6 ответов в теме

[Yorik]

Граф Пётр Александрович Валуев (1815-1890) был заметным государственным деятелем России в XIX веке. Он занимал несколько важных должностей: Курляндский губернатор (1853-1858), министр внутренних дел (1861-1868), министр государственных имуществ (1872-1879), председатель комитета министров (1879-1881); граф с 1880. Уточняю, что министром внутренних дел Валуев был с 23.04.1861 по 09.03.1868.

На протяжении большей части своей служебной деятельности П.А. Валуев вёл довольно подробный дневник, в котором сделал большое количество любопытных зарисовок о видных деятелях Российской Империи того периода и об их профессиональной деятельности. Иногда эти зарисовки имеют вид исторических анекдотов, но я решил сохранить их в этой публикации для усиления эффекта, для красивости, как говорится.
Выдержки из этих дневников я и хочу представить вам, уважаемые читатели.

Поясняя свою осведомлённость в государственных делах ещё до назначения на министерскую должность, Валуев писал впоследствии:

"Будучи управляющим делами Комитета, а с тем и Совета министров, я не участвовал в совещаниях, а только присутствовал и, следовательно, имел досуг во время заседаний делать заметки, по которым обозначал содержание и даже ход прений в моем дневнике.
Притом первые заседания на меня производили впечатление дела нового и более важного, чем оно казалось мне впоследствии, когда я к нему, так сказать, пригляделся. Следы этой впечатлительности достаточно ясны и в предшедшем очерке заседания 13 марта".

Описание этого заседания Совета министров будет дано в следующем очерке.


3 января 1861 г.

Был у князя Орлова. Замечательное состояние, в котором он находится, может быть только сравнено с распадением здания по частям как бы в момент землетрясения. Отделяющиеся части падают, но ещё не разбились, они по крайней мере частью сохраняют прежний вид, прежний блеск. Та же осанистая наружность, те же черты, не движутся только голова и руки. Туловище, как каменное torso в креслах. Взгляд по временам прежний, в другие минуты блуждающий, нерешительный, исподлобья, как у сумасшедшего или онемелого. Мысль порою ясная, отчётливая, резко и плавно выраженная, порою туманная и без опоры памяти.
Он вдруг начал говорить о министрах и сказал о Муравьёве:

"Он всех их умнее, но смотрит то вперёд, то назад, то по сторонам, чтобы только себе не повредить. Fifficus [Плут]".

О Чевкине:

"Влиятелен, но влияние незавидное; он не пользуется уважением, он остроумен, он горбат".

О Панине:

"Он часто ошибается, но честен и знает, чего хочет".

Довольно отчетливо и резко в выражениях князь Орлов отзывался о всём современном ходе дел, о недостатке последовательности в действиях правительства и т. п.

Князь Алексей Фёдорович Орлов (1787-1862) — генерал-адъютант; шеф жандармов (1845-1856); председатель Государственного совета и Комитета министров (1856—1860).
Граф Михаил Николаевич Муравьёв (1796-1866) - "Муравьёв-вешатель"; министр государственных имуществ (1857-1861); виленский генерал-губернатор (1863-1865)
Константин Владимирович Чевкин (1802-1875) — генерал-адъютант, генерал-от-инфантерии; главноуправляющий путями сообщения и публичными зданиями (1853-1862); председатель Департамента экономии Государственного совета (1863-1872); в 1872 г. председатель Комитета по делам Царства Польского.
Граф Виктор Никитич Панин (1801-1874) - член Секретного и Главного комитетов по крестьянскому делу; в 1860 г. председатель Редакционных комиссий; министр юстиции (1841-1862); главноуправляющий II отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярией (1864-1867).

Комментарий Валуева к этой записи:

"Князь Орлов в то время ещё считался председателем Государственного совета и Комитета министров, но по болезненному состоянию в них не бывал. Я видел его 3 января 1861 г. в последний раз. Умственные и физические силы вскоре стали упадать ещё быстрее. Он по временам находился в состоянии, которое можно назвать животным в полном значении слова. Он молчал, ползал на четвереньках по полу и ел из поставленной на полу чашки, как собака. Так видел его барон Велио, приехавший к нему по поручению его сына и передавший мне эти подробности".

Барон Иван Осипович Велио (1830-1899) — российский государственный деятель.
Барон Осип Осипович Велио (1795-1867) — генерал от кавалерии; комендант Царского Села с 1846 г.


5 января 1861 г.

Утром Совет министров. В первый раз видел этих господ в сборе. Синклит не величественный, не похожий на римский сенат и не расположенный к умиранию на курульных седалищах под мечом каких бы то ни было галлов.
Слушалось дело о воскресных школах.
Генерал-губернатор Игнатьев подал записку, в которой указывал на опасность, предстоящую от неправильного направления школ.
Министр народного просвещения оправдывал школы и защищал действия своего министерства.
Князь Долгоруков желал правильного и постоянного надзора чрез постоянных наблюдателей.
Генерал-адъютант Сухозанет предлагал исключить взрослых.
Генерал-адъютант Анненков находил, что начальниками и наблюдателями должны быть священники.
Министр государственных имуществ говорил не о деле, но о своих школах.
Граф Панин доказал присутствие опасности приведением примера, что в одной школе на вопрос: "Кто был Авраам?" — ответ был следующий: "Миф". Игнатьев доказывал то же чтением неподходящей к делу журнальной статьи и ссылкою на присутствие в школах дам из модных магазинов.
Княжевич, Адлерберг, Прянишников и Блудов молчали.
Ланской сказал два или три слова неопределенного значения.
Дело кончилось признаньем надобности наблюдения и привлечения духовенства к участию в оном, этот тезис поддерживали Великий князь генерал-адмирал [Константин Николаевич] и генерал Чевкин, в особенности отчётливо последний.
Кн. Горчаков говорил с эмфазисом, но не сказал в сущности ничего.
Гр. Панин говорит плавно, его орган хорош, но синтетические способности слабы.
Хорошо изъясняется Ковалевский, но он говорил слишком жалобно, как бы изнемогая под бременем несправедливых нареканий Игнатьева и шефа жандармов.

Граф Александр Владимирович Адлерберг 2-й (1818-1888) — член комитета по делам книгопечатания и член главного управления цензуры (1859-1861).
Николай Николаевич Анненков (1799-1865) — генерал-адъютант, генерал от инфантерии; член Государственного совета с 1848 г.; Государственный контролёр России (1855-1862).
Граф Дмитрий Николаевич Блудов (1785-1864) — министр внутренних дел (1832-1838); главноуправляющий II отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии (1839-1861); президент Петербургской академии наук с 1855 г.; председатель Комитета министров с 1861 г. и Государственного совета с 1862 г.
Светлейший князь Александр Михайлович Горчаков (1798-1883) — министр иностранных дел (1856-1882); канцлер Российской Империи (1867-1883).
Князь Василий Андреевич Долгоруков (1804-1868) — генерал адъютант, генерал от кавалерии; военный министр (1852-1856); главноначальствующий III отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии и шеф жандармов (1856-1866).
Павел Николаевич Игнатьев (1797-1879) — генерал-адъютант, генерал-от-инфантерии; член Государственного совета с 1852 г.; Петербургский военный генерал-губернатор в 1854-1861 гг.; председатель Комитета министров в 1872-1879 гг.
Александр Максимович Княжевич (1792-1872) — министр финансов (1858-1862); член Государственного совета с 1862 г.
Евграф Петрович Ковалевский (1790-1867) - министр народного просвещения (1858-1861).
Граф Сергей Степанович Ланской (1787-1862) — министр внутренних дел (1855-1861); член Государственного совета с 1850 г.
Фёдор Иванович Прянишников (1793-1867) — член Государственного совета по Департаменту гражданских и духовных дел и Департаменту дел Царства Польского (1854-1857); главноначальствующий над Почтовым департаментом (1857—1863) с оставлением в занимаемой должности (1857-1863).
Николай Онуфриевич Сухозанет (1794-1871) — генерал-адъютант, генерал от артиллерии; военный министр (1856-1861); член Государственного совета.
Великий князь Константин Николаевич (1827-1892) — второй сын Николая I; адмирал с 1855 г.; генерал-адмирал с 1860 г.; председатель Государственного совета (1865-1881).


21 января 1861 г.

Ко мне заезжал Дм. Милютин. Он почти "краснее" или желчнее брата. Когда я ему сказал, что нельзя объявлять освобождения на Масленице, когда все пьяны, он отвечал:

"Да что же, казне и откупщикам будет больше дохода!"

Граф Дмитрий Алексеевич Милютин (1816-1912) — генерал-адъютант; с 1856 г. начальник штаба Кавказской армии; военный министр (1861-1881); генерал-фельдмаршал с 1898 г.; орден св. Георгия II степени в 1877 г.
Николай Алексеевич Милютин (1818-1872) - товарищ министра внутренних дел (1859—1861); с 1861 г. сенатор; статс-секретарь по делам Царства Польского (1864-1866).


20 февраля 1861 г.

Обер-полицмейстер Паткуль между тем сёк дворников и одному из них дал 250 розог за то, что он будто бы сказал, что когда объявят свободу, то он закричит "Ура!"
По-татарски мы обращаемся в европейцев!

Александр Владимирович Паткуль (1817-1877) — генерал-адъютант, генерал от инфантерии; Петербургский обер-полицмейстер (1860-1862); член Военного совета Российской империи с 1869 г.


23 февраля 1861 г.

произошёл забавный диалог между Великой княжной Ольгой Николаевной и П.А. Валуевым.
Ольга Николаевна:

"Что нужно сделать в Польше?"

Валуев:

"Изменить систему, сударыня".

Ольга Николаевна:

"Я тоже это думаю, но вот министр внутренних дел очень пылкий [Ланской] и говорит о строгих мерах".

Валуев:

"Но мы в течение тридцати лет были строгими, сударыня, а к чему мы пришли?"

Великая княжна Ольга Николаевна (1822-1892) — вторая дочь императора Николая I; с 1846 г. жена наследного принца, а с 1864 года короля вюртембергского Карла I (1823-1891).


2 марта 1861 г.

Утром заходил к Вяземским. Князь Вяземский празднует сегодня литературный юбилей [50-летие литературной деятельности], или, точнее, другие его празднуют. Он назначен гофмейстером якобы для состояния при Её Величестве Государыне Императрице. Кроме того, прибавлено нечто к его аренде. Великая княгиня Елена Павловна написала к нему любезную записочку и прислала оную при букете из каких-то им некогда для нее воспетых цветов. Академики и друзья князя (их много) дают ему обед в здании Академии наук.
Был на юбилярном обеде. Граф Блудов, после "loyalty toast'a" [тоста преданности] в честь Его Величества и другого, мною не расслышанного тоста в честь императорского дома, или России, провозгласил беззвучным голосом (говоря, как тени Одиссеи, по выражению Тютчева) тост в честь юбиляра.
Князь Вяземский читал ответную речь, весьма хорошо написанную. Жаль только, что он её читал.
Плетнёв читал приветствие от Академии и стихи Тютчева.
Бенедиктов декламировал, а Сологуб пел свои стихи.
Погодин, нарочно приехавший из Москвы, сказал речь; наконец, немецкий учёный Вольфсон также произнёс speech по-немецки и к тому бесконечный, а гр. Орлов-Давыдов, сказав speech по-русски, провозгласил тост в честь отсутствующего сына юбиляра.
С удовольствием ценю в князе Вяземском дар привязывать к себе людей. У него, действительно, друзей и доброжелателей много.
Познакомился на обеде с Писемским, Майковым, Бенедиктовым и Погодиным.

Князь Пётр Андреевич Вяземский (1792-1878) — русский поэт, публицист и мемуарист.
Князь Павел Петрович Вяземский (1820-1888) — русский дипломат и литератор, сын юбиляра.
Великая княгиня Елена Павловна (1806-1873) по придворному прозвищу "мадам Мишель" — супруга великого князя Михаила Павловича (1798-1849), четвёртого сына Императора Павла I.
Императрица Мария Александровна (1824-1880) — супруга Императора Александра II.
Пётр Александрович Плетнёв (1792-181862) — профессор, ректор Петербургского университета (1840-1861); редактор "Современника" (1838-1846).
Владимир Григорьевич Бенедиктов (1807-1873) — русский поэт.
Граф Владимир Александрович Сологуб (1813-1882) — русский писатель и поэт.
Михаил Петрович Погодин (1800-1875) — историк, издатель "Московского вестника" (1827-1830) и "Москвитянина" (1841-1856).
Вильгельм Вольфсон (1820-1865) — немецкий драматург и поэт, в 1862 г. основал "Russiche revue".
Граф Владимир Петрович Орлов-Давыдов (1809-1882) — русский литератор, камергер; с 1862 г. петербургский губернский предводитель дворянства.
Алексей Феофилактович Писемский (1820-1881) — русский писатель.
Аполлон Николаевич Майков (1821-1897) — русский поэт и переводчик.

Тютчев говорит, что взгляды Зимнего дворца на Польский вопрос являются династическим роком и происходят от немецкой крови.

Фёдор Иванович Тютчев (1803-1873) — русский дипломат и знаменитый поэт.

[Yorik]

Заседание Совета министров Российской Империи от 13 марта 1861 года

В качестве отдельного очерка я хочу привести очень подробно записанный Валуевым ход заседания Совета Министров от 13 марта 1861.
Валуеву подобные заседания были ещё в диковинку, но он очень быстро освоился на этом уровне и таких подробных записей больше не делал.
Начну однако с записи от предыдущего дня.


12 марта 1861 г.
Сегодня нечто вроде организованной властями крестьянской демонстрации. Я не видал её, но говорят, что у Зимнего дворца собралось до тысячи, до двух тысяч или до двухсот (varias fama voces habet [Слава имеет разные голоса]) крестьян. Депутация из 12-ти человек была допущена к Государю и поднесла хлеб-соль.

Из Варшавы получены от князя Горчакова новые предположения, составленные, как слышно, марграбом Велопольским. Совет министров назначен по сему поводу на завтра. Карницкий, который был у меня вечером, говорил, что они отчасти идут далее, отчасти не столь далеко, как предположения, составленные им вместе с Платоновым и Тымовским.
Был вечером у Ланского. Ещё раз встретил там Муравьева-Амурского и ещё раз вынес из этой встречи впечатления, что он ниже своей репутации и даже не умеет нести этой репутации с достоинством.
Видел [Н.А.] Милютина. Кисель.

Князь Михаил Дмитриевич Горчаков (1793-1861) — генерал-адъютант; наместник Царства Польского (1856-1861); член Государственного совета с 1861.
Маркграф (маркиз) Александр Велёпольский (1803-1877) - в 1861 г. член Совета управления и министр народного просвещения и вероисповедания; начальник гражданской администрации и вице-председатель Государственного совета Царства Польского (1862-1863).
Иван Николаевич Карницкий (1813-1878) — статс-секретарь при Совете управления Царства Польского.
Валериан Платонович Платонов (1809-1893) - статс-секретарь Его Величества; товарищ министра статс-секретаря Царства Польского; министр статс-секретарь Царства Польского (1864-1866); член Государственного совета с 1866.
Иосиф Игнатьевич Тымовский (1791-1871) - министр статс-секретарь Царства Польского; член Совета управления Царства Польского; член Департамента дел Царства Польского Государственного совета.
Граф Сергей Степанович Ланской (1787-1862) — камергер; член Государственного совета; министр внутренних дел (1855-1861).
Граф Николай Николаевич Муравьёв-Амурский (1809-1881) — генерал-адъютант; член Государственного совета; генерал-губернатор Восточной Сибири (1847-1861).


13 марта 1861 г.
Совет министров. Вынес из него самое тяжёлое впечатление. Кроме обыкновенно присутствующих 15-ти членов, были приглашены граф Сергей Строганов, барон Мейендорф, Тымовский и Платонов.
Государь открыл совещание упрёком в несоблюдении тайны насчёт того, что в Совете происходит, и сослался на перепечатание в "Колоколе" всего сказанного им в предшедшем заседании Совета по крестьянскому делу.
[В “Колоколе” за 1 марта 1861 г. в статье “Освобождение крестьян” описывалось заседание Совета министров совместно с Главным комитетом по крестьянскому делу, происходившее 26 января 1861 г., а также заседание Государственного совета 28 января 1861 г. с изложением речи Александра II.]
Потом Его Величество вкратце рассказал варшавские события, прочитал письмо и записки, полученные от наместника, и при этом неоднократно дал заметить, что недоволен тем, что делалось и теперь делается в Варшаве и в Царстве Польском.

Потом мною была прочитана записка, составленная Тымовским, Платоновым и Карницким, с изъяснением мер, которые, по их мнению, могли бы быть приняты для удовлетворения справедливых просьб и надежд Польши. Сущность их: введение в действие доселе не введённого в действие органического статута 1832 года с некоторыми переменами; восстановление Государственного совета с упразднением кодификационной комиссии, призвание в оный по назначению почётных обывателей и чинов местного управления; образование губернских и уездных советов; образование муниципалитетов в городах.
Затем я прочитал проект указа и expose de motifs [изложение причин], составленные Велопольским и присланные князем Горчаковым, как предположения, им одобренные и настоятельно рекомендуемые.
Во время чтения граф Блудов, один из двух ещё живых редакторов статута 1832 г. (граф Нессельроде — другой), заметил, что в сущности ничего не введено было в действие из того, что в статуте было предложено.

Начались толки, не могу назвать их ни совещанием, ни прениями. Сущность заключалась в следующем.
Граф [В.Ф.] Адлерберг. Ввиду нынешних обстоятельств и ради спешности дела — в пользу предположений наместника.

Граф Панин. Находит, что стеснение жителей Царства и недостатки тамошнего управления преимущественно и даже исключительно относятся до части народного просвещения. Избирательное начало в городах опасно. Бургомистров и ратманов лучше назначать от правительства. Различие между дворянами и недворянами должно быть сохранено. Государственный совет следует восстановить; кодификационную комиссию упразднить. Улучшить часть народного просвещения. Действовать постепенно и осторожно в отношении к реформам.
(Я никогда не слышал ничего более пустого, чем то, что говорит граф Папин, хотя, впрочем, его речь звучит и льётся.)

Граф Строганов. В Варшаве революция. К Государю обращаются мятежники. Никакой уступки. Велопольский и Замойский, вместо того чтобы быть мучениками правого дела (!!!), являются заговорщиками.

Князь Горчаков. Сильное правительство может улучшать. Его уступки не являются слабостью. Никаких последовательных уступок, чтобы не возбудить неосуществимых надежд. Нужно немедленно наметить границы этих уступок и кончить дело здесь, завершив его без предварительной переписки с Варшавой. Необходимо спешить. В наши дни время пожирает, но не укрепляет.

Платонов. Никаких уступок. Существует органический статут, его следует выполнять.
Тимовский. To же.

Граф Блудов. Соединяется с князем Горчаковым. Кроме того, полагал бы вызвать из Царства для подробной разработки предположений о местных улучшениях экспертов из местных обывателей.

Его Величество имел ту же мысль. И он хотел вызвать оттуда благонадежных лиц и писал о том князю Горчакову. При этом Государь недоверчиво отозвался о Замойском и сказал, что князю Горчакову известно, что он в сношениях с Парижем. Из отрывка письма Горчакову (наместника) видно, что, по отзыву самого Замойского, он вызвал дьявола и не знает, как его укротить или заклясть.

Барон Мейендорф. Нельзя предрешать интересы Империи — вот одно из ограничений, которое следует установить. Верховный Совет, предложенный Велопольским, в котором будут заседать епископы, представители городов и представители советов воеводств, ему кажется опасным. Созываемые сессии являются в какой-то мере национальным представительством.

Ланской. Односложные слова, выражающие согласие.

Великий князь генерал-адмирал [Константин Николаевич] предпочитает постоянный Совет. Никаких созывов.

Чевкин. Нельзя торопиться. Выборное начало полезно в низших сословиях, следовательно, в городах. Наши главные враги — высшее сословие. Они выдают за общественное мнение свой собственный взгляд на вещи. Забыто в предположениях статс-секретариата сословие крестьян. У них нет представителей. Восстановить Государственный совет, который может принять в себя, что нужно. Ввести в действие статут 1832 года. Избегать центральных представительств. Лучше 39 уездных. Они мельче. С ними легче справиться. Кроме того, нужно бы назначить и местные советы коронных председателей.
Граф Строганов. Нам следует опираться на низшие сословия.

Государь начинает обнаруживать нетерпение. Постановляются вопросы.

Князь [В.А.] Долгоруков три раза указывает на ст. 53 и 54 Органического статута, обещающие представительные собрания областных чинов.
Его Величество их сам прочитывает.
Князь Долгоруков намекает мягко и робко на то, что надобно ожидать, что меры, по-видимому, одобряемые Советом, не удовлетворят на местах.
Вопросы повторяются. Никто не решается прямо сказать своего мнения.

Его Величество говорит, что, по-видимому, все согласны принять предложения статс-секретариата. К ним прибавляют допущения в Государственный совет 2-х епископов или прелатов и, по предположению Велопольского, отделение народного просвещения и дел духовных от Комитета внутренних дел. Допускается эвентуально [предположительно] назначение Велопольского директором этой новой части управления.

Под конец всё происходит так неотчётливо, что я, перед кем лежат бумаги, не знаю сам, что принято, что не принято. Государь приказывает, чтобы главные черты одобренных мероположений сегодня ж были сообщены наместнику по телеграфу, и возлагает редакцию на князя Горчакова вместе с Платоновым и Тымовским.
Князь Горчаков предлагает этим господам немедленно заехать к нему и приглашает, неизвестно почему, графа Панина к участию в этом труде. Граф Панин отнекивается, но под конец, по-видимому, соглашается.

Затем я читаю записку об учебной части.

Граф Строганов отзывается весьма неблагоприятно о наших университетах.

Князь Горчаков, имея в виду, что в записке сгатс-секретариата предлагаются в разрозненном виде все составные части университета, просит, чтобы совокупность их решились назвать университетом.

Ковалевский слабо поддерживает.
Его Величество решительно не останавливается на этом.
Чевкин восстает против вольных слушателей.
Граф Строганов тоже.
[М.Н.] Муравьёв за них заступился, но Государь, видимо, не хотел его слушать.
Совещание принимает бессвязную форму.

В конце оного я опять не знаю в точности, на чём остановились. Но другие, по-видимому, счастливее меня.

Горчаков возобновляет Панину, Платонову и Тымовскому приглашение отправиться к нему.
Заседание закрывается.

"Вы недовольны, —"

сказал мне, уходя, князь Долгоруков.

"Князь, вы увидите последствия и вы их сможете оценить".

Заседание началось с признания, что ни одно из заключающихся в статуте обещаний не было исполнено в течение 30 лет. Оно происходило ввиду событий, самым резким и тягостным образом обнаруживших несостоятельность 30-летней системы управления, но ни один голос не возвысился до признания явных, несомненных ошибок и неправд. Ни один голос не обратился к сердцу Государя. Ни одна благородная струна души не была затронута. Никто не подумал, не упомянул о том, что вытерпела или перетерпела Польша в это 30-летие, и о том, что если крамолы продолжались и продолжаются, то мы собственными ошибками и неумением вселить ни уважения, ни даже боязни, наполовину тому причиной. Никто даже не признал (кроме князя Горчакова, и то только мимоходом) крайности современных обстоятельств.
Хотя действия и положения наместника о них свидетельствовали и хотя самый факт созыва Совета для обсуждения не мер подавления крамолы, а предположений наместника и статс-секретариата доказывает, что мы считали себя кое в чём связанными или как бы провинившимися.

Позднее Валуев дописал к этому месту следующий комментарий:

"Самое главное то, что никто не заметил, что инициатива уже вышла из рук правительства. Когда возникают смуты, можно или их подавлять силою, или рассуждать с недовольными. Мы уже начали второе. Мы встретились с новыми, большею частью пассивными формами сопротивления, и эта новизна нас в особенности смутила".

Говорили о воспитании, о постепенном образовании какого-то несбыточного противодействия средних и низшего сословий высшему, но никто не заикнулся о страшной ответственности кровавых принудительных мер, никто не вспомнил о значении единодушия, ныне обнаружившегося во всех слоях польского народа, и не дерзнул коснуться вопроса о его общечеловеческих стремлениях и правах.
Не хотели делать уступок и не заметили, что их делают, забыли, что неохотно сделанные уступки — наихудшие из всех, которые можно было бы совершить.

Государь был предрасположен к лучшему результату, голос графа Панина дал всему совещанию то направление, от которого впоследствии граф Строганов, Чевкин и другие не позволили ему уклониться.

Меня огорчают преимущественно несостоявшиеся в Совете определения. Быть может, нам необходимо на первый раз выиграть время; быть может, эти определения и удовлетворяют на время Варшаву; быть может, к лучшему и то, что они не удовлетворяют Варшавы и Царства. Меня огорчают речи, мною слышанные, лица, мною виденные. Меня огорчает, оскорбляет и уничижает тот полицейский уровень, на котором так плотно держались все члены царской Думы. Повторяю, ни одного благородного слова, ни одной смелой мысли, ни одного широкого размаха, ни одного возвышенного и ни одного тёплого чувства.

Граф Сергей Григорьевич Строганов (1794-1882) - генерал от кавалерии; воспитатель наследника цесаревича Николая Александровича (1843-1865) в 1860-1865 гг.
Барон Егор Фёдорович Мейендорф (1794-1879) — генерал-адъютант; генерал от кавалерии; член комитета об устройстве быта Лифляндских крестьян.
Граф Владимир Фёдорович Адлерберг (1791-1884) — генерал-адъютант; министр императорского двора и уделов (1854-1872). Граф Анджей Артур Замойский (1800-1874) — организатор Земледельческого общества в Царстве Польском.

Через несколько лет Валуев добавил к записи от 13.03.1861 такой комментарий:

"Ввиду позднейших событий это заседание во многом может казаться странным, но оно хорошо характеризует тогдашнее настроение высших правительственных лиц.
Начиная с Государя, все члены Совета, кроме графа Строганова, находили нужным что-нибудь сделать для успокоения и даже удовлетворения умов Польши.
Один член, оговоривший мимоходом интересы империи, т.е. России, был немец — барон Мейендорф.
Военный министр (тогда генерал Сухозанет) молчал.
Министр внутренних дел Ланской — почти молчал.
Генерал Муравьёв, впоследствии покоритель мятежа в Северо-Западном крае и всемогущий виленский проконсул, предлагавший заселять поляками Туруханские тундры, сказал только два слова, и те в пользу польских вольных слушателей в учебных заведениях.
Князь Долгоруков ближе всех роднился с моими собственными ощущениями и мыслями, что и продолжалось до его кончины, но большею частью держал себя на втором плане и высказывался неохотно и нерешительно.
Наконец, князь Горчаков (faisait la phrase [разглагольствовал]) и в то же время, как здесь по вопросу об Университете, смелее других смотрел делу в лицо и называл его по имени".

14 марта 1861 г.
Утром в Комитете. Сегодня князь Горчаков, Тымовский, Платонов, граф Панин, князь Долгоруков и Чевкин (двое последних по желанию Государя) собирались после заседания Государственного совета у князя Горчакова для написания грамоты или указа о польских концессиях.
Ответа на вчерашнюю телеграмму нет, но есть известие о некоторых частных беспорядках 13-го числа.
У генерала Абрамовича, Эноха и на станции железной дороги выбиты стекла. За Мухановым, который уехал на почтовых, до первой станции железной дороги в Пруссию гнались, но не успели его захватить.
Платонов посылается в Варшаву завтра с грамотою. Поздно.
Князь Долгоруков, которого я видел у князя Суворова, говорил, пожимая плечами, о Панине и Строганове, а собственную свою нейтральность или вялость объяснял тем,

"что это у Императора предвзятое мнение и, следовательно, можно было бы только продемонстрировать принципы, не добившись никакого результата и поставив Его Величество в ещё более затруднительное положение".

Он справедливо замечает, что и предложения Велопольского были недостаточны для удовлетворения поляков и что нужно было бы “aller au dela” [дальше этого], но присовокупил

"что ещё нет при Его Величестве советника, который мог бы быть выразителем мнений и защитником больших и смелых мер".

Очевидно, что главную роль в этом деле играет князь Горчаков.

Поздний комментарий:

"Эту роль князь Горчаков играл не столько по личному влиянию или по званию министра иностранных дел, сколько по свойству двоюродного брата наместника князя М.Д. Горчакова".

Строго логичен был один граф Строганов. Он признавал движение в Польше мятежом и, следовательно, не хотел ничего, кроме подавления движения.
Другие члены Совета в душе также считали дело мятежом, но полагали более уместным с ним заключить сделку, чем его покарать. Это неизбежно вело их к переменам в прежней системе. Но они попытались ограничиться частностями, не коснувшись её коренных начал.

Игнатий Якимович Абрамович (1793-1867) — генерал-лейтенант; обер-полицмейстер Варшавы (1861-1862); генерал-полицмейстер армии, расположенной в Царстве Польском, (1854-1862); управляющий Императорскими дворцами в Царстве Польском (1839-1887).
Юлий Яковлевич Энох (Юлиан Казимир Мамерт , 1822-1880) - обер-прокурор общего собрания Варшавских департаментов Правительствующего Сената; статс-секретарь при Государственном Совете Царства Польского с 1861; статс-секретарь при совете управления Царства Польского и статс-секретарь Его Величества с 1862; член Государственного совета с 1864 г.
Павел Александрович Муханов (1797-1871) - попечитель Варшавского учебного округа (1851-1861); главный директор комиссии внутренних и духовных дел Царства Польского (1856-1861); член Государственного совета с 1861 г.
Князь Александр Аркадьевич Суворов (1804-1882) — генерал-адъютант; член Государственного совета; прибалтийский генерал-губернатор (1848-1861); генерал-губернатор Петербурга (1861-1866); с 1866 г. генерал-инспектор пехоты.

14 марта 1861 г. были опубликованы указы о восстановлении Государственного совета Царства Польского как высшего совещательного органа при наместнике, об учреждении выборных губернских и уездных советов, а также муниципалитетов в Варшаве и ряде крупных городов, об образовании комиссии просвещения и духовных дел во главе с маркизом А. Велёпольским. Однако эти уступки не удовлетворили даже Земледельческое общество.

Уже находясь в отставке, Валуев писал:

"В предшедших заметках за 13 и 14 апреля многое может показаться излишним, как относящееся более к моим собственным взглядам и тогдашним суждениям, чем к событиям, которых я был свидетелем. Я оставил эти заметки в том виде, в каком они занесены в мой дневник, преимущественно по тому соображению, что со временем может быть небесполезным знать, как думали в то время некоторые лица, подобно мне стоявшие в рядах правительства и довольно близко к его центру".

[Yorik]

Продолжим наши выписки из дневников Валуева, но вернёмся, однако, сначала на несколько дней назад.
5 марта 1861 г.

Новая эра. Сегодня объявлен, в Петербурге и Москве, Манифест об отмене крепостного состояния. Он не произвёл сильного впечатления в народе и по содержанию своему даже не мог произвести этого впечатления. Воображение слышавших и читавших преимущественно остановилось на двухгодичном сроке, определенном для окончательного введения в действие уставных грамот и окончательного освобождения дворовых.

"Так ещё два года!" или: "Так только через два года!", -

слышалось большею частью и в церквах, и на улицах.
Из Москвы тамошнее начальство телеграфировало, что всё обошлось спокойно "благодаря принятым мерам".
Государь на разводе собрал офицеров и сказал им речь по поводу совершившегося события. При выходе из манежа народ приветствовал его криком "ура!", но без особого энтузиазма.
В театрах пели "Боже, Царя храни!", но также без надлежащего подъёма.
Вечером никто не подумал об иллюминации. Иностранцы говорили сегодня:

"Как ваш народ апатичен!"

Это не столько апатия, сколько двойное последствие прежнего гнёта и ошибок во всём ходе крестьянского дела. Правительство почти всё сделало, что только могло сделать, чтобы подготовить сегодняшнему Манифесту бесприветную встречу.


6 марта 1861 г.

За мной посылал князь Вяземский, чтобы посоветоваться насчёт адреса от имени Правительствующего сената, имеющего быть представленным Государю в ответ на Манифест. Сенаторы положили "не благодарить и не поздравлять", но верноподданнически отозваться на Манифест...
Между тем проект адреса был уже написан, и на совещании со мною подвергся только немногим изменениям.


10 марта 1861 г.

Государь отклонил принятие адреса Сената. Слышно, будто бы не желают признать за ним право представлять адресы. Если можно представлять приветный адрес, то, говорят, можно было бы представить и неприветный.
Князь Вяземский замечает, что из того, что имеют право приветствовать, ещё не вытекает, что имеют право послать к чорту.
Полагаю, что главную причину непринятия адреса следует скорее искать в огласившемся, вероятно, обстоятельстве, что Сенат не хотел "ни благодарить, ни поздравлять".


17 марта 1861 г.

Вечером в Михайловском театре, куда никто не ездит слушать, благодаря назначенным им высоким ценам. Всего занято было пять лож.

У Нессельроде после обеда имел длинный разговор с Тимашёвым, который из числа недовольных и говорит, что скоро оставит службу. По его мнению, статьи в "Колокол" пересылаются Головниным.
Он говорил:

"Чтобы в настоящее время остаться на службе, надо обладать безграничной личной преданностью. Она у меня была по отношению к императору Николаю. У меня её нет к Императору Александру. Что касается принципов - да, в отношении же личности — нет. Император строит иллюзии в отношении того, что происходит. В глубине своей души он деспот. Он мне сам сказал, что скорее перешагнут через его труп, чем он пойдёт на уступки. И однако мы к этому идём".

Граф Карл Васильевич Нессельроде (1780-1862) — канцлер; министр иностранных дел (1817-1857).
Александр Егорович Тимашёв (1818-1893) — генерал-адъютант; генерал от кавалерии; с 1856 г. начальник штаба корпуса жандармов и управляющий III отделением; министр почт и телеграфа (1867-1868); министр внутренних дел (1868-1877).
Александр Васильевич Головнин (1821-1886) — министр народного просвещения (1861-1866); член Государственного совета.


18 марта 1861 г.

Обедал в Английском клубе. Обед годовой in fiocchi [в парадных костюмах]. Speech'и герцога Монтебелло, лорда Нэпира, гр. Орлова-Давыдова, Толстого. Ничего особого.
Веригин (ex-моряк) также сказал спич, в котором пригласил к более усердной подписке на памятник А.С. Пушкину. Музыка проиграла туш; не расслышавши тоста, слушатели закричали "ура!", и никто не подписался.

Луи Наполеон Огюст Ланн (1801-1874) - герцог де Монтебелло, французский дипломат, посол в России (1858-1864).
Барон Френсис Нейпир (1819-1898) — 10-й лорд Нейпир; британский дипломат, посол в России (1861-1864).
Иван Матвеевич Толстой (1806-1867) — по прозвищу "Павлин Матвеевич", камергер, обер-гофмейстер Высочайшего двора; товарищ министра иностранных дел (1856-1861); член Государственного совета.
Александр Иванович Веригин (1807-1891) — генерал от инфантерии; генерал-квартирмейстер (1861-1865); член Государственного совета.


28 марта 1861 г.

Сегодня в Комитете граф Блудов не только цитировал, но почти пропел среди заседания стихи Беранже:

"Пожалейте меня, друзья мои, мне уже пятьдесят лет..." -

или нечто в этом роде.


2 апреля 1861 г.

Хрущов решительно сходит с ума. Он на днях давал завтрак в день рождения жены и, выпивши за её здоровье, присовокупил, что хотя ей за 30, она ещё не имеет надобности припоминать песню:

"Как я сожалею
О своих пухлых ручках, [стройных ножках],
И о потерянном времени".

Он всем рассказывает свои прежние успехи, просит о выписке для него зубров из Беловежской пущи и пр. и пр.
А Головнин говорил мне в 1858 году, что Государь Император

"предназначает Хрущову один из первых министерских портфелей, который окажется свободным".

Дмитрий Петрович Хрущов (1816-1864) — гофмейстер Высочайшего двора; сенатор; в 1856-1857 гг. товарищ министра государственных имуществ.


3 апреля 1861 г.

Вечером был у графа Блудова и у Мещерских.
У графа Блудова слышал Погодина, читавшего сумасбродную статью об эмансипации. Заставь Мишку любезничать, он лоб расшибёт. Статья выходит из пределов вероятия. Погодин, ввиду совершившегося у нас чуда, приглашает Вильберфорса, Бентгама и пр. "класть земные поклоны" (sic), затыкает за пояс на бегу Монтескьё, Маколея, Гиббона, Гизо и пр., объявляет, что у нас нет уже никаких сословных различий, находит, что завтра крестьянин может сесть на место "любого министра" (sic), говорит, что до 19 февраля мы могли по своему произволу "страмить, истязать и ссылать в каторгу" (sic) 23 миллиона людей, которые теперь, видимо, очутились людьми в полном смысле слова, а прежде были вещами; что, кроме того, у нас 70 миллионов людей теперь поземельные собственники, что Фурье, Овен, Сен-Симон могут у нас теперь видеть готовые "фаланстеры " (sic), а именно село Богоявленское, село Пятница-Берендеева и т.п. и пр. и пр. Нечего сказать, хороши мы, зрелы мы, разумны мы.
Эта чушь читалась у председателя Государственного совета и Комитета министров при князе Вяземском, Тютчеве, Делянове и графине Антигоне, которая во время чтения соблаговоляла предлагать легкие исправления, между тем как господин председатель правительственных конклавов улыбался и выражал по временам сомнения насчет согласия цензуры.
На сей раз цензура поможет, она остановит или изувечит статью. Мне почти жаль.

Князь Александр Васильевич Мещерский (1810-1867) — гофмейстер.
Иван Давыдович Делянов (1818-1897) — камергер; с 1861 г. член Главного управления цензуры; директор Публичной библиотеки (1861-1882); товарищ министра народного просвещения (1866-1874); министр народного просвещения (1882-1897).
Графиня Антонина Даитриевна Блудова (1812-1891) - по прозвищу "Антигона"; дочь графа Блудова.
Председатель Государственного совета — граф Д.Н. Блудов.


13 апреля 1861 г.

Заседание Совета министров. Консервативные начала нашли бы себе защитников, но для этого нужно, чтобы им дана была возможность стать на стороне правительства, указывать на его деяния и цели и определять те грани, которых оно переступать не намерено. Теперь они могут только молчать, чтобы не увеличивать собою число тех, которые порицают правительство. Защищать его невозможно. Даже за деньги оно не может приискать себе защитников.
Граф Строганов намекнул на это и даже сказал, что покойный государь

"хотел всё сам делать, а всего самому делать уже нельзя";

но граф Строганов не сделал дальнейшего шага, не извлек вывода из своих собственных посылок и не объяснил, что именно следует предоставить делать другим, если этого нельзя сделать "самому".
Чевкин сказал, что самодержавие должно оставаться неприкосновенным, но что нужно, чтобы и закон оставался не нарушенным, и что у нас вредят самодержавным началам те отступления от закона, которые мы себе постоянно дозволяем.
Государь не без досады спросил:

"Кто же это мы? Это, значит, я".

Чевкин замялся, отвечал, что говорил о "всех нас вообще".
И тем этот incident завершился.

Граф Сергей Григорьевич Строганов (1794-1882) - генерал от кавалерии; воспитатель наследника цесаревича Николая Александровича (1860-1865).


14 апреля 1861 г.

О "конституции" он [князь Долгоруков] говорил сегодня раза два, как о неизбежном последствии эмансипационного дела, но присовокуплял, что Государь не только не решится заявить согласие на постепенное развитие конституционных форм, но даже решительно высказался в противном смысле ещё недавно и не изменил, по-видимому, своего взгляда на этот вопрос.
При этом князь Долгоруков ещё раз сказал:

"Мы в безвыходном положении. Что будем мы делать?"

Я отвечал:

"Ждать с верноподданническою покорностью, пока мысль и воля Государя изменятся".

22 апреля 1861 г.

Государь сказал Валуеву, что желает порядка и улучшений, которые ни в чём бы не изменили основ правительства.


24 августа 1861 г.

Обедал у Штиглица (не банкира) с лордом Нэпиром, Грейгом и пр.
Нэпир справедливо замечает, что у правительства нет партии, что у нас никто его не защищает и никто за него не вступается:

"В течение полугода, как я нахожусь здесь, с трудом найдётся несколько лиц, принадлежащих, как здесь говорят, к немецкой партии, которые при мне выступали бы за правительство".

Николай Бернгардович Штиглиц (1809-1878) — действительный статский советник, состоял при Министерстве внутренних дел.
Самуил Алексеевич Грейг (1827-1887) — в описываемое время генерал-майор с зачислением по Адмиралтейству.


23 сентября 1861 г.

Тимашёв, конечно, всё видит en noir. Он говорит относительно возможности вновь поступить на действительную службу довольно метко:

"Дела не в столь хорошем состояния, чтобы вернуться по желанию, и не в столь плохом, чтобы считать себя обязанным вернуться".

26 ноября 1861 г.

Был у меня Ливен, вернувшийся из своего генерал-губернаторства. Немцы не походят на русских. Ливен получает с лишком 30 тыс. руб. в год и имеет некоторое состояние, но говорит, что не может "принимать" за недостатком средств.
Я не имею ничего и получаю только 12 тыс., а буду принимать еженедельно.

Барон Вильгельм Карлович Ливен (1800-1880) — генерал-адъютант; генерал от инфантерии; генерал-губернатор Прибалтийских областей (1861-1864); член Государственного совета с 1863 г.; обер-егермейстер с 1871 г.


7 декабря 1861 г.

Совет министров. Опять разные безрезультатные толки об университетском деле. Князь [А.М.] Горчаков и граф Панин, движимые чувствами отеческой любви, не желают распущения Университета, а только временного его закрытия. Государь был жесток с Паниным и объявил, что он настаивает на том, чтобы Университет был при наступлении вакаций распущен, т.е. закрыт окончательно, впредь до преобразования. Граф Путятин на сей раз был того же мнения.
Выходя, граф Блудов сказал мне:

"Вы все много толковали о различии двух слов: закрытие и распущеиие. Вы забыли третье слово: упразднение, т.е. упразднение Министерства народного просвещения".

Граф Ефимий Васильевич Путятин (1803-1883) — адмирал; дипломат; министр народного просвещения (1861-1862).


23 декабря 1861 г.

Утром Комитет финансов. Рейтерн решительно тупой человек. Его рот имеет удивительное выражение интеллектуального ожирения.
Обедал в Английском клубе. Длинный, недипломатический разговор с французским поверенным в делах Польши о польских и французских делах. Он откровенно признавался, что они начнут через год войну, я довольно откровенно говорил, что думаю о Польше.

Михаил Христофорович Рейтерн (1820-1890) — министр финансов (1862-1878); председатель Комитета министров (1881-1886).


30 декабря 1861 г.

Утром Комитет финансов. Заезжал к Головнину. Вечером он был у меня для сообщения своих вчинаний или начинаний.
Умён, вкрадчив, методичен, холоден, эгоистичен, мало приятен.

Как бы подводя итоги 1861 года, хочу привести два более поздних комментария Валуева к его дневниковым записям, относящимся к описанному ранее периоду:

"Иногда кажется, как будто наши сановники только один раз в жизни призываются к подаче своего голоса. Прошлого для них не было, грядущего не будет. Настоящее имеет вид отрывочного случая.
Генералу Чевкину принадлежит даже честь возведения непоследовательности в систему.
Он однажды сказал мне просто, в ответ на замечание, что заявляемое им мнение противоречит его же собственному вчерашнему мнению:

"Вчера мы рассуждали как члены Главного комитета, сегодня мы рассматриваем дела как члены Комитета финансов".

Другая черта состоит в неимоверной готовности пожертвовать всяким основным началом ввиду мгновенного или частного удобства".

"Старание опутывать членов коллегий редакционными оборотами журналов, говорить в журнале о том, о чём в заседании не упоминалось, умалчивать о том, о чём было говорено, искажать смысл представленных соображений и выводить заключения, никем из членов коллегии не выведенных,— всё это давно вошло не только в обычай, но и в систему наших высших канцелярий. Я иногда мешал им, но по недосугу не довольно часто. Некоторые из членов высших правительственных коллегий, в том числе князь Гагарин и генерал Чевкин, а впоследствии Н.[А.] Милютин, не только не противились этим канцелярским манёврам, но ими пользовались и порою даже руководили".

Князь Павел Павлович Гагарин (1789-1872) — председатель Департамента законов с 1862; председатель Государственного совета (1864-1865); председатель Комитета министров (1864-1872).

[Yorik]

17 февраля 1862 г.

"На бале Государь, вальсируя с княгинею Мариею Максимилиановною, упал вместе с нею, как говорится, “de tout son long” [растянулся во весь рост]. Неприятно для зрителей. Для него ещё неприятней".

Мария Максимилиановна (1841-1914) - княгиня Романовская, герцогиня Лейхтенбергская, с 1863 жена принца Вильгельма Баденского (1829-1897).


9 февраля 1862 г.

"Утром доклад. Ввиду современных затруднений по делам дворянских собраний и общего раздражения умов, с одной стороны, и разноречивых толков между членами правительственного синклита, с другой, я предложил Государю поручить нескольким министрам по их предметам ведомства, наиболее прикосновенным к делу, собраться и обсудить вопрос о тех мерах, которые надлежит принимать, и той системе, которой следует держаться правительству. Цель моя, говорил я, заключается в том, чтобы в Совете Вашем не возникали внезапно разноречивые мнения по предметам совещания, заранее известным членам Совета, и чтобы по выходе из Вашего кабинета эти члены говорили одним, а не десятью разными языками. Государь согласился".

В 1868 году, будучи уже в отставке и пребывая на водах, Валуев дополнил дневниковую запись следующим примечанием:

"Я сознательно просил и желал вышесказанного совещания. Я желал его, чтобы исчерпать всю чашу радикальных разномыслий между теми именно министрами, которых голос имел значение для Государя и которые обыкновенно высказывались по делам внутреннего управления государством. Я желал совещания между нами, а не в присутствии Государя потому, во-первых, что между нами можно было говорить прямее и резче, без ораторских предосторожностей, и, во-вторых, потому, что я уже испытал неудобства совещаний под Высочайшим Председательством.
Государь вообще не имеет дара председательства. Он терпелив, равен и внимателен только сначала, до наступления первых ощущений досады или утомления. По наступлении этих ощущений он видимо изменяется и вдруг, переходя от слушания к приказанию, нередко прекращает совещательные суждения порывистым объявлением своей воли, установившейся не только как окончательное последствие всего услышанного и взвешенного, но иногда и как результат мгновенного впечатления.
При этих условиях некоторые члены Совета министров, присвоившие себе права говорить больше всех и по нескольку раз, как гр[аф] Панин и ген[ерал] Чевкин, могли иметь особое влияние на ход и исход совещания. Другие члены, как кн[язь] Долгоруков, вообще говорившие мало и неохотно, не могли иметь никакого влияния. Наконец, все те, которые не избегали возбуждения в Государе чувств раздражения и гнева против отдельных лиц или целых сословий, имели перед собою как бы более простора и более способов убеждения, чем другие".

Граф Виктор Никитич Панин (1801-1874) - министр юстиции с 1841 до 1862; с 1864 по 1867 главноуправляющий II отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярией.
Константин Владимирович Чевкин (1802-1875) — генерал-адъютант, генерал-от-инфантерии; с 1853 по 1862 главноуправляющий путями сообщения и публичными зданиями; в 1863-1872 председатель Департамента экономии Государственного совета; в 1872 председатель Комитета по делам Царства Польского.
Князь Василий Андреевич Долгоруков (1804-1868) — генерал адъютант, генерал-от-кавалерии; военный министр 1852-1856; главноначальствующий III отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии и шеф жандармов в 1856-1866.


12 апреля 1862 г.

"Вчера князь Воронцов убил у меня два часа времени самыми пустыми речами о крестьянском деле и других современных затруднениях. Завтра он едет в Париж. Таковы, к сожалению, у нас почти все люди высшего круга. Ничего толком не сообразят, покричат наудачу вкось и вкривь да и уедут в Париж".

Светлейший князь Семён Михайлович Воронцов (1823-1882) — генерал-адъютант 1859; генерал от инфантерии 1878.


14 апреля 1862 г.

"В городе разбросаны новые возмутительные прокламации к войскам и преимущественно к офицерам, их приглашают поднять на виселицу царя и аристократов [прокламация “К офицерам”]. Говорят, будто бы в ночь на Пасху несколько экземпляров было найдено в Зимнем дворце. Дело, однако же, не доказано".

30 апреля 1862 г.

"Ген[ералу] Чевкину принадлежит даже честь возведения непоследовательности в систему. Он однажды сказал мне просто, в ответ на замечание, что заявляемое им мнение противоречит его же собственному вчерашнему мнению:

"Вчера мы рассуждали как члены Главного комитета, сегодня мы рассматриваем дела как члены Комитета финансов".

13 мая 1862 г.

"В последнее время сделано несколько арестований по поводу возмутительных прокламаций и тайных попыток поколебать преданность войск. Кавалергардский солдат взял в кабаке, или по приводе из кабака в казармы, некоего художника Карамышева, раздававшего возмутительные листки. В саперном батальоне взят студент Яковлев, приходивший в казармы бунтовать солдат. Полиция арестовала поручика Аверкиева, бывшего студента Евреинова из Москвы и ещё двух или трёх разного звания лиц. Кажется, что нити всех этих происков начинают обнаруживаться. Но дело ведется как-то бессвязно. III-е отделение, ген[ерал]-губернатор и об[ер]-полицмейстер действуют как бы каждый на свою руку".

Студент Академии художеств Михаил Карамышов (1836-?), происходивший из удельных крестьян Архангельской губ[ернии], 6 мая 1862 г., встретясь с седельным учеником Кавалергардского полка Рудольфом Вагнером в трактире, вступил с ним в разговор и стал читать ему

"выписки и воззвания из “Колокола”, возмутительные стихи и чрезвычайно дерзко выражался о священной особе Государя Императора".

Как сообщалось в полицейском донесении, Карамышев просил Вагнера передать его товарищам,

"чтобы они шли против своего начальства и старались, чтобы была республика и если бы что случилось, то не стреляли бы в них (указывая на себя), а в своё начальство; упоминал также о несправедливости против Михайлова (ссыльного); отзывался дурно о Государе и затем начал читать рукописи".

При обыске у него были найдены несколько прокламаций и “разных выписок преступного содержания”. По Высочайшему повелению Карамышев был сослан под надзор полиции в Архангельскую губернию.

Студент второго курса Петербургского университета Алексей Андреевич Яковлев (1844-?) был арестован 10 мая по доносу фельдфебеля Миниха за распространение среди солдат лейб-гвардии Саперного батальона прокламаций революционного содержания и “Колокола”. Яковлев незадолго до этого, в конце 1861 г., был подвергнут аресту в связи о событиями в Университете. Как сообщалось в материалах обвинительного заключения, Яковлев в разговоре с Минихом говорил, что

"все войска, кроме генералов и полковых командиров, готовы к восстанию".

Яковлев был приговорен военным судом к смертной казни, а затем 1 декабря 1862 г. по “Высочайшей конфирмации” смертная казнь была заменена лишением всех прав состояния и ссылкой на каторжную работу в рудники на шесть лет

"за распространение между нижними чинами возмутительных сочинений и преступных мыслей об ограничении прав верховной власти и изменение существующего порядка правления".

Павел Филиппович Миних — фельдфебель 3-й роты лейб-гвардии Сапёрного батальона; пожалован потомственным дворянством.

8 мая 1862 г. поручик 1-го гренадерского стрелкового батальона, прикомандированный к Михайловской артиллерийской академии, Иван Аверкиев был арестован за распространение воззваний и “вредных идей”. Поводом к аресту послужил донос отставного полковника Бахтина, детей которого Аверкиев готовил к экзаменам. В материалах следственного дела Аверкиев характеризуется как известный

"резкими суждениями и заявлением идей, встречаемых в последних воззваниях, и не скрывающий своего революционного направления. Занимаясь преподаванием в разных учебных заведениях и частных домах, он имел возможность поселять в учениках зародыш своих воззрений".

При обыске в бумагах Аверкиева была обнаружена его записка о воскресных школах, в которой говорилось:

"Возьмёмте в руки и упрочимте за собою право развития народа, не отдадимте его в руки злому правительству и потом жертвы наши не пропадут, мы пойдем, сила крепких не на словах. Стыд лицам, холодно смотрящим на дело".

Аверкиев был переведен на службу в войска Кавказской армии.
Николай Иванович Бахтин (1796-1869) — д.т.с., член Государственного совета.

Дмитрий Павлович Евреинов (1842-1892), студент Московского университета, отчисленный за участие в студенческих волнениях осенью 1861 г., был арестован в Петербурге 8 мая 1862 г. Евреинов приехал в Петербург в качестве депутата от студентов для подачи жалобы министру народного просвещения. При обыске у него были найдены портреты Огарева, Михайлова, Чернышевского, Заичневского, Аргиропуло и других лиц, принимавших участие в революционном движении. Евреинов не был привлечен к суду; его отправили в Тулу под надзор полиции. В 1863 г. ему было разрешено поступить в один из провинциальных университетов (Харьковский).


17 мая 1862 г.

"В городе разбрасывают новые произведения нашей тайной прессы “Молодая Россия”. В ней прямое воззвание к цареубийству, к убиению всех членов царского дома и всех их приверженцев, провозглашение самых крайних социалистических начал и предвещение “русской, красной, социальной республики”. О разысканиях в саперном батальоне и результатах других полицейских исследований не имею ближайших известий.
Кн[язь] Долгоруков меня только предуведомил через Турунова об учреждении следственной комиссии под председательством кн[язя] А.Ф. Голицына".

Михаил Николаевич Турунов (1813-1890) — д.т.с., сенатор, председатель Санкт-Петербургского цензурного комитета.
Князь Александр Фёдорович Голицын (1796-1864) — член Государственного совета; председатель Комиссии по делу о распространении революционной пропаганды 1862-1863.


20 мая 1862 г.

"Утром у обедни. Ходил с женою смотреть оранжереи на даче Голенищевой, бывшей Нессельроде. Воспоминания прошлого, в нас дремлющие или покоящиеся, пробуждаются вследствие их связи с известными местностями. Я вспоминал сегодня начало сороковых годов. Я тогда был на этой самой даче. Граф и графиня Нессельроды, M-me Guerrere, M-me Kallergi, где вы теперь? Первых двух нет более в этом мире... Сколько было другого тогда и перебывало с тех пор. Мне жаль стало, что Нессельроде продал свою дачу. Впечатление перерванной нити. Садовник мне говорил, что ещё за день до смерти графа, который по временам посещал прежние свои оранжереи, он ему изготовил букет цветов. У каждого человека есть нежная, тонкая эстетическая струна. В гр[афе] Нессельроде этою струною была его любовь к цветам".

Семён Васильевич Голенищев (1821-1858) — купец 1-й гильдии; почётный гражданин Санкт-Петербурга.
Софья Гавриловна Голенищева (1837-1923) — вдова Семёна Васильевича.
Граф Карл Васильевич Нессельроде (1780-1862) - канцлер; министр иностранных дел в 1817-1857.
Графиня Мария Дмитриевна Нессельроде (графиня Гурьева, 1786-1849).

В 1857 году граф Нессельроде продал свою дачу на Аптекарском острове купцу первой гильдии С.В. Голенищеву.


27 мая 1862 г.

"Прочитал, по случаю слышанных мною безмерных похвал, эпизод из "Miserables" ["Отверженных"] В. Гюго, описание сражений при Ватерлоо. Кроме француза, никто не мог написать ничего подобного. Атака кирасир описывается во вкусе китайских военных рисунков:

"Le sabre aux dents, le pistolet au poing — telle fut la charge".
[С саблей в зубах, с пистолетом в руках — такова была атака.]

Затем le point d'orgue [музыкальная передышка ] нрзб

"Et le mot je vous en donne en mille — “merde"!”
[И слово, я его вам полностью привожу, “дерьмо!”]

28 мая 1862 г.

"После обеда в 8-м часу мне прислали сказать, что пожар, обнявший Щукин и Апраксин дворы (с 5 часов), угрожает домам Министерства. Когда я приехал в город ½ 9-го, дом Министерства уже был обречён на жертву. Верхний этаж горел. Ни одной трубы перед ним не было. Все силы пожарных команд сосредоточивались в квартале между Садовой и Чернышевским переулком, где сильная опасность угрожала Государственному банку, Гостиному двору и Пажескому корпусу и за Фонтанкою в другом объятом пламенем квартале между Щербаковым переулком, Пятью углами и Троицким переулком. В 4-м часу ночи ветер, дувший порывисто целый день, начал стихать, и пределы пожара обозначились. Дом Министерства, Апраксин н Щукин дворы, дровяные дворы за Фонтанкою и прилегающие к ним строения выгорели. В поджоге не предстоит никакого сомнения.
На пожаре были Государь в 10-м часу, вел[икий] кн[язь] Михаил Николаевич в 1-м утра, вел[икий] кн[язь] Николай Николаевич в 3-м.
Когда я ехал туда, на Каменноостровском проспекте встречались мне во множестве дамы и кавалеры, весело отправлявшиеся на Елагинскую “pointe” (стрелу), у Излера играла музыка, в Летнем саду было обычное в Духов день гулянье. А между тем чёрная туча дыма, испещрённая искрами и т.н. пламенными “галками”, расстилалась над городом.
Когда после проведенной на пожаре ночи я возвращался на дачу, сияло прекраснейшее утро, солнце грело, зеркальная Нева блистала перед ним, и птицы веселым хором пели в деревьях.
Наш мир — мир противуположностей".

30 мая 1862 г.

"Утром в городе. Получил от садовника ботанического сада Регеля и купца Глинца сведения о социалистическом антирелигиозном и революционном учении, распространяемом между работниками, посещающими воскресные школы на Выборгской и Петербургской сторонах. Снесся с кн[язем] Долгоруковым и распорядился через ген[енерал]-губернатора арестованьем двух работников, которые в артели говорили о необходимости сжечь весь Петербург и о свободе Польши".

Эдуард Людвигович Регель (1815-1892) - директор Петербургского ботанического сада с 1855.

П.А. Валуев в своей записке на имя шефа жандармов Долгорукова 1 июня 1862 г. писал:

"Два работника, сперва посещавших Самсониевскую, а ныне посещающих Введенскую школу, позволили себе в артели возмутительные толки, отзываясь о политических переворотах, о пользе пожаров, о надобности сжечь весь Петербург и т.п. Значение подобного факта не требует комментарий. Означенные работники арестованы по распоряжению С.-Петербургского военного генерал-губернатора".

6 июня 1862 г.

"Утром в городе. Был на пожарище Апраксина и Щукина дворов. Теперь ещё виднее, чем во время самого пожара, какое огромное пространство сделалось жертвою пламени. Место походит на лагерь. Разбито множество палаток, и торг возобновился. Кочевой элемент в русской природе здесь ясно обнаруживается. Видна необычайная способность приютиться и устроиться под каким бы то ни было временным кровом.
Императрица была сегодня в городе и лично посетила другой торговый лагерь, разбитый на Семёновском плаце, и квартиры, отведённые для погорельцев в Московских казармах (Глебовом дворе)".

[Yorik]

9 июня 1862 г.

"Вечером были Тимашев, Неелов и Потапов. Разные следственные комиссии работают медленно. В комиссии воскресных школ был допрашиваем арестованный шт[абс]-кап[итан] Ушаков (16 стрелковый батальон, посещавший инженерную академию). Он дерзкий атеист и с цинизмом высказал, что считает себя более полезным человеческому роду, чем Спаситель. В комиссии о поджогах обнаружено, что Апраксин двор зажжён 12-летним мальчиком, которому один студент Медико-хирургической академии обещал за то 20 руб. Звание студента определено описанием мундира. Мальчик признал этого студента в лице арестованного за несколько дней пред сим по другому поводу (революционная пропаганда) студента Мультановского. Расследование ещё не окончено.
По комиссии политической (кн[язя] Голицына) продолжаются арестования. В бумагах арестованной гувернантки Павловой, принадлежавшей к clique Блюммер и Co, найдена следующая характеристичная заметка:

"28 мая Пожар. В пожарах есть что-то поэтическое и утешительное. Они уравнивают состояния".

Александр Егорович Тимашев (1818-1893) — генерал-адъютант, генерал-от-кавалерии; начальник штаба Корпуса жандармов и управляющий III отделением 1856-1861; министр внутренних дел 1868-1878.
Дмитрий Дмитриевич Неелов (1812-1890) — сенатор; директор Департамента сельского хозяйства Министерства государственных имуществ.
Александр Львович Потапов (1818-1886) — генерал-адъютант; начальник штаба корпуса жандармов и управляющий III отделением 1861-1864.

В июне 1862 г. по инициативе Валуева была создана особая комиссия о воскресных школах. В её задачу входило ознакомление с деятельностью распорядителей и преподавателей Самсониевской и Введенской воскресных школ в Петербурге, в которых

"преподается учение, направленное к потрясению религиозных верований, к распространению социалистических понятий о праве собственности и к возмущению против правительства".

Обе школы были закрыты, за прочими воскресными школами был установлен “действительный и непрерывный” контроль. Комиссия, по мнению Валуева, также должна была

"рассмотреть общий вопрос о могущей встретиться надобности в коренном преобразовании воскресных школ".

Поручик 16-го стрелкового батальона Я.А. Ушаков был арестован в 1862 г. за участие в революционной деятельности, как указывалось в следственных материалах,

"под предлогом обучения фабричных работников грамоте, старался сближаться с ними и, приглашая некоторых к себе на квартиру, вселял в них преступные против правительства мысли... дерзко выражался о священной особе Государя Императора и порицал правительство".

Как отмечалось далее в следственном деле, Ушаков читал рабочим “Колокол”, распространял прокламации “Молодая Россия” и “Подвиг офицера Варшавской телеграфной станции Александрова”.
Подвиг Александрова якобы заключался в том, что им была сознательно искажена телеграмма Александра II о применении оружия по отношению к демонстрантам. Вместо указания на необходимость применения оружия, в измененном Александровым тексте содержался приказ не применять оружия.
Поручик А.Я. Ушаков был осужден военным судом к смертной казни. По конфирмации приговора Александром II 21 февраля 1863 г. казнь была заменена 4 годами каторжных работ на сибирских заводах.
Яков Афанасьевич Ушаков (1841-1913) — в 1871 году ему были возвращены права дворянства; сделал удивительную карьеру от мирового судьи до выборного члена Государственного совета Российской империи от дворянства (1906).

29 мая 1862 г. Александр II одобрил предложение князя В.А. Долгорукова, П.А. Валуева и петербургского военного генерал-губернатора князя А.А. Суворова об учреждении Особого временного комитета под председательством генерал-адъютанта Н.В. Зиновьева. Целью создания комитета было

"приведение в известность понесенных городом от сих пожаров потерь, и также для немедленного изыскания и определения чрезвычайных мер, наиболее действительных к охранению безопасности столицы".

Кроме того, с 24 мая 1862 г. существовала комиссия о поджогах при петербургском военном генерал-губернаторе. Председателем её был генерал-адъютант П. П. Ланской.
Князь Александр Аркадьевич Суворов (1804-1882) — генерал-адъютант; член Государственного совета; генерал-губернатор Петербурга 1861-1866.
Николай Васильевич Зиновьев (1801-1882) - генерал-адъютант; в 1862 председатель Особого временного комитета о пожарах.
Пётр Петрович Ланской (1799-1877) — генерал-адъютант, генерал-от-кавалерии; второй муж Натальи Николаевны Гончаровой.

Утверждение Валуева об обвинении студента Медико-хирургической академии Помпея Яковлевича Мультановского не подтверждается материалами следственного дела. В материалах комиссии о пожарах действительно имеется указание об обвинении Мультановского в организации поджога. Так, в записи за 9 июня 1862 г. говорится, что

"в комиссию о пожаре доставленный из полиции 10-летний мальчик, сын отставного рядового Кавалергардского полка Ненастьева, Пимен Павлов при допросе в комиссии показал, что он в сообществе с другим мальчиком Якимкою по уговору студента Медико-хирургической академии Николаева, давшего им 10 коп. на масло и обещавшего после заплатить им за поджог по 20 руб., признанного Пименом в студенте Мультановском, содержащемся в крепости под арестом, кажется, по делу о воскресных школах, зажгли в Духов день Апраксин двор рогожею, облитою маслом, положенною в открытом сарае рынка".

Однако, по-видимому, это обвинение было отвергнуто, так как оно не нашло дальнейшего отражения в следственном деле. Об этом говорит также и тот факт, что Мультановский не подвергся никакому наказанию. 4 июня 1862 г., будучи арестован “по делу печатания и распространения противоправительственных воззваний”, он содержался до февраля 1863 г в Петропавловской крепости, а затем был освобожден, находясь лишь под негласным полицейским надзором.
Помпей Яковлевич Мультановский (1839-1897) — хирург, доктор медицины.

Елизавета Константиновна Павлова, служившая гувернанткой в семье чиновника Полторанова, была арестована 29 мая 1862 г. по доносу унтер-офицера лейб-гвардии Уланского полка А. Николаева о принадлежности её “к злоумышленному тайному обществу”. Как сообщал Николаев, Павлова

"преимущественно наводила разговор на неудовольствие многих на нынешнее правительство, высказывая при этом, что для уничтожения царствующего дома составилось даже огромное общество, состав которого определяла до 60 000 человек".

В бумагах Павловой, отобранных при аресте, находится следующая запись:

"Пожар имеет в себе что-то революционное. Он смеётся над собственностью, нивелирует состояние".

По решению следственной комиссии Павлова “как весьма вредная личность” была сослана в Холмогорский Успенский женский монастырь Архангельской губернии, затем она проживала под надзором полиции в г. Архангельске, а с 1866 - в Тамбове. С 1870 ей разрешено было постоянное жительство в Петербурге.
Необходимо отметить, что жена чиновника Полторанова, в семье которого жила Павлова, также привлекалась по обвинению в революционной деятельности, хотя обвинение в принадлежности её к “тайному обществу” осталось недоказанным и она была лишь подвергнута “бдительному полицейскому наблюдению”.
Антонина Петровна Блюммер (1836-1916) — революционерка, арестована в мае 1862.
Леонид Петрович Блюммер (1840-1888) — писатель и журналист; в 1861-1865 сблизился с Герценом; потом раскаялся и вернулся в Россию.


17 июня 1862 г.

"Вчера получено известие о том, что неизвестный убийца ранил гр[афа] Лидерса выстрелом из пистолета в Саксонском саду. Пуля прошла навылет из задней части шеи в нижнюю челюсть. Рана не опасна, по словам телеграфа, но в лета Лидерса я этим не успокаиваюсь. Замечательно, что полиция не могла схватить злодея. Никаких других подробностей не знаем. Вел[икий] кн[язь] ген[ерал]-адмирал решился ехать 19-го числа. Это происшествие здесь смутило многих.
Готовы уже считать ошибкою всё то, что в последнее время сделано, и назначение вел[икого] князя, и назначение Велёпольского, и упразднение Варшавского ген[ерал]-губернаторства. Как будто от одной пули одного убийцы могло зависеть разрешение подобных вопросов".

Граф Александр Николаевич Лидерс (1790-1874) — генерал-адъютант; в 1861-1862 наместник Царства Польского и главнокомандующий 1-й армией; с 1862 член Государственного совета.
Великий князь Константин Николаевич (1827-1892) — второй сын Николая I; адмирал с 1855; генерал-адмирал с 1860; председатель Государственного совета в 1865-1881.
Маркиз Александр Велёпольский (1803-1877) - в 1861 член Совета управления и министр народного просвещения и вероисповедания; начальник гражданской администрации и вице-председатель Государственного совета Царства Польского в 1862-1863.


18 июня 1862 г.

"Мне порою приходит на мысль: не погибли ли мы окончательно? Не порешена ли судьба Российской Империи? При таком разладе управления, при таком отсутствии людей, мыслящих более или менее одинаково и действующих заодно, возможно ли предупредить распадение Отечества на части? Неужели я призван только к тому, чтобы быть свидетелем его последних содроганий, или, может быть, подать ему законный приём мускуса перед кончиною, т.е. перед разложением в новые жизненные формы? Стараюсь не упадать духом, крепиться и продолжать борьбу".

22 июня 1862 г.

"Ночью получена была из Варшавы депеша, извещающая о покушении на жизнь вел[икого] князя. При выходе из театра в 9 ½ часа вечера, в то время, когда вел[икий] князь садился в коляску, к нему подошел неизвестный человек и выстрелил в него в упор из пистолета.

"Бог спас",—

как замечает сам вел[икий] князь в депеше. Пуля пробила платье, но только поцарапала и оконтузила ключицу. Убийца тотчас схвачен, но его имя и звание пока не известны. Это известие, конечно, произвело сильное впечатление, Государь им, видимо, поражён, нахожу его благоприятным. При подобном исходе можно, во-первых, уповать на дальнейшее покровительство Божие, столь явно в настоящем случае обнаружившееся и никогда не знаменующее себя тщетно в столь явных чертах, и, во-вторых, можно рассчитывать на впечатление, которое должно быть произведено на всех честных и порядочных людей в Царстве столь гнусным злодейством, совершённым вслед за прибытием вел[икого] князя и вел[икой] княгини в Варшаву и вслед за другим злодейским покушением на жизнь гр[афа] Лидерса".

23 июня 1862 г.

"Убийцу вел[икого] князя зовут Ярошинским. Он портной-подмастерье. Кн[язь] Долгоруков говорил мне сегодня, что в Варшаве арестовано много лиц и что, по-видимому, подтверждается известие, полученное несколько недель тому назад, об отправлении революционною партиею в Варшаву целой шайки убийц".

26 июня 1862 г.

"Утром в городе. Комитет министров. Кн[язь] Долгоруков говорит, что движение красных в Варшаве усиливается. Вечером был Грейг. Передал мне подробности о покушении на жизнь вел[икого] князя, слышанные от приехавшего из Варшавы его шурина кн[язя] Ухтомского, который был в коляске с вел[иким] князем во время этого покушения. При допросе убийца отвечал с величайшим хладнокровием, что хотел убить наместника и что они, т.е. поляки, решились на то, чтобы убивать всех наместников, которых к ним будут посылать".

Самуил Алексеевич Грейг (1827-1887) — генерал-адъютант; полный генерал.
Князь Эспер Алексеевич Ухтомский (1834-1885) - морской офицер; адъютант великого князя Константина Николаевича.


29 июня 1862 г.

"Он [Александр II] повторил однажды уже сказанное, что противится установлению конституции

"не потому, что он дорожит своим авторитетом, но потому, что убеждён, что это принесло бы несчастье России и привело бы к её распаду".

2 августа 1862 г.

"Утром в Петергофе по железной дороге...
Успел вернуться домой и переодеться для аудиенции японских послов. Три главные фигуры, бывшие впереди (вероятно, два посла и приданный им по обычаю Японии шпион или агент тамошнего 3-го отделения), произвели на меня каждый различное впечатление. Старший и главный дикарь pur sang [чистокровный], второй (вероятно, шпион) дикарь с примесью хитрости и злой увертливости полуцивилизации, третий, младший дикарь по закону, уже готовый перестать быть дикарем по вкусу.
Присутствовали, кроме Государя и Государыни Императрицы, вел[икие] кн[яжны] Екатерина Михайловна и Александра Петровна, вел[икий] кн[язь] Николай Николаевич и т.д."

Екатерина Михайловна (1827-1894) — великая княжна, дочь великого князя Михаила Павловича (1798-1849); с 1851 герцогиня Мекленбург-Стрелицкая.
Александра Петровна (1838-1900) — великая княгиня, с 1856 жена великого князя Николая Николаевича Старшего.
Николай Николаевич Старший (1831-1891) - великий князь; третий сын Николая I; генерал-фельдмаршал; последний (25-й) кавалер ордена св. Георгия 1-го класса (за взятие Плевны).


1 сентября 1862 г.

"Во время моего отсутствия Государь ездил в Тверь и Москву. В Твери был блистательный прием со стороны офицеров; дворянство же brille par son absence [блистало своим отсутствием] и губернатор гр[аф] Баранов n'a pas su dissimuler le fait [не сумел скрыть этого факта].
В Москве восторженный прием со стороны народа. От дворянства были, по крайней мере, все предводители".

Граф Павел Трофимович Баранов (1814-1864) — генерал-майор, тверской губернатор 1857-1862.


10 ноября 1862 г.

"Вечером в итальянской опере. "La forza del destino" ["Сила судьбы"]. Она заключается в том, что все умирают, большею частью по два раза каждый. Впрочем, представление было хорошо. Тамберлик, Грациани, m-me Nantier и m-me Barbot очень старались".

"Сила судьбы" - премьера оперы Джузеппе Верди в 4-х актах.


26 декабря 1862 г.

"Вечером на небольшом бале у Их Императорских Величеств. Длинный разговор о железных дорогах между Императрицей, Мейендорфом, гр[афом] Бобринским и мною. Гр[аф] Бобринский с особою похвалою отзывался о Рейтерне. Оп, между прочим, сказал Её Величеству:

"Чем чаще я встречаю и слушаю министра финансов, тем больше я восхищаюсь его благоразумием. Со времен гр. Канкрина у нас не было никого, кто бы был так силен, как он, в области финансов".

Правда, что со времен Канкрина никого путного и не было".

Граф Алексей Павлович Бобринский(1826-1890) — генерал-лейтенант; министр путей сообщения 1871-1874.
Барон Егор Фёдорович Мейендорф (1794-1879) — генерал-адъютант; генерал-от-кавалерии; член комитета об устройстве быта Лифляндских крестьян.
Михаил Христофорович Рейтерн (1820-1890) — министр финансов 1862-1878; председатель Комитета министров 1881-1886.
Граф Егор Францевич Канкрин (1774-1845) - министр финансов 1827-1844.

В 1868 году Валуев добавил к этой записи такое примечание:

"К сожалению, гр[аф] Бобринский имел особый повод хвалить министра финансов, помимо его бесспорных достоинств. Гр[афу] Бобринскому, как сахароварному заводчику, дана ссуда в 3 милл[иона]. Её следовало дать для поддержания заводов, но не всегда делается, что следовало".

Просматривая в 1868 году свои дневниковые записи за 1861 и 1862 годы, Валуев делает нелестный вывод о деятельности имперской администрации:

"Из предшедшего видно, как мало предусматривались при наступлении 1863 года события, которые должны были ознаменовать самый первый месяц этого года. Из Царства Польского не получалось никаких предуведомлений о готовившихся смутах. Даже не было вообще подробных известий о том, что делало, предполагало или думало местное управление. Киевский ген[ерал]-губернатор помышлял о "масляничных ветках". Виленский после проектированного им гарибальдийского манифеста довольствовался перепискою на общеизвестные темы народных училищ, положения православной церкви, пропаганды латинских ксёндзов, соотношения разных элементов населения и т.п., как будто всё это только что было вновь изобретено или открыто в Западном крае. Наша полиция знала по обыкновению мало и выведывала плохо. Как будто настало вообще обычное перед бурею затишье. Буря была близко".

[Yorik]

Вернёмся к вопросу о воскресных школах.
18 декабря 1860 года

шеф жандармов князь В.А. Долгоруков подал Императору записку о воскресных школах, в которой предлагал не препятствовать распространению этих школ, но подчинить их государственным органам,

"дабы предупредить всякую возможность уклонения к вредным началам".

Программа воскресных школ должна была ограничиваться изучением закона Божьего, умением читать, писать и знанием счёта,

"не допуская чтения книг, не назначенных к тому специально учебным ведомством, и воспретив объяснение отвлечённых предметов".

Примерно такой же уровень образования для населения России предлагал позднее и Ульянов-Ленин.
Император Александр II записку князя Долгорукова одобрил и передал её для рассмотрения на Совете министров.

Князь Василий Андреевич Долгоруков (1804-1868) — генерал адъютант, генерал-от-кавалерии; военный министр 1852-1856; главноначальствующий III отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии и шеф жандармов в 1856-1866 гг.

В 1861 году П.В. Павлов был выбран профессором русской истории в Петербургском университете, но не успел прочесть ни одной лекции, так как сначала он находился в отпуске. 5 марта того же года он выступил на чтениях в пользу общества нуждающихся литераторов. Уже 6 марта он был арестован из-за произнесённой там речи и выслан в Ветлугу.
Сразу же группа профессоров, читавших лекции в залах Думы, прекратили свою деятельность, выразив протест действиям правительства.
Другая часть университетских профессоров, в том числе и Н.И. Костомаров не поддержали это решение своих коллег.
8 марта студенты, собравшиеся на лекцию Н.И. Костомарова, устроили ему обструкцию.
Вскоре за лицами участвовавших в возмущении против Костомарова, был установлен тайный надзор. По свидетельству министра просвещения А.В. Головнина от 14. марта 1862 года император Александр II приказал

"учредить неотлагательно секретный надзор за теми лицами, участие коих в беспорядке следует предполагать по секретным сведениям".

Через год, в марте 1862 года, Н.И. Костомаров прекратил чтение лекций в Петербургском университете и вышел из состава профессоров университета.

Платон Васильевич Павлов (1823-1895) — русский историк.
Николай Иванович Костомаров (1817-1885) — русский историк.
Александр Васильевич Головнин (1821-1886) — министр народного просвещения 1861-1866.

В начале апреля 1862 года в Петербурге распространялась прокламация “К офицерам”, в которой говорилось:

"Каждый русский знает, что для блага его родины необходимо: освободить крестьян с землёй, выдав помещикам вознаграждение, освободить народ от чиновников, от плетей и розог, дать обществу свободу самому распоряжаться своими дедами, устроить суд гласный и дать право каждому свободно высказывать свои мысли".

8 мая 1862 года

был арестован Иван Аверкиев, поручик 1-го гренадёрского стрелкового батальона, прикомандированный к Михайловской артиллерийской академии. Он был арестован за распространение “вредных идей”, а в его бумагах была обнаружена записка о воскресных школах, в которой говорилось:

"Возьмёмте в руки и упрочимте за собою право развития народа, не отдадимте его в руки злому правительству и потом жертвы наши не пропадут, мы пойдём, сила крепких не на словах. Стыд лицам, холодно смотрящим на дело".

За этот проступок Аверкиев был переведён на службу в Кавказскую армию.


1 марта 1863 года

"Обедал у Веневитиновых. Тютчев говорил про гр[афа] Блудова, который часто говорит грубости, но, впрочем, добр и не злопамятен, que c'est ainsi qu'il pratique l'oubli des injures (так он забывает обиды). Вечером у гр[афини] Блудовой".

Алексей Владимирович Веневитинов (1806-1872) — тайный советник, гофмейстер, сенатор.
Аполлинария Михайловна Веневитинова (1818-1884) - в девичестве Виельгорская, с 1843 года жена А.В. Веневитинова.
Граф Дмитрий Николаевич Блудов (1785-1864) — председатель Комитета министров с 1861 г. и Государственного совета с 1862 г.
Графиня Антонина Дмитриевна Блудова (1813-1891) - камер-фрейлина с 1863; дочь графа Д.Н. Блудова.
Фёдор Иванович Тютчев (1803-1873) — русский дипломат и знаменитый поэт.


15 апреля 1863 года

П.А. Валуев в присутствии Александра II сказал, что мы [русские] признаёмся

"зрелыми и самостоятельными, когда нужны жертвы, преданность, умственный труд, или кровь, и обращаемся в несовершеннолетних, когда речь о других проявлениях зрелости и самостоятельности".

В июле 1868 года, обозревая польские события 1863-1864 годов, Валуев в частности записал:

"Иностранные государства находят выгоду в том, чтобы не дать умирать польскому вопросу. Поляки, естественно, могут надеяться, рано или поздно, на иноплеменную помощь. Наконец, они мало верят нашему уменью и, зная наши слабые стороны, испытав столько раз наши ошибки, не только нас не любят, но и мало уважают. Без надежды на Париж не было бы восстания 1863 г."

Немного позже Валуев комментирует получение первых известий о польском мятеже в самом начале 1863 года:

"Факт, что шайки появились 3 и 4 января, войско послано против них 5-го, а первое известие о мятеже дошло до Петербурга только 12-го, заслуживает особого внимания. Он доказывал, что за Царством и за его управлением следовало смотреть, как говорится, в оба глаза, и что надлежало в самом Петербурге, не выжидая варшавских инициатив, озаботиться подготовлением средств для безотлагательного подавления мятежа. Между тем мы за это принимались как будто неохотно из опасения преувеличить значение движения и сделать лишнее для достижения цели".

29 марта 1863 года

"Утром всеподданнейший доклад... Выходя, я встретил Горчакова tres fringant [весьма разгорячённого], потому что ему дано знать по телеграфу, что Англия, Франция и Австрия шлют к нам три различные ноты и не постановляют определительных требований. Едва успел я вернуться домой, как получил от кн[язя] Горчакова приглашение быть снова у Государя в 2 часа.
Кроме вчерашних членов совещания явились ещё двое, Корф и Платонов. Оказалось, что мнение кн[язя] Горчакова уже установилось, что оно ограничивалось спокойным выжиданием ноты и тою самою амнистией, которую он еще 25-го числа признавал преждевременною. Государю явно хотелось избежать этим “что-нибудь” неприятной надобности принять какие-либо меры более решительные. Кн[язь] Горчаков прочёл проект амнистии, им будто бы за час пред тем продиктованный. Кн[язь] Горчаков, гр[аф] Панин и гр[аф] Блудов поспорили о некоторых выражениях, наконец, Корфу, Платонову и мне поручено написать к завтрему два милующих манифеста, один для Царства Польского, другой для западных губерний. Выходя, я сказал Долгорукову, что это бесполезно, но по крайней мере безвредно, и что я дивлюсь Панину, который на аптекарских весах взвешивает слова в то время, когда уже и для дела требуются торговые важни".

Светлейший князь Александр Михайлович Горчаков (1798-1883) — министр иностранных дел в 1856-1882 гг.; канцлер Российской Империи в 1867-1883 гг.
Князь Василий Андреевич Долгоруков (1804-1868) — генерал адъютант, генерал-от-кавалерии; главноначальствующий III отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии и шеф жандармов в 1856-1866 гг.
Граф Виктор Никитич Панин (1801-1874) - член Секретного и Главного комитетов по крестьянскому делу; в 1860 г. председатель Редакционных комиссий; министр юстиции с 1841 г. до 1862 г.; с 1864 г. по 1867 г. главноуправляющий II отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярией.
Валериан Платонович Платонов (1809-1893) - статс-секретарь Его Величества; товарищ министра статс-секретаря Царства Польского; министр статс-секретарь Царства Польского в 1864-1866; член Государственного совета с 1866.
Барон Модест Андреевич Корф (1800-1876) - главноуправляющий II отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии с 1861; председатель департамента законов Государственного совета 1864-1871; граф 1872.

Первая часть дневниковой записи от 29 марта требует дополнительного комментария:

"5 апреля 1863 г. послы Англии, Франции и Австрии вручили А.М. Горчакову полученные ими от министров иностранных дел депеши.
Английская депеша обосновывала право вмешательства европейских держав в польские дела, ссылаясь на ст[атью] 1 заключительного акта Венского конгресса. В ней указывалось, что Россия не имеет права обращаться с Польшей как с завоеванной страной. Во французской и английской депешах говорилось о необходимости установления мира в Польше из-за опасности польских волнений для Европы. В депеше Австрии указывалось на возбуждение умов в Галиции в результате продолжительного вооруженного восстания в соседней Польше".

30 марта 1863 года

"Корф написал манифест, я написал указ Сенату. Мы были у Государя. Наши проекты одобрены. Мы вышли, как будто бы сделав дело. Сомневаюсь, чтобы оно на деле оказалось делом".

К заметке от 30 марта Валуев в 1868 году написал следующее примечание:

"Во время происходивших в ожидании действий иностранных держав совещаний по польскому вопросу этот вопрос естественно совпадал с другим вопросом: уступим ли мы или не уступим требованиям Европы? Если мы вышли из дела благополучно без уступок и без допущения чужестранного вмешательства, то мы обязаны этим преимущественно проницательности и хладнокровию кн[язя] Горчакова, умевшего выигрывать время и заметившего, что за словами иностранных правительств ещё не было готовых действий, и в особенности твёрдости и решимости Государя, который с жаром отвергал возможность уступок, и в заседании 28 марта назвал даже мир 1856 г. “un acte de pusillanimite” [проявлением малодушия]".

Летом 1868 года Валуев написал дополнения к событиям весны 1863 года:

"Я до сих пор помню, как в приемной у Государя гр[аф] Шувалов меня уверял, что все опасения насчет распространения мятежа преувеличены, что скоро все шайки будут уничтожены и т.п., и как я ему отвечал,

"что пожар распространится, что признаки широкого плана были явными и что надо было готовиться разбить большое напряжение сил польской нации, которое, возможно, не повторится в течение 30 лет или полувека".

Прошло несколько дней, и мятеж вспыхнул в Могилёвской губернии, несостоятельность ген[ерала] Назимова была наконец сознана и на его место назначен ген[ерал] Муравьёв".

Владимир Иванович Назимов (1802-1874) — виленский генерал-губернатор 1855-1863 и командующий войсками округа.
Граф Михаил Николаевич Муравьёв-Виленский (1796-1866) - виленский генерал-губернатор 1863-1865; генерал-от-инфантерии; член Государственного совета.
Граф Пётр Андреевич Шувалов (1827-1889) — начальник штаба корпуса жандармов и управляющий III отделением собственной Его Императорского Величества канцелярией с 1861; исправляющий должность Лифляндского, Эстляндского и Курляндского генерал-губернатора и командующий войсками Рижского военного округа в 1864-1866; шеф жандармов и главный начальник III отделения собственной Е.И.В. канцелярии 1866-1874; и т.п.


25 апреля 1863 года

"Утром у Государя по поводу новых невзгод в варшавском управлении. Архиепископ Фелинский... настаивает на процессиях 11, 12 и 13 мая, несмотря на военное положение, и говорит,

“что он предпочитает видеть десять тысяч человек, сражённых картечью, чем уступить по какому-либо пункту, затрагивающему права церкви”.

Велёпольский, кажется, теряется или уже растерялся. Вел[икий] князь below the mark [не на высоте]".

Сигизмунд Феликс Фелинский (1822-1895) - архиепископ Варшавский с 1862; в ссылке 1863-1883.
Александр Игнаций Велёпольский (1803-1877) — начальник гражданской администрации и вице-председатель Государственного совета Царства Польского 1862-1863.

В 1868 году Валуев дополнил эту запись таким замечанием:

"Вероятно, имеются в виду церковные процессии, связанные с религиозным праздником в день св. Марка. Правительство обратилось к варшавскому архиепископу Ф. Фелинскому с предложением совершить церемонию не на улицах, а в церквах, на что Фелинский ответил, что он

“предпочитает лучше видеть на земле 10 тысяч трупов, нежели отказаться от самого незначительного права, присвоенного ему каноническими постановлениями”".

13 июня 1863 года

"Странные вещи рассказывал мне вчера Милютин про вел[икого] кн[язя] Константина Николаевича. Он переводит тайно значительные суммы за границу. Он для сего употребляет лично состоящих при нем фельдъегерей, определённых из морского ведомства. Между тем на довольно жёсткое письмо Государя он отвечал благодарностью, усматривая в нём знак дружбы, а вел[икая] княгиня пишет императрице,

“qu'il vaut mieux faire revenir leurs cadavres que les rappeler de Varsovie” [что пусть лучше нам вернут их трупы, чем мы отзовём их из Варшавы],

а вел[икой] кн[ягине] Елене Павловне, что ей следовало бы приехать в Варшаву, чтобы убедиться в несправедливости всех нареканий на вел[икого] князя и т.п."

Великая княгиня Александра Иосифовна (1830-1911) — урождённая принцесса Александра Саксен-Альтенбургская; жена великого князя Константина Николаевича с 1848.
Великая княгиня Елена Павловна (1806-1873) по придворному прозвищу “мадам Мишель” — супруга великого князя Михаила Павловича (1798-1849), четвёртого сына Императора Павла I.

В 1868 году Валуев дополнил данную запись:

"Впоследствии объяснено, что вел[икий] князь пересылал или разрешил пересылать чрез фельдъегерей деньги банкира Френкеля. Возбужденные этою пересылкою сомнения характеристичны как признак того недоверия, которое вообще ощущалось в отношении ко всему управлению в Царстве. Нельзя не признать, что оно вполне оправдывалось неполнотою и неточностью получавшихся из Царства сведений. Систематическая утайка некоторых местных дел и распоряжений превосходила всякое вероятие. Кто поверит, например, что всюду было приостановлено взимание податей, но в Петербурге о том не знали в продолжение нескольких месяцев?"

Антон-Эдуард Самуилович Френкель (1809-1883) - варшавский банкир.

[Yorik]

21 июня 1863 года

"Из Царства Польского вести со дня на день хуже. Действия вел[икого] князя необъяснимы. Леса по линии железных дорог не вырубаются, а между тем революционное правление объявило чинам управления железных дорог и телеграфов, что оно запрещает дальнейшее движение и передачу депеш. Сведение о том получено здесь по почте вчера г[осподином] Алкье и передано мне гр[афом] Барановым. Но Кербедз, Берг и вел[икий] князь молчат. Между тем его высочество выслал сюда с жандармами действ[ительного] ст[атского] сов[етника] Пономарёва, русского старожила в Польше, за грубый отказ в принятии возлагаемых на него поручений. Но Пономарёв, которого я, впрочем, не знаю и не видал, объясняет свои действия иначе".

Граф Эдуард Трофимович Баранов (1811-1884) — генерал-адъютант, генерал от инфантерии 1869; председателыь совета Главного общества российских железных дорог; в 1866-1868 гг. исполнял должности Прибалтийского и Виленского генерал-губернаторов и командующего войсками Виленского военного округа; с 1868 член Государственного совета.
Граф (1856) Фёдор Фёдорович Берг (1794-1874) — генерал-губернатор Финляндии 1853-1861; наместник Царства Польского (1863-1874); генерал-фельдмаршал 1866.
Станислав Валерианович Кербедз (1810-1899) — инженер-генерал-лейтенант с 1868; с августа 1862 года до 21 декабря 1863 года был начальником Управления путей сообщения в Царстве Польском.


11 июля 1863 года

"Утром в Царском Селе. Совет министров по делу о концессии Севастопольской железной дороги. Ген[ерал] Зелёный, военный министр и некоторые другие члены восстали против проекта концессии, потому что компания требует для себя части местности около Южной бухты и т.п... К счастью, кто-то подал мысль рассмотреть вопрос в специальном комитете из министров военного, морского, финансового и ген[ерал]-ад[ъютанта] Тотлебена, и затем в Комитете министров... Всё шло так быстро, что я, вставши с своего места, чтобы сказать несколько слов, не мог их высказать, потому что Государь, не смотревший в мою сторону, внезапно объявил совещание конченым. Рассуждали о Севастополе без плана Севастополя и т.п."

Александр Алексеевич Зелёный (Зеленой, 1818-1880) — министр государственных имуществ 1862-1872; генерал-адъютант 1863; генерал от инфантерии 1859.
Граф Эдуард Иванович Тотлебен (1818-1884) — генерал-адъютант 1855; инженер-генерал 1869; орден св. Георгия 2-й степени 1877; директор инженерного департамента Военного министерства с 1859.


18 июля 1863 года

П.А. Валуев обратился с “отношением”, сделанным по Высочайшему повелению, к министру народного просвещения по вопросу об украинской литературе. В “отношении” Валуев указывал, что

"никакого особенного малороссийского языка не было, нет и быть не может и что наречие их, употребляемое простонародьем, есть тот же русский язык, только испорченный влиянием на него Польши".

В соответствии с этим указывалось, что

"министр внутренних дел [П.А. Валуев] признал необходимым, впредь до соглашения с министром народного просвещения, обер-прокурором Синода и шефом жандармов относительно печатания книг на малороссийском языке, сделать по цензурному ведомству распоряжение, чтобы к печати дозволялись только такие произведения на этом языке, которые принадлежат к области изящной литературы; пропуском же книг на малороссийском языке как духовного содержания, так учебных и вообще, назначаемых для первоначального чтения народа, приостановиться".

4 августа 1863 года

"Вечером были Крузенштерн (Варшавский), Massignac. Потом приехал Нэпир, в этот вечер получивший свою ноту для кн[язя] Горчакова. Все три будут переданы кн[язю] Горчакову в среду.
Нэпир долго говорил о настоящем положении дел и, между прочим, сказал, что у нас есть три, четыре, шесть месяцев времени, но что, если мы до тех пор не кончим, ни за что нельзя будет отвечать и что сам он считает, что к войне мы будем ближе через шесть месяцев, чем он (был ближе) к ней два месяца тому назад. Взгляд Нэпира правилен. Он явно старается навести нас на то, что нам следовало бы сделать, т.е., как он уже говорил мне раз, манифест для Империи, а следовательно, и для Польши. Я в тот же вечер написал о том кн[язю] Долгорукову. Обычное, хотя и слабое средство. Что же делать, коль другого нет, ибо последнее нужно беречь на решительный случай и час".

Александр Иванович Крузенштерн (1807-1888) — член Государственного совета Царства Польского и председатель комиссии внутренних дел с 1861; сенатор 1863; действительный тайный советник 1876.
Массиньяк — секретарь французской дипломатической миссии в Петербурге.
Барон Френсис Нэпир (1819-1898) — британский дипломат, посол в России в 1861-1864.


14 августа 1863 года

по вызову Государя в Петербург из Варшавы прибыл великий князь Константин Николаевич. Его дальнейшую судьбу решил император Александр II в течение двух дней после двух совещаний.

Великий князь Константин Николаевич (1827-1892) — второй сын Николая I; адмирал с 1855 г.; генерал-адмирал с 1860 г.; наместник Царства Польского 1862-1863; председатель Государственного совета в 1865-1881 гг.


16 августа 1863 года

"Утром в Красном Селе. Доклад не конченый за краткостью времени до назначенного кавалерийского манёвра. До доклада конференция с военным министром, кн[язем] Долгоруковым и мною в присутствии вел[икого] князя о временном подчинении части Августовской губ[ернии] ген[ералу] Муравьёву. Решено подчинить, несмотря на сильную оппозицию вел[икого] князя, который произвёл на меня самое прискорбное, самое жалкое впечатление. Поручик армейской пехоты не мог бы рассуждать так неприлично бестолково.
И в этих руках Царство Польское в такую минуту! Я не понимаю, что с ним сделалось. Он был прежде умён и деловит, несмотря на многоразличные недостатки. В чьи руки попал оп? Что делал он во всё это время?"

17 августа 1863 года

"Утром в Царском для окончания вчерашнего доклада. Пред тем трёхчасовая конференция у Государя по делам польским. Вел[икий] князь, кн[язь] Горчаков, кн[язь] Долгоруков, ген[ерал] Милютин, Платонов и я. Вел[икий] князь был ещё жалче и бестолковее, чем вчера. Он до неприличия затруднял совещание детскими рассказами о подробностях своих полицейских распоряжений, обещал бездоказательно, что восстановит порядок, если ему прибавят войска, столь же бездоказательно объяснял невозможность достижения цели без этого и т.д. Государь прекратил совещание, объявив, что нас снова соберёт в среду и сам напишет свои мысли о польском деле. Во время совещания кн[язь] Горчаков высказал прямо вел[икому] князю, что при его взглядах на дело, его сане и нынешнем положении края его присутствие там не может быть полезным. Вел[икий] князь сначала погорячился, но потом присовокупил, что Государь уже разрешил ему ехать в отпуск в Орианду".

Граф Дмитрий Алексеевич Милютин (1816-1912) — генерал-адъютант; с 1856 г. начальник штаба Кавказской армии; в 1861-1881 гг. военный министр; генерал-фельдмаршал с 1898 г; орден св. Георгия II степени в 1877 г.

В августе 1868 года Валуев дополнил дневниковые записи о совещании от 17 августа 1853 года:

"Когда совещание кончилось, вел[икий] князь остался в кабинете Государя. Послышался разговор, становившийся более и более громким. Всем бывшим в Красном Селе известно расположение и свойство комнат, занимаемых Государем. В приёмной перед кабинетом слышно почти всё, что говорится в кабинете. Мы, т.е. кн[язь] Долгоруков, ген[ерал] Милютин и я, ушли на балкон, чтобы невольно не расслышать разговора между Государем и вел[иким] князем.
Впоследствии мне рассказал кн[язь] Долгоруков, вероятно, слышавший это от Государя, что вел[икий] князь на коленях просил оставить его в Польше, но Государь отказал. Когда вел[икий] князь вышел из кабинета, он был видимо взволнован. Я вошёл. Во время краткого доклада Государь не сказал ни слова ни о предшедшем совещании, ни о разговоре с вел[иким] князем".

21 августа 1863 года

"Утром в Царском Селе. Совещание у Государя, который прочитал написанные им самим краткие заметки, в которых значилось, что прежде всего надлежит восстановить в Царстве общественный порядок и уважение к власти и восстановить это военною диктатурой. Общее согласие, даже со стороны вел[икого] князя, который за ½ часа пред тем сказал Платонову, что он на подобную систему согласиться не может и что она противна его убеждениям. Вел[икий] князь едет завтра. Сегодня откланивалась Государю его свита, всем членам коей вел[икая] княгиня пред их отъездом из Варшавы отдельно и накрепко наказывала присматривать за её супругом и не дать ему возможности согласиться на удаление от его поста. Гр[аф] Берг под её влиянием писал к кн[язю] Долгорукову, что он без вел[икого] князя оставаться не может".

27 октября 1863 года

"...в жизни общественной и тяжело, и тревожно, и даже как бы неловко. Мне хочется бежать людей. Я чувствую, что правительственное дело идёт ошибочной колеёю, идет под знаменем идей, утративших значение и силу, идёт не к лучшему, а к кризису, которого исход неизвестен. Но я сам часть этого правительства. На меня ложится доля нравственной ответственности. Я принимаю на себя ношу солидарности с людьми, коих мнений не разделяю, коих пути — не мои пути, коих цели — не мои цели. Для чего же я с ними? Озираюсь, думаю, соображаю, и остаюсь, потому что нет явного признака, чтобы время к уходу наступило, а, напротив того, есть явные указания на то, что я ещё должен оставаться".

Осенью 1863 года Валуев возвращается к странному инциденту в недавнем прошлом:

"Самоубийство ген[ерала] Герштенцвейга до сих пор вполне не объяснено. Кажется, однако же, достоверным, что между ним и гр[афом] Ламбертом произошёл, вероятно, по случаю очищения церквей от народа вооружённою силою, разрыв до того сильный, что они сочли нужным покончить его поединком и ввиду своего официального положения избрали способ жребия, т. е. “a la courte paille” [короткая соломинка]".

Александр Данилович Герштенцвейг (1818-1861) — генерал-адъютант 1859; генерал-лейтанант 1860; Варшавский военный генерал-губернатор и председатель правительственной комиссии внутренних дел Царства Польского в 1861.
Граф Карл Карлович Ламберт (1815-1865) — генерал-адъютант 1859; генерал от кавалерии 1861; наместник Царства Польского 06.08.1861-10.10.1861; член Государственного совета.


10 декабря 1863 года

Валуев записал прошлогоднюю беседу между кардиналом Антонелли и графом В.П. Орловым-Давыдовым со слов последнего:

Антонелли: "Почему новое законодательство вашей Империи так односторонне демократично? Кто из министров имеет господствующее влияние?"
Орлов-Давыдов: "Никто. Все министры на равной ноге в кабинете".
Антонелли: "Тогда я начинаю понимать. Для аристократического направления надо, чтобы один ум господствовал и руководил ходом дел. Для демократического достаточно согласия между подчинёнными".

Джакомо Антонелли (1806-1876) — Государственный секретарь Святого Престола с 1848.
Граф Владимир Петрович Орлов-Давыдов (1809-1882) — тайный советник, обер-церемониймейстер, камергер, писатель; петербургский губернский предводитель дворянства с 1862.


1 февраля 1864 года

"Вечером вчера был у меня новый московский ген[ерал]-губернатор. Сдаётся, человек хороший, спокойный, но Скалозуб, произведённый в полные генералы".

Михаил Александрович Офросимов (1797-1868) — генерал от инфантерии 1856; московский военный генерал-губернатор 1864-1865; член Государственного совета с 1864; генерал, состоящий при Особе Его Императорского Величества 1866.


9 февраля 1864 года

"Был на бегах, где полиция не узнала цесаревича и вел[икого] кн[язя] Александра Александровича и не впустила в беседку членов [императорской фамилии]".

Николай Александрович (1843-1865) - старший сын Александра II; цесаревич и великий князь.
Александр Александрович (1845-1894) — второй сын Александра II; в 1864 году был великим князем; будущий император Александр III.


18 февраля 1864 года

"Утром Комитет министров. Потом Западный комитет. Гр[аф] Блудов по болезни не председательствует и уезжает за границу. Кн[язь] Гагарин по этому случаю сказал гр[афу] Панину:

"Я буду председательствовать в течение некоторого времени, а после меня вы будете председательствовать двадцать лет".

Гр[аф] Панин, передавая мне это, довольно кисло прибавил:

"Неужели он думает, что я так долго проживу".

Князь Павел Павлович Гагарин (1789-1872) — председатель Департамента законов с 1862; председатель Государственного совета 1864-1865; председатель Комитета министров 1864-1872.


19 февраля 1864 года

"Сегодня умер гр[аф] Блудов без предсмертной борьбы, почти внезапно, хотя давно был умирающим. Мир его праху. Он был в своё время полезным, всегда добрым, честным, правдивым и почтенным деятелем".

17 марта 1864 года

Кн[язь] Горчаков после заседания кабинета министров сказал Валуеву:

"Надо признать, что в вопросах политики мы не мастера, мы не художники, а суздальские икономазы".

18 марта 1864 года

"Вечером у С.С. Бибиковой, называемой матушкой с течкой в честь её дочки, которую никак пристроить не может".

Софья Сергеевна Бибикова (дев. Кушникова, 1807-1882) — жена Дмитрия Гавриловича Бибикова (1792-1870) — министра внутренних дел 1852-1855 гг.
Речь шла о их дочери, Зое Дмитриевне (1840-1906), вышедшей позднее за князя Евгения Александровича Львова (1831-1878).


30 марта 1864 года

"за оскорбление часовых Зимнего дворца были арестованы студент Петербургского университета Николай Приходько и сын чиновника Александр Штрейх. Штрейх состоял под надзором полиции за обнаруженные у него при обыске в 1863 г. номера “Колокола”. По приговору военного суда Приходько был заключен в Петропавловскую крепость на три месяца, Штрейх осужден на каторжные работы".

Николай Приходько (?) - студент СпбУ.
Александр Николаевич Штрейх (1829-?) - студент СпбУ.


8 апреля 1864 года

"Здесь теперь находится депутация от крестьян Царства Польского. Человек 60. Они были вчера у Государя и выслушали его allocution [краткую речь] на коленях. Их возят по городу в линейках. Есть что-то смешное в этом, но вообще дело полезное. Они возвратятся домой и от них пойдут в разные стороны толки, противоречащие разглашениям революционной пропаганды. Уже здесь они изъявили удивление, когда были в церкви св. Екатерины, после всего, что им рассказывалось насчёт преследования римско-католической церкви в России".

16 июня 1864 года

"На даче. Сегодня около 3-х часов послышалось мне несколько выстрелов как будто из пушек приближающегося парохода. При двух последних зазвенели окна. Оказалось, что это были взрывы на Охтинском пороховом заводе. Выйдя на берег Невы, я увидел над Выборгскою стороною поднимающееся столбом к небу густое белое облако дыма. Подробностей еще не знаю".

Позднее официально сообщили, что 16 июня 1864 года на Охтинском заводе около 2 час. 30 мин. дня от неизвестной причины произошёл взрыв. В результате взрыва 6 рабочих было убито и 30 ранено.