато южная часть страны была густо населена. Там было множество городов, а земельные наделы были так невелики, что в стране остро стояла проблема лишних ртов. Что им было делать? Существовало несколько путей. Часть лишних людей отправлялась на север и северо-восток страны осваивать новые земли, другие нанимались к различным феодалам на службу, можно было стать монахом или разбойником.
Но мелкие феодалы часто становились жертвой более крупных феодалов, на их владения часто почти безнаказанно нападали шайки бандитов, так что как для мелких феодалов, так и для их слуг оставался единственный выход - отдаться под покровительство какого-нибудь крупного феодала и/или стать воином. Святой обязанностью такого воина была беспредельная преданность своему господину, который защищал не только его, но и его дом. Такая преданность и готовность умереть за своего господина была возведена в высшую добродетель и стала главным принципом их кодекса чести. Дети самураев с самого раннего детства воспитывались в понятиях такого кодекса чести.
Буддистские монастыри в Японии скопили к тому времени довольно крупные земельные владения и большие богатства. Все это надо было охранять, и монастыри обзавелись своими собственными вооруженными отрядами, причем монахи эти отлично владели различными видами оружия. Такие многочисленные и хорошо вооруженные отряды не только охраняли монастыри и их владения, но также боролись и за их расширение, так что нередко монастырям приходилось приходить в столкновения не только с крупными феодалами, но и с другими монастырями.
Столицей Японии был огромный город Киото, в котором было множество деревянных дворцов, богатых домов и храмов. Но большинство домов были очень легкими и с тонкими перегородками. Это объяснялось не только теплым климатом страны, но и частыми землетрясениями, и обрушившийся легкий домик чаще всего сохранял жизнь его обитателям. Вокруг столицы на холмах стояли буддийские и синтоистские храмы и монастыри. Центром же столицы был императорский дворец. Формально считалось, что главой государства является император, окруженный блестящим и утонченным двором, но реально власть в стране принадлежала крупным феодальным родам. Императору продолжали поклоняться как священной особе, но на практике с ним совершенно не считались.
Откуда же крупные феодалы взялись? По закону в стране все земли принадлежали государству. Но надо было покупать верность феодалов и монастырей, жаловать фаворитов, и государство постепенно стало терять контроль над землей. Большие рыбы быстро пожирали маленьких, так и шел процесс укрупнения частных земельных владений.
У императоров в Японии помимо жен было еще и множество официальных наложниц, у них рождались дети, и все они становились принцами. А у них тоже рождались дети, и тоже принцы. Скоро принцев стало так много, что еще в середине первого тысячелетия были приняты законы, в соответствии с которыми отпрыски императоров в пятом поколении переставали считаться принцами крови, получали новые имена и становились, как говорится, простыми феодалами. Из таких нереализованных принцев образовались несколько могущественных родов: Фудзивара, Минамото и Тайра. Клан Минамото состоял из тринадцати крупных семейств, владения которых располагались в основном на севере и востоке страны. Клан Тайра состоял из четырех больших семейств. Но первым сумел выдвинуться клан Фудзивара. Накатоми Каматари еще в 669 году была пожалована фамилия Фудзивара.
Могущество этого клана сложилось уже к середине первого тысячелетия, но очень долго их основными соперниками при дворе являлись буддийские монахи, чье влияние заметно возрастало при правлении императриц. В 781 году представителям этого клана удалось провести эдикт, запрещающий женщинам занимать императорский престол. Остальное было уже делом техники, монахов скоро потеснили от престола, и все должности ближайших советников императора были заняты представителями клана Фудзивара. Скоро Фудзивара стали самыми влиятельными людьми в столице и захватили в свои руки большинство важных придворных и государственных постов. А люди кланов Тайра и Минамото занимались военным делом и редко появлялись при утонченном дворе, где их считали провинциальными варварами. Они обычно становились "только" военачальниками. Отсюда-то и пошло название "военный род".
Род Тайра вел свое происхождение от императора Камму (782-805). От наложницы Тадзихи Мамунэ у него было четверо сыновей, старшим из которых был принц Кацуравара, назначенный министром церемоний и чинов. Его сына звали Таками, а внука - Такамоти. Вот этому-то Такамоти и была пожалована фамилия Тайра. Его назначили вице-губернатором провинции Кадзуса, а его потомки стали из поколения в поколение военными по профессии. Их родовое знамя было красного цвета.
Род Минамото вел свое происхождение от императора Сэйва. У сына этого императора от одной из наложниц, принца Сададзуми, было двое сыновей, Цунэмото и Цунэнари. Им обоим и была пожалована фамилия Минамото, но прославился только Цунэмото. В годы Тэнкэй (938-946), будучи вице-губернатором провинции Мусаси, он после начала мятежа, поднятого Тайра Масакадо, сумел пробраться в столицу и первым сообщил об этом. Затем вместе с Фудзивара Тадабуми он участвовал в подавлении этого мятежа, а вместе с Оно Йосифуру принимал участие в карательной экспедиции против Фудзивара Сумитомо, бывшего сообщником мятежника. Цунэмото был пожалован высоким чином и назначен начальником управления обороны. Его потомки также из поколения в поколение становились военными, а их родовое знамя было белого цвета.
Позволю себе сделать в этом месте небольшое отступление и подробнее рассказать о происшествии, которое я упомянул в предыдущем абзаце. Это позволит вам, уважаемые читатели, несколько проникнуться духом эпохи. Речь пойдет, как вы может быть уже и догадались, о событии, известном под названием
Мятеж Тайра Масакадо

У Тайра Такамори было четыре сына: Куника, Йосимаса, Йосиканэ и Йосибуми. Главными действующими лицами нашей истории будут Садамори, сын Куника, бывший правителем дел конюшенного ведомства в Киото, и Масакадо, сын Йосимаса. В источниках сохранились сведения о том, что Садамори был сильным, храбрым и превосходно стрелял из лука, а Масакадо отличался коварным, злым и беспринципным характером. Хороший герой и коварный злодей!
Однажды Масакадо обратился к регенту Фудзивара Тадахира с просьбой о назначении на должность начальника столичного полицейско-судебного бюро, но Тадахира отказал ему. Многие японские источники упрекают его в гордыне и легкомыслии за такое решение, ведь иначе, считают они, никакого мятежа и не было бы. Кто знает, кто знает?
Оскорбленный Масакадо удалился из Киото в деревушку Сома в восточной провинции Симоса, укрепился там и занялся разбоем в провинциях Симоса и Хитати. А этими областями управляли два его дяди, Куника и Йосиканэ. Куника пытался призвать своего племянника к порядку, но кончилось все тем, что в 937 году Масакадо убил его.
Тут за дело взялся Садамори. Однажды, когда Масакадо еще жил в Киото, он со свитой около шести человек явился на аудиенцию к принцу Ацудзанэ. Когда он покидал принца, в воротах с ним встретился его двоюродный брат Садамори со своей свитой. Увидев родственника, Садамори обратился к своим людям:

"Рано или поздно, а наделает Масакадо беды в стране! Очень жаль, что я не взял с собой воинов. Будь только они тут, отлично можно было бы убить Масакадо".

Вы внимательно прочитали эту фразу, уважаемые читатели? Все японские историки знают ее, но, тем не менее, большинство из них до сих пор продолжают утверждать, что ВСЕ Тайра относились с любовью друг к другу, в отличие от Минамото, которые постоянно грызлись друг с другом. Если это любовь:
После смерти отца Садамори оставил свою службу в столице и отправился на восток страны, чтобы отомстить Масакадо. Объединившись со своим дядей Йосиканэ и двоюродным братом Йосимаса, он напал на Масакадо, но потерпел неудачу.
Тогда Садамори решил, что для более удачного ведения дел следует получить императорский указ, чтобы вести войну с Масакадо не как личную распрю, а как государственное дело. Для этого он с отрядом отправился в столицу, но в провинции Синано попал в засаду, устроенную Масадо. Весь отряд Садамори был истреблен, но его командиру удалось спастись, в одиночку добравшись до Киото. Тем временем умер Йосиканэ, и Масадо захватил контроль над провинцией Симоса. После этого он напал на провинцию Хитати, захватил в плен ее вице-губернатора Фудзивара Каратика и получил контроль и над этой провинцией.
Вскоре к Масакада присоединился принц Окийо, ставший его начальником штаба. Объединенными силами они захватили провинции Симоцукэ, Кадзуса, Мусаси и Сагами. Масахира, младший брат Масакада, пытался образумить его:

"Императоры и государи предназначены небом. Нельзя безрассудно домогаться этого. Прошу тебя, обдумай хорошенько, что ты делаешь!"

Но Масакадо ответил на это:

"Небо дало мне в удел смелость и воинский дух, и я добуду себе сан императора. Кто может помешать мне в этом!"

В городе Сасима провинции Симоса был выстроен дворец наподобие императорского. На контролируемой территории Масакадо ввел все положенные гражданские и военные должности и чины. Все как надо! Ведь он происходил из императорского рода, почему бы и ему не стать императором?
Еще раньше Масакадо был дружен с Фудзивара Сумитомо, который во время описываемых событий был секретарем в провинции Ийо. По окончании обязательного срока службы он не вернулся, как должен был, в столицу. А укрепился на островах и занялся морским разбоем, содействуя таким образом мятежу Масакадо. Кроме того, в 839 году он послал в Киото поджигателей, но правительству удалось их обезвредить.
В 940 году Фудзивара Тадабуми был назначен главнокомандующим для подавления мятежа на востоке страны. Он начал набирать войска, обещая большие награды тем, кто отличится при подавлении мятежа. Садамори был назначен секретарем в провинции Хитати, с поручением набрать войска и выступить против Масакадо. Масакадо узнал об этом, собрал свои силы и стал искать Садамори по всей провинции, но безуспешно, тот как сквозь землю провалился. Не обнаружив противника, Масакадо несколько успокоился, распустил большую часть своего войска, а сам с отрядом чуть более тысячи человек отправился в Симоцукэ.
Правителем окружающих город территорий был Фудзивара Хидэсато, который после начала мятежа прибыл к Масакадо, чтобы посмотреть, что это за человек. Масакадо в это время делал себе прическу. Не окончив ее, он вышел к Хидэсато, зажав в руке распущенную косу. Он очень радушно принял гостя и велел подать угощение. Во время еды Хидэсато заметил, как Масакадо уронил несколько зерен риса, торопливо подобрал их и съел. Просуммировав свои наблюдения, Хидэсато пришел к выводу, что Масакадо - человек не умеющий владеть собой, легкомысленный и вести с ним дела не стоит. Открыто против мятежника он пока не выступал и ждал подходящего момента.
Когда в провинции появился Садамори, Хидэсато объединил с ним свои войска, и они неожиданно напали на отряд ничего не ожидавшего Масакадо. Отряд был разбит, но Масакадо сумел скрыться. Не теряя инициативы Садамори громил один отряд мятежника за другим. Вскоре ему удалось окружить Масакадо с отрядом в четыреста всадников в горах Симахиро. Садамори не только командовал войсками, но и лично участвовал в сражении. Мятежники дрались на смерть, но силы были слишком уж неравны. Масакадо бросился бежать, но Садамори не дал ему спастись. Ругаясь последними словами (жаль, что не говорится какими), Садамори бросился в погоню за врагом и попал ему стрелой в правый висок. Масакадо упал с лошади, и Садамори тут же отрубил ему голову.
Мятеж был подавлен и все провинции усмирены. Принцу Окийо и другим главарям мятежа также отрубили головы, которые были выставлены напоказ перед воротами тюрьмы в Киото. Вскоре расправились и с Сумитомо. Тадабуми, отправленному для подавления мятежа, пришлось со своими силами возвращаться с полдороги.
Садамори быстро получил несколько высоких чинов и был назначен ночальником военного управления и губернатором провинции Мусаси. В историю Садамори вошел как Хэй сегун , то есть "полководец Тайра". Дело в том, что иероглиф, обозначавший фамилию Тайра, имеет два различных чтения.

[Yorik]

Эк, меня занесло. Вернемся все же к общим сведениям. Во второй половине VII века административное устройство страны было устроено по образцу империи Тан в Китае. Гражданские должности были отделены от военных и учреждены специальные должности для командующих войсками. Среди восьми образованных министерств было и военное. Во всех округах пограничных провинций (не забывайте, что государство Япония занимало тогда далеко не всю площадь островов) были образованы местные гарнизоны. Треть молодых людей, достигших двадцатилетнего возраста, призывались на военную службу в этих гарнизонах. Отбирали самых сильных и ловких. Основным звеном была пятерка воинов, далее шли десятка, полусотня, сотня и тысяча воинов. Каждая такая часть имела своего начальника. При каждой десятке состояло шесть лошадей для вьючно-обозной службы. Молодые люди, которые проявляли ловкость в верховой езде и стрельбе из лука, зачислялись в особые конные части. Выбор людей проводили правители округов и провинций. Часть воинов предназначалась для охраны столицы, а другая часть отправлялась для охраны границ.
При начале военных действий правители всех провинций должны были предоставлять направленным правительством военачальникам требуемое количество воинов, предварительно проверив предъявленные ими указы и печати. Отряд из десяти тысяч человек представлял собой самостоятельную армию. У нее были командир армии, его помощник, военный цензор и прочие командиры. Военный цензор, хотя и был рангом значительно ниже командира армии, наблюдал за его действиями и действиями всех войсковых частей и составлял о них донесения для центральной власти. Когда соединялись вместе три армии, то назначался главнокомандующий, которому в знак его высокого звания император жаловал особый меч. Во время военных действий главнокомандующий имел не только права суда над всеми подчиненными, но и мог самостоятельно казнить любого подчиненного, который не выполнит его приказ или свой воинский долг. По возвращении из похода главнокомандующий должен был предоставить императору письменный доклад о ходе военных действий. Было учреждено двенадцать степеней наградных отличий. Награды присуждались по окончании похода после обсуждения подвига. Затем войска распускались.
В мирное время оружие хранилось на специальных складах. В году были назначены определенные дни, когда специально назначенным людям было положено пересматривать оружие, вынимать его со складов, чистить, ремонтировать или заменять на новое. В мирное время все воины лишь числились на учете в своих пятерках и т.д., а жили по своим домам. Часть военачальников была в мирное время гражданскими чиновниками, и по окончании войны они снимали свои доспехи и приступали к мирным делам. Наследственно-военных родов и дружинников тогда еще не было.
Во времена императоров Конин (770-781) и Камму (782-805) было принято решение о модернизации японской армии. Для создания сильной армии было решено уменьшить общий воинский контингент, но военному искусству стали обучать зажиточных крестьян, которые умели ездить верхом и стрелять из лука, чтобы сделать их пригодными для военной службы. Слабых же людей оставляли заниматься земледелием. Так произошло отделение класса воинов от земледельцев.
Термин же "самурай" появился несколько позже, где-то в конце IX века. В этот период времени появилось большое количество богатых и могущественных простолюдинов, которые за свои военные заслуги получали звания охранников дворцовой стражи. Многие из них не несли службы ни при дворе, ни у местных феодалов, никому не подчинялись, и постепенно стали контролировать значительные территории. В мирное время они держали наготове оружие и боевые доспехи (что для Японии было нехарактерно), содержали лошадей и сами себя называли ратными людьми, то есть самураями. Про таких людей Киёцура писал:

"Вместо того, чтобы быть лютыми тиграми в императорских войсках, они являются хищными волками в своих областях".

Кланы Тайра и Минамото стали значительно усиливаться со второй половины X века, когда они для военных действий стали нанимать этих самураев. Каждый из кланов нанимал этих людей в определенных местностях, так что через некоторое время эти самураи стали как бы подданными своих командиров. Вскоре у каждого клана сложились свои армии из таких воинов, что было вроде бы и удобно для правительства страны, но вело к неуклонному усилению этих двух родов.
Тайра и Минамото не могли удовольствоваться положением простых военачальников, которых презирали при императорском дворе. Они стали пытаться захватить власть и поднимали восстания против Фудзивара, но каждый из кланов действовал не столько против Фудзивара, сколько в своих собственных интересах. Так что очень часто такие восстания Тайра подавлялись с помощью Минамото, и наоборот. Победители поочередно обогащались за счет земель поверженного соперника, но и Фудзивара вынуждены были тоже платить своим союзникам, в основном, землями, государственными или своими собственными. Постепенно кланы Тайра и Минамото укреплялись и становились реальной угрозой для Фудзивара.
А Фудзивара еще в IX веке узаконили традицию, по которой императоры могли жениться лишь на девушках из их рода. От императора Монтоку, правнука императора Камму, до Сутоку было двадцать один император, но только двое из них, Уда и Госандзё, были рождены женщинами не из рода Фудзивара. Оба эти императора попытались ограничить власть Фудзивара, но их попытки были пресечены, а императорам после непродолжительного царствования пришлось постригаться в монахи.
К XII веку по крови императоры были почти чистыми Фудзивара, но членами этого клана они себя не ощущали, ненавидели их и пытались как-нибудь отделаться от опеки своих слишком могучих родственников.
Толчок дал император Сиракава (1073-1086). Он "правил" уже четырнадцать лет, подчинялся Фудзивара и люто ненавидел их. Да и было за что! Ситуация в стране сильно ухудшилась. В различных концах страны бушевали непрекращающиеся феодальные войны, да и буддийские монахи окончательно вышли из повиновения: однажды они даже вторглись в Киото. После этого Сиракава произнес свои знаменитые слова:

"В моих владениях есть три силы, над которыми я не властен: это воды реки Камо, игральные кости и служители Будды".

О людях из рода Фудзивара император благоразумно промолчал.
В 1087 году император Сиракава сделал хитрый ход: он отрекся от престола и принял монашеский сан. Ничего необычного в этом вроде бы и не было, такое часто случалось и раньше, но Сиракава не перебрался в монастырь, как это делали другие отрекшиеся императоры. Он передал трон своему десятилетнему сыну Хорикане, покинул императорский двор и основал свой новый двор. Фудзивара были застигнуты врасплох. Вроде бы все оставалось по прежнему: один из Фудзивара был канцлером при малолетнем императоре, а другие члены клана занимали все главные должности при дворе и в государстве. Но в стране появился второй центр власти.
Фудзивара не сразу разгадали хитроумный ход Сиракавы, иначе бы они моментально пресекли такую самодеятельность. А когда они разобрались в сложившейся ситуации, было уже поздно - у них просто уже не было сил для подавления соперника. Первые императоры-иноки [после Сиракава (ум. 1129) по его пути пошел и император Тоба, процарствовавший иноком тридцать три года] стали искать союзы с врагами Фудзивара, кланами Минамото и Тайра. Кроме того, они смогли найти поддержку и у могущественных монастырей, так что с помощью таких союзников императоры-иноки начали собирать земли, но уже не как государственные, а как частные, "иноческие". В Японии образовалось две соперничающие власти, причем императоры-иноки становились более значительными фигурами, чем при своем официальном царствовании. Оставалось только дождаться столкновения этих двух центров государственной власти - официальной и "иноческой" или экс-императорской.

История о Тадамори

Тадамори Тайра, слепой на один глаз, воеводствовал в провинциях Ига и Исэ. Он служил и пользовался уважением и любовью обоих императоров-иноков. После того как с 1126 г. по 1130 г. он переловил всех разбойников на территориях Санъёдо и Нанкайдо его авторитет сильно вырос. Император-инок Тоба поручил ему заведование постройкой храма Токутёдзю (<пользующийся долгим существованием>), а затем назначил правителем провинции Тадзима и разрешил доступ в свой дворец. Для придворных такое решение своего повелителя оказалось шоком, они были оскорблены и решили убить Тадамори. Расправу решили устроить во время банкета во время праздника в честь приношения экс-императором Тоба в жертву богам-предкам риса новой жатвы. Тадамори узнал об этом и сказал:

"Пойти во дворец значит подвергнуться оскорблению, не пойти - будет трусостью. И то, и другое одинаково ляжет позором на весь род!"

Он пристегнул меч и пошел во дворец. За ним последовали двое из рода Тайра, Иэсада и его сын Иэнага, которые под одежду надели доспехи. Дворцовый страж не хотел их пускать, но Иэсада сказал:

"Господину нашему грозит опасность, и мы хотим умереть вместе с ним", -

после чего страж пропустил их во дворец.
А Тадамори, придя во дворец, в одном из темных уголков достал свой меч и помахал им, так что сверкание оружия было видно издалека. (Известно, что проносить оружие во дворец категорически запрещалось.) Заговорщики увидели оружие и струсили. Во время пира придворные заставили Тадамори плясать, а сами в такт пляске подпевали:

"Исэ-но хэйси-ва сугамэ нари".

При японо-китайском чтении иероглифов эта фраза значит:

"Выделанная в области Исэ глиняная посудина есть ваза для держания уксуса".

Но эти же звуки совпадали с японскими словами, так что чисто японским значением этой фразы было:

"Тайра из области Исэ крив на один глаз".

Тадамори оскорбился и покинул дворец, не дожидаясь окончания пира. При выходе из дворца он отстегнул свой меч и подал его одному из дворцовых слуг.
Тогда придворные обратились к экс-императору Тоба с просьбой наказать Тадамори за нарушение закона. Ведь он пришел во дворец, вооруженный мечом, и привел с собой для собственной охраны своих воинов. Пораженный Тоба призвал к себе Тадамори и подверг его допросу. Отвечая на вопросы, Тадамори сказал:

"Мои слуги, до которых дошла молва о том, что на меня готовится покушение, сами по себе пришли вслед за мной во дворец, не сказав мне об этом. Твое величество сам рассуди их вину. Что же касается того, что при мне был меч, то об этом изволь расспросить дворцового слугу".

Призвали слугу, который принес меч, оказавшийся деревянным; он только был раскрашен в серебряный цвет. Удивленный Тоба воскликнул:

"Не мало ли пришлось Тадамори помучиться, изобретая все это! Ну а то, что слуги его решились пойти на смерть за своего господина - это обычное дело между самураями!"

После этой истории Тадамори стал быстро повышаться в чинах и занял должность министра юстиции. Умер Тадамори в 1153 году.

[Yorik]

У Тадамори было семь сыновей: Киёмори, Цунэмори, Норимори, Иэмори, Ёримори, Тадасигэ и Таданори. Из них самую блестящую карьеру при дворе Сиракавы сделал Киёмори Тайра.
Вот история его появления на свет. Еще когда Тадамори состоял в дворцовой гвардии, у Сиракава была любовница, жившая близ храма Гион. Однажды ночью под сильным дождем Сиракава в сопровождении Тадамори отправился к ней. Вдруг впереди они увидели некое существо, похожее на оборотня, со связанными в пук и сверкающими, словно иглы, волосами, которое то появлялось, то исчезало. Если бы вы жили в XII веке, уважаемые читатели, то большинство из вас наверняка жутко бы перепугалось. Сиракава приказал Тадамори выстрелить в это существо из лука, но вместо этого Тадамори накинулся на него и схватил. Это оказался старый монах, который связал себе из ячменной соломы сноп и нахлобучил его себе на голову вместо зонта. Он нес в руках тлеющий трут, который и раздувал время от времени, чтобы тот не погас. Монах сказал, что он идет в храм Гион, чтобы вознести огонь на алтарь тамошних богов.
Мужественный поступок Тадамори еще более усилил расположение к нему императора-инока. Тадамори вступил в тайную связь с одной из любовниц Сиракавы, придворной дамой, дочерью офицера дворцовой стражи Накамикадо. Когда она забеременела от него, Сиракава отдал ее Тадамори со словами:

"Если родится девочка, то возьму ее я, а если мальчик, то возьми его ты как своего сына".

Родился мальчик, который и стал Киёмори Тайра. Его отдали на воспитание в семью матери. Киёмори сделал довольно быструю карьеру при дворе и скоро получил назначение на должность губернатора провинции Аки. Когда в его лодку, на которой он ехал к месту назначения, вскочила рыба, все истолковали это как предзнаменование того, что род Тайра вскоре займет высокое положение.
В это время страной <правил> император Сутоку, который не пользовался любовью своего отца, императора-инока Тоба. Дело было в том, мать Сутоку, Тамако, с детства воспитывалась при дворе императора-инока Сиракавы, который любил ее так сильно, что это давало обильную пищу для различных толков. Тоба не признавал Сутоку за своего сына и в шутку дал ему прозвище <Сын-дядя>. Тоба заставил Сутоку усыновить своего сына Михито от любимой наложницы Токуко, которому было всего два года, и признать его своим наследником. Когда Михито исполнилось четыре года, Сутоку отрекся от престола в его пользу, ушел в монахи и основал свой двор. Регентом при четырехлетнем императоре, принявшем имя Коноэ, стал его дядя из рода Фудзивара. Так в стране стало целых три императора.
Через четырнадцать лет Коноэ скончался, и тогда в бой бросился Сутоку. Он решил передать императорский престол другому младенцу, своему собственному сыну Сигэхито.
Но мать Коноэ обвинила в смерти своего сына самого Сутоку, который будто бы вызвал это несчастье путем заклинания богов. Она довела эту версию до Тоба, который легко поверил в нее и назначил наследником престола своего же сына Масахито, единоутробного брата Сутоку.
Масахито взошел на престол под именем Госиракава и был, по словам официальной летописи, <юношей посредственных дарований>. Скорее всего, летописец имел в виду способности к сочинению стихов и умению вести изысканный образ жизни.
Такое решение Тоба вызвало раскол в стране, а Сутоку просто пришел в ярость. На его стороне выступил министр Ёринага Фудзивара, которого в стране прозвали канцлером-злодеем. Он постоянно боролся за власть со своим старшим братом Тадамити, пользовавшимся большим влиянием, но долго ничего не мог поделать. И вот теперь ему представился удобный случай, чтобы под видом помощи Сутоку попытаться самому захватить всю власть в стране в свои руки.
Ёринага стал подталкивать Сутоку к мятежу, и по стране поползли различные слухи о новой усобице. Но в это время, в седьмом месяце 1156 года умер император-инок Тоба. Из-за тревожной ситуации в стране его похоронили в тот же вечер.
Сутоку решил воспользоваться такой удобной ситуацией, укрепился во дворце покойного императора Сиракавы и поднял вооруженный мятеж. На стороне Сутоку выступил Минамото Тамэёси и большинство других его родственников. Только некоторые из клана Минамото держали сторону императора Госиракава, как, например, Ёситомо, но его отец Тамэёси был на стороне Сутоку.
Тоба, предвидя, что после его смерти начнутся беспорядки, в завещании указал тех военачальников, которых должен был призвать на помощь царствующий император, но Киёмори в этом списке не было. Дело было, вероятно в том, что у Тадамори, отца Киёмори, были тесные связи с семьей Сутоку, и Тоба не очень верил в лояльность Киёмори. Тогда Такуно, мать Госиракавы, сказала:

"Как можно не призвать такой могущественный род, как род Тайра?"

Киёмори откликнулся на призыв императора и собрал почти всех своих родственников, из которых только его дядя Тадамаса принял сторону Сутоку.
Столкновения сторон начались с того, что Митомори, приемный сын Киёмори, захватил в плен Минамото Тикахару. Вскоре император приказал, чтобы Минамото Ёситомо начинал штурм дворца, в котором укрывался Сутоку. Киёмори сначала был оставлен для защиты императорского дворца, что было для него довольно обидно, но вскоре по настоянию государственного секретаря Фудзивара Митинори его тоже двинули в бой. Вместе с Киёмори отправился и его старший сын Сигэмори.
Они начали штурмовать западные ворота дворца, которые доблестно защищал Минамото Тамэторо, лично застреливший из лука двух военачальников авангардных войск Тайра. Тогда Киёмори заявил:

"Мне дано повеление штурмовать дворец, но это вовсе не значит, что надо штурмовать именно одни только эти ворота".

Сигэмори возразил:

"Приличествует разве воину выбирать врага, чтобы нападать на него? Прошу позволить мне драться именно здесь!"

Киёмори не послушал советов своего сына, и приказал своим воинам силой удерживать его от боя. Штурм дворца был перенесен на южные ворота. Это решение оказалось удачным, воины Тайра ворвались во дворец, а Сутоку бежал из дворца и укрылся в горах Нёи. Затем он сбрил свои волосы, принял монашеский сан и направился в Нара, но по дороге был опознан, схвачен и сослан в провинцию Сануки.
Ёринага был ранен в бою шальной стрелой, тоже сумел скрыться из дворца и, по одним слухам, покончил жизнь самоубийством близ какой-то деревушки, а по другим - его там подстрелили лучники Тайра. Было велено схватить Тамэёси, но Киёмори так и не смог его найти. Тогда на совещании во дворце поручили Минамото Ёситомо убить своего отца Тамэёси, что и было сделано. Тем временем из своего убежища вышел Тадамаса, дядя Киёмори, изъявил свою покорность и просил пощады, но Киёмори не обратил на просьбы никакого внимания и убил его.
За свои заслуги Киёмори получил новое назначение и стал губернатором провинции Харима, а затем, быстро обойдя по службе других, стал помощником начальника управления территорией островов Кюсю. Сигэмори и остальные Тайра также получили награды и новые назначения. Так род Тайра поднялся на вершину своего могущества, и стал с этого времени строить свои дворцы в Рокухара, предместье Киото.
Об этой короткой войне в Японии стали говорить, что она разрушила человеческие отношения и погубила мораль.

[Yorik]

Мятеж Нобуёри

Теперь на первый план выходят новый император Госиракава и Киёмори Тайра. Но Госиракава не захотел быть игрушкой в руках канцлера Фудзивара Митинори, сын которого был, между прочим, женат на дочери Киёмори. Он пошел по пути своих предшественников: отрекся от престола, ушел в монахи, стал императором-иноком и обрел реальную власть. Впрочем, всеми делами в государстве продолжал заправлять Митинори.

Госиракаве было суждено пережить нескольких официальных императоров и великую войну восьмидесятых годов. Он цепко держался за свой иноческий престол и активно участвовал в политической борьбе целых тридцать пять лет. Официальным же императором теперь стал его сын, юный Нидзё.

В это время и произошел инцидент, который привел к новой междоусобной войне. Фудзивара Нобуёри, любимец экс-императора, хотел получить должность командира императорского конвоя, и Госиракава склонен был удовлетворить его просьбу, но этому воспротивился Митинори.

Тогда оскорбленный Нобуёри обратился к Ёситомо, который тоже был не очень-то доволен своим положением. Ёситомо не только завидовал возвысившимся Тайра, затмившими род Минамото, но и был в неприязненных отношениях с Митинори. Последний не так давно женил своего сына на дочери Киёмори, а не на дочери Ёситомо, на что тот очень рассчитывал. К этим недовольным примкнули еще трое из рода Фудзивара: Цунэмунэ, Наритика и Корэката. План мятежа в общих чертах был уже составлен, но они опасались Киёмори.

Случилось так, что зимой 1159 года Киёмори со своим старшим сыном Сигэмори в сопровождении Тайра Иэсада, губернатора провинции Тикуго, и еще пятидесяти человек свиты отправился на поклонение храмам Кирибэ в провинции Кии. Я сказал свиты, а не воинов, потому что они не были вооружены. Ведь в мирное время никто в стране, кроме императорской стражи и военачальников, не имел право носить оружие, которое должно было храниться на специальных складах. Когда они достигли местечка Кирибэ, их догнал гонец из Рокухара, который доложил следующее:

"Вчера ночью Нобуёри и Ёситомо вместе с Минамото Ёримаса, Минамото Мицумото и другими напали во главе пятисот человек воинов на дворец Сандзё. Они сожгли дворец, а также палаты третьего государственного секретаря (т.е. канцлера) Митинори. Убитым и раненым нет числа. Наконец, они захватили и держат под караулом в императорских дворцах императора Нидзё и экс-императора Госиракава, а Митинори они убили".

Получив такое сообщение все растерялись, а Киёмори сказал:

"Как тут быть? Самое лучшее будет добраться до Кумано и там решить, как поступить!"

Сигэмори возразил:

"Как можно медлить императорским воинам, когда их государь находится в опасности?"

Киёмори ответил на это, что сын конечно прав, но что они могут сделать, не имея оружия.

Тут, как джин из бутылки, выступил Иэсада:

"Я заранее предвидел, что будет такое дело!"

Предусмотрительный Иэсада открыл сундуки из своего багажа, и в них оказалось как раз пятьдесят комплектов доспехов, а также луки и стрелы по числу доспехов. Командиры же и так были вооружены. Очень предусмотрительным человеком был этот Иэсада. Все вооружились и двинулись в обратный путь на север.

Вскоре они получили известие, что близ города Абэно их поджидают воины Минамото. Тогда Киёмори сказал:

"Их много, нас мало. Мы лучше укроемся от них пока на Сикоку и двинемся на них потом, в другой раз".

Сигэмори опять возразил отцу:

"Нельзя терять этого случая. Если мы не воспользуемся им и не разобьем их, то, конечно, они будут впереди нас. И какой же нам позор, если даже мы понесем поражение, раз нас так мало? Сегодня нам остается только с честью умереть!"

Киёмори согласился:

"Хорошо! Пусть будет по-твоему!"

Он стал во главе своего маленького отряда, и они быстро двинулись вперед. Но не успели они дойти до Абэно, как повстречали всадника, который, приблизившись, доложил:

"Я прибыл из Рокухара. Рокухарские воины вышли тебе навстречу и находятся теперь в Абэно. Прошу тебя, поторопись!"

Теперь Киёмори во главе уже приличного отряда двинулся на столицу.

А в столице, тем временем, Нобуёри сам себя произвел в канцлеры и в командиры конвоя. Остальные, начиная с Ёситомо, тоже получили различные должности и награды. Нобуёри даже присвоил себе императорское одеяние и убор и стал считаться выше всех чинов и должностных лиц. Он старался править единовластно, и только управляющий первым корпусом дворцовой стражи Фудзивара Мицуёри осмеливался на совещаниях возражать ему. Кроме того, он убедил своего младшего брата Корэката оберегать заключенных во дворце императора и экс-императора в ожидании прибытия Киёмори, который вскоре и прибыл в Киото.

Нобуёри усилил стражу у всех ворот дворца, но Киёмори послал "правителю" именной список своих людей, желая этим усыпить его бдительность и показать, что покоряется ему. Сам же Киёмори стал обдумывать план вызволения императора из заключения и сумел войти в сношения с Корэката.

Ночью в одном из соседних дворцов был совершен поджог. Пожары в деревянных городах всегда были страшной штукой, и воины, бросив свои караулы, начали тушить пожар.

В это время императрица в одеянии придворной дамы уселась в карету, а император улегся в ней, накрывшись различными одеждами. Карету сопровождал сам Корэката, который на вопрос привратного стража ответил, что едет одна из придворных дам.
Страж осветил внутренность кареты, но императрицу не признал, а спрятанного императора не заметил. Вот так они и выехали из дворца, а неподалеку их встретил Сигэмори с тремястами воинов и проводил в Рокухара.

Там вскоре собрались все высшие правительственные чины, в том числе и верховный канцлер Фудзивара Мотодзанэ. Он был женат на дочери Нобуёри, и поэтому его встретили с недоверием, доложив о его прибытии Киёмори, который всех успокоил:

"Он высший государственный сановник, канцлер, и не приди он сам, я, конечно, пригласил бы его".

Тем временем Госиракаве также удалось бежать из-под стражи и укрыться в монастыре Ниннадзи. Во дворце остались только Нобуёри со своими сторонниками.

Император Нидзё повелел Киёмори уничтожить мятежников, но принять меры к тому, чтобы при штурме не сгорели императорские дворцы. Киёмори собрал три тысячи всадников, назначив командирами тысяч своих сыновей: Сигэмори, Норимори и Ёримори. Три отряда разными путями отправились к императорским дворцам, возле которых развивалось двадцать белых знамен.

Сигэмори со своим отрядом пошел к воротам Тайкэн, где и разделил свой отряд на две части. Одну часть воинов он оставил на улице неподалеку от ворот, а с другими воинами, выломав ворота, он ворвался в дворцовый сад. В саду Сигэмори пришлось лично сразиться с Минамото Ёсихира, сыном Ёсимото. Во время этой стычки Сигэмори проявил себя не лучшим образом и бежал вон из сада для отдыха. Здесь он приказал заменить сражавшихся воинов отдыхавшими, и сражение продолжилось с новой силой. И опять Ёсихира вызвал Сигэмори на бой, и снова Сигэмори не выдержал натиска своего врага и бежал с поля боя.

Пока Сигэмори сражался у ворот Тайкэн, Ёримори атаковал ворота Икухо, обороняемые Ёситомо, но был отбит и бежал. За ним кинулся в погоню воин Хаттё Дзиро и успел медвежьей лапой [так называлось устройство в виде граблей с изогнутыми, как когти, железными зацепами для захватывания убегающих противников] зацепить шлем Ёримори, но тому удалось мечом перерубить рукоять лапы и удрать.

Увидев бегство врагов по всем направлениям, мятежники бросились в погоню за убегающими, оставив дворцы практически без охраны. Этим-то и воспользовался Норимори, который со своей тысячей всадников с фланга ворвался в императорские дворцы, смяв слабые заслоны. Он запер все дворцовые ворота и приготовился к защите. Ёситомо и Ёсихира не догнали бежавших врагов и вернулись к дворцам, но ворота были уже закрыты, и везде развивались красные знамена.

Лишившись свой основной базы, мятежники решили напасть на Рокухара, но находившийся там Киёмори лично командовал войсками с вышки. Мятежникам вначале удалось значительно потеснить императорские войска, но взбешенный неудачей Киёмори сел на лошадь и стал принимать личное участие в битве, ободряя своих воинов и заменяя уставшие части на свежие. После нескольких таких контратак Киёмори удалось переломить военное счастье и разгромить основные силы мятежников.

Разделив свои войска на несколько частей для преследования убегающих мятежников, Киёмори поспешил в императорские дворцы, нашел там свой именной список и сказал со смехом:

"Вчера только я дал его, а сегодня уже взял обратно. Очень уж скоро это!"

После этого начались награждения победителей и расправы над побежденными. Нобуёри с сообщниками укрылся в монастыре Ниннадзи, где находился экс-император, и стал просить у него себе прощение. Экс-император решился поддержать его просьбу и обратился к императору, но тот отказал, да и Киёмори считал, что глава мятежа должен быть наказан.

Норимори с войсками окружил Ниннадзи и захватил там Нобуёри, Минамото Моронака, Фудзивара Наритика и других главарей мятежа, всего около пятидесяти человек. Нобуёри был казнен на отмели реки в пригороде Киото, но за Наритику вступились Сигэмори и Ёримори, с которыми он был в свойстве, и добились для него помилования. Ёситомо был убит в Канто неким Осада Тадамунэ, и его голова, насаженная на копье несколько дней красовалась перед тюрьмой.

Был захвачен в плен и малолетний сын Ёситомо, Ёритомо, которого тоже хотели казнить, но за него вступилась мать Киёмори, которую поддержали Сигэмори и Ёримори, и смертную казнь для ребенка заменили ссылкой на острова в провинции Идзу. Ёсихира, старший сын Ёситомо, переодетым пробрался в столицу и хотел подстрелить Киёмори из лука, но был схвачен и казнен.

После подавления мятежа могущество рода Тайра распространилось на всю страну. Могущество же клана Минамото было сильно подорвано не только гибелью многих своих членов, но и массовой конфискацией их земель. Управление страной в это время находилось в руках императора-инока Госиракавы, но Фудзивара Цунэмунэ и Фудзивара Корэкито подталкивали императора Нидзё к тому, чтобы он захватил власть в свои руки. Между сыном и отцом возникли очень напряженные отношения, но Госиракава сумел привлечь на свою сторону Киёмори, сделав из него себе защитника и опору. В 1160 году он присвоил ему очередной высокий чин и назначил его государственным советником.

[Yorik]

Дальнейшее возвышение Тайра. Заговор Фудзивара Наритика


Примерно в это же время произошел инцидент, приведший к дальнейшему падению влияния клана Фудзивара. Император Нидзё взял себе в наложницы вдову покойного императора Коноэ, своего дяди, дав ей титул "тюгу", то есть "вторая императрица", а в народе ее прозвали "Нидайко", то есть "императрица-жена двух последующих поколений". Киёмори воспользовался этим, арестовал Цунэмунэ и Корэката и хотел казнить обоих Фудзивара, обвинив их в том, что они не отговорили императора от этого поступка и тем самым вовлекли его в грех. Госиракава желал того же, но за обвиняемых стал ходатайствовать бывший верховный канцлер Тадамити, и смертную казнь им заменили ссылкой на острова.


Киёмори продолжал быстро повышаться в чинах и должностях и вскоре он стал первым государственным секретарем. Сигэмори также повысился до должности государственного советника.


Осенью 1165 года умер император Нидзё в возрасте двадцати трех лет. Во время похорон императора произошла драка между монахами двух соперничающих монастырей, и для наведения порядка и охраны своей персоны Госиракава призвал Минамото Ёримаса. Тотчас же пронесся слух об опале всех Тайра, но Сигэмори после переговоров с экс-императором и своим отцом сумел уладить это недоразумение.


На престол взошел Рокудзё, двухлетний сын покойного императора, а ввиду его малолетства все государственные дела опять сосредоточились в руках Госиракава.


В 1167 году Киёмори был назначен на должность верховного канцлера и получил право на вооруженный эскорт и разрешение на въезд в императорский дворец в карете, влекомой людьми. Ему также были пожалованы обширные наследственные земельные владения в провинциях Харима, Хидзэн и Хиго.
Сигэмори был назначен исполняющим обязанности первого государственного секретаря и получил право являться во дворец при оружии, а его младший брат Мунэмори был назначен государственным советником.
Как видим, при захвате власти Тайра повели себя подобно своим предшественникам.


Примерно в это же время у Сигэко, жены экс-императора Госиракава, которую он очень любил и которая приходилась младшей сестрой Токико, жены Киёмори, родился сын, принц Норихито, которого Госиракава решил возвести на трон. Киёмори, которому младенец приходился племянником, тоже не возражал.

В начале 1169 года император Рокудзё был вынужден отречься от престола в пользу пятилетнего принца Нарихито, вступившего на престол под именем Такакура. Токитада, старший брат матери императора, часто по этому поводу говорил:

"Теперь по всей стране кто только не из рода Тайра, тот даже не человек".

К этому времени более пятидесяти представителей фамилии Тайра занимали высшие придворные и государственные должности. А их земельные владения простирались более чем на тридцать провинций. Все управление страной было сосредоточено в руках Киёмори, а когда он заболел, то в стране была объявлена небывалая амнистия, и было указано, чтобы все молились о его выздоровлении.


После выздоровления Киёмори постригся в монахи и принял имя Дзёкай. Он построил себе для жилья отдельный дом, набрал себе в услужение триста мальчиков и, одев в особое платье, начал рассылать их по столице и вне ее для выслеживания тех, кто плохо о нём отзывается. Виновных в этом немедленно наказывали. Все стали жить с опаской, и в стране начало глухо зреть недовольство.
Госиракава тоже был недоволен всем этим, и с 1169 года начал вести монашеский образ жизни.
Могущество Тайра возросло еще больше.


Но они на этом не остановились. В 1171 году Киёмори ввел свою дочь Токуко в число придворных дам, а затем сделал ее наложницей императора с титулом второй императрицы.
В 1174 году освободилась должность командира второго корпуса императорского конвоя, и Сигэмори, разумеется, с разрешения императора, назначил командиром себя.
В 1177 году он был повышен назначением на должность командира первого корпуса и назначен третьим государственным канцлером, а командиром второго корпуса был назначен Мунэмори.
Ненависть к Тайра в высших кругах власти из-за таких назначений только возрастала.


У постригшегося в монахи экс-императора Госиракава правителем дел был Фудзивара Наритика, который имел звание исполняющего обязанности первого государственного секретаря. Он был в тесных родственных связях с родом Тайра, так как Сигэмори был женат на его сестре, от которой он имел сына Корэмори, женатого на дочери того же Наритика. Сын же Наритика, Нарицунэ, был женат на дочери Норимори, брата Киёмори.
Вроде бы Наритика был тесно повязан с господствующим родом, но он потерпел неудачу в своих домогательствах должности командира императорского конвоя, возненавидел род Тайра и стал составлять заговор с целью уничтожить их всех.


Вначале он сговорился с Фудзивара Митинори, принявшем в монашестве имя Сайко. Затем к заговору он привлек старшего из рода Минамото, Юкицуна, занимавшего должность государственного секретаря, и предложил ему быть полководцем в предстоящем выступлении. Юкицуна, разумеется, согласился. Затем к заговору были привлечены такие высшие чиновники, как Фудзивара Акуцуна, Минамото Ярисима и, даже, Тайра Ясуёри, начальник полицейско-судебного бюро.

Когда заговорщики собрались в загородном доме Наритика для обсуждения совместного плана действий, в самый разгар пира с привязи сорвалась одна из лошадей. Все повскакали со своих мест и в суматохе опрокинули вазоподобную фляжку с сакэ. Наритика на это сказал:

"Хэйси сброшена вниз!"

Данная игра слов основана на том, что "хэйси" можно начертать различными иероглифическими видами. В одном начертании это будет означать "вазоподобная бутылка", а в другом - "фамилия Хэй", то есть Тайра.
Сайко поддержал его:

"Тогда надо выставить напоказ головы!"

Ясуёри поднялся и со словами:

"Выставление голов входит в обязанности полицмейстера", -

взял фляжку и повесил ее вверху столба.
Все расхохотались, а Наритика воспользовался удобным моментом и развил свой план действий:

"В день праздника в храме Гион по всей столице будет толкотня и суматоха. Если воспользоваться этим временем и стремительно ударить на хэйцев (т.е. воинов рода Тайра), поджегши предварительно их ставку, то все удастся как нельзя лучше!"

Так все и было решено.


Но тут вмешался случай. Были привлечены к ответственности и сосланы Моротака, сын Сайко, и его правитель Мороцунэ. Сайко разозлился и оклеветал перед Госиракава главного бонзу хиэйдзанских монастырей Мёуна, дружного с Киёмори, который стал ходатайствовать за своего приятеля, но император-инок не принял его ходатайств. Обиженные монахи отбили Мёуна силой, Госиракава приказал войскам разгромить монахов, но Киёмори отказался выполнять это приказание. Тогда Госиракава поручил сделать это Наритика, который обрадовался такому удачному повороту дел и начал собирать войска.


В это время Юкицунэ, намеченный полководцем заговорщиков, решил открыть все дело самому Киёмори. Он также сообщил, что император-инок был в курсе событий и одобрял их. Киймори приказал собрать все силы и известил Госиракава, что ему известно о готовящемся мятеже, не упоминая имени экс-императора, и что он намерен переловить и покарать всех заговорщиков.


Был арестован Сайко, который под пыткой выдал всех заговорщиков и их планы. Его казнили, предварительно разорвав ему рот, а затем пригласили к Киёмори самого Наритику, который еще ни о чем не подозревал. В резиденции правителя он был арестован. Одновременно с этим по всей столице и в ее окрестностях происходили массовые аресты заговорщиков, начиная с Нарицунэ и Ясуёри.


Без Сигэмори опять не обошлось, и он стал отговаривать отца от казни Наритика и Нарицунэ. Киёмори вроде бы согласился с сыном. Но приказал подвергнуть Нарицунэ пытке, так как тот уже однажды принимал участие в мятеже и был прощен. Воины, которым была поручена эта экзекуция, опасались гнева Сигэмори, и только имитировали пытку, заставляя Нарицунэ вопить, как бы от боли, что доставило Киёмори большое удовольствие.

Киёмори также хотел выкорчевать всю заразу с корнем и велел заточить Госиракава под арестом в одном из дворцов. Но Сигэмори опередил его, изолировал своими войсками отца и не допустил такого святотатства. Киёмори был вынужден подчиниться силе, но приказал казнить Сайко, Моротака и Морицунэ, а Наритика был сослан в провинцию Бидзен, где его и убил один из порученцев Киёмори. Остальные заговорщики были сосланы, но благодаря помощи Норимори ни в чем не испытывали недостатка.

[Yorik]

Смерть Сигэмори. Мятеж Мотихито (начало)

Тем временем вырос император Такакура, и в 1178 году его вторая жена, Токуко, дочь Киёмори, которая была на семь лет старше своего мужа, забеременела. Беременность протекала очень тяжело, и во дворце опасались, что императрица может не дожить до родов. А Тайра очень нуждались в наследнике престола, который мог бы служить залогом их дальнейшего благополучия. В монастырях начались молебны о здоровье императрицы, а из ссылки были возвращены некоторые из второстепенных участников антиправительственного заговора.

Все это, однако, помогало плохо, и тогда Киёмори решил, что рождению внука мешают духи его врагов, погибших во время смуты двадцатилетней давности. После консультации с покорным ныне Госиракавой был издан указ о возвращении императорского звания сосланному и умершему в безвестности Сутоке. Потом решили умилостивить и дух убитого министра Ёринаги Фудзивары.

Был обнародован императорский эдикт о присвоении покойному министру второго ранга Ёринаге звания главного министра империи. Затем придворный летописец должен был отыскать могилу Ёринаги и довести этот эдикт до сведения его духа. Однако когда он прибыл в деревню, возле которой был убит Ёринага, обнаружилось, что самураи Тайра выкопали останки министра из могилы и разбросали его кости вдоль дороги. Пришлось зачитать эдикт придорожной траве.

Столь радикальные меры помогли, и Токуко родила столь ожидаемого наследника. Радостный Киёмри сделал подношение экс-императору, но тот в раздражении отшвырнул благодарственное письмо Киёмори:

"Что это? Он смотрит на меня как на жреца заклинателя!"

Наступил 1180 год, который начался с того, что умер Сигэмори, только к мнению которого и прислушивался Киёмори. Он заболел в конце 1179 года после возвращения из монастыря Кумано, куда он ездил на богомолье и где он молил себе смерти. Киёмори выписал для своего сына знаменитого китайского врача, но Сигэмори оказался его принять, обосновывая свой отказ тем, что может пострадать достоинство государства из-за того, что в своем отечестве не нашлось достойного врача. Так он и не стал лечиться, а сказал:

"Болезнь моя - веление неба!"

Узнав о поведении своего доблестного сына, Киёмори прослезился:

"Наша маленькая страна - слишком тесное вместилище для такого великого духа".

После этого Киёмори вернулся в свою усадьбу и больше сына не навещал. Зато его навестил Госиракава.

Через три месяца Сигэмори умер, оставив пятерых сыновей, старшим из которых был популярный в Японии Корэмори. Госиракава же после смерти Сигэмори посоветовался с регентом Мотофуса и конфисковал все земельные угодья покойного. Кроме того, Госиракава отверг притязания Фудзивара Мотомити, зятя Киёмори, на должность второго государственного секретаря и назначил на нее восьмилетнего сына Мотофуса, Мороиэ. Госиракава надеялся подорвать могущество рода Тайра и уничтожить их, считая, что этим он сможет вернуть реальную верховную власть императорам. Если бы он знал, к чему все это приведет!

А Киёмори после смерти сына уехал в Фукухара, и несколько недель о нем ничего не было слышно.

Вдруг разнеслась весть, что Киёмори Тайра возвращается в Киото во главе нескольких тысяч всадников. Перепуганные Госиракава и Мотофуса посовещались между собой и решили послать к Киёмори одного монаха по имени Дзёкэн, который участвовал в заговоре, но уцелел, так как его имя не было названо во время допросов. Целый день монах просидел у веранды в усадьбе Киёмори, ожидая, когда его примут. Только поздно вечером, когда монах попросил разрешения уйти обратно, Киёмори принял его и изложил свои претензии к Госиракаве.

Во-первых, император-инок не соблюдал траура по Сигэмори и еще до окончания срока траура устроил у себя праздник с музыкой.
Во-вторых, он отобрал у сыновей Сигэмори земли, которые были подарены ему за службу в наследственное владение на вечные времена.
В-третьих, Госиракава отдал одну высокую должность не зятю Киёмори, как было договорено, а сыну своего канцлера Мотофусы.
Кроме того, Киёмори напомнил об участии императора в неудавшемся заговоре.

Все эти обвинения были справедливы, и на следующий день по распоряжению Киёмори сорок три высокопоставленных чиновника были лишены своих должностей, а канцлер Мотофуса отправлен в ссылку. Через четыре дня самураи окружили дворец Госиракавы, и тут же разнесся слух, что они собираются сжечь дворец со всеми его обитателями. К Госиракаве вошел в шлеме и латах второй сын правителя Мунэмори. Император-инок спросил:

"Меня сошлют на окраины?"

Мунэмори ответил:

"Нет! Смею доложить, что этого не будет, но соверши августейший переезд во дворец Тоба и пережди там некоторое время, пока все успокоится".

Госиракава был перевезен во дворец Тоба, который надежно охранялся. За ним последовал лишь один слуга и старуха-кормилица. Дзёкэн также выпросил себе разрешение находиться при императоре-иноке.

После этого Киёмори послал своего человека к императору Такакура, поручив сказать:

"Отныне соизволь, твое величество, принять все дела правления в свои руки!"

Во втором месяце 1180 года дошла очередь и до юного императора Такакуры. Киёмори хорошо знал о связях императора с Госиракавой и враждебными вельможами, а император Японии должен был быть абсолютно послушен дому Тайра. Пришлось менять императора. Им стал Антоку, сын Такакуры, внук Киёмори; ему уже исполнилось три года. Вполне достаточный возраст для того, чтобы стать императором!

Вместо умершего Сигэмори советником при Киёмори стал его другой сын, Мунэмори, который и выпросил у отца прощение для императора-инока, и Госиракава смог вернуться, но не в свой дворец, а во дворец покойной императрицы.

Известие о добровольном отречении Такакуры от престола в пользу своего малолетнего сына вызвало новую волну раздражения в стране. Киёмори и его жена были провозглашены дедом и бабкой нового императора. Такакура отправился на богомолье (там он молился о смягчении нрава Киёмори), и даже смог навестить своего опального отца.

В Японии в это время было три императора: император-инок-дед, император-инок-сын и император внук, но реально правил только Тайра Киёмори.

Уже в пятом месяце 1180 года Киёмори получил донесение о том, что принц Мотихито, сын Госиракава, готовит мятеж. С Мотихито не совсем все ясно: по одним источникам он был вторым сыном Госиракава, и ему должен был достаться престол, а не его младшему брату. Это обстоятельство, мол, и послужило причиной его честолюбивых замыслов. По другим источникам он был четвертым сыном Госиракава, но пути к реальной власти у него не было, так как в его жилах не текла кровь Тайра, которые никогда не допустили бы его к власти. Как бы там ни было, этот Мотихито якобы собирается сокрушить род Тайра, низложить императора и вступить на престол сам, обещая щедрые награды своим сторонникам в случае удачи. Монахи многих монастырей его также поддерживают.

Это было неожиданностью для Тайра. Дело в том, что принц до тридцати лет занимался только дамами и искусствами. Его привлекали игра на флейте, калиграфия и сочинение стихов. Стихами и прочими искусствами тогда занимались практически все придворные, так что этим никого нельзя было удивить, а принц вроде бы в политику никогда и не вмешивался. И вдруг такой сюрприз!

А начинался этот заговор следующим образом. В гости к принцу Мотихито приехал уже известный нам Минамото Ёримаса, который теперь стал монахом. Он стал уговаривать принца возглавить восстание против Тайра. В стране было очень много людей недовольных постоянным ростом их могущества, но им нужен был человек императорских кровей, вокруг которого они могли бы сплотиться и начать мятеж. Ёримаса убеждал принца в том, что на севере и востоке страны есть множество сильных врагов Тайра с крепкими замками и верными самураями.

Монах был очень убедителен, и после долгих колебаний Мотихито подписал воззвание с призывом подниматься против Тайра. С этим документом Ёримаса и отправился на восток страны, где находилось множество земель клана Минамото, к своим родственникам и друзьям. Первым делом он показал этот документ скрывавшемуся Минамото Ёритомо, а от него поехал по другим дружественным владениям.

Подозрительная активность монаха была замечена губернатором одной из провинций. Он послал сообщение об этом Киёмори, а сам с тысячью воинов отправился к монастырю, в котором Ёримаса остановился и подстрекал монахов к бунту. Об этом стало известно окрестным феодалам, которые уже были в курсе событий. Поэтому когда губернатор прибыл к монастырю, там уже собралось более двух тысяч воинов. Три дня губернатор безуспешно штурмовал монастырь, но вынужден был отступить.

Киёмори в это же время со своим монахами явился в столицу и обсудил сложившуюся ситуацию с правительством. Госиракава был вынужден дать приказ об аресте Мотихито. Столичному полицмейстеру Минамото Канэцуна были выделены войска, с которыми он окружил дворец Такакура, где находился принц, чтобы арестовать его. Но принца успели предупредить сторонники Минамото, и он, переодевшись в женское платье, бежал и укрылся в монастыре Ондзёдзи (Трех источников). Монахи стали готовиться к сопротивлению и разослали гонцов в близлежащие монастыри с призывом о помощи.

Киёмори же был в ярости из-за бегства принца:

"Когда-то я выхлопотал для Ёримаса чин третьего класса, ему был разрешен доступ во дворец. Чего ради пошел он против меня?"

По совету одного из своих военачальников, а именно Фудзивара Тадакиё, Киёмори решил подкупить монахов, чья привязанность к мятежному принцу оказалась не столь уж и крепкой. Так что на призыв принца откликнулись только монахи одной из крупных обителей в Нара и стали собирать свои силы.

Мотихито, не получив немедленной помощи и понимая, что находится слишком близко от столицы, решил бежать в монастырь Кофукудзи в Нара. В пути его охранял отряд, присланный Минамото Ёримаса. Этот отряд возглавил Минамото Канэцуна, перешедший на сторону мятежников. В погоню за принцем Киёмори послал своего сына Сигэхира с большим отрядом всадников, который настиг его возле реки Удзигава.

Мотихито укрылся в слабо укрепленном монастыре Бёдоин на берегу Удзигава, разрушив за собой мост через реку. Военачальник Морикиё предлагал выделить часть войск для обходного маневра в тыл врагу, но Асикага Тадацума с тремястами всадников решил немедленно форсировать реку. При переправе все воины поддерживали друг друга, так что никто не потонул. На другом берегу Тадацуна начал выкликать:

"Я - потомок Фудзивара Хидэсато в шестом поколении. Что не идете на смертный бой со мной?"

Канэцуна засмеялся:

"Ты славного рода! Но как же это ты несешь вдруг гончую службу у хэйцев (т.е. Тайра)?"

Тадацуна отвечал:

"Тайра громят разбойников-бунтарей во исполнение высочайшего указа. Как же не быть мне с ними?"

Канэцуна и Тадацуна начали биться, и Тадацуна стрелой из лука убил своего врага. Тем временем переправилось через реку и все остальное войско Тайра и обрушилось на врагов.

[Yorik]

Гибель Мотихито. Перенос столицы. Новые мятежи

Понимая, что главной задачей мятежников в настоящий момент было сохранение жизни принца, Ёримаса выделил тридцать всадников для охраны принца при его бегстве в Нара. Но отсутствие принца в рядах сражающихся было быстро обнаружено воинами Тайра. В погоню за принцем был немедленно послан отряд, который быстро настиг беглецов и перестрелял их из луков. Уже смертельно раненому принцу Мотихито отрубили голову и доставили ее Киёмори.

Ёримаса и его сын Накацуна погибли в ходе сражения у реки Удзигава. Семь тысяч монахов из Нара опоздали к месту сражения буквально на несколько минут. Узнав о поражении мятежников и гибели принца, монахи повернули обратно. Сигэхира с войском триумфально вернулся домой, поднеся двору головы множества врагов. Киёмори особенно отметил подвиг Тадацуна.

Теперь следовало примерно наказать непокорных монахов. Войска Тайра окружили монастырь Трех источников и целый день штурмовали его. К ночи им удалось ворваться в монастырь и поджечь его. В пожаре погибло книгохранилище с семью тысячами свитков, две тысячи статуй и шестьсот тридцать семь строений. Множество монахов погибло, настоятеля и старших монахов

"лишили сана и передали в руки чиновников сыскного ведомства",

а уцелевших монахов отправили в ссылку.

Киото с древних времен был окружен множеством монастырей. Теперь Киёмори в каждом из них видел источник измены, и он решил перенести столицу страны на земли Тайра в Фукухара. Это делалось не только из соображений безопасности, но и выгоды, ведь теперь все обитатели столицы стали бы арендаторами земель Тайра. Очень выгодное дельце! Перечить Киёмори никто не посмел, и началось великое переселение.

За несколько недель Киото был превращен в разрушенный город-призрак, на руинах которого влачили жалкое существование кучки нищих и бродяг. Были разобраны храмы и дворцы, с большинства домов сняли черепицу, и потоки переселенцев, обремененные своим скарбом и строительными материалами, устремились на место новой столицы. Сколько людей при этой процедуре лишились своего состояния, никто не считал, да это и не волновало всевластного правителя. Всеобщая же ненависть к Тайра от этого переезда только многократно усилилась.

Вроде бы все успокоилось, и все занимались только делами переселения и устройства на новом месте. Но в восьмом месяце того же 1180 года Минамото Ёритомо в силу еще ранее заключенной с Мотихито договоренности поднял восстание на острове Идзу. Подстрекал же Ёритомо к выступлению неугомонный монах Монгаку. В свое время этот монах явился в императорский дворец и стал громко требовать, чтобы ему выстроили обитель на горе Такао, где на него якобы была ниспослана благодать. За такое наглое поведение Госиракава приказал выставить монаха вон. Монгаку не подчинился приказу и устроил во дворце драку. С трудом несколько самураев скрутили буйного монаха, но когда его волокли из дворца, тот стал проклинать императора. Разумеется, Монгаку посадили в тюрьму, но через несколько месяцев была объявлена амнистия по поводу кончины императрицы, и его выпустили. Дух монаха не был сломлен, и он ходил по столице и громкими криками предвещал скорое наступление смутных времен и гибель всех Тайра. Ничего не оставалось делать, как сослать буйного монаха, так он и попал на остров Идзу, где встретился с Ёритомо.

Монгаку решил, что наконец-то удача ему улыбнулась, и стал всячески подстрекать Ёритомо к выступлению, несмотря даже на неудачу и гибель принца Мотихито. Проповедь Монгаку имела успех, и Ёритомо поднял белые знамена восстания. Ему удалось перебить отряд правительственного наместника, но за пределы острова его выступление не вышло. Ёритомо был разбит войсками Оба Кагэтика, который послал с экстренным курьером сообщение о победе, добавляя, что Ёритомо погиб во время бегства. Но вскоре начали приходить вести, что Ёритомо вовсе и не погиб, а собирает новое войско, и что восстание скоро начнется опять.

Киёмори разгневался:

"Эти канальи из восточных областей все поголовно были дружинниками отца и деда Ёритомо. А между тем я сослал его именно в восточные области. Сам я, значит, помог ему соединиться с ними на погибель моему дому. Это все равно, что отдать вору ключ!"

После этого Киёмори отправился в носилках к отрекшемуся императору Такакура и попросил у него высочайший указ для наказания Ёритомо. Повеление о командовании войсками по представлению Киёмори было дано его внуку Корэмори, помощником которого был назначен Таданори. К сожалению, внук не обладал талантами деда даже в малой степени.

Корэмори выступил в поход с пятью тысячами всадников и, набирая по пути войска, дошел до провинции Суруга, которая являлась одним из оплотов рода Минамото. Он расположился с войсками на одном берегу реки Фудзигава, а на другой берег этой реки выдвинулся Ёритомо, к которому на всем пути его следования присоединялись отряды недовольных правлением Тайра. Полководцы не спешили начинать сражение, и не известно еще как бы обернулось дело, если бы не вмешался Его Величество Случай.

Войска Тайра неуютно чувствовали себя на незнакомой территории. Моральный дух армии оказался на очень низком уровне, а ее полководец не позаботился о его укреплении. Ночью солдаты услышали крики множества птиц и хлопанье их крыльев: вдруг поднялась на реке вся водоплавающая птица. Кто-то решил, что враги в большом количестве их обходят, началась всеобщая паника, и армия Корэмори, бросая свое оружие, в страхе бежала, даже не сделав попытки оказать какое-нибудь сопротивление.

В "Повести о доме Тайра" это описано следующим образом:

"Так велик был обуявший их страх, такой начался тут беспорядок, что схвативший лук позабыл взять стрелы, взявший стрелы позабыл захватить лук; тот вскочил на чужого коня, его конь достался чужому, а иной, взгромоздившись на привязанного коня, как безумный, бессмысленно кружился вокруг коновязи. Многим гулящим женщинам и девам веселья, приглашенных из близлежащих селений, в суматохе пробили голову, многих задавили, и они громко охали и стонали".

Та еще картинка! Когда утром к лагерю Корэмори пробрались разведчики Ёритомо, то они с удивлением обнаружили поспешно брошенный лагерь. Везде валялись панцири, щиты и прочее оружие, стояли опустевшие шатры и брошенные повозки. И нигде не было видно ни единого воина Тайра.

Отступая, Корэмори хотел остановиться, чтобы дать врагу бой, но Фудзивара Тадакиё отговорил его. Так Ёритомо одержал свою первую, хоть и бескровную, но очень важную победу над Тайра!

Киёмори не позволил внуку вступить в столицу, сказав при этом:

"Имея повеление императора уничтожить вора-мятежника, ты возвращаешься назад, даже не скрестив оружия с врагом. Какими глазами ты будешь смотреть на меня? Почему не полегла на поле армия, если не могла одержать победы?"

Киёмори хотел казнить Тадакиё и сослать Корэмори, но все стали за них заступаться, и правитель простил их.

Одновременно с этими событиями в провинции Синано поднял восстание Минамото Ёсинака. Мунэмори вызвал Канэто и приказал ему немедленно доставить связанного Ёсинака. Канэто письменно поклялся в том, что все в точности исполнит, но, прибыв на место, дал возможность мятежнику скрыться. Симптомчики, однако!

По всей стране известие о неудаче Тайра было встречено с восторгом и рассматривалось как предвестник их скорого падения. Удобным моментом воспользовались и настоятели крупнейших монастырей. Они были недовольны тем, что из-за переноса столицы в новое место сократился поток паломников к святыням, и их доходы резко упали. Была подана петиция на высочайшее имя с просьбой о возврате столицы на прежнее место. Киёмори собрал всех высших придворных и правительственные чины и спросил, какая столица удобнее, старая или новая? Все присутствующие, угадывая желание правителя, отвечали, что новая. Только высший государственный ревизор Фудзивара Нагаката сказал:

"Хэйан удобнее!"

(Император Камму в 794 году при основании Киото дал городу и второе название Хэйанкё, что означает "Столица мира и покоя". Хэйан - это сокращенное название города.)

Киёмори рассердился и ушел к себе, все стали ожидать расправы над Нагаката, но вскоре последовал указ о возвращении столицы в Киото. Все возликовали! Кто-то спросил у Нагаката:

"Что это ты вздумал идти наперекор правителю?"

Нагаката отвечал:

"Если бы он не чувствовал раскаяния в том, что сделал, то зачем было ему спрашивать у людей? Я только провел его мысль!"

В "Повести о доме Тайра" это обратное переселение описано так:

"Все... устремились прочь отсюда... Да и кто стал бы хоть на лишний миг оставаться в постылой сердцу новой столице! С шестой луны минувшего года в старой столице ломали строения, перевозили добро и разную утварь, наконец, кое-как обосновались на новом месте, а теперь снова в безумной спешке торопились обратно! На сей раз, уже ничего не ломали, не разбирали. А побросали все, как было, и умчались назад, на старое пепелище. Там ни у кого не осталось жилья, и потому пришлось расселяться по окраинам, ... временно приютиться в галереях монастыря, в молитвенных залах храмов. Так жили даже знатные люди".

После этих событий в резиденции Тайра стали происходить удивительные события. Когда однажды Киёмори сидел один, внизу лестницы показались несколько сот человеческих голов. Головы стали соединяться вместе, и из них образовалась одна огромная голова, которая, вытаращив глаза, в упор смотрела на Киёмори. Киёмори в свою очередь в упор смотрел на эту голову, которая вскоре стала уменьшаться и исчезла.
Гадальщик объяснил правителю, что это были призраки Тамэёси, Ёситомо и прочих.

Потом в конюшнях крысы наделали себе гнезд в хвостах у лошадей. Это гадальщик объяснил следующим образом:

"Малое посягает на большое. Крыса идет на коня. Это предвестие того, что приближаются Минамото".

Гадальщик имел в виду, что Крыса - это циклический знак Севера, а Лошадь - Юга. То есть, Север (Минамото) идет на Юг (Тайра).

В стране обратный перенос столицы расценили как новое свидетельство слабости Тайра, а монахи не скрывали своего торжества. В том месяце, когда столица была перенесена на старое место, в провинции Оми подняли восстание Минамото, к которым присоединились монахи монастыря Ондзёдзи. Киёфуса сжег дотла монастырь, истребив около восьмисот монахов, а Томомори и Сукэмори разбили повстанцев и усмирили мятеж.

[Yorik]

Смерть Киёмори. Слабость его наследников

Сильно бушевали и монахи монастыря Кофукудзи в Нара, которые потребовали удаления Киёмори. Угрозы в его адрес звучали из монастыря все громче. Правитель предпринял попытку к примирению и послал в монастырь Сэноо Канэясу, главу сыскного ведомства провинции Ямато, с небольшим отрядом для усмирения монахов. Те явились в монастырь без оружия, но возбужденные монахи захватили в плен около шестидесяти человек, отрубили им головы и установили их по стенам монастыря. Более того, монахи изготовили деревянный шар, били его, гоняли его ногами по всему монастырю и кричали, что это голова Киёмори.

Терпение Киёмори лопнуло, и для усмирения монахов он послал войска под командованием Сигэхира с приказом разгромить монахов. Штурм монастыря продолжался целый день, и к ночи сопротивление монахов было сломлено. Командующий приказал принести факелы для поисков бунтовщиков, но один из самураев поджег какую-то крестьянскую хижину, стоявшую у стен монастыря. Из-за сильного ветра быстро запылала вся деревня, а потом огонь перекинулся на строения самого монастыря и храмы. Там находился и храм Великого Будды, самое большое деревянное строение в мире, в котором находилась гигантская медная статуя Будды. Более тысячи человек укрылись на втором этаже храма, спасаясь от преследователей, и втянули лестницы наверх, чтобы воины Тайра не могли подняться вслед за ними. Вскоре все они оказались в огненной ловушке, так как пламя быстро охватило весь первый этаж здания. Пути к спасению не было, и почти все они погибли в огне.

Сигэхира также сжег и монастырь Тодайдзи, который поддерживал монахов Кофукудзи.

В стране посчитали, что воины сожгли храмы по тайному приказу Киёмори, чтобы поквитаться с мятежными монахами. Тайра были обвинены своими врагами в святотатстве. Почти сразу же после этих событий, в начале 1181 года, умер экс-император Такакура, чью скоропостижную смерть в возрасте двадцати лет объясняли скорбью из-за гибели монастырей в Нара. Экс-императора все жалели и обвиняли в его смерти Киёмори.

Чтобы как-то успокоить недовольных его правлением, Киёмори решил возвратить Госиракава все управление делами. Тот вначале наотрез отказался, но затем под давлением правителя согласился. Тогда Киёмори поднес ему две провинции в качестве частных владений, чтобы тот пользовался доходами с них. Одновременно для ограничения влияния экс-императора был обнародован указ о назначении Мунэмори главноуправляющим пяти пристоличных провинций.

В разных концах страны продолжали вспыхивать восстания, возглавляемые членами клана Минамото или их сторонниками. Их подавляли, но тут же вспыхивали новые восстания. Ввиду таких неблагоприятно складывающихся обстоятельств, правитель решил собрать все силы Тайра, чтобы разгромить врагов. Он понимал, что время работает против него. Командующим войсками Киёмори на этот раз назначил своего наследника Мунэмори, разумеется, с соблюдением всех необходимых формальностей: экс-император дал свое разрешение на это назначение и повелел Мунэмори быть главнокомандующим над всеми воинскими чинами. Были собраны войска и назначен день выступления, но за день до этого выступления армии в поход правитель внезапно тяжело заболел.

Разумеется Мунэмори отложил выступление армии, а состояние Киёмори продолжало ухудшаться. Собравшимся у его изголовья родственникам Киёмори напоследок сказал:

"Все живое неизменно умирает. Не один только я! Выказав свои заслуги перед императорским домом, я с годов Хэйдзи [1159 г.] управляю всей страной как хочу. Императору я стал дедом по матери! О чем же мне жалеть еще? Но есть одно, о чем я жалею. Это то, что я умираю, не наглядевшись на отрубленную голову Минамото Ёритомо! И когда я умру, не творите вы жертв Будде, не возносите молений ему. Одно только! Отрубите вы Ёритомо голову и повесьте ее, эту голову, перед моей могилой! Вы, мои сыны, мои внуки, мои подвластные, рабы мои! Зарубите же в памяти себе слова мои и не уклонитесь от них!"

Киёмори проболел еще семь дней и умер на шестьдесят четвертом году жизни. Он оставил письмо для Госиракава, в котором указывал, чтобы обо всех делах тот непременно советовался с Мунэмори. Однако наследник правителя не обладал такой сильной волей и жаждой власти. После смерти отца Мунэмори почтительно вернул экс-императора в его дворец и при этом сказал:

"Я не обладаю ни талантами, ни способностями, ни знаниями, и не по силам поэтому было мне удержать отца от поступков его. Поэтому и вышло все так. Но отныне я буду во всем сообразовываться с твоей волей!"

Новый правитель сразу же проявил всю свою слабость, что не предвещало роду Тайра ничего хорошего. Мунэмори считал, что он сможет не только воевать с врагами, но и договориться с оппозицией. Первым делом он разрешил экс-императору возвратиться в Киото, попросив лишь о небольшой задержке, пока он не отремонтирует дворец за счет Тайра, но Госиракава не захотел слушать никаких возражений, и сразу же после сожжения трупа Киёмори вернулся в Киото.

Здесь он первым же делом издал указ о возвращении наказанным монахам монастырей в Нара духовного сана и о начале работ по восстановлению Великого храма.

Потом Госиракава собрал представителей высших чинов и обсудил с ними вопрос о наборе войск и сборе провианта для подавления мятежников. Для войны с мятежниками были посланы Сигэхира, Корэмори, Митимори и Таданори, а главнокомандующим был назначен Томомори. Хэйцы не стали дожидаться подкреплений, а отправились навстречу врагу, в провинции Мино соединились с местными войсками и вступили в бой с гэнцами, которыми командовали Минамото Юкииэ и Минамото Гиэн. Войска Тайра переправились через реку и в ожесточенном бою разбили мятежников. Гиэн был убит, Юкииэ бежал, а его сын Юкиёри попал в плен. Хэйцы преследовали Юкииэ до границ провинции, но захватить его в плен не смогли и вернулись домой. То, что они не довершили разгром противника, преследуя его до победного конца, оказалось очень серьезной ошибкой Томомори, имевшей самые пагубные последствия.

Минамото Ёритомо прислал в это время такое письмо экс-императору:

"Я вовсе не поднимаю смуты; наоборот, смуту я только успокаиваю. Если твое величество не хочет отказаться от Тайра, то прошу тебя, устрой примирение между нами и ними. Возьми к себе на службу одинаково и тех и других. Сделай, как было в минувшие времена; пусть сам, твое величество, выберешь, кто предан государю, кто нет".

Госиракава показал это письмо Мунэмори, который сказал:

"Когда мой отец умирал, то всем нам он дал такое повеление:

"Что бы ни было, но с Ёритомо деритесь насмерть".

Слова эти звучат еще в моих ушах. Не могу я примириться с ним!"

После этого они обсудили меры для борьбы с мятежниками.

Вроде бы 1181 год заканчивался победами Тайра, но Минамото к концу года уже успели залечить свои раны. Они консолидировали свои силы и стали вытеснять сторонников Тайра из восточных и северо-восточных провинций страны. Вести об успехах Минамото стали поступать с пугающей регулярностью, но Мунэмори больше не предпринимал никаких решительных действий. Он словно решил, что все обойдется, но не обошлось. Весной силы гэнцев стали двигаться в сторону столицы, и тут уже бездействие было бы преступным.
Снова был объявлен большой сбор войск, на который откликнулись только правители южных и западных провинций. С севера и востока страны не прибыл ни один воин: страна четко разделилась на две непримиримые части.

Хэйцы выступили в поход, но, то ли военная удача отвернулась от Тайра, то ли их полководцы оказались не очень талантливыми, только теперь большинство сражений заканчивались победами мятежников.
В шестом месяце 1182 года Дзё Сукэнага, потомок Тайра Корэмоти в седьмом поколении, атаковал войска Ёсинака, но был разбит.
Вскоре он вторично выступил в поход, но в пути заболел и умер.
Тогда против Ёсинака Мунэмори направил своих двоюродных братьев Митимори и Цунэмаса, но и их поход окончился неудачей.
В девятом месяце 1182 года Дзё Нагамоти двинулся в поход на Ёсинака, но также потерпел поражение и отступил.

Фудзивара Хидэхира, которому было поручено вести борьбу с Ёритомо, все это время проявлял странную нерешительность и не вступал с мятежниками в решительные столкновения. Такое развитие событий не способствовало повышению морального духа сторонников Тайра и их армий.

В четвертом месяце 1183 года Мунэмори решил отправить карательную экспедицию для подавления мятежа. Командирами были назначены Корэмори, Митимори и Таданори, которые должны были набрать стотысячное войско, направиться в Этидзэн и уничтожить сначала Ёсинака, а затем ударить на Ёритомо. Гладко было на бумаге...

Описание этого похода расцвечено в источниках большим количеством интересных эпизодов.

Вначале пожилой Сайто Санэмори испытывал на верность Оба Кагэхиса, а потом пришел к Мунэмори с просьбой:

"Этидзэн - это моя родина. А есть древняя поговорка: "На родину возвращайся в парчовом платье". Давно уже я пользуюсь твоими милостями. Теперь я стар, и единственное, чем могу воздать за милости, - это смертью. Пожалуй меня парчовым церемониальным платьем! Если я возвращусь на родину, то смерть моя будет торжественна, в блеске почета".

Мунэмори пожалел его и исполнил его просьбу.

В самом начале своего похода хэйцы (войска Тайра) подошли к хорошо укрепленному замку Хиути, взять который не представлялось возможным. Замок был расположен на вершине горы, опоясан глубокими ущельями, и от врагов был отделен горным потоком. Среди военачальников замка был некий Саймё, решивший перейти на сторону Тайра. Он написал письмо, привязал его к стреле и выстрелом из лука отправил к хэйцам. В письме говорилось:

"Гэнцы (сторонники Минамото) устроили плотину, благодаря которой и скапливают воду. Если вы прорежете плотину у подошвы горы с востока, то вода сейчас же иссякнет. Я тайно буду помогать вам во всем".

Хэйцы последовали его совету и быстро овладели замком. Потом хэйцы одержали еще несколько побед в боях и стали преследовать отступающего противника. Среди гэнцев был военачальник Сайто Мицухира, который участвовал в арьергардных боях и дрался, выходя из рядов вперед. Однажды Сайто Санэмори крикнул ему:

"Ты - мой однофамилец; лучше всего понести мне смерть от тебя!"

Они вступили в бой, и Санэмори убил соперника.

Поход Тайра развивался пока весьма удачно. Они очистили от противника провинцию Этидзэн и вступили в провинцию Кага, а гэнцы продолжали отступать.
Саймё посоветовал хэйцам, чтобы они захватили перевалы Камбара, пока Ёсинака находится в провинции Этиго и не переправился к ним в провинцию Эттю.
Для выполнения этого задания был отправлен Тайра Моритоси, который не смог его выполнить, так как Ёсинака уже перевалил через Камбара и ударил по хэйцам. Моритоси вступил в бой с гэнцами, но был разбит и отступил.
С этого-то события и начались для Тайра большие неприятности, а удача все чаще отворачивалась от них.

[Yorik]

Первые поражения. Ёсинака подходит к столице

Вроде бы ситуация не предвещала никаких бед: Корэмори с семьюдесятью тысячами всадников располагался в Тонамияма в провинции Эттю, а Таданори с тридцатью тысячами всадников был в Сиояма в провинции Ното. Ёсинака выдвинулся против них, имея всего пятьдесят тысяч всадников, но давно известно, что очень часто дело решает не количественный состав армии, а умение полководца и боевой дух армии. Так получилось и в этом случае.

Ёсинака отправил Юкииэ против Таданори, а сам двинулся на Корэмори, который полагался на неприступность своей позиции и не предпринял необходимых мер предосторожности. Ночью Ёсинака неожиданно атаковал лагерь Корэмори, нанес хэйцам жестокое поражение и обратил их в бегство.

Пользуясь одержанной победой Ёсинака начал преследовать отступавшие войска Корэмори. На наступающих врагов с громким кличем во главе пятидесяти всадников ринулся Томонори, седьмой сын Киёмори. Во время атаки лошадь его упала, и один из гэнских воинов по имени Оката Тикаёси бросился на Томонори, намереваясь его убить. Томонори ударом меча отбил атаку соперника, затем сбил с него шлем и отрубил противнику голову. Тогда на Томонори бросился сын убитого Оката Сигэёси, но всадники хэйцев окружили упавшего командира и не допустили к нему Сигэёси. Томонори, увидев, что их со всех сторон окружили враги, покончил с собой, распоров себе живот.

Пока Корэмори терпел поражение и отступал, Таданори разбил войска Юкииэ, но, узнав о положении Корэмори, не стал преследовать разбитого врага, а присоединился к главным силам хэйцев, которые стали укрепляться у переправы Атака. Для охраны был выдвинут отряд под командованием Хатакэяма Сигэёси, который заметил, что гэнцы начали переправу через реку. Он поднялся на гору и стал всматриваться, а в главные силы он послал гонца с сообщением:

"Вся гэнская армия переправляется. Я ударю на гэнцев первым. Прошу прислать мне подкрепление".

Пока Сигэёси находился на горе, Ёсинака заметил его, подозвал к себе Хигуми Канэмицу и, указав на гору, спросил:

"Не знаешь ли ты, кто такой начальник вон того отряда?"

Канэмицу ответил:

"Это Хатакэяма Сигэёси. Я бывал в провинции Мусаси и помню его фамильный значок".

Со словами:

"Ну, этот будет драться!" -

Ёсинака послал Канэмицу в бой против Сигэёси. Завязался жестокий бой, но ни одна из сторон не могла одержать победу, да и потерь у них было примерно поровну. Тем временем на врагов обрушились главные силы Корэмори, но, как это ни странно, перелом в ходе сражения так и не наступил. Более того, через некоторое время хэйцы даже стали отступать, но вскоре, собравшись с силами, смогли перейти в контратаку.

Оба Кагэхиса сражался, выкрикивая свое имя и вызывая противников. Ёсинака заметил его и, сказав:

"Это именитый самурай!" -

выслал против него своих лучших воинов. Кагэхиса убил тринадцать человек, но силы даже такого богатыря не беспредельны. Вскоре он получил рану и покончил жизнь самоубийством.

Натиск хэйцев оказался недолгим, и через некоторое время началось всеобщее отступление. Не желал отступать только Санэмори, продолжавший сражаться. Его окликнул гэнский военачальник Тэнука Мицумори и спросил, как его имя. Санэмори ответил:

"А ты отруби мне голову и преподнеси ее Князю Кисо. Князь знает меня!"

("Кисо" прозвали Ёсинака из-за того, что он воспитывался в Кисо.)
Санэмори кинулся на Мицумори, но дорогу ему преградил бывший при Мицумори всадник. Санэмори схватился со всадником, но тому на помощь пришел Мицумори. Они схватились втроем и, попадав с лошадей, продолжали схватку. Мицумори удалось поразить Санэмори мечом, отрубить ему голову и поднести ее Ёсинака, подробно рассказав о схватке:

"В одиночку, верхом, одетый в парчовое платье, и акцент восточных областей!"

Ёсинака воскликнул:

"Да не Санэмори ли это?"

Он позвал Канэмицу и заставил того всмотреться в лицо покойника. Канэмицу согласился:

"Это он!"

Ёсинака возразил:

"Но я знаю, что Санэмори преклонного возраста. Откуда же эти черные волосы?"

Канэмицу отвечал:

"Как-то будучи в Канто, я беседовал с Санэмори, и он сказал мне, что если он еще при своих сединах примет участие в походе, то окрасит себе волосы в черный цвет, иначе трудно старику попасть в компанию полносильной молодежи. Очевидно, он выполнил свои слова".

Когда голову обмыли, она оказалась совершенно седой. Ёсинака заплакал и сказал:

"В детстве я остался сиротой, и этот старик воспитал меня. Ах! Если бы только можно было заставить его стать на мою сторону, я чтил бы его как отца своего. Но он помнил полученные милости и пошел на смерть. Все это верность, это долг!"

Труп Санэмори подобрали и захоронили, а Ёсинака продолжил преследование хэйцев, при этом погибли Тайра Морицуна, Фудзивара Кагэтака и другие знатные воины.

Все хэйские военачальники потерпели поражение на своих позициях и войска Тайра поспешно возвратились в столицу. Госиракава созвал совет, на котором Фудзивара Нагаката посоветовал послать гонцов к Минамото и простить им всю их вину. Это предложение не было принято Мунэмори. Тайра продолжали всюду искать союзников. Хиэйдзанские монахи не захотели стать на сторону хэйцев, но неожиданно в седьмом месяце 1183 года на сторону Тайра перешли военачальники Кикути Таканао и Харата Танэнао. Они привели с собой тысячу всадников и привезли большое количество провианта. Это несколько взбодрило сторонников Тайра.

В то же самое время поступили сообщения, что Ёсинака уже вступил в провинцию Оми, в которой военные действия вели Томомори, Сигэхира и Садаёси. К ним в подкрепление хотели направить еще Ёримори, но тот воспротивился этому назначению, так что для его отправки на театр военных действий пришлось применять силу. Видно, что уже и не все Тайра обладали боевым духом и были способны вести активные военные действия.

Тем временем Минамото Юкицуна появился уже в окрестностях столицы и вел рекогносцировку местности. Хиэйдзанские монахи сразу же стали на его сторону. Мунэмори пришлось отозвать войска из провинции Оми к столице и направить Садаёси на разгром отряда Юкицуна. Авангарду войск Ёсинака удалось таким образом беспрепятственно подойти к столице, отбить нападение отряда Томомори из пятисот всадников и занять Хиэйдзанские высоты. Сюда же подошел и сам Ёсинака с основными силами.

Мунэмори решил собрать всех родственников и предложил на совете, забрав с собой императора Антоку и экс-императора Госиракава, с основными силами отойти в западные провинции, откуда и продолжать борьбу с мятежниками. Этому решению воспротивился Томомори:

"Нет! Не годится! Эту столицу основал не кто иной как император Камму, наш предок. Мы, его потомки, сошли в ряды обыкновенных подданных, став военными. Восемь поколений уже прошло с тех пор, но ни разу еще не бывало, чтобы мы оставляли столицу, укрываясь от врага. Нет! Лучше решить дело смертным боем здесь же. И будем биться мы до тех пор, пока не поломаем мечей, пока не выпустим всех стрел!"

Его поддержали почти все остальные родственники, но боевой дух Мунэмори уже был надломлен, и он не послушал их. Послали за Госиракава, но тому уже удалось улизнуть из своего дворца и скрыться в неизвестном направлении. Мунэмори, получив это известие, совсем пал духом.

Он приказал взять с собой императора Антоку, его малолетнего брата Корэакира, императрицу-мать, а также захватить с собой основные государственные регалии: меч, нефритовый шар и зеркало. Были подожжены все хэйские усадьбы, и клан Тайра, включая женщин и детей, с оставшимися верными войсками двинулся на запад страны. С ними отправился и регент малолетнего императора Фудзивара Мотомити.

Я собирался написать выше:

"весь клан Тайра", -

но это не совсем соответствовало бы действительности. Некоторые из членов клана настолько утратили боевой дух, что совсем забыли о своем долге перед родом. Упоминавшийся немного выше Ёримори задержался с выступлением, а выйдя вдогонку главным силам, не очень-то и спешил, потом повернул назад, убрал свои красные знамена и вернулся в столицу, где и попытался укрыться при содействии обнаружившегося после ухода хэйцев Госиракава.

Мотомити тоже сбежал с дороги и вернулся в Киото. Тайра Морицугу хотел было нагнать отступника, но Мурэмори остановил его:

"Оставь! Мне не нужен этот человек, не обладающий верностью!"

Затем он поинтересовался, где Корэмори, но ему ответили, что тот еще не явился. Мурэмори сказал:

"Ну! Этот значит тоже из таких, как Ёримори!"

Затем он отпустил из своего войска Хатакэяма Сигэёси и его младшего брата к их отцу, ставшему на сторону Ёритомо. Братья не хотели уходить, указывая, что они уже двадцать лет пользуются милостями Тайра, и не дело покидать своих благодетелей в трудный час, но Мунэмори настоял на своем, сказав, что привязанность между отцом и сыновьями должна быть сильнее любых других привязанностей.

Вскоре к отряду Тайра присоединился Корэмори со своими младшими братьями и несколькими сотнями всадников. Все обрадовались приходу Корэмори, но удивились отсутствию его семьи. Корэмори объяснил:

"Я пришел, оставив там жену и детей. Они плакали и удерживали меня. Вот почему я и опоздал. А хоть и взять их даже! Удастся ли защитить их в конце концов?"

Слова Корэмори произвели на всех самое удручающее впечатление.

Прибыл к Мунэмори и Садаёси с отрядом в пятьсот всадников. Он сообщил, что гэнцы еще не вошли в столицу, и стал уговаривать Мунэмори вернуться в Киото и с честью погибнуть в бою с врагами, но тот не согласился. Тогда Садаёси со своим отрядом вернулся в столицу. При виде хэйцев все предатели разбежались, стремясь укрыться, но Садаёси уже не было до них никакого дела. Он выкопал останки Сигэмори, чтобы гэнцы не осквернили их, и пустился вдогонку за Тайра.

[Yorik]

Последние успехи Тайра. Падение Фукухара

По дороге отряд хэйцев посетил могилу Киёмори и провел с музыкой около нее всю ночь. На рассвете все погрузились на корабли, подожгли дворец Киёмори и прочие строения и отплыли в Сайкайдо.

Кисо со своими войсками в это время уже вступил в Киото и получил аудиенцию у экс-императора. Госиракава решил, что в сложившихся обстоятельствах он сможет не только захватить, но и удержать власть. Был издан указ, по которому более 180 человек из рода Тайра лишались своих чинов и должностей. Их владения были конфискованы и распределены между Ёсинака и другими сторонниками Минамото. Затем последовал указ о разгроме и уничтожении всех Тайра.

Воспользовавшись отсутствием императора Антоку, Госиракава возвел на престол четвертого сына Такакура четырехлетнего Готоба. Казалось, что экс-император добился своего: он правит, издает указы и имеет своего императора, в котором нет крови Тайра. Но у Минамото были свои соображения на этот счет; кроме того, не все в стране признали нового императора, так как при коронации не было необходимых государственных регалий, увезенных с собой Тайра.

Кисо пока наводил порядок в столице и окрестностях, грабя владения Тайра и их сторонников, а Ёритомо не спешил в столицу. Он наводил порядок в провинциях, правя из своего замка, и внимательно следил за дальнейшим развитием событий. Напряжение между Ёритомо и Кисо все нарастало, так как каждый из них мечтал о власти и подозревал другого. Кисо даже начал задумываться о возможном союзе с ослабленными Тайра для устранения Ёритомо, которого он начал всерьез опасаться.

Тайра решили остановиться в провинции Бунго, где начали строить временный дворец для императора Антоку. Но закрепиться здесь Тайра не удалось. На них напали Фудзивара Ёрицунэ и Огата Корэёси с тридцатью тысячами всадников, и Тайра после неудачного сражения пришлось бежать на кораблях в провинцию Сануки, где и построили императору временный дворец. Правители соседних провинций также стали на сторону Тайра.

В конце 1183 года Минамото Ёсинака, собрав большой флот, двинул свою армию на Тайра, которые устроили свою базу в замке Мидзусима. Гэнский флот более чем в три раза превосходил флот хэйцев, но опыта морских сражений у них не было. Норицунэ начал сухопутное сражение, а Сигэхира и Митимори, разделив свой флот на две части, напали на флот противника с двух сторон. Гэнцы и так не отличались особым умением на воде, а тут еще произошло солнечное затмение, которое нагнало на них немало страху. Так что вскоре флот Минамото был разбит и гэнцы бежали, потеряв много убитых. Только вражеских голов хэйцы добыли 1200, и это не считая утонувших врагов, которых было намного больше.

Удача вроде бы повернула на сторону Тайра: разбитый Ёсинака отступил в Киото, а Норимори с братьями наголову разбил в Ямага силы Минамото Юкииэ. После этих побед еще тринадцать провинций стали на сторону Тайра.

В столице Ёсинака, наконец, решил показать всем, кто в доме хозяин. Госиракава все это время вел свою линию в политике и для ослабления Кисо, который находился в столице, разбил Тайра и обладал реальной силой, он стал заигрывать с Ёритомо. Далекий предводитель Минамото казался ему менее опасным, чем близкий Кисо. Как говорил Л.Н. Гумилев, произошла аберрация дальности. Ёритомо пообещал свою поддержку в борьбе с Кисо, но не спешил, как всегда, делать реальных и решительных шагов. Он хотел, чтобы враги ослабили друг друга.

Не дождавшись обещанной поддержки от Ёритомо, сторонники Госиракава подняли в столице мятеж против Кисо, воспользовавшись тем, что большая часть его сил противостояла хэйцам на западе страны, а в Киото оставалось всего около шести тысяч воинов. Но ветераны Кисо довольно легко подавили это выступление, разогнали мятежных монахов и подожгли императорский дворец. Киото был отдан на разграбление войскам, а на стенах было развешено более шестисот голов знатных мятежников.

Вот теперь Кисо смог открыто выступить и против императорской власти. Император Готоба был заключен во дворец Канъин, а Госиракава - во дворец Годзё. Многим высшим правительственным и дворцовым чинам пришлось поспешно бежать, в чем они были. Своим войскам Ёсинака заявил:

"Стать ли мне теперь императором или удалиться от дел - зависит единственно от моей собственной воли. Стать государственным канцлером или секретарем - зависит всего лишь от вашей просьбы мне!"

Затем 49 человек были лишены высших государственных должностей и чинов, а на их места были назначены его ставленники. Брата своей жены Фудзивара Мороиэ он назначил регентом. Бывшему канцлеру Мотофусу пришлось отдать Кисо в жены свою дочь. Столица буквально стонала от произвола и самоуправства как самого Ёсинака, так и его чиновников. Все опять стали добрым словом вспоминать о Тайра.

Ёритомо же сидел в своих владениях и выжидал. Госиракава получил от него сообщение, что во всех своих бедах он виноват сам и его дурные советники. Ёсинака после своей победы над экс-императором все равно чувствовал себя неуверенно, опасался нападения Ёритомо и решил для укрепления своего положения объединиться с Тайра. Он послал им в Ясима письмо со своим предложением об объединенных действиях против Ёритомо, на которое Мунэмори хотел было согласиться, но Томомори возразил:

"Не кто другой, как Ёсинака, довел нас до этого бедственного положения, и чего доброго Ёритомо будет смеяться над нами, если мы войдем в дружбу с ним. Ты ответь ему так:

"Император находится здесь. Если ты явишься с покорностью, сняв боевые доспехи и ослабив лук, то я прощу тебя!"

Мунэмори так и поступил, а может быть и зря!

Естественно, что Кисо не принял такого предложения, и дальнейшие переговоры с Тайра были прерваны. Тогда Ёсинака стал заигрывать с Госиракава, выпустил его из заключения и вернул высшие должности 49 сторонникам экс-императора. Однако никаких реальных выгод из этого он не извлек. Ёсинака был великим воином, но в искусстве ведения интриги Кисо значительно уступал своим противникам: Ёритомо и Госиракава.

К началу 1184 года положение Тайра настолько укрепилось, что они смогли вернуться в Фукухара вместе с императором Антоку, где быстро выстроили замок. Военные успехи вроде бы тоже продолжались, но были и неприятные как бы предвестия.

Норимори с пятьюстами всадников выдвинулся в провинцию Биттю. Как-то мимо их лагеря проплывали на судах две тысячи воинов из провинции Сануки, перешедшие на сторону Минамото, и обстреляли из луков лагерь хэйцев. Норимори разгневался:

"В былые времена мы заставляли этих людишек подносить корм и питье нашим лошадям. А теперь такая наглость!"

Он пустился в погоню за обидчиками. Те бежали в Авадзи и обратились за помощью к Минамото Ёсицугу и Минамото Ёсихиса. Юримора напал на них и всех уничтожил вместе с Ёсицугу и Ёсихиса.
Затем в провинции Иё был разбит Кавано Митинобу, который вместе с Огата Корэёси укрылся в замке Имаки. Норимори атаковал их и в течение суток захватил этот замок. Мунэмори после этих успехов сделал императору доклад, по которому Норимори давался высокий чин и должность первого государственного секретаря. Но Норэмори отказался и не принял милости. Это, как оказалось, были последние крупные военные успехи Тайра.

Наконец вступил в действие и Ёритомо, который направил своих младших братьев Ёсицунэ и Нориёри против Ёсинака, чтобы они разбили его, пока он не соединился с Тайра. Братья блестяще справились с заданием и разгромили войска Ёсинака, который тоже был убит. Во время бегства его конь увяз в грязи и славный Кисо был застрелен из лука воином, имя которого не сохранилось.

После этого по приказу Госиракава братья собрали большую армию и выступили против Тайра, чтобы догнать их и истребить. Можно подумать, что без его приказа они действовали бы иначе!? Ведь у них уже было распоряжение их старшего брата об уничтожении всех хэйцев.

Интересно, что после унижения, которому его подверг Ёсинака, Госиракава все еще надеялся удержать власть. Ёритомо думал совсем иначе, но не спешил показывать свои когти. Экс-императора он уже не считал опасным противником, но растущий авторитет Ёсицуэ начинал его беспокоить.

На стороне Минамото оказались все военачальники восточных областей. Силы гэнцев подошли к Фукухара и окружили ее. Был назначен день решительного сражения. Томомори и Сигэхира должны были защищать восточные ворота замка, Фудзивара Кагэкиё и Сидаёси - восточные, а Сукэмори с семью тысячами воинов занял оборонительную позицию на северной горе Микусаяма.

Ёсицунэ еще ночью атаковал позиции на горе, разбил хэйцев и обратил их в бегство. Сукэмори от стыда, что потерпел поражение, бежал в Ясима. Мунэмори предложил своим военачальникам заменить Сукэмори на этой позиции, но все отказались, за исключением Норицунэ, который сам вызвался идти на это дело.

Начался штурм замка, но хэйцы столь успешно обороняли его ворота, что гэнцы не могли в него ворваться. Тогда Ёсицунэ предпринял обходной маневр, тайной тропой прошел к замку, поджег его и начал атаку. Замок пал. Началось массовое избиение проигравших и поспешное бегство уцелевших Тайра.

[Yorik]

Бегство Тайра. Гибель вождей

Сигэхира бежал на запад, но за ним в погоню кинулся Сё Иэнага и подстрелил его лошадь. При Сигэхира был воин, сидевший на запасной лошади, но когда Сигэхира стал звать его, чтобы пересесть на запасную лошадь, тот сделал вид, что не слышит, и ускакал. Сигэхира хотел покончить собой, но Иэнага захватил его в плен живьем.

За Таданори погнался Окабэ Тададзуми. Таданори попытался обмануть его, сказав, что он восточный воин, но Тададзуми ответил, что восточные воины не носят придворных шапок и не бывают с чернеными зубами. Таданори пришлось обернуться и вступить с ним в единоборство. Свалив противника ударом, он три раза пытался пронзить его мечом, но меч не смог проникнуть в тело врага. Тем временем, подоспел слуга Тададзуми, и все кончилось тем, что Таданори был убит. Когда осмотрели его доспехи, то нашли черновики стихотворений, по которым и определили, что это и был Таданори.

Бежал и Цунэмаса, но когда он проезжал Окуранотами, то его окликнул Сё Такаиэ и вызвал на поединок. Цунэмаса ответил, что для него позорно драться с такими, как Такаиэ, и совершил самоубийство.

В этом сражении погибло много членов рода Тайра: Цунэтоси, младший брат Цунэмаса, Митимори, Наримори, Моромори, Киёсада, Киёфуса и Моритори. Жена Митимори, узнав о смерти мужа, утопилась.

Томомори был опознан во время своего бегства. Преследователи уже нагоняли его, но дорогу им преградил его семнадцатилетний сын Томоакира. Он вступил в бой с преследователями и убил одного из них, но вскоре пал в неравном бою. Томомори воспользовался этой небольшой задержкой преследователей и ускакал к кораблям. Его лошадь не могла поместиться на судне. Тогда он повернул ее головой на север и хлестнул плетью. Тагути Сигэёси сказал:

"Хорошая лошадь! Лучше пристрелить ее, чем доставаться ей врагу!"

Томомори возразил:

"Нет! Я не могу этого допустить. Ведь только благодаря ей я и избежал смерти".

Лошадь посмотрела на своего хозяина и трижды заржала. Потом эта лошадь досталась Ёсицунэ.

Разговаривая на корабле с Мунэмори, Томомори сказал:

"Пойдя на смерть, спасал сын отца, отец же бежал, бросив сына на погибель. Сделай так кто другой, я плюнул бы в лицо ему. Но теперь это именно сделал я сам. Как назвать это?"

И он стал рыдать.

Бежавшие воины кинулись к судам, началась толкотня и давка, в которой погибло множество народу. Норицунэ морем направился в Авадзи, а Мунэмори с уцелевшими Тайра и императором Антоку отправился на острова.

С головами убитых врагов и множеством пленных возвратился Ёсицунэ в столицу и представил все это экс-императору. Госиракава заставил Сигэхира написать письмо к Мунэмори, в котором говорилось, что в обмен на государственные регалии Госиракава обязуется сохранить жизнь Сигэхира.

Получив письмо, Токико, мать Сигэхира, горько заплакала и хотела согласиться на это предложение, но Томомори настоял на противном, и под его руководством Мунэмори составил следующий ответ:

"Почтительно прочли мы изъявление высочайшей воли. Митимори и другие уже пожертвовали своей жизнью, пав в бою. Почему же одному Сигэхира оставаться в живых? Что же касается государственных регалий, то они ни на единый момент не могут быть изъяты от священной особы (т.е. императора Антоку). Если, твое величество, изволишь еще помнить заслуги Садамори и Киёмори, то заставь нас благодарить тебя, повернув твою драконовую колесницу сюда. Изволь пожаловать к нам сюда, в западные области. И защищая тебя, мы поведем воинов четырех восточных и южных территорий и усмирим, уничтожим дерзких мятежников. А если не так, то нам остается только отправиться в Санкан (Корею) или Киттан (Манчжурию). Но повеления твоего мы исполнить не можем".

Тайра Токитада схватил гонца, привезшего письмо от Сигэхира, отрезал ему нос и в таком виде отправил его к экс-императору.

Госиракава, естественно, разгневался, отдал Сигэхира в руки Ёритомо и велел казнить его. Ёритомо приказал доставить его в Камакура в клетке для преступников. Потом он вытребовал его к себе в дом для личного свидания и хотел вести разговор с Сигэхира через посредника, но тот, не обращая на посредника никакого внимания, стал обращаться непосредственно к Ёритомо, находившемуся от него довольно далеко:

"То, что я здесь, назначено судьбой. Если ты помнишь еще милость, оказанную тебе покойным Киёмори, то прошу тебя, удостой меня поскорее смерти!"

Ёритомо спросил у пленника, чего он желает, и тот ответил, что хочет постричься в монахи, но Ёритомо не согласился на это. Он приставил к пленнику девушку по имени Тидэ, чтобы она служила ему при купании и играла на бива, а также назначил ему прислужника.

Однажды прислужник бил в барабан, Тидэ играла на бива, Сигэхира попивал сакэ, слушая их. Он передавал чашку с сакэ Тидэ, угощая ее, и принимал в свою очередь угощение от нее, а потом громко запел:

"Меркнет свет; чуть виден он.
У Гу слезы льются.
Ночь темна. Со всех сторон
Песни Со несутся".

Ёритомо в это время стоял у двери и, приложив ухо, слушал. Ему стало жалко своего пленника, и он назначил ему еще одну девушку, красавицу Ио, чтобы вдвоем с Тидэ они состояли при Сигэхира.

Плен столь влиятельного и потенциально опасного пленника не мог продолжаться вечно. В шестом месяце 1185 года, после окончательного разгрома Тайра, Сигэхира был казнен в Нарадзака якобы по просьбе нарских монахов, чьи монастыри Тодайдзи и Кофукудзи Сигэхира в свое время сжег.

Корэмори находился в Ясима и все время очень беспокоился о своей семье, которая в свою очередь тоже очень переживала, не имея о нем никаких вестей. Гэнцы, пока силы хэйцев не были окончательно уничтожены, не трогали оказавшихся в их распоряжении женщин и детей из рода Тайра. Зная об этом, Корэмори отправил своей семье прощальное письмо, которое заканчивалось стихами:

"Как плавучей траве
Неизвестно, в каком из затонов
Ей осесть суждено,
Я не знаю, дождусь ли встречи, -
Так прими же письмо на прощанье".

Гонец привез ему письма от жены и детей, в которых они просили его вернуться за ними и забрать с собой.

Корэмори вскоре не вытерпел, тайком улизнул из Ясима и направился в столицу. Это произошло в третьем месяце 1184 года. Но все дороги были перекрыты и хорошо охранялись, так что пробраться незаметно в столицу не было никакой возможности. Во время скитаний он встретился с одним из своих бывших воинов, Такигути, постригшимся в монахи из-за несчастной любви, и разговорился:

"Мой покойный отец (Сигэмори) оказал давно милость Ёритомо, и вот третий государственный канцлер (Мунэмори) ныне подозревает меня, приравнивая меня к Ёримори. Поэтому я бежал и прибыл сюда. Теперь я хочу совершить поклонение в храмах Кумано, а затем покончить жизнь свою в волнах".

Так он и сделал, но перед смертью Корэмори велел одному из своих челядинцев вернуться в Ясима и передать Сукэмори, его младшему брату, чтобы его боевые доспехи китайской кожи и меч Когарасу, находящиеся теперь у Садаёси, он взял себе, но с тем, чтобы передать их сыну Корэмори в том случае, если все обойдется благополучно.

Следует сказать, что в роде Тайра с давних времен было два знаменитых меча, Когарасу и Нукэмару. Когарасу означает "Малый ворон" и назван он так потому, что на его рукоятке изображены фигуры маленьких воронов. Нукэмару, "Самообнажающийся меч", получил свое название из-за предания о том, что в течение нескольких ночей подряд он сам собой выходил из ножен и убивал змей, подползавших, чтобы ужалить спящего Садамори. Эти мечи по обычаю семейства Тайра передавались старшему в роде. Так было до тех пор, пока Тадамори не передал Когарасу Киёмори, а Нукэмару оставил Ёримори. Вот тогда-то и возникла вражда между этими ветвями рода Тайра.

[Yorik]

Окончательный разгром Тайра

Услышав о смерти Корэмори, Ёритомо лицемерно воскликнул:

"Какая жалость! Если бы он с открытой душой сдался на мою милость, я, конечно, смог бы сохранить ему жизнь!"

Присутствующие сделали вид, что поверили словам своего повелителя и умилились его доброте.

Вернемся к описанию хода военных действий. Силы Тайра были здорово подорваны и разобщены. Так в пятом месяце 1184 года Садацугу, младший брат Садаёси, собрал в провинции Ига двести всадников и напал на гэнцев. Сначала он разбил отряд Оути Корэёси, заместителя губернатора этой провинции, затем разбил отряд Минамото Хидэёси, но вскоре был разбит все тем же Корэёси и погиб в бою. В историю Японии он вошел как Мика Хэйси , то есть "Трехдневный Тайра".

До самого конца 1184 года Тайра пытались укрепить свои позиции, но без особого успеха. Сил явно не хватало, да и боевой дух хэйцев был уже подорван. Весной 1185 года Томомори удалось добиться некоторых успехов в борьбе с врагом. Он выстроил замок в Хикисима и остановил продвижение гэнцев. Затем в нескольких небольших сражениях он одержал победы, а его военачальник Дои Санэхира разбил отряд Кавано Митинобу и перебил сто шестьдесят его родственников и сторонников. Головы павших были доставлены в Ясима, где Мунэмори лично пересмотрел их.

Но эти успехи оказались очень непродолжительными. Вскоре Ёсицунэ напал на хэйцев, которые после недолгого сопротивления укрылись на своих судах и завязали с гэнцами лучную перестрелку. Но вот Кагакиё выскочил на берег и начал вызывать кого-нибудь из врагов на единоборство. Против него вышел со стороны гэнцев некто Миоя Дзюро, но после краткой схватки бросился бежать. Кагакиё погнался за противником, но сумел только сорвать с него назатыльник шлема. Нацепив его на острие алебарды, он начал выкрикивать:

"Я Кагакиё! Что не идете на смертный бой со мной?"

Но никто из гэнцев не решился выйти против него. Тогда и другие хэйцы выскочили на берег и завязался жаркий бой. Вскоре хэйцы начали притворное отступление на суда, надеясь заманить туда Ёсицунэ, но в последний момент ему удалось вырваться.

Хэйцы были очень разочарованы этой неудачей, но Мунэмори позвал Норицунэ и сказал ему:

"Наши воины не раз уже упускали Ёсицунэ. Всех воинов с ним не более ста человек всадников. Возьми на себя труд, сразись-ка с ним разок!"

Норицунэ собрал человек тридцать воинов, вышел на берег и начал стрелять по врагам из лука. Им удалось перестрелять несколько десятков всадников противника, но тут наступила темнота, и Ёсицунэ со своим отрядом отошел.
Норицунэ собирался напасть на гэнцев ночью, но его военачальники всю ночь до рассвета проспорили о том, кому из них идти вперед. Кончилось все тем, что ночное нападение совершить не удалось (вот пример глупых и вредных споров о доблести), а к утру Ёсицунэ собрал около семи тысяч воинов и сам перешел в наступление.

Тридцать пеших хэйцев во главе с Норицунэ кинулись в атаку на всадников гэнцев с короткими мечами и копьями, и гэнские всадники дрогнули от этого натиска и расступились. Нарицунэ приказал стрелять по врагам из луков, но силы сторон были слишком неравны, и хэйцам пришлось опять отступить на свои суда.

С каждым днем росли ряды сторонников Минамото, а силы Тайра таяли. Взяв с собой императора Антоку, Тайра отступали под ударами Ёсицунэ до тех пор, пока их флот не укрылся в бухте Данноура, близ Симоносэки. Гэнцы окружили хэйцев со всех сторон не только на суше, но и на море: теперь большой перевес сил был на их стороне. Они имели около трех тысяч кораблей, в том числе и бывших вассалов Тайра, против пятисот судов хэйцев.

Томомори вышел на нос своего корабля и обратился ко всем:

"Победить совсем или быть разбитыми зависит от сегодняшнего дня. Слушайте же все вы! Идите вперед на врага, пока не остановит смерть; не смейте отступать, чтобы вернуться живыми. Соедините сердца ваши в одно, соедините силы ваши вместе. Захватите Ёсицунэ и не останавливайтесь, пока не будет так!"

Хотел написать, что все стали рваться на смертный бой, но оказалось, что не все. Тагути Сигэёси уже предал хэйцев, так как тайно послал письмо к Ёсицуне, в котором сообщал важные сведения:

"Хэйцы перевезли императора на боевой корабль, а на императорском они поместили воинов. Они хотят заманить неприятеля и, зажав с двух сторон, разбить его таким образом".

Томомори что-то заподозрил и обратился к Мунэмори:

"Все пылают желанием боя! Одного только Сигэёси и можно подозревать. Прошу тебя отрубить ему голову и огласить это дело перед войском".

Мунэмори и раньше-то был не способен на такой решительный поступок, а теперь и подавно. Он не поддался на уговоры Томомори, и напрасно. Разгорелся жестокий бой, и Сигэёси внезапно перешел на сторону врагов. В личном докладе он указал Ёсицунэ корабль, на котором находился император, и гэнцы нанесли мощный удар в этом направлении. Увидев это, Томомори лично прибыл на корабль, на котором находился император. Придворные женщины бросились к нему, спрашивая о положении дел, но тот только рассмеялся:

"Ничего! Вам сейчас предстоит рассматривать мужей из восточных провинций. Только это!"

Женщины не поверили Томомори и начали плакать. Томомори собственноручно провел на корабле уборку и выбросил за борт все грязные вещи. Тогда все всё поняли.
Токико, бабка императора (вдова Киёмори), привязала восьмилетнего Антоку к своей груди кушаком, втиснула между ним и собой государственные регалии, меч и шар, и вышла на нос корабля. Ребенок спросил:

"Куда мы идем?"

Токико ответила:

"Варвары осыпают высочайший корабль стрелами. Мы перейдем в другое место!"

С этими словами Токико бросилась в море и утонула вместе с императором и государственными регалиями.
Мать императора Токуко (дочь Киёмори, известная под вдовьим именем Кэнрэй монъин) бросилась вслед за ними, но гэнские воины подцепили ее за волосы, и она попала в плен.

Узнав об этом, последние Тайра с отчаянием бросились в бой. Быстро погибли Юкимори и Аримори, но гэнцам этого было мало: они хотели захватить в плен славного Норицунэ. Он перебил уже множество врагов, но тут Томомори крикнул ему:

"Что ты не решаешь разом участь свою? Не бей понапрасну простых воинов!"

Норицунэ ответил:

"Тюнагон! (Так называлась должность Томомори; он был вторым государственным секретарем.) Я только и хочу того, чтобы сразиться с Ёсицунэ!"

Он стал искать Ёсицунэ и увидел его. Тогда Норицунэ сорвал свой шлем, сорвал боевые рукава и перескочил на корабль, где находился Ёсицунэ. По дороге он сшиб одного воина, но тут путь ему преградил некий Аки Иэмура, имевший, как говорят, силу тридцати человек. Тем не менее, он выступил против Норицунэ еще с двумя силачами, так велик был страх гэнцев перед этим доблестным воином. Но Норицунэ ударом ноги сшиб одного из них, а двух других сжал в своих объятиях и бросился с ними в море, где они и утонули.

Мунэмори с сыном Киёмунэ всё никак не решались покончить жизнь самоубийством, пока верные воины не столкнули их в воду, но они поплыли, думая скрыться. Их подцепили гэнские воины, и вот таким образом глава рода Тайра бесславно попал в плен.

Тем временем Фудзивара Кагэцунэ увидел, что воины столкнули двух главных Тайра в воду, и с криком:

"Негодяи! Вы осмелились бесчестить нашего повелителя!" -

кинулся на них. Он убил одного из этих воинов, но и сам пал, пронзенный стрелой.

Томомори и Норимори, видя полный разгром, покончили свою жизнь самоубийством. За ними последовали еще восемь человек из дома Тайра. Цунэмори и Сукэмори удалось спастись бегством, так что самоубийство они совершили несколько позже. Все это произошло в 24-й день третьего месяца 1185 года.

В "Повести о доме Тайра" красочно описана картина поля боя после разгрома Тайра:

"Алые знамена, алые стяги, брошенные, изорванные, плавали в море, как багряные кленовые листья, что устилают воды реки Тадута, сорванные порывами бури. Алым цветом окрасились белопенные волны, набегающие на берег. Опустевшие суда, потерявшие кормчих, гонимые ветром, увлекаемые течением, качались на волнах и уносились в неведомые морские дали..."

Очень поэтично, но действительность была намного более суровой.

[Yorik]

Агония Тайра

С домом Тайра было практически покончено! Началась агония! Победоносный Ёсицунэ повел с собой на восток массу пленников: среди них были Мунэмори с сыном, брат императора, императрица-мать, Тайра Токитада и много других.

По высочайшему повелению Мунэмори и остальные, бывшие при нем, были подвергнуты позорному вывозу при народе в столице, который заключался в том, что перед смертной казнью смертников в клетках возили по всему городу. Мунэмори спокойно смотрел по сторонам из клетки, но Киёмунэ не поднимал глаз. Затем всех пленников разместили в усадьбе Ёсицунэ под стражей.

В пятом месяце 1185 года пленники были отправлены в Камакура, куда Ёритомо вызвал к себе Мунэмори для личного свидания. Во время свидания они были отделены друг от друга небольшим садиком и вели переговоры через посредника. Мунэмори и тут вел себя очень недостойно. Он стал униженно просить, чтобы ему с сыном сохранили жизнь. Тогда Ёритомо положил на дощечку рыбу и нож, намекая на то, чтобы Мунэмори мог достойно уйти из жизни, покончив ее самоубийством, но тот не понял намека, или не захотел понять. Вскоре отца с сыном опять отправили в столицу.

Когда они доехали до Синохара в провинции Оми, их разлучили друг с другом. Тут Мунэмори понял, что их скоро казнят, и попросил монаха совершить моления перед Буддой. Здесь их и обезглавили. Другого сына Мунэмори, Фукусё, еще раньше казнили в столице.

Почему же глава рода Тайра все время проявлял нерешительность, а конец своей жизни провел просто позорно? Оказывается, еще во время данноурского погрома Токико в присутствии всех сказала:

"Мунэмори вовсе не сын покойного премьер-канцлера (Киёмори). Когда я забеременела во второй раз, то канцлер надеялся, что я рожу мальчика, но родилась девочка. Боясь гнева обманутого в своих ожиданиях канцлера, я тайно послала человека переменить ее на мальчика одного зонтичника. Как и надо было ожидать, он ни в чем не мог сравниться с Сигэмори. Вот почему и дошло до настоящего положения!"

Вот дура-баба! Если этого надо было ожидать, то ты, милая, просто преступница. И вина за гибель дома Тайра будет лежать на тебе до Страшного суда! Будь ты проклята!

Итак, Мунэмори был казнен, его сыновья тоже, а Тайра Токитада с другими были отправлены в ссылку.

В это время уже произошел разрыв между Ёритомо и Ёсицунэ, так что последнему пришлось бежать в Сайкайдо, но об этом я расскажу несколько позже, а пока дам несколько последних эпизодов из истории рода Тайра.

Насладившись не столько казнью Мунэмори, сколько тем, что уцелевшие Тайра узнали об этом, Ёритомо приступил к планомерному уничтожению всех Тайра. Он направил в столицу Ходзё Токимаса, поручив ему отыскать всех потомков Тайра, скрывавшихся по разным местам. За указание этих лиц была обещана награда. И началось планомерное уничтожение всех Тайра, причем не щадили даже младенцев, которых живьем закапывали в землю. Тем же, кто был чуть постарше, отрубали голову. Ёритомо извлек урок из собственной жизни и не хотел, чтобы выросли мстители за Тайра. Часто вместе с детьми гибли их матери, и даже няньки.

Сын Корэмори по имени Рокудай был укрыт в монастыре Дзайкакудзи, но кто-то из монахов выдал его властям. Его уже хотели казнить, но монах Монгаку, которого Ёритомо всегда уважал, выпросил помилование для Рокудая, и того постригли в монахи. Нет, Ёритомо вовсе не был милосердным, просто он решил, что в это неспокойное время не стоит ссориться со своими старыми друзьями. Позднее он все же обвинил Монгаку в том, что тот злоумышляет поднять смуту, и казнил вместе с Монгаку и Рокудая.

Из всего рода Тайра пока же уцелели очень немногие.
Тадафуса, младший брат Корэмори, спасся после данноурского разгрома и скрывался где-то в провинции Кии.
Томотада, второму сыну Томомори, во время разгрома хэйцев было всего три года. Он был увезен сыном своей кормилицы Ки-но Томогата и укрыт в провинции Ига.
Тайра Садаёси постригся в монахи и, храня при себе кости Сигэмори, скрывался в провинции Хитати.
Фудзивара Тадакиё был казнен еще за год до казни Мунэмори, но два его сына, Тадамицу и Кагэкиё, где-то скрывались.
Также где-то скрывались и Тайра Морицугу, а также еще несколько человек из рода Тайра.

Прошло восемь лет. Ёритомо прибыл в Камакура для осмотра построек. Тадамицу замешался в толпу рабочих, собираясь заколоть Ёритомо, а для маскировки он приладил себе на глаз рыбью чешуйку, став похожим на кривоглазого. Но у Ёримото было звериное чутье. Он только глянул на Тадамицу, таскавшего корзинку с землей, как сразу что-то заподозрил и приказал схватить странного рабочего. За пазухой у Тадамицу нашли острый нож, и стали его пытать. Он признался в том, что является верным слугой рода Тайра и хотел отомстить за них. О своих сообщниках он ничего не сказал, но сообщил, что раньше встречался с Морицугу, однако где последний находится теперь, ему не известно. Больше Тадамицу ничего не сказал, месяц морил себя голодом и умер. Ёритомо провел по всей стране тщательный розыск, но никого не нашел.

Прошло еще пять лет. Вначале в столице объявился Томотада и стал скрываться близ монастыря Хосёдзи, потом к нему присоединились Морицугу и Кагакиё, затем стали стекаться старые слуги рода Тайра, так что вскоре подобралась теплая компания. Они решили напасть на Фудзивара Ёсиясу, мужа младшей сестры Ёритомо. Ёсиясу узнал про эти замыслы и послал воинов, чтобы те окружили заговорщиков и схватили их. Хэйцы, а их набралось человек двадцать, начали стрелять из луков и перебили множество врагов, но в конце концов погибли и сами. Томотада и Томогата совершили самоубийство, а Морицугу и Кагасиё удалось скрыться. Они отправились к Тадафуса в провинцию Кии и подняли там восстание, обосновавшись в замке Юваса. Восстание было быстро подавлено, Тадафусу захватили в плен и казнили, а Морицугу и Кагакиё опять удалось ускользнуть из рук правосудия.

Когда Ёритомо прибыл на праздник восстановления монастыря Тодайдзи, сожженного Сигэхира в 1180 году, в толпу затесался и Кагакиё с целью заколоть Ёритомо, но был опознан и схвачен. Его содержали под охраной высокопоставленных чиновников, но Кагасиё уморил себя голодной смертью.

Последним из рода Тайра погиб Морицугу. Он переменил имя и фамилию и поступил в услужение к Кэхи Митихиро, жителю провинции Тадзима. Морицугу стал у него конюхом и вступил в связь с его дочерью. Каждый раз, когда ему приходилось купать лошадей, он проделывал упражнения верховой езды и стрельбы из лука. Митихиро это показалось подозрительным, он выяснил, кем был его конюх на самом деле, но молчал об этом и не доносил властям. Вскоре Митихиро отправился в столицу, а Морицугу его сопровождал. В Киото Морицугу направился в дом своей прежней наложницы. Это-то его и погубило! Кто-то из слуг донес властям об опасном посетителе, и Митихиро приказали схватить его опасного слугу. Он послал несколько сильных воинов, которые дождались, когда Морицугу стал купаться в ванне, окружили его. Морицугу стал ругаться:

"Негодяи! Ведь я во всяком случае убежал бы, если бы захотел только бежать. Но я не желаю навлекать беды на голову моего господина!"

Он вышел из ванны и дал себя связать. Ёритомо, увидев Морицугу, стал его упрекать:

"Почему не пал ты при Данноура?"

Ишь, нашелся защитник чести Тайра! Морицугу ответил:

"Я хотел сохранить хоть одну линию потомства Тайра, чтобы восстановить род по-прежнему".

Ёритомо поинтересовался:

"Я слышал, что ты состоишь в сношениях с Ёсицунэ. Правда ли это?"

Морицугу гордо ответил:

"Прежде, когда правитель дел (Ёсицунэ) был в столице, я хотел убить его, но не удалось. С тех пор я держал в запасе отточенные мечи и острые наконечники стрел, чтобы испробовать их как-нибудь на твоем, сёгун, теле!"

Ёритомо, который в то время уже получил титул сёгуна, кстати, впервые в истории Японии, разгневался на пленника и приказал его казнить.

Так прекратил свое существование славный род Тайра.

Я рассказал эту историю, сделав своими героями членов рода Тайра. Интересно и поучительно было бы рассказать о том же периоде японской истории, сделав своими героями членов рода Минамото, но я боюсь, что и так уже слишком утомил вас, уважаемые читатели, японскими делами. Интереснее всего было бы сделать эту историю в виде брошюры, в которой, например, на четных страницах излагалась бы история Тайра, а на нечетных - история Минамото. Но это, увы, дело весьма далекого будущего. А пока мне хотелось бы напоследок рассказать о том, как закончил свои дни Ёсицунэ.

[Yorik]

Послесловие: судьба принца Ёсицунэ

Ёритомо был настоящим восточным правителем с огромной жаждой власти. После истребления рода Тайра он начал избавляться от своих самых сильных и опасных соратников, включая родственников из рода Минамото. Ёсицунэ, как победитель Тайра, хоть и был его младшим братом и верным сторонником, потенциально представлял для него самую большую опасность: ведь в его распоряжении была огромная армия, которая обожала своего победоносного командующего!

Рассказывают, что когда Ёритомо еще только выбирал главнокомандующего для своей западной армии, он решил испытать своих младших братьев. С этой целью он приказывал неведомо для них раскалять на огне свой рукомойник и заставлял всех братьев по очереди держать его, пока он умывает руки. Все братья, как только брали в руки раскаленный рукомойник, в ужасе бросали его; один только Ёсицунэ не выпустил его из рук. Все то время, пока его старший брат не кончил умывания, он держал раскаленный рукомойник, оставаясь совершенно спокойным и невозмутимым, совсем не меняясь в лице. Из этого Ёритомо сделал вывод, что тот все перенесет, что ему все нипочем, и с тех пор стал остерегаться и опасаться своего брата.

Про Ёритомо можно сказать, что он не терпел сколько-нибудь выдающихся перед ним людей. Поэтому он с удовольствием слушал все наветы, возводимые на Ёсицунэ, про все его проступки, мнимые и действительные, разжигая в себе ненависть к брату. Ёритомо беспокоила и армия, преданная своему командующему и считающая, что именно Ёсицунэ принадлежит вся заслуга в разгроме Тайра, что Ёритомо ничего не сделал для этого, и потому всю власть следует передать их предводителю. А тут еще Ёсицунэ взял себе в жены дочь пленённого Тайра Токитада, что еще больше разожгло ненависть к нему со стороны старшего брата.

Когда же у Ёритомо родился сын, то он приблизил к себе своего тестя Ходзё Токимаса, а остальных же кровных родственников он отдалил от себя, подозревая их всех и каждого по отдельности в том, что они могут (sic!) злоумышлять против него.

И вот Ёсицунэ разгромил Тайра и ведет пленных в Камакура, но Ёритомо не позволил ему вступить в Камакура, и для принятия пленников прислал своего тестя. Ёсицуне оказался в ловушке в своем имении, а его армия была в столице. Напрасно Ёсицунэ слал брату письма и обращения, в которых клялся в своей верности. Он не получил ответа ни от брата, ни от кого из его приближенных. Ёритомо решил, что еще не время для устранения брата, так как это может вызвать возмущение армии, обожавшей Ёсицунэ, и привести к новой смуте. Он решил выждать.

Опечаленный Ёсицунэ прибыл в столицу, а клевета на него продолжалась. В столице он к тому же обнаружил, что большинство верных ему частей за время его отсутствия выведены из столицы и распределены по различным провинциям или распущены по домам.

Ёритомо приказал через посредников, чтобы Ёсицунэ уничтожил скрывавшегося в столице Юкииэ, но Ёсицунэ сказался больным и принял посредника через дверь. Это вызвало такой гнев Ёритомо, что он собрал всех своих военачальников и обратился к ним с речью, в которой перечислил все вины своего брата:

"Кто возьмется ради меня сразить Куро (прозвище Ёсицунэ)? Он также, как и другие, не должен выходить из подчинения мне, но несмотря на это, он опередил меня доступом во дворец. Без доклада мне он получил чин пятого класса и звание офицера гвардии. В экипажах и одеяниях он роскошествует и хватает через край и горделиво кружит в апартаментах дворца постригшегося императора. Хотя он и пользуется расположением государя, но все же должен быть скромнее. После боя при Данноура он находился на одном и том же корабле вместе со вдовой-императрицей. Мало того, он взял еще в жены дочь пленника из рода Тайра. Таково его самомнение и самовольство, и нет иного средства, как только покарать его, стерев с лица земли. Так кто ради меня сразит Куро?"

Никто не вызвался выполнить это поручение, и выбор Ёритомо пал на доверенного монаха Сёсуна. Он разъяснил монаху план действий и отправил его в столицу. Одновременно он конфисковал все угодья Ёсицунэ.

Когда Сёсун прибыл в Киото, то он разместился неподалеку от Ёсицунэ, но не спешил явиться к нему с представлением. Ёсицунэ послал за монахом и стал выговаривать ему за непочтительное поведение. Сёсун оправдывался тем, что он шел на поклонение храмам в Нара, но по окончании этого он непременно хотел ему представиться. Ёсицунэ рассмеялся и в шутку сказал:

"Нет! Нет! Разве же ты не злоумышляешь против меня, получив на то распоряжение брата? Я хотел, было, бросить тебя теперь в тюрьму, но потом подумал и боюсь, что люди станут говорить обо мне, что я струсил, притом же ты посланец моего старшего брата, и первый я выступать не стану!"

В ответ на эти обвинения Сёсун дал письменную клятву в том, что у него нет никаких умыслов против Ёсицунэ, и возвратился к себе.

У Ёсицунэ была танцовщица Сидзука, которая проследила, как уходил Сёсун, и сообщила об этом Ёсицунэ. Дело в том, что монах вел себя очень подозрительно: он все осматривал, расположение палат, а особенно внимательно он рассмотрел конюшню. Но Ёсицунэ почему-то не придал этому никакого значения. Вечером на улицах началась подозрительная суета, и Сидзука послала двух доверенных мальчиков к жилищу Сёсуна, чтобы проследить за ним, но мальчики так и не вернулись. Их нашли мертвыми у ворот жилища Сёсуна, где уже собрались вооруженные самураи числом более пятидесяти.

Жилище Ёсицунэ охраняло всего семь человек, когда ночью на них напали шестьдесят всадников Сёсуна. Ёсицунэ надел доспехи, верхом на коне вместе со спутниками бросился на врагов и рассеял их. Нападавшие стали осыпать Ёсицуне стрелами с расстояния, но тут стали прибывать самураи Ёсицунэ, прибыл также и Юкииэ, так что вскоре Сёсун был разбит и бежал.

Ёсицунэ прямо с места боя направился во дворец экс-императора Госиракава в утыканном стрелами шлеме и доложил ему о происшествии.

Тем временем преданные Ёсицунэ монахи схватили Сёсуна и доставили его в столицу. Ёсицунэ допросил пленного монаха, который признался в том, что Ёритомо поручил ему убить своего младшего брата. Ёсицунэ хотел отпустить монаха, но тот попросил поскорее предать его казни, и его просьба была выполнена. Очевидно, монах больше опасался гнева Ёритомо за невыполненный приказ, чем просто смерти.

Ёсицунэ добился от экс-императора разрешения на выступление с оружием в руках против Ёритомо, но один из слуг Ёсицунэ сбежал к Ёритомо и донес ему о принятом решении. Ёритомо тотчас же стал собирать силы, но его авангард из пятидесяти человек выступил в путь немедленно. Сам же он выступил чуть позднее, разослав воззвание, чтобы войска присоединялись к нему по дороге. Ёсицунэ добился от Госиракава указания, чтобы воины соседних провинций оказывали ему помощь, но не успел собрать достаточных сил и в третий день одиннадцатого месяца того же 1185 года бежал вместе с Юкииэ и укрылся на территории Сайкайдо.

Ёритомо узнал, что его брат бежал и скрывается, и вернулся в Камакура, где стал сетовать на несправедливость экс-императора. Перепуганный Госиракава объявил по всем шестидесяти шести провинциям розыск Ёсицунэ, но того нигде не нашли. Придворные, которые принимали участие в деле издания указа об экспедиции против Ёритомо, были лишены своих званий и должностей. Многих из них сослали.

В четвертом месяце 1186 года был схвачен и казнен Юкииэ. Ёсицунэ тем временем вычеркнул себя из списков фамилии Минамото и сменил имя на Ёсиаки. Вместе со своей женой из фамилии Кавагоэ и верными воинами он скрывался в провинции Муцу. Верную наложницу Сидзука, которая была беременной, он с одним из верных слуг отправил в столицу. Но по дороге "верный" слуга обобрал Сидзука и бросил ее в метель на произвол судьбы. Она была захвачена монахами, которые и доставили ее в Камакура.

На допросах Сидзука крепко стояла на том, что она в положении и не знает, где теперь находится Ёсицунэ. Ее оставили под присмотром в Камакура, но Масако, жена Ёритомо, узнала о том, что Сидзука хорошо танцует и поет, и захотела посмотреть на ее выступления. Сидзука отказалась, ссылаясь на болезнь. Тогда Ёритомо с женой призвали Сидзука в храм Цуругаока (храм в честь бога войны Хатимана, который был патроном фамилии Минамото) и заставили ее петь и танцевать. Тогда она стала петь прощальную песнь разлуки, а потом сочинила еще одну песнь, в которой выказала всю свою любовь к Ёсицунэ:

"Среди белых снегов Ёсинокских стремнин,
Там один он изгнанником бродит;
Только след на снегу остается один,
Но любовь и по снегу доходит!"

Все были очень растроганы и плакали, только Ёритомо разгневался:

"Презренная служанка осмелилась не величать меня в песнях, и смеет еще любить бунтовщика, смутьяна!"

Он хотел казнить ее, но Масако отговорила мужа. Через некоторое время Сидзука родила мальчика, которого по приказанию Ёритомо тут же убили. Сидзука же была отпущена на свободу, причем Масако щедро одарила ее.

Ёсицунэ тем временем укрылся у Фудзивара Хидэхира. Ёритомо узнал об этом и подал доклад, чтобы Хидэхира вменили в вину укрывательство мятежника. Госиракава тут же издал указ с соответствующим запросом и угрозами, на что Хидэхира ответил извинениями. Вскоре после этого Хидэхира заболел и умер, но он оставил своему сыну Ясухира завещание, в котором велел поднять свои провинции Муцу и Дэва, стать под начало Ёсицунэ и бороться с Ёритомо. Тем временем Госиракава издал новый указ, в котором велел Ясухира покончить с Ёсицунэ.

Ясухира колебался, не зная, что ему делать, и Ёритомо во втором месяце 1189 года стал собирать силы, чтобы покарать Ясухира, заявляя, что вина последнего такова же, как и вина самого мятежника. Ясухира перепугался и в последний день четвертого месяца 1189 года послал воинов, которые неожиданно напали на укрепление Коморагава, в котором обосновался Ёсицунэ. Вскоре все его верные соратники пали в жестоком бою. Ёсицунэ, чтобы избежать бесчестия, собственноручно умертвил свою жену и детей, а затем покончил жизнь самоубийством.

Ясухира послал гонца с головой Ёсицунэ, вложенной в лакированный ящик и пропитанную крепким сакэ, в Камакура. Ёритомо с приближенными установили ее подлинность. Хотя вскоре по стране и пошли слухи о том, что Ёсицунэ жив и скрывается, но Ёритомо больше никаких розысков своего младшего брата не проводил.

Подлое предательство, однако, не спасло Ясухира. Ёритомо собрал большое войско и напал на него. Ясухира сопротивлялся два месяца, но в девятый месяц 1189 года его же военачальник Кавада Дзиро убил его и явился к Ёритомо с головой Ясухира и изъявлением покорности. Ёритомо сказал ему:

"Ясухира и без того был у меня, как в ладони, мне вовсе не нужно было от тебя никакого содействия. Ты же забыл оказанные тебе милости и помышлял только о выгоде. Это безнравственная измена господину и посягательство на него!"

После этого Дзиро был казнен, а отрубленная голова Ясухира выставлена напоказ.

Позволю себе еще несколько слов в заключение этой истории. Мать императора Антоку постриглась в монахини, прожила несколько лет в монастыре и умерла вскоре после ее посещения экс-императором Госиракава. Сам Госиракава умер в 1192 году, дожив до 66 лет. Всю свою жизнь он боролся за власть, но ему удалось сохранить только ее видимость. Реальной силы у него уже не было. В 1199 году скончался и первый сёгун Ёритомо на пятьдесят третьем году жизни. После посещения одного из храмов он упал с лошади, сильно ударился, заболел и вскоре умер. Его старший сын был неспособен к управлению страной, и между остальными детьми и внуками сёгуна началась ожесточенная борьба за власть, а Японией фактически начал править Ходзё Токимаса. Помните тестя Ёритомо?

На этом, уважаемые читатели, я и хочу закончить историю о взлете и падении дома Тайра. Японцы до сих пор с уважением вспоминают о доме Тайра, почитают принца Ёсицунэ, но первый сёгун Минамото Ёритомо мало у кого вызывает добрые чувства.