Самураи и ниндзяВот уж совсем не к месту –
У парня длинный кинжал!
Мукай Кёрай (1651 – 1704).
Пер. В. Марковой
Ну, вот и пришло наконец-то время рассказать о так называемых ниндзя – японских шпионах и убийцах, людей поистине необычной судьбы. Разве что только о рыцарях тамплиерах ходит столько всевозможных слухов, откровенных выдумок, легенд и мифов, как будто бы людям заняться нечем, кроме как сочинять про них всевозможные ужастики. К тому же, наверное, нет человека, который бы об этих самых ниндзя не слышал. В японских (и не только японских!) кинофильмах они встречаются едва ли не на каждом шагу, «меч ниндзя», можно купить через Интернет, но всем ли известно, что при этом 80 процентов информации о них носит сугубо вторичный характер! На это обратил внимание ещё английский историк Стивен Тёрнбулл, сам написавший немало книг о военном деле Японии в стародавние времена. Он отметил, что слово ниндзя и синонимичное ему слово синоби довольно часто встречаются в японских исторических хрониках. Мицуо Курэ использует слова разведчики, шпионы, ниндзя. Причем название «ниндзя» родилось в начале ХХ века. До того в различных регионах Японии этих людей называли по-разному: уками, дакко, курохабаки, кёдан, нокидзару. К XIX веку общеупотребительным названием сделалось синоби-но-моно, в переводе на русский – «тот, кто крадется». Считается, что очень многие политические убийства сделаны были именно ниндзя. Вот только это и всё, информация на уровне «одна бабушка сказала», потому что более конкретная информация о них отсутствует и почему так, в общем-то, если подумать, понятно.
Музей ниндзя в Ига.
У благородных воинов, какими являлись (или должны были являться) японские самураи, коварные удары исподтишка не одобрялись, хотя к ним и прибегали очень часто. Но как совместить благородство в помыслах и в делах с обращением к людям низшего сословия (а ниндзя, естественно, к самураям не принадлежали), которые должны сделать для тебя такую грязную работу, которую ты сам, однако, сделать не мог? А ведь обращаясь к ниндзя, самурай ставил себя от них в зависимость, которая вряд ли была ему по вкусу. Так что неудивительно, что самураи предпочитали о ниндзя особо не распространяться, а тем в свою очередь громкая слава была и вовсе не нужна. Но они все-таки в Японии были? Да – были, но не совсем такими, какими их рисуют многие романисты, а также наше современное кино!
Экспозиции, демонстрирующие оружие ниндзя.
Обычно древние источники сообщают, что тогда-то и тогда-то… в нужное место прокрался «весьма искусный синоби, который и поджег храм», или же напротив, что ниндзя-неудачника зарубили в таком-то замке, но это и все! Есть, впрочем, очень подробное описание убийства в стиле ниндзя, вот только совершил его 13-летний мальчик, желающий отомстить за своего отца. Поскольку убить ему предстояло монаха-послушника, жившего в том же монастыре, что и он сам, этот мальчик по имени Кумавака сначала притворился больным, а затем, дождавшись ночи с ветром и дождем, приступил к исполнению своего замысла.
Естественно, что стражники в эту ночь спали. Жертва – некий Хомма Сабуро, в ту ночь спальню поменяла, однако мальчик его все равно обнаружил, но почему-то у него при себе не оказалось ни ножа, ни кинжала. Тогда он решил воспользоваться мечом Сабуро, но решил, что если он вытащит его из ножен, то блеск его клинка, на который может упасть свет от горящей в комнате лампы, может его разбудить. То есть это говорит о том, что в Японии многие спали при свете. Но он заметил множество ночных бабочек, облепивших раздвижные двери-седзи снаружи и рвущихся на свет. Он приоткрыл седзи, и множество насекомых тут же залетели в комнату, затмив её свет. После этого Кумавака осторожно вытащил меч из ножен, покончил с ненавистным Сабуро, и опять-таки в стиле ниндзя, сбежал. Поскольку ров был для него слишком широким и глубоким, подросток забрался на росший на его краю бамбук, и начал подниматься по стволу, отчего тот согнулся под его тяжестью, и он как по мостику оказался на противоположной стороне рва! Однако следует подчеркнуть, что он нигде специально таким приемам не учился, как не учились специально на ниндзя и те воины-самураи, которых их военачальники посылали разведать неприятеля во время войны.
С другой стороны у каждого японского феодала были, скорее всего, специальные люди, целью которых являлось создание специальных шпионских сетей в княжествах противника, чтобы их господин был осведомлен о замыслах тамошних князей. Они организовывали поджоги, похищали и убивали нужных им людей, сеяли ложные слухи, подбрасывали компрометирующие документы – то есть делали все, чтобы сбить, обмануть врага и посеять в его стане раздоры. Естественно, что это были люди «вне общества», поскольку признать их существование значило бы нарушить все писаные и не писаные законы и вот поэтому-то так и сложилось, что они превратились в весьма замкнутую и таинственную касту, корни которой опять-таки ведут в древний Китай!
А было так, что там примерно в VI веке было очень много буддийских монахов, бродивших по стране и живущих подаянием. Местные власти повели с ними серьезную борьбу, обвинив в извращении буддийского учения и, конечно же, в колдовстве. Монахи, в борьбе со своими притеснителями заходили так далеко, что вступали в отряды повстанцев или даже в разбойничьи шайки, где действовали подобно монаху Туку из романа Вальтера Скотта «Айвенго». Постепенно среди них сложилась собственная система выживания в экстремальных условиях, включавшая умение маскироваться и перевоплощаться, приемы оказания медицинской помощи, приготовления лекарственных снадобий, научились гипнозу и технике вхождения в транс, и ещё многому другому, что давало им шанс выжить среди опасностей, подстерегающих их повсеместно.
Один из способов спастись было перебраться в Японию, но и там эта история повторилась. Крестьяне, видя бедных людей, учивших их добру, стали считать этих бродяг и отшельников единственными настоящими последователями Будды, тогда как лоснящихся от жира местных бонз совсем не уважали. Доходы их от этого упали, и правительство обрушилось на бродячих монахов с репрессиями, от которых они поспешили скрыться в горах. Вот так и появились целые кланы воинствующих монахов («сохей»). И вот в них-то, помимо всех прочих боевых искусств, и культивировались ниндзюцу («искусство скрытности»), выходящее за рамки того, что умели самураи и… вот так-то ниндзя на свет и появились! То есть сначала это были различные школы боевых искусств, а затем те люди, что в них обучались, нашли себе «занятие по вкусу»! Причем, если обобщить высказывания японских мастеров ниндзюцу, можно сделать вывод, что это всего лишь один из способов духовного и физического развития человека с целью приобретения им способностей управлять своим телом и… другими людьми с целью обеспечить выживание самому себе, своим близким, роду и племени.
То есть первоначально школы ниндзюцу с военными организациями ничего общего не имели, ни по методам подготовки своих адептов, ни по своей философии. Существенные изменения в этом произошли в 1460 – 1600 годах, когда в Японии шли войны, и был большой спрос на людей подобных специальностей, а всего по стране в это время существовало около 70 кланов ниндзя. Наибольшей известностью пользовались кланы уезда Кога и провинции Ига. Уезд Кога был, можно и так сказать, под властью коалиции кланов «53 семьи Кога», а вот провинция Ига была поделена сразу между тремя большими кланами: Момоти на юге, Хаттори в центре и Фудзибаяси на севере. В двух последних районах сформировались и такие важнейшие школы ниндзя, как Кога-рю и Ига-рю. Третьим крупным центром ниндзюцу была провинция Кии. Ну, а задания «воины ночи» выполняли самые разные и далеко не всегда это были именно заказные убийства. Например, ниндзя пробирались в деревни, которыми владели чужие даймё, и пересчитывали число домов, чтобы затем понять, как много людей князья смогут призвать в случае войны. Забавно, что перед тем, как считать дома на улице, они прятали в левом и правом рукавах по две горсти камешков, а проходя рядом с домом, роняли эти камешки. После оставалось только сосчитать, сколько камней у ниндзя осталось, и задание было выполнено, так как недостача соответствовала числу домов. Так что ниндзя умели также и считать, и считали неплохо!
Но при этом ниндзя никому никогда не служили, они выполняли свою работу за деньги. То есть воины-монахи, пошедшие по этому пути, были вне сложившейся в Японии системы феодальных отношений, хотя сами и обладали строгой иерархией. Высшим лидером организации был дзёнин. Его ближайшие помощники назывались тюнины. Затем следовали гэнины – бойцы. С течением времени в ряды гэнинов и даже тюнинов стали попадать не только свои, но и пришлые люди «со стороны» и в первую очередь ронины – «самураи, потерявшие своего господина». Женщины – и те становились ниндзя. В этом случае их называли куноити, а действовали они, полагаясь не так на силу, сколько на свои женские чары.
Со временем у них также выработалась и своя философия (ничуть не уступающая по содержанию философии обычных, «не воинственных» монашеских школ) и свои собственные, специфические приёмы обучения. Например, считалось, что следует побеждать не противника, а сложившуюся ситуацию. Мастера ниндзюцу не рассматривали поединок с противником как самоцель, кроме самых уж крайних обстоятельств. Противника следовало устранить, если того требовали интересы дела, и когда он мешал исполнению планов, но убивать просто так никого не следовало. Ведь грамотная операция не должна была оставлять никаких компрометирующих следов, кроме тех случаев, когда такие следы специально акцентировались, чтобы направить врагов по ложному следу. Соперника воспринимали обычно как препятствие, но не объект воздействия. Добиться победы – значило выполнить порученное тебе задание, а отнюдь не прикончить оказавшуюся на твоем пути живую помеху.
Все, что делали ниндзя было строго рационально. Зачем, к примеру, тратить силы на бой с противником, если можно того ослепить и незаметно от него ускользнуть? Зачем красться к часовому по осенней шуршащей траве, рискуя быть услышанным, если в него можно выстрелить ядовитой иглой из духовой трубки? Зачем вступать в групповой бой, когда можно направить преследователей по ложному следу? Да, ниндзя использовали достаточно широкий арсенал различных боевых средств. Но они также широко использовали и любые оказавшиеся под рукой предметы. И это также очень логично: ведь удушение при помощи палки намного эффективнее удушения его руками, а ударить камнем эффективнее, чем драться пустым кулаком.
Однако средневековая Япония была полицейским государством в самом худшем смысле этого слова. На всех дорогах, у каждой городской и деревенской заставы стояли патрули из самураев. Если путник казался подозрительным, тщательный обыск ему гарантировался. Вот почему ниндзя должны были действовать тайно, и никак не выделяться в среде окружающих, и избегать с ними малейших столкновений. Поэтому-то они и имели при себе самый минимум снаряжения. Моток верёвки («в хозяйстве и веревочка сгодится!») или цепь, полотенце вытирать пот, посох, небольшой крестьянский нож, серп, немного еды и лекарств, кремень для добывания огня, вот и всё, что мог себе позволить тот же ниндзя, передвигающийся по дорогам Японии. Имея все это, он мог не опасаться проверки, ну а уже на месте назначения, он из подручных средств делал нужные ему приспособления, а оружие всегда мог отобрать у врага. После выполнения задания, он своё «оборудование» либо прятал, либо вообще уничтожал и вновь становился безобидным путником, идущим по своим надобностям!
Вот поэтому-то для ниндзя были очень важны различные посохи, а отнюдь не мечи и кинжалы. Правда, существует путаница в их размерах. Так вот чтобы её избежать, возьмем за основу средний рост японского мужчины в начале XVII века, составлявший около 150 см. Это сегодня японцы стали намного выше благодаря пище, богатой животными белками, а в то время это было совсем не так. Длина же посоха не превышала человеческого роста (плюс высота деревянных сандалий – «гэта»), но чаще всего соответствовала расстоянию от земли до плеча. То есть она колебалась в пределах 140-160 см. Но кроме деревянного шеста это мог быть и посох буддийского монаха и тогда эффективность его как оружия, благодаря имевшимся на нем металлическим деталям обычно возрастала. Нередко применяли одновременно и два серпа: «о-гама», серп с длинной рукояткой (до 120 см) использовали, чтобы парировать и отклонять вражеские удары, а малым серпом, «ната-гама» (лезвие 15-30 см, ручка 20-45 см.) наносили удары противнику.
Кусарикама – серп с цепью, применялась как самураями, так и ниндзя.
Весьма «продвинутыми» (как это принято сегодня говорить) были ниндзя и в части применения различных новинок в области оружия. Так, они очень активно использовали огнестрельное оружие – в частности пытались застрелить из мушкетов Ода Набунага, и также применяли разрывные снаряды нескольких типов. Среди них были «бомбы» в мягкой, матерчатой оболочке, наполненные порохом и человеческими экскрементами, взрывы которых сеяли панику и отвлекали внимание, и настоящие «гранаты» в виде металлических шаров, с порохом и мушкетными пулями внутри. Поджигались они фитилем, пропитанным селитрой, а их взрыв внутри помещения мог привести к серьезным последствиям, будь то разрушения, а также ранения и гибель людей. Использовались разбрасываемые в траве и в темных коридорах металлические шипы, смазанные навозом либо ядом, метательные стрелки, выдуваемые из воздушных трубок – одним словом самые разные приспособления, позволяющие эффективно и быстро умертвить своего ближнего.
Фури-дзуэ или тигирики – «маховая трость». Практически это большой, походный кистень с рукоятью в виде посоха монаха фури-дзуэ был схож с металлической либо бамбуковой палкой длиной около 1 метра 50 см со скрытой внутри цепью с грузиком-кистенем. Это прекрасное комбинированное оружие, которым можно колоть и наносить рубящие удары.
Рукопашный бой ниндзя состоял из ударов руками и ногами в наиболее уязвимые места тела, а также разнообразные уклонения от захватов противника, падения, кувырки с перекатами и даже прыжки. Причем все, чтобы ни делал при этом ниндзя, было неожиданностью для противника!
Забавно, но столь любимое киношниками черное одеяние ниндзя, никак не принадлежит им самим, хотя оно и описано в романах и мы видим эту одежду в кино. «Ночью все кошки серы» – люди заметили ещё в незапамятные времена. Поэтому и ночные одеяния ниндзя были пепельного, желтовато-коричневого или темно-серого цветов и оттенков, так как чёрный костюм был заметен в темноте на фоне более светлых предметов. При этом оно имело мешковатые очертания, деформирующие очертания фигуры. Ну, а днём ниндзя надевали одежду крестьян, ремесленников, монахов, которая позволяла им слиться с толпой.
Ниндзя - рисунок знаменитого Хокусая.
Да, но откуда же взялся тогда чёрный костюм, приписываемый ниндзя? А это одеяние мастеров-кукловодов в японском кукольном театре бунраку. Кукловод, одетый во все черное находился во время спектакля прямо на сцене, и зрители его «не видели». И вот когда в пьесе уже другого театра – кабуки хотели показать убийство, которое якобы совершил ниндзя, то убийцу одевали в этот черный костюм кукольника – чем подчеркивали, что его никто не видел!
Что ещё входило в снаряжение ниндзя, так это шесть очень важных предметов (рокугу), хотя он и не всегда имел их при себе все. Это амигаса (сплетенная из соломы шляпа), кагинава («кошка»), сэкихицу (грифель для письма) или ядатэ (чернильница с пеналом для кисточки), якухин (небольшая сумка с лекарствами), цукэдаке или утидакэ (емкость для тлеющих углей), и сандзяку-тэнугуи (полотенце), ведь в Японии климат душный и влажный.
Самое интересное, что развитие сословия ниндзя шло практически параллельно со становлением самурайского сословия, хотя в японской культуре их всегда противопоставляют друг другу и вот почему. Если самурай считал безнравственным убивать из засады, то за него это делал ниндзя. Если самурай считал для себя непристойным тайно проникнуть в дом врага, то он опять-таки нанимал для этого ниндзя. Ну, а в итоге получалось так, что белое, как ему и положено, оставалось белым, а черное – черным. Честь самурая оставалась незапятнанной, а враг лежал на татами с клинком в груди. То есть друг без друга они обходиться не могли, ведь самураи обеспечивали ниндзя заработком, но и для самураев признать наличие своей зависимости от ниндзя было бы совершенно невозможно.
Среди цветов – вишня, среди людей – самурай.
Средневековая японская пословица.
Путь самурая был прям, как пущенная из лука стрела. Путь ниндзя – извилист, подобно движению змеи. Самураи старались быть рыцарями, и открыто сражались под своими знаменами. Ниндзя предпочитали действовать под знаменем врага, под покровом ночи, смешавшись с воинами противника. Однако мастерство – всегда мастерство и им нельзя не восхищаться. Восхищение мастерством ниндзя проглядывается в старинных японских повествованиях то тут, то там, и скрыть его оказалось просто невозможно.
«Чеснок» ниндзя был почему-то устроен сложнее европейского…
Например, вот что в «Букэ Мэймокусё» написано о том, как обычно действовали ниндзя во время войны: «Синоби-мономи были людьми, используемыми в тайных операциях; они поднимались в горы, маскируясь под сборщиков дров, и собирали информацию о противнике... Они были непревзойденными мастерами, когда дело касалось передвижения по вражеским тылам в ином обличье».
Не было проблем для них и проникнуть в замки врага. Для этого достаточно было обрить голову и замаскироваться под комусо – нищенствующего монаха, играющего на флейте. В летописи сегунов Асикага приводится документальное свидетельство, подтверждающее, что ниндзя из Ига или Кога действовали подобным образом: «Что касается ниндзя, говорят, что они были из Ига и Кога, и свободно проникали во вражеские замки. Они наблюдали за тайными событиями и воспринимались окружающими как друзья». Вспомним художественный фильм «Сёгун», где бывший монах-христианин, вернувшийся к религии отцов и ставший переводчиком у Блэксорна, отправился на разведку, переодевшись монахом. Единственная проверка, которой его подвергли, состояла в том, что его заставили снять шляпу, посмотреть на прическу.
Здесь же рассказывается о том, как люди из Ига действовали на войне. Так в войске сегуна Ёсихиса при Магари был несколько известных синоби. И когда он напал на Рок-каку Такаёри, семья Каваи Аки-но-ками из Ига, верно заслужившая его благодарность при Магари, вновь показала себя очень умелыми синоби. Все восхищались действиями людей из Ига и вот так пришли к ним известность и слава. В «Сима кироку» можно прочитать, что «сю* из Ига тайным образом забрались в замок и зажгли его, и это стало сигналом к началу штурма, а «Асаи Сан-дайки» сообщается, что синобо-но-моно из провинции Ига были специально наняты для того, чтобы поджечь замок.
Из этих текстов видно, что самураи, вернее, скажем так – военачальники самураев, могли нанимать синоби для поджога замков, которые самураи собирались штурмовать, и… открыто восхищались их мастерством. Да и было чем восхищаться! Так, когда самураи осаждали замок Саваяма, ниндзя в количестве 92 человек свободно вошли в него, предъявив пропуска… в виде фонариков из бумаги с нанесенными на них изображениями мона владельца замка. Перед этим кто-то из них украл один такой фонарик, по образцу которого были сделаны его копии. И вот, держа их в руках, эти ниндзя свободно прошли главные ворота замка, и никто их не остановил. Понятно, что те, кто их видел, даже подумать не могли, что это «агенты врага». Зато внутри, не привлекая к себе внимания, ниндзя, подожгли этот замок одновременно во многих местах, и это вызвало не только сильнейший пожар, но и панику среди защищавших его самураев!
Изображений нападений ниндзя в японской живописи мало. Видимо, сами японцы считали, что гордиться тут нечем.
Но «люди из Ига» не были при этом в вассальной зависимости ни от кого, а были именно наемниками, которым за службу платили, причем не так как самураям, получавшим, как известно, рисовые пайки за все время службы, а за конкретно выполненную работу. Правда, в какой форме осуществлялись эти платежи – деньгами или в тех же коку риса неизвестно, самураи считали непристойным делом говорить о деньгах и вслух эту тему никогда не обсуждали.
Кроме поджогов в период Сэнгоку, отмечают военные хроники того времени, синоби или ниндзя приглашали для выполнения и других задач. Например, они исполняли обязанности кантё (шпионов), находившихся в тылу неприятеля, выступали в роли тэйсацу (разведчиков), которые действовали в «прифронтовой полосе», и кисё («нападающих из засады»), то есть тайных убийц, жертвами которых становились люди из начальствующего состава противника. Были среди них даже такие люди, как коран («сеятели слухов») – своего рода агитаторы древности. Однако необходимо отличать профессиональных ниндзя, которые передавали свои навыки из поколения в поколение, таких, как ниндзя из Ига, от обычных самураев, которые по поручению своих сюзеренов выполняли различные секретные миссии на территории противника и, в частности, играли роль «засланных казачков».
Ниндзя – дартс.
Кстати, ответить на вопрос, почему среди ниндзя было так много людей из Ига и Кога совсем не трудно, если посмотреть на карту Японии. Обе эти территории – это труднодоступный район гор и лесов, куда было трудно добраться армейским частям, где было трудно воевать, а вот защищаться от врага и прятаться, напротив, очень даже легко! Здесь также нужно отметить, что профессиональных ниндзя никогда не было много. Токугава Иэясу нанял однажды 80 ниндзя из Кога, чтобы те пробрались в замок клана Имагава. Известны отряды в 20, 30, и даже 100 человек, но и не больше, тогда как во многих художественных произведениях, будь то роман или кинофильм, ниндзя нападают чуть ли не целыми толпами.
Оружие самурая против оружия ниндзя.
Кстати, и сам Токугава Иэясу никогда не стал бы сегуном, если бы не ниндзя из Ига. Именно ниндзя из Ига во главе с Хаттори Хандзо провели Иэясу тайными тропами через земли Ига до провинции Микава, где он оказался в безопасности, и тем самым спасли ему жизнь. Зато с наступлением в Японии «мира Токугава» спрос на их услуги сразу же резко упал, а их искусство стало приходить в упадок. И хотя в военном законодательстве сегуната от 1649 года была даже статья, разрешающая дайме с доходом в 10000 коку нанимать ниндзя к себе на службу, никакой особой нужды в этом уже не было. Зато именно в это время по аналогии с героизацией своего самурайского прошлого в Японии начинают распространяться самые нелепые мифы о ниндзя, якобы умевших летать и ходить по воде «яко посуху».
Типичный «водяной паук». Один на одну ногу, другой – на другую и… вперед, через реку, опираясь на шест!
Известна, например, книга «Бансэн Сюкай» (в переводе это означает «Десять тысяч рек впадают в море») – нечто вроде пособия по ниндзюцу с многочисленными рисунками, снабженными пояснениями. Однако относиться к тому, что в ней написано, нужно критически, причем в большей степени, чем это позволил себе тот же британский историк Стивен Тернбулл. Например, в одной из своих книг он приводит иллюстрацию из этой книги с изображением устройства под названием «водяной паук» (мидзугумо), якобы, позволявшего ниндзя без особого труда «ходить по воде». На деле, достаточно вспомнить школьный курс физики и закон Архимеда, чтобы понять, что тот, кто его придумал, сам никогда это устройство не использовал.
Нашлись люди, которые провели с ним опыты и все они закончились неудачей. И дело отнюдь не в том, что они не знали каких-то «тонкостей» обращения с этим «водяным пауком». Просто подъемная сила этого деревянного мини-плотика очень мала и ее хватает только на то, чтобы держать на поверхности воды предмет весом не более 2,5 кг. А ведь в данном случае речь идет о взрослом мужчине, пусть это даже и японец-ниндзя! И вывод однозначен: это приспособление не годится ни для передвижения по воде, ни для того, чтобы форсировать болота.
Но зачем тогда автор «Бансэн Сюкай» все это написал и поместил рисунок «паука» в своей книге? Это загадка, над которой историки бьются и по сей день. Может быть, он сам не проверял работу «водяного паука», а может быть даже и просто решил пошутить, хотя внешне все, что он понаписал и выглядит очень эффектно.
Столь же неудачен и способ форсировать водную преграду, засунув ноги в две деревянные шайки – тару-икада, соединенных веревкой, чтобы ноги в них не разъезжались. Стивен Тернбулл указывает, что это плавучее средство «должно быть весьма неустойчивым», однако на деле оно просто не работает так же, как и мидзугумо!
С другой стороны в этой книге есть ряд интересных и легко реализуемых предложений по части тайнописи, связи флажками, и разведки вообще. Но разве не о том же самом писал в свое время и Роберт Баден-Пауэлл - основатель скаутского движения и автор 32 книг по скаутингу. Вот только его советами пользоваться можно, а вот удивительным и внешне эффектным мидзугумо разведчиков синоби, увы, нельзя!
Есть просто удивительные книги по ниндзюцу, которые приводят впечатляющие списки разнообразных приспособлений, которые якобы пользовались ниндзя. Это всевозможные фонари, ночные светильники, «огненные свечи», стрелы, долгогорящие факелы, трубки чтобы дышать под водой и подслушивать через стену, лодки, некоторые можно было разбирать и устанавливать на них орудия, что имей они у себя все это арсенале, в поход за ними должен был бы идти целый караван со снаряжением. А уж времени сделать все это нужно было бы так много, что ниндзя потребовалась бы целая фабрика (и не одна!), чтобы все эти «тайные» гаджеты произвести! Но и этого авторам иных книг показалось мало! В 1977 году некий Хацуми Масааки написал книгу «про ниндзя», и там есть такие диковинные виды оружия и приспособления, что их больше нет ни в одном древнем тексте. Считается, что она рассчитана на детей, и может быть, что он просто придумал что-то вроде сказки. Однако беда в том, что многие доверчивые люди приняли его работу всерьез так, что на его удочку попался американец Донн Дрэгер – исследователь японских боевых искусств. Он тоже написал книгу «Нин-дзюцу: искусство быть невидимым», куда ничтоже сумняшеся «вставил» многие изобретенные господином Хацуми аппараты. Ну, а после эту «ценную информацию» у него позаимствовал, к несчастью, и ряд наших российских авторов. Во всяком случае, в Интернете все эти «открытия» есть!
Как вам нравится, например, подводная лодка, у которой над водой выступает нос огромного дракона? Балласт из мешков с песком, гребут на нем люди веслами, запас воздуха рассчитан на несколько часов, так что можно приблизиться к неприятельскому кораблю и пробуравить в нем дырки. Для этого на «подлодке-драконе» предусмотрен даже специальный шлюз!
А вот кагю – «огненный бык», и это еще интереснее. На рисунке мы видим деревянного быка, поставленного на колеса, из пасти которого напором воздуха, подаваемого мехами, извергается горящая нефть. Быка толкают два ниндзя. Но как, где и каким образом у ниндзя могла бы появиться возможность: во-первых, это «огнедышащее чудо построить», во-вторых – доставить его не место действия, и, в-третьих – его использовать?
Огромный камень, если подвесить его на опорах, следовало отводить назад, потянув за канат, чтобы он как маятник шел вперед и бил бы в стену вражеского замка. Самые прочные сооружения не выдержали бы его ударов. Но посмотрите, по какой дуге этот камень должен был перемещаться, и с какого расстояния и какой высоты падать. Получается, этой «машине» следовало быть просто нереально огромной.
Хацуми Масааки сообщал, что ниндзя привязывали себя к воздушным змеям ямидако и парили над территорией врага, изучали его расположение, да еще и стреляли по наземным целям из лука! Они также могли незаметно высаживаться с таких змеев в тылу противника. Действительно, японцы были мастера запускать большие воздушные змеи. И логично предположить, что они могли сконструировать змея, который был бы способен поднять человека в воздух, чтобы наблюдать за врагом. Так в российском военно-морском флоте в начале ХХ века змеи с наблюдателем на борту на море запускались. Но для чего все это требовалось ниндзя, которым в одежде монахов были открыты любые ворота, непонятно?
Сообщается, что они имели также легкие планеры, которые запускались с помощью гибких бамбуковых шестов и канатов – то есть это было что-то вроде огромной рогатки. В итоге, планер вместе с пилотом взлетал в воздух и перелетал любую высокую стену. Более того, в полете ниндзя якобы мог еще и бомбы бросать на врагов.
Наконец, что это именно ниндзя придумали прообраз танка, о чем Дрэгер на основании книги Хацуми написал, что для быстрого проникновения в лагерь врага, находящийся в глубоком ущелье или у подошвы горы, ниндзя использовали «большое колесо» дайсярин – повозку на высоких деревянных колесах. Между ними подвешивалась гондола с бойницами, через которые находившиеся в ней ниндзя могли стрелять из ружей или опять-таки бросать гранаты. И если со склона горы вниз неожиданно устремлялась не одна, а десятки таких «танков», то голову теряли даже самые отважные бойцы. Повозки давили людей колесами и поражали огнем – вот вам и первые танки, пусть даже и без мотора!
Ну что тут сказать? Это даже уже и не история и не фантазия, а… клиника! Узнали бы об этом самураи – вот они, наверное, бы умирали со смеху, хотя сегодня есть люди, которые верят во всю эту чушь, ведь написали это кто? Японец и американец! А уж они-то, конечно, все знают!
Ну, а если говорить серьезно, то известно, что ниндзя в последний раз использовались правительством Японии в 1853 году, когда к ее побережью подошла эскадра коммодора Мэтью Перри с 250 орудиями на борту «открывать» ее для пользы иностранцев. Тогда на флагманский корабль Перри прокрался ниндзя Савамура Ясусукэ, который должен был добыть там секретные бумаги пришельцев. Хотя он и добыл бумаги, выяснилось, что все его труды оказались напрасны: в них были не секретные приказы, а фривольные стихи, которые джентльмену считалось неприличным читать в кругу приличных дам, и вот тут-то и оказалось, что американский коммодор хранил эти стишки куда надежнее важных документов…
Тут нужно вспомнить, что самым первым японским ниндзя с полным правом может считаться и самый первый самурай – принц Ямато-Такеру, который надел женскую одежду и при помощи этого маскарада пошел и убил двух братьев Кумасо…
*Воинское подразделение (яп.)
Самураи и сохеиВсе бегут посмотреть...
Как стучат деревянные подошвы
По морозным доскам моста!
Мицуо Басё (1644 – 1694).
Перевод В. Марковой
История военного дела самураев, их оружия и доспехов, судя по отзывам, вызвала большой интерес у читателей. Поэтому имеет смысл продолжить эту тему и рассказать еще и о третьей по значимости, после самураев и пехотинцев асигару, военной силе Японии – монахах буддийских монастырей! В романе Р. Киплинга «Ким» можно прочитать о том, что еще в конце ХIХ века буддийские монахи монастырей в Гималаях, дрались друг с другом (выясняя отношения между монастырями!) при помощи прорезных железных пеналов для письменных принадлежностей! Ну, а еще раньше, те же монахи не брезговали брать в руки и оружие посерьезнее…
Гигантская статуя Будды Амиды. Котоку-ин, Камакура, Япония.
Ну, а начать наш рассказ следует с того, что, как и в Европе, где конные рыцари со временем разделили славу на полях сражений с пехотинцами, в Японии то же самое имело место с самураями и асигару. При этом даже своим вооружением последние походили на европейских пикинеров и аркебузиров, что лишний раз доказывает, что законы войны непреложны и одинаковы для всех частей света, хотя местная специфика в любом деле, безусловно, присутствует. Например, в Японии, самураям приходилось значительно чаще, чем тем же самым европейским рыцарям, воевать… с кем бы вы думали? С монахами, которые прекрасно умели владеть оружием и, не задумываясь, пускали его в ход. Да, в Европе духовные лица тоже воевали – руководили войсками, а то и сами вступали в бой. Достаточно вспомнить нашего русского поединщика инока Ослябю, да и западноевропейских рыцарей-монахов. Впрочем, если уж оружие в Европе брал монах, то ему следовало придерживаться некоторых правил: ну, скажем, сражаться «без пролития крови», то есть стараться пользоваться не мечом, а булавой без шипов, хотя на рыцарей духовно-рыцарских орденов, таких как госпитальеры или тамплиеры, это требование и не распространялось. Не следовало иноку брать в руки арбалет, попавший под проклятие нескольких соборов, ну а во всем остальном он мало чем отличался от других воинов.
Ну, а вот в Японии, в случае с монахами все было совсем не так. Получилось, что именно они стали своего рода «третьей силой» в стране, хотя в основе их воинственности лежало все то же самое – жажда богатства, влияния и власти! Началось же все с того, что когда столица государства была перенесена из Нара в Киото, старые храмы Нара и новые храмы – основанные на горе Хиэй – монастыри Энрякудзи и Миидэра вздумали зачем-то враждовать, причем из-за вопросов веры. Чтобы примирить их в августе 963 года во дворце императора был проведен диспут, куда из монастырей в Нара и с горы Хиэй пригласили по двадцать монахов. Но диспут оказался безрезультатен, договориться им на нем не удалось, напротив, он только лишь подлил масла в огонь этих монастырских раздоров. Но и в самих монастырях тоже не все было гладко. В 968 году монахи монастыря Тодайдзи вступили в драку с соседями из монастыря Кофукудзи. Причина драки – спорный участок земли, о котором они не сумели договориться. В 981 году прошли выборы настоятеля монастыря Энрякудзи, в результате которых его монахи образовали две партии и даже предприняли попытку убить одного из претендентов. С другой стороны богатства храмов, которые быстро росли, сделались заманчивой приманкой и для вождей самурайских кланов, готовых на время забыть о религии ради золота. Правительственным сборщикам налогов тоже нужно было золото, к тому же на монастырских землях они чувствовали себя куда смелее, чем на «дарованных» самураям земельных участках. Вот почему монастыри горы Хиэй посчитали нужным иметь свои собственные армии, чтобы давать отпор любой агрессии от кого бы она ни исходила. Монастырь Кофукудзи также последовал их примеру, в особенности после того, как монахи из Энрякудзи решились напасть на святилище в Киото, которое принадлежало Кофукудзи. В результате самые крупные монастыри в Киото и Нара оказались местом сборища тысяч вооруженных людей, которых они использовали по своему произволу, чем создавали массу проблем не только для императора, но и грозили смертью и разорением рядовым жителям Киото.
Храм Каннон-до в храмовом комплексе Миидэра.
В Японии воинствующих монахов стали называть словом «сохей», которое на письме состоит из двух иероглифов: первый – «со» означает «буддистский монах или священник», а «хей» – «воин либо солдат». Было и еще одно слово: «акусо», которое можно перевести, как «злой монах». Интересно, что на поле брани они ничуть не уступали формирующемуся сословию самураев, причем многие монастыри убеждали людей стать монахами только для того, чтобы обучиться воинскому мастерству. Понятно, что такими рекрутами в большинстве своем оказывались беглые крестьяне, а то и преступники, и вот они-то и сражались за свои монастыри. Будде служили лишь некоторые, своего рода элита, но даже многие монахи и священники высокого ранга – гакусё (ученые-монахи) охотно шли в бой, если была такая необходимость. В районе Киото центром беспокойств являлась гора Хиэй, поэтому здесь воины-монахи получили название ямабуси («воины горы»). Нужно отметить, что изначально название «ямабуси» относилось только к воинам секты Сюгендо. Эти монахи обычно занимались духовными практиками и никогда организованных армий не создавали. Но так как иероглиф «яма» означает «гора», то и выходцев с горы Хиэй стали ошибочно называть «горными монахами», хотя к секте Сюгендо они никакого отношения не имели.
Храм Энрякудзи на горе Хиэй.
Конечно, главным видом оружия монахов был страх, ведь монах мог проклясть любого, а это было очень страшно. Так же у каждого из них были четки, нередко весьма крупные и тяжелые, и они были готовы в любую минуту «велеть своим бусинам» обрушиться с проклятием на голову того, кто обижал монаха, а это было очень даже весьма «весомое проклятие»! Особенно это действовало на придворных, в жизни которых религия играла очень важную роль и которые искренне верили во всевозможные предзнаменования и предсказания. Так что гора Хиэй была для них настоящим священным местом, хотя этот дом божий уже давно стал настоящим логовом разбойников. Вероятно, что четверо из каждых пяти монахов-воинов не проходили даже настоящего обряда посвящения, а ограничивались только символическим бритьем головы.
Микоси.
Еще одним средством воздействия на непокорных, кто бы они ни были, являлся большой переносной и богато украшенный позолотой микоси (ковчег), в котором, якобы обитало божество. Его переносили на длинных шестах нередко двадцать монахов сразу, настолько они бывали велики. Любой враждебный выпад против микоси расценивали как нападение на само божество со всеми вытекающими из этого последствиями, и обычно на такое святотатство никто не решался. И вот такие микоси монахи просто приносили в поселок или в город и ставили посреди улицы, а сами шли к себе на гору. Так они и стояли там, внушая страх горожанам, и мимо них на узкой улице было не пройти, вот и приходилось все требования монахов удовлетворять. Да и как было этого не сделать?
Вот так современные монахи носят микоси.
Распри между монахами возникали из-за земель или собственного престижа и заканчивались обычно сожжением враждебного монастыря. Например, в 989 и 1006 гг. Энрякудзи выступил против Кофукудзи. В 1081 году Энрякудзи в союзе с Миидэра воевал с Кофукудзи, причем монахи Кофукудзи напали на Миидэра, захватили много добычи, а затем его сожгли. Затем, в этом же году, Энрякудзи поссорился уже с Миидэра и его монахи опять его сожгли. В 1113 году они также сожгли храм Киёмидзу из-за возникших разногласий по поводу избрания тамошнего настоятеля, а в 1140 году Энрякудзи объявил войну храму Миидэра, после чего в 1142 году теперь уже монахи из Миидэра напали на Энрякудзи. То есть получалось так, что войны между монастырями практически шли непрерывно.
Павильон Бисямон-до в комплексе Миидэра префектуре Сига.
Об ожесточенности боевых действий между монастырями свидетельствует пример с сожжением в 1081 году монастыря Миидэра, где было уничтожено 294 зала, 15 помещений, в которых находились священные сутры, 6 звонниц, 4 трапезных, 624 монашеских келий и более 1500 жилых домов – то есть практически все монастырские постройки. Обозлившись, монахи Миидэра напали на Энрякудзи, собрав большую армию. Правительству эта братоубийственная война не понравилась, и оно послало солдат, чтобы их усмирить. Однако итогом вмешательства стали слухи, что оба монастыря решили объединить усилия и вместе напасть на Киото. Императорский двор обратился к самураям, поскольку только они могли справиться с распоясавшимися монахами, а для защиты столицы был даже назначен сёгун Минамото Ёсииэ. Самураи укрепили столицу, но ожидавшегося нападения так и не произошло, и звание это он с себя сложил.
Прошло 10 лет, и в 1092 году императорский двор вновь был вынужден приглашать Минамото воевать против монахов, потому что те послали на Киото большое войско. Только увидев силы Минамото, монахи с неохотой отступили.
Тем не менее, несмотря на все их бунтарство, император продолжал дарить монастырям земли, золото и серебро. Возможно, таким образом, двор надеялся завоевать их расположение и заручиться божьей милостью, однако подарки монахи принимали охотно, а вот со всем остальным не спешили. Зато каждый раз, когда правительство пыталось вмешиваться в дела духовенства, монахи поднимали страшный шум, и ярость их была такова, что тут же выплескивалась на улицы столицы. Причем правительство имело силы, чтобы оказать на монастыри давление, но все, кто ему подчинялся, были слишком уж ревностными буддистами и просто не могли поднять руку на монахов, хотя те того явно заслуживали.
Самурай с двуручной палицей канабо. Ксилография Утагава Куниёси (1797 – 1866).
Впрочем, страх перед божеством даже в то время имел место далеко не всегда. Например, в 1146 году молодой самурай, которого звали Тайра Киёмори, пустил в стоящий посреди улицы микоси, стрелу. Она ударила в висевший перед ним гонг, раздался звон, что было воспринято как неслыханное святотатство. В ответ на это монахи Энрякудзи направили в Киото 7 000 воинов-монахов, которые прошли по его улицам, призывая на всех встречных всевозможные проклятия, а затем еще и потребовали выслать Киёмори из столицы. Императора уговаривали, чтобы он подписал указ об изгнании, но двор, понимая от кого зависит его безопасность, оправдал Киёмори, хотя и потребовал от него заплатить небольшой штраф.
До-мару эпохи Намбокутё, XIV век. Токийский национальный музей.
Два века монахи Энрякудзи не менее семидесяти раз с оружием в руках приходили к императору с разными требованиями, и это не говоря о распрях между самими храмами и также внутри них. Именно храмы не дали осуществить земельную реформу и вынудили двор выбрать в качестве противовеса их силе самураев, как в самой столице, так и в удаленных от нее провинциях. Более того: эпоха владычества военных кланов в Японии началась тоже из-за них, так как своими нападениями на столицу они показали, что без самураев император ну просто не может теперь обойтись!
Отрекшийся от власти император Сиракава, выгнавший из своего дворца монахов во время одного такого похода на столицу, сказал о них так: «Хоть я и правитель Японии, но есть три вещи, над которыми я не властен: водопады на реке Камо, падение игральных костей и монахи с горы Хиэй».
Харамаки-до XV век.
И это замечание было вполне оправданным. Мало того, что воинственные монахи принимали участие во многих войнах X-XIV вв., они еще и смещали императоров с трона и… ничуть не уступали самураям в бою!
Самое интересно, что облик буддийского монаха за все последние двенадцать столетий совсем не изменился: так что современные монахи, которых можно сегодня увидеть на горе Хиэй, очень похожи на своих предшественников эпохи самураев!
Сохей в полном вооружении. Фотография середины ХIX века. Токийский национальный музей.
Существует два иллюстрированных свитка, на которых воины-монахи изображены во всех подробностях. Первый называется «Тэнгу дзоси». В нем монахи показаны в широких тяжелых рясах с капюшонами, закрывающими лица. Верхняя одежда могла быть черной или желтой, иногда ее подкрашивали маслом клевера, что давало ей светло-коричневый оттенок, а иногда она могла быть просто белой. На многих из них рясы надеты поверх доспехов, которые, если судить по форме кусадзури, представляли собой простые до-мару пехотинцев. Некоторые вместо обычных капюшонов носили повязки хатимаки. Свиток «Касуга гонгэн рэйкэнки» показывает сохев Кофукудзи. Хотя они и являются монахами, своим монашеским одеяниям они явно предпочитают более практичные доспехи. Главным оружием монахов являлась нагината, или, например, такой ее вариант, как собудзукири нагината, с клинком, достигавшим более метра в длину.
Под кимоно надевалась набедренная повязка-фундоси, неизменно белого цвета, хотясамо кимоно могло быть и белым, и желто-коричневым, и насыщенного шафранного цвета. Поверх него могла быть надета черная с широкими рукавами «мантия», которую шили из очень тонкой, полупрозрачной ткани. На ногах носили белые носки-таби и соломенные сандалии-варадзи. Ноги до колен могли обматываться чем-то вроде обмоток – кяхан.
Деревянные сандалии гета – специфическая японская обувь была также очень популярна среди воинствующих монахов. Во всяком случае, многие из них изображены обутыми именно в эти забавные деревянные сандалии. Гета имели вид миниатюрных скамеечек, но при этом их всегда вырезались из целого куска дерева. Для европейца это обувь кажется странной, но японцы отлично умеют ее носить и считают удобной.
Таби и гета.
В некоторых случаях просторные рукава кимоно скрывали наручи-котэ, которые представляли что-то вроде холщового рукава, на который нашивали металлические пластинки, покрытые лаком. Монахи вполне могли носить шлемы, что доказывают изображения, на которых они одеты в полные доспехи и практически неотличимы от самураев.
Варадзи.
Известно, что среди монахов было немало искусных стрелков, и они активно использовали лук и стрелы, о чем, например, сказано в «Хейко Моногатари», где в описании вооружения монахов луки и стрелы опять-таки упоминаются перед всеми остальными видами оружия: «Все они отважные воины, вооружены луками и стрелами, мечами и нагината, каждый из них стоит тысячи обычных воинов, им все равно, кого встретить в бою: бога или дьявола».
На этой ксилографии Утагава Куниёси изображен известный японский полководец эпохи Сэнгоку Уэсуги Кэнсин. Он был буддийским монахов, о чем свидетельствует и его головной убор, но отнюдь это не мешало ему воевать.
Когда в Японию попало огнестрельное оружие, монахи научились им пользоваться одновременно с самураями, и успешно использовали его в боях. Характерной чертой воинов-монахов были штандарты с написанными на них буддийскими лозунгами. Обычно это были нобори, закрепленные па стандартном Г-образном древке. Обычно на них писалась молитва Будде: «Наму Амида Бутсу» («Приветствуем Будду-Амида»). Встречалась еще и такая надпись: «Тот, кто наступает, будет спасен, отступающий отправляется в ад», и воины секты Лотоса имели на нем девиз: «Наму Mёxo Peнге Кё» («Приветствуем Лотос Божественного закона»). Сектанты из Исияма-Хонгандзи несли на своих штандартах изображения журавля.
Могущество монахов было сломлено окончательно только Иэясу Токугава, и то только тогда, когда он победил своих противников в битве при Сэкигахара. До этого справиться с ними окончательно не мог ни один из его предшественников.
Автор Вячеслав Шпаковский
http://topwar.ru
1
