Перейти к содержимому

 


- - - - -

341_Франсуа Рабле: факты из жизни великого писателя и анекдоты о нём


  • Чтобы отвечать, сперва войдите на форум
2 ответов в теме

#1 Вне сайта   Yorik

Yorik

    Активный участник

  • Модераторы
  • Репутация
    87
  • 15 232 сообщений
  • 9514 благодарностей

Опубликовано 16 Апрель 2018 - 13:21

О жизни великого французского писателя Франсуа Рабле (1494-1553) мы знаем до обидного мало, поэтому подборка заметок об этом персонаже будет включать в себя и достоверные факты, и фрагменты его легендарной биографии. Я надеюсь, уважаемые читатели, что вы сумеете отличить мифы от фактов. Но я обещаю, что не буду анализировать его книгу “Гаргантюа и Пантагрюэль” и не буду приводить обширных цитат из этого романа.

Примерно в 1504 году Рабле оказался в монастырской школе в Бомете, где подружился с некоторыми молодыми людьми, которые сыграли позднее значимую роль в его судьбе - это были братья дю Белле и молодой аристократ д'Эстиссак.

Жоффруа д'Эстиссак (Geoffroy de Madaillan d'Estissac, 1482/1485-1542) - епископ Майеза (Maillezais) с 1518.
Жан дю Белле (1492—1560) — французский дипломат; епископ Байонны 1526, епископ Парижа 1532, кардинал 1535. Брат дипломата Гийома дю Белле, двоюродный брат знаменитого поэта Жоашена дю Белле.
Гийом дю Белле, сеньор де Ланже (1491—1543) — французский военный деятель и дипломат.
Жоашен дю Белле (1522-1560) - поэт, член группы “Плеяда”.

Этот Жоффруа д'Этиссак в 1518 году стал епископом Майеза (часто пишут Мальеза), а его дворец располагался недалеко от францисканского монастыря в Фонтене-ле-Конт. Подобному назначению молодой епископ был обязан влиянию и связям своего богатого аристократического семейства, в том числе и своего отца. Он оказался довольно необычным и свободомыслящим человеком для столь высокопоставленного прелата (масло масляное, но что делать?).
Молодой и богатый аристократ так обустроил свою жизнь в епископском дворце, что там почти ничего не напоминало о его духовном сане. Здесь собиралось большое количество молодых учёных, называемых гуманистами, которые свободно высказывали довольно смелые и остроумные мысли и создавали во дворце атмосферу непринуждённого веселья.

Рабле, который к этому времени перебрался в близлежащий францисканский монастырь, довольно быстро стал своим в этом кружке, где он мог не скрывать ни своих увлечений различными науками, ни своих мыслей.
Оказалось, что брат Франсуа был не только очень остроумным собеседником, но уже обладал довольно обширными знаниями в разных науках, а благодаря своей любознательности он постоянно учился чему-то новому.

У майезского епископа часто бывали известные юристы Жан Бриссон, королевский адвокат, и его родственники: Артюс Кайе — заместитель наместника провинции, его зять Андре Тирако (1488-1562) — тогда судья в Фонтене-ле-Конт, а позднее советник парижского парламента, и Эмери Бушар, который был королевским адвокатом и председателем суда в Сенте, а позднее стал советником и докладчиком короля Франции. Возможно, что именно под их влиянием Рабле начал изучать право и стал известен в качестве неплохого законоведа.
Новые друзья были очарованы братом Франсуа и в своих письмах часто отзывались о нём, как о “знатоке латинского и греческого языков”, “самым учёным из братьев-францисканцев” и, вообще, уже называли Рабле “человеком, сведущим во всех науках”.

Российские и советские исследователи творчества Рабле любят упоминать о его переписке со знаменитым учёным Гийомом Бюде, но на самом деле регулярным корреспондентом Бюде был Пьер Лами, старший товарищ Франсуа Рабле по монастырю. Лами уже давно увлекался древними языками, немало в них преуспел и переписывался со знаменитым учёным. Бюде был королевским секретарём, но свои должностные обязанности он совмещал с учёными занятиями. Бюде в то время, пожалуй, являлся лучшим во Франции специалистом по латыни и греческому, давно прославился своими комментариями к “Пандектам”, но с удовольствием начал переписываться с учёным францисканцем.
Он присылал Лами письма, написанные частично по-латыни, частично по-гречески, и регулярно делал, подобные нижеприведённой, приписки к своим посланиям:

"...передайте от меня тысячу приветов милому и учёному Рабле — устно, если он с Вами, или письменно, если он в отсутствии".


Рабле и сам очень хотел получить письмо от Бюде, Лами обещал ему в этом деле поспособствовать, но что-то не получалось, дело затягивалось. Тогда брат Франсуа послал Гийому Бюде нечто вроде шутливого доноса на брата Пьера, который, мол, слишком кичится своим мнимым влиянием и положением в учёном мире.
Бюде с удовольствием ответил “милому Рабле” шутливым письмом, написанном в стиле комментариев к “Пандектам”.

Гийом Бюде (1468-1540) - французский филолог, основатель Коллеж де Франс и библиотеки в Фонтенбло.

О том, что Франсуа Рабле быстро и прочно вписался в местный кружок учёных-гуманистов, свидетельствует история вокруг трактата, написанного и изданного Андре Тирако ещё в 1513 году.
Дело было в том, что судья Тирако ещё в 1512 году женился на Мари Кайе, одиннадцатилетней дочери своего шефа Артюса Кайе. Так как его жена была ещё слишком юна, то Тирако придумал способ для образования Мари в духе образцовой жены по меркам того времени. Он довольно быстро состряпал трактат “De legibus connubialibus” (“О брачных законах”), в который он напихал множество выдержек из творений древних авторов.
Суть трактата Тирако сводилась к тому, что женщина — существо низшее по сравнению с мужчиной, и её долг — повиноваться мужу, а его — повелевать.
Ходили слухи, что к написанию своего трактата и анализу источников Тирако активно привлекал молодых учёных энтузиастов из францисканского монастыря.

Хотя данный труд Тирако при жизни автора переиздавался ещё три раза, он вызвал в обществе неоднозначную реакцию. В конце концов, Эмери Бушар, который был близким другом Андре Тирако, решил опровергнуть основные положения трактата Тирако. Он создал труд “О природе женщин”, который был написан, естественно, на латыни, но Бушар решил щегольнуть своей учёностью и заглавие своего трактата дал по-гречески. Этот трактат, изданный около 1520 года, в противоположность труду Тирако, был настоящей апологией прекрасному полу.

В учёный спор двух друзей оказались вовлечены и другие члены фонтенейского кружка. Тирако обратился к Рабле с просьбой разъяснить, кто их них прав в своих научных трудах. Ведь Бушар в своей книге указал, что женщины избрали его своим адвокатом для защиты от автора трактата “De legibus connubialibus”. Данный тезис Бушара вызвал удивление Тирако: как это женщины догадались взять себе адвоката на процессе из-за книги. Ведь женщины явно не могли прочитать эту книгу, так как она написана по-латыни, а следовательно, как они смогли узнать, что книга написана против них?

Франсуа Рабле был другом и Тирако, и Бушара, но, тем не менее, он с блеском вышел из трудного положения, не обидев никого из своих друзей.
Рабле предположил:

"С Эмери, этого mulierarius [волокиты, бабника], вполне могло статься, что, сидя где-нибудь за столом или у камелька, он перевёл им по-своему те места, где о прекрасном поле говорится без особого уважения. Он хотел вас очернить, дабы самому возвыситься в их глазах".

Такой вердикт Рабле удовлетворил обоих учёных — и Тирако, и Бушара, - и между ними сохранились самые дружеские отношения.

В том же 1520 году, уже после упомянутого выше вердикта Рабле, Пьер Лами гостил у председателя сентского суда Эмери Бушара и оттуда написал - на латинском языке, разумеется, - письмо судье Тирако:

"Меня раздирают противоречивые чувства: с одной стороны, если ради Эмери я вынужден буду здесь задержаться, то меня загрызёт тоска по Вас и по нашему дорогому Рабле, самому просвещенному из братьев-францисканцев; с другой стороны, вернуться к Вам, что я, к великой своей радости, сделать не замедлю, это значит лишиться удовольствия быть с Эмери. Однако я нахожу огромное утешение в том, что, наслаждаясь обществом одного из Вас, я наслаждаюсь обществом и другого, — так похожи Вы друг на друга характером и учёностью, — и что присутствие Рабле, столь ревностного в исполнении обязанностей дружбы, мы тоже будем постоянно ощущать благодаря его письмам, как латинским, которые он пишет свободно, так и греческим, которые он начал писать совсем недавно... Не стану долго распространяться на эту тему, так как скоро мы возобновим на досуге наши сборища в лавровой роще и наши прогулки в садике".

Отметим, что по мнению учёного Лами наш герой ещё только делал первые шаги в изучении греческого языка. Отношения между всеми членами кружка оставались, как видим, вполне дружескими.

Эта история имела продолжение: в 1524 году последовало второе издание труда Андре Тирако “De legibus connubialibus”, к которому Рабле сочинил по-гречески хвалебную эпиграмму. Тирако поместил эти стихи на титульном листе своей книги, а вас я могу ознакомить с прозаическим переводом данной эпиграммы:

"Увидев эту книгу в Элизиуме, мужчины и женщины хором воскликнут:

“Если бы те законы, при помощи которых наш знаменитый Андре научил галлов хранить супружескую верность и уважать святость семейного очага, установил Платон, — был ли бы тогда на земле кто-нибудь выше Платона?”"


В своих похвалах Рабле немного перестарался, но это было вполне в духе того времени. Следует всё-таки сказать пару слов и о самом труде Тирако. Ведь это был всего лишь плохо отредактированный набор цитат и отрывков из произведений древних авторов, и подобный труд Рабле поставил выше сочинений Платона!
Каждой змее свой змеиный супчик!

фото в галерею прошу сбрасывать на doctor_z73@mail.ru

#2 Вне сайта   Yorik

Yorik

    Активный участник

  • Автор темы
  • Модераторы
  • Репутация
    87
  • 15 232 сообщений
  • 9514 благодарностей

Опубликовано 23 Апрель 2018 - 18:02

Вернёмся всё же немного назад, к первой крупной неприятности в жизни Рабле. Настоятель фонтенейского монастыря Жак Омме (Hommet) давно с неудовольствием наблюдал за научными занятиями некоторых братьев-францисканцев, за их светскими контактами, но особенно его возмущало пристрастие молодых людей к изучению греческого языка. Ведь большинство монахов, да и светских лиц, не владело греческим языком, и никто не мог гарантировать, что в греческих книгах нет никакой ереси.

В конце концов терпение у Жака Омме лопнуло и он добился от капитула майезского епископства разрешения на проведение обыска в кельях Пьера Лами и Франсуа Рабле. В кельях братьев, которые в отличие от большинства францисканцев не приняли обета невежества, а, наоборот, усердно занимались различными науками, были проведены обыски и — о, ужас! - обнаружились греческие книги.
Не думайте, что упоминание обета невежества - это шутка. Обет невежества принимали многие браться нищенствующих орденов, и Мишель Монтень (1533-1592) писал по этому поводу:

"Я не без удовольствия наблюдал, как кое-где люди из благочестия давали обет невежества, как дают обет целомудрия, бедности, покаяния".


Результаты обыска всех ужаснули: были найдены не только произведения греческих авторов. В кельях монахов были обнаружены книги и рукописи французских, немецких и итальянских авторов, а также произведения современных учёных-гуманистов вроде Эразма Роттердамского.
Обнаруженные книги и рукописи были конфискованы, а Лами и Рабле подвергнуты домашнему аресту — они сидели под замком в своих кельях и ожидали дальнейших репрессий, которые не замедлили последовать.
Настоятель Омме обвинил арестованных монахов в серьёзном преступления, в нарушении устава ордена францисканцев. Дело в том, что те средства, которые им выдавались за проповедь божьего слова, а также заработанные другими способами деньги, они не отдавали в монастырскую казну, а тратили их на приобретение книг для личного пользования. Это было очень тяжёлое обвинение.

Герхард Герритс (1469-1536) - великий голландский учёный, сташий известным под именем Эразм Роттердамский или просто Эразм.

Относительно дальнейшего развития событий существуют две версии.
По одной из них, арестованные монахи не стали безропотно ожидать дальнейшего решения своей судьбы, а как-то умудрились бежать из монастырского заключения и укрылись у своих друзей в окрестностях Фонтене-ле-Конт. Положение их не стало абсолютно надёжным, так как они теперь стали беглыми монахами, но всё же это было лучше, чем в темнице.
Многие исследователи утверждают, что конфискованные книги были сожжены, но как мы вскоре увидим, это предположение не соответствует действительности.

По другой версии, бежать удалось только Пьеру Лами, а Франсуа Рабле был заточён в темницу.
Но тут на защиту провинившихся монахов встали их влиятельные друзья. Судья Тирако прибыл в фонтенейское аббатство и добился от Жака Омме разрешения перевести Франсуа Рабле под епископский надзор. Омме не рискнул связываться с влиятельным епископом и его семейством, так что положение Рабле заметно улучшилось.

Пока их судьба окончательно не прояснилась, Лами и Рабле написали Гийому Бюде о своих бедствиях, но знаменитый учёный ответил товарищам по несчастью уже когда их судьба значительно улучшилась.

Пьеру Лами Бюде написал очень страстное письмо:

"Бессмертный Боже, покровитель Вашей священной конгрегации, равно как и моей дружбы с Вами! Что за весть дошла до меня! Оказывается, Вас и Вашего Пилада — Рабле за усердие в изучении греческого языка всячески донимают и притесняют в Вашей обители заклятые враги печатного слова и всего изящного. О, пагубные бредни! О, чудовищное заблуждение! Итак, тупые и грубые монахи в духовной слепоте своей осмеливаются преследовать клеветою тех, чьи познания, приобретённые в столь краткий срок, должны бы составлять гордость всей братии!.. Нам тоже пришлось столкнуться с проявлениями их бессмысленной злобы; мы сами подвергались их нападкам, ибо они видели в нас вождя тех, кого, по их выражению, “охватило бешенство эллинизма” и кто поддерживает недавно восстановленный, к вечной славе нашего времени, культ греческой словесности — культ, который они поклялись уничтожить...
Все друзья науки были готовы по мере сил и возможностей помочь Вам в беде — Вам и тем немногим монахам, которые вместе с Вами стремятся познать всеобъемлющую науку...
Однако мне сообщили, что всем этим невзгодам пришел конец с тех пор, как Ваши преследователи поняли, что навлекают на себя гнев влиятельных лиц и самого Короля. Итак, Вы с честью выдержали испытание и теперь, надеюсь, с ещё большим рвением приметесь за дело".


Письмо к Франсуа Рабле содержит другие подробности данной истории:

"Один из наиболее просвещенных и гуманных Ваших братьев сообщил мне новость, которую я заставил его подтвердить под клятвою, а именно, что Вам вернули незаконно отобранные у Вас книги, усладу Ваших дней, и что Вы вновь обрели свободу и покой".


В любом случае, и судья Тирако, и епископ Майеза подняли в Париже на ноги своих влиятельных друзей и родственников, так что дело Лами и Рабле дошло даже до папской курии.
Все эти хлопоты вскоре принесли желанный результат, так как папа Климент VII дал брату Франсуа разрешение оставить орден францисканцев и перейти к бенедиктинцам. Рабле также получил звание каноника в аббатстве Майеза с правом пользования его доходами и место личного секретаря епископа.

Климент VII (1478-1534) - Джулио Медичи, папа с 1523.

В качестве секретаря епископа Франсуа Рабле не был слишком обременён своими должностными обязанностями. Епископ Майеза не обращал внимания на то, что Рабле продолжал читать классиков и делал из них переводы. Кроме того, Рабле начал усердно заниматься естественными науками, преимущественно ботаникой, медициной и алхимией, и изучать еврейский язык; не забывал Рабле и новые европейские языки, такие как итальянский, испанский и английский.
Вскоре Франсуа Рабле начнёт широко использовать приобретённые знания.

Судьба Пьера Лами сложилась не столь удачно. Примерно в 1524 году ему удалось перебраться в Базель, где он вскоре и умер, вроде бы в 1525 году. Сохранились стихи, сочинённые Франсуа Рабле на смерть своего друга.
Эразм Роттердамский также вспоминал о Пьере Лами, как о скромном и чистом человеке.

Вернёмся к Рабле. Точной хронологии жизни Рабле до 1530 года нет. Известно, что он очень усердно учился, но в 1527 году Рабле без разрешения покинул обитель бенедектинцев (и стал таким образом как бы беглым монахом!), и что в 1530 году он объявился в Монпелье, куда он прибыл для изучения медицины. Где он оставил принадлежавшие ему книги и рукописи, возвращённые с большим трудом, мы не знаем. Скорее всего, они остались в резиденции епископа.

Рассказывают, что когда Рабле прибыл в Монпелье, он в первый же день отправился в местный университет, а там в это время проходил публичный диспут о лекарственных свойствах некоторых трав. Вначале Рабле скромно слушал учёные речи, но так как он уже прекрасно разбирался в обсуждаемых вопросах, то он стал отмечать неточности в высказываниях диспутантов. Декан факультета обратил внимание на поведение незнакомца с почтенной внешностью и сумел узнать его имя, которое к тому времени уже получило определённую известность в научных кругах.
Тогда декан предложил Рабле принять участие в этом диспуте. Рабле сначала отказывался, но потом произнёс блестящую речь по поводу обсуждаемых вопросов. При этом он продемонстрировал такие глубокие знания о целебных свойствах различных растений и о их жизненном цикле, что вызвал рукоплескания в зале; ему аплодировали даже диспутанты.

Так это было, или не совсем так, но в архивах университета Монпелье сохранились некоторые сведения о пребывании Франсуа Рабле в его стенах.
В регистрационной книге университета есть такая запись:

"Я, Франсуа Рабле, уроженец города Шинона Турской епархии, прибыл сюда с целью изучить медицину и наставником своим избрал знаменитого учителя Жана Широна, доктора и преподавателя этого университета. Обязуюсь соблюдать все правила вышеназванного медицинского факультета по примеру всех, кто добровольно зачисляется в студенты и приносит установленную присягу, в чём и подписываюсь. Лето от рождества Христова 1530-е, сентября 17 дня".


Под 30 ноября того же 1530 года находим запись о том, что Рабле удостоен степени бакалавра. Быстро же это у него получилось!
Но Рабле продолжал интенсивно учиться и у местных преподавателей, и в университетской библиотеке. Кроме того, он и сам читал лекции (как и положено было бакалавру), в которых разбирал и комментировал такие произведения древних авторов, как “Афоризмы” Гиппократа и сочинения Галена.
Рабле строго следил за тем, чтобы студенты изучали медицину по выверенным изданиям классиков науки. Он утверждал:

"Одна запятая, прибавленная, зачеркнутая или не на месте поставленная, может стоить жизни нескольким тысячам людей".

Франсуа Рабле не ограничивался только наставлениями. Он где-то раздобыл древнюю рукопись Гиппократа и с её помощью сумел исправить много погрешностей и опечаток в распространённом к тому времени издании “Афоризмов” Гиппократа.

Своё свободное время преподаватели университета в Монпелье проводили не только за научными трудами: они могли повеселиться за кружкой тонизирующего напитка, но иногда придумывали и другие развлечения.
Каждой змее свой змеиный супчик!

фото в галерею прошу сбрасывать на doctor_z73@mail.ru

#3 Вне сайта   Yorik

Yorik

    Активный участник

  • Автор темы
  • Модераторы
  • Репутация
    87
  • 15 232 сообщений
  • 9514 благодарностей

Опубликовано 24 Апрель 2018 - 15:12

Однажды Рабле с друзьями сочинили забавную комедию или фарс, взяв за основу одну итальянскую пьесу о врачах, и сыграли в ней все главные роли. Рабле называл эту пьесу нравоучительной комедией о человеке, женившемся на немой, и благодаря нашему герою (и его роману) я могу коротко пересказать содержание этого фарса. Некий горожанин женился на женщине, которая была немой от рождения, и обратился к врачам с просьбой об её излечении от недуга. Лекарь справился с задачей с помощью хирурга, который подрезал женщине какую-то жилку. Едва оправившись от операции, женщина заговорила, да так, что быстро довела мужа до невменяемого состояния, и бедняга опять обратился к лекарю с просьбой, заставить её снова замолчать.
Лекарь разочаровал мужчину:

"В моём распоряжении имеется немало средств, которые могут заставить женщину заговорить, и нет ни одного, которое заставило бы её замолчать. Единственное средство от женской болтовни — это глухота мужа".

Делать было нечего и мужчина согласился: врачи неким образом сумели сделать мужчину глухим. Когда жена обнаружила, что муж её не слышит и совершенно не реагирует на её слова, она просто взбесилась. Одновременно врачи обратились к мужу с требованием оплатить их услуги, но тот заявил, что он их совершенно не слышит и не понимает, о чём они его просят. Тогда лекарь дал незаметно мужу порошок, от которого тот сошёл с ума. Сумасшедший муж и взбесившаяся жена вместе набросились на хирурга и лекаря и избили их до полусмерти.

Эта незатейливая комедия послужила отправным пунктом для двух достаточно хорошо известных во французской литературе произведений.
Мольер в своём “Лекаре поневоле” довольно много позаимствовал у Рабле, а Анатоль Франс в 1908 году издал пьесу, которая называлась почти также как у Рабле: “Комедия о человеке, который женился на немой”.

Жан Батист Поклен (1622-1673) — французский актёр и драматург; известен под театральным псевдонимом Мольер.
Франсуа Анатоль Тибо (1844-1924) — французский писатель, прославился под псевдонимом Анатоль Франс; член Французской академии 1896; NP по литературе 1921.

Ко времени пребывания Рабле в Монпелье относится и рассказ о важной услуге, которую он смог оказать местному университету. Дело в том, что одна из коллегий университета была закрыта в предыдущее царствование, а для ей восстановления следовало обратиться к канцлеру Франции, которым в то время был Дюпра.
Для решения этой деликатной задачи ректор университета выбрал Рабле, который и отправился в Париж для встречи с Дюпра. Однако там Рабле никак не мог добиться встречи с канцлером, и тогда он придумал хитрый трюк.
Одевшись в какой-то невообразимый костюм, Рабле начал прохаживаться перед домом канцлера, и вскоре вокруг него собралась толпа зевак. Посыпались вопросы: кто он такой и что он тут делает? Рабле объяснил, что он приехал драть шкуры с быков, но может содрать её с любого желающего.
Подобные ответы вызвали оживление толпы, и тогда канцлер послал слугу выяснить, что за сборище возле его дома, и кто этот человек в странной одежде. На вопросы слуги Рабле стал отвечать по-латыни. Тогда слуга позвал чиновника, знавшего этот язык, но с тем Рабле заговорил по-гречески; со следующим посланцем он заговорил на древнееврейском, по том по-английски, по-итальянски, по-испански. Так продолжалось до тех пор, пока канцлер не заинтересовался этим странным человеком и не захотел его увидеть.
В приёмной канцлера Рабле скинул свой странный наряд и в длинной речи на изящном французском языке изложил Дюпра просьбу университета Монпелье. Канцлер Дюпра был поражён умом, красноречием и образованностью Рабле и согласился удовлетворить прошение университета.

Антуан Дюпра (1463-1535) — или дю Пра, канцлер Франции с 1515, архиепископ Санса с 1517, кардинал с 1527.

В честь оказанной Рабле услуги совет университета постановил, что при защите докторской диссертации каждый кандидат должен надевать красный плащ, как у Рабле, с круглым воротником и с вышитыми на нём буквами FRC, что являлось сокращением от “Франсуа Рабле из Шинона”.
По слухам, подобный плащ существовал в университете Монплеье ещё в XVIII веке, правда вышитые буквы расшифровывались уже иначе.
Сам Рабле до защиты докторской диссертации не дотерпел в Монпелье и покинул университет, так как ветер странствий погнал его дальше.

Здесь следует отметить, что Франсуа Рабле давно уже питал настоящую ненависть к колоколам и колокольному звону, так как они, во-первых, по-своему выстраивали его распорядок жизни, и, во-вторых, мешали ему читать древних авторов. Кстати, многие учёные люди духовного звания разделяли эту неприязнь.

Рабле стремился попасть в Лион, один из крупнейших книгоиздательских центров Европы того времени, и в ноябре 1532 года он получил должность врача в городской больнице. Подобная работа позволила Рабле заниматься и практической анатомией, в частности, он занимался вскрытием трупов, хотя церковь и осуждала подобную деятельность.
Однажды Рабле даже произвёл в городской больнице публичное вскрытие трупа одного повешенного.

В Лионе Рабле, несмотря на солидную разницу в возрасте, подружился с местным типографом Этьеном Доле (1509-1546), который в свои молодые годы был уже довольно известным филологом. Доле присутствовал на этом публичном вскрытии и посвятил данному событию философское стихотворение.
Сразу же скажу, что позднее Доле был обвинён в ереси, и в 1546 году его сожгли в Париже на площади Мобер.

Однажды во время своих естественнонаучных занятий Рабле наткнулся на маленьких рыбок из семейства анчоусов и стал наводить у древних авторов справки о них. Он с удивлением обнаружил, что эти рыбки служили исходным сырьём для одного из изысканнейших деликатесов древности — рыбного солёного соуса garum.
Рабле стал изучать старинные рецепты приготовления этого соуса, технология оказалась довольно сложной, а время приготовления — не менее трёх месяцев. Рабле долго экспериментировал и в конце концов добился успеха. Он послал запечатанную баночку полученного деликатеса Этьену Доле и сопроводил посылку написанными по случаю латинскими стихами.
Соус garum древние употребляли или с устрицами, или перед едой для возбуждения аппетита, или с нежной рабой.

Работа в больнице вначале не мешала Рабле много времени проводить в книжной лавке типографа и издателя Себастьяна Грифиуса (1493-1556) на улице Мерсьер, где вместо вывески с именем издателя красовалось изображение грифа. Но однажды Франсуа Рабле самовольно покинул территорию больницы и в тот же день он был уволен. Тогда он решил заняться издательской деятельностью: издавать книги в типографии Грифиуса и продавать их в лавке с изображением грифа.

Грифиус и Рабле неплохо сработались вместе. Вначале Рабле подготовил “Медицинские письма Манарди” и посвятил это издание судье Тирако. Затем Рабле издал исправленные им по рукописи “Афоризмы” Гиппократа с подробнейшим комментарием и посвятил это издание епископу Жоффруа д'Эстиссаку.

Джованни Манарди (1462-1536) — итальянский учёный-гуманист, ботаник и естествоиспытатель.

Но на издательском поприще у Рабле сличались и проколы. Так однажды он напечатал два древних документа, завещание некоего Луция Куспидия и какую-то купчую крепость. Это издание он посвятил королевскому советнику Эмери Бушару, но тут произошёл сильный конфуз. Вскоре выяснилось, что завещание было сфабриковано ещё во второй половине XV века, а купчую крепость написал Джованни Понтано, которая была частью вступления к его диалогу “Actius”.

Джованни Понтано (1426-1503) — он же Jovianus Pontanus, итальянский гуманист, писавший стихи и диалоги на латинском языке.

Во время своего пребывания в Лионе Рабле попытался завязать переписку с Эразмом Роттердамским.
Жорж д'Арманьяк, епископ Родеза, познакомился с Рабле, а так как он и сам был большим любителем книжной мудрости, то проникся уважением к столь образованному человеку. Однажды он попросил Рабле переслать Эразму сочинения Иосифа Флавия.
Рабле выполнил просьбу епископа и приложил к посылке письмо, которое сохранилось до наших дней. Правда, сохранившийся экземпляр адресован некоему Бернару де Салиньяку, но все исследователи уверены в том, что подлинным адресатом является Эразм. Во второй половине XVI века во Франции действительно трудился довольно известный математик, которого звали Бернар де Салиньяк, но он был значительно моложе других лиц этой истории, и свои первые труды он опубликовал только через 18 лет после смерти Рабле.

Жорж д'Арманьяк (1501-1585) - гуманист, епископ Родеза с 1529, кардинал с 1544.

Приведу большие выдержки из этого послания Рабле:

"Бернарду Салиньяку (!?) приветствие именем Христа! Жорж д'Арманьяк, достославный епископ Родеза [впоследствии кардинал-архиепископ Тулузы и Авиньона] прислал мне недавно Флавия Иосифа с просьбою во имя нашей старой дружбы переслать его вам, как только я найду достойное доверия лицо, которое будет отправляться в место вашего пребывания...
Я узнал недавно от Иллария Бертульфа, с которым нахожусь в близких отношениях, что вы готовите нечто против клевет Жерома Алеандра, подозревая, будто это он писал против вас под маской лже-Скалигера. Я не могу допустить, чтобы вы благодаря этому подозрению оставались в заблуждении: Скалигер действительно существует, он из Вероны, происходит из семьи сосланных Скалигеров и сам сослан. В настоящее время он занимается медициной в Ажене. Этот клеветник мне хорошо знаком; он имеет некоторые сведения по медицине, но вообще — человек, не заслуживающий никакого уважения и полнейший атеист. Я ещё не видал его книги; в течение стольких месяцев ни один экземпляр не дошел сюда; я думаю, что ваши друзья в Париже изъяли её из обращения".

Жером Алеандр (1480-1542) - Жироламо Алеандро, итальянский гуманист; не путать с кардиналом Жироламо Алеандро (1574-1629).
Жюль Сезар Скалигер (1484-1558) — гуманист, философ, филолог, естествоиспытатель, врач, астролог и поэт.

Дело было в том, что в начале 30-х годов XVI века в свет одно за другим вышли два письма-памфлета, направленные против диалога Эразма под названием “Ciceronianus”, в которых критиковались и другие произведения Эразма, в том числе и “Похвала глупости”. Памфлеты были изданы под именем Скалигера, но Эразм почему-то решил, что это дело рук Алеандра.

В 1532 году в том же Лионе произошли события, которые вскоре привели к созданию романа, обессмертившего имя Франсуа Рабле. Сначала у издателя Франсуа Жюста (1490-1547) вышла в свет народная книга под названием “Великие и неоценимые хроники о великом и огромном великане Гаргантюа”. Книга была составлена из народных преданий и сказаний о похождениях добродушного великана Гаргантюа, и очень хорошо расходилась.
Данное издание натолкнуло Рабле на интересную мысль, и в начале 1533 года он выпустил в свет книгу “Страшные и ужасающие деяния и подвиги преславного Пантагрюэля, короля дипсодов, сына великого великана Гаргантюа”, обозначив автора сочинения как Алкофрабаса Назье, но это имя представляло собой анаграмму имени Франсуа Рабле.
Хотя это был ещё сырой и достаточно слабый вариант будущей второй части знаменитого романа, книга тоже хорошо продавалась, что позволило Рабле немного подзаработать на имени Пантагрюэля. В том же 1533 году Рабле издал “Пантагрюэлическое предсказание (“Pantagrueline Prognostication”), вполне верное и неоспоримое, на 1533-й год, составленное на пользу и поучение людей легкомысленных, ротозеев по природе, господином Алкофрибасом, архитриклином вышеозначенного Пантагрюэля”.
Архитриклин — это шутливое название распорядителя на пиру, образованное по аналогии со словом архиепископ; правильнее — триклиниарх.
Каждой змее свой змеиный супчик!

фото в галерею прошу сбрасывать на doctor_z73@mail.ru



Похожие темы Collapse

  Тема Раздел Автор Статистика Последнее сообщение


0 пользователей читают эту тему

0 пользователей, 0 гостей, 0 скрытых

Добро пожаловать на форум Arkaim.co
Пожалуйста Войдите или Зарегистрируйтесь для использования всех возможностей.