3 ответов в теме

[Yorik]

Академик Алексей Николаевич Крылов (1863-1945) оставил очень интересные воспоминания о своей жизни, которые неоднократно переиздавались. Я хочу предложить вашему вниманию, уважаемые читатели, несколько эпизодов из этих воспоминаний.
Следует иметь в виду, что Алексей Николаевич был хорошим рассказчиков, но иногда увлекался, так что полностью верить в правдивость всех сообщаемых им св6дений, вероятно, не стоит.


Через овраг

Помещик Валерий Гаврилович Ермолов был крупным мужчиной, лихим наездником и смелым охотником. Больше всего он любил травить волков, но под старость он уже выезжал на охоту не верхом, а на дрожках.
Встретил он как-то своего соседа, Николая Михайловича Филатова, и предлагает ему:

"Николай Михайлович, у меня в этом острове волк обложен. Хотите посмотреть, как травить буду?"

Однако травля вышла неудачная – по вине доезжачего, не решившегося вскачь перепрыгнуть через овражек, волк ушёл. Валерий Гаврилович пришёл в бешенство, отстегал доезжачего арапником и закричал:

"Какой ты доезжачий, хуже бабы! Овражка испугался, верхом перескочить не мог! Да я на дрожках перемахну!"

Ермолов велел кучеру гнать во весь опор и махнул, но не через овраг, а в овраг, на дне которого всё смешалось в одну кучу: дрожки, лошади, кучер и сам Валерий Гаврилович. Каким-то чудом все остались живы.


Пишите правильно!

Помещик Пётр Михайлович Мачеварианов (1804-1880, Мачеварiановъ в старой орфографии), знаменитый собачник, считал проявлением крайнего к себе неуважения, если кто делал ошибку в написании его фамилии. Даже написание "Мачеварьяновъ" он считал за обиду.
В царствование Николая I должность исправника была выборной и замещалась дворянами. Одно время исправником был и Мачеварианов, а его предшественником был некто Шалимов.
Поселился в Ардатове помещик Жуков и поинтересовался:

"Кто исправник?"

Над ним решили подшутить и сказали, что Пётр Мачиварианович Шалимов. Жуков не стал проверять эту информацию и адресовал письмо по адресу:

"В с. Липовку, Петру Мачивариановичу Шалимову".

Потом Жуков очень удивился, когда на дворянском собрании Пётр Михайлович стал ему выговаривать:

"Как Вы мне письмо адресовали? Я ведь не зову Вас Иван Жукач Тараканов!"

И сенаторы ошибаются

В селе Алфереьеве, что в 25 верстах от Липовки, проживал помещик Пётр Евграфович Кикин (1809-1885), тайный советник и сенатор. По ошибке он однажды адресовал письмо так:

"П.М. Мачеварианову в Мачевариановку", -

и немедленно получил ответ:

"П.Е. Тыкину в Тыкинку".

О кормлении щенков

Петру Михайловичу приписывают и такой рассказ:

"Померла у меня Лебёдка, и остались после неё малые щенята. Призвал я старосту и велел раздать щенят на деревню бабам, чтобы их выкормили. Я-то думал, что будут с пальца или с соски коровьим молоком кормить, а они сдуру стали кормить щенят грудью. И вышли собаки глупые-преглупые!"

Покупка князя Васильчикова

После смерти Петра Михайловича несколько его борзых купил известный врач (хирург) Пётр Фёдорович Филатов (1853-1919) и еще 12 лет продолжал породу мачивариановских борзых в своей Михайловке.
Но в 1893 году Михайловка пошла с молотка, а перед этим Пётр Фёдорович распродал своих собак, и его красавицу Лебёдку (естественно, уже другую) купил князь Борис Александрович Васильчиков (1863-1931). Это Филатову аукнулось через десять лет.


Сука выручила!

Началась русско-японская война, и Пётр Михайлович решил поступить врачом в армию. Он запасся рекомендациями от самых знаменитых московских врачей-профессоров, в том числе, по словам Алексея Николаевича, и от своего родного брата профессора Нила Фёдоровича Филатова (1847-1902). Запамятовал академик, что Нил Фёдорович к началу войны уже помер. Но продолжу рассказ академика.
В Мукдене Филатов явился к главноуправляющему Красным Крестом князю Васильчикову.
Князь принял его стоя и руки не подал:

"Что вам угодно?"

Пётр Фёдорович стал объяснять, что хотел бы поступить в один из госпиталей и стал предъявлять свои рекомендации. Князь Васильчиков взял рекомендации, но сухо сказал:

"Знаете, сколько желающих? Я посмотрю, подумаю, все вакансии заняты".

Тут князь взглянул на письма и говорит:

"Филатов, Пётр Фёдорович? Да это не вы ли мне лет 15 назад Лебёдку продали?"

Удивлённый таким поворотом, Филатов только и смог ответить:

"Я".

Тут Васильчиков схватил Петра Федоровича за руки, усадил в кресло и с жаром продолжил:

"Вы бы так и сказали! Ведь какая красавица-то была, какие от неё щенки пошли! Ведь я породу до сих пор сохранил, чистых мачевариановских кровей!"

Через полчаса Пётр Фёдорович был уже назначен главным хирургом одного из самых крупных госпиталей.
Письмо к Николаю Александровичу Крылову (1830-?), отцу будущего академика, Филатов заканчивал так:

"Вот, брат Николай, как меня Лебёдка-то через 15 лет выручила. Это не чета Нилочкиной рекомендации, какая он знаменитость ни есть".

[Yorik]

Тёплый Стан

А.Н. Крылов в детстве жил в селе Тёплый Стан Курмышского уезда Симбирской губернии, дворов в 200, которые тянулись двумя порядками версты на полторы. Посредине южного порядка церковь; западная половина села была филатовской, восточная - сеченовской.
Филатовская усадьба принадлежала дяде отца Лёши Крылова Петру Михайловичу Филатову и состояла из сада в 16 десятин со старыми громадными деревьями.
Сеченовская половина заключала старый большой двухэтажный дом с садом и усадьбой, где жили братья Андрей (?-1895) и Рафаил (1822-1909) Михайловичи Сеченовы.


Карикатура на печи

На печке в доме Эпифродита Петровича Лодыгина, дяди А.Н. Крылова, была нарисована карикатура, изображавшая всех местных помещиков, собравшихся на балконе усадьбы Петра Михайловича Филатова, дяде отца А.Н. Крылова. Всех изображённых на печке лиц можно было легко узнать. Андрей Михайлович Сеченов на этой картинке с дубиной в руке вёл на цепи вместо медведя теплостановского попа.
Когда на Пасху и Рождество в дом попы приходили "славить", дубину и цепь соскабливали, и тогда получалось, что поп и Сеченов просто пляшут. Затем картинка восстанавливалась в первоначальном виде.


Лекции о лягушках

Иван Михайлович Сеченов (1829-1905) часто летом приезжал в Тёплый Стан к братьям на отдых. Иногда он читал родственникам и знакомым популярные лекции, и для демонстрационных опытов Лёше поручалось наловить в прудах лягушек. За это его тоже допускали на лекции.
Вскоре Лёша уже хорошо знал строение тела лягушек и зачем какой орган служит. Об этом он в свою очередь читал лекции сельским мальчишкам, по-своему препарируя лягушек перочинным ножом.


Хирург Пелехин

Примерно в 1872 году в Тёплый Стан вместе с И.М. Сеченовым приехал известный профессор хирургии Павел Петрович Пелехин (1839-1917), который сразу же начал делать различные операции окрестным жителям.
Особенно запомнилось Лёше, как Пелехин удалил катаракту Наталье Ниловне Топорниной, тётке Лёшиной бабушки, которой было уже за 80. Она была слепой уже более пятнадцати лет, но приехала в тёплый Стан и остановилась у своего племянника П.М. Филатова, в доме которого Пелехин и произвёл удаление катаракты.
Убедившись в том, что она теперь видит, Топорнина по-своему отблагодарила Пелехина. В Филатовском доме в присутствии многочисленных родственников был отслужен торжественный молебен, после которого Топорнина поблагодарила Пелехина и поклонилась ему в ноги.
Потом Наталья Ниловна встала, ей принесли старинную икону, и она обратилась к Пелехину с такими словами:

"Стань теперь ты на колени. Я благословлю тебя этой древней иконой, которая в нашем роде передается из поколения в поколение более трёхсот лет. Храни её, и Господь сохранит тебя и ту мудрость врачевания, которую он тебе даровал".

Пелехин был растроган до слёз.


А.М. Сеченов в университете

Андрей Михайлович Сеченов в своё время учился в Казанском университете, но на просьбу рассказать о своей учёбе всегда излагал одну и ту же историю:

"Был я в университете третий год. Справлял купец Толстобрюхов свадьбу, а у нас, студентов, было заведено приходить на купеческие свадьбы скандалить. А он не только своих, но и синебрюховских молодцов про запас призвал. Вот я вам доложу, драка-то была! Конечно, и нам попало здорово, ну да зато позабавились. Полиция нас потом разгонять стала, мой товарищ Селезнёв думал, что квартальный, как хватит его плашмя по спине осиновой лопатой, так лопата на три части разлетелась, а он оказался не квартальный надзиратель, а сам частный пристав. Уж еле-еле потом в складчину роскошным обедом откупились".

Других воспоминаний у Андрея Михайловича о времени учения в Казани не было.


Нога и картечь

Пётр Михайлович Филатов был страстным охотником, но не всегда осторожным. Однажды после охоты на волков Павел Дмитриевич Алакаев показывает Филатову свой сапог, пробитый картечиной, и говорит:

"Петр Михайлович, вы мне ногу прострелили, вот смотрите".

Филатов тут же перешёл в контратаку:

"Так что же было делать, куда ни посмотришь - всё твои ноги, ведь ты ими весь лес загородил. Сапог я тебе действительно прострелил, сапоги я сооружу тебе новые, если только в Курмыше кожи хватит. А насчет ноги ты врёшь, шкура у тебя толще слоновой, её картечина не пробьёт. Снимай сапог, покажи".

При общем хохоте оказалось, что картечина пробила сапог на излёте, и на ноге Алакаева образовался только небольшой синяк.


“Неожиданный” на огороде

Извилистая река Сура, приток Волги, весной разливалась и поднималась выше летнего уровня метров на 8-9. В 1882 году пароход купца К.Н. Попова "Неожиданный" сбился с курса и сел на мель. Капитан (бывший ямщик) сняться с мели не сумел, вода быстро спала, и пароход простоял на чьём-то огороде до следующей весны. Капитана же купец Попов прогнал опять в ямщики.


“По суху, яко по морю”

Аналогичный случай произошёл в 1880 году во время разлива Аму-Дарьи с одним из пароходов военной Аральской флотилии, который сел на мель в нескольких стах метрах от берега и простоял на берегу целых два года.
Капитан корабля (капитан II-го ранга) оказался ловким служакой: при посадке на мель был отдан якорь, поднят, как полагается, гюйс, так что пароход стоял на якоре и под вымпелом, то есть, находился как бы в "морской кампании".
На корабле каждое утро поднимали флаг и гюйс, по всей форме ежедневно вёлся вахтенный журнал, в который вписывались метеорологические наблюдения и текущие события корабельной жизни под приблизительным заголовком "Стоя на якоре близ кишлака Абдул-Чекмень, с полудня случаи".
На пароходе проводились все положенные по якорному расписанию учения, обучение гребле (по песку), пожарные и боевые тревоги, артиллерийские учения. По царским и прочим праздничным дням пароход расцвечивался флагами и производились салюты, а главное, всем шло "морское довольствие по положению".
Так и плавал пароход "по суху, яко по морю", пока через два года из Петербурга не прибыло начальство, которое возбудило против командира корабля и офицеров "судное дело".
Капитан II ранга успешно защищался тем, что посадка парохода на мель должна быть отнесена к "неизбежным случайностям", и он держал вверенный ему пароход в постоянной готовности, чтобы при первом же паводке сняться с мели. Служба на пароходе во всём протекала согласно "Морскому уставу", а довольствие производилось во всём согласно "Уставу счётному".
Суд не нашёл в действиях капитана состава преступления, и дело было прекращено.

[Yorik]

Поездки в Тёплый Стан

Примерно раз в месяц Крыловы всей семьёй ездили из своей деревни Висяги к родственникам в Тёплый Стан. Отец будущего академика, Николай Александрович, обычно останавливался у Филатовых, а мать с сыном – у Сеченовых.
Расстояние до Тёплого Стана составляло всего 25 вёрст, но приходилось три раза пересекать речку Кишу и Семёновскую степь. Два раза через Кишу переправлялись по мостам, а один раз – вброд. Когда Кишу надо было пересекать вброд, Николай Александрович и кучер слезали и шли искать "где хуже", чтобы лошади и тарантас не завязли. При этом отец всё время тыкал в тину кнутовищем, но чаще всего "хуже" было везде. Тогда приходилось рубить ивовые кусты и настилать что-то вроде гати.
Переправа через мосты была ненамного лучше, так как всем приходилось вылезать из тарантаса, чтобы перейти мост. Также приходилось выпрягать и отдельно проводить через мост левую пристяжную кобылу Элеонору, которая была слишком пугливой.


Редкий кистень

Эпафродит Петрович Лодыгин, дядя Алексея, не только давал мальчику пострелять из ружья монте-кристо, но и показывал свои редкости, среди которых были старинная кольчуга и шестопёр. Жемчужиной этого собрания редкостей был подлинный кистень местного разбойника Гурьянова, которым тот перебил человек двадцать. Это было самодельное оружие. Рукоятка была сделана из дубового комелька длиной около 10 вершков. К этой рукоятке сыромятным ремнём, длиною вершка в два, была привязана трёхфунтовая лавочная гиря. Несмотря на примитивный вид, это было очень грозное оружие.
Лодыгин купил этот кистень по случаю, когда после суда над Гурьяновым распродавались вещественные доказательства.
Вершок был равен 4,445 см, а фунт в России равнялся 409,5 граммам.


Силачи

Вокруг Алёши было много очень сильных людей. Сильным человеком был Николай Александрович Крылов, очень силён был Андрей Михайлович Сеченов. Но и среди этих силачей выделялся Павел Дмитриевич Алакаев, имевший рост 2 аршина и 15 вершков и весивший около 12 пудов. Это был очень сильный и на редкость добродушный человек.
По просьбе друзей он часто во дворе сеченовского дома демонстрировал свою силу. Пётр Михайлович Филатов даже острил по поводу Алакаева:

"Что вы его по силе с людьми сравниваете, его надо равнять вот с моим коренником или вон с быком".

Напомню, что аршин равнялся 16 вершкам (71,12 см), а пуд был равен 16,38 кг. То есть Алакаев имел рост около 209 см и весил примерно 196,5 кг!

Андрей Михайлович, если и уступал в силе Алакаеву, то совсем немного. Вот лишь один пример.
Однажды возле сеченовского дома усаживались в дрожки Филатовы с гостями. Вдруг пристяжная лошадь стала шалить, и постромка свалилась с валька. Андрей Михайлович схватил эту постромку и стал осаживать пристяжную. Та взметнула задом и копытом задела подбородок Андрея Михайловича. Тот упал, барышни завизжали, начались крики и охи. Всю эту кутерьму успокоил Петр Михайлович, прокричав кучеру:

"Семен! Посмотри, цела ли подкова. А что зубы у него целы – и смотреть не надо!"

Образ жизни Андрея Михайловича Сеченова: водка

Андрей Михайлович вставал часов в шесть утра и начинал возиться в своей мастерской, которая занимала две комнаты на втором этаже сеченовского дома. Каждые пять-десять минут он прерывал свою деятельность и подходил к висевшему на стене шкафчику, в котором ещё с вечера стоял графин водки, маленькая рюмочка и тарелка с чёрными сухариками. Андрей Михайлович выпивал рюмочку, крякал и закусывал сухариком. Естественно, что к вечеру графин был пуст.
К ужину Андрей Михайлович приходил всегда в хорошем настроении, выпивал ещё три или четыре больших рюмки водки и после окончания ужина шёл спать.
Такой образ жизни Андрей Михайлович вёл неизменно в течение примерно 50 лет, с 1845 года до самой своей смерти в 1895 году, когда ему уже исполнилось 80 лет.
На месяц Андрею Михайловичу выделялось для его графинчика три ведра водки, то есть – 36 литров. И это не считая ужинов.


Образ жизни Андрея Михайловича Сеченова: книги

Чтобы у вас не сложилось совсем уж предвзятое мнение об Андрее Михайловиче, следует сказать, что, живя безвылазно в деревне, он выписывал два или три толстых журнала и две газеты. Андрей Михайлович собрал очень хорошую библиотеку русских писателей, для которой он своими руками сделал гигантский дубовый шкаф. Он прочитал и перечитывал всех русских классиков, а также хорошо знал критиков: Белинского, Добролюбова, Писарева.
Иногда Андрей Михайлович заводил с молодёжью разговоры на литературные темы, и мог ошарашить собеседников каким-нибудь парадоксом – не всегда приличным, но всегда остроумным.
Вот вам и три ведра водки в месяц!
Про знаменитый в то время роман Чернышевского "Что делать?" Андрей Михайлович говорил:

"Наврал попович, - это вовсе не Ваня и не Мария Александровна описаны".

Однако в подробности не вдавался.


Граф Толстой в Крымской войне

Во время Крымской войны граф Лев Николаевич Толстой хотел извести в своей батарее матерную ругань. Он частенько увещевал солдат таким, например, образом:

"Ну к чему такие слова говорить, ведь ты этого не делал, что говоришь, просто, значит, бессмыслицу говоришь. Ну, и скажи, например, “елки тебе палки”, “эх, ты, едондер пуп”, “эх, ты, ерфиндер”".

Однако солдаты поняли слова офицера по-своему, и позднее вспоминали:

"Вот был у нас офицер, - его сиятельство граф Толстой, - вот уж матерщинник был: слова просто не скажет, так загибает, что и не выговоришь".

[Yorik]

Правильный образ жизни

Иван Михайлович Сеченов (1829-1905) по окончании курса Инженерного училища, прослужив недолго в саперах, вышел в отставку и поступил на медицинский факультет Московского университета. Здесь он сблизился и подружился с Сергеем Петровичем Боткиным (1832-1889). Докторская диссертация Ивана Михайловича была на тему: "О влиянии алкоголя на температуру тела человека".
Неизвестно, служил ли ему его родной братец, Андрей Михайлович, объектом наблюдений, но только через много лет, в конце 80-х годов, Иван Михайлович передавал такой рассказ С.П. Боткина:

"Вот, Иван Михайлович, был у меня сегодня интересный пациент, ваш земляк; записался заранее, принимаю, здоровается, садится в кресло и начинает сам повествовать:

"Надо вам сказать, профессор, что живу я давно почти безвыездно в деревне, чувствую себя пока здоровым и жизнь веду очень правильную, но все-таки, попав в Петербург, решил с вами посоветоваться. Скажем, летом встаю я в четыре часа и выпиваю стакан [чайный] водки; мне подают дрожки, я объезжаю поля. Приеду домой около 6 1/2 часов, выпью стакан водки и иду обходить усадьбу, скотный двор, конный двор и прочее. Вернусь домой часов в 8, выпью стакан водки, подзакушу и лягу отдохнуть. Встану часов в 11, выпью стакан водки, займусь до 12 со старостой, бурмистром. В 12 часов выпью стакан водки, пообедаю и после обеда прилягу отдохнуть. Встану в 3 часа, выпью стакан водки... и т.д."

Боткин:

"Позвольте вас спросить, давно ли вы ведете столь правильный образ жизни?"

Помещик:

"Я вышел в отставку после взятия Варшавы [Паскевичем в 1831 г.] и поселился в имении, так вот с тех пор; а то, знаете, в полку, я в кавалерии служил, трудно было соблюдать правильный образ жизни, особенно тогда: только что кончили воевать с турками, как поляки забунтовали. Так вот, профессор, скажите, какого мне режима придерживаться?"

Боткин:

"Продолжайте вести ваш правильный образ жизни, он вам, видимо, на пользу. Вы, Иван Михайлович, не знаете этого чудака?"

Сеченов:

"Кто же его в нашей местности не знает, это Николай Васильевич Приклонский".

Однако едва ли Иван Михайлович рассказал своему другу С.П. Боткину про не менее "правильный" образ жизни своего брата Андрея.


Пароходы на Волге

В детстве Алексей Николаевич Крылов каждый год ездил с родителями на Нижегородскую ярмарку. Большую часть пути приходилось проделывать по Волге, так что он оставил очень любопытные зарисовки о пароходах того времени:

"В начале 1870-х годов на Волге работали пассажирские пароходы обществ "Самолёт", "По Волге", "Кавказ и Меркурий". Все пароходы были однопалубные, носовая часть палубы была открытая и предназначалась главным образом для груза. Над кормовой частью возвышался на бортовых стойках спардек, именовавшийся "мостиком", куда допускались лишь пассажиры 1 и 2-го классов.
Пароходы были колёсные, машины большей частью с качающимся цилиндром, постройки бельгийской фирмы "Кокериль".
Все пароходы были почти одинаковые, но особенно славились "самолётские", и их предпочитали "волжским" и "меркурьевским".

Отопление на всех пароходах было дровяное. Дрова дубовые, длиной в аршин, из толстых поленьев. Их получали, раскалывая восьмивершковый кряж на четыре части.
Погрузка дров производилась на пристанях, расположенных, примерно, через 50-70 вёрст одна от другой. Грузили женщины, которые с удивительным проворством, бегом переносили дрова из берегового штабеля на пароход. Вместо носилок служили два нескреплённых между собой шеста с двумя колышками, вбитыми в средней части каждого из них. На пароходе дрова очень ловко с великим грохотом сбрасывались в дровяной трюм.
Ночью было видно, как из дымовых труб вылетал целый столб искр, которые вихрем кружились позади трубы, представляя разнообразием своих движений картину удивительной живости и красоты.

В 1871 или 1872 г появился на Волге первый двухпалубный пароход "Александр II", американской системы, с обширной, почти во всю его длину, двухэтажной надстройкой, в которой были расположены пассажирские помещения. Отопление на этом пароходе было нефтяное, видимо, какой-то весьма несовершенной системы, ибо из труб валило облако чёрного дыма, которое стлалось за пароходом по воде, образуя как бы "дымовую завесу", если применить теперешний термин.
Хотя на этом пароходе пассажирские помещения, в особенности 3-го класса, были много удобнее, нежели на прочих пароходах, но первые два года он не пользовался доверием публики, про него ходили разные легенды, то ли, что его ветром опрокинет, то ли, что на нём нефть взорвется, и т.п., поэтому его избегали.

Но затем предприимчивый коммерсант Зевеке сразу поставил на линию "Нижний – Астрахань" пять пароходов американской системы, да на линию "Нижний – Рыбинск" тоже четыре или пять. Эти пароходы верхнего плёса были с одним задним колесом.
Зевеке сбил цену за перевозку пассажиров, его пароходы приобрели доверие публики, и к концу 1880-х годов все остальные общества вынуждены были работать также пароходами американского типа".

Шадринск

В Вятской губернии в XIX веке существовал уездный город Шадринск. Потом он несколько раз менял своё административное подчинение. А.Н. Крылов так со слов отца объяснял происхождение этого названия:

"У помещиков Родионовых было в Вятской губернии 10 000 десятин векового вязового леса. Вязы были в два и в три обхвата, но никакого сплава не было, поэтому в лесу велось шадриковое хозяйство, теперь совершенно забытое.
Это хозяйство состояло в том, что вековой вяз рубился, от него обрубали ветки и тонкие сучья, складывали в большой костёр и сжигали. Получалась маленькая кучка золы; эта зола и называлась шадрик и продавалась в то время в Нижнем на ярмарке по два рубля за пуд; ствол же оставлялся гнить в лесу.
После этого не удивительно, что от вековых вязовых лесов Вятской губернии и воспоминаний не осталось".

Свободное время на корабле

"Во время якорной стоянки на военном корабле свободны и располагают своим временем кот, поп и доктор".

Закон Божий

В севастопольском уездном училище Алёша изучал Закон Божий на уроках протоиерея, настоятеля собора. Тот учил их Закону Божию по катехизису Филарета, старого издания, в котором к тексту: "властем предержащим повинуйтесь и покоряйтесь" при перечислении властей, которым надлежит покоряться, значилось: "крепостные своим помещикам и господам". Крепостное право было отменено в 1861 г., но в севастопольской лавке более нового издания катехизиса не было, и ребята смущали попа вопросом, как это "вера" была изменена царским указом. Обыкновенно следовал ответ:

"Стань до конца урока в угол на колени, учи, как напечатано; а кто ещё будет спрашивать, тому уши надеру".

О лесосплаве

по Волге и её притокам А.Н. Крылов рассказывал так:

"Большая часть лесных грузов перевозилась на белянах, которые строились на один рейс. Из Унжи, Ветлуги и Суры лес доставлялся или на белянах или на "расшивах", с их разукрашенными "кичками".
Сплав производился кормой вперед, для чего ставились специальные большие сплавные рули. Судно волочило за собой чугунный, весом от 50 до 100 пудов груз, который называли “лотом”, а тот канат, на котором его волочили, назывался “сукой” (от глагола сучить). Этот канат при управлении судном прихватывался то с одного, то с другого борта, для чего на носовой части устраивался квадратный, во всю ширину судна, помост, именовавшийся “кичкой”. Отсюда команда старинных волжских разбойников:

“Сарынь [т.е. бурлаки], на кичку!”"

Поясню, что беляна – это плоскодонная некрашеная баржа почти прямоугольной формы. Расшива – это тоже плоскодонное судно, но с заострённым носом и кормой; могла ходить и под парусом.