1
На северо-востоке Германии, в городке Деммин есть небольшой музей, в этом музее есть один документ, совершенно ужасающий своим содержанием. 28 страниц исписанных именами – напротив них дата и причина смерти. Попробуйте выбрать фамилию просто тыкнув пальцем в лист: Гаут, Шуберт (мать и дочь), Райназ (мать и дочь) – напротив одна и та же дата – 8 мая 1945 года.
Последние месяцы второй мировой. Победа, о которой так часто говорил Гитлер, кажется абсолютно нереальной (если вообще кто-нибудь думает о победе). Жители Деммина, население которого на тот момент составляло пятнадцать тысяч человек, решают покончить с собой, нежели жить в мире, управляемом не нацистами. Это было самое массовое самоубийство в истории Германии.
Барбель Шрайнер, на тот момент ей было шесть лет, вспоминает, как чуть не стала жертвой массового безумия: «Я все еще помню реки, красные от крови. Если бы мой брат не остановил маму, она бы утопила нас обоих» – рассказывает она срывающимся голосом.
Произошедшее в Деммине ужасно, но это не был единичный случай. Что еще ужаснее.
Волна самоубийств прошла по Германии с января по май 1945 года. Точных цифр не существует, однако по подсчетам различных историков решение самим уйти из жизни приняли от десяти до ста тысяч человек. Частично это случилось потому, что, когда родители решали уйти из жизни, у их детей не было выбора. Так, например, поступил и Геббельс: он вместе с женой отравил своих шестерых детей.
Историк Флориан Хубер, занимавшийся этой историей массового самоубийства, выпустил книгу «Дитя, пообещай мне застрелиться» (пер. автора), в которой подробно разбирает произошедшее. «На протяжении многих лет я учил историю и никогда не слышал об этом трагическом эпизоде. Однажды я увидел в книге сноску, в которой упоминалась та самая волна суицидов в последние месяцы войны, и я решил изучить эту тему» – рассказал Хубер в одном из своих интервью. К нему же мы и обратились с вопросом: «Что же заставило этих людей совершить самоубийство? Почему они стреляли в себя, вешались на деревьях и топились в реках? Что это? Боязнь репрессий победителей? Нацистский фанатизм? Или чувство вины за 12 лет национал-социализма и за 6 лет войны?» На что Хубер ответил следующее: «В этом случае, все эти факторы смешались в одно. Плюс наложился еще и психологический эффект, что сделало суицид почти инфекцией. Например, если вы, сидя в кафе, увидите, как все вдруг начинают убивать себя, то, возможно, и вы совершите суицид».
Волна самоубийств прошла по всей Германии. Однако почему же сильнее всего она задела такие районы, как Деммин (на востоке страны)? Объяснение этому очень простое – география, превращающая такие городки в ловушку, из которой невозможно выбраться. Событие произошло после того, как советские войска начали штурм города. Деммин был расположен между реками Пене и Толлензе и, как только советские войска начали вытеснять нацистов, раздался звонок от высшего командования с приказом взорвать мосты. Таким образом жители оказались заперты в черте города без путей отступления. Боясь ярости русских, около 1200-2500 жителей города Деммин покончили жизнь самоубийством. Некоторые матери бросали своих детей в ледяную воду двух рек, прежде чем прыгать вслед за ними. Когда Красная армия входила в город, жители Деммина впали в панику настолько, что очистка рек от тел длилась с мая по июль того же года, а некоторые очевидцы помнят, как все деревья были увешаны самоубийцами…
Деммин был, наверное, самым ужасным массовым актом суицида в 1945 году, однако не единственным. В Берлине было зарегистрировано 7000 актов, четыре тысячи из которых произошли в апреле. Хубер в своей книге собирает случаи, когда самоубийство совершалось во имя идей национал-социализма. Например, история профессора Йоханесса и его жены. В 1937 году профессор начал писать дневник, в котором было все, что с ним происходило за все восемь лет – 9 мая 1945 года появилась последняя запись: «Кризис закончен. Орудия затихли». В тот же день Йоханесс застрелил свою жену, а затем пустил пулю себе в голову, перед этим оставив запись: «Кто будет помнить нас? Кто знал, как нам стоит поступить? Был ли какой-то смысл в этом всем?»
