Перейти к содержимому

 


- - - - -

Занятная статья - рекомендую, много пикантных подробностей эпохи казачества.


  • Чтобы отвечать, сперва войдите на форум
2 ответов в теме

#1 Вне сайта   adc

adc

    Активный участник

  • Пользователи
  • Репутация
    18
  • 2 462 сообщений
  • 2856 благодарностей
  • Откуда (страна, город):Слобожанщина.

Опубликовано 16 Октябрь 2014 - 01:18

    Сергей Жеребкин: ГЕНДЕРНЫЕ “ПОЛИТИКИ ИДЕНТИФИКАЦИИ” В ЭПОХУ КОЗАЧЕСТВА


Вплоть до конца 18-го столетия обширные степные территории на юго-востоке России, составляющие большую часть территории современной Украины (от слова “у-крайна”, “у края”), практически не были заселены оседлым населением и представляли район перемещений различных кочевых племен: крымских и ногайских татар, калмыков и др. Во второй половине 14-го века сюда начал возрастать поток беженцев из соседних славянских государств, которые создавали небольшие поселения (хутора) первоначально в основном на правобережье Днепра. Из среды этих беженцев впоследствии возникли знаменитые украинские козаки, прославившиеся своим стремлением к независимости, воинственностью и общественным устройством, сочетавшим элементы анархии и строгой военной дисциплины. Хотя украинские козаки периодически вступали в официальные отношения с властями соседних государств - заключали договоры, военные союзы, посылали и принимали посольства - их внешнеполитические связи были крайне нестабильны и носили непостоянный характер. Даже на фоне общей непрочности взаимных обязательств и договоров между государствами региона в этот период козаки выделялись особой ненадежностью и неисполнительностью в отношении взятых на себя обязательств. Заключив союзнический договор, козаки тут же начинали его нарушать, утвердив о себе у соседних государств славу ненадежных союзников, предателей. "Они хороши для нечаянного нападения, набега и действия врассыпную, но люди они дикие, необузданные, не имеющие страха божьего, на верность их нельзя рассчитывать" ("Древние Путешествия Иностранцев по России", 1863, 209) - характеризовали козаков в 1594 году австрийскому послу российские бояре. Ненадежность военного договора с козаками пришлось на своем опыте испытать шведскому королю Карлу XII, который в 1708 предпринял попытку наступления на Россию через Украину в расчете на поддержку запорожского войска, обещанную ему в тайне от русского царя Петра I козацким гетманом Мазепой. Однако, когда шведская армия, проделав огромный окольный путь по непроходимым лесам и болотам, наконец вышла к условленному месту, где она должна была соединиться с козаками, вместо обещанного войска Карла встретил лишь небольшой отряд Мазепы и его сторонников. Расчет на украинских союзников привел шведского короля к потере большей части армии и, в итоге, к поражению во всей военной кампании. Невозможность прочного военного союза между регулярной армией феодального государства и войском козаков была вызвана в первую очередь принципиальными различиями их политической организации. Институции, составлявшие основу политической системы феодального государства, были практически неразвиты у козаков, не признававших писанного законодательства, государственных повинностей и распоряжений. Запорожское войско вело себя в отношении государства как настоящая "кочевая машина войны"[1] решительно противясь любым попыткам навязать ему армейские порядки. Из основных элементов феодальной политической структуры, фактически, только церковь играла существенную роль в социальной организации козаков. Однако, хотя принадлежность к православной церкви и являлась одним из немногих формальных условий приема в козаки, на практике черты христианского сознания в запорожском войске, включавшем представителей самых различных народов и вероисповеданий, проявлялись слабо и носили формальный характер. Священники, которых присылали в Запорожье из Межгирского монастыря, не пользовались у козаков авторитетом и полностью зависели от сечевой старшины. Простые козаки нередко поносили и били дьяконов, от которых в Запорожье требовалось только одно: чтобы те хорошо пели. Если священник не имел необходимого голоса или терял способность к пению, его прогоняли из Сечи (Шерер, 1994, 178).
Об особенностях козацкого права серб Юрий Крижанич, посетивший Украину в 1659 году, писал: "хотя козаки и исповедуют православную веру, но нравы и обычаи у них зверские" ("Малорусские козаки между Россией и Польшей в 1659 году по взгляду на них серба Юрия Крижанича", 1863, 115). В условиях отсутствия писанного законодательства и неразвитости политических институций основную роль в правовой организации козаков играли запреты, действовавшие по принципу табу и объединявшиеся в две основные группы: а) запреты, относящиеся к убийству, и б) сексуальные запреты. Мера наказания за убийство определялась в каждом конкретном случае степенью, в которой оно противоречило системе ценностей козацкого коллективного права. Поэтому в одних случаях наказание было суровым: виселица, битие палками (“киями”) у столба до смерти, сажание на кол и др., а в других случаях убийца мог быть помилован или подвергнут незначительному наказанию. За ранение товарища наказывали лишением конечности, а за убийство своего - закапывали заживо, укладывая убийцу на тело убитого. При этом могли помиловать за убийство в ответ на оскорбление. Например, за обзывание “жидом” или за убийство женщины. Приводить женщин в Сечь запрещалось, а сексуальные отношения с женщинами в период нахождения в Сечи наказывались смертной казнью. В безженном козацком сообществе нередки были случаи гомосексуализма и скотоложства, наказание за которые было также суровым: битие палками у столба (Скальковский, 1994 (1841), 131-140; Шерер, 1994, 180).
В ходе непрекращающихся набегов, грабежей и захватов пленников, ареной которых в этот период являлась Украина, женщины рассматривались воинами не просто в качестве объектов сексуального удовлетворения, а выступали в первую очередь в роли абстрактных знаков, маркировавших успех и область вооруженного захвата. Военно-стратегическая оценка полового акта была характерна в это время для всех участников вооруженных конфликтов в регионе, рассматривавших изнасилование как обязательную форму продолжения военных действий. Однако характерно, что женщины не выступали в роли привилегированных объектов сексуального насилия, которому захватчики стремились подвергнуть максимальное число населения. Так было, в частности, в 1674 году, когда гетман Дорошенко привел войска турок и татар в Чигирин (тогдашнюю козацкую столицу) и было изнасиловано как женское, так и мужское население, а также несколько тысяч мальчиков, захваченных козаками в заднепрянских городах и переданных в дар турецкому султану (Кониский, 1846, 175-176). Поэтому в представлении западноевропейских путешественников по Восточной Европе Украина выступала как арена необычайного сексуального насилия, и прежде всего - анальных изнасилований как выражения сексуальных политик номадов (Wolff, 1994,102).
В военной стратегии турок, татар и персов сексуальные политики были направлены на то, чтобы подтвердить объективность результатов военной кампании, маркировав телесно область вооруженного захвата. Так, например, когда в 1795 году персидский шах Ага-Мохамед захватил и разрушил Тифлис, его солдаты старались не только изнасиловать максимальное число женщин противника, но и пометить каждую жертву характерным знаком, надрезая изнасилованным женщинам сухожилие на правой ноге. Таким образом память о нападении сохранилась надолго, и даже по прошествии многих лет в Тифлисе еще можно было встретить старух, хромавших на правую ногу (Тынянов, 1963, 161-162). В идеале изнасилованию - как символической замене убийства в ходе номадического набега - должно было подвергнуться все население захваченной территории.
Согласно логике номадического мышления, объединяющей насилие и сексуальность, индивид, по отношению к которому осуществляется половой акт, подвергается дискредитации, “опускается”, а тот, кто его совершает или способен совершить, удостаивается уважения, почета и репутации “человека чести”. Этот тип сексуальных политик идеально моделируется в условиях тоталитарного тюремного заключения, в сталинской “зоне”, где человеческая жизнь рассматривается как ничто, тогда как мужская честь (“слава козацкая” - в терминах запорожцев) - как всё. На базе этой ценностной иерархии сообществом внутри себя решается политическая проблема: как организовать порядок и дисциплину в группе преступников-рецидивистов, потенциально ориентированных на состояние анархии. Благодаря использованию коллективных сексуальных политик неформальным лидером (“паханом”) в “зоне” становится не просто самый физически сильный заключенный, а самый “достойный” - самый отчаянный, не боящийся смерти, не знающий пощады и не ценящий жизнь другого. Стандартная модель социальной стратификации “зоны” - “блатные”, “приблатненные”, “мужики” и “петухи” (“опущенные”) - использует семиотические коды, в которых секс тождественен изнасилованию и служит знаком “опущения”. В сообществе данного типа сексуально “опущенный” индивид юридически мертв, а право на убийство подтверждается правом на сексуальное насилие. Эта же логика лежит в основе риторики гоголевского Тараса Бульбы, аргументирующего свое право на убийство сына. В представлении козацкого сообщества сексуальность служит подтверждением отношений субординации, заключенных в отношениях родства. Поскольку власть начальника, отца распространяется на жизнь подчиненных, право на сексуальные отношения рассматривается как право на жизнь индивида. В форме императива это означает: “Я имел сексуальные отношения с твоей матерью, значит - я могу тебя убить.” Поэтому когда старый козак говорит Андрию: “Я тебя породил, я тебя и убью”, взрослый сын ему безропотно подчиняется и позволяет себя убить.

Данный тип коллективного эроса - это мужской гомосексуальный эрос, так как он регулирует социальные отношения в группе мужчин посредством особого механизма сексуальной дискредитации. Функционирование этого механизма исключает интимные сексуальные отношения с женщинами, как исключается им всякий половой акт, который не служит знаком “опущения” индивида. Прецедент политически нейтрального секса рассматривается группой как грубое нарушение коллективного права, позор для сообщества в целом. Описывая процедуру наказания у запорожцев за любовные отношения с женщиной, Пантелеймон Кулиш рассказывает, что запорожцы, проведав о проступке своего товарища, пошли к кошевому атаману со словами: “Какой нам стыд делает Ногаец [прозвище козака - С.Ж.], пане батько! повадился ходить к пономарихе, словно пес какой!” (Кулиш, 1856, т.1, 160). В ответ кошевой тут же распорядился выследить козака, занимавшегося любовью, а затем подвергнуть обычному в таком случае наказанию - битию палками у столба до смерти.
Иначе оценивались у козаков гетеросексуальные отношения, завершавшиеся убийством женщины. Такие случаи рассматривались как образцы мужественного поведения и воспевались в козацком фольклоре. В одной из козацких песен, пересказанной у Шевченко (“У тiєї Катерини...”), козаки-соперники вместе убивают свою возлюбленную Катерину, а после этого братаются и уезжают в Сечь. Примером подлинно козацкого отношения к женщине может также служить воспетый в известной народной песне жест атамана донских козаков Степана Разина, бросающего за борт ладьи свою возлюбленную - персидскую княжну. Ритуал убийства женщин был и у яицких козаков, у которых существовал обычай убивать своих жен и детей от них перед тем, как выходить в опасный военный поход. Легенда рассказывает, что этот обычай прекратился лишь тогда, когда красота одной из женщин — жены атамана Гугни — не побудила его отказаться от такого варварства, так что долго после этого поколения уральцев, происшедшие от яицких козаков, пили в память прекрасной Гугнихи, говоря: "Не была бы так хороша бабушка Гугниха, не было бы и нас" (Надхин, 1876, 131-132).
      Убивая женщин, с которыми они вступали в сексуальные отношения, козаки восстанавливали таким способом изначальное и приоритетное для их сообщества значение сексуальности как формы символической замены реального насилия. В этом их сексуальные политики принципиально отличались от сексуального поведения русских солдат, у которых политики трансгрессивной сексуальности уже утратили свое значение. Если мы проанализируем различия сексуального поведения запорожского войска и российского царского войска в период их совместного похода в Белоруссию в 1655-56 годах, то мы увидим принципиальные отличия в обращении с женщинами, свидетельствующие о различии коллективного эроса, лежащего в основе их военных организаций. Так "государевы ратные люди" при выборе сексуального объекта и устройстве своей сексуальной жизни на захваченной территории обычно вели себя следующим образом: они конфисковывали женщин у местного населения, забирали их с собой и коллективно использовали до поступления особого распоряжения царя - отдавать женщин их мужьям и семьям обратно. Среди собрания государственных актов Российской Археографической Комиссии, относящихся к этому периоду, сохранилось большое число соответствующих крестьянских челобитных царю типа: “о разграблении их государевыми ратными людьми и о дозволении им разыскивать захваченных своих жен и детей по государевым таборам и боярским полкам" (Акты, Относящиеся к Истории Южной и Западной России, т.14, 239, 331-334). Как правило, царь, находившийся в это время при войсках, давал положительную резолюцию на такого рода ходатайства, повелевал "полон сыскивая отдавать" и даже иногда приказывал наказывать виновных в захвате женщин. Иначе строили свои отношения с женщинами в период похода запорожские козаки. Кроме грабежей, в которых они значительно превосходили русские войска, они также забирали подходящее им мужское население деревень в козаки, а женщин убивали. В архивных материалах сохранились многочисленные государевы грамоты к козацким гетманам и полковникам с требованием строго запретить своим людям "жечь деревни, побивать и сечь до смерти женский пол, девиц и малых ребят" (Акты, Относящиеся к Истории Южной и Западной России, т.14, 453, 753-754, 901-902). Почему этого делать нельзя, козаки не могли понять, а царь не мог им объяснить и не находил никакого другого рационального аргумента, кроме того, что "нам, великому государю, со всеми нашего величества ратами в здешних местах зимовать" (Акты, Относящиеся к Истории Южной и Западной России, т.14, 902). В результате между московскими и козацкими войсками росла стена недоверия и неприязни, которая впоследствии стала приобретать этнический характер.
Подчеркивая эротический характер отношений, связывавших членов запорожского товарищества, Гоголь в “Тарасе Бульбе” верно схватывает гомосексуальную природу Сечи, которую он в тоже время идеализирует, изображает как особую форму воплощения платонического идеала мужской солидарности. При этом Гоголь в духе традиций литературы романтизма не отмечает у козаков связь политик сексуальности с практиками насилия внутри их сообщества и поэтому неверно интерпретирует социальную функцию украинской женской жертвы. В действительности же козаки убивали женщин не потому, что те не интересовали их в качестве сексуальных объектов, а потому, что именно женщины репрезентировали в их представлении отношения сексуальности, которые были другого типа, другой природы, чем коллективный эрос козацкого сообщества. В основе политического механизма у козаков, как и во всякой другой утопии коллективности, лежали практики крайнего физического насилия, манифестирующего себя на символическом уровне как сексуальное насилие. Гармония мужского козацкого сообщества предполагала наличие социального слоя “опущенных”, роль которых в первую очередь играли, как это и показано у Гоголя, инородцы: евреи-лавочники, поляки, козаки неукраинского происхождения и др., которых периодически начинали массово истреблять в Сечи, предваряя знаменитые еврейские погромы на Украине конца 19 - начала 20 вв. В этом типе коллективного эроса только гомосексуальные отношения признавались нормальными, однако не в смысле отношений однополой мужской любви, а, наоборот, в смысле предельного насилия, жестокости, символом которой в номадическом сообществе выступал сексуальный акт. Как сообщает польский историк Антони Ролле в своем исследовании о роли женщин при дворе Богдана Хмельницкого, женщины в козацких полках относились к трем категориям: а) наложницы (“девки-бранки”), в) куховарки и с) “ворожки”, или “чаровницы” (Ролле, 1896, 293). Женщины, использовавшиеся в сексуальных целях и в качестве подсобной рабочей силы, ценились у козаков невысоко. Такую женщину в Сечи можно было продать татарам, обменять. О торговле женщинами в Запорожье рассказывает Кулиш: "Тогда так было, что вот уговорит девку, завезет на Запорожье, продаст, а сам вернется" (Кулиш, 1856, т.1, 102).
Когда запорожцы участвовали в набегах вместе с татарами, то при дележе добычи женщины обычно отдавались татарам, которые перепродавали их на невольничьих рынках в Крыму. При захвате польско-украинских городов вместе с татарами задача козаков обычно заключалась в том, чтобы усыпить бдительность горожан: они уговаривали их открыть ворота и пустить их в город на ярмарку, купить хлеба и др., а затем, когда ворота открывались, то вместе с козаками в город врывались и татары, и начиналась резня. В свою очередь татары после захвата города часто уводили с собой в плен украинских крестьян и бедноту, помогавших им перед этим грабить город и убивать польское и еврейское населениекозаки нередко отдавали татарам и часть украинских женщин из своего табора в обмен на долю захваченной добычи. (Костомаров, 1888, т.2, 68-69). В этой ситуации Как пишет Ролле, "женщины и дети доставались после победы в основном татарам; когда же пленниц было мало, или их стоимость не отвечала добычи, которую получали после победы козаки, то татары, кроме пленниц, получали и известное число украинок; этот обычай до того укоренился, что украинский люд стал подозревать, что и Хмельницкий в этом участвует" (Ролле, 1896, 293).
В ходе развернувшейся со второй половины 17 века российской колонизации Украины отношение российского государства к козакам и, в особенности, к запорожцам становилось все более негативным. “Безженность” и “бессемейность” стала одним из основных упреков к козачеству, поскольку, по мнению государственных чиновников, она мешала рациональной организации войска и приросту населения. Так, в специальной докладной записке Ф.И. Миллера “О неудобствах запорожских козаков”, представленной по поручению членов правительства в 1775 году, запорожцы в первую очередь обвинялись в том, что они “жен не держат”, “землю не пашут” и “увозят мужеского пола детей малолетних - те у них и дети” (Миллер, 1775, 74).
Царское правительство считало важным условием успешной колонизации Украины ее заселение, ликвидацию “малолюдности”, для осуществления которого козацкое войско казалось русским слишком малочисленным и неэффективным. Запорожская Сечь обычно производила на российских посланников удручающее впечатление и представлялась ненадежным, незащищенным местом, неспособным выполнять функции бастиона, крепости, обращенной против татарских орд и турецких армий. Так, например, российский посланник Григорий Косов, посланный в 1665 в Запорожье для координации действий запорожских и донских козаков против крымских и ногайских татар, пришел к выводу о полной небоеспособности запорожского войска и незащищенности Сечи, и рапортовал царю Алексею Михайловичу о том, что "запорожские козаки из Сечи все разбежались в города, осталось человек с 200 и меньше, и в приход, государь, воинских людей удержать Запорожской Сечи и Русского городка не с кем, а козаки запорожские увидя немеру, пойдут в днепровские займищи или сдадутся, а мне за малолюдностью противиться с ними будет нельзя." [5] Примечательно, что в это время кошевым атаманом запорожцев был Иван Серко - один из самых знаменитых и удачливых атаманов за всю историю Запорожья, практически не знавший поражений при набегах. Важным средством успешной колонизации Украины царское правительство считало проведение у козаков военной реформы, направленной на преодоление традиций козацкого номадизма, и развитие у козаков социально-политических институций, в том числе института семьи. В начале 18-го века Петр I прямо поставил перед гетманом Мазепой вопрос об изменении военной организации козаков: завести на Украине постоянное войско, переписать население, ввести налогообложение, пошлины и, тем самым, ликвидировать безженный статус козачества.  Легенда, повторяемая Вольтером, гласит, что Мазепа, изображавшийся в западной литературе как романтический герой-любовник, посчитал такую радикальную реформу на Украине невозможной и возразил русскому царю, за что получил на пиру пощечину и навсегда затаил на Петра обиду (Кониский, 1846, 199-200).
По мнению российских военных, участвовавших в совместном походе русских и украинских войск в Белоруссию в 1655-56 годах, эмоциональная непредсказуемость и буйные нравы козаков делали их отряды практически неуправляемыми. Русские постоянно жаловались царю на буйства украинских козаков, которые не только грабили, но и совершали бессмысленные, с их точки зрения, убийства женщин, разорения, поджеги. Мотивы, двигавшие действиями козаков, не были ясны солдатам царской армии, для которых политики трансгрессивной сексуальности уже утратили свое значение, и событие символического изнасилования фаллическим отцом (“царем-батюшкой”) уже состоялось. В итоге между представителями двух различно организованных армий зародилась враждебность, часто приводившая к конфликтам. Козаки жаловались на неоправданный снобизм и пренебрежительное отношение к ним царских солдат, а русские воеводы доносили царю о том, что козаки не хотят им подчиняться и бьют стрельцов (Акты, Относящиеся к Истории Южной и Западной Россиии, 1889, т.14, 425, 433). Впоследствии этническая неприязнь к русским формировалась у украинцев прежде всего как враждебность по отношению к российским военным, которых украинское общество идентифицировало как москалей. Собственно “москаль” в украинском народном сознании - это не просто русский, а российский военный, солдат или офицер, принадлежащий к иному, отличному от козацкого типу военной организации, несущему постоянную угрозу украинским женщинам, которые в дискурсе солдата выступают просто в качестве сексуальных объектов.
В ходе дальнейшей российской колонизации Украины оппозиция двух различных типов военной организации переросла в национальную конфронтацию. Против российской имперской военной организации, заменившей козацкую машину войны, был направлен бунтарский пафос национального поэта Тараса Шевченко, который обвинял русскую армию в политике безжалостной эксплуатации тел украинских женщин. Идея смертельной опасности любовной связи с русским военным для украинских женщин является одним из лейтмотивов творчества Шевченко. Один из наиболее характерных женских образов его поэзии - это образ “матери-покрытки”, имеющей незаконнорожденную дочь от российского военного. Поэтический эффект образа усиливается тем, что внебрачной дочери в будущем уготована та же участь, что и ее несчастной матери. Таким образом, национализм Шевченко выражался в форме антиимперского протеста против юридических, нравственных и сексуальных принципов царской армии, воплощавшихся в фигуре москаля, которым мог в конечном итоге стать каждый украинец, призванный в армию.
     В 19 веке Шевченко и другим представителям зарождавшейся украинской национальной литературы позиция военных по отношению к женщинам казалась предельно циничной, тривиальной и оценивалась в контексте общей критики империалистических самодержавных политик и развивавшегося в России капитализма. В отличие от нее, сексуальные политики козацкого номадизма оценивались в революционно-демократических кругах как альтернативные, направленные против самодержавной власти. К ним апеллировали как к опыту иного типа сексуальности, иного отношения к женщине. Особенно сильно это проявилось в западноевропейской литературе эпохи Просвещения и романтизма, в которой сексуальные отношения в Украине рассматривались как формы проявления особой, романтической любви. При этом особым вниманием пользовался гетман Мазепа, представленный как романтический изгнанник и роковой любовник у Байрона, Вольтера, Гюго, Пушкина и др.

[font='Times New Roman', serif]http://historicaldis...TSII”-V-EPOHU-K

"... а всех юродивых и убогих ссылать на Окраину, там им дуракам место"\Из указа царя Ивана Грозного\

Поблагодарили 2 раз:
Yorik , Shurf

#2 Вне сайта   Shurf

Shurf

    Активный участник

  • Пользователи
  • Репутация
    15
  • 3 298 сообщений
  • 2035 благодарностей
  • Откуда (страна, город):Горный Крым

Опубликовано 16 Октябрь 2014 - 10:21

Нечто в этом есть ,но думаю преувеличено в угоду последним политическим событиям.
Находками не торгую,очень не люблю когда спрашивают цену. Интересует история и определение предметов.

#3 Вне сайта   adc

adc

    Активный участник

  • Автор темы
  • Пользователи
  • Репутация
    18
  • 2 462 сообщений
  • 2856 благодарностей
  • Откуда (страна, город):Слобожанщина.

Опубликовано 16 Октябрь 2014 - 17:41

Честно говоря, была такая мысль но статья вроде 2013 года.
"... а всех юродивых и убогих ссылать на Окраину, там им дуракам место"\Из указа царя Ивана Грозного\



Похожие темы Collapse

  Тема Раздел Автор Статистика Последнее сообщение


0 пользователей читают эту тему

0 пользователей, 0 гостей, 0 скрытых

Добро пожаловать на форум Arkaim.co
Пожалуйста Войдите или Зарегистрируйтесь для использования всех возможностей.