2 ответов в теме

[Yorik]

Среди многочисленных исторических памятников старины этот - один из наиболее известных, наиболее «говорящий», поскольку на нем имеются надписи. Однако он и один из самых таинственных. Речь идет о знаменитом на весь мир «гобелене из Байё», и так уже получилось, что здесь, на страницах ВО, мне долгое время рассказать о нем не удавалось. Оригинальных материалов на эту тему у меня не осталось, поэтому я решил воспользоваться статьей в украинском журнале «Наука и техника», который сегодня также распространяется и в розничной продаже, и по подписке в России. На сегодня это самое подробное исследование этой темы, основанное на изучении множества зарубежных источников.

«Вот он, Уильям!» – драматический момент боя, когда среди сражающихся разнесся слух, что их предводитель убит.



Впервые про «гобелен» я узнал из «Детской энциклопедии» советского времени, в которой он почему-то был назван… «Байонским ковром». Потом уже я узнал, что в Байоне делают ветчину, а вот город Байё - это место хранения этого легендарного гобелена, потому-то он так и был назван. Со временем интерес к «ковру» у меня только окреп, удалось получить по нему много интересной (и неизвестной у нас в России) информации, ну, а в итоге это вылилось вот в эту самую статью…

Местонахождение города Байё во Франции.


На свете не так уж и много битв, радикально изменивших историю целой страны. По сути, в западной части света таковых, наверное, всего лишь одна – это битва при Гастингсе. Однако откуда мы про неё знаем? Какие вообще существуют доказательства того, что она действительно была, что это не вымысел досужих летописцев и не миф? Одно из наиболее ценных свидетельств – знаменитый «Байеский ковер», на котором «руками королевы Матильды и её фрейлин» – обычно так о нем пишут в наших отечественных книгах по истории, – изображено норманнское завоевание Англии, и сама битва при Гастингсе. Но прославленный шедевр порождает не меньше вопросов, чем ответов.

Добро пожаловать в Байё! – вывеска на перроне местного вокзала.

Труды монархов и монахов

Самые ранние сведения о битве при Гастингсе получены отнюдь не от англичан, но и не от норманнов. Они были записаны в другой части северной Франции. В те времена современная Франция представляла собой лоскутное одеяло из отдельных сеньориальных владений. Власть короля была сильна только в его домене, для остальных земель он был лишь номинальным правителем. Нормандия также пользовалась большой самостоятельностью. Она была образована в 911 г., после того, как король Карл Простой (или Простоватый, что звучит более правильно, а главное более достойно), отчаявшись увидеть конец набегам викингов, уступил земли около Руана предводителю викингов Ролло (или Роллону). Герцог Вильгельм приходился Роллону пра-пра-правнуком.

К 1066 г. норманны распространили свою власть на территорию от Шербурского полуострова и вплоть до устья реки Сом. К этому времени норманны были настоящими французами – говорили на французском языке, придерживались французских традиций и религии. Но чувство своей обособленности они сохранили и о своем происхождении помнили. Со своей стороны, французские соседи норманнов боялись усиления этого герцогства, и с северными пришельцами не смешивались. Ну не было у них для этого подходящих взаимоотношений, только и всего! К северу и востоку от Нормандии лежали земли таких «не-норманнов», как владение графа Гая из Пуату и его родича графа Юстаса II из Болони. В 1050-х гг. они оба враждовали с Нормандией и поддержали герцога Вильгельма в его вторжении 1066 г. только потому, что преследовали собственные цели. Поэтому особенно примечательно то, что самая ранняя запись сведений о битве при Гастингсе была сделана именно французом (а не норманном!) епископом Гаем Амьенским, дядей графа Гая из Пуату и двоюродным дядей графа Юстаса из Болони.

Труд епископа Гая – это обстоятельная поэма на латинском языке, и названа она «Песнь о битве при Гастингсе». Хотя о ее существовании знали давно, открыта она была лишь в 1826 г., когда архивисты короля Ганновера совершенно случайно наткнулись на две копии «Песни» XII в. в королевской библиотеке Бристоля. «Песнь» можно датировать 1067 г., а самое позднее - периодом до 1074-1075 гг., когда епископ Гай умер. В ней представлена французская, а не норманнская, точка зрения на события 1066 г. Причем, в отличие от норманнских источников автор «Песни» делает героем сражения при Гастингсе отнюдь не Вильгельма Завоевателя (которого все-таки было бы правильнее называть Гийомом), а графа Юстаса II Болонского.

Один из домов на улице в Байё. Здесь время, кажется, остановилось!

Затем английский монах Эдмер из Кентерберийского аббатства написал «Историю недавних (последних) событий в Англии» между 1095 и 1123 гг.» И оказалось, что его характеристика норманнского завоевания полностью противоречит норманнской версии этого события, хотя она и недооценивалась историками, увлеченными другими источниками. В XII в. нашлись авторы, которые продолжили традицию Эдмера и высказывали сочувствие к завоеванным англичанам, хотя и оправдывали победу норманнов, которая привела к росту духовных ценностей в стране. Среди этих авторов такие англичане, как: Джон Ворчертерский, Вильгельм Мольмесберский, и норманны: Одерик Виталис в первой половине XII в. и во второй половине – рожденный в Джерси поэт Вейс.

Плотина на реке, протекающей через город.

В письменных источниках со стороны норманнов герцог Вильгельм удостаивается гораздо большего внимания. Одним из таких источников является биография Вильгельма Завоевателя, написанная в 1070-х гг. одним из его священников - Вильгельмом из Пойтерса. Его труд «Деяния герцога Вильгельма», сохранился в неполной версии, напечатанной в XVI веке, а единственная известная рукопись сгорела во время пожара 1731 г. Это самое подробное описание интересующих нас событий, автор которого был о них хорошо информирован. И в этом качестве «Деяния герцога Вильгельма» бесценны, но не лишены предвзятости. Вильгельм из Пойтерса – патриот Нормандии. При каждой возможности он восхваляет своего герцога и проклинает злого узурпатора Гарольда. Цель труда – оправдать норманнское вторжение после его завершения. Без сомнения, он приукрашивал правду и даже временами попросту преднамеренно лгал, чтобы представить это завоевание справедливым и законным.

Водяная мельница работает до сих пор!

Другой норманн - Одерик Виталис, также создал подробное и интересное описание норманнского завоевания. При этом он основывался на написанных в XII в. трудах разных авторов. Сам Одерик родился в 1075 г. близ Шрусберга в семье англичанки и норманна и в 10 лет был отправлен родителями в норманнский монастырь. Здесь он провел всю жизнь в качестве монаха, занимаясь изысканиями и литературным творчеством и между 1115 и 1141 гг. создал историю норманнов, известную как «Церковная история». Прекрасно сохранившаяся авторская копия этой работы находится в национальной библиотеке в Париже. Разрываясь между Англией, где он провел детство, и Нормандией, где он прожил всю зрелую жизнь, Одерик хоть и оправдывает завоевание 1066 г., которое привело к религиозной реформе, но не закрывает глаза на жестокость пришельцев. В своем труде он даже заставляет Вильгельма Завоевателя назвать себя «жестоким убийцей», и на смертном одре в 1087 г. он вкладывает в его уста совершенно не характерное для него признание: «Я относился к местным жителям с неоправданной жестокостью, унижая богатых и бедных, несправедливо лишая их же земель; я послужил причиной смерти многих тысяч из-за голода и войны, особенно в Йоркшире».

Вид на башни собора Нотр-Дам в Байё.

Эти письменные источники – основа для исторического исследования. В них мы видим захватывающую, поучительную и загадочную историю. Но когда мы закрываем эти книги и подходим к гобелену из Байе, мы словно из темной пещеры попадаем в мир, залитый светом и полный ярких красок. Фигуры на гобелене не просто забавные персонажи XI в., вышитые на льняном полотне. Они кажутся нам реальными людьми, хотя и вышиты иной раз в странной, едва ли не гротесковой манере. Однако, даже просто рассматривая «гобелен», спустя какое-то время начинаешь понимать, что он, этот гобелен, скрывает больше, чем показывает, и что он и сегодня полон тайн, которые еще ждут своего исследователя.

Собор Нотр-Дам со стороны одной из улиц.

Путешествие во времени и пространстве

Как случилось так, что хрупкое произведение искусства пережило гораздо более прочные вещи и сохранилось до сих пор? Это само по себе выдающееся событие достойно, по крайней мере, отдельного рассказа, если не отдельного исторического исследования. Первое свидетельство о существовании гобелена датируется рубежом XI и XII вв. В период между 1099 и 1102 гг. французский поэт Бодри, аббат Буржельского монастыря, сочинил поэму для графини Адели Блойской, дочери Вильгельма Завоевателя. В поэме подробно описывается великолепный гобелен, находящийся в её опочивальне. По словам Бодри, гобелен вышит золотом, серебром и шелком, и на нем изображено завоевание Англии её отцом. Поэт подробно описывает гобелен, сцену за сценой. Но это не мог быть гобелен из Байе. Гобелен, описываемый Бодри, гораздо меньше, создан в другой манере и вышит более дорогими нитями. Возможно, этот гобелен Адели – миниатюрная копия гобелена из Байё, и он действительно украшал опочивальню графини, но потом был утерян. Однако большинство ученых считают, что гобелен Адели есть не что иное, как воображаемая модель гобелена из Байе, который автор где-то видел в период до 1102 г. В доказательство они приводят его слова:
«На этом полотне – корабли, предводитель, имена предводителей, если, конечно, оно когда-либо существовало. Если вы бы смогли поверить в его существование, вы бы увидели в нем правду истории».

Отблеск гобелена из Байе в зеркале воображения поэта – единственное упоминание о его существовании в письменных источниках вплоть до XV в. Первое достоверное упоминание гобелена из Байе датируется 1476 г. Этим же временем датируется и его точное местонахождение. Опись Байеского собора 1476 г. содержит данные, согласно которым во владении собора находилось «очень длинное и узкое льняное полотно, на котором вышиты фигуры и комментарии к сценам норманнского завоевания». Документы свидетельствуют, что каждое лето вышивку вывешивали вокруг нефа собора на несколько дней во время религиозных праздников.

Вид на собор в сумерках.

Мы, наверное, никогда не узнаем, как этот хрупкий шедевр 1070-х гг. дошел до нас через века. В течение длительного периода после 1476 г. информации о гобелене нет. Он легко мог сгинуть в горниле религиозных войн XVI в., так как в 1562 г. Байеский собор был разорен гугенотами. Они уничтожили в соборе и книги, и многие другие предметы, названные в описи 1476 г. Среди этих вещей – подарок Вильгельма Завоевателя - позолоченная корона и, по крайней мере, один очень ценный безымянный гобелен. Монахи знали о предстоящем нападении и сумели передать самые ценные сокровища под покровительство местных властей. Возможно, гобелен из Байе был хорошо спрятан или грабители просто просмотрели его; но гибели ему удалось избежать.

Один из витражей собора.

Бурные времена сменялись мирными, и вновь возродилась традиция вывешивать гобелен во время праздников. На смену летящим одеждам и остроконечным шляпам XIV в. пришли обтягивающие штаны и парики, но жители Байе по-прежнему с восхищением взирали на гобелен, изображающий победу норманнов. Лишь в XVIII в. на него обратили внимание ученые, и вот с этого момента история гобелена из Байе известна в мельчайших деталях, хотя сама цепь событий, приведших к «открытию» гобелена – лишь только в общих чертах.

История «открытия» начинается с Николя-Джозефа Фокольта, правителя Нормандии с 1689 по 1694 гг. Он был очень образованным человеком, и после его смерти в 1721 г. принадлежавшие ему бумаги были переданы в библиотеку Парижа. Среди них нашли стилизованные рисунки первой части гобелена из Байе. Антиквары Парижа были заинтригованы этими загадочными рисунками. Их автор неизвестен, но возможно, им была дочь Фокольта, славившаяся своими художественными талантами. В 1724 г. исследователь Энтони Ланселот (1675 – 1740 гг.) обратил внимание Королевской Академии на эти рисунки. В академическом журнале он воспроизвел очерк Фокольта; т.о. впервые изображение гобелена из Байе появилось в печати, однако никто еще не знал, что же это такое на самом деле. Ланселот понимал, что рисунки изображали выдающееся произведение искусства, но не имел понятия, какое именно. Он не смог определить, что это было: барельеф, скульптурная композиция на хорах церкви или гробницы, фреска, мозаика, или гобелен. Он только определил, что работа Фокольта описывает лишь часть большого произведения, и сделал вывод, что «у него должно быть продолжение», хотя исследователь и представить себе не мог, каким оно может быть в длину. Правду о происхождении этих рисунков открыл историк-бенедектинец Бернар де Монфокон (1655 – 1741 гг.). Он был знаком с трудом Ланселота и поставил перед собой задачу найти загадочный шедевр. В октябре 1728 г. Монфокон встретился с настоятелем аббатства Святого Вигора в Байе. Настоятель был местным жителем и рассказал, что на рисунках изображена старинная вышивка, которая в определенные дни вывешивается в Байеском соборе. Так тайна их раскрылась, и гобелен стал достоянием всего человечества.

Мы не знаем, видел ли Монфокон гобелен воочию, хотя трудно себе представить, что он, отдав столько сил его поиску, упустил такую возможность. В 1729 г. он опубликовал рисунки Фокольта в первом томе «Памятников французских монастырей». Затем он попросил Энтони Бенуа, одного из лучших рисовальщиков того времени, скопировать остальные эпизоды гобелена без каких-либо изменений. В 1732 г. рисунки Бенуа появились во втором томе «Памятников» Монфокона. Таким образом, в печать вышли все эпизоды, изображенные на гобелене. Эти первые изображения гобелена очень важны: они свидетельствуют о том, в каком состоянии находился гобелен в первой половине XVIII в. К тому времени заключительные эпизоды вышивки уже были утеряны, поэтому рисунки Бенуа заканчиваются на том же самом фрагменте, который мы можем видеть и в наши дни. В его комментариях говорится, что местная традиция приписывает создание гобелена жене Вильгельма Завоевателя королеве Матильде. Вот откуда, следовательно, и появился широко распространенный миф о «гобелене королевы Матильды».

Королева Матильда.

Сразу после этих публикаций к гобелену потянулась череда ученых из Англии. Одним из первых среди них был антиквар Эндрю Дукарел (1713 – 1785 гг.), увидевший гобелен в 1752 г. Добраться до него оказалось сложной задачей. Дукарел услышал о Байеской вышивке и захотел увидеть ее, однако когда он приехал в Байе, священники собора начисто отрицали ее существование. Возможно, они просто не хотели развертывать гобелен для случайного путника. Но Дукарел не собирался так просто сдаваться. Он рассказал, что на гобелене изображено завоевание Англии Вильгельмом Завоевателем и добавил, что каждый год его вывешивали в их соборе. Эти сведения вернули священникам память. Настойчивость учёного была вознаграждена: его провели в маленькую часовню в южной части собора, которая была посвящена памяти Томаса Беккета. Именно здесь, в дубовом ящике, и хранился свернутый Байеский гобелен. Дукарел стал одним из первых англичан, увидевший гобелен после XI в. Позже он написал о глубоком удовлетворении, которое испытал, увидев это «невероятно ценное» творение; хотя и сокрушался по поводу его «варварской техники вышивки». Однако местонахождение гобелена оставалось загадкой для большинства ученых, а великий философ Дэвид Юм еще больше запутал ситуацию, когда написал, что «этот интересный и оригинальный памятник недавно обнаружен в Руане». Но постепенно слава гобелена из Байе распространилась по обе стороны Ламанша. Правда, впереди у него были тяжелые времена. Он в превосходном состоянии миновал мрачное средневековье, но теперь находился на пороге самого серьезного испытания в своей истории.

Сувенирная майка с символикой гобелена.


Взятие Бастилии 14 июля 1789 г. уничтожило монархию и положило начало жестокостям французской революции. Старый мир религии и аристократии теперь полностью отвергался революционерами. В 1792 г. революционное правительство Франции постановило, что все, что связано с историей королевской власти, должно быть уничтожено. В порыве иконоборчества разрушались здания, крушились скульптуры, вдребезги разбивались бесценные витражи французских соборов. В парижском пожаре 1793 г. сгорело 347 томов и 39 ящиков с историческими документами. Скоро волна разрушений докатилась и до Байе.

В 1792 г. очередная партия местных граждан отправлялась на войну в защиту французской революции. В спешке забыли полотно, укрывавшее повозку со снаряжением. И кто-то посоветовал использовать для этой цели вышивку королевы Матильды, хранившуюся в соборе! Местная администрация дала свое согласие, и толпа солдат вошла в собор, захватила гобелен и накрыла им повозку. Комиссар местной полиции, адвокат Ламберт Леонард-Лефорестер, узнал об этом в самый последний момент. Зная об огромной исторической и художественной ценности гобелена, он немедленно приказал вернуть его на место. Затем, проявив подлинное бесстрашие, он бросился к повозке с гобеленом и лично увещевал толпу солдат до тех пор, пока они не согласились вернуть гобелен в обмен на брезент. Однако некоторые революционеры продолжали вынашивать идею уничтожения гобелена, а в 1794 г. его попытались разрезать на куски, чтобы украсить праздничный плот в честь «богини Разума». Но к этому времени он уже находился в руках местной художественной комиссии, и та сумела защитить гобелен от уничтожения.

В эпоху Первой империи судьба гобелена была более счастливой. В то время никто не сомневался, что Байеский гобелен – это вышивка жены победоносного завоевателя, которая хотела прославить достижения мужа. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Наполеон Бонапарт увидел в нем средство для пропаганды повторения такого же завоевания. В 1803 г. тогда ещё Первый Консул планировал вторжение в Англию и, для подогрева энтузиазма, приказал выставить «гобелен королевы Матильды» в Лувре (тогда он назывался музеем Наполеона). На протяжении веков гобелен находился в Байе, и горожане с горечью расставались с шедевром, который могли больше никогда не увидеть. Но местные власти не могли ослушаться приказа, и гобелен был отправлен в Париж.

Парижский Лувр, где несколько раз экспонировался гобелен.

Выставка в Париже имела огромный успех, гобелен стал популярным предметом обсуждения в светских салонах. Была даже написана пьеса, в которой королева Матильда усердно трудилась над гобеленом, а выдуманный персонаж по имени Раймонд мечтал стать солдатом-героем, чтобы его тоже вышили на гобелене. Неизвестно, видел ли эту пьесу Наполеон, но утверждается, что он провел несколько часов, стоя в размышлениях перед гобеленом. Как и Вильгельм Завоеватель, он тщательно готовился к вторжению в Англию. Флот Наполеона из 2000 кораблей находился между Брестом и Антверпеном, а его «великая армия» из 150-200 тыс. солдат разбила лагерь в Болони. Историческая параллель стала еще более очевидной, когда в небе над северной Францией и южной Англией пронеслась комета, ведь на гобелене из Байе ясно видна комета Галлея, замеченная в апреле 1066 г. Этот факт не остался без внимания, и многие посчитали его еще одним предзнаменованием поражения Англии. Но, не смотря на все приметы, Наполеону не удалось повторить успех нормандского герцога. Его планы не осуществились, и в 1804 г. гобелен вернулся в Байе. На этот раз он оказался в руках светских, а не церковных властей. Больше он никогда не выставлялся в Байеском соборе.

Когда между Англией и Францией в 1815 г. установился мир, гобелен из Байе перестал служить орудием пропаганды, и был возвращен миру науки и искусства. Только в это время люди начали осознавать, как близка была гибель шедевра, и задумались о месте его хранения. Многие были обеспокоены тем, как гобелен постоянно сворачивали и разворачивали. Одно это причиняло ему вред, но власти не торопились решать эту проблему. Чтобы сберечь гобелен, Лондонское общество антикваров направило Чарльза Стозарда – выдающегося чертежника, скопировать его. На протяжении двух лет, с 1816 по 1818 г. Стозард работал над этим проектом. Его рисунки, наряду с более ранними изображениями, очень важны для оценки тогдашнего состояния гобелена. Но Стозард был не только художником. Он написал один из лучших комментариев к гобелену. Более того, он попытался на бумаге восстановить утерянные эпизоды. Позже его работа помогла реставрации гобелена. Стозард со всей очевидностью понимал необходимость этой работы. «Пройдет немного лет, – писал он, – и уже не будет возможности завершить это дело».

Но, к сожалению, заключительный этап работы над гобеленом продемонстрировал слабость человеческой натуры. Долгое время, находясь наедине с шедевром, Стозард поддался искушению и отрезал кусочек верхнего бордюра (2,5х3 см) на память. В декабре 1816 г. он тайно привез сувенир в Англию, а через пять лет трагически погиб – упал с лесов церкви Бере Феррерса в Девоне. Наследники Стозарда передали фрагмент вышивки в музей Виктории и Альберта в Лондоне, где он выставлялся в качестве «части байеского гобелена». В 1871 г. музей решил вернуть «заблудший» кусочек на его истинное место. Он был доставлен в Байе, но к тому времени гобелен уже отреставрировали. Было принято решение оставить фрагмент в той же стеклянной коробке, в которой он прибыл из Англии, и поместить его рядом с восстановленным бордюром. Все бы ничего, но не проходило и дня, чтобы кто-нибудь не спросил хранителя об этом фрагменте и английском комментарии к нему. В итоге у хранителя кончилось терпение, и кусочек гобелена из выставочного зала убрали.

Известна история, рассказывающая о том, что в краже фрагмента гобелена виновата жена Стозарда и ее «слабая женская натура». Но сегодня уже никто не сомневается, что вором был сам Стозард. И он не был последним, кто хотел прихватить с собой хотя бы частичку древнего гобелена. Одним из его последователей стал Томас Диблин, побывавший у гобелена в 1818 г. В своей книге путевых заметок он пишет, как о чем-то само собой разумеющемся, что с трудом получив доступ к гобелену, он отрезал несколько полосок. Судьба этих лоскутков не известна. Что же касается самого гобелена, то в 1842 г. его перенесли в новое здание и, наконец, поместили под защиту стекла.

Слава гобелена из Байе продолжала расти, во многом благодаря печатным репродукциям, появившимся во второй половине XIX в. Но некой Элизабет Вардл этого было мало. Она была женой богатого торговца шелком и решила, что Англия заслуживает чего-то более осязаемого и долговечного, чем фотографии. В середине 1880-х гг. миссис Вардл собрала группу единомышленниц из 35 человек и приступила к созданию точной копии гобелена из Байе. Так, спустя 800 лет, был вновь повторен сюжет байеской вышивки. Викторианским леди понадобилось два года, чтобы завершить свой труд. Результат был великолепным и очень точным, похожим на оригинал. Однако чопорные британские леди не смогли заставить себя передать некоторые детали. Когда дело доходило до изображения мужских гениталий (четко вышитых на гобелене), достоверность уступала место стыдливости. На своей копии викторианские рукодельницы решили лишить одного голого персонажа его мужского достоинства, а другого предусмотрительно одели в трусы. Но сейчас, наоборот, то, что они скромно решили прикрыть, невольно привлекает особое внимание. Копия была закончена в 1886 г. и отправилась в триумфальный выставочный тур по Англии, затем по США и Германии. В 1895 г. эта копия была подарена городку Рэдинг. И по сей день британская версия байеского гобелена находится в музее этого английского городка.

Франко-прусская война 1870 – 1871 гг. равно как и Первая мировая, не оставила следов на гобелене из Байе. Но во время Второй мировой войны гобелен пережил одно из величайших приключений в своей истории. 1 сентября 1939 г., как только немецкие войска вторглись в Польшу, повергнув Европу во мрак войны на пять с половиной лет, гобелен аккуратно сняли с выставочного стенда, свернули, опрыскали инсектицидами и спрятали в бетонном укрытии в фундаменте епископского дворца в Байе. Здесь гобелен хранился целый год, в течение которого лишь изредка проверялся и вновь посыпался инсектицидами. В июне 1940 г. Франция пала. И почти сразу же гобелен попал в поле зрения оккупационных властей. В период с сентября 1940 по июнь 1941 г. гобелен, по крайней мере, 12 раз выставлялся на обозрение немецких зрителей. Как и Наполеон, нацисты надеялись повторить успех Вильгельма Завоевателя. Как и Наполеон, они рассматривали гобелен в качестве средства пропаганды, и, как и Наполеон, отложили вторжение в 1940 г. Британия Черчилля была лучше подготовлена к войне, чем Англия Гарольда. Британия выиграла войну в воздухе и, хотя ее и продолжали бомбить, Гитлер направил свои основные силы против Советского Союза.

Тем не менее, интерес Германии к гобелену из Байе утолен не был. В Аненербе (наследие предков) – исследовательском и просветительском отделение германского СС, заинтересовались гобеленом. Цель этой организации – найти «научные» доказательства превосходства арийской расы. Аненербе привлекла внушительное число немецких историков и ученых, которые с готовностью забросили подлинно научную карьеру ради интересов нацистской идеологии. Эта организация печально знаменита своими бесчеловечными медицинскими экспериментами в концентрационных лагерях, но она занималась и археологией, и историей. Даже в самые тяжелые времена войны СС тратили огромные средства на изучение германской истории и археологии, оккультизма и поиски произведений искусства арийского происхождения. Гобелен привлек её внимание тем, что на нем была изображена воинская доблесть нордических народов – норманнов, потомков викингов и англосаксов, потомков англов и саксов. Поэтому «интеллектуалы» из СС разработали амбициозный проект по изучению байеского гобелена, в рамках которого намеревались сфотографировать и перерисовать его полностью, а затем опубликовать полученные материалы. Французские власти вынуждены были им подчиниться.

Фигурки нормандских всадников фирмы «Эластолин» есть, наверное, едва ли не в каждом местном магазине сувениров.

С целью изучения в июне 1941 г. гобелен перевезли в аббатство Жуан-Мондойе. Группой исследователей руководил доктор Герберт Янкухн - профессор археологии из Киля, активный член Аненербе. Янкухн прочитал лекцию о байеском гобелене в «кругу друзей» Гитлера 14 апреля 1941 г. и на съезде Германской Академии в Штеттине в августе 1943 г. После войны он продолжил свою научную карьеру и часто публиковался в «Истории средневековья». Многие студенты и ученые читали и цитировали его работы, не догадываясь о его сомнительном прошлом. Со временем Янкухн стал заслуженным профессором Геттингена. Он умер в 1990 г. а его сын передал работы о байеском гобелене в дар музею, где они и по сей день составляют важную часть его архива.

Тем временем, по совету французских властей, немцы согласились в целях безопасности перевезти гобелен в хранилище произведений искусства в Шато Де Сюрше. Это было разумное решение, так как Шато, большой дворец XVIII в., находился вдали от театра военных действий. Мэр Байе, сеньор Додеман приложил все усилия, чтобы найти подходящий транспорт для перевозки шедевра. Но, к сожалению, ему удалось получить только весьма ненадежный, и даже опасный грузовик с газогенераторным двигателем мощностью всего 10 л.с., который работал на угле. В него-то и погрузили шедевр, 12 мешков угля, и утром 19 августа 1941 г. невероятное путешествие знаменитого гобелена началось.

Техника вышивки изображений на гобелене.

Сначала все было в порядке. Водитель и двое сопровождающих остановились на ланч в городке Флёрс, но когда они собрались снова двинуться в путь, двигатель не завелся. Через 20 минут водитель все же завел машину, и они запрыгнули в неё, но тут двигатель забарахлил на первом же подъеме, и им пришлось вылезать из грузовика и толкать его в гору. Затем машина понеслась под гору, а они побежали за ней. Это упражнение им пришлось повторять множество раз, пока они не преодолели больше 100 миль, отделявших Байе от Сюрше. Достигнув места назначения, измученные герои не успели ни отдохнуть, ни поесть. Как только они выгрузили гобелен, машина двинулась обратно в Байе, где нужно было быть до 10 часов вечера из-за строгого комендантского часа. Хотя грузовик стал легче, он все так же в гору не ехал. К 9 часам вечера они достигли только Алансьона, городка на полпути в Байе. Немцы проводили эвакуацию прибрежных районов, и он был переполнен беженцами. В гостиницах не было мест, в ресторанах и кафе – еды. Наконец, консьерж городской администрации пожалел их и пустил на чердак, который служил также и камерой для спекулянтов. Из еды у него нашлись яйца и сыр. Только на следующий день, через четыре с половиной часа, все трое вернулись в Байе, но немедленно пошли к мэру и сообщили, что гобелен благополучно пересек оккупированную Нормандию и находится в хранилище. Там он пролежал еще три года.

6 июня 1944 г. союзники высадились в Нормандии, и казалось, что события 1066 г. отразились в зеркале истории с точностью до наоборот: теперь огромный флот с воинами на борту пересек Ла-Манш, но в противоположном направлении и с целью освобождения, а не завоевания. Несмотря на ожесточенные сражения, союзники с трудом отвоевывали плацдарм для наступления. Сюрше находился в 100 милях от побережья, но все равно немецкие власти, с согласия французского министра образования, решили перевезти гобелен в Париж. Считается, что сам Генрих Гиммлер стоял за этим решением. Из всех бесценных произведений искусства, хранившихся в Шато Де Сюрше, он выбрал только гобелен. И 27 июня 1944 г. гобелен перевезли в подвалы Лувра.

Танк «Шерман» – памятник освобождению Байё.

По иронии судьбы, задолго до того, как гобелен прибыл в Париж, Байе был освобожден. 7 июня 1944 г., на следующий день после высадки, союзники из 56 британской пехотной дивизии взяли город. Байе стал первым городом Франции, освобожденным от нацистов, и в отличие от многих других, его исторические здания не пострадали от войны. На британском военном кладбище есть латинская надпись, гласящая, что те, кто был завоеван Вильгельмом Завоевателем вернулись, чтобы освободить родину Завоевателя. Если бы гобелен остался в Байе, он был бы освобожден значительно раньше.

К августу 1944 г. союзники подошли к предместьям Парижа. Эйзенхауэр, главнокомандующий над силами союзников, намеревался пройти мимо Парижа и вторгнуться в Германию, но лидер Французского Освобождения генерал де Голь боялся, что Париж перейдет в руки коммунистов, и настоял на скорейшем освобождении столицы. Начались сражения в предместьях. От Гитлера поступил приказ в случае оставления столицы Франции, стереть ее с лица земли. Для этого главные здания и мосты Парижа были заминированы, а в туннелях метро спрятаны торпеды большой мощности. Генерал Хольтиц, командовавший парижским гарнизоном, был выходцем из старой семьи прусских военных и никак не мог нарушить приказ. Однако к тому времени он осознал, что Гитлер – сумасшедший, что Германия проигрывает войну, и всячески тянул время. Вот при таких-то обстоятельствах в понедельник 21 августа 1944 г. два эсэсовца внезапно вошли в его кабинет в отеле «Морис». Генерал решил, что это за ним, однако он ошибся. Эсэсовцы сказали, что у них приказ Гитлера увезти гобелен в Берлин. Возможно, что его намеревались, наряду с другими нордическими реликтами, поместить в квази-религиозное святилище элиты СС.

Британское военное кладбище.

Генерал с балкона показал им Лувр, в подвале которого хранился гобелен. Знаменитый дворец был уже в руках бойцов французского сопротивления, и на улице стреляли пулеметы. Эсэсовцы задумались, и один из них сказал, что французские власти, скорее всего, уже вывезли гобелен, и нет смысла брать музей штурмом. Подумав немного, они решили вернуться с пустыми руками.

[Yorik]

Зашифрованный памятник…

Хотите увидеть гобелен своими глазами, ну так отправляйтесь в уютно расположенный в долине реки Орн старинный нормандский городок Байе.

Издалека в глаза бросается средневековый собор, расплывчатые контуры башен и шпилей, которые постепенно, по мере приближения к городу, становятся более четкими. Дорога кольцом огибает старый центр, словно защитное ограждение, в пределах которого лежит паутина тенистых улочек и старинных каменных зданий; и тут, и там на солнце блестят фасады деревянных домов в стиле позднего средневековья, как будто они проникли сюда, в наше настоящее, из прошлого. В центре города возвышается огромный собор, готический шедевр в романском стиле. Его западные башни, возведенные во времена Вильгельма Завоевателя, все также парят над маленькими домами у их подножья. Однако не этот собор, без сомнения выдающийся, но все же достаточно по французским меркам обыкновенный, привлекает в Байе полмиллиона туристов каждый год. Они приезжают, чтобы увидеть одно из величайших и загадочных произведений искусства.

Битва при Гастингсе. Современная реконструкция.

Указатели, ведущие к этому шедевру, можно найти в центре города повсюду. На них только одно слово, на английском или французском «Tapisserie. Гобелен». Здесь, в Байе, остальные слова излишни.

Дорога, отмеченная указателями «Гобелен» ведет вас вдоль узких улочек, под сенью старинных домов и собора. Она проходит мимо магазинов, в которых продаются все вещи, которые только возможно украсить изображением гобелена из Байе, начиная от кружек и вафельных полотенец и заканчивая ковриками для «мышек» и футболками. Под бледно-зеленым шатром ресторана Le Buillaume можно передохнуть и вспомнить ратные подвиги герцога Вильгельма Нормандского, или же его жену, королеву Матильду, если вы остановитесь в отеле «La Reine Mathilde».

Далее путь ведет вас мимо этих учреждений вдоль улицы De Mesmono вплоть до внушительного здания XVII века, которое было превращено в музей в начале 1980-х гг.

Вы открываете дверь музея. Внутри тишина и полумрак. Вы покупаете билет. Затем идете по широкому лестничному проходу и, миновав несколько дверей, шаг за шагом приближаетесь к святая святых средневековой загадки. Потом будет длинный, узкий коридор без окон и с неожиданным изгибом в середине. Именно здесь находится гобелен из Байе, заботливо укрытый под толстым стеклом. Он растянут перед вами как гигантская кинолента, прекрасный, красочный фриз из глубины средневековья. Хотя это произведение искусства всего лишь полметра шириной, оно невероятно длинное, особенно для такой старинной работы. Кажется, что если взять гобелен в руки, то он рассыплется. Гобелен тянется вдоль стены, затем делает изгиб и тянется дальше. Вся его длина составляет 70 м, но он был бы еще длиннее примерно на 60 м, если бы в глубоком прошлом не утерялась финальная часть. И даже в таком виде оставшийся гобелен можно покрыть третью часть колонны Нельсона.

Да, именно здесь, в самом сердце Нормандии находится вышитая современниками драматическая история норманнского вторжения в Англию в 1066 г. Несмотря на возраст и хрупкость, гобелен превосходно сохранился. Большая часть того, что мы сегодня видим на гобелене, является оригиналом, а те сцены, которые были отреставрированы, воспроизведены с большой тщательностью и не меняют их первоначальную интерпретацию.

Гобелен выполнен на простом льняном полотне шерстяными нитками красного, желтого, серого, двумя оттенками зеленого и тремя оттенками синего цвета. Несмотря на свою древность, он остается таким ярким и пленительным, словно его закончили вчера, а не тысячу лет назад. Необыкновенная история разворачивается по мере того, как вы проходите вдоль тускло освещенной галереи. Льняная сцена быстро заполняется занятыми своими делами фигурами, которые находятся в замках и залах, на кораблях и на конях, либо пристально смотрят куда-то. Это средневековое сказание об интригах, опасности и о войне. Оно начинается с таинственных событий, имевших место за год или два до 1066 года – критический фон для всех последующих действий, кульминацией которых стало сражение 1066 г., самого решающего года английской истории.

Интересно, что величайшая драма в истории и ежедневные дела зафиксированы художником без амбиций, и как будто в случайном порядке. Одни люди здесь пируют, едят мясо на вертелах, другие пьют вино, налитое в кубки из слоновьих бивней, другие охотятся, сеют или ходят в церковь; мужчины переходят реку вброд, высоко подняв туники, грузят провизию на корабли, а после сражаются. Каждый раз, когда вы смотрите на гобелен, невольно возникает мысль, что на нем появляются новые детали, которые раньше вы не видели. Это произведение понятно потому, что очевидно, но в то же время оно загадочно и заманчиво. Комментарий на латыни, бегущий вдоль верхней границы главного фриза, проливает свет на содержание полотна, но приводит в ярость из-за своей краткости и двусмысленности. Над и под главным фризом идут два узких бордюра, заполненных странными рисунками: реальные и мифические создания, древние предания, астрологические символы, сцены из обычной жизни, и даже отдельные эротические эпизоды.

Несмотря на подпись, гласящую, что это гобелен, на самом деле это совсем не гобелен. Если быть точным, то это вышивка, так как изображения вышиты на ткани, а не выполнены в характерной для изготовления гобеленов манере, но это произведение является, возможно, самым известным «гобеленом» в мире, поэтому было бы слишком уж педантично настаивать на перемене его названия. У нас нет настенных украшений этого времени, чтобы сравнить их с этим гобеленом из Байе, нет и документов, описывающих, когда, почему и кем он был изготовлен. Все, что мы можем узнать о гобелене из Байе, возможно почерпнуть только из исторического расследования. Например, то, как он появился в Байе, если первое упоминание о нем датировано 1476 г.

Даже после того, как вы видели гобелен из Байе много раз, его детали, длина и сложность изготовления все еще продолжают поражать. Так, на нем изображено 626 человеческих фигур, 202 лошади, 55 собак, 505 других животных, 49 деревьев, 37 зданий, 41 корабль. Гобелен повествует о мужчинах: из 626 человеческих фигур только 3 на главном фризе и 2 на бордюрах принадлежат женщинам. В нескольких интригующих эпизодах можно узнать даже неназванных персонажей, но чтобы идентифицировать людей обычно приходится прибегать к подписям на латыни.

Комментарий содержит имена только 15-ти персонажей; очевидно, это основные герои гобелена. Названные герои в основном принадлежат к верхнему эшелону средневекового общества, и упоминается в любом исследовании событий 1066 г. Это Эдуард Исповедник, старый король Англии, и два главных претендента на его престол, граф Гарольд Уэссекский и герцог Вильям Нормандский. Однако, кроме того, упоминаются 4 неизвестные фигуры: карлик Турольд, выполняющий обязанности конюха, английская леди Эльфива, находящаяся в любовной связи со священником, и два младших норманнских рыцаря – Вадард и Виталь. И вот перед нами первая загадка гобелена: почему карлик, элегантная, но оскандалившаяся леди и два младших рыцаря-норманна, делят славу с королями, герцогами, графами, епископами, заставляя нас тем самым выяснять, кто они и какую роль они играли в событиях 1066 г. За что их увековечили на гобелене? Ещё один важный персонаж на гобелене – епископ Одо из Байе, изображенный на нем с жезлом военачальника в руках, больше похожим на суковатую дубину. Одо был жадным и амбициозным единоутробным братом Вильгельма и главным его сторонником в этом завоевании после которого стал одним из богатейших людей Англии.

Согласно популярной концепции, гобелен из Байе – это произведение о триумфе Вильгельма Завоевателя. Оно без сомнения имеет огромное историческое значение, но абсолютно прямолинейно воспринимать его нельзя. Прочитайте любой известный труд, и в нем вы найдете информацию о том, что на гобелене изображена история бездетного английского короля Эдуарда Исповедника, который в конце жизни отправил своего приближённого, графа Гарольда с миссией в Нормандию. Миссия графа – сообщить кузену Эдуарда, герцогу Вильгельму Нормандскому о том, что старый король выбрал его своим наследником. После несчастного случая в другой части Франции, от которого герцог Вильгельм любезно спас его, граф Гарольд должным образом принес ему ленную присягу и торжественно поклялся быть вассалом Вильгельма. Однако, вернувшись в Англию после смерти Эдуарда в январе 1066 г. Гарольд сам захватил его престол. То есть герцог Вильгельм был обманут жадным англичанином, и поэтому собрал огромную армию норманнов и вторгся в Англию, чтобы предъявить свои законные права на трон. В конце концов, он, конечно, побеждает вероломного англичанина в сражении при Гастингсе (но не без поддержки сводного брата Одо), а Гарольд получает за свое предательство стрелу в глаз. История эта рассказывается «строго с точки зрения норманнов». Такой взгляд на гобелен из Байе повторяется снова и снова в путеводителях, брошюрах и популярных исторических книгах.

Но правда, видимо, отличается от этой версии, и она гораздо более интересна. Она медленно проявляется последние 50 лет в журнальных статьях и, понятно, что широкой публике совсем незнакома. Многое остается загадкой, и не все специалисты согласны с этой версией, но есть веские основания полагать, что гобелен из Байе был вышит совсем не в Нормандии, а в завоеванной Англии. Возможно, что в течение 10 лет после 1066 г., и что гениальный художник, создавший рисунок для команды английских швей (королева Матильда тут была совсем не причем!), сотворил опасно многослойный шедевр. Просто существовало романтическое предание, впервые записанное в XVIII в., согласно которому гобелен из Байе обязан своим появлением гордой и восхитительной жене Вильгельма, королеве Матильде. Она и ее помощницы, как гласит легенда, вышили гобелен, чтобы отпраздновать успех Вильгельма в завоевании Англии. Кстати, табличка со словами «Гобелен королевы Матильды» все еще висит на стене музея в Байе, возможно, потому, что большое число французских туристов продолжают приходить к воротам в ожидании увидеть работу королевы Матильды.

На самом деле замысел полотна был просто замечательно продуман и полон тайного смысла. Только на первый взгляд гобелен поддерживает норманнскую версию. Похоже, что идея художника была в действительности подрывной. Работая под главенством норманнов, он придумал вышивку, которая, на первый взгляд, не должна была разочаровать завоевателей. Однако, при более глубоком уровне знакомства с полотном начинаешь понимать, что он рассказывает совсем другую историю. В то время, когда невозможно было письменно передать английскую точку зрения, художник сделал это с помощью рисунков. То, что нельзя было сказать, можно показать, скрытно и искусно; и произведение искусства, которое норманны приняли и восхищались, было на самом деле Троянским конем, в котором сохранилась английская точка зрения. Таким образом, на этих картинах вышита та история, которую мы сегодня понемногу открываем. Согласно ей, отвергаются притязания норманнов на трон. А сам гобелен из Байе больше похож на затерянную версию Англо-Саксонской хроники.

Без сомненья, на гобелене из Байе изображена победа норманнов, и саму их победу нельзя отрицать. Мы видим, как талантливый художник приступает к искусному изложению английской версии событий, приведших к норманнскому завоеванию, но еще больше он пытается оценить завоевание с точки зрения глубокой религиозности и верований того времени. Согласно доктрине, господствующей в христианстве XI в., все великие события происходили по воле господа. Поэтому, в поисках объяснения причин завоевания Англии норманнами, художник обратился к Ветхому Завету и приходит к выводу, что покорение Англии было божьим наказанием за грехи. Именно так беспомощные, покоренные люди пытались объяснить то, что произошло с ними; норманны, со своей стороны, тоже провозгласили, что бог за них. Здесь все переплетено и полностью смысл этих связей никогда не был и, скорее всего, и не будет открыт. Однако художник, скорее всего, поддерживал графа Юстаса II Болонского, который, хотя и присоединился к вторжению Вильгельма в 1066 г., намеревался бороться с норманнами за власть в северной Франции. Вероятно, он претендовал и на английский трон. Графа Юстаса Болонского обычно ошибочно называют «норманном», хотя на самом деле он вовсе не был их ревностным сторонником, и герцог Вильгельм ему не доверял. На гобелене только три персонажа: епископ Одо из Байе, герцог Вильгельм и граф Юстас из Болони названы среди норманнов, участвовавших в битве при Гастингсе. При этом стоит приглядеться к изображению на полотне чуть более внимательно, как становится понятно, что из этих троих главную роль гобелен отводит именно графу Юстасу, а вовсе не Вильгельму Завоевателю! То есть гобелен это не что иное, как зашифрованный памятник тех далеких событий, и если это действительно так, то цель его – сказать правду потомкам побежденных англичан! Однако отыскать её на этом гобелене не так-то и легко.

Сказание о последствиях

Сегодня стены зданий XI в. выглядят голыми и пустыми, на них не осталось ничего от блеска и роскоши прежних времен. Но стоит нам перенестись во времени и вступить в пределы великих церквей или мирских дворцов того времени, как мы сразу же видим красочные настенные драпировки, фрески и другие украшения.

Так, в великой англо-саксонской поэме «Беовульф» холл светского здания описан как блестяще украшенный драпировками, «расшитыми золотом», и «многие, кто был удостоен видеть их, не могут сдержать возгласа восторга». Известно, что вдова англо-саксонского воина Бертнота, погибшего в 991 г. в сражении при Малдоне, создала интересную вышивку, посвященную гибели ее мужа, и передала свою работу в церковь Эли. Но она не сохранилась; о ее размере, дизайне и технике исполнения мы можем только гадать. А вот гобелен из Байе сохранился, причем даже для XI в. он был исключением, т. к. очень небольшое число людей имело достаточно места, для того чтобы выставить работу такой длины, и средства, чтобы ее заказать. Огромное число украшений из ткани, как больших, так и маленьких, исчезло. Так что даже то, что хотя бы этот один гобелен сохранился, и то редкостная удача для историков. Вдвойне удачно, что единственное сохранившееся творение такого рода запечатлело самое важное событие английской истории.

В современном мире почетнее быть народом побежденным, чем нацией воинов-победителей. Ведь было сказано: «Блаженны кроткие…». И хотя с ХI в. Англия чаще выступала в роли завоевателя, поражение, которое она потерпела от норманнов можно считать одним из самых жестких и сокрушительных за всю истории человечества. Однако норманны и французы, высадившиеся в Англии, составляли лишь малую часть общего населения страны (1,5 – 2 млн. человек). Но они заняли все ключевые позиции во власти. В течение нескольких лет практически вся англо-саксонская аристократия была замещена франкоязычной элитой. Один за другим главные епископы и аббаты заменялись норманнами или их ставленниками. Богатство в качестве трофеев войны перетекло в казну завоевателей. К 1086 г., когда король Вильгельм провел опись земельных владений в «Книге Страшного Суда», четверть Англии принадлежала 11 его ближайшим сторонникам. Из 200 аристократов, владевших другой четвертью страны, только 4 были англичанами. Огромная масса представителей англо-саксонского правящего класса была уничтожена в битве 1066 г., превратилась во второсортных людей на своей же земле или стала изгнанниками. Новой элитой стали норманны, но важное меньшинство составили их союзники из других частей Франции и Фландрии. Для усиления своей власти норманны стали возводить замки, сначала из дерева, затем из камня, по всей территории страны. До 1066 г. в Англии было мало замков. Сейчас укрепленные замки – квадратные крепости на рукотворных холмах – стали характерной чертой английских графств. Со смертью короля Гарольда в битве при Гастингсе ушел единственный человек, который мог организовать оппозицию в стране. Поэтому сопротивление было спорадическим и абсолютно безрезультатным. И если крепости отняли надежду на успешное восстание, то душа народа также сжалась в тени великолепных церквей и соборов, возведенных захватчиками в континентальном стиле. Элегантные, парящие соборы Винчестера, Эли, – все это выдающееся наследие норманнского завоевания, как и Тауэр - Знаменитая Белая Башня в Лондоне – напоминание о той военной силе, которая его и создала.

В жестокие времена жестоки были все, но нельзя не отметить особую жестокость в характере Вильгельма Завоевателя. Именно она сделала завоевание Англии возможным. Он был человеком с железной волей. Если он считал, что он прав, то немедля использовал всю силу и не обращал внимания на невинные жертвы. Вторжение 1066 г. так ярко запечатленное на гобелене из Байе, это история целеустремленной воли человека к победе. Менее известно, но не менее показательно то, как Вильгельм подавил восстание на севере Англии в 1069 и 1070 гг., где он покарал все слои общества с чрезвычайной жестокостью. Разделив армию на небольшие отряды, он приказал разорить эту землю. Воины сожгли урожай, устроили бойню среди крестьян, уничтожили орудия труда.

Барельеф с изображением Вильгельма Завоевателя в Див-сюр-мер, Шато Гийома ле Конкура, Фалез.

Это была политика продуманного террора: в течение целого поколения земля не родила, начался голод – но зато бунт был подавлен. Погибли тысячи. Самсон Дархемский пишет, что трупы гнили на улицах и в домах, а выжившие вынуждены были питаться лошадьми, собаками, кошками или продавать себя в рабство. Все деревни от Дархема до Йорка были разорены и брошены. 50 лет спустя уже упоминавшийся нами Одерик Виталис, монах англо-норманнского происхождения, с горечью вспоминал «беспомощных детей, молодых людей, только начавших свой путь, дряхлых стариков», погибших в результате карательной операции Вильгельма на севере. Репутация жестокого человека помогла Вильгельму навязать свое правление Англии. Немногие осмеливались высказываться против него, еще меньшее число решалось восставать.

Прямые человеческие жертвы норманнского завоевания велики, но и долговременное влияние этого вторжения также драматично, и ощущается до сих пор. События 1066 г. глубоко повлияли на дальнейшее развитие Британской и общеевропейской истории. Страна вышла из числа государств Скандинавского мира и повернулась лицом к Франции. В течение последующих столетий Англией управляла франкоязычная элита, чьи интересы, и, по крайней мере, амбиции, лежали по обе стороны Ла-Манша. Со временем Англия все больше втягивалась в региональные и династические интриги Франции. Когда со смертью короля Стефана в 1154 г. прервалась норманнская династия, на ее место пришла французская династия Генриха Плантагенета, правнука Вильгельма Завоевателя. Конфликт, известный как Столетняя война, закончившийся в 1453 г., является самым ярким примером длительных и запутанных англо-французских отношений, причина которых заключалась как раз в победе Вильгельма Норманнского в битве при Гастингсе в 1066 г.

Достаточно реалистическое изображение воина начала XI в., хотя меч, если судить по его перекрестию, должен быть значительно старше. «Псалтирь Тиберия». Англия (Винчестер) после 1064 г. (Британская Библиотека)

Англо-саксонская система управления была достаточно сложной для своего времени, поэтому норманны в Англии её сохранили. Например, они оставили англо-саксонские графства в качестве административной единицы. И они сохраняются и сегодня в тех же границах. Школьникам говорят, что норманны привнесли в Англию «феодализм», но историки более не уверены в этом, а также и в том, что сам термин «феодализм» подходит к тому, что имело место в Англии. Легче поддаются определению и более долговременные культурные и лингвистические изменения. В одно мгновение староанглийский язык стал языком бессильных плебеев, на нем почти перестали писать, а развитие английской литературы, до этого представленной англо-саксонскими поэмами «Беовульф», и «Сражение при Малдоне», фактически просто остановилось. И если французы и смеялись над англо-саксонской поэзией, казавшейся им неуклюжей и грубой, то они же и смогли привнести в новую культуру свой значимый вклад. Французская этническая поэзия, захватывающие истории и поучительные сказки, написанные для развлечения франкоговорящих лордов и леди в их новых английских замках, составили важную часть самой французской литературы. Некоторые уверены, что первое значительное произведение на французском языке – «Песнь о Роланде» – было написано не где-нибудь, а именно в покоренной Англии. Как бы то ни было, но самая ранняя версия «Песни о Роланде» – это копия, записанная в Англии XII в.

В течение веков два языка существовали параллельно: французский для правящего класса, английский для среднего и низшего. Как заметил Вальтер Скотт в романе «Айвенго», эхо этого социального и языкового барьера все еще слышится в современном английском. Многих животных продолжают называть старыми английскими терминами (sheep – овца, cow – корова, ох – бык, deer – олень), в то время, как блюда из них, приготовленные для дворян, получили французские названия (mattock – баранина, beef – говядина, beacon – бекон, venison – оленина, real – телятина). Только в 1362 г. французский язык перестал быть языком английского Парламента. Когда в 1399 г. Генрих IV вошел на престол, он стал первым английским королем со времен Гарольда Гудвинсона, чьим родным языком был английский, а не французский. Даже в XVII в. английские адвокаты использовали дегенерировавшую форму французского языка в стенах суда. Норманны никогда не намеревались искоренять английский язык. Говорят, что Вильгельм Завоеватель пытался выучить английский язык, но нашел его слишком сложным для себя и сдался. Но благодаря подавляющему большинству англо-говорящих жителей и постоянным войнам с Францией, французский постепенно исчез из разговорной речи, и к XV в. современный английский стал главным языком страны. К этому времени французский язык норманнов и Плантагенетов обогатил английский тысячами новых слов. Огромное число синонимов в современном английском языке появилось в результате «прививки» французским языком вслед за норманнским завоеванием. Если бы Гарольд выиграл сражение при Гастингсе, то язык современных англичан был бы совершенно не похож на нынешний.

Строительство же самого собора в Байе в 1070 г., возможно, также финансировалось конфискованными у английских аристократов богатствами. Другие следы менее материальны, но и не менее значительны. Среди огороженных пастбищ Шербурского полуострова на западе и просторов Франции на северо-востоке находится множество городов и деревень, названия которых тесно связаны с некоторыми известными родами Британии. Именно из таких местечек, как Квинчи, Монбре, Мормемар, Ла Померас, Секьювиль и Вер произошли знаменитые семьи британских аристократов – Де Квинси, Мобрай, Мортимер, Померой, Саквил, Де Вере. Это тоже наследие норманнского завоевания, и все эти имена еще вызывают в ушах у англичан воспоминания о своей родовой франкоязычной аристократии. Предки этих аристократов были влиятельными людьми, которые переселились в Англию сразу после норманнского завоевания или со второй и последующими волнами иммиграции.

Разными путями события, запечатленные на гобелене из Байе, повлияли на английскую историю так, что их отголоски слышны до сих пор. Спустя девять столетий, мы все еще можем ощутить последствия, которые нельзя отнести только к завоеванию, как к таковому. Норманнское вторжение 1066 г. было последним случаем в истории Англии, когда она была завоевана другим государством. Ни Филипп II Испанский в 1580-х, ни Наполеон в начале XVIII в., ни Адольф Гитлер в 1940-х не смогли больше повторить достижение Вильгельма Завоевателя…

Так все-таки как же это было?

Считается, что в битве при Гастингсе 14 октября 1066 г. конное войско нормандских рыцарей безуспешно атаковало британцев, пока те укрывались за «стеной из щитов» на возвышенности. Но, выманив их ложным отступлением на открытое место, Вильгельм использовал свое преимущество в коннице и разгромил англичан. Король Гарольд пал в битве, а в Англии установилось нормандское правление. Однако почему все произошло именно так, а не иначе, англоязычные историки спорят до сих пор.

Нормандские лучники и всадники идут в атаку. Сцена 51 (отрывок). Фото вышивки из «Музея ковра», Байё).

При этом все большее их количество склоняется к тому, что реально происходило в битве при Гастингсе, и тем, что изображено на гобелене на самом деле, существует большая разница. Так, на нем со стороны Вильгельма действует только лишь одна конница, однако, по другим источникам там были задействованы и крупные силы пехоты и лучников, а нормандские всадники в начале битвы находились в тылу и только позднее они из самых последних стали первыми, хотя на гобелене все совершенно не так...

Интересно, что в сценах сражения на «Байеском гобелене» можно увидеть 29 воинов-лучников. Однако 23 из них изображены на кайме, вне основного поля, что явно указывает на их второстепенную роль, хотя многие всадники на основном поле буквально утыканы стрелами. Там же можно увидеть четырех пеших воинов-нормандцев (сами англичане предпочитают название норманны) в защитном вооружении и с луками в руках, и одного лучника-сакса, одетого совершенно не по-боевому. Конный лучник всего один. Он также не имеет защитного вооружения и держится позади преследующих саксов нормандских рыцарей. Вряд ли это забывчивость вышивальщиц: поскольку все остальные детали вооружения показаны на гобелене достаточно подробно и вышиты весьма тщательно.

Из школьного учебника истории (да, кстати говоря, и вузовского тоже!) мы знаем о том, что главную роль в этой битве сыграла конница Завоевателя, которая несколько раз атаковала стоявших на холме англичан, которые укрывались там за «стеной из щитов» и в конце концов притворным отступлением выманила их на равнину. Ну, а там они, конечно же, расстроили свои ряды, а конница их тут же окружила и всех их уничтожила. Но как такое вообще могло случиться, ведь Гарольд, предводитель англичан, отнюдь не был новичком в военном деле. Он буквально только что одержал решительную победу над высадившимися в Англии норвежцами, но почему-то все его войско показано на гобелене пешим, хотя щиты у его воинов в большинстве своем совсем не отличаются от всаднических щитов его противников-норманнов!

Именно такие шлемы были и на голове у воинов в битве при Гастингсе. (Около XI в. Найден в Моравии в местечке Оломуц в 1864 г. В настоящее время в Художественно-историческом музее в Вене.

Причем сам Гарольд был сначала ранен стрелой в глаз, а уже после этого зарублен мечами норманнских рыцарей. Так что вот она тайна гобелена – перед нами! На поле боя при Гастингсе в тот день победило отнюдь не конное войско герцога Вильгельма, а пехотинцы и лучники графа Юстаса Болонского, буквально засыпавшие англичан своими стрелами. Только лишь в самом конце по ним действительно ударила рыцарская конница герцога Вильгельма, однако и тут неудачно! С трудом одолев крутизну подъема на холм, её всадники подверглись ожесточенной контратаке хускарлов – элитных воинов Гарольда, мастерски владевших своими двуручными широколезвийными топорами. Рыцари-норманны обратились в бегство, причем распространился панический слух, что герцог Вильгельм убит. И никто иной, как граф Юстас, организовавший атаку на пехоту англичан с фланга со знаменем в руках. «Вон он, Уильям!» – крикнул он, а сам Вильгельм в это время опустил с лица кольчужное забрало, откинул на затылок свой шлем, и воины его узнали.

Стрела попадает Гарольду в глаз. Над головой Гарольда вышита надпись: «Гарольд-король убит здесь». Сцена 57(отрывок). Фото вышивки из «Музея ковра», Байё).

Воины графа Гарольда в свою очередь были не пехотинцами, а точно такими же всадниками, как и всадники Вильгельма, за исключением разве что его знаменитых хускарлов, которых, однако, в его войске было не так уж и много! Вот только сам Гарольд, видимо не доверяя своим воинам и опасаясь предательства, приказал им сражаться в пешем порядке, а лошадей укрыл в ближайшем лесу позади занятого ими холма. Ведь именно на лошадях они и бегут от преследующих их воинов Завоевателя после своего поражения, что нашло свое отражение в 59-ом эпизоде гобелена.

Да и персонажи из басен Эзопа изображены на кайме гобелена совсем не случайно! Они как бы подсказывают: «Не все здесь так просто! Здесь все, как у Эзопа, имеет двойной смысл!» Однако так ли все это на самом деле мы можем, к сожалению, пока что ещё только гадать!

Реконструкция хода сражения с учетом новых прочтений «Байесского полотна»

Первая фаза: Англичане стоят на вершине холма длинной извилистой линией, прикрываясь с фронта щитами. Нормандцы наступают на них с подножия холма тремя линиями. Впереди лучники, за ними пехота и, наконец, позади неё находятся отряды рыцарской конницы, которой, разумеется, никак не могло быть очень много. На левом фланге командует герцог Вильгельм, на правом – граф Юстас Болонский.

Вторая фаза: Лучники расстреляли все стрелы, и отошли для пополнения запасов к лагерю норманнов. Пехота атакует «стену из щитов», но её атаки успешно отражаются.

Третья фаза: Лучники возвращаются и подвергают позицию англичан массированному обстрелу. Граф Гарольд ранен стрелой в глаз. Рыцари приближаются к стене из щитов и группируются у подножия холма для атаки.

Четвертая фаза: воины Гарольда, не выдержав обстрела из луков, бросаются вниз по склону холма. Войска герцога Вильгельма, включая и его всадников, захвачены врасплох и отступают. Начинается паника. Распространяется слух о том, что герцог убит. Граф Юстас Болонский перестраивает свою конницу и ведет её на помощь Вильгельму.

Пятая фаза: Фланговая атака конницы графа Болонского в тыл наступающих англичан приводит к их окружению и последующему уничтожению.

Шестая фаза: Совместная атака пехоты и конницы норманнов на «стену щитов», гибель Гарольда и отступление англичан в сторону леса, где уцелевшие, скорее всего, сели коней и обратились в повальное бегство.
Карты А.Шепса

Автор: Вячеслав Шпаковский
https://topwar.ru

[Shurf]

Как то больше на правду похоже.