3 ответов в теме

[Yorik]

Первые ступени

До сих пор историки спорят о происхождении и детстве будущего императора и основателя Македонской династии. Они более-менее сходятся на том, что Василий родился в 811 или 812 году где-то возле Адрианополя (ныне Эдирне), но дальше начинаются ожесточённые споры. Впрочем, и эту дату рождения Василия многие историки подвергают сомнению.

Спорят о национальности Василия и о его детстве, так как в источниках никаких достоверных данных о происхождении простого крестьянина, разумеется, нет. Советские учёные склонялись к тому, что Василий происходил из простой армянской семьи, которых было довольно много в окрестностях Адрианополя. Однако никаких достоверных оснований для такой идентификации не существует — не считать же такими армянских летописцев, которые с радостью ухватились за жизнеописание Василия, сделанное опальным патриархом Фотием в попытках вернуть благосклонность императора. Этот труд патриарха является частью источника, который теперь называется “Продолжатель Феофана”.
Впрочем, некоторые историки считают, что биографию Василия I написал император Константин VII, который был внуком основателя Македонской династии. Несмотря на это, я буду продолжать считать автором биографии Василия I патриарха Фотия.

Фотий I (820-896) — патриарх Константинопольский в 858-867 и 877-886 гг.
Константин VII Багрянородный (905-959) — император в 913-920 и 945-959.

Фотий с своём труде создал простому крестьянскому сыну поистине царскую генеалогию. По отцовской линии Фотий проследил предков Василия вплоть до основателя армянской ветви парфянской династии Аршакидов. Да, но вот имени отца императора он почему-то не привёл.
Но это ещё цветочки, так с материнской стороны происхождение Василия возводилось по одной линии к императору Константину Великому, а по другой — к Александру Македонскому. При всём при том, имя матери Василия Фотий тоже не приводит; его мы узнали из других источников — Панкало.

Флавий Валерий Аврелий Константин (272-337) — известен как Константин I или Константин Великий; император с 306 г.

Среди историков большой популярностью пользуется версия о том, что в 813 году болгарский хан Крум захватил Адрианополь и переселил всех жителей за Дунай. Там семья Василия и прожила в трудах много лет, пока не умер отец Василия, который к этому времени дорос до отроческого возраста.

Крум (?-814) — известен как Крум Грозный; хан болгар с 802 г.

Трудно сказать, сколько лет провёл Василий среди болгар, также как и объяснить происхождение полученного им позднее прозвища “Македонянин”. Предполагают, что Василий, покинув дом, некоторое время служил у стратига Македонии; но есть версия о том, что семья Василия проживала в восточной части Фракийской Македонии; возможно, что Василий, попав в Константинополь, назвал местом своего рождения поселение, расположенное во Фракийской Македонии, а ближайшим к нему крупным городом был Адрианополь.
Это всё догадки.
Кстати, один арабский источник по какой-то причине называет Василия Македонянина славянином, а болгары того времени в глазах арабов славянами не являлись — они для них были тюрками, и тем более арабы не могли спутать славянина с армянином. Так что странностей и неясностей в этом вопросе очень много.

Я не буду здесь приводить многочисленные “свидетельства” о различных чудесах, предвещавших великое будущее мальчика, тем более, что современники императора не обращали на эти знамения никакого внимания, и, скорее всего, все они были придуманы задним числом для придания блеска и величия основателю династии.
Достоверно известно лишь, что Василий вырос высоким, сильным и красивым юношей, но он был абсолютно невежественным и неграмотным человеком. Однако благодаря своим внешним данным, уму и хитрости он сумел сделать в Константинополе выдающуюся карьеру. Без женщин, в этом деле, разумеется, не обошлось.

Считается, что в столице Империи Василий появился примерно в 840 году при императоре Феофиле и нашёл пристанище возле церкви (или монастыря) св. Диомида, который находился около Золотых ворот, но, по мнению многих историков, за пределами городской черты, хотя “продолжатель Феофана” утверждает обратное, и мы вскоре поймём, почему он так поступил.

Феофил (813-842) — император 829-842; с 840 года он сделал своим соправителем только что родившегося сына под именем Михаила III (840-867); после смерти Феофила регентом Империи стала Феодора.
Феодора (815-867) — жена императора Феофила с 831 года и мать императора Михаила III.

Появление Василия Македонянина в столице Империи должно было сопровождаться чудесными явлениями, и патриарх Фотий так описывает приход нашего героя в Константинополь:

"Он проделал путь до царственного города, очутился у Золотых Ворот, вошёл в них на исходе дня, приблизился к расположенному рядом монастырю святого мученика Диомида и, усталый с дороги, незаметно примостившись на ступеньках перед воротами, устроился отдыхать.
В первую стражу ночи игумену монастыря привиделся во сне мученик Диомид, приказавший ему выйти к воротам, назвать Василия по имени и, если откликнется тот на его зов, привести в монастырь, позаботиться о нём, побеспокоиться о пище, крове, одеждах, дать и сделать ему всё нужное, ибо помазан тот Богом на царство, отстроит и увеличит сей монастырь.
Игумен счел видение пустым воображением и фантазией ума, не обратил на него внимания, но, когда заснул снова, во второй раз увидел и услышал то же самое. Сонный и вялый, не успел он ещё прийти в себя, как и в третий раз увидел мученика, который уже не ласково и не весело увещевал, а сурово повелевал и готов был, казалось, пустить в дело плеть, если тот не подчинится его приказу.
Только тогда, с трудом придя в себя и отогнав от глаз сон, схожий со смертью, игумен отправился к воротам и, по велению мученика, назвал по имени:

"Василий".

Тот сразу отозвался:

"Я тут, господин. Что велишь ты рабу своему?"

Игумен ввёл его в монастырь и, поскольку был Василий грязен, запылён и с лицом, обожжённым солнцем, выказал должную о нём заботу и попечение и отнесся к нему с великим человеколюбием. Потом, велев блюсти тайну и никому ничего ввиду возможной опасности не выдавать, он сообщил Василию о пророчестве мученика и наказал помнить о нём, когда покинет монастырь".

Как видите, Фотию пришлось вопреки очевидности разместить церковь св. Диомида внутри городских стен, чтобы подчеркнуть значимость описанного видения. Добавлю, что согласно хронике Псевдо-Симеона, считающейся одним из вариантов “продолжателя Феофана”, вещий сон увидел не игумен монастыря, а некий просмонарий по имени Николай.
[Просмонарий — один из старых и уважаемых монахов, которые постоянно находились перед самыми святыми иконами, а также совершали песнопения в честь соответствующих святых.]

Василий был напуган и ошеломлён произошедшими с ним событиями, что, казалось, не понимал наставлений игумена и только попросил, чтобы его отдали в услужение какому-нибудь знатному человеку.
Игумен помог Василию и представил его некоему Феофилу, который часто бывал в монастыре. Данный человечек маленького роста, которого из-за этого за глаза называли Феофиликом, был однако родственником самого кесаря Варды, а, следовательно, и самого императора.

Варда — брат императрицы Феодоры, член регентского совета при Михаиле III; в 856-866 гг. фактически возглавлял правительство Империи, получив титул Кесаря.

Правда, Псевдо-Симеон в своей хронике приписывает знакомство Василия с Феофиликом брату уже упоминавшегося просмонария Николая, врачу, который служил у этого Феофила, занимавшего должность начальника городских стен Константинополя.

Феофилик был высокомерным и кичливым человеком, который любил окружать себя высокими, сильными и красивыми мужчинами и молодыми людьми. Чтобы ещё больше подчеркнуть свою значимость, Феофилик одевал своих слуг в шёлковые плащи и прочие дорогие одежды; он очень любил появляться на людях в сопровождении такой великолепной и мощной свиты.
Василий сразу же понравился своему хозяину, который вскоре начал выделять новичка, превосходящего других слуг силой и смекалкой, и вскоре сделал его протостратором, то есть одним из управляющих лошадьми в своих (императорских) конюшнях и дал ему прозвище Кефал, то есть “крепкая голова”.

Через некоторое время, примерно в 849 году, кесарь Варда отправил Феофилика с каким-то правительственным поручением в Пелопоннес, а тот, естественно, взял с собой всю свою блестящую свиту, в том числе и Василия.
В Пелопоннесе обитала одна очень богатая вдова по имени Данилида (то есть жена Даниила) довольно зрелого по понятиям тех времён возраста. Злые языки позднее утверждали даже, что она к тому времени уже была бабушкой, хотя на самом деле у неё и имелся почти взрослый сын.
О богатстве Данилиды летописец говорит, что оно было

"скорей приличнее царю, чем частному лицу".

Этой Данилиде принадлежала значительная часть Пелопоннеса, а кроме того, она тоже любила окружать себя сильными и красивыми молодыми мужчинами. Узнав о приезде в Патры Феофилика с его знаменитой свитой, она тоже отправилась в этот город, чтобы своими глазами увидеть красавчиков из столицы.
Не было ничего удивительного в том, что Василий очень сильно понравился Данилиде, и женщина захотела на некоторое время удержать молодого красавца возле себя.

Вскоре Данилиде необычайно повезло, так как когда миссия Феофилика в Пелопоннесе подходила к концу, Василий неожиданно серьёзно заболел. Ходили слухи, что состояние Феофилика в это время значительно увеличилось, но я лично считаю, что это злая клевета.
Во всяком случае, Феофилик с остальной свитой отправился в Константинополь, а Василия на время его болезни любезно согласилась приютить в своём доме сама Данилида.

Долго ли, коротко ли длилась болезнь Василия, но настало время ему возвращаться к своему хозяину. Во время “болезни” Василия Данилида организовала за ним прекрасный уход, и, как пишет летописец,

"когда, наконец, Василий вынужден был уехать, она дала ему денег, прекрасные одежды, тридцать рабов, чтобы служить ему; после этого недавний бедняк превратился в важного господина; теперь он мог показываться в свете и приобрести поместье в Македонии".

Возможно, именно после этого Василий и получил прозвище Македонянин.

Кроме того, перед отъездом, Василий по просьбе Данилиды заключил узы духовного братства с её сыном Иоанном. Поясню, что по мнению современных исследователей,

"заключение “духовного братства” сопровождалось определенным ритуалом; оно широко практиковалось в Византии, хотя и не находило одобрения со стороны государства и церкви, связи между “духовными братьями” часто оказывались крепче родственных уз".

Патриарх Фотий в жизнеописании Василия дал мистическое толкование знакомству будущего императора с Данилидой. Он пишет, что Феофил в Патрах вместе со свитой посетил церковь первозванного апостола Андрея, но Василия вместе с ними не было, так как он не мог оставить лошадей. Василий же пошёл поклониться апостолу один и позже. В этой церкви проводил почти всё своё время некий монах, обладавший пророческим даром. На Феофилика и его сопровождающих монах не обратил никакого внимания, но когда позже в этот храм вошёл Василий,

"монах встал, будто перед человеком высшим, и произнёс славословия, подобающие царю".

Об этом происшествии люди тотчас же донесли некой богатой женщине Данилиде, настоящей хозяйке Пелопоннеса. Данилида знала о пророческом даре этого монаха, призвала его к себе и начала ругать:

"Немало времени знаешь ты меня, духовный отец, и известно тебе, сколь выше я многих здесь, что первая я и главная в сей округе, но никогда при моём появлении ты не поднялся и не благословил меня, и не оказал такой чести ни сыну моему, ни внуку, почему же, увидев человека низкого и чужеземца, никому не известного, ты встал и почтил его словно царя?"

Монах ответил:

"Неверно думаешь ты, будто увидел я человека заурядного, нет, увидел я великого царя ромеев, помазанника Христова, а потому встал и славословил, ибо сподобившемуся чести от Бога полагается и людская честь".

Дальнейший ход событий нам уже известен: отъезд Феофила домой, болезнь Василия, признательность Данилиды и т.д.
К чести Василия следует сказать, что он не забыл добра, сделанного ему Данилидой, и, став императором, вспомнил о ней. Но об этом я расскажу в своё время.

[Yorik]

Начало службы у императора Михаила III

Василий вернулся из Патр настолько состоятельным человеком, что не только сам стал крупным землевладельцем, но и смог обеспечить достаточными средствами своих родственников. Однако это не помешало Василию вернуться на службу к прежнему хозяину, Феофилику, — вероятно, он надеялся сделать карьеру и приблизиться к императорскому двору.
Несколько лет прошли в рутинной службе, пока однажды Василию не выпал первый счастливый билет.

Кузен молодого императора Михаила III по имени Антигон организовал в императорском дворце роскошный пир, распорядителем на котором он почтительно назначил своего отца Варду.
Кесарь Варда взял с собой на пир высших сановников Империи из числа своих друзей, а также пригласил руководителей болгарской делегации, которая в те дни находилась в Константинополе.
Присутствовал на этом пиру и Феофилик, так как приходился дальним родственником императору.

Антигон, сын Варды, имел титул патрикия и занимал должность доместика схол, то есть он был главнокомандующим сухопутных сил Империи.

По обычаю, принятом при императорском дворе, во время десерта пригласили борцов для развлечения пирующих.
Болгары, уже разгорячённые вином, стали хвалиться тем, что в их рядах есть такой могучий боец, которого никто не сможет победить. От них потребовали подтверждения своих слов; и, действительно, вышедший болгарский борец поочерёдно победил всех своих противников.
Византийцы очень огорчились таким исходом пира, но тут Феофилик обратился к Варде, как к распорядителю пира:

"Есть тут у меня один человек, который, если только прикажешь, поборется со знаменитым этим болгарином. Ибо великий будет позор ромеям, и уж никто не вынесет хвастовства болгар, если вернется он на родину, так никем и не побеждённый".

Кесарь Варда велел немедленно доставить Василия во дворец, а тем временем пол в зале тщательно посыпали песком, чтобы обоим противникам было удобно.
Болгарин схватил Василия и попытался вывести его из равновесия или приподнять его, но не преуспел в своих попытках. Тогда Василий с силой сжал болгарина,

"поднял над столом и с легкостью отшвырнул, будто безжизненную легкую охапку сена или невесомый клок сухой шерсти".

Могучий болгарин после такого броска лишился чувств, а также получил тяжёлые травмы. Все же присутствующие стали дружно восхвалять силу и ловкость Василия.
Вот именно тогда император Михаил III впервые обратил своё внимание на героя нашего очерка, а слава о Василии Македонянине и восхищение его силой быстро распространились по всему Константинополю.

Второй счастливый случай Василия имеет явно легендарный характер.
Через некоторое время Михаилу III правитель одной из областей Империи прислал великолепного коня, который обладал буйным и неукротимым характером, так что придворным конюхам приходилось тратить очень много времени и сил, чтобы поймать этого коня, вырвавшегося на свободу.
Однажды Михаил III на этом коне отправился на охоту, собственноручно ранил зайца и слез с коня, чтобы добить его. Оставшийся без всадника конь ускакал, и никто из сопровождавших императора на охоте лиц не смог его поймать.
Тогда разгневанный император приказал хотя бы догнать разрезвившегося коня и подрубить ему сухожилия на задних ногах. Кесарь Варда попросил Михаила III не убивать такое красивое и сильное животное из-за пустяка, а Феофилик предложил использовать для поимки коня своего Василия, отметив его ловкость в обращении с этими животными.

Призванный Василий выслушал приказ и спросил императора, не навлечёт ли он на себя высочайшего гнева, если окажется верхом на коне, который украшен императорскими бляхами.
Когда императору передали этот вопрос, Михаил III милостиво передал Василию, что данный случай не будет рассматриваться, как оскорбление императорского величия.
Тогда Василий вскочил на своего коня, догнал императорского скакуна, поравнялся с ним, а затем ловко перепрыгнул со своего коня на спину императорского. После этого удачного трюка он довольно быстро успокоил возбуждённое животное и подвёл коня к императору.

Симеон Метафраст и Логофет в своей хронике несколько иначе описывает историю с конём, которая приблизила Василия к императору.
Однажды стратиг фемы Вукеллариев прислал в дар императору очень породистого коня, но с очень буйным характером. Прежде чем объезжать коня, император захотел посмотреть его зубы, чтобы определить возраст, здоровье и норов коня. Однако конь так рвался и отбивался, что не было никакой возможности совладать с ним.
Когда Михаил III с горечью произнёс:

"Нет у меня для моих коней ни одного храбреца!" -

рядом оказался Феофилик, обратившийся к императору:

"Владыка! Есть у меня один молодец, очень опытный и храбрый с конями, какого желает твоя царственность, именем Василий".

Император велел немедленно доставить к нему Василия, которого нашли возле Железных ворот и привели на императорские конюшни.
Когда Василию приказали усмирить коня, он одной рукой ловко ухватился за узду, а другой — схватил коня за ухо, и буквально за минуту сделал его ласковым, как ягнёнок.

Михаилу III очень понравились мужество и ловкость Василия, и к тому же он вспомнил о победе Василия над болгарским богатырём, так что не стоит удивляться тому, что император захотел получить такого ловкого слугу и забрал его у Феофилика. Император передал Василия этериарху (начальнику придворной гвардии) Андрею и велел, чтобы новичок служил в этерии и ухаживал за конями.
Считается, что это произошло в 856 году, а через десять лет Василий Македонянин уже стал соправителем императора. Но я забежал немного вперёд.

Вначале Василий был зачислен в дворцовую службу обычным конюхом, стратором, но вскоре он так понравился императору, что тот назначил его на освободившуюся должность протостратора, то есть главного конюха; в европейских странах эта должность эквивалентна шталмейстеру. Но если на службе у Феофилика Василий всего лишь назывался протостратором по аналогии с императорским двором, то теперь он состоял на государственной службе и был лицом официальным.

Через некоторое время Михаил III охотился в местности, называвшейся Филопатий. На охоте согласно протоколу перед императором скакал протостратор, на поясе которого висела царская палица, в просторечии именуемая вардукием. Внезапно из чащи на всадников выскочил огромный волк, который привёл в ужас почти всю свиту императора. Почти всю, потому что Василий кинулся на зверя и метким броском вардукия разбил волку голову.
Кесарь Варда, который ехал следом за императором, видел всю эту сцену и сказал своему окружению:

"Станет, как думаю, сей человек погибелью всего рода нашего".

Кесарь намекал на удачливость и меткость Василия и проистекавшее отсюда расположение императора к нему.

Но не только случай на охоте был причиной недоверия кесаря Варды к Василию Македонянину. Варда давно покровительствовал Льву Математику (790-870), одному из крупнейших учёных Средневековья, который умел заглядывать в будущее. Лев и раньше рассказывал Варде, что он предвидит гибель императорского рода от некоего юноши. Когда же Лев увидел Василия при дворе, он указал на него пальцем и сказал Варде:

"Вот тот самый юноша, о котором я говорил, и кто должен стать вашим преемником".

После этого Варда постоянно подозревал Василия в злых умыслах, строил против него различные козни, но оказался бессильным против расположения Михаила III к своему новому слуге.

Вскоре Михаил III охотился в местности с названием Армаментарий (арсенал); это было предместье Константинополя на восточном берегу Золотого рога. После охоты император устроил пир для узкого круга своих приближённых, на который он позвал и своего протостратора.
Михаил III сидел за столом со своей матерью Феодорой, которая вдруг стала внимательно разглядывать вошедшего Василия. Феодора долго не сводила с него глаз, а потом, обнаружив у Василия какую-то особую отметину, упала в обморок.

Пир сразу же закончился, все покинули залу, а приближённые Феодоры с трудом привели её в чувство, обрызгав женщину водой и розовыми каплями.
Когда Феодора пришла в себя, Михаил III стал расспрашивать о причинах обморока.
Феодора ответила:

"Человек, который, как слышала я от твоего отца, о сын и господин мой, погубит наш род, и есть тот, кого зовешь ты Василием, ибо отмечен он знаками, кои, по словам твоего отца, должны быть у нашего преемника. Всё это дошло до моего сознания, воочию представила я себе нашу гибель и, потрясённая, лишилась чувств".

Михаил III стал успокаивать свою мать:

"Неверно рассудила ты, мать! Человек он простой и совсем незаметный, у него только силы, как у древнего Самсона, а более ничего. Он в наше время вроде нового Енака или Нимрода. Не имей страха к нему и не питай никаких дурных подозрений".

Так Василий в очередной раз избежал грозившей ему смертельной опасности.

Самсон, Енак и Нимрод — библейские силачи.

Все эти события происходили в 856 году, когда Варда окончательно захватил власть в свои руки. Он настроил молодого императора против логофета Феоктиста, бывшего председателем регентского совета при малолетнем Михаиле III. Феоктист поселился в императорском дворце, и ему приписывали связь с Феодорой, матерью императора, которая тоже входила в регентский совет.
Варда нашептал Михаилу III, что его мать хочет отстранить сына от власти и ослепить его, а императорскую корону передать своему любовнику. По византийским меркам, ничего необычного в подобных замыслах не было, так как аналогичные случаи в истории Константинополя уже имели место.

Михаил III приказал убить Феоктиста, но мать он трогать не стал, а лишь отстранил её от власти, отобрав у неё государственную казну. Следует отметить, что финансы Империи при Феодоре были в прекрасном состоянии. Вот тогда-то Варда и сосредоточил в своих руках практически всю власть в государстве и получил титул кесаря, но весьма благоразумно правил от имени императора Михаила III.

Кесарь Варда несмотря на свои многочисленные недостатки был всё же выдающимся правителем. Да, он любил власть, золото и роскошь, которые они могли доставить ему, нравственность его тоже была далека от христианской, но при всех своих недостатках Варда прекрасно справлялся с управлением Империей.
Он был хорошим военачальником: Варда сумел расширить границы Империи, отражая арабскую опасность, и легко разбил полчище русов во время их налёта на Константинополь. Варда слыл стойким и неподкупным министром, справедливым судьёй и умелым администратором, так что он был едва ли не лучшей кандидатурой на пост председателя правительства.

Варда сам был весьма образованным человеком и основал Константинопольский университет, более известный как Магнаврский, куда он созвал многих знаменитых учёных своего времени. Кесарь часто бывал в университете, вникал во все дела и старался помочь в случае необходимости, а некоторые выдающиеся учёные, вроде уже известного нам Льва Математика, стали его друзьями.
Прославился Варда и своей поддержкой византийских миссионеров, несущих свет христианства в земли язычников: в Хазарию, в Болгарию, к мораванам и другим славянским племенам. Особенно известна его поддержка миссионерской деятельности Кирилла и Мефодия.

Поэтому не стоит удивляться тому, что кесарь Варда пользовался в Константинополе, да и во всей Империи, огромной популярностью и любовью простого народа.
Даже чрезмерная любвеобильность Варды не могла поколебать любовь народа к правителю Империи, хотя однажды патриарх Константинопольский Игнатий запретил кесарю вход в храм Святой Софии из-за его связи с невесткой или со вдовой своего сына.
Дело кончилось ссылкой Игнатия по обвинению в государственной измене и назначением нового патриарха, которым стал Фотий I. Однако, хотя Фотий и был профессором богословия, а также занимал должность начальника императорской канцелярии (протоасикрит) в чине протоспафария, но священником он не был. Варда легко обошёл эту трудность и организовал для Фотия прохождение по всем ступеням церковной иерархии всего за шесть дней.

Игнатий (797-877) — патриарх Константинопольский 847-858 и 867-877.
Фотий I Великий (820-896) — патриарх Константинопольский 858-867 и 877-886.

Пришло время сказать несколько слов и о личности императора Михаила III, который с юных лет получил в народе прозвище “Пьяница”.
В отличие от своей матери и кесаря Варды, которые стремились наполнить государственную казну и императорскую сокровищницу, Михаил III широко тратил деньги на распутную жизнь, лошадей, охоту и бега.
Для своих лошадей он приказал построить роскошную конюшню с проточной водой, украшенную самыми дорогими и редкими сортами мрамора. Закончив постройку, Михаил III пригласил в конюшню известного в Константинополе мудреца и острослова по имени Пётр по прозвищу Птохомагистр (нище-магистр).
Император долго хвастался свой новостройкой и, ожидая похвалы, сказал:

"Вечно меня будут помнить за постройку этого здания".

Пётр же сказал императору:

"Юстиниан построил Великую церковь, украсив её золотом, серебром и драгоценными мраморами, — и памяти о нём нет теперь. А ты, император, устроив склад навоза и стойло для скотов, говоришь, что тебя будут помнить за это?"

Разъярённый Михаил III не только прогнал Птохомагистра, но приказал побить его и протащить по земле.

Но не огромные траты императора возмущали ромеев, а поведение Михаила III, недостойное императора. Свою любовь к лошадям император распространил и на конюхов; он проводил много времени в их обществе, осыпая их золотом и прочими дарами, крестил их детей. Во время бегов на Ипподроме Михаил III любил сидеть на месте председателя соревнований в одежде конюха.
Такое поведение императора вызывало недовольство зрителей, которые выражали его громкими криками, и тогда Михаил III велел построить частную арену для бегов во дворце Святого Маманта, что на берегу Золотого Рога в двух км к северу от Константинополя. На этой арене Михаил III любил лично принимать участие в бегах, заставляя и других высших сановников Империи поступать, как император. Они должны были выступать за одну из партий цирка, чтобы бороться с императором, и делать ставки против него. Не буду объяснять, кто чаще всего выигрывал и на арене, и на ставках.

Хуже всего было то, что император не терпел, когда его под любым предлогом, даже государственной важности, отрывали от любимых развлечений.
Однажды на Ипподром к императору прибыл гонец от доместика схол (главнокомандующий сухопутными силами) и доложил о нападении арабов, которые захватили несколько азиатских провинций.
Реакция Михаила III была немыслимой для любого правителя в подобной ситуации. Он громко вскричал:

"Нет, какова дерзость являться ко мне с таким докладом, когда я весь поглощён крайне важными бегами и решается вопрос, не будет ли правая колесница разбита при повороте!"

От границ Киликии до Константинополя в Империи была создана система сигнальных огней, которая позволяла быстро сообщать о нападении арабских войск. Михаил III приказал демонтировать эту систему, так как дурные новости отвлекали народ от бегов и мешали ему, народу, получать заслуженное наслаждение.

Как я уже упоминал выше, Михаил III очень любил вино и не знал меры в винопитии. В пьяном виде император уже плохо соображал, что говорил, кого надо казнить, а кого помиловать, и любил устраивать различные проделки в духе Всепьянейших соборов Петра Великого.
Так как императору нравились те, кто пьянствовал наравне с ним, то почти весь двор усердствовал в уничтожении запасов веселящих напитков. Даже патриарх Фотий пил наравне с императором и находил императорские забавы очень смешными.

[Yorik]

Борьба с кесарем Вардой

Прежде чем рассказать о дальнейшем возвышении Василия, мне придётся вернуться назад и ввести ещё одно действующее лицо.
С детских лет у императора Михаила III служил в должности паракимомена евнух Дамиан, получивший титул патрикия. Паракимомен, обычно евнух, должен был охранять спальню императора, точнее, охранять самого императора ночью, а потому был одним из немногих придворных, которые имели право круглосуточно носить оружие во дворце. Некоторые паракимомены получали министерские должности, вот и наш Дамиан был одним из членов регентского совета.

Обычно паракимомены были полностью преданы личности императора и заботились об их безопасности; вот и Дамиан, который с самых малых лет Михаила III состоял при особе несовершеннолетнего императора, был ему беззаветно предан и заботился о благополучии своего подопечного.
Дамиану очень не понравилось постоянное усиление влияния каниклия (т.е. канцлера) Феоктиста, который пользовался безусловной поддержкой императрицы Феодоры. Поддержка эта была очень сильной и очевидной — ведь Феодора отдалила от особы императора своего старшего брата Варду и других своих родственников.

Дамиан решил, что в противостоянии с Феоктистом он может реально опереться только на отстранённого Варду и решает подружиться с опальным вельможей. Когда Михаил III стал подростком, он уже успел наслушаться от Дамиана о достоинствах своего дяди и потребовал от матери, чтобы она вернула своего брата и его дядю в регентский совет, то есть — в императорский дворец.
Кроме того, Варда по совету Дамиана осыпал всех приближенных к императору особ дорогими подарками и деньгами, чем снискал всеобщее расположение во дворце.

Вернувшийся Варда сразу же сказал Дамиану:

"Пока Феоктист с августой, император никогда не будет ни править, ни властвовать".

Дамиан был с ним полностью согласен, а ко времени возвращения Варды во дворец, Дамиан успел также подружиться с протоспафарием (начальником дворцовой стражи) Феофаном по прозвищу Фарган (Варяг).
Эта троица решает устранить Феоктиста и ставит об этом в известность Михаила III, который с удовольствием примыкает к заговору. Подготовка к перевороту велась долго и тщательно.

Час расплаты настал в ноябре 855 года, когда однажды каниклий Феоктист после бань отправился в канцелярию (асикритии), а оттуда с кипой донесений пошёл в большой зал Лавсиак, где увидел Варду, сидевшего там как официальное лицо. Взбешённый Феоктист сказал, что выйдя от Феодоры он прогонит наглеца, но возле Больших солнечных часов (Орологии) его встретили Михаил III и Дамиан, которые не пропустили Феоктиста к регентше.
Более того, Михаил III приказал Феоктисту зачитать ему донесения; Феоктист против воли был вынужден подчиниться императору, который тут же приказал каниклию возвращаться назад.

В Лавсиаке Феоктист столкнулся с Вардой, который начал избивать каниклия. Друнгарий виглы (начальник отряда дворцовой охраны) по имени Михаил попросил Варду прекратить безобразие, но Варда ответил, что делает это по приказу императора.
Вскоре, когда по совету Дамиана в Лавсиак вышел Михаил III, Варда вместе с Феофаном Фарганом закалывают Феоктиста и рассекают его тело на несколько частей.
Впрочем, существуют и другие описания убийства Феоктиста, в частности, местом его гибели некоторые хронисты называют асикритии.

После этого переворота Михаил III отправил своих сестёр в монастырь, но мать Феодору он пока не трогал, а лишь удалил её из дворца.
Феодора же не могла простить Варде убийства своего протеже и организовала заговор для его убийства, в который был вовлечён среди прочих и императорский протостратор. Заговор был раскрыт, его участникам отрубили головы, а Феодору отправил в Гастрийский монастырь.
Вот так для Василия открылась должность протостратора, Варда в марте 856 года получил титул кесаря, а Михаил III начал править единолично (правда, под руководством Варды).

Но на этом роль Дамиана в нашей истории не заканчивается. Получив в свои руки почти неограниченную власть, Варда начал забывать о своём старом друге и стал вести себя достаточно высокомерно со всеми окружающими.
Дамиан в силу своей должности сообщал царю свежие дворцовые новости, доносил о неблаговидных поступках высших чиновников Империи, и особенно часто он стал указывать Михаилу III на его дядю Варду. Дамиан говорил, что Варда забрал в свои руки слишком много власти в ущерб власти Его Величества, злоупотребляет ею и часто выходит за пределы допустимого: он мог извращать императорские распоряжения, а также сообщал Михаилу III неверные данные об истинном положении дел.

Кесарь Варда, разумеется, узнал об этих доносах и затаил злобу на Дамиана, хотя его происков он не слишком опасался — ведь должность паракимомена в империи ромеев была для евнуха наивысшей. Однако, злость — плохой советчик, а друзья советовали Варде избавиться от неудобного всем Дамиана, и кесарь начал подавать императору весьма убедительные обвинения против Дамиана.

Вода камень точит, и вскоре Варда убедил Михаила III сместить Дамиана с занимаемой им должности, а решающим обстоятельством, по сообщению Симеона Метафраста, стало якобы следующее событие. Когда Варда, одетый в пышный скарамангий шёл в процессии к Орологию, сидевший там патрикий Дамиан не встал, чтобы приветствовать кесаря. Варда вошёл в Хрисотриклиний к императору, сел рядом с Михаилом III и заплакал. Когда император спросил самого могущественного человека Империи, в чём дело, тот ответил:

"По велению твоей царственности удостоился я великой чести. А паракимомен Дамиан в поношение мне и твоей царственности не встал передо мной при синклите".

Император приказал постричь непокорного Дамиана в монахи, и в тот же день назначил Василия на должность паракимомена. Впрочем, согласно другим источникам, события развивались хоть и быстро, но не так стремительно.

Должность паракимомена некоторое время оставалась вакантной, и Варда надеялся назначить на это важное место одного из своих друзей, нашёптывая императору имена возможных соискателей. Однако тут произошёл облом: Михаил III к этому времени уже настолько полюбил Василия, что назначил того, к ужасу и огорчению всех придворных, на должность паракимомена. Варда же с этого момента возненавидел Василия и стал искать способы, чтобы избавиться от очень опасного конкурента.

Благосклонность Михаила III простиралась намного далее описанного выше: Василий сразу же получил титул патрикия и, более того, стал чуть ли не родственником самому императору.
Дело обстояло так: когда в отроческом возрасте Михаил III стал интересоваться противоположным полом, он сделал своей любовницей самую красивую девушку в столице — Евдокию (840-882) дочь некоего Ингерна, или иначе Евдокию Ингерину. Об этом Ингерне практически ничего не известно: его имя, скорее всего, скандинавское, и он, вероятно, служил в дворцовой охране, но незадолго до своей смерти император Феофил за какую-то провинность постриг Ингерна в монахи.

Михаил III так влюбился в Евдокию Ингерину, что собирался даже жениться на ней, но регентша Феодора и каниклий Феоктист не могли допустить подобный брак. Они приказали созвать самых красивых девушек со всей Империи и выбрали из них для императора некую Евдокию, дочь Декаполита. Но этот брак остался бездетным, так как Михаил III больше времени уделял своей любовнице, чем жене.
После того как Василий Македонянин получил должность паракимомена, в голове Михаила III родилась “гениальная” идея: он решил придать своей любовнице официальный статус и сделать её женой своего любимчика Василия. В этом случае, как жена высокопоставленного чиновника, Ингерина могла бы официально бывать при дворе.

Чтобы реализовать свой план, император заставил Василия развестись со своей женой Марией, которая недавно родила ему сына по имени Симватий. Не удивляйтесь, уважаемые читатели. В 869 году император Василий I решил сделать своего старшего сына соправителем и дал ему имя Константин (865-879). Но я забежал немного вперёд. Марию с ребёнком отправили в македонские владения Василия, щедро наградив её.
Вскоре, в том же 866 году, состоялась официальная церемония венчания Василия Македонянина и Евдокии Ингерины — они стали официальными супругами. Но и только.

Все в столице знали об истинном положении дел, и поэтому когда 19 сентября 866 года Евдокия Ингерина родила ребёнка, названного Львом, все в Константинополе знали, кто был его настоящим отцом. Василий Македонянин, естественно, признал ребёнка своим законным сыном, и тот впоследствии стал императором под именем Лев VI (866-912). Впрочем, о следующем ребёнке Ингерины, Александре (?-913), тоже говорили, что его отцом был Михаил III.

Византийские летописцы, писавшие уже во времена правления Македонской династии, дружно восхваляли красоту, грацию, мудрость и прочие добродетели будущей императрицы.
Согласно устной договорённости между Василием и Михаилом III, муж не должен был даже прикасаться к своей жене, так как она оставалась любимой женщиной императора. Чтобы компенсировать Василию моральный ущерб, император забрал из монастыря свою сестру Фёклу и отдал её Василию, для утешения.
К своим сёстрам Михаил III относился весьма своеобразно и категорически не желал выдавать их замуж, чтобы не плодить претендентов на престол. А вот сделать родную сестру любовницей своего любимца — это пожалуйста!

А Варда — что Варда? Он теперь мог только кусать себе локти от злобы и зависти. Варда совсем не ожидал, что после отстранения Дамиана от дворца, его главный соперник сделает столь стремительную карьеру.
Варда теперь постоянно ругал своих сторонников, уговоривших его прогнать Дамиана, называл их глупцами и дурными советниками и часто говорил им:

"Я поверил вам вопреки здравому смыслу и выкурил лисицу, но на её место впустил льва, который пожрёт и проглотит нас всех".

Около трона Михаила III разгорелась нешуточная борьба между Василием и Вардой. Василий нашёптывал императору, что Варда злоумышляет против своего племянника и хочет сам облачиться в пурпурную мантию, но Михаил III только со смехом отклонял эти выдумки.
Варда со своей стороны говорил императору об опасности такого быстрого возвышения постороннего человека, но Михаил III отвечал ему, что только Василий по настоящему его любит.

Василий же решил, что одних его слов недостаточно, чтобы свалить Варду, и завёл тесную дружбу с патрикием и логофетом дрома Симватием, который был зятем Варды. Василий нашептал Симватию, подтверждая свои речи страшными клятвами, что Варда завидует талантам своего зятя и всячески препятствует его карьере. Василий дошёл до того, что заявил ему однажды:

"Поскольку император весьма любит тебя, а стараюсь я ради тебя, то он думает назначить тебя кесарем, но из-за твоего тестя не может этого сделать".

Убеждённый такой лестью, Симватий возненавидел своего тестя и с подачи Василия однажды донёс Михаилу III, что Варда хочет его убить и составил с этой целью заговор.
Против такого свидетельства близкого родственника кесаря Михаил III не устоял и дал согласие на устранение Варды.
Однако в Константинополе совершить это не было никакой возможности, так как кесарь Варда пользовался в столице огромной популярностью. Кроме того, его сын патрикий Антигон был доместиком схол, а в этом качестве ему подчинялись и дворцовая стража, и весь гарнизон столицы. Да и большинство военачальников Империи поддерживали кесаря Варду.

Поэтому император и заговорщики решили под благовидным предлогом удалить Варду из Константинополя, а предлог найти оказалось достаточно просто. Правитель Феоктист в своё время отвоевал остров Крит у арабов, но недавно мусульмане вновь захватили его. Поэтому Михаил III решил организовать поход для отвоевания Крита и лично возглавить армию.
Так как вместе с императором в поход собирался и Василий, то Варда никак не мог отказаться от участия в этом мероприятии.
Многие сторонники Варды пытались отговорить кесаря от участия в этом походе, указывая на грозившие ему опасности, а Лев Математик прямо сказал своему другу, что тот не вернётся из этого похода.

Позднее летописцы описали множество предзнаменований, которые предвещали скорую гибель кесаря, но Варда игнорировал их.
Чтобы окончательно успокоить Варду, во время праздника Благовещения в Халкопратийском храме состоялась торжественная церемония. Патриарх Фотий взял в руки священные реликвии, Кровь Христову и Честное Тело Господа, а Михаил III и Василий окунули перья в святую жидкость и подписали клятвенное обещание не причинять никакого вреда кесарю Варде. Причём, неграмотный Василий поставил вместо подписи крестик.

Варда был успокоен такой церемонией и согласился отправиться в поход на Крит.
После праздника Пасхи войско переправилось на азиатский берег и вскоре достигло фемы Фракисиев, где и был разбит лагерь. Император вместе с Василием Македонянином к этому времени уже успели обзавестись значительным количеством сторонников, среди которых были Асилеон, брат Симватия, и Мариан, двоюродный брат Василия Македонянина.

Симеон Метафраст в своей хронике так описывает дальнейший ход событий.
Вечером того же дня, некто Иоанн Неатокомит встретил евнуха Прокопия, который был протовестиарием (церемониймейстером) у кесаря Варды, и сказал ему, что

"завтра зарублен будет господин наш кесарь".

Прокопий доложил Варде об этом тревожном сообщении, но Варда снисходительно отмахнулся:

"Ступай, скажи Неатокомиту:

“Ты брешешь: знаешь, что ты молод, и не приличествует тебе достоинство патрикия, ведь ты из-за этого сеешь эти плевелы”".

Спал Варда тревожно, а рано утром он созвал всех своих людей и спросил у них совета, рассказав о полученном предупреждении.
Выступил только любимец кесаря Филофей, который был протоспафарием и логофетом геникона (министром финансов). Он сказал:

"Поутру, владыка, облачись в свой золотой персидский хитон и явись перед своими врагами, и от лица твоего они побегут".

По этому дурацкому совету мне кажется, что “любимец” Филофей уже был подкуплен заговорщиками.

С восходом солнца кесарь Варда в сопровождении пышной свиты прибыл в ставку императора, где его почтительно встретил Василий и ввёл к императору.
Дальше Симеон Метафраст на удивление краток:

"Кесарь, сев с императором, сказал:

"Поскольку все люди, владыка, собрались, то прикажи переправиться на Крит".

А стоявший позади него Василий рукой метил в кесаря. Когда же кесарь внезапно обернулся и увидел, что тот метит в него, Василий сразу ударил его мечом, и остальные, кто были с ними, порубили его на части, в то время как император смотрел и молчал".

Это произошло в девять часов утра.

“Продолжатель Феофана” несколько иначе и более подробно описывает гибель кесаря Варды. Этот летописец утверждает, что с самого начала похода на Крит кесарь Варда держал себя слишком самоуверенно, а в своих распоряжениях постоянно превышал власть, из-за чего к императору потоком шли доносы на поведение кесаря.
Когда же армия разбила последний лагерь перед посадкой на корабли, то получилось так, что шатёр императора установили на плоской низине, а шатёр кесаря Варды оказался на высоком и издали заметном месте.
Михаил III, возможно, и не обратил бы на это особого внимания, но враги Варды нашептали императору что, кесарь

"насмехается и уже открыто издевается над царём, коли помимо всего прочего ищет для себя чести в том, чтобы шатёр самодержца выглядел незаметным и скромным, а его собственный — роскошным и видным".

Вот это обстоятельство и подтолкнуло императора к “окончательному” решению вопроса с Вардой.
Можно подумать, что Михаил III уже ранее не принял решение разделаться с кесарем.

Утром следующего дня император уже был готов к убийству Варды, и когда кесарь прибыл в его шатёр, чтобы обсудить организационные вопросы, связанные с погрузкой армии на суда, Михаил III незаметно кивнул патрикию Симватию, и тот вышел из шатра, чтобы привести уже подготовленных убийц.
Но тут произошла заминка, так как подготовленные для расправы с Вардой люди в последний момент струсили. Когда императору шепнули о случившемся, он послал верного человека к паракимомену Василию с сообщением:

"Если, не медля, не вселишь ты мужества в людей, отобранных для дела, и не заставишь их взяться за мечи, я хорошо знаю, не миновать мне смерти от кесаря, ибо не укроется от него мой умысел, а вы заслужите славу моих палачей и убийц".

Грозный Василий быстро привёл в чувство растерявших мужество заговорщиков, и отряд вооружённых людей ворвался в императорский шатёр.
Варда понял, что это пришли за его жизнью, и бросился обнимать колени императора, но

"оттащили убийцы кесаря и зарубили у самых ног царёвых".

Это произошло 21 апреля 866 года.
Михаил III сразу же отменил поход на Крит и распустил набранное войско, а сам вместе с Василием вернулся в Константинополь.

[Yorik]

Василий Македонянин - император

Сразу же после убийства Варды Михаил III отправил патриарху Фотию послание, в котором кесарь обвинялся в государственной измене, а заговоре с целью захвата верховной власти и в покушении на жизнь императора. Чтобы спасти Михаила III от неминуемой гибели, его охрана была вынуждена убить Варду.
Патриарх Фотий сделал вид, что поверил императору и поздравил того со счастливым избавлением от смертельной опасности.

Многие летописцы утверждают, что тело кесаря Варды было разрублено убийцами на несколько кусков, которые захоронили в стенах Гастрийского монастыря, того самого, куда раньше были сосланы его сестра Феодора и её дочери.

Когда Михаил III вместе с Василием в сопровождении свиты въехал в Константинополь, произошёл неприятный для императора инцидент. Какой-то монах, стоя на возвышении, громко крикнул:

"Удачный поход совершил ты, о император, убив мечом своего родственника и отеческую кровь. Горе тебе, горе тебе, что совершил ты такое!"

Император приказал одному из своих телохранителей убить дерзкого монаха, но люди тесно окружили посланца и убедили того не убивать монаха, ибо это бесноватый, сумасшедший человек, который не несёт ответственности за свои слова. Тем дело и окончилось, но этот случай показал, что народ не поверил официальной версии о причине гибели кесаря Варды.

После возвращения из похода Михаил III присваивает Василию титул магистра, это был наивысший титул в империи ромеев для лиц, которые не были членами императорской семьи, а через пару дней и вовсе официально усыновляет Василия Македонянина, так как своих законных детей у него не было. Никаких подробностей этого события до нас не дошло.

Однако, избавившись от опеки кесаря Варды, который умело управлял государством, Михаил III оказался перед необходимостью самостоятельно принимать решения. Дело сразу же пошло как-то неправильно, и в стране стало быстро нарастать недовольно, прокатились волнения. Самое сильное раздражение личность Михаила III вызывала в армии, которая не могла простить ему убийства своего любимца кесаря.

В этих условиях Михаил III решил привлечь к управлению Империей кого-нибудь из своих друзей, и его выбор пал на Василия, который до того времени безупречно выполнял все пожелания императора.
Наверно, было бы достаточно дать Василию титул кесаря, но Михаил III, не имевший наследника от законной жены, решил укрепить вершину власти и захотел сделать Василия своим соправителем.

25 мая 866 года, накануне праздника Пятидесятницы, Михаил III передал патриарху Фотию просьбу организовать на следующий день провозглашение Василия соправителем императора. В день светлого праздника народ с удивлением увидел, что в храме св. Софии установлены два трона — но император-то у них был всего один.
Вскоре появилась императорская процессия, во главе которой в полном парадном одеянии шествовал Михаил III. Следом за ним шёл Василий в одеянии и со знаками отличия паракимомена, а дальше следовали остальные вельможи.

Когда Михаил III поднялся по ступеням и уселся на трон, Василий и остальные приближённые императора оказались ниже, но Василий стоял на ступеньку выше остальных присутствующих.
Император дал знак своему секретарю, который начал зачитывать высочайший указ:

"Варда-кесарь составил заговор против меня с целью убить меня и для этого увлёк меня из столицы. И если бы не добрые советы Симватия и Василия, я теперь не находился бы в живых. Но он пал жертвой своих прегрешений. И так я повелеваю, чтобы Василий, паракимомен и мой верный слуга, охраняющий мою царственность, избавивший меня от моего врага и любящий меня, стал отныне блюстителем и правителем моей Империи, и чтобы все величали его императором".

Василий прослезился, выслушивая этот указ, а затем император передал свой венец патриарху, который, освятив и благословив его, возложил на голову Василия.
По версии Симеона Метафраста, патриарх снял с головы императора венец, подал его Михаилу III, который и короновал Василия, уже облачённого в императорские одежды и сапоги.
Все присутствующие славословили своих правителей:

"Многая лета императорам Михаилу и Василию".

Тот же хронист утверждает, что секретарь императора, зачитывавший указ о провозглашении Василия соправителем Михаила III, вскоре отправился в некий мужской монастырь в Никомидии, и там упал в колодец, расположенный посреди монастырского сада, и утонул. Там же его и похоронили.

Василий Македонянин за свою услугу в деле устранения кесаря Варды получил даже больше, чем можно было ожидать, но остальные участники заговора не были награждены столь же щедро, и они стали испытывать ненависть к обманувшему их Василию.
Симватий, сыгравший главную роль в заговоре против Варды, с трудом получил назначение на должность стратига фемы Фракисиев. Стратигом соседней фемы Описикий был Георгий Пиган, чьё происхождение не совсем ясно. По одним сведениям он был гребцом на императорском судне Михаила III и активно участвовал в заговоре против Варды, по другим — патрикием, но в любом случае он тоже считал себя обойдённым и мечтал отомстить обманувшему его Василию.

Оба стратига быстро сговорились, объединили свои силы и летом 866 года подняли мятеж, но у этого мятежа была одна особенность. Мятежники продолжали славить императора Михаила III, но всячески поносили его соправителя Василия. Восставшие войска разорили несколько поместий и выжгли поля столичных сановников из числа явных сторонников Василия Македонянина. Она захватили в гаванях несколько кораблей сторонников Василия, готовившихся к отплытию в столицу, разграбили их грузы и сожгли сами суда.

Посоветовавшись, правители приказали разослать по войскам письма, в которых приказывалось захватить главарей мятежа хитростью, а не вести против них открытых боевых действий, чтобы не спровоцировать гражданскую войну.
Особо широкой поддержки у населения и в войсках этот мятеж не нашёл, и с наступлением зимы мятежники стали разбегаться по домам. Оставшись без войск, Симватий и Пиган попытались затаиться хотя бы до весны, но их надежды не осуществились.

Симватия схватили в крепости Платея Петра, а Пигана — в Котиее (ныне Кютахья), и в оковах доставили к Михаилу III, который в это время находился во дворце св. Маманта. Император вначале всячески обругал мятежников, потом приказал подвергнуть их бичеванию, а затем пленников ослепили. Симватию при этом отрубили одну руку, а Пигану отрубили нос, после чего мятежников отправили в ссылку.

Следует сказать, что Василий, став единовластным правителем, проявил известный "гуманизм":

"Он вернул их обоих из ссылки и даровал им всё то, чем владели они до изгнания, при этом не выказал даже тени злопамятства, часто разделял с ними трапезу, утешал речами и, благодетельствуя делами, помогал легче переносить страдания, причинённые их собственным безумием".

Так писал "продолжатель Феофана", но это будет позже.

Пока же вернёмся к Василию, который, став соправителем императора, быстро почувствовал всю неустойчивость своего положения. Большинство вельмож в окружении Михаила III завидовали столь стремительному возвышению Василия, ненавидели этого безродного выскочку и засыпали императора доносами на его соправителя. Самыми опасными из этих обвинений были сообщения о том, что Василий будто бы помышляет свергнуть императора и править единолично.

Михаил III пока отмахивался от подобных доносов, но вода камень точит, и при неустойчивом характере Михаила III от него можно было ожидать непредсказуемых поступков.

Следует напомнить, что 1 сентября 866 года Евдокия Ингерина родила сына, получившего имя Лев, и все знали, что его настоящим отцом является Михаил III, хотя Василий сразу же признал ребёнка своим законным сыном. Однако Михаил III, у которого законных детей не было, теперь мог задуматься о путях передачи императорской власти своему настоящему сыну, пусть пока и незаконному.
Василий осознавал грозившие ему опасности, и хотя очень много времени ему приходилось теперь уделять административным вопросам, он старался как можно чаще бывать на виду у императора и участвовал во всех его пирах и прочих развлечениях.

Если у Василия Македонянина и были мысли относительно свержения с престола Михаила III, то одно происшествие во дворце св. Маманта заставило его поторопиться и ускорить ход событий.
После окончания очередных бегов, победу на которых, естественно, одержал император, в этом дворце был устроен торжественный пир; на нём, конечно же присутствовал и Василий со своей женой Евдокией Ингериной.
Когда пирующие дошли до десерта, Михаил III уже прилично захмелел, и тогда один из присутствующих по прозвищу Василискиан (или Василикин, вроде бы — патрикий) стал восхищаться мастерством императора при управлении колесницей во время победного забега.
["Продолжатель Феофана" называет Василикина просто забулдыгой из окружения императора.]

Михаил III обычно с удовольствием выслушивал подобные восхваления, и тут ему в голову пришла одна "замечательная" идея, и он сказал Василикину:

"Встань, сними с меня мои цангии и надень их".

[Цангии — это пурпуровые или красные полусапожки, украшенные драгоценностями. Были элементом парадной одежды императоров, и за их незаконное ношение можно было лишиться головы.]
Смущённый Василикин посмотрел в сторону Василия, как бы спрашивая у него указаний. Разгневанный задержкой Михаил III приказал Василикину немедленно исполнять приказание императора, да и Василий согласно кивнул ему головой.

Когда Василикин надел императорские цангии, Михаил III с пьяной иронией обратился к Василию Македонянину:

"Право, я нахожу, что они идут ему больше, чем тебе. Разве нет у меня власти, как тебя сделал императором, так и другого сделать?"

"Продолжатель Феофана" говорит, что, взяв Василикина за руку, Михаил III стал декламировать такие стихи:

"Смотрите все, восхищайтесь,
Не ему ли василевсом быть пристало?
И вид, достойный владыки,
И венец для него будто создан:
Всё говорит нам о власти,
И не лучше ли мне его сделать василевсом
Вместо Василия?"

По другим источникам, император декламировал несколько другие строки:

"Смотрите на него все, любуйтесь на него.
Разве он не достоин быть василевсом?
Он прекрасен; венец так идет к нему;
Всё способствует его славе".

Евдокия Ингерина, на глазах которой происходило всё это безобразие, расплакалась и сказала Михаилу III:

"Императорское достоинство, владыка мой, велико, и не по достоинству даже мы почтены им; но несправедливо и презирать его".

Михаил III так успокоил свою возлюбленную:

"Не горюй об этом, моя милая, меня это забавляет. Ведь я и Василикина хочу сделать императором".

Все присутствующие онемели, увидев такое представление, и не знали, что им и думать, а Василий Македонянин после этого случая осознал всю ненадёжность своего положения и всерьёз задумался об устранении Михаила III. Тёплых отношений между прежними друзьями уже не было.

Вскоре на охоте Михаил III получил от одного монаха записку о том, что Василий готовит против него заговор, но никаких серьёзных мер против соправителя не предпринял.

Развязка противостояния двух императоров наступила 23 сентября 867 года.
"Продолжатель Феофана", кто бы им ни был, патриарх Фотий или Константин VII Багрянородный, подробно перечислив преступления императора, очень коротко и скупо сообщает о гибели Михаила III:

"Вот почему лучшие из вельмож и разумные люди синклита во всём между собой договорились и руками воинов, охранявших вход в царские палаты во дворце св. Мамы (Маманта), убили его, в бесчувствии опьянения не отличившего сна от смерти. Как из-за таящегося в них зла умертвляют скорпионов и гадюк, только их завидев и не ожидая, пока те ужалят, так и кровожадных и зловредных мужей убивают, когда подозревают угрозу и они не успели ещё нанести смертельную рану. Такую позорную для него самого и губительную для государства жизнь он вёл, и такой достойный прожитой жизни конец его постиг".

Симеон Метафраст подробнее излагает события того вечера, когда Михаил III ужинал во дворце св. Маманта вместе с Евдокией Ингериной и Василием Македонянином. К этому времени Василий уже хорошо подготовился к расправе над своим соправителем; он, в основном, привлёк к участию в заговоре тех же людей, который принимали участие в убийстве кесаря Варды. В этот вечер заговорщики уже проникли во дворец и разместились в дворцовых помещениях по соседству с пиршественным залом.

Когда Михаил III уже достаточно прилично опьянел, Василий под каким-то благовидным предлогом вышел, прошёл в спальню императора и, будучи очень сильным человеком, испортил замки на дверях, чтобы спальню императора было невозможно закрыть изнутри. После этого Василий вернулся на своё место и продолжил пировать с Михаилом III.
Когда гости поднялись, чтобы начать расходиться, Василий лично поддержал шатающегося императора, довёл его до спальни и почтительно поцеловал ему руку.
В опочивальне императора уже спал Василикин, выполнявший роль протокимомена, и бодрствовал китонит (охранник спальни) Игнатий.

Игнатий попытался закрыть дверь спальни, но обнаружил, что запоры сломаны, и в отчаянии уселся около императорского ложа.
Когда пьяный император уже крепко спал, внезапно в спальне появились Василий с другими заговорщиками: всего их было восемь человек. Тщетно Игнатий пытался помешать заговорщикам, но шум борьбы разбудил Михаила III, который, однако, не успел вмешаться в события, так как некий Иоанн Халд ударом меча отрубил императору обе руки.
Другие заговорщики проткнули мечами Василикина и сбросили его с ложа.

Так как другая часть заговорщиков, - братья Василия, Асилеон и ещё пара человек, - стояли снаружи у дверей императорской спальни, то никто из окружения императора не знал о происходивших в спальне событиях.
Вошедший в спальню Асилеон спросил Василия:

"Хоть мы и отрубили ему руки, но оставили его в живых. И, если он выживет, как мы оправдаемся?"

Не дожидаясь ответа, Асилеон пронзил Михаила III мечом и нанёс ему ещё несколько ударов, от которых внутренности императора вывалились наружу.
Так описал гибель Михаила III Симеон Метафраст, а другие источники не называют имени убийцы императора.

Так как ночью была сильная буря, то Василий с заговорщиками только с большим трудом сумел переправиться через Золотой Рог, а затем хитростью и угрозами захватить Священный дворец, все ключи от которого Василий взял в свои руки.
В тот же день Василий I с великой помпой доставил Евдокию Ингерину во дворец, хотя та до последнего дня и оставалась любовницей Михаила III.
Бездетную вдову императора, Евдокию Декаполиту, Василий I отправил к её родителям.

Останки Михаила III новый император поручил захоронить китониту Павлу, который, прибыв во дворец св. Маманта, нашёл тело покойного императора завёрнутым в попону от правого коня императорской колесницы. Около трупа Михаила III молча стояли и молились, оплакивая покойника, одетые в траурные одежды, Феодора и её дочери.
Павел переправил труп Михаила III на небольшом судне в Хрисопольскую обитель, где и похоронил его.

24 сентября при большом стечении народа градоначальник Константинополя эпарх Мариан, сын знаменитого Петроны, провозгласил нового единоличного правителя — императора Василия I.
Сам новый император, совершая молебен в Святой Софии, с амвона провозгласил:

"Христос-василевс! Твоим судом получил я царство, Тебе вручаю я его и себя".

Покидая храм, Василий I раздавал щедрые дары и распределил между своими подданными много денег, но эти деньги были не из государственной казны, которая оказалась пустой, а из его личных средств.
Евдокия Ингерина вместе с сыновьями Константином и Львом тоже раздала много своих личных денег.
В тот же самый день в столицу пришли вести о больших победах христиан над арабами и об освобождении множества христиан из плена.

В заключение этого очерка приведу сообщение Симеона Метафраста о жестокой каре, которую наслал Бог на убийц законного правителя:

"Я счел необходимым описать также совершенное Богом отмщение тем, кто покусился на Михаила, и то, что претерпел каждый из них в разное время.
Иаковица охотился с императором в Филопатии и, когда у него выпал меч, бросился спускаться с коня, чтобы поднять его, но, пока [одна] нога его ещё не достигла земли, а другая была вдета в стремя, конь, испугавшись, потащил его и, пробежав по ущельям и пропастям, разорвал на части.
Иоанн Халд, ставший стратилатом в Халдии и изобличённый в заговоре против императора, был по приказу императора посажен на кол стратилатом Андреем.
Двоюродный брат императора Асилеон, сосланный императором в своё загородное имение под названием Хартофилаково, будучи безжалостен и жесток к своим рабам, был убит ими ночью кинжалами — схватив их и разрубив на части, император сжёг их в [квартале] Амастриана.
Апелат, сын перса, лишился жизни, пожираемый червями.
Константин Токсара умер, поражённый мечом в феме Кивирреотов.
А Мариан, брат императора, сломал себе ногу, упав с коня, и когда нога его загнила, умер от червей".

Самого Василия I божье возмездие почему-то не затронуло.

О правлении императора Василия I Македонянина и о том, каким чудовищем позднейшие летописцы выставляли убитого императора Михаила III, я расскажу в другой серии очерков.