1
Марину Александровну Шафрову-Марутаеву в Бельгии называют второй Жанной д’Арк. Смелый, жертвенный поступок этой молодой женщины был таким вызовом фашизму, что делом Марины занимался Гитлер. Он же, горя желанием...
Марину Александровну Шафрову-Марутаеву в Бельгии называют второй Жанной д’Арк. Смелый, жертвенный поступок этой молодой женщины был таким вызовом фашизму, что делом Марины занимался Гитлер. Он же, горя желанием запугать людей, отдал зверский приказ гильотировать Марину Александровну. И он же, стремясь скрыть память о героине, приказал скрыть её останки в безвестной могиле. Однако уничтожить память не удалось.
…Марина родилась в городе Ревель (Таллин) в семье военного, капитана I ранга Александра Александровича Шафрова, и сестры милосердия Людмилы Павловны. Когда Марина была маленькой, семья переехали в Брюссель. Однако в 1930-м году Александр Александрович подал документы в посольство СССР с просьбой разрешить ему с семейством (к тому времени Марина уже была замужем, у неё подрастали двое сыновей) вернуться на свою родину, и это разрешение было получено. Но началась война.
В мае 1940 года фашисты оккупировали Бельгию. Оккупационное правительство возглавил генерал Александр фон Фалькенхаузен. Марина и её муж Юрий вступили в движение Сопротивления.
Фашисты запретили мирным гражданам хранить у себя радиоприёмники — за это грозил немедленный расстрел. Однако Марина не выполнила приказ немцев, ежедневно прослушивала сводки Совинформбюро, переводила их на французский язык, распечатывала или переписывала много раз от руки и расклеивала получившиеся листовки на улицах Брюсселя. «Говорит Москва» — такой заголовок имели все листовки Марины. Она была связной командира корпуса бельгийских партизан и часто выполняла задания, связанные с разведкой и диверсиями. А в августе 1941 года стала действовать самостоятельно: устанавливала заграждения на дорогах, разбрасывала гвозди и битое стекло, поджигала цистерны с горючим. Покорность бельгийцев захватчикам удивляла и возмущала женщину: «Неужели во всём Брюсселе не найдётся человек, который бы совершил диверсию или убил хотя бы одного немца? — говорила она. — Это послужит толчком для многих. Кому-то стало бы стыдно за своё смирение и бездействие…»
Вечером 8 декабря 1941 года Марина вышла на площадь Порт-де-Намюр. Неподалёку от здания военной комендатуры стоял майор Крюге, заместитель германского военного коменданта. Марина украдкой достала кухонный нож, подошла к фашисту и ударила его в сердце.
Она не рассчитывала на спасение, ведь дело было в самом центре города, на глазах у полицаев и мирных жителей. Задачу свою женщина видела в другом: она боролась с захватчиками, как могла. И хотела показать фашистам, что возмездие рано или поздно их настигнет. А мирным жителям — что нельзя постоянно находиться в страхе и подчиняться оккупантам.
Итак, Марина в тот час не рассчитывала ускользнуть. Но ускользнула. Среди полицаев поднялась такая паника, что женщина успела вскочить в трамвай и скрыться.
Дома она никому ничего не сказала. И даже муж Юрий, самый близкий человек, не знал, что в тот день именно его жена совершила поступок, потрясший весь город. Немцы поначалу решили, что убийство совершили английские диверсанты. Но вскоре догадались, что это сделал житель Брюсселя. Схватить дерзкого оккупанты решили во что бы то ни стало: о теракте пришлось доложить Гитлеру, и он пришёл в бешенство. «У вас по городу разгуливают убийцы, а вы и не чешетесь!» — кричал фюрер. «Убийцы»… Это после того, что творили на чужой земле фашисты…
В городе начались массовые обыски, облавы, аресты, но и они ни к чему не привели. На поиски преступника были брошены силы гестапо, военно-полевой жандармерии, полиции — и было выяснено, что убийца — женщина. И тогда фашисты они взяли в заложники шестьдесят мирных жителей. Объявили: если убийца майора Крюге не явится 15 декабря в 20-00 с повинной, все заложники будут казнены…
15 декабря 1941 года Марина Александровна, молодая женщина, мечтавшая вернуться в Россию, несколько часов ходила по улицам Брюсселя. Она не сомневалась в верности своего решения — прийти в комендатуру. Нет, она собиралась с силами, ведь дома её ждали муж и двое сыновей — шестилетний Никита и Вадим, которому исполнилось всего-то три года.
…На минуту оставлю повествование. Описывая то далёкое 15 декабря, я пытаюсь представить себе состояние Марины Александровны. Естественный ход человеческой жизни: мы не знаем дату своей смерти, и потому, как правило, не готовим себя к вечному расставанию с родными. А здесь — страшные весы: шестьдесят жизней чужих людей и две — самых дорогих, которые только узнают этот мир. Тяжело сделать выбор. Но ещё тяжелее от него не отступиться и ничем себя не выдать.
Марина Александровна вернулась домой около шести вечера. Обняла Никиту, долго не могла разжать руки, всё гладила его по кудрявой голове. Подошла к кроватке, где безоблачным детским сном спал Вадик, который не знал, что с завтрашнего дня останется без матери. Последним Марина Александровна обняла и поцеловала мужа. И по её отчаянию он понял, догадался обо всём. Стал отговаривать и убеждать в том, что заложников расстреляют, даже если она придёт — фашисты слишком разъярены. Но женщина была непреклонна.
Как, где она взяла силы, чтобы уйти из дома?..
Только не с повинной пришла Марина Александровна в комендатуру. Точно так же, как некоторое время назад, она в многолюдном квартале подошла к капитану вермахта и ударила его кухонным ножом. Убила.
Марину Александровну отправили в тюрьму Сен-Жиль, а заложников выпустили. Был назначен суд, на который фашисты приказали привести Никиту и Вадима. Как обрадовались мальчишки! Бедные… Они-то думали, что уйдут из этого незнакомого здания вместе с мамой…
«Я русская, — сказала на суде Марина Александровна. — Русские сейчас страдают, и в этих условиях мы должны что-то сделать, чтобы помочь им в борьбе. Всем, чем могу, я хочу помогать своей Родине».
Суд приговорил Шафрову-Марутаеву к расстрелу. Но фон Фалькенхаузен отказался утверждать приговор: он боялся мести. Ведь, вдохновлённые подвигом русской женщины, многие бельгийцы влились в ряды Сопротивления, примкнули к партизанам. Движение, начало которому положила Марина, приобретало всё больший размах. А к зданию тюрьмы, где томилась героиня, каждый день приносили цветы. Ночью фашисты их выбрасывали, а утром появлялись новые. И письма шли — сотнями…
Очень боялись фашисты мести. И пытались вывернуть произошедшее иначе: мол, Марина Александровна была любовницей Крюге и убила его в припадке ревности. Ей предлагали признаться в этом — и смертная казнь будет отменена. Но Марина Александровна не согласилась. Шафрову-Марутаеву отправили в Германию. От неё так и не добились признания в сотрудничестве с партизанами. И Гитлер, который следил на процессом, отдал приказ… «Обезглавить. Адольф Гитлер» — так было написано в резолюции. Незадолго до этого к фюреру обратилась королева Елизавета, просила помиловать мать двух маленьких детей. Но ей отказали.
3 января 1942 года, накануне казни, к Марине Александровне пришёл священник Герджес — исповедовать. Марина Александровна сказала, что помогала, как могла, своей Родине, и совесть её перед Отечеством и Богом чиста. И попросила передать детям последнее письмо. Вот его строки:
«Дорогие мои мальчики, Вадик и Ника. Пройдут годы, вы станете взрослыми и, надеюсь, поймёте меня. Чувствую, что это последняя ночь, когда я ещё с вами. Утром меня казнят. Это последнее моё письмо к вам. Я не боюсь смерти, и Бог пошлёт мне силы принять её спокойно и гордо. Я выполнила долг перед Родиной, Бельгией, семьёй и вами. С годами вы станете взрослыми, но не забывайте, что в вас течёт русская кровь. Она позовёт вас на Родину ваших родителей. Поклонитесь же России от меня низким поклоном, передайте, что я её очень любила. Прощайте, дети мои. Любите друг друга. Ваша мама»…
