Перейти к содержимому

 


- - - - -

Правила боя монгольского войска


  • Чтобы отвечать, сперва войдите на форум
6 ответов в теме

#1 Вне сайта   Yorik

Yorik

    Активный участник

  • Модераторы
  • Репутация
    87
  • 15 232 сообщений
  • 9514 благодарностей

Опубликовано 01 Ноябрь 2016 - 10:20

Изображение


Созданная великим Чингисханом огромная Монгольская империя во много раз превзошла пространства империй Наполеона Бонапарта и Александра Македонского. И пала она не под ударами внешних врагов, а лишь вследствие внутреннего распада…

Объединив в XIII веке разрозненные монгольские племена, Чингисхан сумел создать армию, которой не было равных ни в Европе, ни на Руси, ни в среднеазиатских странах. Ни одно сухопутное войско того времени не могло сравниться с мобильностью его войск. А главным его принципом всегда было нападение, даже если основной стратегической задачей являлась оборона.




Изображение


Посланец Папы Римского при монгольском дворе Плано Карпини писал, что победы монголов зависят во многом не столько от их физической силы или численности, сколько от превосходной тактики. Карпини даже рекомендовал европейским военачальникам следовать примеру монголов. «Нашими армиями следовало бы управлять по образцу татар (монголов. — Прим. авт.) на основании тех же суровых военных законов… Армия никоим образом не должна вестись в одной массе, но отдельными отрядами. Во все стороны должны рассылаться разведчики. А наши генералы должны держать войска днем и ночью в боевой готовности, так как татары всегда бдительны, как дьяволы». Так в чем же крылась непобедимость монгольской армии, откуда брали начало те приемы владения боевым искусством ее полководцы и рядовые?

Стратегия

Прежде чем начать любые военные действия, монгольские правители на курултае (военном совете. — Прим. авт.) самым подробнейшим образом разрабатывали и обсуждали план предстоящей кампании, а также определяли место и время сбора войск. Шпионы в обязательном порядке добывали «языков» или находили в стане врага предателей, снабжая тем самым военачальников подробнейшей информацией о неприятеле.

При жизни Чингисхана верховным командующим был он сам. Вторжение в захватываемую страну он обычно осуществлял с помощью нескольких армий и в разных направлениях. От командующих он требовал план действий, иногда внося в него поправки. После чего исполнителю давалась полная свобода в решении поставленной задачи. Чингисхан лично присутствовал только при первых операциях, а убедившись, что все идет в соответствии с планом, предоставлял молодым вождям всю славу военных триумфов.

Подходя к укрепленным городам, монголы собирали в окрестностях всевозможные запасы, а при необходимости устраивали рядом с городом временную базу. Главные силы обычно продолжали наступление, а резервный корпус приступал к подготовке и проведению осады.


Изображение


Когда встреча с вражеской армией была неминуема, монголы либо пытались напасть на неприятеля внезапно, либо, когда на внезапность рассчитывать не приходилось, направляли силы в обход одного из неприятельских флангов. Такой маневр назывался «тулугма». Впрочем, монгольские командующие никогда не действовали по шаблону, стараясь извлечь максимальную выгоду из конкретных условий. Нередко монголы бросались в притворное бегство, с непревзойденным искусством заметая свои следы, буквально исчезая с глаз противника. Но лишь до той поры, пока тот не ослаблял бдительность. Тогда монголы садились на свежих запасных лошадей и, будто из-под земли появившись перед ошеломленным врагом, совершали стремительный налет. Именно таким способом в 1223 году на реке Калке были разбиты русские князья.

Случалось, что в притворном бегстве войско монголов рассеивалось так, что охватывало противника с разных сторон. Но если враг был готов дать отпор, его могли выпустить из окружения, чтобы потом добить на марше. В 1220 году подобным образом была уничтожена одна из армий Хорезмшаха Мухаммеда, которую монголы намеренно выпустили из Бухары, а затем разгромили.

Чаще всего монголы атаковали под прикрытием легкой конницы несколькими параллельными колоннами, растянутыми по широкому фронту. Столкнувшаяся с основными силами колонна врага или удерживала позиции, или отступала, остальные же продолжали двигаться вперед, наступая на фланги и в тыл противника. Затем колонны сближались, итогом этого, как правило, являлось полное окружение и уничтожение врага.


Изображение


Потрясающая подвижность монгольского войска, позволяющая захватывать инициативу, давала монгольским командирам, а не их противникам право выбора как места, так и времени решающей битвы.

Для максимального упорядочения продвижения боевых частей и быстрейшего донесения до них приказов о дальнейших маневрах монголы использовали сигнальные флажки черного и белого цветов. А с наступлением темноты сигналы подавались горящими стрелами. Еще одной тактической разработкой монголов было использование дымовой завесы. Небольшие отряды поджигали степь или жилища, что позволяло скрывать передвижение основных войск и давало монголам столь необходимое преимущество внезапности.

Одним из главных стратегических правил монголов было преследование разбитого противника вплоть до полного уничтожения. В военной практике средневековых времен это было внове. Тогдашние рыцари, к примеру, считали унизительным для себя гнаться за противником, и такие представления сохранялись еще много веков, вплоть до эпохи Людовика XVI. А вот монголам было необходимо убедиться не столько в том, что враг побежден, сколько в том, что он уже не сможет собрать новые силы, перегруппироваться и напасть снова. Поэтому он попросту уничтожался.

Монголы довольно своеобразным способом вели учет вражеским потерям. После каждой битвы особые отряды отрезали правое ухо у каждого трупа, лежащего на поле битвы, а потом собирали в мешки и точно подсчитывали количество убитых врагов.

Как известно, монголы предпочитали воевать зимой. Излюбленным способом проверить, выдержит ли ставший на реке лед вес их лошадей, было заманить туда местное население. В конце 1241 года в Венгрии на виду у измученных голодом беженцев монголы оставили без присмотра скот на восточном берегу Дуная. И когда те смогли перейти реку и увести скот, монголы поняли, что наступление можно начинать.

Воины

Каждый монгол с самого раннего детства готовился стать воином. Мальчики учились ездить верхом едва ли не раньше, чем ходить, чуть позже до тонкостей осваивались лук, копье и меч. Командира каждого подразделения выбирали, исходя из его инициативы и храбрости, проявленных в бою. В подчиненном ему отряде он пользовался исключительной властью — его приказы выполнялись немедленно и беспрекословно. Такой жестокой дисциплины не знало ни одно средневековое войско.

Монгольские воины не ведали ни малейших излишеств — ни в еде, ни в жилище. Приобретя за годы подготовки к военно-кочевой жизни беспримерную выносливость и стойкость, они практически не нуждались в медицинской помощи, хотя еще со времен китайского похода (XIII–XIV века) в монгольской армии всегда имелся целый штат китайских хирургов. Перед началом боя каждый воин надевал рубашку из прочного мокрого шелка. Как правило, стрелы пробивали эту ткань, и она втягивалась в рану вместе с наконечником, существенно затрудняя его проникновение, что позволяло хирургам легко извлекать из тела стрелы вместе с тканью.

Состоявшее практически целиком из конницы монгольское войско основывалось на десятичной системе. Самой крупной единицей был тумен, включавший в себя 10 тысяч воинов. В тумен входили 10 полков, каждый по 1 000 человек. Полки состояли из 10 эскадронов, каждый из которых представлял собой 10 отрядов по 10 человек. Три тумена составляли армию или армейский корпус.


Изображение


В войске действовал непреложный закон: если в бою кто-то из десятка бежал от врага, казнили всю десятку; если в сотне бежала десятка, казнили всю сотню, если бежала сотня — казнили всю тысячу.

Бойцы легкой кавалерии, составлявшие более половины всего войска, не имели доспехов за исключением шлема, были вооружены азиатским луком, копьем, кривой саблей, легкой длинной пикой и арканом. Мощность гнутых монгольских луков во многом уступала большим английским (в данном случае автор ошибается, Yorik), но каждый монгольский конник имел при себе как минимум два колчана со стрелами. Доспехов, за исключением шлема, лучники не имели, да они для них и не были необходимостью. В задачу легкой кавалерии входили: разведка, маскировка, поддержка тяжелой кавалерии стрельбой и, наконец, преследование бегущего врага. Иначе говоря, они должны были поражать противника на расстоянии.

Для ближнего боя использовались отряды тяжелой и средней конницы. Назывались они нукерами. Хотя изначально нукеры обучались всем видам боя: могли атаковать врассыпную, используя луки, или сомкнутым строем, с помощью копий или мечей…

Главную ударную силу монгольского войска составляла тяжелая кавалерия, ее численность была не более 40 процентов. Тяжелые конники имели в своем распоряжении целый набор доспехов из кожи или кольчуги, снятые, как правило, с поверженных врагов. Лошади тяжелых кавалеристов также были защищены кожаными доспехами. Вооружены эти воины были для дальнего боя — луками и стрелами, для ближнего — копьями или мечами, палашами или саблями, боевыми топорами или булавами.

Атака тяжеловооруженной конницы была решающей и могла изменить весь ход сражения. Каждый монгольский всадник имел от одной до нескольких запасных лошадей. Табуны всегда находились непосредственно за строем и лошадь можно было быстро сменить на марше или даже во время битвы. На этих низкорослых, выносливых лошадях монгольская конница могла проходить до 80 километров, с обозами же, стенобитными и метательными орудиями — до 10 километров в сутки.


Изображение


Осада

Еще при жизни Чингисхана в войнах с империей Цзинь монголы во многом заимствовали у китайцев как некоторые элементы стратегии и тактики, так и военную технику. Хотя в начале своих завоеваний войско Чингисхана нередко оказывалось бессильным против прочных стен китайских городов, по прошествии нескольких лет монголы разработали такую фундаментальную систему осады, которой практически невозможно было противостоять. Главной ее составляющей был большой, но подвижный отряд, оснащенный метательными машинами и прочим снаряжением, которое перевозилось на специальных крытых повозках. Для осадного каравана монголы набрали лучших китайских инженеров и создали на их основе мощнейший инженерный корпус, оказавшийся в высшей степени эффективным.

В результате ни одна крепость уже не была непреодолимым препятствием для продвижения монгольской армии. В то время как остальное войско двигалось дальше, осадный отряд окружал наиболее важные крепости и приступал к штурму.

Монголы переняли у китайцев и умение при осаде крепости окружать ее частоколом, изолируя от внешнего мира и лишая тем самым осажденных возможности делать вылазки. Затем монголы шли на штурм, используя различные осадные оружия и камнеметные машины. Чтобы создать панику в рядах противника, монголы обрушивали на осажденные города тысячи горящих стрел. Ими стреляли легкие конники прямо из-под крепостных стен или из катапульты издалека.

При осаде монголы нередко прибегали к жестоким, но весьма эффективным для них приемам: они гнали перед собой большое число беззащитных пленников, вынуждая осажденных убивать своих же соотечественников, чтобы добраться до нападавших.

Если защитники оказывали яростное сопротивление, то после решающего штурма весь город, его гарнизон и жители подвергались уничтожению и тотальному грабежу.

«Если они всегда оказывались непобедимы, то этим были обязаны смелости стратегических замыслов и отчетливости тактических действий. В лице Чингисхана и его полководцев военное искусство достигло одной из своих высочайших вершин» — так писал о монголах французский военачальник Рэнк. И, видимо, он был прав.

Разведка

Разведывательные действия применялись монголами повсеместно. Задолго до начала походов разведчики до мельчайших подробностей изучали местность, вооружение, организацию, тактику и настроение армии неприятеля. Все эти разведданные давали монголам неоспоримое преимущество перед противником, который порой знал о себе гораздо меньше, чем следовало бы. Разведывательная сеть монголов раскинулась буквально по всему миру. Шпионы обычно действовали под личиной купцов и торговцев.

Особенно же монголы преуспели в том, что сейчас принято называть психологической войной. Рассказы о жестокости, варварстве и истязании непокорных распространялись ими намеренно, и опять же задолго до боевых действий, чтобы подавить у противника всякое желание сопротивляться. И пусть в такой пропаганде было немало правды, монголы весьма охотно использовали услуги тех, кто соглашался с ними сотрудничать, особенно если какие-то их навыки или умения можно было использовать для пользы дела.

Монголы не отказывались ни от какого обмана, если он мог позволить им добиться преимущества, сократить свои жертвы или увеличить потери противника.
Автор: Дмитрий Чулов
http://www.vokrugsveta.ru
Каждой змее свой змеиный супчик!

фото в галерею прошу сбрасывать на doctor_z73@mail.ru

Поблагодарили 3 раз:
НикК , Александр198 , dronav

#2 Вне сайта   Yorik

Yorik

    Активный участник

  • Автор темы
  • Модераторы
  • Репутация
    87
  • 15 232 сообщений
  • 9514 благодарностей

Опубликовано 29 Июнь 2017 - 18:43

Тактика, доспехи, вооружение средневековой Евразии

Завоевания татаро-монголов поразили современников, да и сейчас поражают. А западная Европа была на грани истерики перед грозными воинами Чынгыз Хана, которые завоевали огромную часть мира. Так в чем же была загадка военных успехов татаро-монгол? Чтобы это понять, не одно поколение отечественных и иностранных ученых изучали многочисленные письменные источники, проводили археологические исследования. Но вот военному делу татаро-монгол мало кто уделял должного внимания.

Начнем с того, что все выдающиеся победы и успехи были достигнуты за счет того, что эти кочевники были прирожденными воинами. И за счет гениальной личности Чынгыз Хана, его железной руки и с помощью доблестных полководцев в армии была произведена централизация, налажена феноменальная дисциплина и блестяще поставлена разведка. Противник зачастую был разобщен и испытывал другие различные трудности, а военачальники татаро-монгол не только отлично владели военным искусством, но и хорошо разбирались в политике и дипломатии.

Справедливости ради стоит отметить, что не все противники были слабы, было много и находящихся на вершине могущества. Например, государство Хорезмшахов с кыпчакским войском, очень сильны были половцы, русские княжества, венгерское королевство и т.д. В силу специфики ведения кочевого хозяйства численность татаро – монгольской армии была мала по сравнению с армиями оседлых народов, но мы знаем не мало примеров, когда эта мобильная и высокоорганизованная армия, значительно уступая числом противнику, одерживала победу. Немаловажную роль играл высокий моральный дух татарских воинов, их смелость и находчивость. Вот что написал в своих записках Иосафат Барбаро – крупный политический деятель Венецианской республики, опытный дипломат (XV в.):

«По этому поводу расскажу, что однажды случилось при мне, когда я был в Тане. Стоял я как-то на площади; пришли в город татары и сообщили, что в роще, мили за три отсюда, спрятались черкесы-наездники, числом около сотни, которые задумали совершить набег под самый город, как это было у них в обычае. Я сидел в лавке мастера по выделке стрел; там же был еще один купец-татарин, пришедший туда с цитварным семенем. Узнав о черкесах, он встал и сказал: «Почему бы нам не отправиться захватить их? Сколько там этих всадников?». Я ответил ему: «Сто человек». — «Вот и хорошо», — сказал он, — «нас пятеро, а у вас сколько найдется всадников?». Я ответил: «Сорок». А он сказал: «... Идем, схватим их!». Услышав все это, я пошел искать мессера Франческо и рассказал ему об этих речах, он же со смехом спросил меня, хватит ли у меня духу пуститься туда. Я ответил, что хватит.

И вот мы сели на лошадей, приказали нашим людям прибыть по воде и к полудню налетели на этих черкесов. Они стояли в тени, некоторые из них спали, но, к несчастью, случилось так, что немного раньше, чем мы достигли их, наш трубач затрубил. Поэтому многие успели бежать; тем не менее, и убитыми, и пленными нам досталось около 40 человек. Но вся красота этого дела относится к тому, что говорилось о «безумных храбрецах». Тот татарин, который предлагал ехать хватать черкесов, не удовольствовался добычей, но в одиночку бросился в погоню за беглецами, хотя мы все кричали ему: «Ты же не вернешься, никогда ты не вернешься!». Он возвратился спустя почти целый час и, присоединившись к нам, жаловался, говоря: «Горе мне, не смог я поймать ни одного!» — и сильно сокрушался. Судите сами, каково было его безумство, — ведь если бы хоть четверо из черкесов обернулись против него, они изрубили бы его на мелкие куски. Более того, когда мы упрекали его, он все обращал в шутку».
(Барбаро И. Путешествие в Тану. Текст воспроизведен по изданию: Барбаро и Кантарини о России. М. Наука. 1971.)

Изображение



Но вернемся к статье. Действительно, тактика у татаро – монголов была традиционная – массированные обстрелы из лука, ложные отступления с засадами, охваты, окружения, изматывание противника длительной осадой. В подавляющем большинстве случаев численный перевес играет решающую роль в сражении. Но немаловажно распознать решающее время и участок битвы, чтобы сосредоточить в этом месте, именно на этом участке превосходящие силы и разгромить противника, даже если он имеет общее превосходство в живой силе и вооружении.

Теперь что можно сказать о вооружении татаро – монгол? Действительно у всех у нас есть стереотип, говорящий о татарине на низкорослом крепком скакуне с луком и стрелами в руках. Но в то же время, читая европейских, азиатских, кавказских авторов XIII – XV вв., мы видим восхищение искусством стрельбы из лука, подвижности, феноменальной результативности татаро – монгольских лучников. Опять обратимся за примером, который описывает И. Барбаро:

«Татары прекрасные охотники с соколами, и у них много кречетов; они ловят птиц на репейник (что у нас не применяется), ходят на оленей и на другого крупного зверя. Кречетов они носят на кулаке одной руки, а в другой держат посошок; когда устанут, потому что ведь [эти птицы] вдвое больше орлов, они подставляют посошок под руку. Временами над их войском проносится стая гусей; тогда люди из лагеря пускают стрелы толщиной в палец, изогнутые и без оперения. Стрелы летят прямо, затем повертываются и летят наперерез птицам, раздробляя — когда настигнут их — то шею, то ноги, то крылья. Иногда кажется, что этими гусями полон воздух; от крика людей они, оглушенные, пугаются и падают на землю». (Барбаро И. Путешествие в Тану. Текст воспроизведен по изданию: Барбаро и Кантарини о России. М. Наука. 1971.)

По мнению многих исследователей, татарский лук был самым мощным в эпоху Средневековья. Натяжение знаменитого английского лука было около 35 кг., и стрелял этот лук на расстояние до 230 метров. А татарский лук был сложносоставным с роговыми и костяными накладками и получал усиление в 40 – 70 кг., к тому же татары обладали особой техникой стрельбы и стреляя с коней, их стрелы преодолевали расстояние до 320 метров, при этом могли пробить все существующие доспехи того времени.

Изображение


Резные накладки на лук (кость). XIII-XIV вв. из фонда Энгельсского краеведческого музея.

Стрелы у них были двух типов, с небольшими легкими и крупными тяжелыми наконечниками.

Изображение


Наконечники татаро – монгольских стрел. XIII-XIV вв.

Стрелами с небольшими легкими наконечниками велась навесная стрельба на дальние расстояния, когда противника надо было изнурять и ранить. А стрелы с большими наконечниками применялись на ближней дистанции для гарантированного поражения цели. С помощью мощного лука пробивалась самая толстая броня и наносились резаные раны как противнику, так и его коню.

Хорошо отработанной тактической уловкой татар было ложное отступление, когда вперед высылалось несколько подразделений, которые осыпали неприятеля с дальней дистанции тучами стрел, вынуждая его атаковать. После этого татаро – монголы стремительно уходили от столкновения. Противник втягивался в погоню и в определенном месте его поджидали свежие силы татар. Обычно это была тяжелая кавалерия, затянутая в панцирные доспехи, включая и лошадей. Они сминали уставшего и потерявшего строй противника. Например, такая тактика была применена в Закавказье в бою с грузинскими войсками и против русско-кыпчакских отрядов на р. Калка.

Да, у татар тоже были тяжелые доспехи и это первым доказал знаменитый шведский оружиевед Б. Тордеман в своей замечательной книге «Доспех битвы при Висбю». Наш знаменитый соотечественник, М.В. Горелик также подтверждает это в целом ряде своих работ. (Загадка завоевателей. Знание – сила. 1974. №4; Средневековой монгольский доспех. Третий международный конгресс монголоведов. Улан – Батор, 1978; Армии монголо - татар X – XIV вв. М., 2002. и т. д.)

Изображение


Казанский хан в боевом облачении. Автор М. В. Горелик

Другой основной тактический прием описал в XVI в. посол Римской империи Сигизмунд Герберштейн, назвав его «танцем». Московские дворяне, участвовавшие в сражениях с татаро – монголами, описывали его как «хоровод». Тысячи лучников выстраивались перед строем противника, передвигаясь по кругу, осыпая врага тяжелыми стрелами с близкого расстояния, примерно 20 – 30 метров и из наиболее выгодных позиций вбок вперед и вбок назад. Это обеспечивало хорошему лучнику с хорошим снаряжением гарантированное попадание и смертельное поражение, либо тяжелое ранение вражеских воинов. Для такого приема нужна была четкая организация и железная дисциплина. Но, как писал С. Герберштейн, если по какой либо причине, в какой либо точке случался сбой, на всем скаку ломался строй и поражение было неминуемо. Зато при хорошем стечении обстоятельств на деморализованного, сильно уменьшившегося в численности противника обрушивалась латная конница с саблями и копьями, довершая разгром. После в бой вступала легкая конница и уничтожала бегущих. Но бывали случаи, когда при такой тактике противник бежал, не дожидаясь удара тяжелой кавалерии.


Источники:
по книге К.А. Аблязова Историческая судьба татар. От племени к нации. Т.1, Саратов. Научная книга, 2012
http://www.vostlit.i...o/frametext.htm


Автор: Мэнгел Олыс
Каждой змее свой змеиный супчик!

фото в галерею прошу сбрасывать на doctor_z73@mail.ru

Поблагодарили 3 раз:
НикК , skitalec , dronav

#3 Вне сайта   Yorik

Yorik

    Активный участник

  • Автор темы
  • Модераторы
  • Репутация
    87
  • 15 232 сообщений
  • 9514 благодарностей

Опубликовано 30 Июнь 2017 - 17:43

До открытия татарских панцирей считалось, что у татаро-монголов, кроме кожаных доспехов, ничего не было. Францисканец, дипломат и разведчик Плано Карпини утверждал, что доспехи им поставлялись из Персии. А Рубрук писал, что шлемы татары получают от алан. Но из другого источника мы видим, что местные мастера Улуса Джучи научились делать доспехи собственного образца, об этом пишет Рашид ад-Дин. Всех перечисленных авторов нельзя даже заподозрить в симпатиях к татаро-монголам.

Панцири у татар были очень разнообразны, но самыми распространенными были панцири из мягких материалов, стеганных шерстью, ватой и т.д. Такие панцири назывались «хатангу дегель», что означает «твердый, как сталь». Из металла и твердой кожи буйвола (хребтина) делали полосы и пластины. Соединяя тонкими кожаными полосками вертикальные пластины, собирали ламеллярную броню, а объединяя горизонтальные полосы, получали ламинарную броню. Все панцири были украшены различной вышивкой и росписью, пластины начищены до блеска. Но абсолютным новшеством для Запада был панцирь, на мягкую основу которого крепились металлические пластины, их пришивали с изнанки и присоединяли через кожу к внешнему покрытию из толстой прочной цветной ткани. Заклепки ярко выделялись на фоне ткани и были своеобразным украшением. Этот панцирь был заимствован из Китая, где его изобрели, как секретную броню телохранителей императора. К концу XIV в. он уже был распространен по всей Евразии и вплоть до Испании. В татарских ханствах и на Руси панцирь такого вида назывался «куяк». Уже в начале XIV в. в Золотой Орде была изобретена кольчато-пластинчатая броня. В ней стальные пластины соединяются стальным же кольчужным плетением.

Изображение



Турецкий джавшан, изобретенный на территории Золотой Орды. XV в.

Было три вида такого панциря: джавшан, бехтер и гогюзлик. Такая броня обладала исключительными защитными свойствами и гибкостью. Естественно, она была дорога в изготовлении, и такие доспехи могли позволить себе только знатные и состоятельные воины.

Плано Карпини писал в своих записках «ИСТОРИЯ ТАРТАР»:

«Оружие же все по меньшей мере должны иметь такое: два или три лука, или по меньшей мере один хороший, и три больших колчана, полных стрелами, один топор и веревки, чтобы тянуть орудия. Богатые же имеют мечи, острые в конце, режущие только с одной стороны и несколько кривые; у них есть также вооруженная лошадь, прикрытия для голеней, шлемы и латы. Некоторые имеют латы, а также прикрытия для лошадей из кожи, сделанные следующим образом: они берут ремни от быка или другого животного шириною в руку, заливают их смолою вместе по три или по четыре и связывают ремешками или веревочками; на верхнем ремне они помещают веревочки на конце, а на нижнем — в середине, и так поступают до конца; отсюда, когда нижние ремни наклоняются, верхние встают, и таким образом удваиваются или утраиваются на теле. Прикрытие лошади они делят на пять частей: с одной стороны лошади одну, а с другой стороны другую, которые простираются от хвоста до головы и связываются у седла, а сзади седла на спине и также на шее; также на крестец они кладут другую сторону, там, где соединяются связи двух сторон; в этом куске они делают отверстие, через которое выставляют хвост, и на грудь также кладут одну сторону. Все части простираются до колен или до связей голеней; и пред лбом они кладут железную полосу, которая с обеих сторон шеи связывается с вышеназванными сторонами. Латы же имеют также четыре части; одна часть простирается от бедра до шеи, но она сделана согласно расположению человеческого тела, так как сжата перед грудью, а от рук и ниже облегает кругло вокруг тела; сзади же к крестцу они кладут другой кусок, который простирается от шеи до того куска, который облегает вокруг тела; на плечах же эти два куска, именно передний и задний, прикрепляются пряжками к двум железным полосам, которые находятся на обоих плечах; и на обеих руках сверху они имеют кусок, который простирается от плеч до кисти рук, которые также ниже открыты, и на каждом колене они имеют по куску; все эти куски соединяются пряжками. Шлем же сверху железный или медный, а то, что прикрывает кругом шею и горло, — из кожи. И все эти куски из кожи составлены указанным выше способом».

Он продолжает:

«У некоторых же все то, что мы выше назвали, составлено из железа следующим образом: они делают одну тонкую полосу шириною в палец, а длиною в ладонь, и таким образом они приготовляют много полос; в каждой полосе они делают восемь маленьких отверстий и вставляют внутрь три ремня плотных и крепких, кладут полосы одна на другую, как бы поднимаясь по уступам, и привязывают вышеназванные полосы к ремням тонкими ремешками, которые пропускают чрез отмеченные выше отверстия; в верхней части они вшивают один ремешок, который удваивается с той и другой стороны и сшивается с другим ремешком, чтобы вышеназванные полосы хорошо и крепко сходились вместе, и образуют из полос как бы один ремень, а после связывают все по кускам так, как сказано выше. И они делают это как для вооружения коней, так и людей. И они заставляют это так блестеть, что человек может видеть в них свое лицо».

Добавим, что вес золотых украшений конской сбруи доходил до двух килограммов, что свидетельствует о богатстве монгольской знати. О богатстве украшений конской упряжи позволяют судить археологические материалы, обнаруженные в Южной Сибири и в Монголии.

Были у татаро-монголов и шлемы, куполообразные с заостренным верхом. Они были клепаными или связанными из нескольких металлических и кожаных частей. Шею, а иногда и лицо, закрывала бармица, изготовленная ламеллярным или ламинарным способом. Мастера востока и восточной Европы заимствовали у татар высокий тонкий шпиль, козырек, металлические науши и защиту центра лица полумаской (часть 1 данной статьи).


Изображение


Татарская мисюрка — легкий шлем, обнаруженный в районе поля Куликова, том, что на Дону — Танаисе

«…нетрудно догадаться, что именно подобный шлем стал прообразом военных фуражек последующих веков — и даже в армиях западноевропейских стран», — пишет в книге «Великая Орда: друзья, враги и наследники» Г.Р. Еникеев.

С последнего десятилетия XIV в. стали широко применяться створчатые поножи и кольчужные набедренники с диском на колене (дизлык). Створчатые наручи (колчак) были особенно распространены.

Конструкция татаро-монгольского щита заслуживает более глубокого рассмотрения, хотя они использовали его далеко не всегда. Именно они распространили данный вид конструкции на территории от Китая до Турции и Польши. Называлась она халха (калкан). Калкан изготавливался из крепких, гибких калиброванных прутьев, укладываемых концентрично вокруг деревянного умбона. Между собой прутья соединялись нитями или тонкими волокнами по принципу гобелена. Получался выпуклый круглый щит сплетенный по принципу плетения и декора камышовых циновок, только не прямоугольно, а концентрически. На деревянный умбон крепился железный. Кроме эстетических свойств, калкан обладал высокими защитными свойствами. Упругие прутья пружинили и резко отбрасывали назад клинок неприятеля, а стрелы застревали в нем. Со временем у итальянцев, проживавших на берегу Черного и Азовских морей, на территории Улуса Джучи, были заимствованы оковки из железных полос, это значительно усиливало щит.

Таким образом, татаро-монгольский воин и его боевой конь не уступали противнику в вооружении и доспехах. Хотя справедливости ради надо сказать, что дорогие тяжелые доспехи имелись в основном у знати, как и везде в то время. Но кожаные, не уступавшие металлическим, имел практически каждый воин татаро-монгольской армии.

Источники:
Горелик М.В. Халха-калкан: монгольский щит и его дериваты // Восток-Запад: диалог культур Евразии. Культурные традиции Евразии. 2004. Вып. 4.
Еникеев Г.Р. Великая Орда: друзья, враги и наследники. М.: Алгоритм, 2013.
Петров А.М. Великий шелковый путь: о самом простом, но мало известном. М.: Восточная литература, РАН, 1995.
Рубрук Г. Путешествие в восточные страны Вильгельма де Рубрука в лето Благости 1253. Перевод А.И. Малеина.
Плано-Карпини, Иоанн де. История монголов. Пер. А.И. Малеина. СПб., 1911.
Крадин Н.Н., Скрынникова Т.Д. Империя Чингисхана. М.: Восточная литература, 2006.

Каждой змее свой змеиный супчик!

фото в галерею прошу сбрасывать на doctor_z73@mail.ru

Поблагодарили 3 раз:
НикК , dronav , Александр198

#4 Вне сайта   Yorik

Yorik

    Активный участник

  • Автор темы
  • Модераторы
  • Репутация
    87
  • 15 232 сообщений
  • 9514 благодарностей

Опубликовано 01 Июль 2017 - 10:54

Боевым подразделениям татаро-монголов приходилось преодолевать безводные степи, леса и реки. Способ переправы через водные препятствия был очень интересен. Вот что пишет Плано Карпини в «История тартар»:

«Когда же они добираются до рек, то переправляются через них, даже если они и велики, следующим образом: более знатные имеют круглую и гладкую кожу, на поверхности которой кругом они делают частые ручки, в которые вставляют веревку и завязывают так, что образуют в общем некий круглый мешок, который наполняют платьями и иным имуществом, и очень крепко связывают; после этого в середине кладут седла и другие более жесткие предметы; люди также садятся в середине. И этот корабль, таким образом приготовленный, они привязывают к хвосту лошади и заставляют плыть вперед, наравне с лошадью, человека, который бы управлял лошадью. Или иногда они берут два весла, ими гребут по воде и таким образом переправляются через реку, лошадей же гонят в роду, и один человек плывет рядом с лошадью, которою управляет, все же другие лошади следуют за. той и таким образом переправляются через воды и большие реки. Другие же более бедные имеют кошель из кожи, крепко сшитый; всякий обязан иметь его. В этот кошель, или в этот мешок, они кладут платье и все свое имущество, очень крепко связывают этот мешок вверху, вешают на хвост коня и переправляются, как сказано выше».

В ближнем бою татаро-монголы использовали булавы, кистени и топоры. Одна из форм татарских булав была заимствована европейцами и мусульманами с Востока, став очень популярной. Называлась она пернач, навершие ее состояло из отходящих от втулки лопастей («перьев») различной формы. Навершия булав ковали из железа, отливали из бронзы и даже чугуна. По прошествии времени такие формы булавы, богато украшенные, стали служить признаком власти. Копья тоже широко применялись, особенно у тяжелой кавалерии. В древнетюркском языке есть понятие «воевать» и оно означало дословно «биться копьями». Основными наконечниками у копий было три вида: бронебойная пика с длинным узким трех или четырехгранным острием; копье с универсальным ланцетовидным острием; мощное копье с ромбовидным широким наконечником. Кроме этих основных копий с данными наконечниками татаро-монголами использовалось копье с крюком на втулке. Они ранили и цепляли конников, стаскивая их на землю. Такой крюк был заимствован у чурчжэней.

Изображение



Тяжеловооруженная конница тюрков. VI—VIII вв. Художники Лобырев М.А. и Мочалов В.П.

А самым почетным оружием ближнего боя было длинноклинковое оружие, такое как меч, палаш, сабля. Самым популярным был палаш. Сначала он изготавливался с прямым однолезвийным клинком, но потом приобрел свой классический вид, более изогнутый, с несколькими доловами и елманями — расширение на обушке на расстоянии от конца примерно на 1,5 общей длины клинка.


Изображение


Сабля крымско-татарская, обтянутая серебром, с гравировкой и чернью. Фурнитура турецкой работы. Первая половина XVII в. (частная коллекция)

По свидетельству современников, татаро-монголы не любили вступать в тесную схватку с противником. Но когда приходилось, они действовали напористо и храбро. У каждого народа были свои отчаянные храбрецы, у татар их называли — богатур, Иосафат Барбаро отмечал:

«Военные люди в высшей степени храбры и отважны, причем настолько, что некоторые из них, при особо выдающихся качествах, именуются «талубагатер», что значит безумный храбрец. Такое прозвище рождается в народе, подобно тому как у нас «мудрый» или же «красивый», отчего и говорят — Петр такой-то, по прозванию «Мудрец», или Павел такой-то, по прозванию «Красавец». Эти богатыри имеют одно преимущество: все, что бы они ни совершали, даже если это в известной мере выходит за пределы здравого смысла, считается правильным, потому что раз это делается по причине отваги, то всем кажется, что богатыри просто занимаются своим ремеслом. Среди них есть много таких, которые в случаях военных схваток не ценят жизни, не страшатся опасности, но мчатся вперед и, не раздумывая, избивают врагов, так что даже робкие при этом воодушевляются и превращаются в храбрецов. Прозвище их кажется мне весьма подходящим, потому что я не представляю себе отважного человека, который не был бы безумцем. Разве, по-вашему, это не безумство, когда один отваживается биться против четверых? Разве не сумасшествие, когда кто-нибудь с одним ножом готов сражаться с многими, да еще вооруженными саблями?» (Барбаро И. Путешествие в Тану. Текст воспроизведен по изданию: Барбаро и Кантарини о России. М.: Наука, 1971.)

Продвижения татаро-монголов на Запад привело к распространению информации о взрывчатых веществах и примитивной артиллерии, используемых Китаем. Это стимулировало заимствование и развитие аналогичных разработок в европейских странах. По мнению Т. Оллсона, «главным архитектором» татарской артиллерии был Амбугай из клана баргутов. В цз. 122 «Юань ши» говорится: «Амбугай вместе со своим отцом Бохочу, слугой Чынгыз Хана, ходил в походы и имел заслуги. Однажды император спросил его: «Что входит сначала в осаждаемые города и вражескую территорию — воины или орудия войны?» Амбугай ответил изречением: «В осаждаемых городах сначала используют катапульту, метающую ядра, потому что они ужасны, тяжелы и имеют большой радиус действия».

После этого Чынгыз Хан сделал Амбугая доверенным лицом в управлении над мастерами катапульт, который выбрал 500 мужчин и обучил их. Китайская технология использования осадных орудий состояла в том, что несколько десятков человек дергали за канаты, которые служили рычагом для метания снарядов. Катапульты в зависимости от размеров и особенностей конструкции, численности обслуги могли метать камни весом в несколько десятков килограммов на 100—150 метров. После того как Чынгыз Хан взял Самарканд, его инженеры смогли усовершенствовать катапульту и дальность полета камней составила 300 метров. С течением времени татаро-монголы использовали так же и баллисты, а у чжурчжэней они взяли на вооружение пороховые заряды, которые размещались в кувшинах. Кроме этого они использовали греческий огонь, сосуды заполненные нефтью со смолой или негашеной известью. На дне залива Такасима были найдены останки кораблей внука Чынгыз Хана — Хубилай Хана, которые направлялись на захват Японии в XIII в. А именно в 1274 году на 900 судах была предпринята первая попытка захвата. Но «Божественный ветер» не дал осуществиться планам татаро-монголов, 200 судов затонули, погибло до 13 тыс. человек. В ящиках на дне было обнаружено оружие и полые керамические оболочки от бомб.


Изображение



Изобретателями таких бомб были корейцы. Оболочки были не только керамические, но и чугунные.

Татары додумались и до дымовой завесы с целью скрытия маневров на поле боя. Дым и огонь служили также средством психологического устрашения противника. Зажигательные средства широко применялись при осаде городов. В монгольских летописях, написанных китайцами, приводится легенда, как монголы пытались поджечь осажденный город, направив в него множество птиц, к хвостам которых была привязана подожженная вата или фитиль.

В 1240—1241 гг. от татар европейцы узнали о возможностях пороха. В отличии от арабов и европейцев татаро-монголы легкомысленно отнеслись к изобретению китайцами артиллерийских орудий. Снаряды, снаряженные картечью, были особенно эффективны против конницы. В XIV в., именно в этот период началось раздробление государства Золотая Орда на мелкие татарские государства, что облегчило противникам процесс захвата территории и победы над татарскими войсками с помощью современного оружия. В результате потери военного превосходства начался закат последнего из государств — Золотой Орды, образованного на базе величайшей империи мира — империи Чынгыз Хана.

Источники:
Петров А.М. Великий шелковый путь: о самом простом, но мало известном. М.: Восточная литература, РАН, 1995.
Рубрук Г. Путешествие в восточные страны Вильгельма де Рубрука в лето Благости 1253. Перевод А.И. Малеина.
Плано-Карпини, Иоанн де. История монголов. Пер. А.И. Малеина. СПб., 1911.
Крадин Н.Н., Скрынникова Т.Д. Империя Чингисхана. М.: Восточная литература, 2006.
Еникеев Г.Р., Китабчи Ш., Наследие татар. Что и зачем скрыли от нас из истории Отечества. М.: Алгоритм, 2015.
Барбаро И. Путешествие в Тану. Текст воспроизведен по изданию: Барбаро и Кантарини о России. М.: Наука, 1971.


Автор: Мэнгел Олыс
https://topwar.ru/89...ii-chast-3.html
Каждой змее свой змеиный супчик!

фото в галерею прошу сбрасывать на doctor_z73@mail.ru

Поблагодарили 3 раз:
НикК , dronav , Александр198

#5 Вне сайта   Yorik

Yorik

    Активный участник

  • Автор темы
  • Модераторы
  • Репутация
    87
  • 15 232 сообщений
  • 9514 благодарностей

Опубликовано 01 Июль 2017 - 11:36

Некоторые вопросы у автора спорные, как на мой взгляд. Например, изобретение татарами кольчато-пластинчатой брони. Сейчас считается, что ее изобрели в районе Персии и значительно позже действия чингизидов. Тоже касается мисюрок, которые пришли с Египта опять же значительно позже. Да инекоторые фото...
Каждой змее свой змеиный супчик!

фото в галерею прошу сбрасывать на doctor_z73@mail.ru

Поблагодарили 3 раз:
dronav , Shurf , Александр198

#6 Вне сайта   Yorik

Yorik

    Активный участник

  • Автор темы
  • Модераторы
  • Репутация
    87
  • 15 232 сообщений
  • 9514 благодарностей

Опубликовано 14 Август 2017 - 18:48

Сражения при Легнице и на реке Шайо. Монголы в Восточной Европе


Изображение


Монгольское войско у стен Легницы


Европа начала XIII века во многом была просто в неведении в отношении новой угрозы, надвигающейся к ней с Востока. Информация, неспешно приходящая с караванами и путешественниками, распространялась медленно. Сама Европа, погрязшая в хронической жестокой феодальной усобице, мало интересовалась тем, что происходит где-то в далеких землях – в своих бы порядок навести. Первые данные, весьма смутные, о событиях в далеких степях Азии начали доходить до дворов монархов в 20-х гг. XIII века, когда армии Джэбэ и Субэдэя вторглись в половецкие степи. Достигнув пределов страдающей от княжеских усобиц Руси, войска Монгольской империи в 1223 г. нанесли поражение русским войскам у реки Калка и, взяв большую добычу, откочевали обратно в Среднюю Азию.

Первым из европейских властей предержащих забеспокоился венгерский король Бела IV. Он отрядил монаха-доминиканца Юлиана с несколькими представителями других монашеских орденов для разведывательной миссии в Поволжье, чтобы разобраться с ситуацией на месте. В течение трех лет с 1235 по 1238 годы Юлиан собирал информацию, с коей успешно вернулся. Рассказы монаха-разведчика о полчищах степной конницы были столь впечатляющими и красноречивыми, что им предпочли не поверить. Пока в Европе лениво отмахивались от предостерегающих речей Юлиана, на Востоке опять стало, мягко выражаясь, тревожно. Огромная армия Батыя вторглась на Русь, а при дворах владетельных особ начали появляться диковинные посольства. Одетые в странные одежды делегаты с раскосыми глазами и лицами, обветренными степными ветрами, вручали грамоты местным властям. Из этих посланий следовало, что некое лицо, именующее себя Великим Ханом, требует от королей и прочих властителей повиновения и подчинения. Где-то удивились подобной наглости, где-то посмеялись – в иных местах с послами даже обошлись неучтиво, нарушив дипломатический этикет, ибо того же Белу IV монголы обвиняли в том, что несколько посольств из Венгрии не вернулось.

Но вот вслед за послами с востока потянулись беженцы – и удивляться стали реже, а смеяться прекратили вовсе. В 1239 г. половецкий хан Котян обратился к венгерскому королю с просьбой, изложенной в письме. Суть ее сводилась к тому, чтобы Бела принял на своей территории половцев, спасающихся от нашествия, в обмен на принятие ими католичества. До этого половцы исповедовали некую смесь из Православия и поклонения тюркскому божеству Тенгри. Осенью 1239 г. Бела IV встретил Котяна с почти 40 тысячами соплеменников на границе своего государства и дал им разрешение расселиться на территории Венгрии. Однако местная феодальная знать испугалась слишком большого усиления королевской власти (до абсолютистского «государства – это я» было еще более четырех веков) и устроила заговор. Накануне нашествия монголов в Европу в 1241 г. принявший католичество Котян и члены его семьи были предательски убиты в Пеште. Половцы отреклись от католичества и откочевали на Балканы.

Не состоялся и союз с венгерским королевством русских княжеств. Этого союза настойчиво добивались Галицко-Волынский князь Даниил Романович и Черниговский – Михаил Всеволодович. Король Бела IV под самыми разными предлогами от каких-либо соглашений уклонялся. Не проявляли интереса к совместному превентивному обузданию агрессора и другие государства Европы. Германский император Фридрих II Штауфен, изысканный знаток языков и стратегических интриг, публично отшучивался от монгольских посланий с требованием покорности – он скромно просил у Великого Хана назначить его придворным сокольничим. На самом деле, по некоторым сведениям, он вошел в тайную переписку с ханом, намереваясь использовать эту силу во все более разрастающемся конфликте с Папой. Сам понтифик Григорий IX, очевидно, был хорошо осведомлен об угрозе с Востока, ибо католическая церковь располагала на тот момент, возможно, самой лучшей агентурой в Европе. Папа имел свои виды на монгольскую военную машину, рассчитывая использовать ее в антиарабском направлении в качестве инструмента непрямых действий в ближневосточной политике. На севере располагавший внушительной военной силой Ливонский орден готовился к вооруженной разновидности проповедования католичества в Прибалтике и на северо-востоке Руси и, сосредоточившись на реализации своих амбиций, не проявлял никакого интереса к противостоянию с какими-то монголами. Пренебрежение надвигающейся опасностью, которая не смогла по своей значимости перевесить традиционные местечковые феодальные разборки, дорого обошлось европейцам.

Восток против Запада

Изображение

Тяжеловооруженный монгольский воин и его снаряжение


Военная мощь монголов была в некоторой степени ослаблена упорным сопротивлением русских княжеств, однако представляла собой значительную силу. При монгольских ханах находилось достаточное количество ученых и географов, так что командование кочевников было осведомлено о землях, лежащих к западу от Руси, в гораздо большей степени, нежели европейцы знали о пришельцах с востока. Поскольку основной удар наносился по Венгрии, то можно считать, что Батый планировал использовать венгерскую долину в качестве оперативной и кормовой базы в центре Европы. Предположительно общую концепцию и план набега на Восточную Европу разрабатывал Субэдэй, один из лучших полководцев Монгольской империи. Он предусматривал вторжение в Венгрию с нескольких направлений, чтобы заставить противника дробить свои силы, снижая тем самым уровень сопротивления.

Три тумена (главная монгольская тактическая единица численностью в 10 тыс. воинов) оставались в качестве оккупационного контингента на территории Руси. Два тумена под командованием внуков Чингисхана Байдара и Кадана должны были совершить разведывательно-диверсионный рейд в северо-западном направлении в сторону Польши. Предполагалось только попробовать поляков на прочность, разведать, насколько способны к обороне тамошние войска, и после отвернуть на юг к главным силам. Младшему брату Батыя Шибану с одним туменом предстояло прокрасться по северной окраине Карпатских гор и вступить в Венгрию с севера. Сам Батый армией, состоящей не менее чем из четырех туменов, наносил удар через Трансильванию, отвлекая на себя внимание, а автор замысла Субэдэй, продвигаясь по берегу Дуная, с главными силами готовился вторгнуться в королевство с юга. Некоторые исследователи считают, что натиск на Европу концентрировался на Венгрии, поскольку Батый только ею якобы и собирался ограничиться. Иная версия состоит в том, что разгром Белы IV являлся только этапом на пути дальнейшей экспансии. Попытайся христианская армия выступить навстречу Батыю или Субэдэю, она в любом случае подставляла свои тылы под удар. Операция была хорошо продумана.

Проблема для европейцев заключалась еще и в том, что практически никто не знал ничего о способах и методах ведения военных действий, применяемых монголами. Конечно, термин «монголы» имеет явно собирательный характер, поскольку армия, представшая в начале 1241 г. у стен Европы, являла собой настоящий интернациональный коктейль, включавший представителей самых разных народов и национальностей. Лавина, вырвавшаяся из бескрайних степей Монголии, подобно губке, впитала в себя целые пласты различных культур. Вместе с ними были приобретены знания и умения. Те, которые оказались полезными, были переработаны и применены завоевателями на практике. Европейскому рыцарству придется столкнуться с совершенно неизвестным противником, опытным, умелым, искусным и отважным. Это не была бесформенная улюлюкающая толпа дикарей, разбегающаяся при встрече с серьезным препятствием. На Восточную Европу надвигалась прекрасно организованная, подготовленная и, самое главное, опытная армия. Ее связывала железная дисциплина, в изобилии пролитая кровь и безжалостная воля ханов. Бесчисленные победы при редких поражениях способствовали надлежащему уровню боевого духа.

Основная часть монгольской армии состояла из конницы – легкой и тяжелой. Имелись и элитные подразделения из непосредственной охраны полководца, кешиктен, своего рода гвардия. Главным оружием монгольского воина был составной лук из рогов яка и древесины длиной 130–150 см. Оружие обладало большой мощностью и дальнобойностью: стрелы длиной 90–95 см могли поражать цели на дистанции около 300 метров, а на более близком расстоянии способны были пробить доспех. Каждый воин возил с собой несколько луков и колчанов к ним – весь стрелковый комплект назывался саадак. Тяжелая конница с воинами в доспехах, вооруженными мечами, булавами и щитами, вступала в сражение в решительный момент, когда легкая кавалерия уже измотала противника как следует, доведя его до соответствующей кондиции. Личный состав армии делился по десятичной системе: десятка, сотня, тысяча и самая большая тактическая единица – тумен, состоящий из десяти тысяч. Комплектовалось войско из расчета один воин из десяти человек. Это правило распространялось вначале на исконные монгольские земли, а потом, по мере продвижения, и на часть завоеванных. Новобранец приходил на службу со своим оружием и несколькими конями. Монголы славились мастерством вести осады и располагали достаточным количеством оборудования, применяемого при штурме крепостей и городов.

Натиск

В самом начале 1241 г. монгольская армия вторглась согласно первоначальному плану в Польшу. В январе они прорвались к Висле, где были захвачены и разграблены Люблин и Завихост. Попытка наспех сколоченного местного ополчения и рыцарства оказать сопротивление закончилась поражением 13 февраля под Турском. Именно здесь европейцы впервые ощутили на себе невиданную до этого тактику монголов. Первоначальный натиск поляков был силен, и легкая кавалерия якобы неорганизованного и диковатого врага начала в полном расстройстве отступать. Увлекшись погоней, преследователи, сами того не замечая, превратились в окруженную со всех сторон дичь и были перебиты. 10 марта Байдар форсировал Вислу у Сандомира, после чего, выделив из своих сил отряд под предводительством Кадана, отправил его на разорение края, сам же выступил к Кракову. Естественное желание поляков прикрыть каковское направление привело к новому, более масштабному сражению 18 марта под Хмельником. Байдару в этот раз противостояли краковский воевода Владимеж Клеменс и сандомирский контингент под командованием Пакослава. Польские войска были деморализованы еще до начала сражения фактическим дезертирством краковского князя Болеслава Стыдливого вместе с его матерью, русской княгиней Гремиславой Ингваровной, и семьей. От греха подальше предусмотрительный князь уехал в Венгрию.

И вновь монголы показали себя как искуснейшие воины. Поскольку польские войска концентрировались в Кракове, решено было их оттуда выманить. Мобильная группа легкой кавалерии ворвалась в предместья, устроила там грабежи и разорение. Разъяренные поляки, видя, что врагов немного, не смогли отказаться от искушения броситься в погоню. Монгольский отряд позволил гнаться за собой несколько десятков километров, умело не разрывая дистанцию. После чего преследователи были окружены конными лучниками и истреблены. Погибло много малопольского (Малая Польша – историческая область на юго-западе Польше) рыцарства и оба воеводы. Остатки войска рассеялись, часть из них добежала до города, внося дезорганизующую сумятицу. По округе начала распространяться паника. Краков, оставшийся без защитников и почти без жителей, был захвачен 22 марта и подвержен уже основательному разорению.

Покончив с Краковом, Байдар двинулся дальше – впереди его ждал Одер, который надо было еще пересечь – мосты и переправы были заблаговременно разрушены. Сооружение и поиск лодок, плотов и иных плавсредств несколько задержала монгольскую армию. К моменту появления авангарда монголов у Вроцлава его жители уже подготовились к обороне. Сам город был покинут и частично сожжен, а жители вместе с гарнизоном укрылись в хорошо укрепленной крепости. Там же были сконцентрированы запасы провизии на случай осады. Попытка овладеть Вроцлавом с ходу не удалась – защитники отбили натиск врага с большими для него потерями. Не преуспев в стремительной атаке, монголы отошли к главным силам Байдара для перегруппировки. К этому моменту диверсионный поход этой северной группировки привлек к себе уже слишком много внимания. Местные власти, еще совсем недавно с явным скепсисом внимавшие рассказам о сметающих все на своем пути полчищах кочевников и воспринимавшие их как истории про мифическое царство Иоанна Пресвитера, теперь столкнулись с этим бедствием лицом к лицу. Враг уже был не где-то вдали – разорял страну. И реакция, хоть и запоздалая, последовала.

Битва при Легнице

Изображение

Ян Матейко. Генрих Благочестивый


Князь Генрих Благочестивый, признав угрозу весьма значительной, принялся собирать уже большую армию. К нему из разных мест двигались войска. Из южной части Польши прибыл брат погибшего краковского воеводы Сулислав с отрядом. Контингентом из Верхней Силезии командовал Мешко. Сам Генрих встал во главе нижнесилезских войск. Иностранные формирования в объединенной армии находились под командованием Болеслава, сына моравского маркграфа Дипольда. Туда, кстати, входили члены Ордена тамплиеров. Во всяком случае, великий магистр Понсе д’Обон в письме французскому королю Людовику IX сообщил, что в сражении под Легницей орден потерял около 500 человек, из них 6 рыцарей. Там же был и небольшой отряд рыцарей Тевтонского ордена. Дело в том, что отец Генриха Благочестивого Генрих I Бородатый передал под управление этого ордена некоторый участок земли в обмен на помощь. Князь Генрих обратился за помощью к соседу, чешскому королю Вацлаву I, и тот пообещал выслать войско. Генрих решил все-таки попытать счастья в полевом сражении – его армия, в большинстве своем пехота, имела в своем составе большое количество опытных воинов. Большая ставка традиционно делалась на удар тяжелой рыцарской конницы – в европейских обычаях ведения войны это было одной из основных аксиом победы. Трудность положения состояла в том, что против Генриха сражались не европейцы. Он повел свою армию к Легнице, городу в Силезии, куда двигался и Вацлав I, решивший лично возглавить войско.

Байдар находился всего в одном дневном переходе от города. Узнав о приближении Генриха и получив информацию от хорошо поставленной разведки об угрозе его объединения с чехами, монгольский полководец выступил навстречу противнику с целью навязать ему сражение и не допустить слияния двух армий. О своем решении он уведомил письмами Батыя и продолжавшего чинить разорение в Мазовии Кадана.

Изображение

Рыцарь Тевтонского ордена


Силы противоборствующих сторон в целом сопоставимы по количеству, но разнятся по составу. По некоторым данным, Байдар располагал 1 тыс. застрельщиков для беспокойства и заманивания врага, 11 тыс. конных лучников и 8 тыс. тяжелой конницы. Всего его армия оценивается почти в 20 тыс. человек. Генрих и его союзники могли противопоставить этому 8 тыс. тяжелой кавалерии, 3 тыс. легкой конницы, 14 тыс. пехотинцев. По всей видимости, европейцы планировали отбить вражеские атаки своей легкой конницей, обескровить его, а потом нанести сокрушительный удар тяжелой рыцарской кавалерией.

Противники встретились 9 апреля 1241 г. возле Легницы. Байдар расположил своих застрельщиков из «группы заманивания» в центре, по флангам находились конные лучники. Тяжелая кавалерия разместилась на некотором удалении в тылу. Генрих впереди поставил свою легкую конницу, за которой вторым эшелоном стояли тяжеловооруженные всадники. Пехота составляла третью линию. Началось сражение с обмена насмешками и оскорблениями, который вскоре дополнился взаимным обстрелом из луков. Союзникам стало доставаться больше, поэтому их легкая конница бросилась на уже порядком докучающих застрельщиков. Однако, успешная вначале, атака начала размазываться – противник на своих низкорослых лошадках отъезжал на некоторое расстояние и вновь продолжал обстрел, все время держа с союзниками дистанцию. Тогда Генрих приказал тяжелой кавалерии вступить в сражение, что было незамедлительно исполнено.

Приободренный авангард, перегруппировавшись, возобновил натиск, а монголы, видя изменение ситуации, начали стремительно отступать, растекаясь по фланговым направлениям. Союзники начали преследование, казалось бы, удиравшего со всех ног врага. И тут монголы применили один из своих многочисленных не стандартных для европейцев приемов: они устроили дымовую завесу из заготовленных заранее связок древесины, травы и хвороста. Клубы дыма начали укрывать отступающих застрельщиков, а вся конная армада союзников промчалась прямо сквозь облака дыма, не видя ничего вокруг.

Изображение

Схема битвы при Легнице


В это время находящиеся на флангах конные лучники начали окружать конницу врага, щедро осыпая ее стрелами. Когда инерция атакующих рыцарей была погашена, на них, измотанных обстрелом и плохо ориентировавшихся в обстановке, ударила находившаяся до этих пор в резерве совершенно свежая монгольская тяжелая конница. Не выдержав натиска, один из польских отрядов попытался спастись бегством, но только ослабил строй.

Удар монголов обратил недавно еще неистово наступающих европейцев в бегство. Пехота, ничего не видящая из-за клубов дыма и выполняющая фактически роль статистов, даже не подозревала о все более разрастающемся разгроме. Наконец из-за дыма показались бегущие рыцари и без устали гнавшиеся за ними монголы. Это оказалось полной неожиданностью – бегущие всадники врезались в плотные ряды своей пехоты, началась свалка, быстро породившая панику. Строй рассыпался, и армия союзников побежала, уже не представляя организованной силы. Началась настоящая резня – монголы не слишком нуждались в пленных. Разгром был полный. Сам инициатор похода Генрих Благочестивый погиб в бою. Опоздавший буквально на сутки к месту сражения Вацлав, узнав о поражении союзника, предпочел экстренно ретироваться. Убитым воины Байдара отрезали уши и укладывали в большие мешки, коих было девять штук. Тело князя Генриха было обезглавлено, а голова насажена на пику. Со всеми этими атрибутами устрашения монголы подошли к Легнице, требуя сдать город, однако жители, справедливо решив, что на милость таких визитеров лучше не рассчитывать, оказали серьезное сопротивление и отбили несколько приступов. Разорив окрестности, степняки ушли.

Венгрия. Битва при Шайо

Сведения, добытые монахом Юлианом, вызывали, конечно, некоторый скепсис, однако венгерский король предпринял определенные меры к повышению обороноспособности страны. Были реконструированы некоторые крепости, накапливались запасы оружия. Когда в эмиграцию пожаловал половецкий хан Котян вместе с соплеменниками – и отнюдь не из-за страсти к путешествиям, а из-за того, что был согнан с родных кочевий монголами, – в Венгрии встревожились не на шутку. Ситуацию усложняла многочисленная и амбициозная феодальная знать, постоянно интриговавшая против королевской власти и упорно не желавшая усиления центра, что вылилось в предательское убийство Котяна.

Первую информацию о появлении монголов на восточных окраинах при дворе получили в январе. Находящийся тогда в Пеште король Бела IV поручил палатину (высшее после короля должностное лицо в Венгрии до 1853 г.) Дионисию выставить заставы в Карпатах. 10 марта 1241 г. пришло известие о широкомасштабном вторжении многочисленной монгольской армии через так называемые «Русские ворота» (Верецкий перевал). Это был Батый с целым штабом опытных военачальников – его армия насчитывала десятки тысяч человек. Конфликт со знатью, мечтавшей, чтобы королевская армия не превышала численности дворцовой стражи, не позволил вовремя выдвинуть подкрепления к границе. 12 марта ограниченные силы Дионисия были рассеяны, а высокомобильный противник потоком начал разливаться по стране. Уже 15 марта авангард Батыя под командованием его младшего брата Шибана достиг района Пешта, где король судорожно собирал армию.

Подошедший Батый встал лагерем примерно в 20 км от основных сил венгров. Кочевники постоянно держали противника в напряжении своим присутствием, а тем временем летучие отряды разоряли окрестности, собирая богатую добычу, провиант и фураж. 15 марта ими был захвачен город Вац, чуть позже Эгер. Силы Белы тем временем увеличивались – к нему подошло значительное подкрепление в лице армии хорватского герцога Коломана, и теперь их общая численность достигала, по разным оценкам, не менее 60 тыс. человек. Мнения о дальнейших действиях вызвали споры. Часть руководства во главе с колочским архиепископом Уголином требовала самых активных действий. Рвение скромного служителя церкви было столь велико, что он лично, без одобрения короля, совершил диверсионную вылазку к стану монголов с парой тысяч воинов. Там епископ, конечно же, попал в засаду и вернулся только с несколькими людьми. Эта самодеятельность сошла ему с рук, поскольку в ставке христианского воинства не все было гладко: вассал Белы, австрийский герцог Фридрих Бабенберг, поругался со своим сюзереном и отбыл к себе на родину. Понимая, что дальнейшее бездействие только разрыхляет армию, и будучи уверенным в своем превосходстве – теперь король имел 60 тыс. против 30 тыс. у Батыя, – в начале апреля Бела приказал объединенной армии выступать из Пешта. Не желая принимать сражение на не выгодных для себя условиях, монголы отступили. Перегруженное обозом и большой долей пехоты, венгерско-хорватское войско неспешно тащилось вслед. Через несколько дней к Батыю подошли основные силы под командованием Субэдэя – связь у монголов через систему гонцов была налажена великолепно, что позволяло в кратчайшие сроки собрать ударный кулак в нужное время в нужном месте.

После недели преследования Бела встал лагерем у реки Шайо. Лагерь был обнесен частоколом и повозками. На левом фланге позиции находился мост. Король почему-то решил, что противник не сможет форсировать реку, и оставил прикрывать его только одной тысячей воинов. Батый принял решение окружить противника и уничтожить его. Он отделил корпус Субэдэя, которому предписывалось ночью скрытно форсировать реку южнее и обойти вражеский лагерь. Сам хан весь день 9 апреля провел в тревожащей союзников деятельности. С одной стороны, он не давал им отдохнуть и держал в напряжении, с другой, – противник увидел, что монголов стало значительно меньше, и приободрился, снизив бдительность. 10 апреля прошло в подготовке к операции.

Изображение

Схема битвы на реке Шайо


В ночь с 10 на 11 апреля Субэдэй скрытно по плану форсировал Шайо и фактически зашел союзному войску во фланг и тыл. Утром, широко применяя камнеметные орудия, Батый успешно сбил заслон с моста и захватил его. Вскоре через него на тот берег хлынула монгольская конница. Известие о появлении противника застало венгров и хорватов врасплох. Пока трубили тревогу, степняки заняли удобные позиции на высотах, осыпая находившихся в лагере ливнем стрел. Вскоре туда были подтянуты и камнеметы. К двум часам дня, по свидетельству современника событий, историка архидьякона Фомы Сплитского, лагерь был плотно блокирован монголами, которые массово применяли зажженные стрелы. Сопротивление стало слабеть, и армию начала охватывать паника. Началось бегство отдельных феодалов с отрядами, вскоре переросшее в полнейших хаос. Батый благоразумно не полностью окружил врага, оставляя ему небольшую лазейку, – в противном случае союзники могли начать сражаться насмерть, и тогда бы его армия понесла совершенно напрасные потери.

Монголы были мастерами не только тактического отступления, но и умели грамотно и упорно преследовать врага. Толпу, еще несколько часов назад бывшую армией, лишившуюся всего – от боевого духа до знамен и обоза – гнали теперь в сторону Пешта, откуда она еще совсем недавно выступила. На плечах бегущих монголы ворвались в Пешт. Город был разграблен и сожжен. Разгром был полный. Потери венгров и хорватов оцениваются более чем в 50 тыс. человек. Королевство лишилось не только армии, но и короля. Бела IV не нашел другого выхода, как бежать к своему вассалу австрийскому герцогу Фридриху Бабенбергу. Деморализованный король отдал ему за помощь в борьбе с нашествием и, вероятно, за предоставление убежища почти всю казну (10 тыс. марок) и три графства. Тяжелораненый герцог Коломан с остатками своего отряда отступил в Хорватию.

Неоконченный поход

Монгольские отряды, почти не встречая сопротивления, продолжили беспрепятственное опустошение страны. Наибольшее продвижение монголов на запад было зафиксировано весной 1242 г., когда тумен Кадана, захватывая по пути города и крепости, вышел к Адриатике. Сам Батый с подошедшим к нему из Польши Байдаром занялся разорением Чехии. И тут степняками было взято и разграблено много городов. Оказавшийся в вынужденной эмиграции Бела IV попытался поднять резонанс из-за крайне бедственного положения своего государства, да и всей Восточной Европы. Он направил письма с просьбами о помощи двум наиболее могущественным фигурам того времени: германскому императору Фридриху Штауфену и папе Григорию IX. Естественно, поглощенным выяснениями отношений между собой, этим политическим деятелям не было никакого дела до стенаний венгерского короля. Император сочувственно ответил, что, дескать, монголы – это очень плохо, а Папа Римский сослался на заботы, ограничившись словами поддержки и утешения. Гостеприимство австрийцев вскоре тоже иссякло, и Бела вынужден был бежать в Далмацию. Неизвестно, как бы происходили события далее, если бы в конце 1241 г. Батый не получил экстренное сообщение о смерти Великого Хана Угэдэя. Теперь высшей монгольской знати предстояло собраться на курултай с целью избрания нового владыки колоссальной империи. Активность монголов в Европе постепенно снижается. Несмотря на деятельность отдельных, даже крупных, отрядов, начинается постепенный отход на Восток. Есть несколько версий прекращения похода на Запад, и одна из них состоит в том, что смерть Угэдэя явилась лишь поводом для отступления измотанной боями и большими потерями, понесенными в борьбе с русскими княжествами и в Восточной Европе, армии. Возможно, планы повторения такого похода имелись на будущее, однако в свете все более охватывающих Монгольскую империю междоусобиц этот замысел осуществлен не был.

Король Бела IV вскоре после ухода агрессоров благополучно вернулся к исполнению своих государственных обязанностей и сделал много для укрепления королевской власти. Уже в 1242 г. он выступил с войском против герцога австрийского, вынудив того отдать фактически отобранные у венгров графства. Батый, или Бату-хан, осел в столице своего улуса Сарай-Бату, активно участвуя в политической жизни Монгольского государства. Больше он не совершал никаких военных походов на Запад и скончался в 1255 или 1256 году. Европа, замершая в приступе ужаса перед полчищами стремительных степных кочевников, после их ухода перевела дух и занялась обычными рутинными феодальными склоками. Раскинувшиеся к востоку обширные земли Руси ждали нелегкие, полные трагизма времена, покрытая кровью трава Куликова поля и промерзшие берега реки Угры.



Автор: Денис Бриг
https://topwar.ru/94...noy-evrope.html
Каждой змее свой змеиный супчик!

фото в галерею прошу сбрасывать на doctor_z73@mail.ru

Поблагодарили 2 раз:
НикК , dronav

#7 Вне сайта   Yorik

Yorik

    Активный участник

  • Автор темы
  • Модераторы
  • Репутация
    87
  • 15 232 сообщений
  • 9514 благодарностей

Опубликовано 12 Сентябрь 2017 - 18:35

Значение засады в монгольской стратегии и тактике ведения боевых действий


Вооруженные силы монгольских улусов-государств в XIII–XV вв. использовали различные тактические приемы проведения боя, которые были традиционны для степного военного искусства кочевников Центральной Азии и оказали заметное влияние на дальнейшее развитие военного дела. Завоевания Чингиз-хана и военное искусство монголов и их наследников можно считать наивысшим взлетом развития военного дела кочевников Евразии, которые на долгий период определили оружейный набор и боевую подготовку воинов, военную организацию, стратегию и тактику ведения войны народов, которые являлись их преемниками или входили с ними в длительный контакт. Одним из таких широко используемых приемов было заманивание противника в заранее приготовленную засаду. В нашем понимании, такой тактический прием ведения боя был характерен для многих степных народов и появился, по всей вероятности, из разнообразной охотничьей практики (облавные или загонные приемы), но именно у кочевников монгольской эпохи оно приняло наиболее отработанную и совершенную форму. Впрочем, существует и другая точка зрения, согласно которой «этот прием вырос из практики набегов, когда часть воинов захватывала добычу и уходила с ней, а другие стояли (обычно скрытно) в полной готовности поддержать нападавших и отразить удар преследователей. Это повторялось несчетное число раз и, наконец, стало практиковаться и в полевом бою».

Изображение



Использование такого тактического способа боя, как засада, было известно с древнейших времен. Китайский военный теоретик Сунь-цзы писал по интересующему нас вопросу следующее: «Полководец должен пожертвовать чем-нибудь таким, что противнику хотелось иметь у себя. …Предлагая ему приманку [здесь и далее по тексту выделено нами. – А.К.], он побуждает противника двигаться дальше, и в то же время с отрядом хорошо подобранных людей он подстерегает его в засаде». В пользу нашей точки зрения о происхождении засад из охотничьих навыков и их дальнейшем применении в боевой практике говорит то, что Сунь-цзы оперирует такими понятиями, как предложить «приманку» и «подстерегать его в засаде». Эти соображения, на наш взгляд, убедительно свидетельствуют именно о модели поведения охотника, который посредством специальной наживки караулит свою жертву. Действительно, источники по эпохе монгольских завоеваний полностью подтверждают очень широкое применение тактического отступления для заманивания противника в засаду.

Монгольская армия в 1209 г. подошла к укрепленной тангутской заставе Имынь, защищавшей подступы к столице Си Ся, в которой оборонялась 50-тысячная тангутская армия. В течение двух месяцев обе стороны не предпринимали никаких активных действий. Затем мобильная монгольская кавалерия атаковала тангутов, которые, легко отразив нападение, начали преследовать противника. В ходе погони тангутская армия попала неожиданно в засаду и была полностью разгромлена. Осенью 1212 г. монгольские войска окружили западную столицу империи Цзинь. Чжурчжэньское командование направило на выручку города войско во главе с главнокомандующим Аотунь-сяном. Тогда Чингиз-хан «послал войско, которое заманило [отступлением] к Мигукоу («крепость-застава в Великой китайской стене»), но, развернувшись навстречу, атаковало их и полностью истребило». Таким образом, чжурчжэньское войско попало в специальную засаду, устроенную монголами, и было разгромлено. В военной практике монгольских армий таких случаев привести можно много. Вместе с тем из этого примера видно, что монгольский командный состав в планировании военных операций значительно переигрывал своего противника в оперативно-тактическом отношении. В то же время можно сказать, что тактическое отступление небольшой части войска (передовое, сторожевое) для вовлечения противника в засаду было одним из важнейших элементов в общей военной стратегии монголов при вторжении их войск в неприятельскую страну.

Изображение



Монгольский терминологический эквивалент засады как элемента боевого строя не совсем ясен. В тюркских языках понятие «засада» передавалось словом «бусу» (от древнетюркского pusuγ – засада) – букв. «скрывающийся, скрытый, сидящий в засаде», или «таиться, притаиться». Засады использовались как в проведении отдельных войсковых операций, так и как основной способ ведения войны в целом полководцами кочевников издревле. Так, накануне схватки с монголами найманский Таян-хан предложил своему сыну Кучлуку следующий план военных действий: «Известно, что кони у Монголов тощи. Давайте мы сделаем вот что: переправим свой народ на ту сторону Алтая, а сами, подтянувшись и двигаясь налегке, будем продвигать войска слева направо и завлекать их в засаду. Так, вовлекая их в мелкие стычки, мы дойдем до высот южного склона Алтая. За это время наши табуны откормятся. Тогда-то мы, изнурив таким образом Монголов и еще больше истощив их коней, тогда-то мы и ударим им прямо в лицо!». Такой ход борьбы планировался найманским предводителем, видимо, исходя из-за неуверенности в подготовленности собственных войск к войне. Главный упор здесь делался на то, что в процессе преследования, преднамеренно отходящих в глубокий тыл найманских войск, монголы и их кони не выдержат изнурительного марша, и тем самым исчерпают свой естественный ресурс, т.е. если быть точнее, ослабят физиологические возможности боевых коней. Но такая программа военных действий была отвергнута найманскими военачальниками.

Иоанн де Плано Карпини, достаточно хорошо знакомый с монгольскими военными приемами, особо выделял умышленное стремление (склонность) монголов вовлечь врага в выгодное для них место, исходя, прежде всего, из превосходства противника в живой силе. «Надо знать, что всякий раз как они завидят врагов, они идут на них, и каждый бросает в своих противников три или четыре стрелы; и если они видят, что не могут их победить, то отступают вспять к своим; и это они делают ради обмана, чтобы враги преследовали их до тех мест, где они устроили засаду; и если их враги преследуют их до вышеупомянутой засады, они окружают их и таким образом ранят и убивают. Точно так же, если они видят, что против них имеется большое войско, они иногда отходят от него на один или два дня пути и тайно нападают на другую часть земли и разграбляют ее; при этом они убивают людей и разрушают и опустошают землю. А если они видят, что не могут сделать и этого, то отступают назад на десять или на двенадцать дней пути». В последнем случае монголы старались своими опустошительными грабительскими набегами заставить неприятельское войско двигаться в нужном им направлении, где их поджидало заранее подготовленное войско, скрытно готовившееся к массированной атаке. Поэтому настоятельные военные рекомендации Плано Карпини, предназначенные для командного руководства средневековых западноевропейских армий сводились к следующему: 1) «если же Татары устроят притворное бегство, то не надо идти далеко сзади их, если случайно нельзя осмотреться возможно дальше, чтобы враги не увлекли случайно в уготованную засаду, как они обычно делают, и другой отряд должен быть готов, чтобы помочь на случай нужды тому отряду»; 2) «отряды же должны остерегаться того, чтобы не бежать за ними далеко по причине засад, которые они обычно устроят, ибо они более борются коварством, чем храбростью»; 3) «если Татары отступают, то наши все же не должны отходить или разделяться взаимно, так как они делают это притворно, чтобы разделить войска и после того вступить свободно в землю и разорить ее всю». Указанные тактические наставления папского посла были не бесполезны и отражали те историческим реалии. Таким образом, «коварство» и «хитрость» монголов, по его мнению, заключались в умелом и тактически компетентном расположении войск, наиболее лучшая (ударная) часть из которых находилась в засаде.

Изображение



В известной битве на р. Синд (Инд), которая считается последним крупным сражением между Джалал ад-Дином и Чингиз-ханом, показательно использование монгольскими полководцами скрытых войсковых подразделений, находившихся в засаде. Монголы одержали победу во многом благодаря тактической хитрости со своевременным применением отборного засадного полка. В начале боя Джалал ад-Дину удалось разбить центр монгольского построения, буквально, как образно замечает ан-Насави, «пробив в нем просеки дорог». Даже сам Чингиз-хан вынужден был обратиться в бегство, имитируя отступление. «Однако проклятый до сражения выделил в засаду десять тысяч всадников из числа отборных воинов, имевших титул бахадуров. Они вышли на правый фланг Джалал ад-Дина, где находился Амин-Малик, и разбили его, отбросив к центру. Вследствие этого расстроился боевой порядок [Джалал ад-Дина] и была поколеблена его стойкость». Это привело к окончательному разгрому оставшихся войск храброго хорезмского султана. Монголы, как и другие центральноазиатские кочевники, были мастерами по организации тактических неожиданностей и в то же время сами боялись попадать в засаду. По словам осведомленного китайского автора, «их [черных татар] движущееся войско все время опасается внезапного удара из засады». Интересно, что военный опыт того времени показывает, что если противники монголов в борьбе с ними внедряли тактические приемы с использованием засад, то они могли успешно противостоять им и в открытых сражениях. Приведем несколько характерных примеров. Однажды к султану Джалал ад-Дину присоединился некий татарский эмир – Кокэ Беджкем – «предводитель тысячи всадников», который совершил какой-то серьезный проступок и вынужден был бежать от монголов. Этот военачальник «посоветовал султану оставить добычу на пути татар, а самому скрыться в засаде, пока они займутся [этой] приманкой, и руками мщения напоить их из чаши смерти. Его совет был здравым, и султан снарядил Утур-хана – а он его всегда отличал и приближал, считая, что его верность и храбрость не требуют испытания и не нуждаются в доказательстве, – во главе четырех тысяч всадников в качестве авангарда. Он приказал Утур-хану увлечь за собой татар, когда они приблизятся, чтобы они потянулись к логову смерти и пришли к месту раскаяния». Но из-за трусости этого военачальника данный тактический вариант боя не был реализован.

При возвращении экспедиционного корпуса Джэбэ-нойона и Субэдэй-бахадура из дальнего западного рейда в 1223–1224 гг. их путь проходил по землям волжских булгар. Местные жители «в нескольких местах устроили им засады, … встретились с ними и, заманив их до тех пор, пока они зашли за место засад, напали на них с тыла, так что они (Татары) остались в середине; поял их меч со всех сторон, перебито их множество и уцелели из них только немногие. Говорят, что их было до 4 000 человек».

Цзиньский командующий «Сюй-дин, предполагая перекрыть монгольским войскам дорогу через Желтую реку (Хуанхэ), призвал войска из пяти округов: Цзян-чжеу, Сю-чжеу, Ши-чжеу, Цзи-чжеу и Мын-чжеу – и поставил их в таком положении, чтобы могли напасть спереди и с тыла. Когда монголы переправились из Си-цзина, что в Сань-мине, на север и приблизились к городу Пьхин-яну, то Сюй-дин вступил в сражение с ними. Монгольские войска были разбиты и ушли».

Изображение



В знаменитой битве при Айн-и Джалут, которая, по мнению некоторых историков, развенчала устрашающий миф о непобедимости монголов, командующий мамлюкским войском султан Кутуз специально расставил часть войска в засаду. «А сам, сев [на коня], встал с небольшим числом [воинов]». Монгольское войско стремительно атаковало мамлюков, беспрерывно стреляя из своих луков. «А Кудуз уклонился и ударился в бегство». Монголы «отправились вслед за ними и многих из мисрцев перебили. Когда они поравнялись с местом засады, мисрцы с трех сторон бросились из засады и помчались на монгольское войско. С раннего утра до полудня бились врукопашную. Монгольскому войску сопротивляться стало невмоготу, и в конце концов оно обратилось в бегство».

Весьма эффективно монголы использовали засаду при штурме сильно укрепленных крепостей врага. Осаждая столицу Хорезма г. Ургенч (Гургандж), «небольшое количество всадников монгольского войска подскакало к воротам [столицы] и устремилось угнать скот. Несколько недальновидных людей вообразили [себе], что [все] монгольское войско и есть это небольшое количество людей. Отряд конных и пеших направился на этих всадников; монголы помчались от них [в страхе], как дичь от силка, пока они не достигли окраин Баг-и Хуррама, расположенного в одном фарсанге от города. Там боевая [монгольская] конница вылетела из засады за стеной и окружила этот отряд. Они перебили около тысячи человек и следом за беглецами ворвались в город через ворота Кабилан [Катилан?] и проникли до места, которое называют Тиура».

Отдельный экспедиционный корпус во главе с Субэдэй-бахадуром и Джэбэ-нойоном целенаправленно двигался на запад и дошел до Грузии (Гурджистан). «Грузины собрались в большом количестве и вышли на войну. Джэбэ послал против них Субэдая с войском, а сам с пятью тысячами бахадуров сел в засаду. Субэдай нарочито бежал, и грузины пустились его преследовать. [Тогда] Джэбэ вышел из засады, зайдя с фланга, и всех уничтожил. Обычный прием их [монголов] в большинстве сражений был таков», – констатирует Рашид ад-Дин20. Этот сюжет с разгромом грузин у Рашид ад-Дин повторяется дважды: «Когда они сошлись друг с другом, Джэбэ с пятью тысячами людей отправился [в засаду] в одно потаенное место [гушэ-и пан-хан], а Субэдай с войском пошел вперед. В самом начале сражения монголы бежали: гурджии пустились их преследовать. Джэбэ вышел из засады: их захватили в середину [обоих монгольских отрядов: отступавшего и напавшего из засады]». Сражение было настолько кровопролитным, что из девяностотысячного грузинского войска погибло, по информации Рашид ад-Дина, тридцать тысяч. Грузинские и армянские источники дают похожие сведения об этом сражении. Как следует из этих данных, монголы, зная о численном превосходстве врага, решили заманить грузин в удобную для себя местность и ударили с двух сторон, взяв их тем самым в окружение. Таким образом, подключение к бою тактического резервного отряда монголов было полной неожиданностью для грузин. Следует особо подчеркнуть вслед за Рашид ад-Дином, что бой с использованием засадного отряда был типичным тактическим приемом не только монголов, но и всех кочевых народов Великой Степи.

Изображение



В причерноморских степях монгольские отряды в мае 1223 г. встретились с союзным русско-половецким войском. «Когда монголы увидели их превосходство, они стали отступать. Кипчаки и урусы, полагая, что они отступили в страхе, преследовали монголов на расстоянии двенадцати дней пути. Внезапно монгольское войско обернулось назад и ударило по ним, и прежде чем они собрались вместе, успело перебить [множество] народу. Они сражались в течение одной недели, в конце концов кипчаки и урусы обратились в бегство». Здесь явственно заметно, что монголы приняли план по тактическому отступлению своего войска ввиду очевидного подавляющего превосходства неприятеля и сделали ставку на временное тактическое отступление с задачей заманить в ловушку-засаду.

Абу-л-Гази, описывая семилетнюю кампанию (1236–1242 гг.) монгольских войск, привел в своем сочинении интересный рассказ о засаде, устроенной Шибаном – героем западного похода. «Шибан-хан сказал своему брату Саин-хану: «Дай мне тысяч шесть человек в прибавок к воинам, которые при мне; ночью я скроюсь в засаду в тылу неприятеля; на следующий день, вместе с рассветом, вы нападите на него спереди, а я сделаю нападение на него с тыла». На следующий день они так и сделали. Когда разгорелся бой, Шибан-хан, поднявшись из засады, устремился с конницей к валу и, спешась, перешел вал. Внутри вала стан оцеплен был со всех сторон телегами, связанными железными цепями: цепи перерубили, телеги изломали, и все, действуя копьями и саблями, пешие напали на неприятеля: Саин-хан спереди, Шибан-хан с тыла. В этом месте избили они семьдесят тысяч человек». Одновременное нападение с двух сторон (фронтальной и тыльной части) на вражеский укрепленный лагерь, по-видимому, дезориентировало врага и позволило монгольским ударным засадным подразделениям захватить защитный вал, окружить и завершить разгром противника. При этом фронтальная атака монголов отвлекла внимание осажденных от тылового (решающего) нападения из засады.

Фома Сплитский, собравший большое количество свидетельств, о монгольском вторжении в Венгерское королевство в 1241–1242 гг., обратил внимание на то, что монголы специально высылали вперед конные мобильные отряды, которые должны были «раздразнить» своими частыми нападениями венгерских воинов, находившихся в укрепленном лагере, и тем самым выманить их наружу. Поддавшись на эту тактическую уловку монголов, венгерский король отдал приказ своим «отборным воинам выйти им навстречу». Венгерское войско, выстроив свои ряды, «выступило против них в полном вооружении и строгом порядке. Но отряды татар, не дожидаясь рукопашного боя и, как у них водится, забросав врагов стрелами, поспешно бросились бежать. Тогда король со всем своим войском, почти по пятам преследуя бегущих, подошел к реке Тисе; переправившись через нее и уже ликуя так, будто бы вражеские полчища уже изгнаны из страны, они дошли до другой реки, которая называется Соло (р. Шайо). А все множество татар встало лагерем за этой рекой в скрытом среди густых лесов месте, откуда венграм они были видны не полностью, а только частью». Опять здесь мы видим стандартный прием. Монголы начальными атаками передовых своих отрядов преследовали цель буквально «вытянуть» своего противника в удобный для них тактически район, где их могли поджидать основные ударные силы монгольского войска.

Изображение



Более поздний автор – Матвей Меховский – отметил в своем произведении, что татары, находясь в районе р. Тисы, проводили оттуда свои набеги, «опустошили и сожгли Вацию с ее кафедральной церковью. Они подходили и к Пешту, где король Бела четвертый собирал против них войско, но тут же и уходили, то приближаясь, то убегая, согласно своей военной тактике». Фактически эти маневры преследовали одну цель – выманить врага на оперативно-тактический простор, на котором монгольские войска могли незаметно охватить их с разных сторон. Засады – ловушки устраивались войсками не только в условиях открытой местности, но и в населенных пунктах. Так, военачальник Урус-хана «Кара-Кисек-оглан послал в сторону Отрара, чтобы добыть языка, Саткина большого и Саткина малого, самых выдающихся узбекских смельчаков (бахадур), с сотней всадников. Один крестьянин (барзигар) увидел их вне города и сообщил Ак-Тимур-бахадуру. Ак-Тимур-бахадур с 15 всадниками внезапно пошел к ним, показался, чтобы заманить врагов, обратился в бегство и среди улиц и садов в каком-то углу засел в засаду. Враги с полной надеждой поскакали, опустив поводья. Когда они миновали место засады, бахадур подошел сзади, всех поразил ударами меча, подчиненных (хурдапай) убил, а старших послал ко двору». Примечательно, что атака воинов, находившихся в засаде на неприятеля осуществлялась, как правило, сзади, т.е. с тыла, или стороны, которая не ожидала нападения.

Удачное, оперативно-тактическое расположение засады в преддверии подхода вражеских войск иногда кардинально меняло военно-стратегическую обстановку в свою пользу и не позволяло противнику начать активные боевые действия. Зимой 1318 г. большая золотоордынская армия под командованием Узбек-хана вторглась через «Железные ворота» (Дербент) на территорию Хулагуидского Ирана. Проведение военной операции было свернуто ввиду того, что «двух монголов, схваченных из армии миродержца (Абу Са‘ида), привели к Узбек-хану, который лично стал допрашивать их о положении эмира Чупана. Они ответили: «Чупан с 10 туманами войска, для [устройства] засады, через Карчага зашел вам в тыл». Узбек-хан по-монгольски сказал Кутлуг-Тимуру и Иса-гургану: «Тот человек, которого мы ищем, у нас в тылу; куда же нам направиться?». В сложившейся ситуации войско Узбека было вынуждено отойти на свои исходные позиции.

Изображение



В 1335 г. войско Золотой Орды потерпело поражение вследствие того, что хулагуидский властитель Арпа-хан «с большим войском и несчетным оружием и снаряжением отправился к берегу Куры и занял берег реки всюду, где возможна переправа, и с (разных) сторон послал значительные войска с именитыми эмирами, чтобы они зашли в тыл узбекцам (узбекиян), мужественно напали бы на них из засады и ночью показали им день страшного суда. План удался». Золотоордынцы вновь вынуждены были отступить. Для того чтобы избежать, или максимально минимизировать, имеющиеся риски на войне, наличные военные силы делились на несколько основных частей, одна из которых отвечала за обеспечение безопасности при походном движении, в бою и на отдыхе.

В истории военного искусства они получили название сторожевые войска, выполнявшие тактические функции по охране тылов и стратегических коммуникаций. Наличие таких специальных частей давало больше возможностей избежать попадания войска в засаду, подготовленную неприятелем, защитить свои, уязвимые стороны и не дать ему нанести внезапный удар по собственным боевым порядкам. Роль сторожевой службы возрастала в период продолжительных военных кампаний особенно во время пребывания на вражеской территории. Чингиз-хан, находясь в среднеазиатско-иранском регионе «ради надзора и охраны дорог на Газнин, Гарчистан, Забул и Кабул, послал Шики-Кутуку с несколькими другими эмирами, как то: Такачак, Мулгар, Укар-Калджа, Кутур-Калджа, с 30 тысячами людей в те пределы, чтобы они по мере возможности покорили те страны, а также были сторожевым войском [караул], с тем, чтобы он сам и его сын Тулуй-хан могли свободно заниматься завоеванием владений Хорасана». Помимо захвата перечисленных пунктов основной целью отправки большого сторожевого войска (фактически, говоря военным языком, обсервационного корпуса) под общим руководством Шики-Кутуку было прикрытие тылов основных частей армии, занятых завоеванием указанного района.

Изображение



В 1245 г. Плано Карпини, проходивший русские земли южнее Киева в районе Канева, встретил на своем пути первые пограничные владения монголов, управлявшиеся военачальником Коренцой (Курумиши – предположительно третий сын Орды), являвшийся «господином всех, которые поставлены на заставе против всех народов Запада, чтобы те случайно не ринулись на них неожиданно и врасплох; как мы слышали, этот вождь имеет под своею властью шестьдесят тысяч вооруженных людей». Эта информация фактически полностью совпадает со сведениями Бенедикта, который называет г. Канев западным плацдармом татарского войска. Даже если критически отнестись к предложенной численности передового монгольского войска на западе – «60 000», то не вызывает никаких сомнений задача этой боевой единицы – функция сторожевого корпуса, обеспечивающего защиту от внезапного нападения с этой стороны. Такую же задачу выполняла «сторожевая рать» под командованием внука Шибана, сына Балакана – Токтадая (Муртад-Токтадай, Тама-Токдай), зимние стойбища которого располагались «около реки Терека, у Дербенда». Этот ударный корпус золотоордынской армии дислоцировался здесь постоянно и был сосредоточен против конкретной цели – хулагуидского Ирана. Еще со времен правления Берке Дербентское ущелье (или иначе «Железные Ворота»), перекрывавшее основные пути между двумя государствами, было поручено «охране знатного эмира». Военные силы Улуса Джучи в этом регионе считались одними из самых боеспособных в ордынской армии. Послы хана Токты, направленные к правителю Ирана Газан-хану, хвастливо говорили ему, желая подчеркнуть военную мощь Золотой Орды, что «начиная от пределов Крыма и Каракорума до окрестностей Дербенда, 10 туманов с лишним сторожевых войск нашей армии стоят так, что шатер прилегает к шатру и канат [шатровый] цепляется за канат». Именно из этого опорного пункта южных рубежей Золотой Орды осуществлялись все нападения Джучидов на Ильханидов в XIII–XIV вв. Наследник Хулагу – Абага-хан, став полновластным властителем, в первую очередь, направил войска для охраны границ. «Прежде всего, он послал своего брата Юшумута в Дербент, Ширван и Муган до Алтана, чтобы он охранял те пределы от врага, а другого брата Тубшина он тоже назначил с полночисленным войском в Хорасан и Мазендеран до берегов Амуйе» и т.д. Абага, враждуя с чагатаидом Бараком, выслал «своего сына Аргона с великой конной ратью в страну Сухого древа, к самой реке Ион [т.е. р. Амударье. – А.К.]; и там он жил со своим войском, сторожил землю, чтобы царь Кайду не разорял их. Жил Аргон со своей ратью в этих равнинах Сухого дерева, охранял кругом много городов и замков».

Изображение



Аналогично поступил и Аргун, воцарившись на ильханском престоле, который отправил «сына Казана с тридцатью тысячами всадников к Сухому древу, то есть в эти страны, стеречь и охранять своих людей и свои земли». Таким образом, охране и безопасности своих владений правители монгольских улусов уделяли первостепенное значение. О значимости этих военных подразделений говорит то, что в структуре монгольской армии начальники сторожевых частей были уравнены в правах с другими высшими чинами войска. Тысячники сторожевых единиц – командиры полков наделялись такими же почестями, что и воеводы 10-тысячных корпусов – туменами. Это свидетельствует о том, что военно-административный статус этих двух, казалось бы, на первый взгляд, не равнозначных друг другу категорий военных чиновников приравнивался. Сторожевые войска в случае нападения противника принимали на себя весь основной удар на начальном этапе войны. Войско египетских мамлюков многократно превосходило сторожевые части Кит-Буги-нойона, заранее выделенные Хулагу, но в сражении при Айн-и Джалут 1260 г. монголы и союзные им грузины и армяне потерпели поражение. Осенью 1308 г. (708 г.х.) произошло крупное военное столкновение между передовыми частями войска хана Токты и ильхана Ирана Улджейту в пограничном районе. Вот как об этом сообщает летопись Рукн ад-дина Бай-барса: «Сторожевой пост их [ильханидов. – А.К.], отряженный на границу их владений, встретил сторожевой отряд Токты, [находившийся там] для охранения своих земель; между ними произошло столкновение и одни напали на других. Понесли поражение сторожевые Харбенды [уничижительное прозвище Улджейту. – А.К.] и потерпели поражение великое. Спаслись из них только немногие. Это-то и помешало им двинуться дальше». Этот пример показывает, что от боеготовности и начального успеха сторожевых частей зависел дальнейший ход военной кампании.

Изображение



Воинство среднеазиатского завоевателя Тимура, приближаясь к армии Токтамыша, выдвинуло ему навстречу сторожевой отряд, который получил следующее наставление: «Когда вы увидите черную массу войска неприятеля, то если их много, вы покажитесь им и, пустившись в бегство, отступайте назад, чтобы они обманулись и двинулись вперед. Обо всем, что случится, поспешите дать знать». Здесь ясно, что основной задачей этого сторожевого отряда было завлечь (если так можно сказать букв. вытащить) противника за собой, т.е. чтобы они подошли поближе к позициям главных сил, готовившихся к скрытной массированной атаке. Ложный тактический отход передовых частей армии, это наиболее испытанный метод монгольского полевого боя, рассчитанный на увлечение противником преследования «бегущего» войска, в ходе которого он утрачивал тактический контроль над ходом сражения. В то же время и сам Токтамыш при вторжении армады Тимура 1391 г. пытался через мнимое отступление золотоордынских войск обессилить своего врага. Он «узнал, что голод царил среди войск его [Тимура. – А.К.] преследователя и надеялся утомить их длинными маршами, избегая любого столкновения и постоянно отступая при их приближении, тогда как его аванпосты показывались каждый день, чтобы затем исчезнуть в этой необъятной пустыне и заманить туда вражескую армию», – полагал французский историк М. Шармуа. Это подтверждает и Йазди, согласно которому Токтамыш «не останавливался до прихода войска Тимурова, а сторожевые посты неприятельской армии показывались ежедневно, но, повернув назад, уходили и, удаляясь в эту беспредельную степь, не останавливались». Токтамыш, таким образом, старался применить стратегию долговременного отхода, рассчитывая на изматывание вторгнувшихся чагатайских войск. При этом он не имел опоры на оборонительные укрепления городов.

Изображение



Принцип тактического отступления всегда успешно применялся в войсках золотоордынских ханов, исходя из численного и, соответственно, тактического неравенства противоборствующих сторон. 7 июля 1445 г. в битве на р. Каменке двухтысячный отряд сыновей хана Улу-Мухаммеда – Махмутека и Якуба встретился с войском Василия II московского. Сражение было сравнительно коротким, но жестким. Золотоордынцы «притворно побежали, чтобы расстроить боевые порядки русских. Потеряв в 500 бойцов, Махмутек и Якуб в итоге вырвали победу из рук московского великого князя. Сам Василий, израненный с ног до головы, попал в плен».

Подобные сведения можно найти и во многих западных письменных источниках. Крымские татары – наследники военного искусства Золотой Орды отдавали предпочтение на войне засадам. «Они [т.е. татары.– А.К.] не любят, – отмечает Дж. Флетчер, – вступать в бой, но у них есть некоторые засады, куда (показавшись однажды и сразившись слегка) они тотчас же удаляются, как будто от страха, и таким образом, если возможно, завлекают сюда неприятеля». Так же действовали и воины Казанского ханства в XVI в., когда другой московский князь Василий III двинул против непокорной Казани большое войско. Казанские военачальники решили перехитрить многократно превосходивших их москвичей и выставили свой военный лагерь «на виду врага, тогда как лучшая часть войска была скрыта в месте, удобном для засады. Затем, будто пораженные страхом, они вдруг бросились вон из лагеря и пустились в бегство. Московиты, которые находились не столь далеко, увидели бегство татар и, позабыв о строе, стремительно ринулись на лагерь неприятеля. Пока они, полагая себя в безопасности, были заняты грабежом лагеря, татары вместе с лучниками-черемисами выступили из засады и устроили такое побоище, что московиты вынуждены были бежать, бросив орудия (tormenta) и пушки. Вместе с прочими бежали, оставив орудия, и два пушкаря».

Отталкиваясь от этой особенности тактики тюркских народов, Михалон Литвин, рассказывая о «нравах татар» и других, близких им этнических групп, особо подчеркивает, что «нередко, обратившись в бегство, повернув вспять, они останавливаются и, когда преследующий враг уже рассеян, нападают на него из засад, и так подчас они, побежденные, отнимают победу у победителей». Следует заметить, что темп такого мнимого бегства был весьма интенсивным и давал возможность в процессе «беспорядочного» отступления увлечь и одновременно нарушить (рассыпать, раздробить) боевое тактическое построение врага. Это также позволяет считать, что степные полководцы не только хорошо разбирались в военном искусстве, но и изощренно употребляли элементы военной психологии, навязывая противнику ложную мысль о его якобы тактическом превосходстве, при этом убедительно имитируя роль «будущей жертвы» и одновременно показывая собственную слабость. Такие военно-тактические сценарии тщательно заранее готовились и, что совершенно очевидно, четко распределялись функции главных исполнителей этой акции.

Изображение



В средневековых письменных источниках (персо-тюркоязычного происхождения) в военных столкновениях, участниками которых становились казахские и узбекские властители, очень часто также упоминается засада как отдельная военная единица, самостоятельно действовавшая на поле боя. Так, «когда войска обеих сторон смешались друг с другом, бахадуры-меченосцы и храбрые витязи [Абу-л-Хайр-хана], выйдя из засады …, окружили [войско Мустафа-хана], они по воле всевышнего господа зажгли огонь битвы и сражения», в свою очередь «воины Мустафа-хана, увидели, что море войска [Абу-л-Хайр-хана] … и выпустив из рук поводья воли, [они] обратились в бегство. Мустафа-хан, выбросив из мысли своей сильную страсть предводительствования и падишахства, обратился в бегство. Войско, приют победы, с помощью бога обратило на них меч кровопролития, и было убито так много людей из войска противника, что счетовод разума был бессилен сосчитать [их]». Выгодное (скрытное) расположение засады, умело спрятанное на местности (кустарники, заросли камыша, степные балки и т.п.), как правило, предопределяло весь ход ожесточенного сражения. Так, в битве между Мухаммад Шайбани-ханом и казахским Джаниш-султаном последний, «выбрав удобное время,… вышел по узким тропинкам и сквозь чащу деревьев и тростниковых зарослей и произвел сокрушительный натиск на войска султанов (шибанитов)» и чуть было не достиг успеха.

Изображение



Таким образом, изложенное убедительно свидетельствует, что кочевые народы в монгольский период инициативно и эффективно использовали такой тактический прием, как засада, доведя его до высокого оперативного искусства. Засада как заранее планируемая форма будущего боя применялась войсками в военной практике евразийских кочевников длительный период и дожила до фиксируемой этнографической реальности. Одновременно стоит отметить, что для военной стратегии кочевых народов было характерно выдвижение т.н. сторожевых (или если точнее охранных) войск, дислоцируемых на ключевых географических направлениях и выполнявших пограничную и разведывательную службу. В золотоордынской системе защиты геополитических рубежей особое место занимали пограничные земли – Дербент (северокавказский регион) или отдаленный Хорезм (среднеазиатский район), имевшие геостратегическое значение, где постоянно находились сильные «сторожевые рати» золотоордынцев, выдвинутые против владений Хулагуидов и других политических противников. Можно сказать, что здесь проходили погранично-сторожевые линии, маркирующие государственные границы или пределы, разграничивающие две державы. Одновременно это были передовые военные пункты базирования золотоордынских войск, занимавших оборону при нападении врага или концентрировавшихся в случае вторжения на территорию сопредельных государств.

Автор: Кушкумбаев А.К. Золотоордынская цивилизация. Сборник статей. Выпуск 5. – Казань: ООО «Фолиант»; Институт истории им. Ш. Марджани АН РТ, 2012. – 440 с.
https://topwar.ru/94...iy-chast-2.html
Каждой змее свой змеиный супчик!

фото в галерею прошу сбрасывать на doctor_z73@mail.ru

Поблагодарили 1 раз:
Александр198


Похожие темы Collapse

  Тема Раздел Автор Статистика Последнее сообщение


0 пользователей читают эту тему

0 пользователей, 0 гостей, 0 скрытых

Добро пожаловать на форум Arkaim.co
Пожалуйста Войдите или Зарегистрируйтесь для использования всех возможностей.