1
В этой небольшой статье я поставил себе цель разобраться, — какие технологии применяли римляне для производства своих монет. Кое-что было почерпнуто из нумизматической литературы, кое-что родилось само в результате долгих разглядываний римских монет в микроскоп, но главную роль все-таки сыграли бурные обсуждения этих вопросов на форумах. Именно там выкристаллизовалось понимание многих вещей. Таким образом, коллективный разум Инета можно считать полноправным соавтором этого очерка.
Итак, к делу. Давайте разобьем процесс изготовления монет на основные этапы и обсудим каждый из них по отдельности. Начать, наверное, стоило бы с разговора о материале и приготовлении металлических заготовок для монет.
Металл и заготовки для монет
Этот вопрос довольно таки хорошо освещен в литературе, и мы остановимся на нем лишь вкратце. Ни для кого не секрет, что основными металлами, которые древние использовали в качестве материала в монетном производстве, являются золото, серебро и бронза. Эти металлы удобны, из-за их редкости (больше относится к первым двум), относительной мягкости и пластичности и, наконец, — низкой коррозийности. Не всегда металлы эти использовались в чистом виде, часто они смешивались между собой, но происходило это скорее в неприятные для государства времена. В благоприятную эпоху римляне старались использовать как можно более чистые материалы для своих номиналов. На монетный двор металл мог поступать из двух источников — из горной выработки, где добывалась руда и переплавлялась в слитки, или же из отработавших своё старых монет, а также различных предметов быта или культа (чаши, скульптуры, украшения). Каким бы образом металл не попадал в плавильню, там он переплавлялся в крупные слитки весом в один римский фунт, равный 327 граммов (один либр). С целью гарантировать чистоту материала на слиток ставилась печать с именем императора и чиновника ответственного за данную операцию. К счастью об этом мы можем судить определенно, так как до нас дошло несколько таких слитков — на фото ниже представлен один из них, на котором можно прочитать имя Лициния (картинка из книги Andrew Burnett «Coinage in the Roman world» ).
Итак, металлические слитки по одному либру каждый доставлены на монетный двор. Следующий этап — приготовление монетных заготовок для последующего чекана. Римляне никогда не контролировали вес отдельных монет, понимая, что при огромных объемах производства монетной массы это просто технически невозможно. Они нашли элегантное решение — монетные кружки отливались в специально приготовленных формах. Формы, по-видимому, могли быть совершенно разными — все зависело от номинала и веса будущей монеты. В некоторых случаях мы можем сразу сказать о конструкции литейной формы по виду гурта монеты, иногда — нет и нужны дополнительные данные. Например, по виду александрийских гемидрахм можно сказать, что заготовки для них отливались в ванночках со скошенными под углом краями, а по следу двух литников, видимых на гурте напротив друг друга, можно заключить, что канал, по которому тек металл, делил монету на двое. Как утверждает Зограф, делалось это для того, чтобы было легко извлекать заготовку из формы путем ее простого опрокидывания. Заготовки для серебряных денариев, по-видимому, отливались в более хитро устроенных формах, потому что следы литника на гурте, как правило, отсутствуют. Зограф предлагает следующее объяснение — слиток нарезался на мелкие кусочки-крупинки, они взвешивались и количество материала, необходимое для одной монеты, высыпалось в углубление, проделанное в массе огнеупорного массива.
Массив помещался в печь, где крупинки расплавлялись и под действием поверхностного натяжения объединялись в единую капельку. В принципе, это достоверное объяснение, почему у денариев нет следов литника на гурте, с той лишь поправкой, что римляне не могли взвешивать массу крупинок для каждой монеты по отдельности. Хорошо известно, какой ремедиум был у римских денариев — вес монет иногда колебался на 20 и больше процентов. Поэтому процедура видится так: слиток весом в один фунт (тот самый — со штампом императора) крупным напильником превращался в сыпучую смесь, которая без остатка засыпалась в глиняную форму, где были проделаны примерно одинаковые углубления. Во времена республики из фунта получали 84 денария. Позже количество монет, получаемое из фунта, все время росло, так как вес денария снижался. Разумно предположить, что в литейной форме проделывалось количество выемок, равное стандартному количеству денариев для данного времени. Таким образом, можно было легко контролировать общий расход материала и гарантировать изготовление нужного числа монет из фунта. При этом вес отдельных денариев мог сильно колебаться в зависимости от конкретной лунки, в которой была отлита заготовка. Так как после отливки заготовки имели шарообразную форму, некоторые исследователи предполагают, что перед чеканом слитки предварительно плющились молотком для придания им формы, предотвращающей выскальзывание заготовки из челюстей штемпеля. В заключении приведем еще один, скорее забавный, пример использования сложной литейной формы при изготовлении популярного среди коллекционеров бронзового дюпондия Августа из города Нима. Это редчайшая разновидность монеты и назначение такой сложной формы монеты до сих пор точно не установлено. Очевидно одно — путем чекана такой изящной свиной ножки не получить принципиально.
Изготовление штемпеля
Приступаем к самой дискуссионной части очерка. Проблема выяснения технологических тонкостей при изготовлении штемпеля заключается в том, что римские власти, как, впрочем, и все другие, старались жестко контролировать доступ частных лиц к штемпелям, так как очевидным следствием бесконтрольности в этой области является расцвет деятельности фальшивомонетчиков. Все это привело к тому, что находки штемпелей крайне редки. Более того, каждый раз эти находки случаются в невероятных для производства монет местах. Это вызывает бесконечные дискуссии о подлинности таких штемпелей. Одна из наиболее нашумевших находок случилась в 1789 году в упоминавшемся выше городе Ниме (Франция), когда при перестройке городского фонтана были обнаружены два подлинных на первый взгляд штемпеля для денария и аурея Августа. Никакой информации о том, что именно в этом месте был устроен монетный двор, не было. Не было и других сопутствующих таким находкам вещей. Наиболее распространенная версия объяснения этого феномена заключается в том, что эти штемпеля были украдены из монетного двора, расположенного неподалеку города Лиона (во времена Августа — Лугдунум). Косвенные данные о том, что такие кражи случались, имеются — в четвертом веке один из историков даже предложил расположить монетный двор на острове и запретить всякие сношения его с внешним миром. Кроме того, известно, что такого рода преступления преследовались законодательно. Как бы то ни было, сомнения в том, что найденные штемпеля — подлинные, а не дело рук самих фальшивомонетчиков, будут еще долго преследовать исследователей.
Итак, рассмотрим типичный римский штемпеля вблизи. Как правило, он состоял из двух частей: нижняя часть (аверс) несла на себе более высокий рельеф — изображение императора-эмитента, верхняя часть (реверс) — определенный сюжет пропагандистского или культового характера. Нижний штемпель делалась более коротким с тем, чтобы при ударе он был устойчивее. Эта часть штемпеля закреплялась в тиски и служила наковальней при ударе.
Верхний штемпель имел более вытянутую форму, т.к. при ударе его держали либо рукой, либо специальными клещами. В более позднем варианте обе части штемпеля были соединены в единое целое таким образом, что верхняя часть ездила по направляющим. В этом случае обеспечивалась идеальная центровка будущей монеты. Найденные штемпеля были изготовлены из железа или бронзы. Зограф пишет, однако, что общие выводы делать из этого не следует, так как наблюдения за характерными разломами штемпелей, оставленные на монетах, указывают, что возможно некоторые из них были изготовлены из стали или закаленной бронзы. Иногда поговаривают о какой-то специальной «черной бронзе», секрет изготовления которой якобы утрачен. Но добавить к этому утверждению, гуляющему по рядам нумизматов-античников, что-либо определенное трудно. Ясно одно — из одного штемпеля изготавливались если не тысячи, то сотни экземпляров монет. А это значит, что они были гораздо прочнее, чем считалось раньше. Глядя на пару штемпелей денария Августа, первое, что бросается в глаза — вылизанное до зеркальности поле нижнего штемпеля. Очевидно, что первый этап в работе мастера состоял в тщательном шлифовании рабочей плоскости штемпеля. Таким образом, гарантировалось ровное поле будущей монеты с характерным чеканным блеском.
Итак, поле будущего штемпеля вылизано и приготовлено для последующих манипуляций. Что мастер делает дальше? Берется за резец? Совсем нет! Изредка попадаются монеты, которые однозначно говорят, что на штемпеле производилась разметка композиции. Изредка — потому что в конце всей работы эти строительные леса убирались. Приведу два примера, которые я выловил из сети за несколько лет наблюдений в погоне за всякими техническими причудами на монетах. Итак, первый пример из провинциального чекана — сирийская тетрадрахма Андриана. Хорошо видно, как специальным циркулем на штемпеле проведены две концентрические окружности, специально отчерчивающие место для будущей легенды. Кстати, манипуляции эти было произведены еще до работ над орлом, иначе след от циркуля неизбежно остался бы в центре монеты. Это косвенно дает нам информацию о последовательности работ — сначала легенда, затем центральная часть композиции. Другой пример — из центрального чекана. Реверс денария Элагабала с Эквитас. Здесь проведена всего одна окружность — другой язык, другой алфавит. На самом деле такие остатки «строительных лесов» на монетах не такая уж и редкость, просто коллекционеры обычно не обращают внимания на такие вещи, считая их «особенностью штемпеля» или просто царапиной. Как только я осознал, что такое явление имеет место быть, я перебрал свою коллекцию и обнаружил, по крайней мере, одну монету с остатками разметки.
Это все та же тетрадрахма Андриана из Антиохии. Обратите внимание на область монеты на 20.00 на реверсе. Хвост пернатого оканчивается так внезапно неспроста — если присмотреться, то и тут видны остатки окружностей. В целом древние мастера старались в конце работы убрать всю разметку, зашлифовывая поверхность до этого состояния. Однако, если разметка была нанесена острым циркулем или с особенным усердием, то в условиях поточного производства на такую доводку штемпеля могло просто не хватить времени. Когда я обдумывал все эти вещи, неожиданно у меня возникла интересная ассоциация со строительными чертежами древних. Когда-то в детстве я прочитал статью Лотара Хасельбергера из «Scientific American» и она произвела на меня сильное впечатление. Оказывается, долгое время археологов мучил вопрос — почему до нас не дошло ни одного строительного чертежа древних, и это притом, что строили они много и сложно. И только при раскопках храма Аполлона в Дидимах неожиданно оказалось, что чертежи древние архитекторы наносили прямо на стенах и полах будущего сооружения! После окончания строительства все чертежи, понятное дело, затирались. Каждое строение было уникально и чертежей его не оставалось. И только счастливое стечение обстоятельств, заключающееся в том, что храм в Дидимах не был закончен, позволил обнаружить общий чертеж строительства. Что-то похожее происходило и в монетном деле. Советую перебрать свою коллекцию и внимательнее поискать следы разметки.
Остановимся теперь подробнее на самой технике нанесения изображения на поверхность штемпеля. Чтобы выяснить основные приемы работы резчика, необходима монета в состоянии близком к FDC, потому что только в этом случае износ монеты не скрадывает тонкие характерные детали, относящиеся к рабочей «кухне» мастера-монетария. Подходящая монета у меня нашлась, и после внимательного изучения ее поверхности в микроскоп, я пришел к некоторым умозаключениям. Итак, перед нами провинциальная тетрадрахма Септимия Севера, отчеканенная в сирийском городе Лаодикее на Маре. Хотя тут мы сталкиваемся не со столичным чеканом, однако, есть надежда, что приметив что-то важное на этой крупной монете, мы увидим это же и на столичном чекане. Наблюдения показали, что мастер в своей работе использовал две основные техники: повторяющиеся участки рельефа выбивались пуансонами, а тонкие изогнутые линии деталей вырезались резцом.
Присмотримся сначала к легенде — слева на фото представлен сегмент надписи на реверсе «EZ». Здесь мастер применил, по крайней мере, три инструмента в следующей последовательности. Сначала пуансоном правильной треугольной формы набивается костяк каждой буквы. Например, в букве «Е» — это три вертикально расположенных углубления:
, затем мастер применяет другой пуансон, который выглядит как длинная узкая борозда: 
. Эта операция объединяет треугольники в единую букву, но все равно некоторая угловатость деталей остается. Поэтому мастер доводит работу до ума с помощью острого тонкого резца — хорошо видно как закругленность буквы достигается несколькими короткими режущими движениями инструмента: 
. Соседняя буква «Z» была выполнена и того проще — с помощью двух вышеуказанных пуансонов. Резец тут не понадобился. Чтобы убедиться, что наши наблюдения верны, наведем микроскоп на какую-нибудь другую букву на монете, например «Н».
Все так и есть — и здесь те же два пуансона и ничего больше. Итак, можно сделать вывод о том, что в работе над легендой мастер избегает браться за резец. И это вполне оправдано. С одной стороны работа пуансонами легче контролируется — прицелился кернышком и ударил по нему молоточком. Управление резцом требует более подготовленную кисть руки и значительного напряжения, так как степеней свободы движения инструмента в этом случае больше. С другой стороны, такой стиль работы сказывается на ее скорости — работа с пуансоном гораздо более эффективна. Выделю, наверное, и третью особенность – вся надпись на монете выглядит единообразно, выполненной в одном стиле, не лишенном, кстати, своеобразной угловатой эстетики.
С легендой вроде бы все ясно. Перейдем к более сложным элементам изображения. Начнем с орла на реверсе монеты. Любопытно было бы понять, сколько инструментов необходимо резчику в этом случае. На фото справа приведен фрагмент крыла. Удивительно, но и тут сразу бросается в глаза, что довольно таки сложное макро-изображение орла на микроуровне состоит из примитивных элементов. Скажем, характерные завитушки в оперении орла выполнены не резцом, как можно было бы ожидать, а специальным пуансоном! На это указывает характерная каверна на инструменте, которая повторяется на каждом элементе этой завитушки. Мы видим, что мастер иногда проворачивает пуансон вокруг оси, меняет силу удара молоточка по инструменту, меняет угол наклона пуансона к плоскости штемпеля и т.д. — то есть использует целый набор движений для придания разнообразия и живости изображению.
Перышки чуть ниже завитушек так же получены без использования резца — если присмотреться, то они выполнены путем нанесения характерных однотипных насечек. Но где-то то же должен мастер применить резец? Пожалуй, да. В нижней части изображения, там, где волнообразное оперение птицы встречается с ее когтями, можно различить ступенчато-образные следы от работы резца. Хотя инструмент этот должен был отличаться от острого резца для выравнивания букв легенды. С другой стороны, разглядывая это оперение орла, не покидает мысль, что и это сложные витые линии были получены с помощью последовательной серии ударов пуансоном (-ами). Но чтобы такими ударами точно выписывать линию — для этого требуется фантастическое мастерство, кто хоть раз в жизни что-то чеканил – поймет, о чем я. Держать руку точно и контролировать какие-то доли усилий при ударе молоточком — и все это на пятачке в какие-то доли миллиметра (я намеренно дал масштаб на фото)! В любом случае перед мастером надо снять шляпу. Это я могу рассмотреть все детали в микроскоп, а у древнего резчика оптики не было — все делалось фактически на ощупь!
Наконец, обратимся к сердцу всей композиции — портрету Императора. Исследуя все детали изображения бюста, приходишь к выводу, что нестандартных и неповторяющихся элементов тут гораздо больше, чем на остальной части монеты. Достаточно посмотреть на пряди бороды Септимия Севера: каждая из них живет своей собственной жизнью, идет на своей высоте и по своему маршруту. Налицо виртуозная работа резцом. Надо отметить, что скорее всего «болванка» для будущего лица выдавливалась каким-то специальным пуансоном, после чего вся поверхность отшлифовывалась. Об этом говорит гладкость щек портрета. И только после этого на гладкую поверхность наносились такие тонкие детали как шевелюра, борода, глаза и уши. Если монета изготавливалась коллективно по методу конвейера, то портрет поручался, очевидно, наиболее подготовленному мастеру. По количеству нестандартных виртуозных движений портрет превосходит все остальное.
Пожалуй, пора сделать промежуточные выводы. Первое: мастер в своей работе использует набор разнообразных пуансонов и резцов. Второе: где это возможно, предпочтение всегда отдается пуансонам из-за их большей функциональности и эффективности. Если у вас от усилия повело резец, то остается крайне неприятная царапина. Результат действия пуансона всегда локален — если ударил чуть-чуть не туда, всегда можно подкорректировать изображение дополнительными ударами. Третье: помимо пуансонов примитивной формы для каждого типа монет изготавливается набор нестандартных инструментов. Вспомним характерные завитушки на крыле у орла — такой пуансон можно применить исключительно для этого орластого типа монет. Возможно, поэтому глаз лауреата на этой лаодикейской тетрадрахме выполнен в такой оригинальной манере — сравните оттиск завитушки на крыле и зрачок императора. Похоже, мастер не смог удержаться, чтобы не применить этот специальный пуансон и здесь — на радужке глаза присутствует все та же характерная вмятина. Наконец, четвертое: портрет императора приобретает свою выразительность из-за максимального использования резцов при его проработке. Именно поэтому линии лица плавные и легкие. Такую работу мог выполнить только самый опытный мастер с задатками недюжинного художника.
Чем был хорош пример из провинциального чекана — так это своей крупной монетной стопой и характерным стилем греческой легенды, благодаря которым нам удалось подсмотреть основные секреты древнего сирийского мастера. Вернемся теперь к центральному имперскому чекану: перед вами другая монета из моей коллекции — денарий Александра Севера в состоянии FDC. Не вдаваясь в детали, убедимся, что наше изучение тетрадрахмы не было бесполезным.
Сначала легенда. Кусок надписи «IMP» с аверса представлен на фото справа. Сразу бросается в глаза, что все вертикальные палочки выполнены, очевидно, одним пуансоном — об этом говорит повторяющееся характерное раздвоение в нижней части каждой буквы. Петелька в букве «Р» выполнена другим пуансоном (следов резца тут незаметно). Насчет срединных палочек в «М» у меня есть сомнения — тут мастер мог использовать как новый пуансон с короткой палочкой, так и самый первый инструмент, наклоняя его при ударе молоточком таким образом, чтобы получилась более короткая канавка. Однозначное заключение сделать трудно. В целом, однако, ясно, что и здесь легенда выполнена с помощью небольшого числа пуансонов.
Обратимся к портрету Императора. Характерную структуру имеет шевелюра лауреата. Технология ее изготовления очевидна. Сначала на совершенно гладкой, отшлифованной до зеркального блеска поверхности штемпеля крупным пуансоном выдавливается «болванка» будущей головы Императора, затем голова дорабатывается. Бритый затылок Александра выполнен посредством множества последовательных ударов мелким пуансоном (как видно из фото ширина острого кончика порядка 0.2 мм). При этом нельзя не удивиться точности руки мастера, — удары настолько выверены, что точки ложатся ровно, словно работает машина, а не человек. Несомненно, что кое-какие детали на монете подправлены резцом, но основной объем работы ложиться на чеканщика, а не на резчика. Таким образом, технология изготовления штемпеля была одинаковой как на востоке страны, так и в столице. Конечно, утверждать, что во все времена римляне использовали одну и ту же технологию, было бы самонадеянно, тут требуется специальное исследование, однако некоторые важные для нас выводы мы сделали.
Понятно, что объять необъятное нельзя, а тема штемпеля — бесконечна, как космос. Где-то надо поставить точку. Но в заключении хочется отметить еще один нюанс. Я писал выше, что окончательная шлифовка поверхности штемпеля делалась для того, чтобы убрать следы разметки. Но это не вся правда. Работа пуансоном оставляет на поверхности особый след: при ударе часть металла выдавливается из лунки наружу, образуя вокруг выемки венчик. Если теперь таким штемпелем отчеканить монету, то вокруг букв появляются характерные углубления. Такие структуры оставляют впечатление неряшливости, и древние старались убирать их путем шлифования поверхности штемпеля. Абсолютное большинство монет не имеют такой окантовки, но иногда незачищенные экземпляры встречаются. Фото слева дает пример такого рода. Интересно отметить, что часто можно встретить такие вещи на денариях Антонина Пия. С чем это связано, трудно сказать, но факт определенного отступления от технологии при этом Императоре налицо.
Чекан монеты
Итак, оба штемпеля у нас в руках, что дальше? Существует один бесценный свидетель технологии римского чекана — это республиканский денарий Тита Каризия 46 года до н.э. с изображением основных инструментов, использовавшихся при этом процессе. Посмотрим на эту монету внимательнее. Аверс денария несет изображение римской богини Монеты (Юноны) — покровительницы всех нумизматов. Монетный двор располагался прямо в храме этой богини, и ее имя со временем стало нарицательным во всем, что касается монетного дела. На реверсе приведен весь инструментарий маллеатора (malleator = молотобойца).
Во-первых, тут присутствуют обе половинки штемпеля – верхний и нижний, щипцы (слева) и молоток (справа). Некоторые интерпретируют объект в верхней части как шапочку Вулкана — бога огня и металлургии. Возможно, правда, что древний мастер изобразил верхний штемпель в виде шапочки — любое из этих объяснений подходит. Из этого хозяйства можно сделать один важный вывод — монеты чеканились из горячей заготовки. Именно поэтому нужны щипцы — горячую заготовку голыми руками не подержишь. Отсюда следует, что все рассуждения о твердости материала штемпеля должны учитывать, что удар приходился по разгоряченной мягкой заготовке. Поэтому вполне вероятно, что бронзовый штемпель мог бить бронзовую монету без значительного износа. Ничего удивительного, что закаленный штемпель мог производить сотни и даже тысячи экземпляров монет. Общая схема чекана, таким образом, выглядит так — в станине-наковальне жестко закрепляется нижний штемпель. Далее разгоряченная заготовка, только что специально слегка расплющенная молотком, кладется на наковальню, накрывается верхним штемпелем, по которому наносится удар молотком. Как видим, для этого процесса необходимо, по-крайней мере, два человек — один держит клещами заготовку, второй держит верхний штемпель и наносит удар молотком. Все! Монета произведена.
Стоит отметить несколько характерных особенностей процесса. Прежде всего, основная механическая нагрузка приходится на верхний штемпель, по которому ударяют молотком. Он изнашивается в среднем в три раза быстрее. Именно поэтому самую трудоемкую часть штемпеля, несущую изображение Императора, древние клали вниз. В этом случае она жила дольше, и процесс производства был более эффективен.
Другой момент заключается в том, что классическая схема чекана несовершенна и ведет к многочисленному браку. Например, при ударе заготовка может сдвинуться в сторону — в этом случае монета получается плохо центрованной как на фото.
Заготовка может испытать двойной (или даже тройной!) удар, нанесенный молотобойцем намеренно или по рассеянности. В этом случае поверхность монеты несет несколько однотипных изображений, наложенных друг на друга.
Может произойти и совсем уж смешная вещь навроде брокажа, когда уже отчеканенная уже монета застревает в верхнем или нижнем штемпеле, а рабочие, не замечая этого, вставляют следующую заготовку и производят удар. На фото приведен брокаж тетрадрахмы Филипа II, причем предыдущая монета застряла в верхнем штемпеле. Таким образом, на реверсе получается негативное (вогнутое) изображение императора.
Описанные выше случаи брака, конечно, не покрывают все возможные ситуации. Случается, что по самой монете невозможно определить, как такой брак был получен. По крайней мере часть брака можно исключить путем усовершенствования процесса чекана. И древние занимались таким изобретательством. На картинках приведены иллюстрации из книги Зографа «Античные монеты». Слева приведена конструкция штемпеля для чекана ауреев Фаустины Младшей.
Понятно, что ауреи требовали особенное качество изготовления. В золотом сегменте монетного двора работали лучшие мастера и использовались лучшие технологии. Интересно техническое решение, предотвращающее часть видов брака — верхний и нижний штемпеля вставляются соосно друг в друга так, что заготовка оказывается в замкнутой камере. Понятно, что скорость изготовления монет при такой схеме ниже (только представьте, если заготовка застрянет внутри полости — как ее оттуда выковыривать!?), но вопрос качества тут перевешивает. Пример другого технического решения виден на картинке справа. Такая схема гарантирует соосность аверса-реверса и фиксирует оба штемпеля при ударе молота.
Технологические курьезы
В заключении хотелось бы остановится на двух технологических курьезах, встречаемых в римской нумизматике. Первый, широко известный, факт состоит в том, что римляне в первом веке до нашей эры время от времени выпускали так называемые серратные серии денариев. Зачем римляне делали это до конца не совсем понятно. Тацит пишет, что серраты высоко ценились среди окружающих варварских племен. Но следует ли из этого, что именно для варваров Римское государство инициировало этот проект? Вряд ли. Тем не менее, весь республиканский период Рим ведет беспощадную войну с подделками, идя при этом на немыслимые методы контроля за чеканом. Просто вдумайтесь, на какие беспрецедентные трудозатраты шло государство! Сколько нужно было потратить труда, чтобы нанести эти насечки только на один денарий, если тиражи были многомиллионные! Но оставим вопрос цели этих выпусков. Остановимся на том, как технологически эти серраты были получены. Тут существуют две основные версии.
Первая заключается в том, что зубчатая форма монеты достигалась путем пропила этих зубцов напильником. Вторая версия — углубления были высечены в заготовке с помощью специального ножа-зубила. Однозначного ответа, пригодного для всех случаев, видимо, нет — можно встретить доводы за и против каждого способа. Однако, большинство склоняется ко второй версии. Технологически это выглядело, видимо, так. Насечки делались еще на заготовке: один из рабочих захватывал ее специальными щипцами и прокатывал, а другой в это время зубилом наносил насечки. Уже после этого заготовка шла под штемпель. При чеканном ударе поверхность монеты деформировалась, и зубцы деформировались вместе с ней. Именно поэтому они имеют разную форму и глубину, как будто бы каждая выполнена своим зубилом. Я встретил в литературе еще один довод в пользу этой версии.
На картинке приведена фотография из статьи группы авторов «Surface and micro-analytic technique for the study of ancient coins». Как видим, под электронным микроскопом становится видна структура микротрещин, которые образовались в процессе нанесения зарубок. Хорошо видно, что от самого носика насечки внутрь монеты идет трещинка. Это явное следствие нанесенного сверху удара, т.к. именно напряжение, вызываемое ударом, могло породить ее. Простое пропиливание выемки напильником не производит таких нагрузок на металл и, по крайней мере, для этого случая не может служить объяснением изготовления серрата. Это, конечно, не ставит точку — я разглядывал много серратов, и не все они выглядят обработанными зубилом. Эти заметки следует рассматривать как лишь дополнительную информацию к размышлению, не более того. Самое смешное во всей этой истории с серратами, что гора родила мышь – фальшивомонетчики быстро научились плакировать и серратные денарии. Это еще раз подчеркивает, что насколько бы талантливым и инициативным не было государство, с частной инициативой и выдумкой ему не сравниться!
Второй, не очень известный, факт состоит в том, что римляне имели опыт чекана биметаллических монет! Это звучит фантастически, но это так. Особенный всплеск интереса к биметаллу фиксируется во время правления императора Коммода. Тогда было выпущена целая серия крупных монет, отчеканенных на биметаллической монетной стопе. На фото приведен бронзовый медальон диаметром 56 мм (о-го-го!), проданный на аукционе Lanz за $36,721 в 1999 году. Сколько монета стоит сейчас — можно только догадываться. Заготовка состоит из двух частей — внешнее кольцо, очевидно, выполнено из латуни, а середина — из бронзы. Только представьте, как великолепно это выглядело в те времена — сияющее на солнце латунь и чуть приглушенная темная бронза! А некоторые еще осмеливаются говорить о примитивности монетного дела у древних. Признаться, я нигде не встречал описания технологии изготовления древними таких вещей — тут можно смело подключать свою фантазию. На этой позитивной ноте я и закончу этот затянувшийся очерк.
