1
Это произошло 14 апреля 1930 года в Москве, в Лубянском проезде. В рабочей комнате Владимира Маяковского прозвучал выстрел. Споры, ушел ли поэт из жизни добровольно или был убит, не стихают до сих пор.
О виртуозном расследовании экспертов рассказывает один из его участников, профессор кафедры судебной медицины ММА им.Сеченова Александр Васильевич Маслов.
Версии и факты
14 апреля 1930 г. «Красная газета» сообщила: «Сегодня в 10 часов 17 минут в своей рабочей комнате выстрелом из нагана в область сердца покончил с собой Владимир Маяковский. Прибывшая «скорая помощь» нашла его уже мертвым. В последние дни В.В.Маяковский ничем не обнаруживал душевного разлада и ничего не предвещало катастрофы».
Днем тело перевезли в квартиру поэта в Гендриковом переулке. Скульптором К.Луцким была снята посмертная маска, причем плохо — он ободрал покойному лицо. Сотрудники Института мозга извлекли мозг Маяковского, весивший 1700 г. В первый же день в презектуре клиники медицинского факультета МГУ патологоанатом профессор Талалай произвел вскрытие тела, а в ночь на 17 апреля состоялось перевскрытие: из-за поползших слухов о якобы имевшемся у поэта венерическом заболевании, которые не подтвердились. Потом тело было кремировано.
Как и с Есениным, самоубийство Маяковского вызвало различную реакцию и множество версий. Одной из «мишеней» стала 22-летняя актриса МХАТа Вероника Полонская. Известно, что Маяковский просил ее стать женой. Именно она была последним человеком, видевшим поэта живым. Однако показания актрисы, соседей по квартире и данные следствия свидетельствуют, что выстрел прогремел сразу после того, как Полонская вышла из комнаты Маяковского. Значит, стрелять она не могла.
Версия, будто Маяковский не в переносном, а в прямом смысле «лег виском на дуло», пустил себе пулю в голову, не выдерживает критики. Мозг поэта сохранен по сей день и, как справедливо сообщили в те дни сотрудники Института мозга, «по внешнему осмотру мозг не представляет сколько-нибудь существенных отклонений от нормы».
Несколько лет назад в передаче «До и после полуночи» известный тележурналист Владимир Молчанов высказал предположение, что на посмертной фотографии на груди Маяковского ясно видны следы ДВУХ выстрелов.
Эту сомнительную гипотезу развеял другой журналист — В.Скорятин, проведший скрупулезное расследование. Выстрел был один, но он также считает, что в Маяковского стреляли. Конкретно — начальник секретного отдела ОГПУ Агранов, с которым, кстати, поэт дружил: спрятавшись в подсобной комнате и дождавшись ухода Полонской, Агранов проникает в кабинет, убивает поэта, оставляет предсмертное письмо и вновь черным ходом выходит на улицу. А затем уже поднимается на место происшествия как чекист. Версия занятная и почти укладывается в законы того времени. Впрочем, не ведая того, журналист неожиданно помог экспертам. Упоминая о рубашке, бывшей на поэте в момент выстрела, он пишет: «Я осмотрел ее. И даже с помощью лупы не обнаружил следов порохового ожога. Нет на ней ничего, кроме бурого пятна крови». Значит, рубашка сохранилась!
Рубашка поэта
Действительно, в середине 50-х Л.Ю.Брик, у которой находилась рубашка поэта, передала ее в Государственный музей В.В. Маяковского — реликвия хранилась в коробке и была завернута в пропитанную специальным составом бумагу. На левой стороне переда рубашки — сквозное повреждение, вокруг него видна засохшая кровь. Удивительно, но это «вещественное доказательство» ни в 1930 году, ни позже не подвергалось экспертизе. А сколько было споров вокруг фотографий!
Получив разрешение на исследование, я, не посвящая в суть дела, показал рубашку крупному специалисту по судебно-баллистической экспертизе Э.Г.Сафронскому, который сразу поставил «диагноз»: «Входное пулевое огнестрельное повреждение, скорее всего, выстрел в упор».
Узнав, что выстрел произведен более 60 лет назад, Сафронский заметил, что тогда в СССР подобные экспертизы не проводились. Была достигнута договоренность: специалисты Федерального центра судебных экспертиз, куда передавалась рубашка, не будут знать о ее принадлежности поэту — для чистоты эксперимента.
Итак, исследованию подлежит рубашка бежево-розового цвета из хлопчатобумажной ткани. Спереди на планке 4 перламутровые пуговицы. Спинка рубашки от ворота до низа разрезана ножницами, о чем свидетельствуют уступообразные края разреза и ровные концы нитей. Но для утверждения, что именно эта рубашка, купленная поэтом в Париже, находилась на нем в момент выстрела, недостаточно. На фотографиях тела Маяковского, сделанных на месте происшествия, хорошо различимы рисунок ткани, фактура, форма и локализация пятна крови, огнестрельного повреждения. Когда музейную рубашку сфотографировали в том же ракурсе, увеличении и провели фотосовмещение, все детали совпали.
Экспертам из Федерального центра предстояла нелегкая работа — найти на рубашке следы выстрела более чем 60-летней давности и установить его дистанцию. А их в судебной медицине и криминалистике три: выстрел в упор, с близкого и дальнего расстояния. Были обнаружены характерные для выстрела в упор линейные повреждения крестообразной формы (они возникают от действия отражаемых от тела газов в момент разрушения ткани снарядом), а также следы пороха, копоти и опаления как в самом повреждении, так и на прилегающих участках ткани.
Но надо было выявить ряд устойчивых признаков, для чего и использовался диффузно-контактный метод, не разрушающий рубашку. Известно: при выстреле вместе с пулей вылетает раскаленное облачко, затем пуля опережает его и улетает дальше. Если стреляли с дальней дистанции, облачко не достигло объекта, если с близкой — газо-пороховая взвесь должна была осесть на рубашке. Предстояло исследовать комплекс металлов, входящих в состав оболочки пули предполагаемого патрона.
Полученные оттиски показали незначительное количество свинца в области повреждения, а меди практически не обнаружено. Зато благодаря диффузно-контактному методу определения сурьмы (один из компонентов капсульного состава) удалось установить обширную зону этого вещества диаметром около 10 мм вокруг повреждения с характерной для выстрела в боковой упор топографией. Причем секторальное отложение сурьмы говорило, что дульный срез был прижат к рубашке под углом. А интенсивная металлизация в левой части — признак произведения выстрела справа налево, почти в горизонтальной плоскости, с небольшим наклоном книзу.
Из «Заключения» экспертов:
«1. Повреждение на рубашке В.В.Маяковского является входным огнестрельным, образованным при выстреле с дистанции «боковой упор» в направлении спереди назад и несколько справа налево почти в горизонтальной плоскости.
2. Судя по особенностям повреждения, было применено короткоствольное оружие (например, пистолет) и использован маломощный патрон.
3. Небольшие размеры пропитанного кровью участка, расположенного вокруг входного огнестрельного повреждения, свидетельствуют об образовании его вследствие одномоментного выброса крови из раны, а отсутствие вертикальных потеков крови указывает на то, что сразу после получения ранения В.В.Маяковский находился в горизонтальном положении, лежа на спине.
4. Форма и малые размеры помарок крови, расположенных ниже повреждения, и особенность их расположения по дуге свидетельствуют о том, что они возникли в результате падения мелких капель крови с небольшой высоты на рубашку в процессе перемещения вниз правой руки, обрызганной кровью, или же с оружия, находившегося в той же руке».
Можно ли так тщательно сымитировать самоубийство? Да, в экспертной практике встречаются случаи инсценировки одного, двух, реже пяти признаков. Но весь комплекс признаков фальсифицировать невозможно. Установлено, что капли крови — не следы кровотечения из раны: они падали с небольшой высоты с руки или оружия. Даже если допустить, что чекист Агранов (а он действительно знал свое дело) был убийцей и нанес капли крови после выстрела, скажем, из пипетки, хотя по восстановленному хронометражу событий у него на это просто не было времени, необходимо было достичь полного совпадения локализации капель крови и расположения следов сурьмы. Но реакция на сурьму была открыта лишь в 1987 году. Именно сопоставление расположения сурьмы и капель крови стало вершиной этого исследования.
Автограф смерти
Пришлось поработать и специалистам лаборатории судебно-почерковедческих экспертиз, ведь многие, даже очень чуткие люди, сомневались в подлинности предсмертного письма поэта, выполненного карандашом почти без знаков препинания:
«Всем. В том, что умираю, не вините никого и, пожалуйста, не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил. Мама, сестры и товарищи, простите это не способ (другим не советую), но у меня выходов нет. Лиля — люби меня. Моя семья это Лиля Брик, мама, сестры и Вероника Витольдовна Полонская…
Любовная лодка\разбилась о быт.\Я с жизнью в расчете\И не к чему перечень\Взаимных\бед\И обид. Счастливо оставаться.\ Владимир\Маяковский. 12.IV.30 г.»
Из «Заключения» экспертов:
«Представленное письмо от имени Маяковского выполнено самим Маяковским в необычных условиях, наиболее вероятной причиной которых является психофизиологическое состояние, вызванное волнением».
Не вызвала сомнений и датировка — именно 12 апреля, за два дня до смерти — «непосредственно перед самоубийством признаки необычности были бы выражены более ярко». Так что тайна решения уйти из жизни кроется не в 14-м дне апреля, а в 12-м.
«Ваше слово, товарищ маузер»
Сравнительно недавно дело «О самоубийстве В.В.Маяковского» было передано из Президентского архива в Музей поэта вместе с роковым браунингом, пулей и гильзой. Но в протоколе осмотра места происшествия, подписанного следователем и врачом-экспертом, говорится, что он застрелился из «револьвера системы маузер, калибр 7,65, № 312045». По удостоверению у поэта было два пистолета — браунинг и байярд. И хотя «Красная газета» писала о выстреле из нагана, очевидец В.А.Катанян упоминает маузер, а Н.Денисовский, спустя годы, браунинг, все-таки трудно представить, чтобы следователь-профессионал мог спутать браунинг с маузером.
Сотрудники Музея В.В.Маяковского обратились в Российский федеральный центр судебных экспертиз с просьбой провести исследование переданного им из Президентского архива пистолета браунинг № 268979, пули и гильзы и установить, из этого ли оружия стрелял в себя поэт?
Химический анализ налета в канале ствола браунинга позволил сделать вывод, что «из оружия после последней чистки выстрел не производился». Но пуля, извлеченная когда-то из тела Маяковского, действительно «является частью 7,65 мм патрона браунинга образца 1900 года». Так в чем же дело? Экспертиза показала: «Калибр пули, количество следов, ширина, угол наклона и правосторонняя направленность следов свидетельствуют, что пуля была выстрелена из пистолета маузер модели 1914 г.».
Результаты экспериментальной стрельбы окончательно подтвердили, что «пуля 7,65 мм патрона браунинга была выстрелена не из пистолета браунинг № 268979, а из маузера калибра 7,65 мм».
Все-таки — маузер. Кто же подменил оружие? В 1944 году сотрудник НКГБ, «беседуя» с опальным писателем М.М.Зощенко, спросил, считает ли он ясной причину смерти Маяковского, на что писатель достойно ответил: «Она и дальше остается загадочной. Любопытно, что револьвер, из которого застрелился Маяковский, был ему подарен известным чекистом Аграновым».
Уж не сам ли Агранов, к которому стекались все материалы следствия, подменил оружие, приложив к делу браунинг Маяковского? Зачем? О «подарке» знали многие, к тому же маузер не был зарегистрирован за Маяковским, что могло сильно аукнуться самому Агранову (кстати, позже его расстреляли, но за что?). Впрочем, это из области догадок. Лучше отнесемся с уважением к последней просьбе поэта: «…пожалуйста, не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил»
